Текст книги "Порочен, как грех"

Автор книги: Джиллиан Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 29

Гейбриел смотрел в сад, стоя в позе удивленной задумчивости. Он направился было прямо к брату Элетеи, чтобы сообщить ему о своем намерении жениться на ней, но граф был занят собственными сердечными делами. Гейбриел решил подождать с полчаса или около того и принял предложение Дрейка пройтись по парку. Естественно, он надеялся повстречать там Элетею. И он увидел ее. Но все вышло не так, как он ожидал.

Конечно же, Дрейк слышал столько же из этого проклятого разговора между Элетеей и миссис Уотсон, сколько и он сам. И можно не сомневаться, что его кузен пришел к такому же неизбежному и единственному выводу, что и он.

Беседа между Элетеей и миссис Уотсон, хотя и была недолгой, задела его за живое. Разговор шел об их прежних отношениях и скорее о тайной связи, чем о случайном знакомстве. За бесчисленными карточными столами он научился легко читать по лицам скрытые чувства людей и не мог не заметить их здесь.

И если в сердце Гейбриела еще теплилась слабая надежда на то, что он превратно истолковал этот разговор, то явная попытка его кузена ослабить удар разбила и эту надежду.

– Да, вечера у моего брата – это бесконечный источник скандалов и развлечений.

Гейбриел покачал головой. Скрытая под оцепенением боль усилилась.

– Не нужно ничего говорить. Никому из нас нет нужды уточнять то, что и без того очевидно.

Они вернулись на лужайку, где празднество было в разгаре. Некоторое время оба молчали.

– Знаешь, то, что мы услышали, не обязательно говорит о каком-то обмане со стороны Элетеи, – заметил наконец Дрейк. – По крайней мере не о тех безднах, о которых ты думаешь.

– Ты надеешься убедить меня, что она познакомилась с Одри Уотсон во время контрданса?

– Чем больше я думаю об этом, – продолжал Дрейк, – тем больше нахожу возможных объяснений, которые не говорят о вине с ее стороны.

– Мне ужасно хочется прибить кого-то, Дрейк. В данный момент я с удовольствием совершил бы самоубийство. Прошу тебя, больше не оскорбляй меня просьбами отрицать то, что мы оба слышали.

– Прошу прощения.

– Будь ты на моем месте, ты поверил бы, что она совершенно невинна? – язвительно спросил Гейбриел.

Дрейк бросил на него настороженный взгляд.

– Быть может, и нет. Но опять-таки, я никогда не считался самым уравновешенным человеком в нашей семье.

Что верно, то верно. Дрейк был известен своими мрачными настроениями, которые его недавняя женитьба, кажется, ослабила, если не победила вообще. Они с Гейбриелом когда-то часто ссорились, между ними было соперничество, которое неожиданно переросло в товарищеские отношения.

– А с кем из Боскаслов, – подумал вслух Гейбриел, – меня сравнивают чаще всего?

Дрейк рассмеялся с сочувствием:

– Если ты настаиваешь на драке, нам придется отправиться к Джексону. Если мы испортим день рождения Грейсона, Джейн головы с нас снимет.

Из-за изгороди появился молодой человек с копной желтых волос. Когда он узнал двоюродных братьев Боскасл, лицо у него посветлело.

– Вот вы где, Гейбриел. Я вас везде искал.

Гейбриел хмуро глянул и на второго человека, вышедшего из-за изгороди на дорожку. То были братья-близнецы Мортлок, Эрнест и Эрвин, – эта парочка слыла несомненной и самой тяжкой обузой для общества. Богатые, хрупкого сложения, с невинными лицами, они считались постоянными участниками самых сомнительных развлечений в Лондоне. Гейбриел искренне удивлялся, как это еще никто не убил их.

– Что вам нужно? – холодно спросил он.

– Моя мерзкая половина и я только что почуяли жирного голубка, который сегодня устроился на ночлег на Пиккадилли. Он готов рискнуть и способен проиграть очень много денег.

Дрейк с отвращением вздохнул.

– А вы получили соответствующее приглашение на сегодня?

– Так вы пойдете, Гейбриел? – спросил Эрвин. – Вас уже почти месяц нигде не видно.

Дрейк тихонько выругался.

– Придется вам отправиться по притонам без него. Он свое отыграл.

– Прошу прощения, – Гейбриел послал ему оскорбительную усмешку, – я еще даже не начинал играть.

Дрейк уставился на кузена:

– Как, по-твоему, я объясню твое исчезновение некоей леди, когда она спросит, куда ты делся?

– Она знает, кто я такой. – Гейбриел пожал плечами и отошел на несколько шагов. – Сомневаюсь, что она удивится, когда обнаружит, где я предпочел провести остаток дня.

Он смотрел сквозь изгородь, которая разделяла его дорожку и ту, которая вела к фонтану, где стояла Элетея. Он посмотрел на нее, и грудь у него стеснилась.

Элетея внезапно обернулась и посмотрела в сторону Гейбриела.

Он никак не мог представить себе ее в борделе.

Но ведь до этого времени он и не мог представить себе ее обнаженной и пылкой, в его объятиях.

Он закрыл глаза. Какая ирония! И он еще беспокоился, что опозорил ее.

Гейбриел смирился с неприятным фактом – что она любила до него кого-то. А теперь – какова бы ни бьша правда, он должен узнать ее. Он никогда не оказывался в дураках из-за женщины.

Наверное, уже поздно уничтожать то, что он испытывает к ней. Но дальше он пойдет с открытыми глазами.

Глава 30

Элетея лакомилась пирожным с лимонным мармеладом и сплетничала с двоюродной сестрой Гейбриела Хлоей, виконтессой Стрэтфилд, и ее невесткой Элоизой, леди Дрейк Боскасл, бывшей гувернанткой, чья любовь покорила ее распутного мужа. Элетея была удивлена, с какой легкостью жены Боскаслов приняли ее и делились теперь с ней своими секретами. Это вызвало у Элетеи горячее желание, чтобы ее поняли и другие женщины, кроме миссис Уотсон, с которыми она могла бы поделиться своей тягостной тайной. Но это было бы отвратительное признание.

И все же ей казалось, что эта семья принадлежит к тем, кому можно доверить свои личные дела и искренние признания. У нее было ощущение, что все сказанное между этими женщинами не будет разглашено.

Правды, конечно, заслуживает Гейбриел. Но по мере того как вечерние тени удлинялись, у Элетеи возникла мысль, что ее темный рыцарь исчез. Возможно, ему не хотелось мешать женской болтовне или он разговаривает с ее братом.

Но интуиция нашептывала ей другое.

И когда немного позже к дамскому кружку, который оживился присоединившимися к нему Джейн, маркизой Седжкрофт, и кузиной Элетеи леди Понтсби, подошел лорд Дрейк, она ощутила холодное дуновение дурных предчувствий. Оно пробрало ее до костей.

Глаза лорда Дрейка предвещали неприятную, но не неожиданную новость.

– Элетея, – начал он, послав своей жене Элоизе чувственную улыбку и наклоняясь к руке Элетеи, – меня попросили кое-что передать вам.

Некоторое время она ничего не слышала, кроме тревожного стука крови в висках. В глазах Дрейка было смущение, которое она не могла бы истолковать неверно.

Она поняла.

Гейбриел бросил ее, и его двоюродный брат, сам бывший повеса, был послан с извинениями. Сколько раз он уже проделывал такое? Со сколькими другими уязвленными в сердце молодыми девушками?

– Куда он пошел? – тихо спросила она.

– Он встретился со старыми друзьями, которые напомнили ему о его прежних обязательствах.

Она почувствовала, как вспышка неприятного жара залила ее лицо.

«Карты, – решила она. – Или другая женщина. А возможно, и то и другое».

Элетея вдруг вспомнила, почему всегда предпочитала спокойную жизнь маскараду лондонского общества. По крайней мере ее лошади и деревенские соседи не бросают ее при первом же соблазне.

– Понятно, – сказала она после неловкого молчания.

– А мне непонятно, – сказала леди Понтсби, озабоченно глядя на Элетею. – Мне казалось, что он намеревался сегодня вечером поговорить с членами наших двух семей наедине, без посторонних. Воистину это должно быть какое-то неотложное обязательство, если он даже не простился как полагается.

– Может быть, он собирается вернуться еще до окончания вечера? – спросила Джейн, внимательно глядя на Дрейка.

Тот кашлянул.

– Не могу знать. Я не догадался спросить у него. Люди, напомнившие ему об этом прежнем обязательстве, появились довольно неожиданно.

Джейн посмотрела на Элетею и успокаивающе улыбнулась. Она сама была дочерью графа, женщиной, которая могла бы стать печально знаменитой, когда бы не вышла за своего негодяя маркиза.

– Вот как? Ну что же, мы и без него хорошо проведем время. Лондон слишком долго был лишен общества Элетеи, и не следует терять время попусту, скучая по Гейбриелу. Вы помните, Элетея, бал, на котором были вы и я, когда некая графиня переоделась мужчиной и вызвала своего мужа на дуэль за то, что он ее не узнал?

Элетея через силу улыбнулась:

– Такое забыть невозможно.

Казалось трудным поверить, что еще недавно Элетея пользовалась определенной известностью в свете. Конечно, она бывала в Лондоне не так часто, как следовало молодой леди, чтобы хорошо себя показать. Но ведь ей не нужно было охотиться за мужем или гулять по Роттен-роуд с сопровождающей дамой в определенное время. Она была помолвлена с прекрасным джентльменом. В свободное время, дома, она ездила верхом по деревенским холмам и находила искреннее удовлетворение в дружбе с соседями. Ее жизнь была распланирована ее родителями.

Было одновременно и неловко, и интересно снова оказаться на светской арене Лондона, хотя она и была безоружна и не имела практики. Она ожидала услышать замечания не только по поводу утраты своего нареченного, но и прочного места в обществе. Ее доброжелатели потрясенно ахнули бы, если бы узнали, насколько она привыкла и к искренним, и к поверхностным выражениям сочувствия. Но она не ожидала, что ее без всяких церемоний бросит человек, который ухитрился поставить ее в такое уязвимое положение. И внимание, которое ей уделяли различные члены его семьи, только подчеркивало еще больше то, что Гейбриел ушел, увлеченный неведомыми греховными делами, не сказав ни слова. Они поняли. Что могли они сказать?

– Я совершенно уверена, что сэр Гейбриел вернется до нашего ухода, – пробормотала леди Понтсби, обменявшись натянутыми улыбками с кузиной Гейбриела Хлоей, жизнерадостной, с волосами цвета воронова крыла, куда более порывистой, чем Джейн.

Хлоя отдала свой полупустой стакан из-под лимонада стоявшему неподалеку лакею.

– Мне все равно, если он и не вернется. Мы найдем вместо него другого повесу. Пойдемте со мной, Элетея. Мы не станем сидеть здесь сиднем, как оставшиеся без кавалеров дамы, когда можно приятно провести время. Мне не по вкусу такое.

Леди Понтсби встала:

– Ведите нас, леди Стрэтфилд.

Элетея неохотно рассмеялась. Сердце у нее болело. Почему он так поступил? Час назад он был в таком радостном настроении. Но ведь он выиграл. Возможно, он с самого начала хотел только этого.

– Сэр Гейбриел не обязан сопровождать меня. Мы всего лишь старые друзья и недавние соседи.

– В таком случае давайте обзаведемся новыми друзьями, – сказала Хлоя с заразительным озорством. – Когда-то вы, Элетея, очень хорошо умели кокетничать. Я завидовала той легкости, с какой вы перелетали от одной компании к другой, не совершая ложных шагов.

– Да, но…

– Но теперь я замужняя женщина, которая ждет ребенка. Я буду радоваться чужим друзьям. Хотя я не жалуюсь на Доминика.

Дамы вздохнули. Хлоя недоносила первого ребенка и сильно переживала из-за этой потери. В ней, всегда сияющей, был какой-то необыкновенный блеск и бьющая через край энергия.

– Я это знаю, – сказала Джейн с ликующей улыбкой. – Я сказала Грейсону только сегодня утром.

– А ваш муж знает? – спросила Элетея, улыбаясь, несмотря на свое огорчение.

Если Гейбриел исчез, решив, что он не годится для женитьбы, не будет ни объявления о помолвке, ни радостных крестин их детей. И если Элетея носит дитя, она будет растить его одна.

Хлоя улыбнулась:

– Он был счастлив, как в раю, узнав о моем положении.

– Рада за вас, – сказала Элетея, стараясь не показывать своей тоски.

– Так вы пойдете со мной? – спросила Хлоя, взяв ее за руку. – Я раскрыла вам мою тайну. А теперь расскажите мне о ваших и помните: ни в чем нельзя отказать беременной женщине – это принесет неудачу.

В конце концов, как она уже узнала, к своему несчастью, Боскаслам не имеет смысла возражать. И хотя Хлоя хотела только скрасить отсутствие Гейбриела, Элетея все глубже чувствовала себя уязвленной. Он ведь предупреждал ее, что он вовсе не так хорош.

И она сама виновата, что предпочла не поверить ему.

Глава 31

Он снова оказался в знакомом мире, погрузился в удовольствия полусвета и все же чувствовал себя чужим здесь. Как это может быть? Его всегда тянули к себе темные притоны, опасности тайной жизни Лондона, неопределенность. Если он может выжить на этих улицах, он сможет пережить что угодно. Со своими спутниками он посетил несколько мест, где раньше был завсегдатаем, немного выпил. Когда-то он находил ночной мир города возбуждающим, придающим жизни ту остроту, которая требовалась ему, чтобы оставаться в живых.

В эту ночь ничто из всего этого не манило его. Ни тайные свидания в Воксхолле, ни романы в театральных ложах, ни заговоры, выношенные в переулках Уэст-Энда. Когда же он изменился? В Ватерлоо? В ту ночь, когда он перешел по тому проклятому мосту и оказался в чем-то гораздо более глубоком, чем река?

Ему хотелось вернуться и все переиграть. Быть может, переиграть всю свою жизнь. Он ничего не добился, кроме скромной военной пенсии и деревенского дома, такого же полуразрушенного, каким он ощущал себя. А что же женщина, которую он хотел так долго, с тех пор как помнил себя?

И он все еще хочет ее, будь проклята эта одержимость! Он жалел, что подслушал, жалел, что ее тихо произнесенные слова не вонзили нож ему в горло. Что, если у нее были серьезные основания общаться с Одри Уотсон?

Он прошел мимо двоих боксеров-призеров, охранявших вход в притон высокого класса. Заведение с крепкими запорами обслуживало знатных людей, которые предпочитали играть в более опасной атмосфере, чем в обычных клубах для джентльменов.

Гейбриел подошел к столу, где играли в старинную азартную игру – в кости, и обрадовался, что по его жилам пробежал порыв предвкушения. Игра в кости с хорошей прибылью. Тот самый голубок, молодой джентльмен, который вывернул ради везенья свой фрак наизнанку, шелковой подкладкой вверх, раскраснелся от портера и ложной бравады.

Гейбриел с горечью улыбнулся через плечо братьям Мортлок:

– Я не могу обирать такого дурака. Он младенец. Его мама разбранит меня. Не могу поверить, что я ушел с дня рождения кузена ради этого.

Не говоря уже о женщине, чья обманчивая сладость ежеминутно вторгалась в его голову. Проклятие! Он жил без нее всю жизнь. Разве трудно будет притворяться, что он не нуждается в ней теперь?

– Послушайте, если вы выиграете, вы должны будете подарить что-нибудь ему, – сказал Эрвин Мортлок у него за спиной.

Гейбриел раздраженно посмотрел на него:

– О ком вы говорите?

– О вашем кузене, маркизе. На деньги, выигранные здесь, вы сможете поднести ему подарок. Ведь мы все обязательно вернемся на бал позже.

– Можете и мне купить подарок, – добавил с ухмылкой его брат.

Лакей в черном переднике подошел к ним и поклонился:

– Сэр Гейбриел, меня попросили пригласить вас вниз для приватной игры.

Гейбриел оправил манжеты.

– Кто пригласил?

– Барон Госфилд, сэр.

Гейбриел мялся. Нижние комнаты притона сохранялись для любителей более крупных ставок. Он знал Госфилда поверхностно, и барон ему не нравился.

– Каково его предложение? – спросил он.

– Ломбер, сэр.

– Идите, Боскасл, – поторопил его Эрвин. – Это ваша игра.

Везет, в карты – не везет в любви. Он никогда не думал доказывать или опровергать эту максиму. Понятия о любви для него значили мало. Он всегда играл, чтобы проиграть в любовных делах. А сердечная близость всегда была дверью, стучаться в которую он отказывался.

Он спустился по винтовой лестнице в мрачные глубины, где находились особые помещения притона. Впервые с тех пор, как он подошел к столу, покрытому зеленым сукном, и оценил противника, он испытал мгновение неуверенности. Но этот момент прошел. Ему предоставили еще один шанс испытать себя.

Везет в карты – не везет в любви.

Он сел в кресло, которое ему пододвинули, и расслабился. Госфилд посмотрел на него оценивающе. Кровь по жилам Гейбриела побежала быстрее. Он узнал вызов, скрытый под маской приятных черт лица.

– Это ваша игра, – снова сказан Эрвин, почувствовав напряжение между двумя игроками. – Вы всегда выигрываете.

Он тоже так считал, делая ставку в очередной азартной игре. Он никогда не держал пари на собачьих или петушиных боях, считая, что рисковать жизнями беспомощных животных – это трусливое мошенничество. Но к своей собственной жизни и благополучию он всегда относился с некоторой беспечностью. А сегодня ночью и вовсе с полным безразличием.

Всего тремя часами позже наверху лондонского особняка брата Элетея в своей комнате укладывала вещи, собираясь вернуться домой. Брат остался на вечере у Грейсонов с леди Понтсби и собирался пробыть там до рассвета.

Сославшись на головную боль – что не было полной выдумкой, – она вернулась в дом на Кэвендиш-сквер, не желая притворяться, что ей весело. Она не видела смысла из-за своих личных трудностей портить настроение родным, оказавшимся в Лондоне.

Семейство Боскасл делало все, чтобы загладить поведение Гейбриела, так что в конце концов она больше не могла ни минуты терпеть их доброту. Равно как ее не очень-то подбодрило обещание общительного хозяина, Грейсона, маркиза Седжкрофта, сделать выговор Гейбриелу, как только он доберется до этого повесы.

А Элетея сама разберется с Гейбриелом, если этот негодяй когда-либо осмелится снова предстать перед ней. Она неплохо умеет стрелять из пистолета. Быть может, она ранит его в ногу или в руку, если он когда-нибудь вернется в деревню.

Но, судя по всему, непохоже, чтобы у нее появился такой шанс. Если Гейбриел мог сбежать с празднества своих родственников и забыть о данном ей обещании, вряд ли она когда-нибудь снова его увидит.

Однажды здесь, в Лондоне, у нее отняли иллюзии, и она была ранена слишком глубоко, чтобы это можно было высказать словами. Но все-таки не так, как теперь. Гейбриел заставил ее смеяться, заставил снова поверить в любовь. И она была в таком оцепенении, что не могла даже плакать. Она не понимала, неужели все это было только игрой? Она не могла в это поверить.

По крайней мере теперь ей не придется никому раскрывать свою тайну. Слава Богу, она узнала, что собой представляет Гейбриел, прежде чем призналась ему, как, с ней обошелся Джереми.

Глава 32

То, что подсказывало ему его пресыщенное воображение, было, вероятно, куда хуже, чем то, что произошло на самом деле. Насколько он понял, Элетея просила взять ее куртизанкой в заведение миссис Уотсон.

Но в сценах, которые разыгрывались у него в голове, пока он в своем городском экипаже добирался до дома Грейсона и оттуда на Кавендиш-сквер, он представлял себе Элетею, проходящую все стадии падения и разврата. Когда же он наконец добрался до места назначения, у него уже шел дым из ноздрей и за ним стелился след серы и опаленной надежды. А когда он велел своему каменноликому кучеру остановиться, пообещав, что скоро вернется, тот только щелкнул хлыстом по воздуху и направил лошадей к тротуару.

Итак, он узнал, что Элетея действительно знакома с Одри Уотсон, но, оправившись от первого удара, он попытался справиться со своим гневом. Так ли это важно, что Элетея спала с другими мужчинами? Что она решила пустить в ход свои чары, чтобы выжить? Он допускал, что именно таковы были ее мотивы. Можно ли винить Элетею? Нет, к несчастью. Честно говоря, он был бы гнусным лицемером, если бы относился пренебрежительно к такой женщине, как Одри, которая помогала его родне столько раз, что и не сочтешь. Но из этого вовсе не проистекает его согласия на то, чтобы она же помогла Элетее.

Большинство мужчин предпочли бы привести девушку к своим родителям, чтобы получить от них благословение на женитьбу, но у Гейбриела не было родителей, которым он мог бы представить свою избранницу. А его братья, которые никогда даже не пытались сблизиться с ним и которых, вполне возможно, как и родителей, уже нет в живых, никоим образом не могли не одобрить его выбор, – ведь у него не было ни малейшего представления о том, как сообщить им, что он собирается жениться.

Взбегая по ступеням особняка брата Элетеи, он с еще большей силой ощутил тот удар, который она нанесла ему, удар, потрясший его до мозга костей. Поскольку слуги даже не позаботились запереть двери, он вбежал в дом, волоча за собой свой черный плащ.

Гейбриел поклялся, что после этого вечера хозяйка дома будет больше остерегаться неприятностей, которые случатся с ней ночью. После этого вечера она будет запираться на все засовы.

Он бросился вверх по лестнице; ярость пронесла его мимо освещенной лунным светом галереи в гостиную; никто не открывал перед ним двери, никто ничего не спросил.

Гейбриел и сам не знал, что может здесь найти. Может быть, его возлюбленная ублажает семерых любовников в семи похотливых позах? Он приготовился ко всему. Вряд ли она сможет причинить ему еще большую боль.

Виновник несчастья Элетеи ворвался в дом с грохотом, как мародер. Она сжала зубы и вышла на верхнюю площадку лестницы. Несколько человек из прислуги вышли из своих комнат и смотрели на нее в замешательстве. Элетея подумала, что ее невоспитанные, деревенские знакомые, которых она привела к порогу этого дома, могут сильно напугать добрых людей, оказавшихся из-за нее в столь бедственном положении.

Один из лакеев подал голос:

– Миледи, не сходить ли мне за констеблем?

Она торопливо спустилась вниз, расправив плечи в ожидании столкновения.

– Нет. Я сама все улажу.

– Но…

– Ступайте, пожалуйста.

Все шестеро – два лакея, дворецкий, молодая домоправительница-шотландка и две горничных – молча попятились; молчание их, казалось, говорило о том, что Элетее не уцелеть в столкновении с тем, кто вломился в дом, точно сорвавшийся с цепи дикий зверь.

Но как ни странно, непристойное вторжение Гейбриела придало ей решимости и спокойствия. Да, она разгневана на него. И если он на самом деле сошел с ума, это вполне может объяснить то, почему он бросил ее. Нет, конечно, она ему этого не простит. Но очень может быть, станет посещать его раз в месяц в сумасшедшем доме. А может быть, закончит свои дни в соседней с ним палате.

Она оглянулась, чтобы убедиться, что слуги исчезли, прошла по вестибюлю ему навстречу и сказала:

– Сию же минуту ступайте в гостиную, Гейбриел, пока не появилась ночная стража или мой брат.

Их взгляды встретились, и ее пыл иссяк. Он смотрел на нее смущенно и одновременно вызывающе. Его черный фрак, плащ, батистовая рубашка, жилет – все казалось смятым и пропахло бренди и дымом.

– Что вы можете сказать в свое оправдание? – спросила она, все больше разъяряясь от того, как он обошелся с ней в этот вечер, и еще больше от того, что после всего произошедшего он снова вызывал в ней мучительное желание.

Это просто немыслимо. Как может она любить человека, который разочаровал и ее, и своих родственников? После того, что она вынесла от того, другого? Или это она сошла с ума? Или любовь – это яд, убивающий рассудок?

Не отвечая, он прошел мимо нее в гостиную. Прошел ленивой, пожалуй, даже оскорбительно изящной, неторопливой походкой кавалерийского офицера. Когда он наконец обернулся, она испуганно ахнула. Под глазом у него был синяк.

– Что с вами случилось? – прошептала она. – Чем вы занимались?

– Я вмешался в драку между братьями Мортлок, – отрывисто сказал он. – Лучше бы я позволил им убить друг друга. Или себя.

Она подняла голову, потому что с улицы донесся стук колес экипажа.

– Господи! Это, кажется, Робин.

Он положил руку ей на плечо и повернул ее к себе лицом.

– Мне все равно, даже если здесь появятся Али-Баба и сорок разбойников вместе с архиепископом Кентерберийским.

– А есть что-то такое, что вам не все равно? – спросила она, не сводя с него глаз.

– Я думаю, это очевидно.

– Сегодня очевидно только то, что вы дурно воспитаны.

– Вы знали это много лет, – возразил он с жесткой улыбкой. – И все-таки вы спали со мной и согласились стать моей женой.

Она вздрогнула.

– Я любила вас многие годы, но не просите меня объяснить, почему люблю и сейчас.

– Да. Я вас не заслуживаю. Но все равно вы мне нужны.

Она ему нужна. Он нужен ей. В этих истинах мало утешения. Как и в ее восхищении тем, что его присутствие было успокаивающим и угрожающим в одно и то же время. Она отдалась Гейбриелу по собственному выбору. А тот, другой, украл ее любовь.

Гейбриел был по крайней мере дьяволом, выбранным ею самостоятельно, и если он увлек ее в мир падения, она пошла за ним по своей воле и могла винить во всем только себя.

Но это не значит, что она согласна пасть еще ниже.

Чем бы ни был Гейбриел – повесой или героем, их жизни переплелись еще до того, как она осознала, к чему может привести такое переплетение.

Что с того, если было потревожено его прошлое? Ее прошлое тоже потревожено, хотя самое унизительное ей удалось скрыть. Она всегда задавалась вопросом, насколько иной могла бы стать жизнь ее и Гейбриела, если бы его отец, Джошуа Боскасл, не умер. Она могла бы быть помолвлена с Гейбриелом с самого начала.

Не слишком ли поздно исправлять историю? Возможно, Гейбриелу предначертано разбить ей сердце. И теперь, когда им наконец дарована возможность быть вместе, разве они чем-нибудь доказали, что они созданы друг для друга?

– Я открою вам одну тайну, Гейбриел, – проговорила она, потому что ей вдруг стало невыносимо и дальше терпеть его угрюмую власть над собой. – Я жалею, что вообще приехала в Лондон.

Он снял свой плащ и швырнул его на кресло.

– Ну а я жалею, что уехал отсюда.

– Вас никто не держит в деревне, – возмущенно сказала она. – Вы можете продать свой дом. Никакого будущего как у сельского хозяина у вас нет. Все, кто жил в Хелбурн-Холле, уезжали. Почему вы пытаетесь казаться лучше их? Не утруждайте себя ответом. Когда ваш отец умер, вы встали на путь самобичевания и жалости к себе.

– Разве это так? Не утруждайте себя ответом. Я согласен. Хелбурн-Холл преследуют призраки, и у него дурная репутация.

Гейбриел направился к ней. Элетея не двигалась.

– То же самое можно сказать о его теперешнем владельце.

Он подошел, и теперь они стояли совсем рядом.

– Если меня кто и преследует, так это вы.

Сердце у нее затрепетало. Она никогда в жизни не видела на человеческом лице такой обнаженной боли. Ее женские инстинкты требовали от нее сделать что-то, что могло бы утешить его, хотя он и поставил в ложное положение сегодня их обоих.

– Вы, верно, одержимы дьяволом, – огорченно сказала она. – Я никогда не видела вас в таком настроении.

– Я никогда еще не бывал в таком настроении, Элетея.

– В таком случае вы не могли бы рассказать мне, что привело вас в такое расположение духа? Когда я оставила вас с вашим кузеном, вы были в прекрасном настроении. Вы… вы были веселы.

Он холодно улыбнулся.

– Продолжайте.

– Что продолжать? – спросила она с нетерпением. – Мы расстались, условившись, что объявим о нашей помолвке. Я пила лимонад с вашими родственницами.

Он смерил ее взглядом.

– А между нашей последней встречей и лимонадом?

Она смущенно покачала головой.

– Я гуляла в саду, Гейбриел.

– В саду радостей земных?

– В саду маркиза, вашего двоюродного брата, – сказала она, как если бы он был очень глуп.

Гейбриел отвел взгляд.

– Вы гуляли одна?

– В саду были другие люди. – Она замялась. – Другие гости.

– Вы гуляли с Одри Уотсон, – сказал Гейбриел, вперив в нее обвиняющий взгляд.

Она тоже уставилась на него, сердце застряло у нее в горле.

– Да.

– Как вы будете защищаться? – тихо спросил он.

– А я должна защищаться?

Он закрыл глаза.

– Я люблю… честолюбивую куртизанку? Если так, скажите мне это сейчас.

Она ответила не сразу. Она была слишком потрясена, чтобы отыскать нужные слова. Неужели он разговаривал с Одри? Неужели он заставил эту женщину – или очаровал ее так, что она нарушила доверие Элетеи? Кто сказал ему, что она разговаривала с Одри?

– Именно это и рассказала вам миссис Уотсон? – спросила она, страшась ответа.

– Миссис Уотсон ничего мне не рассказывала. На самом деле я не разговаривал с ней после того, как видел вас вместе. Но я слышал ваш разговор собственными ушами. С Дрейком в качестве свидетеля.

Кровь в ней похолодела.

– Вы подслушивали, Гейбриел, – тихо сказала она. – Вы прятались за кустами, в то время как могли бы сообщить о своем присутствии и удовлетворить ваше любопытство.

Он горько рассмеялся.

– Возможно, я был не готов узнать, что женщина, которую я люблю…

– …куртизанка, – спокойно сказала она. – Вы сказали это уже. Можете повторить еще.

– Я вас не виню, – быстро проговорил Гейбриел. – Я только спросил… будь все оно проклято, Элетея! Какие выводы должен был я сделать из вашего разговора с ней? Полагаю, что я заслуживаю знать правду.

– Сколько вы выпили, Гейбриел?

– Недостаточно, чтобы держаться подальше от вас.

– Я думаю, вам следует уйти из этого дома, – слабым голосом сказала она.

– И никогда больше не видеть вас? – спросил он в замешательстве. – Разве вы не должны хотя бы объяснить мне все?

Она покачала головой. Какая путаница!

– Должна. Но не тогда, когда вы расстроены и напугали до смерти слуг моего брата.

– Я был вне себя. Вы не были откровенны со мной, не так ли?

– Вы честно хотите узнать, что я чувствую в данный момент, Гейбриел?

– Да. Честность была бы мне приятна.

Она прищурилась.

– Я хочу, чтобы вы ушли. – Голос ее надломился. – Не омрачайте мою… мою жизнь снова.

Он фыркнул:

– Вы говорите так, словно сделали мою жизнь лучше.

Вид у нее стал оскорбленный.

– А разве это не так?

– Нет. – Его губы скривились в жесткой улыбке. – Вы сделали меня несчастным.

Элетея задержала дыхание, стараясь не расплакаться.

– Будь я мужчиной, я вызвала бы вас на дуэль и убила.

– Слишком поздно, – насмешливо сказал он. – Я умер в тот момент, когда увидел вас.

Она задохнулась.

– Я презираю воздух, которым вы дышите.

– Я проклинаю день, когда вас зачали.

Элетея оттолкнула Гейбриела от себя.

– По крайней мере мы знаем, кто наши родители.

– Дайте подумать, – сказал он. – Вы не очень-то похожи на вашего брата.

– А вы знаете, на кого похожи вы? – спросила она с мрачной улыбкой.

Он приблизил к ней лицо.

– Говорите.

– На… проклятого негодяя, вот на кого. А теперь вон отсюда.

– Я не могу так быстро уйти.

– Вы еще здесь?

– Черт побери, Элетея, я пришел сюда не для того, чтобы ссориться.

– И занимаетесь только этим.

Вид у Гейбриела был сиротливый. Она почувствовала, как ее гнев стихает, ей уже хотелось, чтобы Гейбриел обнял ее.

– Разрешите, я приду завтра утром? – тихо спросил он.

– Здесь будет хаос, – сказала она. – Я буду не одна.

– Тогда я провожу вас обратно в деревню. – Он внимательно посмотрел на нее. – Вы изменили мне с другим?