Текст книги "Дьявольские наслаждения"

Автор книги: Джиллиан Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Теперь любопытство Эйдриана разыгралось вовсю.

– Бежать от Эммы? Да она и до плеча мне не достает. – А про себя подумал: характера у нее хватит на двоих.

Гейбриел мрачно улыбнулся:

– Стоит ей узнать о твоем жалком прошлом, как она свернет горы, лишь бы ты начал вести благопристойную жизнь.

Слова Гейбриела скорее интриговали, чем пугали. Кашлянув, Эйдриан сказал:

– Должен заметить, Гейбриел, если она хотела спасти тебя, то, кажется, потерпела фиаско.

Гейбриел нисколько не обиделся.

– Некоторых из нас уже не исправишь. Я стараюсь не попадаться ей на глаза. У тебя, конечно, нет выхода. Ты знаешь, как ее называют в семье? Утонченный диктатор.

Эйдриану было забавно это слушать, но он виду не показал. Наверное, Эмме пришлось стать диктатором. В семье, где у всех сильные характеры, нежную фиалку могли и затоптать.

– На твоем месте я поступил бы точно так же, если б увидел, что ее оскорбляют, – сказал Гейбриел. – Но тебе следовало пригнуться – тогда бы ты не сломал кресло.

– Замечательный совет. – Эйдриан вытащил из-за спины подушку и запустил ею в Гейбриела. – Вот ты и пригнись.

Гейбриел со смехом увернулся.

– Я тебя предупредил, так что потом не жалуйся. Лежишь здесь, раненный… Да ты идеальная мишень. Эмма пойдет на тебя крестовым походом. Знаешь, это достаточно мучительно, когда она за тебя берется, потому что… в ней есть что-то такое, от чего хочется стать лучше. Она наставляет тебя, ты делаешь вид, что внимаешь ее наставлениям, и не успеешь оглянуться, как ее ангельский голос проникает тебе в душу. Словно на плечо опустился ангел совести, а ты как раз сейчас собрался гульнуть.

– Ну, не думаю, что с нами ей в обозримом будущем повезет.

– Я тоже. – Гейбриел кинул подушку обратно. – Но это вовсе не значит, что она откажется от задуманного и не подвергнет нас исправительной пытке.

Эйдриан рассмеялся. Сколько он себя помнил, никто его не пытался исправить. Что ж, это звучит даже заманчиво.

– Гейбриел, она может наставить на путь истины юных девиц, а не украшенных шрамами солдат, как мы с тобой.

Гейбриел встал, собираясь уходить.

– Я вот что подумал. Она тебя отшлифует для какой-нибудь дебютантки. Могу подать ей такую мысль прямо сейчас.

– Господи, к чему тебе это?

Гейбриел хитро улыбнулся:

– Потому что пока она будет занята одним грешником, то до меня у нее руки не дойдут. Ее утонченная внешность обманчива, Эйдриан. Эмма такая же своевольная, как ее братья.

У Эммы от волнения застучало в висках. С чего она взяла, что сможет превратить девчонку из низов в леди?

Подглядывали за спящим лордом Вулвертоном! А спал ли он?

– Харриет, в какое время вы совершили этот непростительный поступок? – задыхаясь, спросила Эмма.

Харриет повела худеньким плечиком.

– Как вы кончили нас сторожить и ушли…

– Я вас не сторожила. Лорд Вулвертон проснулся, когда вы к нему заявились? – раздраженно потребовала ответа Эмма.

– А что, не слышно было? Он так заорал, что стены чуть не рухнули.

– Леди Лайонс, отошлите ее обратно в трущобы, – посоветовала Лидия Поттер. – Мои родители будут очень недовольны, если узнают, что я общаюсь с такими, как она.

Харриет на это лишь ухмыльнулась:

– А большого коричневого паука под нос не хочешь получить, когда заснешь?

Эмма сжала руку Харриет:

– Ничего подобного ты не сделаешь. Пожалуйста, Харриет, веди себя прилично.

– Зря стараетесь. Ничего у вас не получится, и все это знают. Я плохо кончу и остальных испорчу. – Она произнесла это равнодушно и без всякого вызова, как будто давным-давно смирилась.

Эмма разрывалась на части. У нее были обязательства перед платными ученицами, она обещала родителям, что их дочери из неловких особ превратятся в обворожительных юных леди.

Но никто не хочет помогать попрошайкам и сиротам, покинутым и униженным. Неужели все они безнадежны? Разумеется, не все. И, разумеется, совестливая женщина не может спать спокойно, не сделав попытки им помочь.

Эмма отпустила руку Харриет.

– Я попробую еще раз. – Она взяла со стола учебник и продолжила урок: – Изобретение столовых приборов, таких как ложка, предшествовало появлению колеса.

– Черт! Кто бы догадался? Не все ли равно? – пробурчала Харриет.

Эмма не обратила внимания на то, что ее прервали.

– Кто-нибудь знает, что отличает джентльмена от – мне претит произносить это слово – деревенщины?

– Его предки? – радостно выкрикнула мисс Баттерфилд.

– Нет. Это умение пользоваться вилкой…

– Ничего себе! – фыркнула Харриет. – Такое и в голову не придет.

– …вместо ложки, – спокойно закончила Эмма. – Использование, вилки вместо ложки отличает джентльмена от человека более низкого происхождения. Осмелюсь заметить, что до сих пор на нашем просвещенном острове живут люди, которые не едят, а черпают еду, да и понятия не имеют о приличном поведении за столом. Харриет тоскливо смотрела на Эмму:

– Леди Лайонс, неужели вы взаправду думаете, что есть ложкой – самое страшное преступление? Я бы вам порассказала…

– Пожалуйста, не надо, – поспешила отказаться от подобной услуги Эмма и зажала пальцем дергающееся веко правого глаза. Голова готова была разорваться. – А сейчас, девочки, пора набросить шали, взять альбомы для рисования и пройти в сад. Я жду от вас рисунков с изображением чего-либо красивого, того, что вам понравится.

– Я знаю, что нарисует Харриет, – пробурчала мисс Баттерфилд.

Харриет презрительно фыркнула:

– А я знаю, что кое-кто тоже это нарисует. Съела?

– Харриет, иди наверх, – приказала Эмма. – Почитай книжку или… подремли.

– Чего?

– Ни в коем случае не смей снова побеспокоить лорда Вулвертона. Слышишь?

– Слышу-слышу.

– О Господи! – Шарлотта поспешно накинула плащ. – Я пойду вместе с девочками. Как бы Харриет опять что-нибудь не придумала.

– Понимаю, – вздохнула Эмма.

– Как ты намерена с ней поступить? Она неисправима.

– Я в этом не уверена.

– Я бы на твоем месте надрала ей уши.

– Поверь, я с трудом удерживаюсь. Да, я знаю, что все считают меня слегка ненормальной, раз я пытаюсь перевоспитать уличную девчонку. Вероятно, я действительно ненормальная.

– А я думаю, что, вероятно, ошибаются все, кроме тебя. – Шарлотта ласково улыбнулась Эмме. – Ты уже перевоспитала кое-кого из учениц.

– Мой успех очень скромный.

У Эммы было три случая, когда ее альтруизм увенчался успехом. Одна девушка стала умелой экономкой, ее сестра вышла замуж за судью, а третья уехала работать учительницей в Глостер и обвенчалась с аптекарем.

Никто не знал, как эти маленькие победы поднимали Эмме настроение.

Она сочла своим жизненным предназначением превратить Англию в прибежище для воспитанных, утонченных людей. И эта цель дала ей силы после свалившихся на нее почти одновременно несчастий – смерти брата, отца и мужа.

Возможно, ей была свойственна характерная для Боскаслов самонадеянность. Она верила в то, что обладает способностью усовершенствовать окружающих. По крайней мере, она в отличие от братьев направила бойцовский дух Боскаслов на пользу человечеству.

Но все это было до прошлой ночи.

Прошлая ночь… когда она доказала – правда, только себе, – что Эмма Боскасл не лучше, чем остальные члены ее скандальной семьи. Возможно, она из всех самая испорченная, а если это так, то в семье не останется никого, кто мог бы сделать ей выговор.

Эйдриан вытер насухо полотенцем гладкие скулы. Его камердинер Бонес мог бы побрить человека за минуту, а заодно и обезглавить. Это – полезное умение для подчиненного кондотьера и бывшего владельца похоронной конторы. Но подобный талант едва ли пригодится в добропорядочном английском обществе. Они с Бонесом встретились, сражаясь в Персидском заливе с французскими пиратами. Через год Бонес лишился глаза в битве при Лахоре и согласился поступить в услужение к Эйдриану, когда тот отправился на Яву под командованием Стамфорда Раффлза. Бонес внес свой вклад в завоевание англичанами Батавии.

– Как я выгляжу? – спросил Эйдриан, наклонившись к высокому зеркалу в позолоченной подвижной раме.

– Воплощение здоровья, милорд.

– Вот этого-то я и боялся.

– Простите…

Эйдриан разглядывал свое загорелое лицо с нескрываемым неудовольствием.

– Я не выгляжу больным.

– Конечно, нет, – согласился камердинер. – По-моему, вы сказали, что никогда не чувствовали себя лучше, чем сейчас, к тому же произошло нечто такое, что вывело вас из хандры.

– Проклятие!

– Милорд? – переспросил Бонес, убирая бритвенный прибор.

– Ты ведь готовил покойников к погребению после битвы в Пенджабе?

– Увы, и не одного. Постарался, как мог, потому что больше некому было, а я ведь одно время собирался поработать в театре, так что какое-никакое художественное чутье у меня есть.

– Ты мог бы сделать меня… менее цветущим? Не мертвенно-бледным… в общем, ты понимаешь. Чтобы я выглядел немного нездоровым человеком, которому необходимы внимание и нежность.

– Я могу сделать так, словно вас потоптало стадо слонов, – задумчиво глядя на Эйдриана, произнес Бонес. – Или, к примеру, сбил дилижанс, учитывая тот факт, что мы вернулись в так называемый цивилизованный мир.

– Давай без крайностей. Подойдет небольшое недомогание.

К счастью, Бонес не поинтересовался, для чего это нужно Эйдриану, и занялся изучением баночек с румянами и рисовой пудрой, аккуратно выставленных на туалетном столике.

– Найти бы немного белил… Милорд, вы вполне уверены, что это надо делать? За дверью ждет врач. Он будет настаивать, чтобы вы лежали в постели, если увидит, как плохо вы выглядите. А я-то знаю, как вы не любите болеть.

Эйдриан опустился на диванчик и запрокинул голову.

– Я буду вынужден последовать его совету. Кто я такой, чтобы спорить с ученым мужем?

Эмме казалось, что не прошло и четверти часа относительного покоя, как случилась новая неприятность. В дверях появилась раскрасневшаяся Шарлотта.

– Я уже иду в сад, – сказала Эмма, завязывая ленты шелковой шляпы с низкой тульей. – Девочки занялись рисованием?

– Да, – переведя дух, ответила кузина.

– Шарлотта, я кое-что вспомнила. Племянница графа сообщила нам дату своего приезда? Я бы очень не хотела, чтобы она стала свидетельницей сцены с Харриет, как в тот день…

– Я хочу сказать не о девочках, а о нем, – прервала Эмму Шарлотта.

– Что? – Эмма догадалась, о ком хочет сказать Шарлотта. Да и как не знать, когда в ее мыслях присутствует исключительно он.

– Я о лорде Вулвертоне. Я слышала, как лакей искал Хита. Врач только что осмотрел лорда Вулвертона и, кажется, нашел, что ему стало хуже. Он ведь нас предупреждал.

– О нет. – У Эммы по рукам пробежали холодные мурашки. – Он выглядел таким… оживленным, когда я навестила его прошлым вечером. – «Даже слишком оживленным», – промелькнуло в голове. – Почему я сама не зашла к нему утром? Это я виновата.

– Разумеется, ты здесь ни при чем, – заверила Эмму верная кузина. – Его состояние могло ухудшиться ночью.

– Ночью?

Она не поощряла любовные ласки Эйдриана – это так, но и не дала ему должного отпора. Подумать страшно, что это могло стать причиной ухудшения его состояния. Эмма Боскасл своей страстностью причинила физический ущерб мужчине? Ей самой чуть не сделалось дурно от этой мысли.

– Шарлотта, ты его видела? – спросила Эмма с потемневшими от страха глазами.

– Всего одну минуту, когда привела к нему врача. С девочками я оставила Джулию.

– Как он выглядел?

– Немного бледный. Кожа какого-то воскового цвета. Да нет, может, мне показалось. Было неприлично его разглядывать.

– Господи!… – Эмма не могла себе этого представить. Ведь когда она уходила от него прошлой ночью, он был полон сил.

– Эмма, он так благородно держится. Истинный рыцарь: он изо всех сил старался не показать своих страданий. Настоящий джентльмен. И не важно, что говорят о его прошлом. Он настоял, чтобы я не тревожила тебя и ничего не говорила о том, что ему стало хуже.

– Конечно, ты сделала совершенно правильно, – сказала Эмма, направляясь к лестнице, чтобы подняться наверх.

Шарлотта прочувственно вздохнула.

– Я же знала, что ты мне не простишь, поступи я иначе.

Глава 8

Войдя в спальню, Эмма увидела семейного врача Боскаслов, склонившегося над Эйдрианом. В комнате сильно пахло травяными припарками и жжеными перьями.

– Как он? – спросила Эмма, бросив взгляд на внушительную фигуру Эйдриана, распростертую на кровати.

– Пульс был нормальный, пока вы не вошли, леди Лайонс, – с некоторым недоумением ответил медик. – Возможно, услышав ваш голос, он разволновался, учитывая произошедшее накануне.

– Учитывая что?…

– Прошу прощения за то, что опять напоминаю об этом. Я знаю, что подобные случаи леди предпочитают забыть.

Значит, лекарь ничего не знает про вчерашнюю ночь, если только Эйдриан не бредил и не говорил во сне.

Эмма на цыпочках приблизилась к постели. Он повернул голову на подушке и встретился с ней блуждающим взглядом. Эмма была поражена тем, что увидела. Загорелая кожа прибрела землисто-белый оттенок, под глазами темные круги, глазницы провалились, а блеск карих глаз из-под полуопущенных век можно объяснить только горячкой.

– Он на себя не похож! – воскликнула она.

Врач покачал головой:

– Согласен. Я хотел поставить ему пиявки, но он меня оттолкнул.

– Я могу вам помочь, если это необходимо.

– Подождем немного. Я только что дал ему приличную дозу опия. Леди Лайонс, вы сами выглядите… усталой. Вам лучше присесть.

– Нет-нет, спасибо.

Эмма с отвращением смотрела на баночку с пиявками на столике у кровати Эйдриана. Бедняжка! Возможно, вчера ночью он не соображал, что соблазняет ее. А она? Выходит, она воспользовалась слабостью человека в бессознательном состоянии. Он, скорее всего, не понимал, что делает.

– Господи, – прошептала она, сделала шаг назад и стукнулась о столбик полога.

Эйдриан открыл глаза. У Эммы по спине пробежали мурашки. На мгновение ей показалось, что он в полном сознании и совершенно здоров. Но тут он запрокинул голову на подушки и тяжело застонал. Что все это значит? Эмма вопросительно посмотрела на врача.

– Он только что пришел в себя и вдруг снова потерял сознание. Вы видели?

Шотландец склонился над Эйдрианом и нащупал пульс.

– Он, кажется, спит. Я дал ему большую дозу снотворного. Скорее всего, увидев вас, он возбудился.

– Что? – в ужасе прошептала она.

– Видите ли, поведением больного управляют основные жизненные «соки»; кровь, желчь и так далее. Они влияют в числе прочего и на душевное состояние. Это медицинское понятие, леди Лайонс; и ни в коей мере не может вас оскорбить. – Врач встал. – Что-то в горле пересохло от запаха всех этих трав. Прошу меня извинить, но я на минуту выйду проветриться. Не думаю, что он скоро проснется. Если пожелаете, я могу позвать слугу.

– Я подожду вашего возвращения, – сказала Эмма.

Эйдриан не ожидал, что ему будет так стыдно за свой обман, за то, что причиняет Эмме столько огорчений. Тем не менее, выходить из игры он не собирался. Внимание, беспокойство очаровательной женщины… Это приятно волнует кровь.

Она дотронулась до его плеча и прошептала, что все будет хорошо. Какое блаженство слышать ее голос! Она – самая желанная, самая прекрасная из всех женщин, которых он когда-либо встречал. И она – из давно уважаемой им семьи. А как он себя повел по отношению к Боскаслам? Мысли путались. Опий притупил сознание, и он провалился в сон.

– Не бойтесь, – услышал он голос Эммы.

– Чего не бояться? – Должно быть, наступила ночь, и он спит.

– Темноты. Я здесь с вами и позабочусь о вас. Я знаю, что вам нужно.

И он это тоже знал.

Он с трудом сел в постели и уставился в темноту. В горле першило. Он не помнил, сколько времени она находится рядом с ним. Вот она раздевается, и халат медленно падает на ковер. Ее прекрасная грудь блестит подобно жемчугу. Стройные ноги, гибкие руки влекут к себе, но он не может дотянуться. В паху невыносимо жжет.

– Красавица, – шепчет он. – Никто… никто не должен вас увидеть.

Взгляд скользит по ее совершенному телу. Розовые соски, округлый живот, золотистые завитки, скрывающие сладкие складочки. Боже, почему у него совсем нет сил?

– Повернитесь, – хрипло произнес он, чувствуя, как под простыней разбухает член.

Она повернулась. Золотые с медным отливом волосы касаются белых упругих ягодиц. Он схватил ее за талию и просунул руку между атласных бедер. Она такая теплая, влажная, благоухающая. Она похожа на шаловливую маленькую нимфу. Он уткнулся лицом ей в затылок, а она выгнулась и тихо вскрикнула. Он сжал пальцами сосок и увидел, как он наливается и становится красным, как вишня.

Член у него болезненно пульсировал. Он откинул покрывало и усадил ее на колени.

– Я боюсь вас утомить, – прошептала она, осторожно поместившись между его мощных бедер. – Вы нездоровы.

– А вы поможете мне поправиться? – спросил он, ощущая себя сильным и горя нетерпением влиться в ее лоно.

Она улыбнулась и сжала ладонями крепкие груди. Темно-розовые соски были видны между пальцев.

– Вы не должны вставать с постели. Я сама знаю, что вам необходимо.

– Что мне необходимо? – прошептал он и со стоном сомкнул руки на ее бедрах.

Она подалась вперед, и его член исчез в золотых завитках. Но он ничего не ощутил и недовольно дернулся. Тогда она медленно приподнялась и взяла в ладони его член, помогая ему. Еще секунда, и он взорвется.

– Сейчас, сейчас, ненаглядная, – произнес он. – Я не буду спешить, чтобы тебе было хорошо. Я… не могу…

Откуда-то издалека донесся ее голос:

– Эйдриан… вам плохо?

Плохо ли ему? Ему будет хорошо, если только он найдет облегчение в их соитии.

Он сделал резкое движение, и тело ритмично задвигалось. Она вскрикнула, и он ощутил у себя на лице, на шее ее руки.

Но… она ускользнула от него. В паху ломило, он весь напрягся, болел каждый мускул. Она уходит от него! Он в отчаянии застонал и с мольбой прошептал:

– Пожалуйста.

Сквозь дурман прозвучал ее голос:

– Не надо так метаться.

– Я не буду. – Он дрожал, вдыхая сладкий запах ее волос, кожи. Ее грудь задела ему лицо. – Пожалуйста, Эмма, не уходите. Вы мне нужны.

Эйдриан открыл глаза и понял, что это был сон. Где-то в подсознании прозвучало пророчество отца: «Ты создан, чтобы все рушить, Эйдриан. Мою жизнь ты уже погубил».

– Лжец, – сказал он. – Ты лжец.

– Милорд, вы проснулись? -озабоченно спросила Эмма. – Вы так метались, что я испугалась.

– Меня перепоили опием. – У Эйдриана вдруг прояснилось в голове. Около кровати сидела Эмма и смотрела на него уставшими глазами. Она с ним наедине! Но тут он заметил, что на диване в двух шагах от них дремлет Джулия. Подавив разочарованный вздох, он откинулся на подушки. Он находился в полубреду, и она ему приснилась. Зачем только он проснулся?

– Доктор решил, что снотворное вам необходимо, – тихим голосом сказала Эмма. – Вы так беспокойно спали, что мы не могли оставить вас одного.

– Я что-нибудь говорил во сне?

– Да, но я ничего не поняла. Как вы себя чувствуете?

– Пить чертовски хочется. – Напрягшееся тело невыносимо ныло, ему было жарко, в паху – тяжесть. Если она ничего не заметила, он постарается себя не выдать.

– Он проснулся? – раздался с дивана сонный голос Джулии. Она встала, расправляя на плечах шаль. – Я нечаянно задремала. Как он, Эмма?

– Умираю от жажды, – ответил за Эмму Эйдриан. Придется обманывать не одну, а двух женщин.

– Я принесу свежей воды, – предложила Джулия.

– Не надо. Я позову лакея, – сказала Эмма.

– Мне необходимо размяться, – уже от двери ответила Джулия. – Я отлежала шею.

Дверь за ней закрылась.

– Мы одни? – Эйдриан, не сводя глаз с Эммы, приподнялся на локте.

Она оглянулась на дверь:

– Да, но она скоро…

Эмма едва не задохнулась, когда он обхватил ее за талию, потянул к себе и уткнулся лицом ей в волосы.

– Вы мне снились, – прошептал он. – Я никогда не видел таких снов.

– Эйдриан, она может войти в любую минуту.

– Мне все равно.

Он запустил руку в тугой пучок волос у нее на затылке, пригнул ей голову и нашел губами рот.

Пусть у них всего одно мгновение, но он этим воспользуется. Сопротивление Эммы ослабло, рот приоткрылся, спина изогнулась. Он был весь охвачен желанием. Он только что грезил, а теперь все происходит наяву. Их дыхания смешались. Ее гибкое тело такое податливое…

И он хочет ее. Хочет, чтобы она была с ним, уступила ему. И к черту приличия! Они вышли из нежного возраста, чтобы их могли упрекать. Она уже была замужем, а он успел повоевать. Он обожал опасность. Если он докажет ей, что кое-чего стоит, то, возможно, убедит и себя в собственной значимости.

– Эмма. – Он провел ладонью по ее плечу и шее. Какая шелковистая кожа! Он вспомнил свой сон и коснулся губами ее рта.

– Эйдриан, пожалуйста… Не сейчас, – прошептала она.

Он со вздохом водил рукой по ее изогнутой спине, по бедрам, по всем изгибам ее грациозного тела, возбуждаясь все больше и больше.

Оба одновременно услышали приближающиеся шаги на лестнице. Эйдриан охнул и отпустил ее.

– Это действительно вам может навредить, лорд Вулвертон, – укоризненно прошептала Эмма, освободившись из его объятий.

Как же она не права, думал он, глядя на ее влажные губы. Ему наверняка станет легче просто от разговора с ней, не говоря уж о проявлении любви. Эмма набросила на него одеяло, а он упрямо произнес:

– Не навредит. Уже одно то, что я около вас, доставляет мне радость. А вам нравится быть со мной?

– Я едва вас знаю, чтобы дать вам ответ.

– Но вы же не станете портить свадебный пирог, лишь бы доставить удовольствие любому встречному?

Эмма засмеялась, чтобы скрыть смущение:

– Нет, не стану.

– Тогда почему вы так очаровательно флиртовали со мной вчера?

– Вероятно, потому, что надеялась удержать вас от беды.

– А сейчас я как раз попал в самую большую беду в своей жизни.

Эмма не успела ничего ему ответить.

За спиной Эммы появилась мужская фигура с кувшином воды. Это Хит.

– Что он говорит? – спросил Хит и уселся на стул у кровати. – По словам Джулии, он бредит.

– Ничего особенного, – ответила Эмма. – Он спал. А ты что здесь делаешь? Ядумала, что ты тоже спишь.

Эйдриан услышал, как у нее задрожал голос. И Хит, несомненно, тоже это заметил. Может, объясниться с ее братом, признаться в том, что очарован его сестрой? Но он обещал. Он не должен ничего говорить, пока не получит ее разрешения.

– Я решил составить тебе компанию, – помолчав, сказал Хит. – Ты не возражаешь?

Эмма посмотрела на него. У нее на губах играла еле заметная ироническая улыбка, как будто она хотела сказать: «Если бы ты не был моим любимым старшим братом, на которого можно положиться, я бы возразила».

– Почему я должна возражать? Разве он не твой ДРУГ?

– Насколько мне известно, наш зять полностью ему доверяет, – задумчиво произнес Хит.

Эмма опустила глаза.

– Доминик мало кому доверяет, и на его суждение можно положиться.

– Эмма, мы с тобой тоже доверяем не всем, – сказал Хит, пристально глядя на сестру.

Она кивнула.

– Я чувствую себя обязанной ему.

– И это все?

– А что еще может быть?

– Не знаю. – Хит сверлил ее взглядом. – Его жизнь далека от совершенства.

– И что из этого?

– Просто ты моя сестра.