Текст книги "Женитьба порочного герцога"
Автор книги: Джиллиан Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21
Что же чувствовал он, тот, кого, как я думал, я не смогу познать.
Мэри Шелли. «Франкенштейн»
Леди Паулис прочла утренние газеты и осталась, крайне недовольна. Она не озвучила, чем именно она разочарована: действиями ли Харриет, либо действиями своего племянника, либо газетами, раздувающими слухи об их возможной интимной связи. Тем не менее, она отправляла в ссылку в подвал каждого попавшегося ей под горячую руку слугу за воображаемые злодеяния.
К вечеру она отправила в отставку свою компаньонку столько раз, что Харриет, махнув рукой, воскликнула в сердцах:
– Не трудитесь, ваша светлость, я уйду сама!
– Вы не покинете этого дома, мисс Гарднер.
– Я не останусь ни за какие коврижки.
Она развернулась, схватила со стула плащ и уже в дверях наткнулась на Гриффина. Герцог был достаточно умен и прятался весь день, чтобы не встречаться с гневом своей тетушки. Харриет же пришлось терпеть все одной.
Черные волосы Гриффина блестели, словно он проскакал на лошади много миль.
– Я устал стучать в дверь. Куда все подевались? Где дворецкий? Где лакеи? Что тут у вас происходит?
– Спросите у ее светлости, – сказала Харриет, натягивая на плечи плащ.
Леди Паулис набросилась на племянника:
– Мисс Харриет грозится бросить меня. Что ты на это скажешь?
– Я бы назвал чудом то, что она продержалась так долго.
– Я бы и тебя выгнала, если б могла! – воскликнула тетушка в сердцах.
– Почему бы и нет, – ответил Гриффин, бросив ей под ноги перчатки, будто латную рукавицу. – Мне надоело, что вы вопите с утра до ночи как матрос.
– Да как ты смеешь, ты… порочное дитя. Гриффин скрестил на груди руки.
– Вы так и не сказали мне, верите ли вы в то, что прочли про меня.
Харриет в ужасе перевела взгляд с герцога на леди Паулис. Они выглядели как пара уличных бузотеров. И она была между ними как между молотом и наковальней.
– Мадам, – сказала Харриет, вставая между ними. – Очевидно, что мое присутствие в этом доме нежелательно для герцога и…
– Что за вздор. Мало ли что для него нежелательно. Куда это вы собрались идти, мисс Гарднер? Положите на место плащ.
– Я уйду, пока не причинила еще больших неудобств.
– Но вы не можете уйти, – сказала леди Паулис. – Я заплатила вам вперед. Вы взяли деньги и обещали отработать их. Так что вы должны мне.
Гриффин наклонился, чтобы подобрать с пола перчатки, и процедил сквозь зубы:
– Я повернусь и уйду из этого дома навсегда, Примроуз, если вы действительно верите тому, что наговорили про меня газетчики.
– И про меня, – сказала Харриет, внезапно почувствовав желание улучить минуту-другую, чтобы улизнуть из дома и купить ту самую газету, о которой шла речь и которую леди Паулис приказала слугам уничтожить.
Леди Паулис покачала головой, словно только что очнулась ото сна.
– Разумеется, я не верю, – сказала она как-то неубедительно. – Тем не менее, поверят другие. А что до меня, то я думаю, что где дым, там и…
– …там и Боскасл на горизонте появится, – закончил за нее Гриффин, криво усмехнувшись. – Вы сами рассказывали мне историю нашей семьи.
Леди Примроуз поджала губы.
– Да. Но даже я не думала, что история так скоро повторится. – Она посмотрела на него, не мигая. – Отныне каждый твой шаг будут разглядывать через увеличительное стекло.
– Да я в жизни больше не появлюсь ни на одном светском сборище, – бросил Гриффин. – Охотникам за скандалами придется потрудиться, чтобы достать меня за стенами дома.
– Это лишь подогреет их любопытство. Более того, я лично буду присматривать за тобой.
Гриффин расстегнул плащ для конных прогулок и протянул руку над головой Харриет, чтобы положить перчатки на вешалку. Она бросила на него удивленный взгляд, когда заметила толстую пачку газет, заткнутую за пояс его брюк. Неужели он решил скупать сплетни с той же скоростью, с какой их печатают? Как ни странно, но эта мысль заставила Харриет улыбнуться.
К тому времени как подали легкий обед, леди Паулис уже заметно успокоилась. Она извинилась перед слугами и перед Харриет за свой дурной характер. Когда Гриффин спросил, не входит ли он, случайно, в список ее благосклонностей, она посмотрела на него внимательно, выждала несколько томительных секунд, затем подошла к его стулу и поцеловала племянника в щеку. У Харриет не отняло много времени понять причину смены настроения своей работодательницы.
Мисс Эдлин приехала к ним в гости, чтобы провести с ними вечер. И сделала она это по собственному волеизъявлению. Впрочем, надела она один из своих обычных невзрачно-серых нарядов. Она напоминала Харриет потерянный дух, что бродит по кладбищу в поисках собратьев по несчастью. Но Эдлин немало удивила ее, когда, войдя в дом, тепло обняла не только леди Паулис и Гриффина, но и саму Харриет.
Глаза леди Паулис заволокли слезы от нахлынувших эмоций.
– Я полагаю, дорогуша, твое недолгое пребывание в академии уже приносит свои плоды. Должна признать, мы скучали без тебя, моя девочка.
После десерта из пирога с малиновым джемом они ушли в библиотеку герцога. Его светлость сидел за столом и просматривал корреспонденцию. Эдлин, снова удивив их всех своим поведением, свернулась клубочком на тахте, положив голову на колени леди Паулис. Они вместе просматривали модные журналы.
Харриет достала свою любимую книгу. В камине горел огонь, создавая уют. Герцог принес бутылочку своего лучшего французского бренди, разлил в четыре бокала и раздал всей честной компании. Харриет поначалу отказалась. Как дочь алкоголика, она боялась, что ее организм поддастся соблазну крепкого напитка. Отец ее становился сущим дьяволом, стоило ему выпить первую рюмку. И все же она сделала глоток, присоединившись к тосту герцога за здоровье леди Паулис.
Бренди опустилось по горлу, и на глаза навернулись слезы. Во рту все горело. Харриет хватала ртом воздух до тех пор, пока не заметила, что троица выжидающе смотрит на нее, затем Эдлин захихикала, а Харриет закашлялась и вскочила на ноги, схватившись рукой за горло.
– Помоги же ей, Гриффин, – сказала Примроуз, передавая свой бокал Эдлин.
– И что я должен делать, по-вашему? – спросил герцог, подходя к Харриет с ухмылкой, которая никак не могла облегчить ее страдания.
– Похлопай ее по спине, – настаивала леди Паулис. Но когда Гриффин хлопнул ее ладонью, Харриет закашлялась еще сильнее и отмахнулась от него листом бумаги, который схватила со стола.
Мертвая тишина повисла в комнате. Герцог, а точнее, все четверо уставились в ужасе на то, что она случайно выхватила из хаоса на его столе. Харриет сразу поняла, что это не приглашение на очередной бал или званый ужин и не деловое письмо от адвоката, который занимался лондонскими делами Гриффина. К своему ужасу, она держала в руках одну из скандальных газет, пачку которых герцог принес с улицы, намереваясь уничтожить. Харриет сомневалась, что он принес их, чтобы втайне наслаждаться по ночам их содержанием. И все же если бы она не находилась в столь вежливой компании, она бы сама села за подробное изучение этих газетенок. Внимание всех собравшихся привлекла иллюстрация, на которой молодая пара застыла в откровенной позе. И только затем они прочли надпись под иллюстрацией: «Порочный герцог выбрал себе жену из отбросов Сент-Джайлза!»
– Я должна сжечь это, – сказала Харриет сама себе, но, не сводя при этом глаз с герцога. – Я должна сделать это прямо сейчас.
Его глаза предостерегающе округлились.
– Мисс Гарднер, я запрещаю вам поджигать еще одну комнату. Будьте любезны, верните мне этот листок.
Она кивнула, стараясь не подавать виду, что заметила, как он засунул газету в верхний ящик своего стола. Ей снова стало любопытно, что он собирается делать: избавиться от всех газет или наслаждаться прочитанным наедине. Харриет почувствовала необъяснимое волнение, когда подумала о том, как Гриффин разглядывает картинку, изображающую их интимную близость. Ей даже захотелось одним залпом допить содержимое своего бокала, невзирая на возможные последствия.
И как ни странно, Эдлин в очередной раз спасла вечер от неминуемого шторма эмоций, грозивших разрушить такой шаткий мир их компании. С тактичностью, которую Харриет могла объяснить только влиянием академии, Эдлин встала с тахты и подняла книгу, упавшую с колен Харриет.
– Так вот какие романы вы предпочитаете, Харриет? Герцог бросил взгляд на книгу:
– Похоже, ей нравится все темное и пугающее.
– Да, временами мне нравится испытывать чувство страха, – призналась Харриет. – А вы, ваша светлость, не желаете прочитать эту книгу?
– Что-то не очень. – Он помолчал, глядя, как Эдлин возвращается к тахте и листает изрядно потрепанные страницы. – Возможно, я одолжу ее, у вас после того, как моя племянница насладится ее прочтением.
– Из-за нее у вас может случиться бессонница, – сказала Харриет. – А еще в этой книге есть что-то отталкивающее.
– А она хорошо заканчивается? – спросила леди Паулис, заглядывая в книгу через плечо Эдлин.
Харриет вздохнула:
– Скажем так, я с нетерпением жду продолжения.
Глава 22
Чья та любовь, что дарит миру свет
И защищает от насмешек яда
Чья похвала, как добродетели награда,
Оставит в сердце зримый след?
Перси Биши Шелли. «К Харриет». «Королева Маб»
В десять часов вечера того же дня Гриффин на пару с тетушкой проводили Эдлин в академию. Первые минуты поездки леди Паулис болтала без умолку. Уверовав в светлое будущее Эдлин, она будто забыла, что утром того же дня назвала Гриффина демоном, предала его анафеме, пригрозив изгнать из клана Боскаслов до тех пор, пока он не замолит свои грехи.
Если честно, то Гриффин вообще не понимал, как он может мириться с тем нонсенсом, который раздается из уст Примроуз с завидной регулярностью. Он уже вышел из возраста смущения и замешательства. А Примроуз уже вышла из того возраста, когда ее трость могла причинить ему боль. И, тем не менее, он не представлял своей жизни без Примроуз и Эдлин.
Как не мог он представить себе жизни без новой компаньонки своей тетушки.
Легко было списать тягу к Харриет на зов плоти. Но дело было не только в физиологическом влечении. Вечер у камина был самым прекрасным воспоминанием в его жизни. Вовсе не жажда интимной близости заставила его по-доброму смеяться над Харриет, когда она увидела рисунок в газете. Хотя он не мог не признаться самому себе, что с удовольствием занялся бы с Харриет всеми теми безобразиями, на которые намекали бумагомаратели. Гриффин выдал себя с потрохами, храня в верхнем ящике стола эти вырезки рядом с выгодными предложениями по купле-продаже недвижимости, брачными контрактами и книгой бухгалтерского учета брата. Более того, не исключено, что сегодня вечером он достанет все это еще раз, чтобы изучить перед сном.
Это может отвлечь Гриффина от дверей в комнату Харриет.
С другой стороны, те же самые газетные вырезки могут направить его ноги прямиком к ней.
– Надеюсь, ты усвоил урок, – сказала тетушка Примроуз, когда карета вернулась на Бедфорд-сквер.
– Какой урок я должен был усвоить? – спросил Гриффин, почувствовав неладное.
– Что любого человека можно исправить.
Гриффин вздохнул:
– Не возражаете, если мы вернемся, и я выйду у академии?
– Не дури, Гриф. Я хотела, чтобы ты смотрел на Харриет как на источник вдохновения, а не как на… не как на женщину, с которой можно повалять дурака.
Он нахмурился:
– Не думаю, что с кем-либо в своей жизни я валял дурака.
– Но ты же пал жертвой ее очарования.
– Вообще-то это вы платите ей.
Примроуз расправила плечи и постучала его тростью по коленке.
– Ты так ничему и не научился? Кроме того, ты, похоже, забыл, как следует разговаривать с благородной дамой.
– Что мне теперь, вовсе не разговаривать? – спросил Гриффин, потирая ушиб.
– Девушки посещают академию с одной-единственной целью, Гриффин.
– Там их учат, как бить родственников палками, когда они подрастут.
– Ох, болван, их учат, как выходить замуж. Харриет Гарднер либо выйдет замуж за благородного человека и познает все прелести священного брака, либо останется моей компаньонкой…
– И будет пребывать в священном страдании, словно монашка? – спросил Гриффин и быстро подогнул ноги, убирая их подальше от трости. – Простите, тетушка, я просто шучу. Не надо больше применять ко мне высшую меру наказания.
– Она никогда не найдет подходящую партию для замужества или приличную работу, если этот скандал будет продолжаться и подмочит ее репутацию. Одним словом, я говорю тебе, что ты можешь погубить все шансы бедной девушки на счастливую жизнь. А ведь она над этим так долго трудилась. – Примроуз помолчала, ее морщинистое лицо было напряжено. – Ты слушаешь меня?
– Истинно так, мадам. Каждое ваше слово врезалось в мою голову словно гвоздь.
– Не нужно грубить, Гриффин. Если ты не предпримешь шаги и не улучшишь ситуацию, я верну мисс Гарднер под надежные своды академии. Да-да, Гриффин, надежные своды именно это я и хотела сказать.
– Я знаю, что…
– Только там она сможет укрыться от твоих посягательств, о каких и упоминать-то грех. И если я потеряю ее из-за того, что ты отказываешься, вести себя, как подобает, что ж, мне придет конец. И тебе, впрочем, тоже.
Гриффин отвернулся к окну, чтобы Примроуз не заметила улыбку на его лице.
– Я понимаю.
Харриет решила прибраться в библиотеке герцога. Она уже собралась позвать горничную для компании, но тут заметила еще одну газетную вырезку под книгой для записей на столе Гриффина. Картинка на вырезке поразила ее настолько, что она села в кресло и смотрела на нее до тех пор, пока не услышала снаружи стук копыт и скрип колес. Это подъехала к парадному входу карета и резко остановилась.
Харриет быстренько пробежалась по библиотеке, поправляя подушки, собирая на поднос бокалы из-под бренди, поднимая книгу, которую, пролистав, мисс Эдлин оставила на тахте. Поразивший ее листок с рисунком Харриет положила на место.
Ну вот. Теперь можно было сесть в кресло у камина и с невинным выражением лица читать любимую книгу. Герцог никогда и не догадается, что она смотрела его бумаги.
Но женский голос, донесшийся от входной двери, а затем и голос дворецкого, открывшего дверь, заставил Харриет вскочить с кресла у камина, пересечь комнату и сесть в кресло за столом герцога.
Когда леди Констанс вошла в комнату минутой позже, а дворецкий вошел следом и приветственно кивнул Харриет, Харриет сделала вид, что пишет ответы на приглашения.
– Его светлости сегодня нет дома, – сказала она, окуная перо в чернильницу. – Вам назначено в столь поздний час?
– Нет, он не ждет меня, – резко сказала леди Констанс. – И я пришла не к нему. Мне нужно поговорить с вами.
Харриет оторвала взгляд от стола.
– По какому вопросу? – спросила она со смешком в голосе.
– Вы прекрасно знаете по какому. Об этом говорит весь Лондон.
Харриет положила перо на стол.
– Ах, вот вы о чем. Я тоже считаю, что для леди Паулис покупать нижнее белье в модном французском магазине – это настоящий скандал.
– Я не имею ни малейшего представления о нижнем белье леди Паулис, маленькая вы ведьма. По мне, так, кроме французских куртизанок, такое никто не носит. Настоящую леди на такой вульгарности не поймать.
– А быть пойманной с поклонником в саду лучше?
Леди Констанс засунула руку в белую меховую муфту, извлекла несколько желтых газетных листков и швырнула на стол:
– Не делайте вид, что вам или герцогу известно, что такое пристойное поведение. В том, что здесь изображено, нет ничего пристойного.
Харриет сделалось дурно, когда она посмотрела на картинку, где джентльмен кормил с рук лошадь без седока. В руках джентльмена было яблоко, в ногах лежало бездыханное, словно тряпичная кукла, тело. Джентльменом, безусловно, был герцог, а тряпичной куклой его брат. Надпись под картинкой гласила: «Наследник герцога кормит яблоком зла своего ученика».
– Это был несчастный случай, – сказала Харриет сквозь сжатые зубы. – Были свидетели тому, что там произошло.
– Конюх, который служит герцогу? – воскликнула леди Констанс, усмехнувшись.
Харриет с трудом подавила в себе желание скрутить газетные листки в трубочку и приложиться ко лбу леди Констанс.
– Вы знали об этом и прежде.
– Да, я знала, – сказала леди Констанс. – Но только после личного знакомства с ним я поверила в то, что он действительно способен на убийство.
С Харриет было так же.
– Он пытался как-то обидеть вас? – спросила Харриет, и в голосе ее прозвучало любопытство.
– Разумеется, нет! – воскликнула леди Констанс. – Просто каждый раз, как взгляну на него, я чувствую словно… – Она покачала головой, не в силах описать, какое влияние оказывает герцог на ее женское сердце.
– Гром и молнию? – услужливо подсказала Харриет.
– Да. – Леди Констанс пожала плечами. – Да, грозу, да еще и с запахом серы.
Харриет наслаждалась общением, но понимала, что с ее стороны будет предательством по отношению к герцогу и его семье продолжать разговор.
– Ну, могу сказать, чего бы мне это ни стоило, что я не стала свидетелем ни одного убийства с тех пор, как живу под крышей этого дома.
– Я говорю не об убийстве, – сказала леди Констанс, обходя стол. – Я говорю о другой сплетне. – Она указала пальчиком в перчатке на статью ниже. – Прочтите это, – велела леди Констанс, которая в данную секунду была похожа скорее на дракона, нежели на фарфоровую куклу.
– Зачем? Все это вздор и чепуха.
Леди Констанс скривила личико.
– Вы хотя бы умеете читать?
Харриет почесала темечко.
– Пару букв разберу. Если они большие и их мало.
– Он спал с вами?
Харриет медленно подняла взгляд.
– Что вы сказали?
Леди Констанс понизила голос:
– Я спросила, спал ли он с вами?
– Спросите его сами.
– Я спрашиваю вас. – Леди Констанс порылась в листках и вытащила один, после чего сунула его Харриет под нос. Листок выглядел так, словно его достали из мусорной корзины. – Даже если вы не умеете читать, то рисунок говорит сам за себя.
Харриет с любопытством посмотрела на картинку. Какая-то сволочь с грязным сердцем изобразила герцога с саблевидным носом, в черном развевающемся плаще. Герцог склонился над распростертой на земле возле сточной канавы девушкой. Словно грубое изображение на картинке было недостаточно выразительным, художник запечатлел Харриет с бедрами на пять размеров больше.
– Вы хоть понимаете, как это оскорбительно? – спросила леди Констанс холодным тоном. – К счастью, большая часть людей, у которых есть хоть толика здравого смысла, не воспринимают всерьез такие вопиющие фальсификации. Но есть среди представителей светского общества и такие, для кого сплетни как песнопения.
Харриет побарабанила пальцами по столу, глядя в окно. На улице остановилась еще одна карета. Она услышала дерзкий голос, который уже стал ей знаком. Тяжелые башмаки загрохотали по лестнице. Этот звук ей также был знаком. На душе стало радостно.
– Вы понимаете, что это означает? – спросила леди Констанс настойчивым шепотом. – Мы с герцогом будем жить преимущественно в Лондоне. Я не желаю, чтобы надо мной смеялись из-за сплетен, обвиняющих моего мужа во всех смертных грехах, в то время как на самом деле его соблазнила уличная девка.
– Понятно.
– Вам понятно? Тогда вы должны публично опровергнуть эти слухи, извиниться передо мной и уйти с моей дороги. – Леди Констанс собрала желтые листки и извлекла из ридикюля маленький кошелек. – Я советую вам поискать работу в сельской местности. С моей стороны, разумеется, слишком большая честь, но я все же напишу для вас несколько рекомендательных писем.
Леди Констанс потрясла кошельком, и содержимое его весело зазвенело. Но несколько монет не могли вывести Харриет из ступора, в который она впала.
– Все, что вам нужно сделать, – это признать правду.
– Все, что мне нужно сделать, – это признать правду.
– И уехать.
– И уехать.
– Вам необходимо повторять все, что я говорю? О-о, да будет вам. Просто делайте то, что я вам велю. – Леди Констанс засунула желтые листки обратно в кроличью муфту. – Если кто-нибудь будет спрашивать, а кто-нибудь непременно будет спрашивать, отрицайте то, что герцог набросился на вас, словно животное, и говорите всем, что это вы соблазнили его.
– Что я сделала?
Леди Констанс бросила нервный взгляд на стол, словно проверяя, не оставила ли компрометирующих ее бумаг.
– Все это отняло у меня больше времени, чем я думала. Кучер уже заждался меня в карете. Если кто-нибудь станет спрашивать, зачем я заходила в столь поздний час, скажете, что я справлялась о здоровье леди Паулис. Ее, кстати, эти бумаги тоже могут расстроить.
– О-о, так и было, она очень расстроилась, когда увидела их, – сказала Харриет, поднимаясь из кресла.
Леди Констанс бросила кошелек с монетами на стол перед Харриет.
– Вот, держите. И хорошенько запомните мои слова.
Жест был бы обидным, сделай его мужчина, а так все выглядело несколько в ином свете и не вызывало жгучего желания отомстить. Но из рук леди Констанс деньги казались бокалом с ядом. Харриет даже подумывала, не запустить ли кошелек ей в лицо. Но деньги есть деньги, а у нее теперь появился племянник, которому не помешают пара ползунков и теплое одеяло.
Леди Констанс развернулась, очевидно, удовлетворенная удачным завершением так тщательно спланированного дела. Харриет терпеливо дождалась, пока гостья не подошла к двери, и только тогда окликнула ее.
– Есть только одна проблема, – сказала Харриет со смущенной улыбкой на губах.
Леди Констанс бросила на нее нетерпеливый взгляд:
– И что же это за проблема?
– Правда. О герцоге. И о тьме, с которой он не может совладать.
Краска сошла с лица леди Констанс, и в эту самую минуту Харриет поняла, что как бы тщательно она ни скрывала зверя, сидевшего внутри, за аристократическими манерами, она всегда останется такой, какой была на самом деле.
– Сплетни о герцоге правда, – сказала Харриет ясно и четко. – Все до последнего слова.
Констанс ахнула, и меховая муфта сползла с ее плеч.
– Он убил своего брата? Харриет отмахнулась:
– Возможно. Дело это не такое простое. Но я вовсе не о том вела речь.
– Тогда…
Вступив на извилистую дорожку лжи, Харриет припустила по ней во всю прыть:
– Я имела в виду тот слух, в котором герцог набрасывается на меня, словно животное.
Муфта соскользнула на пол. Леди Констанс выглядела неважно. Видно, ей стало плохо.
– Он… он набросился на вас?
– О да, набросился и овладел мною. Я была нежным бутоном розы, смятым бурей…
– Он… – Леди Констанс наморщила идеальный носик. – Он сделал это прямо на земле?
– На земле, возле сточной канавы? О нет, что вы. На земле холодно, кроме того, там полно крыс. У меня, в конце концов, тоже есть гордость.
Леди Констанс расстроено вздохнула. Откровения Харриет поставили ее в щекотливое положение. Она не могла выйти замуж за порочного герцога, готового пожертвовать чистотой брака ради плотских утех, не могла даже ради его титула.
– Не желаете, флакон с нюхательной солью? – участливо спросила Харриет. – У герцога найдется в ящике с бренди, на который он уложил меня не далее как вчера.
Леди Констанс покачала головой, бросилась в открытую дверь и далее вдоль колоннады коридора, будто за ней гнались все гончие ада.
– А как же ваши деньги? – крикнула ей вдогонку Харриет, выбежав за ней в коридор.
– О-о, оставьте их себе!
– Спасибочки! – Харриет подмигнула горничным, которые, открыв рты, следили за происходящим. – Я прикуплю вам панталоны на сдачу.
Ну вот, снова она за старое. Она знала, что придется все рассказать леди Паулис, все как было. Ей придется расплачиваться за свои грехи. Она опозорила герцога, и самым ужасным было то, что она не чувствовала ни малейшей вины. Это было то самое «отсутствие раскаяния», о котором говорил Харриет судья, назвавший это верным признаком настоящего преступника.
Постойте-ка. Кажется, она почувствовала легкий укол вины.
Ах, нет, не то. Простите.
Она поступит точно так же еще раз, если мерзавка спровоцирует ее. Харриет возвращалась по коридору в библиотеку. Она желала выжать из своей мести все до последней, сладкой капли. Только одно обстоятельство могло еще сильнее улучшить ее настроение: если бежавшая мамзель столкнется нос к носу с герцогом и задаст ему по первое число за то, что он обхаживает компаньонок своей тетки.
Но все случилось не так, как она хотела. Мало того, все случилось гораздо хуже. Демоническая фигура герцога неожиданно появилась перед ней из-за колонны. Похоже, он уже давно стоял здесь. Быть может, даже достаточно давно, чтобы подслушать весь конец разговора и, что самое важное, подстрекательное признание тетушкиной компаньонки.
