Текст книги "Порочен, как грех"
Автор книги: Джиллиан Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 20
Гейбриел вышел из ее комнаты совершенно ошеломленный. Он действительно чувствовал себя заблудившимся, а все стрелки компаса указывала ему на Элетею.
Впервые в жизни он отступил, не завершив соблазнения, потому что эта женщина была для него желанна и ему не было все равно, что она подумает о нем потом. Элетея была вплетена в его прошлое всегда, насколько он мог помнить. Она была единственной женщиной, об обладании которой он всегда мечтал. Если бы она знала, о чем он думает, когда целует ее, как ему нестерпимо хочется добиться ее, она была бы довольна и история с хлыстом могла бы повториться.
На верхней лестничной площадке он остановился. Ни одного гостя не было видно. Опасность разоблачения ему не грозила. Но вот опасность, исходящая от него самого, – другое дело. Все его тело пульсировало от примитивного желания. Он не знал, переживет ли он ужин, не выдав себя. Будет странно, если он весь вечер просидит скрестив ноги. Не отсюда ли произошел обычай класть на колени салфетку?
– Сэр, – раздался взволнованный молодой мужской голос, – что-нибудь случилось?
Гейбриел посмотрел вниз на младшего лакея, появившегося у подножия лестницы.
– Спасибо, все в порядке.
Жаль, он не смог убедить ее в том, что он уже не тот мятежный мальчик у позорного столба, которого она помнит. К сожалению, он не уверен, что особенно изменился с тех пор. Очевидно, она не слышала, что он чуть не убил своего отчима за неделю до того, как этот отвратительный мерзавец распрощался с жизнью, убитый в трактирной драке. Туда ему и дорога. Гейбриел знал, что рано или поздно он прикончит Джона за жестокое обращение, которому тот несколько лет подвергал его мать.
А вот Элетея изменилась, и он никак не мог понять, в чем именно.
Она по-прежнему волновала его. И ему казалось, что он ее волнует.
Но Гейбриел начал замечать в ней время от времени некий цинизм, которого не ожидал. Да, она потеряла свою истинную любовь, человека, которого выбрали для нее ее родители, который охранял бы ее от скотов вроде Гейбриела, имея на то все основания.
Ему не хотелось верить, что грусть, которую он замечал в ней, была вызвана скорбью по ее первому избраннику. Ему не хотелось верить, что она принадлежит к тем женщинам, которые любят только один раз в жизни. Но другого объяснения он не находил.
Глава 21
Старшая кузина Элетеи, леди Мириам Понтсби, симпатичная кумушка сорока лет, остановила Элетею перед тем, как та вошла в парадную столовую. Леди Понтсби не была приглашена официально. Но эта обожаемая всеми родственница обладала нюхом ищейки и за версту чуяла, чем пахнут новости, носящиеся в воздухе. Услышав, что ее кузина пригласила к себе одного из знаменитых членов семьи Боскасл, она протащилась сама и протащила своего мужа в скрипучей карете все пять дождливых миль, которые лежали между ее домом и домом графа.
Леди Понтсби слегка вздрогнула, когда лакей снял с нее мокрый плащ.
– Я приехала так скоро, как только смогла, Элетея, когда услышала, кто будет у вас почетным гостем. Негодяй Боскасл и игрок. А вашего дорогого брата нет дома, чтобы охранять вас. Почему вы не дали мне знать раньше?
Элетея с нежностью улыбнулась своей низкорослой пухлой кузине.
– Я думаю, что мне вряд, ли что-нибудь угрожает. Здесь викарий и его жена. И не было никакой нужды вас тревожить.
– А ваш брат уже сделал предложение Эмили? – спросила Мириам.
– Думаю, он все еще собирается с духом.
– Уже прошел год! – воскликнула Мириам. – Чего же он ждет?
Мириам с трудом удержалась от желания задать тот же вопрос и своей молодой кузине. Будучи дамой с практическим складом ума, она считала, что женщина не делает ошибку, когда вступает не во вполне совершенный брак, но делает серьезную ошибку, если вообще не вступает в брак. Положение Элетеи вызывало у нее тревогу. Не вдова, не старая дева, не совсем свежа для брачного рынка, она представляла собой проблему, потому что положение ее не соответствовало правилам высшего света.
Какое невезенье – нареченный Элетеи нашел свою смерть на поле битвы! Воспитанные люди не могут обсуждать вульгарные подробности кончины Джереми, вовсе не героические. Его не стало, к несчастью, и этого ничто не может изменить.
Но что делать с леди, которую он оставил? Мириам решительно не знала, что делать. Элетея проводила время, катаясь верхом и ухаживая за животными на ферме, вместо того чтобы искать нового мужа. Не важно, что она в трауре. Никто в Хелбурне не соблюдает все глупые установления общества.
А теперь ее хорошенькая молодая кузина по воле непостижимой судьбы пригласила за свой стол одного из Боскаслов. Неужели Элетея уже очарована? Со времени смерти Джереми она не выказывала никакого интереса к другим мужчинам, и даже раньше, насколько могла припомнить Мириам. Что на нее нашло, почему она решила пригласить члена лондонской семьи, известной своими выходками, к себе домой, когда Робин в отъезде?
Мириам, не теряя ни единого мгновения, поспешила в Хелбурн, чтобы осуществлять надзор за этим непонятным делом. Наименьшее, что она могла сделать, – это исполнить свой родственный долг и убедиться, что ее кузину с разбитым сердцем не вовлекли в незаконные отношения с сэром Гейбриелом – человеком, обладающим совершенно непристойным очарованием.
– Я понимаю ваше желание, дорогая, оказать гостеприимство соседу, – продолжала Мириам, в то время как в сопровождении ее мужа они направлялись в столовую. – Но что, если он собирается превратить Хелбурн в одну из тех деревушек, где мужчины обольщают не желающих того – или желающих – девиц и устраивают оргии каждое полнолуние?
Элетея и лорд Понтсби обменялись улыбками.
– В одиночку? – пробормотал лорд Понтсби.
– Я думаю, там, откуда он явился, есть и другие негодяи, – сказала Мириам. – В этой семье их более чем предостаточно.
Элетея подняла брови.
– А вы знаете, что мы с ним родились на расстоянии меньше одной мили друг от друга? И что его…
– Добрые люди из нашего прихода, включая вас, Элетея, придут в смятение, если выглянут в окно однажды лунной ночью и увидят, как знатные мужчины гоняются за нагими леди вверх и вниз по холму.
– Не лучше ли подождать и заняться этой проблемой, когда она возникнет? – Элетея закусила губу, – Хотя, осмелюсь заметить, это будет менее волнующее зрелище, чем зрелище сквайра Хиггинса, бегущего в костюме Адама за своей наседкой.
Мириам побледнела.
– Ваша добрая матушка, глядя на меня из своей небесной обители, должно быть, пеняет мне за то, что я небрежно исполняла свой долг по отношению к вам.
Элетея остановилась в дверях. Будучи человеком, не слишком соблюдающим формальности, она оставила на лакея обязанность усаживать тех гостей, что приехали раньше.
Но она никак не ожидала, что все, кого она пригласила на ужин, и те немногие, кого она не приглашала, решатся отправиться к ней в дождь и отведать ее угощение, И вот пожалуйста, у нее полон дом гостей. Уилкинзу уже пришлось принести с полдюжины стульев из музыкальной комнаты.
Главная приманка двигалась позади нее – широкоплечий человек с шевелюрой и душой, темными, как ночь, человек, который не только внес сумятицу в голову хозяйки дома, но также, вне всяких сомнений, выбил из колеи ее пять гостей, вдруг насторожившихся.
«Нет, шесть», – молча поправилась она, когда Мириам повернулась к Гейбриелу с грозным выражением на лице, которое тут же сменилось изумлением.
Честно говоря, при виде сэра Гейбриела во плоти ее кузина была столь ошарашена, что Элетея почти пожалела о своей недавней резкости.
– Мириам, – она толкнула кузину локтем, – это же Боскасл, негодяй, игрок. Вы не забыли?
– Я верю не всему, о чем мне сообщают сплетники, – тихо ответила Мириам, со вздохом прижавшись к двери, когда Гейбриел поклонился.
– Сударыня, – проговорил он голосом, в котором звучала скрытая ирония, – я не имел удовольствия…
Мириам смятенно посмотрела на Элетею.
– Одна из лучших фамилий Англии, – прошептала Мириам краешком рта. – Прошу вас, не падайте в обморок и не портите вечер. Теперь я вижу в вашем будущем перспективу, которой я никак не ожидала. Мои недавние замечания порождены незнанием, и я в этом признаюсь.
Элетея крепко взяла кузину за руку и сказала, понизив голос:
– Вспомните о порочных знатных мужчинах, Мириам. Представьте себя обнаженную, за которой гонятся и которая попадает в объятия этого негодяя.
Затянутая в перчатку рука Мириам, дрожа, упала на плечо Элетеи.
– Что, если общество неверно судит о нем? – прошептала она с задумчивой улыбкой. – Есть ли у нас доказательства, что он негодяй? Должны ли мы опуститься до скандала и порочить тех, кто будет в высшей степени нам полезен?
Гейбриел адресовал Элетее простодушную улыбку.
– Я сделал что-то не так?
Она отвела глаза, прежде чем виноватый румянец выдал ее.
– Я очень надеюсь, сэр Гейбриел, что вам понравится простая деревенская еда. Хорошо зажаренный ростбиф и пудинг.
Несколько мгновений он смотрел на нее с беспечным видом, а потом предложил руку.
– На этой еде я вырос.
– И это не причинило вам вреда, судя по вашему виду, – сказала леди Понтсби, двинувшись следом со своим мужем.
Элетея еле слышно вздохнула и изобразила на лице улыбку, когда они с Гейбриелом приготовились разойтись и занять свои места. А когда кузина оглянулась на нее с лукавой улыбкой, она притворилась, что ничего не заметила, и сказала:
– Сэр Гейбриел со времен своей юности обедал за множеством столов. Но я очень надеюсь, что наше деревенское гостеприимство не наскучит ему.
Он галантно улыбнулся:
– Мне достаточно просто мирного вечера, чтобы не скучать.
Элетея раскрыла губы:
– Я напомню вам об этом, когда вы начнете засыпать.
– В одной комнате с вами? – спросил он, усмехнувшись порочной усмешкой. – Ваше присутствие способно поднять мертвеца из могилы.
Она покачала головой:
– Не вздумайте сказать что-нибудь подобное за столом.
– Почему же?
– О-о-о… Вы просто сидите, сэр Гейбриел, ужинайте и будьте приятным гостем.
Он улыбнулся еще шире:
– Я согласен, если вы будете прекрасной хозяйкой.
Глава 22
Элетея молчала, а Гейбриел занял место между вдовствующей баронессой и лордом Понтсби, и баронесса сразу же втянула его в разговор:
– Предыдущий владелец Хелбурн-Холла собирался построить грот там, в дубовой роще. Он обратился за составлением плана к иностранному архитектору.
Дубовая роща? Гейбриел взял суповую ложку, стремясь казаться респектабельным, в то же время отчаянно напрягая мозги. Ему страшно хотелось произвести хорошее впечатление. Но где, черт побери, в его владениях находится эта дубовая роща?
– Э-э-э… – сказал он, пытаясь поймать взгляд Элетеи, – дубовая роща. Неплохое место для грота, да?
Серебряноволосая баронесса казалась мило смущенной.
– Мы так поняли, что ваш предшественник намеревался использовать это сооружение, чтобы завлекать туда молодых женщин… я думаю, вы понимаете.
Гейбриел опустил ложку. Оказавшись среди гостей, он и двух слов не связал. Почему же, черт возьми, его тут же стали обвинять в том, что он соблазняет девственниц? Он снова посмотрел через стол, ища помощи в глазах Элетеи. Притворившись, что понятия не имеет о его трудном положении, она смутно улыбнулась ему, продолжая намазывать масло на хлеб. Он слегка кашлянул.
– Ну, по мнению древних друидов, дубовая роща – это священный приют для…
Он не знал, для чего именно. Но вспомнил, как он и его братья иногда вставали летом на восходе солнца, чтобы посмотреть, как деревенские девушки собираются вместе встречать рассвет. Но если там и были какие-то дубы, никто из мальчишек не замечал их и не интересовался ими.
– Вы несколько высоки ростом для друида, не так ли? – Баронесса решилась продолжать разговор после некоторого молчания. – Достаточно темноволосы, но слишком высоки.
Он поймал довольный взгляд Элетеи.
– Не думаю, что сэр Гейбриел готов признаться в своей склонности к язычеству, леди Бримвелл.
– А в чем он склонен признаться? – шутливо сказал преподобный Питер Брайант. – Говорите, сэр Гейбриел. Мне доводилось исповедовать прихожан во всевозможных грехах.
Элетея покачала головой:
– Только не за моим столом. Если хотите, можете поговорить с моим гостем в любое другое время.
– Я хочу сказать, – продолжал Гейбриел, почувствовав, что можно и вправду хорошо проводить время, не играя в карты, не объедаясь деликатесами и не беря на душу множество иных грехов, – что деревья красивы, а совращение невинных дев – нет.
Никак нельзя сказать, что сэра Гейбриела как-то особенно интересовала проблема невинных дев. И коль скоро Господь Бог разит насмерть преступников или лицемеров, он, Гейбриел, без промедления должен быть сражен ударом молнии прямо сквозь крышу. Он выжидающе посмотрел вверх. К счастью, никакого божественного возмездия не последовало. Возможно, Господь приберег свое отмщение на то время, когда Гейбриел меньше всего будет этого ожидать.
Игрок до мозга костей, не способный устоять перед возможностью рискнуть, он добавил вполне серьезно:
– Пока я остаюсь в Хелбурне, никаких гротов с дурными целями выстроено не будет. Хватит и обычной спальни.
– И надолго ли вы здесь задержитесь, сэр Гейбриел? – спросила Элетея, постукивая пальцами по ножке своего бокала.
Будь он проклят, если он это знает. На языке у него вертелся ответ: «Решение зависит от вас». Но ведь он уже решил выставить Хелбурн на торги и вернуться в Лондон, не так ли?
Он ответил:
– Я уверен, что надоем вам всем еще до того, как уеду.
Он уклонился от четкого ответа, но был уверен, что Элетею он не обманул, Она осторожно переменила тему разговора и подняла голову, когда подали главное блюдо. Гейбриелу следовало порадоваться, что она освободила его от необходимости солгать.
Но он пытался понять, почему она вообще выказывает к нему интерес. Ради прежних времен? Потому что в сердце у нее живет сочувствие к отбившимся от рук мальчишкам? Она не из тех леди, надеялся он, которые верят, что искривленную натуру можно выпрямить несколькими ласковыми усилиями.
Разговор перешел с негодяев, губящих молодых женщин, на сельское хозяйство. Гейбриел рассуждал об этом так, будто у него не было ни малейшего интереса к жатве, к судьбе деревенских ремесленников и к предстоящей на Михайлов день ярмарке рабочей силы; ему советовали купить гусей до того, как все хорошие будут распроданы, – как будто он знает, что делать с этими гусями.
Наконец, подкрепившись вином, сыром и засахаренными орехами и фруктами, гости перешли, в музыкальную комнату, чтобы поиграть в «Ударь тапочкой». Гейбриел стоял плечом к плечу с Элетеей до конца – это было единственное, что он мог сделать, чтобы снова не опозориться. И наконец перевел дух, когда ему предложили сыграть в вист.
Он и викарий сидели напротив Элетеи и миссис Брайант. Когда тринадцать карт были сданы, ему пришлось приложить немало сил, чтобы удержаться от снисходительной улыбки. Несправедливо было бы играть с этими любителями в полную силу – но вдруг некоторое время спустя миссис Брайант взяла взятку, заставив его забыть о снисхождении и отнестись к игре внимательнее.
Он проиграл.
– Мы выиграли у лондонского игрока, – гордо сказала миссис Брайант. – Вы можете в такое поверить, Элетея?
Элетея притворно нахмурилась:
– А ведь нам должно быть стыдно за то, что мы поощряем его страсть к игре. По крайней мере, как мне кажется, нам не следует хвастаться тем, что мы выиграли хотя бы шиллинг у того, чье увлечение мы сами же осуждаем.
– А мы пообещаем, что в следующий раз повысим ставки, – весело откликнулся викарий, вставая и собираясь уходить.
– А будет ли он, следующий раз? – небрежно поинтересовался Гейбриел, когда они с Элетеей вышли из парадной двери в сырую ночь.
– Мы вам не наскучили? – удивленно спросила она. – Вы действительно придете еще?
– Только если я желанный гость. Так ли это?
Она безыскусно улыбнулась ему, что обострило мучительное желание, которое он подавлял несколько часов.
– Да, – ответила она, и в глазах ее сверкнуло озорство. – Мы поиграем в другие игры. Вам нравится игра «Спрячь наперсток»?
Он посмотрел на нее, охваченный внезапным желанием поцеловать ее в шею и ниже, в кремовую кожу, наполовину скрытую локонами.
– А не могли бы мы сыграть одни?
– Не думаю, что это очень забавно.
Он не сводил с нее глаз.
– А я думаю, что смогу вас удивить.
– Посмотрим, – осторожно ответила она.
– Это звучит многообещающе.
– В следующий раз я привезу с собой своих двух старших сестер, – сказала миссис Брайант, стоя позади них и дожидаясь, когда ей подадут плащ. – Они не поверят, что я обыграла сэра Гейбриела.
– Вы позволили ей выиграть? – тихо спросила Элетея.
– Нет, – ответил он одновременно с Кэролайн.
– Но я подозреваю, – сказал Гейбриел, притворяясь рассерженным, – что миссис Брайант – опытный шулер.
Миссис Брайант расправила плечи.
– Вы можете это доказать?
Гейбриел усмехнулся:
– Не исключено. Я буду внимательней следить за вами в следующий раз – знаете, все эти крапленые карты и тайные знаки… Дайте-ка подумать. Вы действительно кашлянули несколько раз, и мы ни разу не проверяли колоду на предмет крапа.
Вид у нее был довольный.
– Вы собираетесь вызвать меня на дуэль чести, если меня поймают?
– Какое будет оружие?
– Стихи из Библии, – сказала она с задорной улыбкой.
– В таком случае полагаю, – беспомощно рассмеялся он, – что меня обвели вокруг пальца, выманив пожертвования в пользу прихода.
– Не думайте о пожертвованиях, – успокоила его миссис Брайант. – Будет достаточно, если мы снова встретимся за столом, чтобы дать вам возможность исправить свою ошибку.
Гейбриел ничуть не сомневался, что она говорит о картах, а не об искуплении грехов. Проблема же заключалась в том – в чем он с трудом признался себе, – что общество Элетеи способно заглушить в нем страсть к игре, но явно не ослабляло в нем другие порывы.
Потому что, наконец покинув ее общество, он понял, что среди всех удовольствий в прошлом и настоящем, из всех выигранных им пари ничто не может сравниться с радостью быть приглашенным в ее общество и купаться в ее смехе.
* * *
Элетея пробежала через выгон по мокрой траве и смотрела, как Гейбриел удаляется легким галопом в туман. Какое прекрасное зрелище! Весь вечер после любовной интерлюдии в спальне он держался джентльменом, любезным с ее друзьями. Но при этом она понимала, что не все благородные люди остаются благородными в темноте. И Гейбриел скорее всего решил, что ее сопротивление слишком старомодно по сравнению с поведением тех леди, которых он знает в Лондоне.
Все понимали, кто он, но все же он понравился всем в Хелбурне, и все хотели, чтобы слухи о нем оказались ложными. И больше всех этого хотелось Элетее.
Он напомнил ей, что она все еще с удовольствием слушает незлобивый смех, что хотя Джереми и взял ее силой, проявив невероятную жестокость, она может оправиться.
Гейбриел доказал, что она все еще способна не только испытывать желание, но также страдать от всех, связанных с этим, неосторожных надежд. Учитывая его лондонскую репутацию первоклассного любовника, она понимала, что он точно знает, как пробудить скрытые страсти.
Но чтобы он мог влюбить ее в себя, хотя ей хорошо известно, что он собой представляет, – ну нет, она не поддастся.
Она не желает пасть ради еще одного истинно любящего принца, после того как предыдущий превратился в короля жаб прямо на ее глазах. Это было ее первым жестоким разочарованием.
Нет. Это не совсем так. Она знала Гейбриела до того, как ее познакомили с Джереми на местных крестинах. И будет справедливо даровать Гейбриелу сомнительное отличие быть первым мальчиком, который принес ей жестокое разочарование. Потому что он глубоко ранил ее чувства, когда она рискнула вызвать гнев у своих родителей, чтобы помочь ему, стоявшему у позорного столба.
Никто прежде не отказывался от ее добрых жестов, и к тому же столь грубо. Ее всегда хвалили за способность сочувствовать другому. Но то была гордыня – полагать, что сочувственных слов молодой девушки будет достаточно, чтобы исправить такого юношу, как Гейбриел.
И вероятно, будет еще большей гордыней полагать, что женщина может сбить его с того пути, который он выбрал.
Глава 23
Так в последние недели лета установился некий ритуал. Каждую пятницу вечером вне зависимости от того, была ли погода хорошая или плохая, в сельском доме графа Рексема давали легкий званый ужин для местных джентри. Когда граф Робин не мог оказать честь своим гостям, хозяйкой была его сестра Элетея. Мало кто отказывался посетить эти оживленные собрания, потому что они, как правило, сопровождались шаловливой забавой – вызывать сэра Гейбриела на карточную игру и заявлять потом, что кто-то из деревенских жителей обыграл профессионального игрока.
В промежутках между этими вечерами он изобретал один повод за другим, чтобы встретить Элетею во время ее ежедневных прогулок верхом, пока она не перестала подшучивать над ним, говоря, что ее это удивляет, а он перестал искать оправдания. Дважды он сопровождал ее и миссис Брайант в поездках по приходу. Но поклялся не участвовать в этих делах после того, как одна старая вдова, которую они посетили, сообщила Элетее, что некогда школьный учитель застал Гейбриела за писанием грубых стишков на латыни.
Всю дорогу домой она смеялась над этим. Смеялась и миссис Брайант.
– Это был не я, – настаивал он. – Это был мой брат Колин. У него есть талант.
– К проказам? – предположила Элетея; ленты у нее на капоре танцевали вокруг белой шеи.
Она неудобно сидела рядом с миссис Брайант, правившей своей двуколкой, точно фригийская богиня плодородия Кибела – повозкой, в которую были запряжены львы.
Гейбриел ехал рядом с ними на своем андалусце, наслаждаясь этим зрелищем. Он и в детстве не владел латынью настолько, чтобы кропать на ней стишки, да и теперь не преуспел бы в этом. Его не беспокоило, что она над ним посмеивается. Ему нравилось быть с ней, слышать ее голос. Но когда их взгляды встречались, ему казалось, что по спине его проводят чем-то острым. И он не знал, выдержит ли эту муку.
Гейбриел отвел глаза и стал смотреть на лес.
– Вы приедете к чаю? – беспечно спросила миссис Брайант.
Гейбриел прищурился. Ему показалось, что он видит какую-то фигуру между деревьев, столь смутную, что она казалась ему отражением его собственного прошлого. К чаю? Он не хотел чаю, но он будет его пить.
К концу пятого званого ужина – каждый из этих ужинов заканчивался позже предыдущего – Гейбриел не мог заставить себя уехать домой. Граф Рексем отправился с визитом к родителям молодой леди, на которой собирался жениться. Леди и лорд Понтсби уехали рано, жалуясь друг на друга и на сильный насморк.
Гейбриел вежливо откланялся.
Но, будучи в глубине души человеком невежливым, он кружил вокруг дома до тех пор, пока не убедился, что все гости разъехались. И тогда он вернулся. Элетея подошла к двери, неся кашемировую шаль леди Понтсби.
– Я знала, что вы вернетесь за…
– За вами? – Он бросил взгляд на дорогую шаль и поджал губы. – Это не в моем стиле. Все эти узоры и бахрома. Я скорее…
– Негодяй? – Она сложила руки на груди, а он, не дожидаясь приглашения, вошел в холл и закрыл дверь, ведущую в тихую ночь. – Или взломщик? Гейбриел, я действительно спрашиваю себя, чем вы занимались все эти годы…
Он прошел рядом с ней по холлу, под геральдическими щитами, и его шаги заглушались топотом прислуги, которая сновала взад-вперед, унося со стола посуду и гася восковые свечи, освещавшие столовую и гостиную.
– Я передумал насчет десерта.
Она покачала головой, едва удерживаясь от улыбки.
– Вы вернулись слишком поздно.
– И мне ничего не достанется?
– Полагаю, еще осталось немного бренди и кекса…
– Я не этого хочу, – сказал он с прямотой, от которой она широко раскрыла глаза.
– Не знаю, что вам ответить, Гейбриел, – сказала она, помолчав. – Конечно, я – скучное общество по сравнению с дамами, которых вы знали в Лондоне.
Он грустно усмехнулся:
– Вы шутите. Известно ли вам, какие это пустоголовые женщины?
– Не все они пустоголовые. Некоторые очень умны.
Гейбриел нахмурился:
– Ни одна из моих знакомых не умеет играть в «Ударь тапочкой».
– Вряд ли это можно считать интеллектуальным досугом.
Его глаза насмешливо сверкнули.
– Ни одна из них никогда не могла обыграть меня в вист.
– Вы нам поддаетесь, Гейбриел.
Он помолчал, стал играть на ее сочувствии:
– Вы хотя бы немного представляете себе, как одиноко в Лондоне такому человеку, как я?
Ее ответ застал его врасплох:
– Не более одиноко, чем мне здесь.
Он уставился на нее, поняв, в чем она призналась.
– Я не могу его заменить, да?
– Я никогда не стану сравнивать вас с ним, – сказала она пугающе свирепым голосом.
Он выпрямился. Когда же он научится держать рот на замке? Теперь он испортил их шутливый разговор, вспомнив о другом человеке.
– Прошу прощения. Я знаю, как глубоко вы любили…
– Я не любила.
– Что?
Она не любила Джереми? Неужели она говорит серьезно? Конечно, нет.
Элетея повернулась, явно смущенная. Он подумал, что она не решается произнести чтимое ею имя Джереми вслух, боясь какого-то эмоционального срыва. Хотя он и был недоволен тем, что ее горе так глубоко и она ищет утешения, соблазняя картежника, – такое у него сложилось мнение, – он все же не был сильно обескуражен и не собирался отказываться от того, что судьба давала ему в руки.
Он привлек ее к себе и поцеловал в затылок. Она задрожала, но не отстранилась. Кровь в нем закипела от предвкушения будущих наслаждений.
«Что бы я ни сделал, пожалуйста, не дай мне упустить этот шанс». Потому что как бы отчаянно он ни хотел ее, она по-прежнему оставалась его милой девочкой со смелым сердцем – девочкой из тех, самых мучительных дней его прошлого. Он предпочтет умереть, прежде чем навлечет на нее позор.
Он медленно привлек ее ближе к себе, стиснул руки у нее под грудью, заглушив в себе стон наслаждения. Все его чувства обострились. Это было восхитительно. Ему нравилось, как она прижалась к нему, словно между ними было что-то большее, чем просто желание.
– Предупреждаю вас, – шепнул он ей в шею, – не приглашайте меня в вашу постель ради шутки.
– Вы хотите меня, Гейбриел? – прошептала она, медленно поворачиваясь в кольце его рук, пока не оказалась к нему лицом, на котором блуждала какая-то неопределенная улыбка.
– Вы – самое глубокое мое желание.
Она вздохнула:
– Как красиво!
Он поцеловал уголки ее рта и обнял крепче.
– На вас производят впечатление красивые слова?
– Нет.
– Так я и думал.
Она на миг опустила глаза.
– А вы хотите произвести на меня впечатление?
– Я хочу этого сильнее, чем того, чтобы взошло солнце.
Элетея рассмеялась и снова подняла глаза.
– Глупые красивые слова. Но… его уже нет.
Он не знал, что сказать на это. Она явно погрустнела, заговорив о человеке, за которого должна была выйти замуж. Но ведь она сказала, что не любила его. Он отбросил локоны, падающие ей на лицо.
– Можно мне остаться?
Элетея внимательно всматривалась в его жесткое, мрачное лицо.
– В последний месяц вы показали себя славным мальчиком.
Гейбриел улыбнулся через силу:
– Мы с вами знаем почему.
– Я никак не думала, что вам понравятся наши простые удовольствия.
– Разве человек не может измениться?
– Наверное, может – кое в чем.
Она-то его хорошо знала. Но знает ли он ее? Не знает, но хочет узнать. Он взял ее за руку:
– Проводите меня в комнату.
– Только не в спальню. Горничная спит в соседней комнате. Наверху есть моя личная гостиная, где я читаю.
Он не собирался спорить. Ее рука казалась нежной и крепкой, и он не понимал, зачем она ведет его в комнату, знал только то, что не хочет увлечь ее ни в одно из известных ему темных мест.
Он пошел за ней наверх по боковой лестнице. Элетея сказала, что ей одиноко. Не ищет ли он слабых мест в ее обороне? Прошло больше года со дня смерти Джереми, а она до сих пор не может заставить себя произнести его имя. В прошлом Гейбриелу никогда не приходилось планировать свои романы. Всегда и всюду у него находилось для этого прекрасное время и прекрасное место.
А ныне он гибнет, не находя выхода.
Маленькая освещенная огнем камина гостиная была, судя по всему, ее личным убежищем. Книга, письма, корзинка с вязаньем. Место покоя и размышлений.
– Наверное, вам не следовало приглашать меня сюда, Элетея. Я знаю, что не могу заменить то, на что вы когда-то надеялись.
Она закрыла дверь, глаза ее сверкали от гнева.
– Откуда вам это известно?
Гейбриел покачал головой. Да простит его Бог, но он не хотел воспользоваться женщиной, настолько погруженной в горе, что ради мгновенного утешения она способна предложить себя какому-то распутнику. Но если он может заставить ее забыть о своей боли – и пусть утром она станет его презирать, – он не устоит.
– Я никогда не был святым, – сказал он. – Я возьму вас хотя бы ради того, чтобы облегчить вашу печаль.
Он ждал, что она станет возражать. А когда она промолчала, подвел ее к ложу – в темноте оно казалось чем-то вроде мягкой софы, на которой лежала шаль, подзорная труба и стопка бумаги. Он смахнул все это на пол, и она рассмеялась.
– Элетея, – сказал он и сам начал смеяться, – я сотню раз представлял себе это мгновение в своем воображении…
– Но в более прибранной комнате.
– Это не имеет значения. – Сейчас ничто не имело значения, кроме нее. Он привлек ее к себе и прошептал: – Можно, я вас раздену?
Она снова рассмеялась, на этот раз смех ее прозвучал неуверенно.
– Зачем? Вы же ничего не увидите здесь.
– Я мог бы прикасаться к вам. И я хочу вас ласкать.
Как легко его руки «сняли ее с якоря» и каким правильным казалось ей то, что он освободил ее от стесняющего корсета и рубашки. Он ласкал ее, дал ей время расслабиться, предвкушая дальнейшее. Он стал на колени, чтобы снять с нее чулки, и тут почувствовал, как она встревоженно напряглась.
– Гейбриел.
– Только не передумайте, – пробормотал он, резко поднимая на нее глаза. – Не заставляйте меня остановиться, иначе я умру.
В ее смехе ощущалась дрожь.
– Вы, кажется, полны решимости.
– Так оно и есть.
Он посмотрел на нее, увлеченный красотой ее обнаженного тела. Выступающие темные соски груди, округлый живот, пышные бедра. Она застенчиво улыбнулась, и у него перехватило дыхание.
Гейбриел улыбнулся в ответ:
– Я бы подумал, что это сон, если бы требования моего тела не говорили о другом.
– Я перестала верить в сны. – Она легко провела пальцами по его коротким черным волосам. – И не верила до тех пор, пока вы не вернулись.
Этим вечером он получил от нее столько намеков. Она открывала ему себя так тонко, что это должен был бы понять проницательный человек. А он не понял. Единственным оправданием ему могло служить лишь то, что желание лишало его возможности прислушиваться к чему бы то ни было, кроме его основных инстинктов. Завтра будет день, и можно будет поразмышлять над нюансами. Он мог только следовать за ней и справляться со своим желанием.
