Текст книги "Дьявольские наслаждения"

Автор книги: Джиллиан Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Когда Эмма на следующий день приступила к своим обычным занятиям, врач уже ушел. Как сообщила Джулия, лорд Вулвертон проснулся к приходу шотландца и выгнал его из комнаты. С этого момента, кроме камердинера, никто не смел к нему войти. Все в доме решили, что это признак начавшегося выздоровления и что скоро он совсем поправится. Обо всем этом Эмма размышляла в гостиной за чашкой чаю, сидя на диване с резной спинкой перед столиком розового дерева.

Она пригласила трех девочек для очередного урока по этикету. Они должны были научиться наносить визит. Неожиданно появилась Джулия вместе со своей тетей и попросила разрешения присутствовать на занятиях.

Эмма не могла ей отказать. В конце концов, в доме хозяйка Джулия, да и наглядный пример девушкам не помешает. К тому же гостья была весьма желанной персоной и обладала способностью отвлечь кого угодно от тягостных мыслей. Леди Далримпл, или тетя Гермия – как вся семья Боскасл, любя, ее называла, – до сих пор имела поклонников, несмотря на почтенный возраст. Нельзя было не любить остроумную Гермию и дам из ее художественного клуба, хотя Эмма предупреждала своих учениц не подражать этому чуждому условностям кружку женщин, которые считали, что возраст позволяет им не соблюдать приличия.

– Это что, опять чай? – С этими словами в комнату ворвалась Харриет и, оттолкнув трех других девушек, терпеливо ожидавших разрешения сесть, плюхнулась в кресло.

Эмма строго сдвинула брови:

– Харриет, что ты здесь делаешь? Я тебя не приглашала.

– Мисс Шарлотта отослала меня к вам. Я сорвала урок по истории.

– Меня это не удивляет. Придержи язык, пожалуйста.

– А как же я буду пить чай, если…

– Замолчи, пожалуйста. Харриет вздохнула.

Леди Далримпл ободряюще улыбнулась ей:

– Кажется, это еще один бриллиант, найденный в ведре с углем.

Эмма сверкнула глазами.

– Мы делаем исключения, принимая в академию и совсем юных, и особ, не отличающихся примерным поведением.

– Таких, как Волк? – лукаво спросила Харриет.

Леди Далримпл тут же повернулась к девушке, поскольку у нее был необычайный нюх на всякого рода интриги и проказы.

– Волк? – удивилась она.

Эмма поторопилась пресечь этот разговор:

– Поговорим позже. Это не тема для обсуждения среди юных девиц.

– Но я к ним не принадлежу, – заявила любопытная леди Далримпл. – Джулия, у тебя от меня секреты? Что это за Волк объявился в Лондоне? Я-то думала, что бедные животные вымерли почти два столетия назад.

Эмма обреченно вздохнула:

– Мисс Гарднер необдуманно назвала Волком лорда Вулвертона, а не настоящего Волка.

Тот, кто считал, что леди Далримпл выжила из ума и превратилась в дряхлую старушку, глубоко заблуждался, – в чем ей было не отказать, так это в остром уме. Пальцы в бежевых перчатках нетерпеливо постукивали по ручке кресла.

– Вы говорите о лорде Вулвертоне? – переспросила она.

Эмма осторожно отставила в сторону чашку. Возможно, до Гермии уже успели дойти отголоски недавнего скандала.

– Да. К сожалению, я упомянула его.

– Эйдриана? – Леди Далримпл задумалась. – Эйдриана Раксли?

– Да. Это его имя, – не дрогнув, ответила Эмма.

– Да, конечно, это его светлость, – вмешалась Харриет и, воспользовавшись тем, что Эмма не обращает на нее внимания, отправила в рот целиком фруктовое пирожное.

– Я все вижу, – тихо сказала ей Эмма. – И я возмущена твоим поведением.

– Ну, простите, – ответила Харриет, не потрудившись смахнуть крошки с подбородка. – Я не знала, что на них нужно просто смотреть.

– Харриет, ты можешь уйти, – не повышая голоса, сказала Эмма. – Для тебя урок окончен.

– Мне что, пойти еще подремать?

– А почему бы тебе не помочь на кухне? – предложила Джулия. – Для любой леди полезно обучиться ведению хозяйства.

Харриет встала:

– Да я лучше обчищу…

Эмма выразительно посмотрела на нее:

– Мы тебя не задерживаем, Харриет.

Харриет вняла угрожающим ноткам в голосе Эммы и выбежала вон из комнаты. Тетя Гермия, однако, на этом не успокоилась, так как упоминание лорда Вулвертона показалось ей весьма интересным.

– А что Эйдриан делает в этом доме? – таинственным шепотом спросила она.

Эмма встала.

– Он поправляется после несчастного случая. Удивительно, что вы об этом не слышали.

– Я только что вернулась из Танбриджа. Что за несчастный случай?

– Джулия будет рада ответить на все ваши вопросы, тетя Гермия, – сказала Эмма. – А мне необходимо продолжить занятия с остальными девочками.

После ухода Эммы в комнате воцарилось молчание. Джулия потягивала чай и сосредоточенно откусывала маленькие кусочки от пирожного. Но леди Далримпл не так-то просто сбить с толку. Она сверлила племянницу взглядом, пока Джулии не сделалось окончательно неловко.

– Джулия, я не выйду из этого дома, не узнав правды, – заявила она.

– Господи, тетя Гермия! Кстати, откуда вы знаете Эйдриана?

– Одна из моих приятельниц сочла его подходящей натурой для нашего художественного салона. А его отца и тетку я когда-то знала.

– Неужели вы собираетесь рисовать раненого человека au naturel [3]  [3]Голый ( франц.).


[Закрыть]? – возмутилась Джулия. – Я этого не допущу!

– Дорогая, это же искусство, – отмахнулась от нее Гермия. – Разве у него не великолепная фигура?

– Искусство? – рассмеялась Джулия, – Не обманывайте ни себя, ни других. Просто вы с вашими приятельницами обожаете рисовать весьма сомнительные картинки красивых молодых джентльменов. Это непростительно, а в вашем возрасте – стыдно.

– Стоит ли напоминать тебе, Джулия, о некоей даме, которая выставила на всеобщее обозрение пикантный рисунок с изображением интимных частей тела ее возлюбленного и будущего мужа? Злая леди Уилби. Не твоя ли это подпись?

Джулия залилась краской, вспомнив о своей faux pas [4]  [4]Оплошность ( франц.).


[Закрыть].

– Я не знаю, какая у Эйдриана фигура, – сердито ответила она. – Он лежит в постели с проломленной головой, и я не подумала о том, чтобы удостовериться, великолепна его фигура или нет.

Леди Далримпл допила чай.

– Я должна нанести визит вежливости этому герою.

Серые глаза Джулии от ужаса полезли на лоб.

– Тетя Гермия, я не допущу, чтобы вы его беспокоили. К тому же это неприлично. Это…

– …не твое дело, милая. Я гожусь ему в бабушки. Я просто выражу ему свое сочувствие. В моем возрасте это позволительно.

Возмущенная Джулия вскочила на ноги.

– Не вздумайте попросить его позировать для вашего рисовального клуба. Не забывайте, ведь это сын герцога. К тому же после удара по голове он вообще не в себе.

– Господи, дорогая, ты так волнуешься, словно я хочу причинить вред этому храбрецу. Я же знакома с его семьей. Его отец, старый Скарфилд, много лет назад был в меня влюблен. То, что я нанесу визит его сыну, – простая учтивость.

– Вы собираетесь пойти к нему одна, тетя Гермия?

– Если только ты не хочешь пойти вместе со мной, – ответила, вставая, леди Далримпл.

Джулия покраснела.

– Мне бы следовало вас удержать, но понимаю, что это бесполезно. Однако пообещайте мне не уговаривать нашего гостя позировать в вашем неприличном клубе.

Глава 10

Эйдриан согнул колени в классической позе фехтовальщика и сделал выпад шпагой.

Он пришел к печальному выводу, что его хитрость не удалась. Он провалялся в постели – сколько? неужели целых два дня? – и уже был готов выпрыгнуть из окна и вскарабкаться на крышу. Дольше выносить подобное безделье невозможно. Он и ребенком не мог посидеть спокойно трех минут. Няньки часами гонялись за ним по обширному поместью отца. Став солдатом, он твердо уверился в том, что человек начинает деградировать, как только прекращает закалять свое тело. Даже если он унаследует титул, у него нет ни малейшего желания отращивать толстый зад и, сидя в разукрашенном седле, трусцой объезжать поля, где другие гнут спину. Ему хотелось сражаться, двигаться и… предаваться необузданной любви с Эммой Боскасл. Но хотя в этом привлекательном действе ему было временно отказано, нежиться в постели подобно царственной особе, которой ежедневно подают для пищеварения чернослив, он не собирался.

Выпад.

Назад.

Он отбросил ногой стул, вскочил на диван и нанес удар по несуществующему противнику у двери.

К несчастью, в этот миг дверь отворилась и вошла горничная с чистыми полотенцами и кувшином воды для умывания. Увидев Эйдриана, стоящего на диване со шпагой, направленной прямо на нее, она испустила пронзительный вопль, поставила на пол кувшин и хотела убежать.

Эйдриан опустил шпагу.

– Прошу прощения. Я тебя напугал?

Служанка покачала головой. Лицо у нее было скорее любопытное, чем испуганное. Эйдриан спрыгнул с дивана и внимательно посмотрел на нее.

– Я тебя раньше видел. Разве горничных не учат стучать, прежде чем войти в комнату джентльмена?

Девушка пожала плечами:

– Откуда мне знать? Он прищурился.

– Тогда кто ты?

– Кем она прикажет, тем и буду.

– Кто прикажет? Леди Лайонс?

– Ага. – Служанка нагнулась, чтобы поднять упавшие полотенца. – Я-то думала, что вы больны.

– Был, да и сейчас еще болен. Я увидел на потолке паука и хотел смахнуть его шпагой. Не выношу пауков.

Она посмотрела наверх.

– Да там нет никакой паутины.

– Конечно. Я ее разрубил.

Пытливые глаза осмотрели его с головы до ног.

– Не очень-то вы похожи на больного. Он уселся на край кровати.

– А ты – на горничную. Озорное личико засияло. – А я знаю, кто вы.

– Да ну? – Эйдриану все это было совсем неинтересно, и он сидел, покачивая между ног шпагой.

– Вы плут и враль.

– Я… кто?

– Вы мошенник.

Он сжал эфес шпаги.

– Что?

– У вас с головой все в порядке.

– Наверное, а иначе я не разговаривал бы с тобой.

Она понизила голос:

– Вы не сын герцога?

– Это… это не твое дело.

– А для чего вы притворяетесь? Дом хотите ограбить?

– Ах ты, нахальная мартышка!

– Тогда зачем?… – Она захохотала. – Если дело не в деньгах… Мужчине нужны только две вещи.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать. Наверное.

– Судя по твоему разговору, ты выросла в притоне.

– Откуда вы это знаете? – удивилась она.

– Уходи, – устало произнес он.

– Сколько?

– Что – сколько?

Она прислонилась худеньким плечиком к двери.

– Сколько заплатите, чтобы я не сказала миссис зануде, что вы ее надули?

Эйдриан встал, все еще держа шпагу в левой руке. За всю свою жизнь он не причинил боль женщине. Но ни одна из них его ни разу не шантажировала.

– Ты знаешь, где я провел последние десять лет?

– Выращивали бархатцы?

Он подошел к ней и почти прижал к двери.

– Убивал людей, а двоим отрубил головы.

– Ясно! – Она кивнула. – Теперь понятно, почему вы ей понравились.

А девчонка выглядит совсем не глупой, подумал он.

– Откуда тебе известно, что я ей нравлюсь?

– Да потому что вы врун, а она гордится тем, что всех исправляет, учит уму-разуму, хорошим манерам. Вы – красавчик, но в глазах у вас черти бегают.

Он холодно улыбнулся:

– В таком случае тебе лучше меня не сердить.

– А зачем? – Она протянула ему руку. – Меня зовут Харриет, и я стану леди. Мир?

– Нет. Принеси мне чистые полотенца. Ты наступила на те, что уронила, а я очень разборчив в том, что касается моего туалета.

Она неловко присела в книксене.

– Я их вышью золотыми нитками и выглажу, только бы вам угодить.

Он усмехнулся. Иметь союзника никогда не вредно.

– Значит, мы друг друга поняли?

Она, нисколько не смутившись, усмехнулась в ответ.

– Я всегда говорю, что плуты и жулики должны держаться вместе.

Через час Эйдриан снова начал изнемогать от безделья и покинул свое заточение, решив побродить по комнатам внизу и погулять в саду.

А вдруг ему повезет, и он встретит Эмму? И она будет одна. То, как она его ласково журила, внушало надежду. Вот бы прогуляться с ней по саду! Он бы подтрунивал над ней, а она так мило сердилась бы. Она наверняка отругает его за то, что он встал с постели. Возможно, даже возьмет его за руку и предложит посидеть на скамейке.

Он проходил мимо беседки и вдруг неожиданно для себя оказался около стайки дебютанток с альбомами для рисования. Он замер. По их лицам он понял: либо опять нарушил этикет, помешав уроку, либо их предупредили, что его следует избегать, как нежелательную персону.

Эмма его придушит, если он поставит ее в неловкое положение перед ученицами. Но было уже поздно ретироваться незамеченным, так как одна из девочек подняла глаза от альбома и радостно закричала:

– Ну и ну! Гляньте-ка, кто восстал из мертвых! Сам герцог!

Опять этот голос. Эйдриан весь сжался. И эта нахальная мордашка. Опять эта беспризорница. Он вежливо кивнул Эмме, поднявшей на него глаза. Ее лицо было беспристрастным. Радости она не выказала, а просто неподвижно сидела, похожая на скульптуру, с которой делают рисунок. Возможно, она боится, что он ее выдаст.

– Простите, – сказал он, еще раз поклонившись. – Я не хотел причинить неприятность и сорвать вам урок.

У Эммы вырвался вздох. Ничего себе неприятность. Неприятность – это когда кошка лезет на дерево за белкой или когда служанка пререкается с дворецким. Присутствие же Эйдриана среди десятка юных особ сродни появлению божества из разверзшихся небес.

Охи. Ахи. Эмма подняла руку, чтобы утихомирить своих подопечных.

– Успокойтесь, пожалуйста. Молодая леди не должна хихикать при виде джентльмена.

Но какого джентльмена! Она сама была готова закричать. Высокая, грациозная фигура, красоту подчеркивает белая рубашка, узкие светло-коричневые брюки заправлены в сапоги. Короткие волосы цвета спелой пшеницы немного растрепались, но это лишь усиливало его привлекательность. Полубог. Ее тайный возлюбленный. Боже! Как же ее тянет к запретному!

Эмме не удалось отвлечь учениц от лицезрения Эйдриана. Да и ей самой было трудно от этого удержаться. Как это сделать, когда он открыто смотрит на нее? И к тому же радостно улыбается. Она укоризненно покачала головой. О чем он только думает? Неужели без памяти влюблен? Но у нее хватает ума, чтобы понять – это не так. Плуты умеют разыгрывать любовь весьма убедительно и получают удовольствие не столько от победы, сколько от преследования.

В конце концов, он ведь признался, что не торопится улаживать разногласия с отцом. Разве может человек с таким прошлым удовольствоваться тихой жизнью знатного аристократа, той жизнью, какую Эмма рисовала в своем воображении? Он решил, что со временем смог бы. Но она… Будет ли она счастлива с ним?

– Я не хотел мешать, – повторил он. – Но я умираю от бездействия. – Он развел руками. – И на свежий воздух захотелось.

Она кивнула:

– Понимаю. Вы вторглись как раз в тот момент, когда мы собирались обсудить… – От появления Эйдриана все мысли вылетели у нее из головы. – Обсудить этикет при представлении к иностранному двору.

– Эта тема мне очень близка, – серьезно сказал он. Он что, пытается произвести на нее впечатление?

– Замечательно, – ответила она. – Я собиралась объяснить ученицам, что жена иностранного посла имеет ранг наравне с ним. Поэтому ее объявляют сразу же за его появлением на приеме…

– А как быть, если он опоздает? – спросила мисс Баттерфилд. – Мой папа, например, никогда не приходит вовремя.

– Она его подождет, – ответила Эмма. – А теперь перейдем к порядку рассаживания приглашенных.

– Леди Лайонс, ведь лорд Вулвертон был иностранным дипломатом? – воскликнула одна из девочек. – Может, он расскажет нам об этикете на дипломатических приемах?

У Эммы изогнулись брови. Она посмотрела на Эйдриана, а он – на нее. Дипломатический протокол навряд ли включает в себя общение с английским кондотьером.

– Мне кажется, что лорд Вулвертон больше знаком с…

Он скромно пожал плечами и прерван ее:

– Я не возражаю поделиться своими познаниями. Однажды мне пришлось сообщить обитательницам гарема о том, что их повелитель убит во время восстания. Уверен, что ни одна из молодых леди не захотела бы попасть в подобную ситуацию.

– Меня бросает в дрожь при одной лишь мысли, – пробормотала Эмма.

– Он был раджой, – продолжал Эйдриан. Глаза его весело блестели.

– А тигры у него были? – спросила Харриет.

– Да. После его смерти они разбежались.

– Я не нахожу в этом примере никакого дипломатического этикета, – заметила Эмма. Страшно подумать, что еще он собирается рассказать!

– Я уже перехожу к этому, – ответил Эйдриан. – Надо было посадить на трон ближайшего родственника раджи до того, как начнется кровавая резня. Если вы полагаете, что это легко сделать во дворце, где бегают голодные тигры и полно рыдающих женщин, то уж и не знаю, называть это дипломатией или нет.

Эмма в ужасе смотрела на своих учениц – Эйдриану удалось очаровать всех без исключения. Девочки с восхищением смотрели ему в рот, ловя каждое слово. Она тоже с радостью услышала бы красочные истории из его прошлого, но… наедине. Авантюрист, да и только. Что он увидел в благонравной Эмме Боскасл? Неужели она превратится в персонаж из его очередной озорной истории?

Эмма решительно встала.

– Большое спасибо за такую познавательную беседу, лорд Вулвертон. Надеюсь, моим ученицам не придется с этим столкнуться. Полагаю, что теперь мы вернемся к более прозаическим делам. Кто-нибудь может мне сказать, как правильно обратиться к супруге французского посла?

Вскочила Харриет:

– Могу я задать вопрос его светлости?

– Нет, – отрезала Эмма, – не можешь!

Но Харриет было не остановить.

– Вот что я хочу узнать… Что должна сделать девушка, чтобы выйти за герцога?

Ученицы были потрясены такой дерзостью, но с восторгом ждали ответа.

Эмма опустилась на скамью, подавив желание резко вмешаться.

– Я думаю, – сказал Эйдриан, – что на такой вопрос вам лучше ответит ваша наставница.

Все выжидательно уставились на Эмму. А она… она ждала ответа от Эйдриана на этот крайне неделикатный вопрос с не меньшим нетерпением, чем ее подопечные. Он, разумеется, дал бы не совсем обычный совет, поскольку был не совсем обычным аристократом.

На его губах заиграла насмешливая улыбка.

– Леди Лайонс?

– Занятия закончены. Следующий урок вечером, – усталым голосом объявила она.

Несколько месяцев назад Эмма и Шарлотта договорились написать учебник по этикету для молодых леди, которые хотят научиться хорошим манерам, но не могут себе позволить личного воспитателя. Обе дамы занимались этим в свободное время. Но учебник – это труд, на создание которого потребуется не один год усилий. Раз-другой в неделю, в конце дня, Эмме удавалось набросать наиболее важные правила.

Иногда они с Шарлоттой, потехи ради, вносили в учебник смешные случаи. К примеру, «Деликатный способ избежать общения с баронетом, страдающим отрыжкой» или «Как незаметно вылить бокал плохого вина в комнатный папоротник».

А где в учебнике найдется место для такой главы: «Позор светской дамы: как сохранить достоинство после грехопадения»? Эмма со вздохом отложила перо и увидела, что с кончика на бумагу капают чернила и растекаются по письменному столу брата.

Она никогда в жизни не проливала чернил. Вот куда ее завел один-единственный греховный поступок. Где же песок? Пятно расползалось, а она безвольно наблюдала.

Густой бархатный голос вывел ее из задумчивости.

– Могу я чем-нибудь помочь?

Эмма поднялась с кресла, а Эйдриан вытащил из кармана жилета чистый носовой платок и промокнул чернила.

– Вы испортили платок,– смущенно сказала она. – Ну и парочка мы с вами.

– Что значит еще одно пятно для такой гиблой жизни, как моя? – произнес он, и по его тону нельзя было разобрать, серьезно он говорит или нет.

Эмма встретилась глазами с его задумчивым взглядом. Сердце у нее сильно заколотилось.

– Вам не следовало ходить одному без слуги. Я хотела вам об этом сказать, когда вы появились в саду.

Он не сразу отвел глаза.

– Я чувствую себя намного лучше и собираюсь уехать. Я достаточно долго пользовался гостеприимством вашего брата.

Она скрестила руки на груди. Смешанные чувства боролись у нее в душе: ей было стыдно за те вольности, что она позволила ему, и стыдно, что не осмеливается попросить его остаться, пока он еще не совсем окреп.

– Почему мужчины бояться показаться слабыми? Я склонна позвать лакея, чтобы помог уложить вас опять в постель.

Он оперся бедром о край стола.

– Не стоит беспокоиться.

– Я не беспокоюсь. – Эмма повернулась к шнурку звонка, но… он проворно загородил ей путь. – Что вы делаете? Чего вы добиваетесь?

– Я искал Хита, – ответил он и придвинулся к ней поближе.

Она вздрогнула.

– Да?

– Нет. – Он опустил глаза. – Нет. Я надеялся увидеть вас до отъезда.

Как забыть то краткое блаженство, которое они испытали? Он безумно хотел ее и отказывался верить в то, что она не разделяет его чувства.

Прежде чем она смогла его остановить, он наклонил голову и поцеловал ее. Губы у нее приоткрылись… возможно, от удивления. Он просунул язык ей в рот. Эмму охватила дрожь. Он заставил себя не обнимать ее, потому что если он это сделает, то захочет большего и не остановится, пока не получит желаемого. Он хотел ее и, будь она любой другой женщиной, нашел бы сотню способов сделать ее своей. Но она – Эмма Боскасл, и он должен соблюдать – или делать вид, что соблюдает, – определенные правила поведения, которым он так и не научился по-настоящему.

– Нет, – прошептала она, но мягкие, теплые губы говорили совсем другое. Он вспомнил, как его пальцы впивались в атласное тело, и со стоном продолжал ее целовать. – Пожалуйста, – еле слышно выдохнула она.

– Пожалуйста… что? – спросил он.

– Я не знаю. Кто-нибудь увидит.

– Я запер за собой дверь.

У нее по плечам пробежали мурашки. Она хотела того же, чего и он.

– Вы постоянно в моих мыслях – тихим голосом произнес он. – Я помню все, помню, что я чувствовал, когда вы перестали мне сопротивляться.

– Не говорите так.

– Вы уступили мне, – упрямо продолжал он, водя пальцами по ее горлу. – Могло бы произойти и большее. Возможно, вам нужно время. Я виноват. Я просто дурак. Я торопил события, а вам нужно время.

– Сейчас это уже не важно, – судорожно произнесла она. – Забудем об этом.

– Я подожду, – прошептал он. – Вы мне необходимы. Раньше мне никто не был нужен, а вот сейчас… А с вами происходит ли то же самое? Это – удивительное ощущение. Я не привык настолько сильно от кого-нибудь зависеть.

Она тяжело вздохнула:

– Я не смогу ответить вам на этот вопрос.

Он улыбнулся:

– Вы уже ответили. Вы будете честны со мной?

– Я постараюсь.

– Что надо сделать такому человеку, как я, чтобы завоевать вашу любовь?

Эмма залилась румянцем. На скольких женщинах он оттачивал свою лесть?

– Я в таком возрасте, милорд, когда благоразумие пересиливает желание, когда добродетель должна подчинить себе любовь.

Он пристально посмотрел на нее и вдруг разразился смехом.

– Ерунда! Вы не пробовали жить по-настоящему. Не обманывайте ни меня, ни себя.

– Что вы знаете о моей жизни? – возмутилась Эмма.

– Простите. Я не хотел вас оскорбить. Хотя сомневаюсь, что ваш жизненный опыт так же обширен, как мой.

– Скажите, то, что про вас говорят… это правда? – поколебавшись, спросила она.

Он пожал плечами:

– Что, например?

– Ну, не знаю. Сражения с китайскими пиратами…

– Это были французские пираты. Флибустьеры. Ост-Индская компания наняла меня положить конец их набегам на территорию, которую мы считаем британской.

Эмма была рада это услышать.

– Звучит благородно.

Он ничего не ответил, поскольку благородством там не пахло. Лютая свирепость, кровь, сплошной ад.

– Чем вы занимались в компании? – спросила она. Он уже открыл рот, чтобы ответить: «Чем угодно, лишь бы хорошо платили». Но вовремя прикусил язык. Надо следить за своей речью, когда разговариваешь с такой дамой, как Эмма.

– Я вовсе не благородный человек, – откровенно признался он. – Но и не лжец.

– Тогда кто же вы?

– Мужчина, который считает вас неотразимой. Я не могу подобрать слов, чтобы объяснить свои чувства. Знаю одно: такого я никогда не испытывал. Пожалуйста, скажите, что и вы ощущаете то же самое.

Она опустила глаза.

Костяшками пальцев он водил по ее ключице. У нее сдавило грудь. Как скрыть волнение, когда его близость так возбуждает? Сердце требовало: уступи ему. Стыдно признаться в том, что именно этот мужчина заставил ее осознать свою женственность. Краска залила лицо, жар разлился по груди, животу и ниже. Желание пронзило ее насквозь.

– Эйдриан… – Она прикрыла глаза.

– Вы дрожите, когда я вас касаюсь.

– Я забыла шаль в саду.

– А я не могу забыть той ночи, Эмма.

– Вы и не пытались. Эйдриан, вы вели себя нечестно.

– Вас можно завоевать только честностью?

Он улыбнулся, наклонил голову и снова поцеловал ее. Медленно, кругами он водил языком по ее языку, пока она покорно не выгнула шею. Чувственное удовольствие охватило их, оно было в самом воздухе, которым они дышали.

– Мне нравится думать о вас, – шепнул он. – Думать о том, как вы постанывали, когда я вас ласкал. Вы были вся влажная… там, внутри.

– Эйдриан! – В жилах жарко билась кровь. – Вы же обещали мне!…

– Я обещал ничего не говорить. Но я не обещал, что не буду желать вас и пытаться сделать вас своей.

Она покачала головой, а он знал, что ее тело тоже хочет его. Она выдает себя: прерывистое дыхание вырывается из губ, на шее часто-часто пульсирует жилка.

– Эмма, почему нет? – выдохнул он прямо ей в рот. – Я ведь родовитый человек, который просто… заблудился в жизни.

Он прижимался к ней бедрами, а она вся трепетала. Желание его росло с каждой секундой, ему нужно касаться ее, ощущать тепло ее плоти. Эйдриан сжал кулаки и поклялся обуздать свою похоть. Он докажет ей, чего на самом деле стоит.

Но в мыслях он уже раздевал Эмму и овладевал ею.

Кровь стучала в висках, в паху жгло. Он заскрежетал зубами. Будь проклято мужское сладострастие, которое заставляет его помышлять о сокровищах, таящихся у нее под юбкой. Ее запах… Запах ванили и теплой кожи. В этой женщине соединились покой и чувственность.

Как убедить ее, что он не безнадежен, когда его прошлое, его поведение говорят обратное?

Он не сводил с нее глаз. Безумно хочется целовать эти влажные пухлые губы. Он с огромным трудом взял себя в руки.

– Ради всего святого, – прошептала она, глядя на него яркими голубыми глазами. – Хочется верить, что ваше неприличное поведение – это отголосок удара по голове.

Он хмыкнул. Как же она не понимает, что такому отъявленному негодяю, как он, впервые за много лет не наплевать на то, что о нем думают?

– Эмма, послушайте меня! – решительно произнес он. – С моей головой все нормально. Я совершенно здоров.

– Что такое вы говорите?

– Я просто хотел вашего внимания, – с робкой улыбкой признался он. – Я притворялся.

– И вы ждете, чтобы я поверила, будто вы для этого стукнулись головой?

– Не совсем. Кресло в мои планы не входило. – Он удрученно вздохнул. – Я рассчитывал остаться в постели на правах больного, чтобы вы за мной ухаживали. На самом деле я мог бы уйти из дома в любой момент, но предпочел сыграть на вашей доброте. Теперь я во всем признался и прошу, чтобы вы меня поняли. Я вас обманывал, но лишь потому, что мне была приятна ваша забота.

– Но врач сказал, что вам нельзя вставать несколько дней, что вам нужен покой.

– Мне был нужен совсем другой покой… – Глаза у него заблестели. – Вы, ваше внимание…

– Понятно. – Искушающие губы строго сжались. – Полагаю, что в Лондоне найдется достаточно женщин, которые были бы рады оказать вам внимание.

– Я говорю не о плотских утехах, – поспешил уточнить он. – Я десять лет был лишен приличного общества и забыл про манеры, про этикет. Мне необходимы… – Как добиться ее сочувствия, какими словами? – Необходимы указания, как нужно себя вести, чтобы кто-нибудь… обтесал меня.

– Мы не будем здесь это обсуждать.

– Я не могу помириться со старым герцогом, пока мое поведение не станет пристойным, – сделал он искусный ход. – Старик весьма щепетилен в этом отношении.

– Вам надо следить за своим языком.

– Я об этом и говорю, – улыбнулся он. – Страшно вспомнить, какими словами я его обзывал – они сами сорвались с языка. Как же я предстану перед ним таким грубияном?

Она постукивала пальцами по столу и недоверчиво смотрела на него.

– Я выросла среди пятерых братьев, так что мне это знакомо. Послушайте, неужели за год, прошедший после вашего возвращения в Англию, вы так и не навестили отца?

– Да, прошел почти год. Она не могла этому поверить.

– Не навестили умирающего отца? Пожилого человека, который хочет забыть прошлые обиды и помириться… Милорд, почему вы уставились на потолок? – строго спросила она. – Это неприлично.

– Я ждал, когда же раздастся божественный хор и исполнит гимн. – Он не придал значения ее сердитому взгляду. – Кстати, прощения должен просить он, а не я. Он превратил мою жизнь в ад, Эмма. Это он выгнал меня, измучив своими выдуманными подозрениями. Почти полжизни я прожил, считая себя не его сыном. И он вовсе не такой уж старый, как вы думаете. И он не на одре болезни.

– Он поправился? – удивилась Эмма. – Вы уверены?

– Сомневаюсь, что он вообще болел. Думаю, что это была уловка, чтобы вернуть меня домой.

– Вы хотите, чтобы я вам поверила? Что ваш отец для этого притворился смертельно больным?

– Да, это так. – Эйдриан был уверен в своей правоте и полагал, что Эмма примет его сторону.

– Эйдриан, вы его сын. Ваш долг оказать ему уважение.

– Оказать уважение? Этому старому…

– Это ваш родовой долг, – мягко продолжила она. – Лишить вас титула он не может. Пора отложить в сторону личные антипатии.

– Разве это справедливо? Скарфилд заявил мне, что я рожден гулящей женщиной и что я не его сын. Вы считаете, что я должен забыть про годы унижения?

– Дайте ему возможность помириться с вами. По крайней мере, выслушайте его.

– С какой стати?

– Вам никогда не приходило в голову, что будет с Англией, если все наши аристократы из знатных родов вдруг решат отречься от своих титулов?

– Я его презираю, – сказал Эйдриан, все еще ожидая, что она согласится с его враждебностью к отцу.

Она вздохнула:

– Как бы вам ни было горько, вы должны с ним встретиться. Вам это нужно даже больше, чем ему.

– Не надо говорить мне о том, что я чувствую, или о том, что я должен делать, – ответил он. – Просто помогите мне.

– Я не уверена, что знаю – как.

– И я тоже не знаю. Но у вас есть такая возможность, Эмма. – Он прижался лбом к ее лбу. – Все ведет к тому, что мне нужна…

Она засмеялась:

– Что же это?

– Вероятно, мне нужна жена.

«Господи, помоги мне!» Эйдриан не мог понять, как у него это вырвалось. Но вдруг он понял, что хотел сказать именно это.

– Жена? – Она покачала головой. – Да, конечно. У герцога обязательно должна быть жена.

В дверь осторожно постучали. Эйдриан быстро отодвинулся от Эммы, а она снова села в кресло и спросила:

– Кто это?

– Шарлотта. Я могу войти?

Эмма, закусив губу, виновато посмотрела на Эйдриана. Он указал на боковую дверь за письменным столом, ведущую в другой коридор. Эмма кивнула и вздохнула с облегчением, когда он скрылся. Она впустила кузину и постаралась вести себя как можно естественнее. Хоть бы Шарлотта не услышала удаляющиеся шаги Эйдриана! Но Шарлотта ничего не заметила, так как была слишком взволнована.