Текст книги "Дьявольские наслаждения"

Автор книги: Джиллиан Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Как отец?

– Даже не знаю. Кажется, настроен весьма прохладно, но если тебе это интересно, то спроси у Бриджуотера.

Она выразительно на него посмотрела.

– Раз ты улыбаешься, значит, встреча прошла удачно.

– Более или менее. Мы не поссорились.

Эмма вздохнула, словно почувствовала то, о чем он умолчал.

– Все равно – хорошо быть дома, – сказала она и, свернувшись калачиком, прижалась к нему.

От ее тепла Эйдриан расслабился. Его жена.

– Хорошо быть здесь с тобой. Один я сюда не вернулся бы.

– Какое красивое поместье, Эйдриан, – сонным голосом прошептала она. – При луне парк похож на рай.

Он погладил ее по спине.

– Завтра я покажу тебе все остальное.

– И я, наверное, познакомлюсь со всеми?

Эйдриан закрыл глаза. Это не его дом. Здесь слишком много болезненных воспоминаний. В каждой комнате, в каждом лице.

– Ты уже знакома с моим братом. А Флоренс и отец ждут не дождутся, когда увидят женщину, которая меня укротила.

– И никто из старых друзей не пришел поприветствовать блудного сына? – невинным тоном спросила она.

– Если ты о Серене, то нет, – с озорной улыбкой ответил он.

Она замолчала, а он не знал, как дать ей понять, что никогда не было и не будет женщины, способной сравниться с ней.

– Как ты думаешь, – помолчав, спросила она, – ты мог бы остаться здесь?

– В Беркшире? Возможно. Я же обещал тебе загородную академию. Но не здесь и не сейчас.

– Меня мучает чувство вины из-за того, что я сбежала от своих обязанностей.

– Мы можем вернуться, когда пожелаешь, – сказал он.

Для английского аристократа зарабатывать деньги – занятие вульгарное, и Эйдриан никогда не обсуждал с Эммой свои капиталовложения. Но он мог себе позволить обосноваться и жить там, где только она пожелает.

Она резко выпрямилась и села.

– Вам не терпится совершить обратное путешествие с Гермией и Оденом, милорд?

– От одной этой мысли пропадает желание куда-либо ехать, – ответил он и со смехом уложил ее рядом с собой.

Эмма чувствовала, что следующий день станет экзаменом ее умению светского общения. Правда, она не ожидала, что Эйдриан оставит ее одну еще до завтрака.

Он уехал верхом вместе с братом осматривать поместье, а это означало, что ей предстоит завтракать с герцогом наедине в зимней столовой. Этот зал пышностью убранства вполне приличествовал римскому императору.

Лепной позолоченный потолок был украшен фресками с изображением мифологических сцен. Ноги тонули в мягком абиссинском ковре. Эмме казалось, что она ступает по лугу среди огромных пионов и важно расхаживающих павлинов. На буфете стояли тарелки веджвудского фарфора с белыми рельефными камеями и блестящие серебряные чайники. За всем этим великолепием наблюдали шесть лакеев.

На горячих подставках золотилась жареная индейка, аппетитно выглядел бифштекс с соусом, стояли блюда с пирогами. Эмма с удовольствием отметила, что среди высоких кофейников, сливочников и сосудов с горячим шоколадом дымится овсяная каша.

Рай, да и только, подумала она. Сначала она провалилась в сон в объятиях любимого мужа, а утро застало ее в элегантной обстановке старинного дома.

Герцог поднялся с кресла и пронзил ее орлиным взглядом. Если он ожидал, что невестку смутит роскошь окружающей обстановки или его собственное величие, то его постигло разочарование.

Эмма Боскасл попала в знакомую стихию. Да она не растерялась бы, будучи представленной любому королевскому двору. Соблюдать этикет было для нее так же естественно, как дышать. После смерти матери ей пришлось выполнять светские обязанности при отце. Юная Эмма отвечала на письма соболезнования, помнила все дни рождения, следила за манерами братьев и сестры. Родители всегда верили в нее, и она оправдала их надежды.

А теперь она присела перед герцогом в низком реверансе.

Он удовлетворенно выдохнул и протянул к ней руки.

– Слава Богу, – еле слышно пробормотал он. – Слава Богу.

Эмма прекрасно поняла, что он имел в виду: Эйдриан не взял в жены женщину, которая не умеет себя вести. И Эмма, несмотря на сомнительный с точки зрения приличий роман с Эйдрианом, была полна решимости не запятнать имя Скарфилд.

Они обнялись, но сдержанно. Неужели герцог мог усомниться в том, что Эйдриан его сын, пронеслось в голове у Эммы? Их сходство было поразительно. У обоих одинаковые резко очерченные скулы, оба высокие, поджарые, с грациозной плавностью в движениях.

Но Эйдриан еще обладает теплотой и непосредственностью. Это, вероятно, он унаследовал от матери, решила Эмма. А герцога, возможно, съедает тайная и загадочная болезнь. От стены отделился жилистый лысый человечек и подошел к отцу Эйдриана, который весь как-то сжался.

– Это моя нянька Бриджуотер, – кисло усмехнулся герцог.

Эмма села в кресло, предупредительно подвинутое ей лакеем.

– Вы говорите о вашем секретаре и управляющем, ваша светлость?

– Да. Иди, Бриджуотер. Можешь надоедать моим детям, а я хочу побыть наедине с очаровательной леди, которая привезла мне сына. – Он в упор посмотрел на Эмму. – Я полагаю, что он вернулся по вашему настоянию?

Эмма опустила глаза, разглядывая нож с ручкой из слоновой кости.

– Главное – он вернулся домой. И сделал он это по своей воле.

Вероятно, этот завтрак наедине замышлялся как проверка ее характера. Но когда лакей подал блюдо фруктов из оранжереи – персиков, ананасов и ранней клубники, – Эмма и свекор уже непринужденно обсуждали хозяйственные дела имения, словно говорили о погоде.

– Мать Эйдриана весьма умело вела подсчеты, – с тоской в глазах произнес герцог. – В свое время я не оценил ее ума и сообразительности. Но у нее все сходилось до единого пенни.

– Похвальная практичность для леди, – с одобрением кивнула Эмма.

Он засмеялся.

– Как-то она поймала кузнеца на том, что он нас обсчитывает, а Бриджуотер этого не заметил. И мне тоже попадало, если случалось, что я недоплачивал работнику.

– А вы, будучи…

Эмма не договорила, так как отворилась боковая дверь и вошел секретарь. Бриджуотер бросил взгляд на хозяина и с тревогой произнес:

– Вы устали, ваша светлость.

Эмма уставилась в блюдо с фруктами. С одной стороны, Бриджуотер ведет себя немного навязчиво, но с другой… Она не могла не заметить, что герцог выглядит бледнее и более усталым, чем в начале завтрака. Беспокойство за здоровье свекра взяло верх, и Эмма решительно поднялась из-за стола.

– Ваша светлость, я вас утомила.

– Глупости и ерунда! Бриджуотер просто докучливая старуха.

Бриджуотер бросил на Эмму взгляд, молящий о поддержке. Тогда она сказала:

– Я тоже утомилась после вчерашнего приключения на мосту.

Герцог встал. Стальной взгляд ясно говорил о том, что его не обмануть.

– Мой сын превзошел мои ожидания, выбрав вас в жены. Я и мечтать не мог о такой леди, как вы, достойной стать герцогиней Скарфилд.

Эмма подошла к нему. Возможно, в ней взыграла гордыня, но ей была приятна его похвала.

– Для меня честь быть женой вашего сына, – сказала она, коснувшись его руки. – Я люблю его.

Герцог, все еще не веря, покачал головой:

– Как, черт побери, он смог уговорить вас выйти за него? Ну да ладно. Он унаследовал материнское обаяние, а скоро наследует мое состояние. Для меня огромное облегчение уйти, зная, что вы будете рядом и дадите ему нужный совет.

Они шли к двери рука об руку, Бриджуотер – следом.

– А куда вы собираетесь уйти, ваша светлость? – спросила она.

– Скорее всего – к Аиду.

– Ничего подобного, – вмешался Бриджуотер. – Ваша светлость собирается наверх, отдохнуть.

– Ну нет! – раздраженно отрезал герцог. – Я пойду играть в карты с Гермией и Одемом. Мы с ним оба питаем пылкие чувства к этой женщине.

– Вы не должны давать волю пылким чувствам, ваша светлость. Это может вам повредить.

– Заткнись, старый хлопотун!

Эмма закусила губу, чтобы не рассмеяться, пока хозяин и верный слуга пререкались. Ясно, что герцог не допустил бы подобной фамильярности, если бы не относился к Бриджуотеру как к родственнику или близкому другу.

Но когда они дошли до сводчатого холла, Эмма заметила, что герцог на самом деле задыхается. Она вспомнила про своего отца, про то, как считала его не подверженным никаким хворям, пока он не умер.

– Он вовремя вернулся, не правда ли? – раздался с лестницы тихий голос сестры Эйдриана. – Теперь, думаю, в доме наступит мир для всех.

Эйдриан вернулся из поездки с Седриком только к вечеру. Легким галопом он пронесся на своем скакуне по парку, где Эмма прогуливалась вместе с Флоренс. Они остановились и повернулись к нему, а он спешился и побежал навстречу. Он великолепен, как и поместье, которое наследует.

Эмма не успела с ним, как полагается, поздороваться, а он уже подхватил ее и закружил в воздухе.

– Я скучал без тебя.

Флоренс деликатно кашлянула.

– Соскучился всего за шесть часов?

– За девять, – поправил он и опустил Эмму на землю. – Вам обеим будет приятно узнать, что в окрестностях нет грабителей.

– Так, значит, вот где ты был – ловил разбойников? – спросила Эмма. – Ты жить не можешь без опасности.

Он засмеялся:

– Я не могу жить без тебя.

Будь они одни, она не смогла бы заставить себя отодвинуться от него. Он выглядел неотразимо красивым в раздувающейся на ветру белой батистовой рубашке и облегающих кожаных штанах для верховой езды.

– У тебя грязь на сапогах.

– Знаю.

– Сегодня мы ужинаем с семьей. Это официальный ужин, – подчеркнула она.

У него весело и озорно заискрились глаза.

– Ты считаешь, что я неприлично выгляжу для этого раута?

«Неприлично. Именно так. Но меня это устраивает», – подумала она и отвернулась, чтобы не выдать своих чувств.

– Ванна тебе не помешает.

– Согласен. – Рука в черной перчатке легла поверх ее руки. – Мы примем ванну вместе. У отца как раз имеется огромная, кажется, еще с римских времен.

– Эйдриан, – шепнула Эмма, – здесь твоя сестра.

Он подмигнул Флоренс.

– Собственную ванну она сможет принять позже.

– Ты совсем не изменился, – рассмеялась Флоренс.

Подбежал грум, чтобы забрать взмыленного коня Эйдриана. Мимо них к конюшням пронесся Седрик. Увидев дам, он кивнул им. А у парадного портика Эйдриану низко кланялся лакей.

– Приготовить вам ванну, милорд? – не совсем уверенно спросил он.

Эйдриан посмотрел на забрызганные грязью сапоги и улыбнулся своей беззаботной улыбкой.

– Вы что, все в заговоре с моей женой? Хотите сделать из меня респектабельного джентльмена?

Лакей тоже улыбнулся:

– Милорд, в ваше отсутствие к вам приходил посыльный.

– Ко мне? – удивился Эйдриан. – Что я еще натворил?

– Лучше сказать: чего ты еще не натворил, – уточнила Эмма, ловко увернувшись от его губ, пытавшихся поцеловать ее в подбородок.

– Не знаю, – прошептал в ответ он. – Если я чего-либо не успел, скажи. Моя жена постоянно хочет меня воспитывать.

Она кашлянула.

– Милорд, я хочу делать это не на людях. Он вздохнул.

– Что за посыльный?

– Леди Серена сообщает, что будет рада присоединиться к вам за ужином, – ответил лакей.

Эйдриан смущенно улыбнулся Эмме.

– Клянусь, я не имею к этому никакого отношения. Хочешь, я велю ей передать, что мы не сможем принять ее сегодня?

– Нет, – твердо ответила Эмма. – Если она твой друг, то было бы непростительно проявить к ней неуважение.

– Не знаю, как объяснить тебе наши с Сереной отношения… Близкими друзьями мы никогда не были.

Но Эмма была намерена вести себя любезно с бывшей возлюбленной мужа. Она – жена Эйдриана, женщина благородного происхождения. Она – победительница и поэтому проявит сочувствие и снисходительность. Но очень-очень вежливо даст понять, что Эйдриан ее навеки.

Этот совет она дала сама себе и повторила через час, когда, собираясь спуститься к ужину, встретила Гермию в коридоре.

Гермия была разодета для торжественного приема: тюрбан из крепа с павлиньим пером, золотое вечернее платье с кремовыми кружевными оборками, с пухлого плеча свисала тонкая газовая шаль.

– Как я выгляжу? – спросила она. – Скажите честно.

– За столом все будут смотреть исключительно на вас, – заверила ее Эмма.

– Хм! Я только что узнала от экономки, что Серена – умопомрачительная красавица. Я, разумеется, не поверила, потому что экономки редко говорят правду.

Эмма промолчала. Ее наряд, как обычно, был прост. Платье из светло-коричневого атласа с длинными рукавами и шелковой оборкой с цветочным рисунком по подолу.

– Умопомрачительная или нет, – ответила она Термин, – но будет непростительно, если мы придем позже ее.

Когда они подошли к столовой, Гермия замедлила шаг и сказала:

– Она ждала почти десять лет.

– Знаю, – ответила Эмма.

– Возможно, больше она никого не заинтересовала, – добавила Гермия из чувства солидарности с Эммой.

Эмма подавила улыбку.

– Гермия, в прямолинейности вам не откажешь.

– В определенном возрасте делаешься знатоком человеческой натуры, – с обезоруживающей улыбкой ответила Гермия. – Не побоюсь предположить, что эта Серена злобная особа.

– Не может быть! – рассмеялась Эмма. На предсказания Гермии стоило полагаться не больше, чем на гадания ярмарочной цыганки.

– Те из нас, кто наделен красотой, должны развивать силу характера.

– О чем разговор? Не обо мне ли речь? – спросил Одем, подойдя к дамам и предложив каждой руку. – Силу чего?

А Гермия продолжала гнуть свою линию:

– Думаю, что там присутствуют мелочность, безвкусица и скорее всего эгоизм.

Одем ничего не понял.

– Очевидно, вы говорили не обо мне.

Из отцовского кабинета появился Эйдриан, серьезный, в темном фраке, который очень ему шел.

– Вы готовы? Я умираю от голода.

Эмма с нескрываемым удовольствием оглядела мужа.

– Разве мы не ждем нашу гостью?

Эйдриан коснулся ее щеки легким поцелуем.

– Серену? Она прислала сказать, что опаздывает.

– Что я говорила? – Гермия удовлетворенно качнула головой в тюрбане. – Вот показатель пренебрежительного отношения.

На обед подали суп из бычьих хвостов, жареного фазана и баранью ногу. Еда была безупречно сервирована на белоснежной скатерти. Эмма, конечно, не могла не отметить, как вкусно приготовлены блюда, но с тем же успехом съела бы мел. Она понимала, что ведет себя недостойно, поддавшись пророчествам Гермии о Серене.

Леди Серена опоздала почти на час. Когда же, наконец, прибыла, то все в столовой – включая шестерых вышколенных лакеев – молча подняли головы и посмотрели на дверь.

– Театральный выход, – хмыкнула Гермия. – Все продумано до минуты.

Театральный выход? Серене это более чем удалось! Она стремительно вошла в зал – высокая, статная брюнетка с черными глазами и с зажигательным смехом женщины, сознающей свою красоту. Внимание всех присутствующих в столовой было приковано к ней.

– Голиаф! – с восторгом пронзительно выкрикнула она, когда Эйдриан поднялся, чтобы встретить ее.

Эмма не успела произнести что-то колкое, вроде «Я рада, что вы пришли и присоединитесь к десерту», как Серена пронеслась вперед и хлопнула Эйдриана по спине с такой силой, что любой другой свалился бы под стол.

Он же только кашлянул и удивленно поднял бровь.

– Я, вероятно, это заслужил.

– Ты заслужил в десять раз больше! – громогласно заявила Серена и окинула взглядом сидящих за столом. – Прошу прощения за то, что мы опоздали. Эту адскую леди необходимо было привести в порядок, да и викарию пришлось переодеться. – Она смотрела уже не на Эйдриана, а на Эмму, причем смотрела с изумлением.

– Не может быть… Так это и есть твоя жена?

Эйдриан рассмеялся:

– Да, это моя жена.

Гермия едва не уронила фужер с вином. Эмме удалось, не дрогнув, поставить свой фужер рядом с тарелкой. Где в ее учебнике по этикету описан подобный казус?

– Да, я его жена, и я очень рада познакомиться…

– Вот уж не ожидала! – весьма не изящно засмеялась, а вернее загоготала Серена. – Эйдриан, она для тебя слишком хороша. Во-первых, она крошечная, как росинка, а во-вторых – воспитанная. Она что, была пленницей в твоем гареме?

Он скрестил руки на груди.

– Как ты догадалась? А для тебя у меня припасена парочка пиратов.

Серена игриво ткнула его в бок.

– Мне пират не нужен. У меня есть викарий.

– Это кто? – спросил он с иронической улыбкой. – Еще одна лошадь?

– Он мой жених. Вообще-то если твоя жена не сочтет, что я покушаюсь на ее лавры, то мы с ним хотели объявить здесь сегодня вечером о нашей помолвке и обсудить благотворительные планы по сбору денег для сельской школы. – Она сделала запоздалый реверанс в сторону Эммы. – А если серьезно, леди Вулвертон, то я приветствую вас от имени прихода. Надеюсь, что мы с вами станем друзьями и будем вместе трудиться на пользу Скарфилда.

У Эммы на глаза навернулись слезы. Непозволительная чувствительность, с которой она мгновенно справилась. Быть любимой достойным человеком и помогать бедным… Это то, о чем можно только мечтать. И плюс еще подарок судьбы: у нее нет соперницы в любви.

Конечно, обязательства перед своей лондонской академией у нее остались, но от переезда в деревню выиграют все. Что касается беспокойства о семье Боскасл, то ей от этого никуда не деться.

Но… здесь она тоже нужна. Герцогу необходим сын. Флоренс необходим муж. А Седрику – жена. Так что забот у нее будет полон рот.

За поданным десертом – компотом из груш и сыром – вечер продолжался весело и приятно. Выпили также мозельского и бордо в честь радостных событий. Вскоре после Серены появился викарий, попросив прощения за опоздание, в котором снова оказалась повинна адская леди. Одем выразил глубокое сожаление по поводу здоровья этой достойной дамы, но Гермия вовремя его прервала, ткнув локтем и объяснив, что адская леди – лошадь, а не женщина.

Герцог, хотя и выглядел утомленным, был доволен. Извинившись, он удалился на покой, и Эмма проводила его до лестницы.

– Я знаю, что не заслужил такого счастья, – с улыбкой сказал он.

– Если бы дары, которые мы принимаем, давались по нашим заслугам, то мы все были бы нищими, ваша светлость.

Он кивнул:

– Возможно, он действительно вас заслуживает. Дай Бог, чтобы он не наделал тех же ошибок, что и я, там, где дело касается любви.

– Обманщик, – пробурчала Эмма, как только они с Эйдрианом остались в комнате одни.

– Прости, я не понял тебя.

– Твои манеры за столом безупречны.

– Тебе это не нравится? – Он изобразил удивление.

– Не твои манеры, а твоя лживая сущность не нравится. Ты просил обучать тебя этикету, а сам воплощение изысканности. Достаточно посмотреть, как ты споласкиваешь пальцы в чашке и как ешь ореховый пудинг.

Он развязал галстук и улыбнулся ей.

– А что, если я скажу, что просто следил за тем, как это делаешь ты?

– Я тебе не верю. Между прочим, Эйдриан, Серена – одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречала.

Он поморщился.

– И одна из самых буйных. Я же тебе говорил, что она не хотела выходить за меня. Она слишком хорошо меня знает.

– Или недостаточно хорошо.

Свободной рукой он расстегнул застежку платья, и светло-коричневый атлас упал к ее ногам. Туда же последовало и белье.

– Между прочим, Эмма, самая красивая женщина, которую когда-либо встречал я, – это ты. – Он поцеловал нежную кожу между плечом и ключицей. – Неужели я тебе этого не говорил?

Эйдриан проснулся еще до рассвета и пошел к обрыву. Давным-давно он часто убегал сюда, чтобы спрятаться от отцовских нравоучений. Он представлял себя завоевателем, командующим непобедимой армией, который замыслил напасть на замок и сбросить правителя – герцога. Наивно, но он надеялся освободить таким образом не только себя, но и возродить дух матери.

У него в жизни были более трудные сражения. А теперь… теперь он хотел мира. Он может уйти отсюда. Эмма будет возражать, настаивать, чтобы он исполнил свой долг, но, в конце концов, поддержит его решение.

Он ведь поклялся когда-то, что не останется. Он поклялся, что ему наплевать на то, что о нем подумают. Он вернулся отчасти для того, чтобы доказать отцу, что жил полной жизнью, обходился без тех выгод, какие дает богатая семья или аристократическое происхождение.

Но вдруг он засомневался: а что, если Эмма была права? Он ведь сын герцога и наследник не только отцовского богатства и положения, но и тех обязанностей, которые налагает титул.

Он уже не ребенок, играющий в победителя. Поднялся сильный юго-восточный ветер. Эйдриан смотрел вдаль на подернутое туманом озеро, на скот, пасущийся на холмах, и на деревню за холмами. Помещичий дом господствовал над окрестностями. Так было всегда. Годы не пощадили дом, и следы запустения нельзя не заметить. Дом. Что такое дом?

Дом – это его воинственный ангел. Вот она взбирается по холму, размахивая его плащом и крича, что он простудится, стоя в одной рубашке на ветру.

Он взял из ее рук плащ и накинул на плечи ей. Она продолжала его журить, а он обнял ее и прижал к груди.

Скарфилд нуждается в защитнике.

А защитник нуждается в Эмме Боскасл.

– Что-то случилось? – спросил он, прижавшись подбородком к ее голове.

Она вывернулась из его рук.

– Сейчас скажу. Я только что получила письмо из Лондона.

– От кого?

– От Шарлотты и Хита. Они оба заверяют, что беспокоиться не о чем.

– Что, разумеется, означает…

– …что основания для беспокойства есть.

Он помогал ей спускаться с холма, заслоняя собой от ветра.

– С чего ты это взяла?

– Видишь ли, Эйдриан, мисс Пеппертри грозится уволиться.

– Но она этого не сделала?

– Кто знает? Еще меня предупредили не верить ничему, что написано в газетах о моей академии и о заведении Одри Уотсон.

– Кто такая Одри Уотсон? – спросил он. – Кажется, я уже слышал это имя.

– Тебе делает честь, что ты не знаком с ее заведением. Ох, Эйдриан! Она содержит бордель под названием «Школа Венеры».

Он разразился хохотом.

– Но это еще не все, – сказала Эмма.

– Что же еще?

– Шарлотта выразила желание стать писательницей.

– Но это звучит достаточно безобидно. Разве нет?

– Не так уж безобидно, если она хочет написать историю семьи Боскасл.

Он присвистнул.

– Даже не знаю, что сказать.

– Я скажу за тебя. – Эмма покраснела. – Есть такие семейные истории, которые следует держать в секрете. В нашей не будет ни единой главы, ни единой страницы без скандала.

Эйдриан посмотрел на небо, потом перевел взгляд на Эмму. Ее маленькие ушки и нос покраснели от холодного ветра. Прядки абрикосовых волос выбились из прически. Она выглядела такой волнующе-неистовой. Как же он любит свою жену! И как рад, что покончил с жизнью, полной сражений и путешествий. Его будущее – это семья. Возможно, разведение лошадей. А на Рождество он будет есть пудинг вместе с женщиной, которая заставляет его надевать плащ, чтобы он не простудился.

– Давай посмотрим на охотничий домик, – вдруг предложил он, взяв Эмму за руку. – Седрик говорил, что он разваливается, и его используют под сарай.

Она сморщила нос:

– Сарай? Ну, я не знаю…

– Эмма, сейчас пойдет дождь. Разве ты не чувствуешь?

– Нет. И в небе ни облачка.

– Это потому, что ты слишком маленького роста и не можешь видеть, что там наверху.

Она засмеялась:

– Какой вы напыщенный, милорд!

Не только напыщенный, но к тому же повелитель и искуситель.

Через несколько минут он все-таки заманил ее в охотничий домик, из которого открывался вид на озеро. После того как она покорно выслушала, сколько болтов и балок нужно заменить, он вдруг обошел ее сзади и тихонько толкнул на вязанку соломы.

– Что ты делаешь? – возмутилась она, разгадав его намерение. – Не могу же я вернуться в дом с сеном в волосах.

– Хозяин дома я, – заявил он хриплым голосом. – И ты сделаешь то, что я скажу.

– А если откажусь? – задыхаясь, спросила она.

– Могу тебя и отшлепать.

– Можно подумать, что я тебе это позволю, – засмеялась Эмма.

Он прижал ее своим телом.

– Можно подумать, что ты меня остановишь. Рука Эйдриана оказалась у нее под юбкой.

– Ты послушная или непослушная служанка своего господина? От этого многое зависит.

– Все зависит от того, кому я должна повиноваться.

– Мне.

Она шаловливо улыбнулась и обвила его шею руками.

– Если только ты пообещаешь не рассказывать об этом хозяину.

Эйдриан сжал ладонями мягкие ягодицы.

– Это будет наш секрет, любовь моя. Но ты тоже не рассказывай своему мужу. – Он прикрыл глаза, и у него вырвался стон. – Господи, Эмма!…

Она замерла и прошептала:

– Нам надо бояться не моего мужа. Эйдриан, отпусти меня. В дверях кто-то стоит. Нас увидели.

– А… Кто это?

– Не знаю. Разве это важно? Нельзя, чтобы увидели, как мы забавляемся в сарае.

Они отодвинулись друг от друга. Эйдриан выругался себе под нос, а Эмма ужасно смутилась.

В сарай вошел немолодой мужчина с вилами в руках.

– Прошу прощения, – сказал он. – Я Робин Тернер, сторож. Могу быть вам чем-нибудь полезен?

Эйдриан рывком поднял Эмму на ноги.

– Видите ли, это моя жена, и мы…

– А-а, новые слуги? – догадался седой сторож и сочувственно посмотрел на них. – Нелегко начинать здесь служить, а потом ничего, обвыкнетесь. Главное – прилично выглядеть, когда повстречаете герцога. Сейчас вернулся его наследник, и от нас потребуют стараться изо всех сил.

– Спасибо, сэр, вы очень добры. – Эйдриан заслонил собой Эмму, чтобы она могла одернуть юбку и стряхнуть соломинки с платья. – Я в долгу не останусь.

– А теперь вам лучше уйти и заняться работой. Я еще не так стар, чтобы не помнить… Но точно уж, уходите. Я ничего не скажу хозяину.

И он действительно ничего не сказал, даже когда двумя часами позже был призван к герцогу, чтобы обсудить, какие починки нужно произвести в надворных постройках, и его представили лорду и леди Вулвертон.

Эйдриан и его новый надежный союзник Тернер весьма убедительно сделали вид, что не знают друг друга. Но когда сторож повернулся, чтобы уйти из зала, Эмма весело ему подмигнула. У Эйдриана аж челюсть отвисла, а Тернер едва не врезался в стену.

Герцог удивленно засмеялся:

– Что происходит?

– Мы с Эммой с утра пораньше осматривали охотничий домик, – уклончиво ответил Эйдриан, не сводя глаз с жены. – Вы ведь сами хотели, чтобы мы занялись хозяйством?

– Знаешь, чего я хочу, прежде чем умру? – спросил герцог с лукавым блеском в глазах. – Пойдем-ка со мной. Я изложу тебе мою последнюю просьбу, Эйдриан.

Вечером, когда Эйдриан лежал в постели рядом с женой, она никак не могла успокоиться и без конца ворочалась на огромной кровати еще времен королевы Анны. Наконец он спросил:

– Что с тобой? Тебя что-то волнует?

Она выглянула из-под одеяла и, в свою очередь, спросила:

– А тебя?

Он прижался к ней, положив руку ей на бедро. Ему нравилось спать, обнимая Эмму, словно он охранял ее своим телом.

– О чем ты?

– Я про последнее желание твоего отца, – с тревогой ответила она. – Это что-то секретное, и ты дал слово молчать?

– Нет.

Он потерся подбородком о ее щеку. Тело Эммы звало к себе, позвоночник изгибался под его ладонью, кожа была нежная, как сливки. Она ждала. И он тоже ждал с улыбкой на губах.

Казалось, что он ждал этого момента с того дня, как убежал из Скарфилда.

Сейчас он стал сильнее, а его единственная слабость – это женщина, которую он обнимает.

Вдруг эта женщина отстранилась от него и твердым голосом произнесла:

– Ты собираешься лежать и улыбаться всю ночь или дашь мне ответ?

– Он хочет, чтобы мы подарили ему внука до того, как он умрет. Он такой упрямый, что не оставит нас в покое, пока мы не выполним его просьбу.

– Понятно, – задумчиво сказала Эмма. – И что ты ему ответил?

Эйдриан прокашлялся.

– Я заверил его, что мы со своей стороны не уклоняемся от выполнения святого долга герцога.

– Неужели ты его в этом заверил? – со смехом в голосе прошептала Эмма.

– Да, но подробности я ему, конечно, не сообщил. Она провела рукой по его гибкой, мускулистой спине.

– Герцог всегда выполняет свои обещания.

Он завладел ее ртом.

– Я всего лишь сын герцога. Ты предлагаешь, чтобы мы не теряли времени даром, пока я не стал герцогом?

Он не успел и глазом моргнуть, как она оказалась лежащей на нем.

– Практика, – заявила она с насмешливой улыбкой. – Много часов практики… нет, дней и ночей старания и усердия.

– Моя прилежная жена, – пробормотал он. Бедра у него приподнялись, и она едва не упала, но его крепкие руки удержали ее.

Она медленно опускалась на него, ощущая, как его плоть разрастается в ней.

– Эйдриан…

Таким образом, будущие герцог и герцогиня Скарфилд приступили к выполнению самой важной из своих обязанностей. Эйдриан заявил, что надо упорно практиковаться, чтобы получить хороший результат, и что эти занятия должны быть достаточно долгими. Он также сослался на слова жены о том, что от мелочей и деталей зависит очень многое.

Маленькому наследному герцогу нужны для компании братья и сестры, а Эмма так любила заботиться о других. Эйдриан был благодарен защищающим ее братьям, которые сберегли Эмму для него, пока он не нашел ее, а она не нашла его.

Она наклонилась вперед, и розовые кончики сосков защекотали ему грудь. Она целовала его – как сладостны ее поцелуи! – а он все глубже погружался в нее.

– Если это долг… – он закрыл глаза и застонал, – то я готов умереть, исполняя его.

Она выпрямила спину, ее прекрасное тело трепетало от наслаждения.

– Я люблю тебя, – сказала она. – И я буду любить наших детей…

– Я люблю тебя, Эмма. – Он сцепил руки у нее на бедрах и достиг пика восторга.

Кого они смогут зачать? Сына. Дочь. Что сейчас управляет ими: долг или желание? Ему не важно, лишь бы его утонченный диктатор – любимая жена управляла всеми ими.

Через минуту их сомкнутые тела смогли разъединиться.

– В конце концов, – прошептала Эмма, – все кончается семьей. А ты породнился с одной из самых…

– …верных и любящих семей в Англии? – закончил за нее Эйдриан.

Она улыбнулась:

– Я вообще-то собиралась сказать – порочных. Он смотрел на нее, и в его глазах было столько любви, что казалось, она сейчас выплеснется наружу.

– В таком случае боюсь, что ожидать благопристойности от следующего поколения будет трудно.

– Думаю, мы с этим справимся, – с довольной улыбкой ответила Эмма.

Он засмеялся:

– Я справлюсь с чем угодно, лишь бы у меня была ты.