Текст книги "Порочен, как грех"
Автор книги: Джиллиан Хантер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 41
В шесть часов вечера того же дня – это был четверг – Элетея вышла из особняка своего брата на Кавендиш-сквер и уселась в одну из самых великолепных карет, в каких ей доводилось ездить. Будучи младшей сестрой графа, она скорее сконфузилась, чем пришла в восторг, как бывает с теми, кто привык трястись в почтовых каретах. К тому времени, когда два заботливых лакея усадили ее в экипаж, запряженный шестеркой белых лошадей, ржущих в аристократическом нетерпении, толпа любопытных прохожих собралась на мостовой.
Кто-то вслух высказал предположение, не обзавелся ли маркиз Седжкрофт любовницей.
Она высунула голову из окна и сказала:
– Вообще-то нет. Он верен маркизе.
Среди собравшихся оказалась ее кузина, леди Понтсби, с мужем, которые только что вернулись с лекции. Леди Понтсби одобрительно кивнула Элетее, задрала нос и коротко велела зевакам дать ей пройти. Когда из этого ничего не вышло, высокий, устрашающего вида лакей отошел от кареты, стуча каблуками, и надменно потребовал дать дорогу леди и ее мужу.
– Вы не могли бы сказать, куда меня везут? – спросила Элетея у этого неприятного типа, узнав в нем старшего лакея маркиза, того самого, который вел ее по потайным коридорам в доме своего хозяина.
Он был в парике, длиннонос и проявлял заботливость по отношению к этой молодой красивой леди, которая, как ему сообщили, станет желанным звеном в династии Боскаслов.
Сообщив ей, что его зовут Уид – о чем ей уже было известно, – он добавил, что у него есть брат по имени Тистл, тоже состоящий на службе у Боскаслов, и что не существует ничего, слишком незначительного для них – или для тех, кто ниже их по должности, – чего они не исполнили бы, коль скоро это сможет облегчить жизнь Элетеи.
По сему случаю он самым тщательным образом осмотрел просторную карету изнутри, дабы удостовериться в ее удобном устройстве. Очевидно, все соответствовало его понятиям до тех пор, пока его острый взгляд не упал на поношенные синие атласные туфельки Элетеи.
Ей показалось, что она услышала, как у него в горле булькнуло, словно он сейчас задохнется. Кровь бросилась ей в лицо. Во всем ее гардеробе не было ни одной туфельки без какого-нибудь пятна, царапины или расшатавшегося каблука.
– Меня везут на встречу с маркизом? – спросила она, и перспектива приватной встречи внезапно встревожила ее, хотя только что она была совершенно спокойна. Не было никаких причин бояться снова, встретиться с Грейсоном, но вся эта суета говорила о важности встречи и нервировала ее.
– Нет, миледи, – серьезно ответил лакей. – Вы приглашены на легкий ужин к маркизе и другим дамам из семейства Боскасл.
– Боже мой! Я не уверена, что одета подобающим образом для такого случая. – Насколько помнила Элетея, маркиза могла бы позировать для модного журнала.
Уид постучал по крыше с успокаивающей улыбкой.
– Мы кое-куда заедем по дороге, а потом все будет хорошо.
Элетея уютно устроилась под отороченным горностаем покрывалом, предложенным ей для удобства, поняв, что она в хороших руках. Если у этого Уида есть другие родственники, кроме Тистла, какие-нибудь там Данделион, Бурдок или Торн, которые ищут места, она – если родственники это одобрят – попросит их поступить в услужение к ее мужу. Перспектива вернуться в Хелбурн-Холл при его отвратительном состоянии и растить там детей Гейбриела заставила ее помрачнеть.
Карета двигалась по улицам и вскоре подъехала к какой-то неосвещенной лавке. Молодая женщина выглянула из окна кареты и совсем не удивилась, когда в верхнем окне лавки мелькнул свет, и вскоре кто-то позвал Уида. Не прошло и пяти минут, как старший лакей вернулся с двумя коробками, которые он осторожно положил на сиденье напротив Элетеи:
– Это знак внимания от леди Седжкрофт.
Карета снова покатилась. Элетея смотрела на улицу и вдруг увидела молодого человека, незнакомца, сидящего на мостовой. Он смотрел на нее с благоговением. С того дня, когда она стала свидетельницей унижения Гейбриела у позорного столба, она ни разу не ездила в карете без того, чтобы не вспомнить об этом. Даже когда она была счастливо обручена с другим. Далее когда она знала, что Гейбриел далеко и сражается рядом с ее братом и своими двоюродными братьями.
Возможно, в сердце у нее всегда будет существовать нежная гавань для таких потерянных, испорченных мальчишек и девушек, которые не могли не любить их. И Гейбриел, кажется, разделял это сочувствие, потому что, хотя он не желал признавать, что его натуре присуща какая-то мягкость, она узнала перед отъездом из Хелбурн-Холла, что он взял под свое крыло своего тезку.
Наконец карета остановилась. Элетея посмотрела на коробки, принесенные Уидом, и поняла, что их нужно открыть.
– Вы готовы, миледи? Я провожу вас в дом, – сказал Уид в окно кареты.
Она быстро открыла первую коробку и нашла среди восхитительной экстравагантности тисненой бумаги пару серых шелковых туфелек. Во второй коробке лежала легкая шаль из серебристого кашемира, сверкающая воздушным сиянием, точно паутина вечером в разгар лета.
Она надела туфельки, накинула на плечи шаль, которая прекрасно подходила к ее платью цвета синей бури, и ответила:
– Я готова, но… это ведь не дом маркиза.
Уид поклонился и помог ей выйти из кареты.
– Это дом его старшего брата лорда Хита, миледи.
– Лорда Хита! – воскликнула она, широко раскрыв глаза. Она не познакомилась с Грейсоном на его вечере, но в деревне Элетея и жена викария с удовольствием смеялись над печально известной карикатурой на интимные органы лорда Хита, которую его жена нарисовала в шутку, потеряла и которая ходила по всей Англии. – Господи, – пробормотала она. – Он ведь очень грозный, да? Тот, кого у них в семье называют Сфинксом.
– Лорда Хита нет дома, – сообщил Уид, и его тонкие губы скривились, что должно было означать улыбку. – Его жена и другие леди из этой семьи ждут вас.
Именно Джулия, жена Хита, и произнесла приветственные слова Элетее, когда та вошла в гостиную. На самом деле это собрание больше походило на посвящение в сонмище привлекательных молодых ведьм. Элетея не знала, как ей самой отнестись к тому, что она почувствовала себя своей в этой компании сплетниц точно так же, как оно было в тот вечер, когда они приняли ее в свой круг. Леди прервали разговор на середине, чтобы поздороваться с Элетеей и предложить ей выпить что-нибудь на выбор. Едва она села, их оживленная беседа возобновилась.
– Мужчины Боскаслы – все хитрецы, – заявила Джулия, подняв свой бокал с вином для придания большей убедительности своим словам.
– Возражаю, – откликнулась Хлоя Боскасл с дивана, где она полулежала, положив голову на плечо своей невестки Джейн. – Женщины Боскаслы не менее хитры. Мы давно славимся своей хитростью, которой мы вооружились как средством самозащиты.
– Джейн и я не Боскаслы по рождению, – заметила Джулия, наливая вина Элетее. – Но я тоже считаю, что хитрости нам не занимать.
– Что доказывает мою теорию, – сказала Хлоя. – Мужчины Боскаслы заставили вас научиться коварству.
– Я была коварна еще до того, как встретила Грейсона, – призналась Джейн с лукавой улыбкой. – Если бы я не вышла за него замуж, моя репутация погибла бы.
– Но именно мужчина Боскасл заставил вас впервые пуститься на хитрость, – сказала Джулия.
Джейн пожала плечами:
– Верно. О, как мне нравятся ваши шаль и туфельки, Элетея!
– Благодарю вас, – сказала Элетея с благодарной улыбкой. – Они великолепны.
– У Элетеи безупречная репутация, – сказала Хлоя. – Или вы скрываете какую-то мрачную тайну?
– Она не должна признаваться ни в чем до свадьбы, – парировала Джейн. – И я чувствую себя обязанной заметить, что ныне отсутствующая здесь Эмма, вся до ее изящного носика погруженная в герцогские дела, составляет исключение из всех членов семьи, и мужчин, и женщин, – ее репутация безупречна.
– До вашего прихода, – сказала Хлоя, помахав пальцем в сторону Элетеи, – мы пытались сойтись на том, что мужчин Боскаслов – а точнее, всех мужчин – следует дрессировать с самого начала. Полагаю, вы понимаете задачу, которая вас ждет. Гейбриел прожил тяжелую жизнь. Но ведь и мой Доминик тоже.
Элетея раскрыла рот:
– Да, но я…
– Она совершила больше, чем все мы надеялись совершить, – вставила Джейн. – Никто никогда не думал, что Гейбриела можно приручить.
Глаза Хлои озорно блеснули.
– Расскажите, как вы впервые встретились с ним, Элетея. Мы все думали, что Гейбриел никогда не полюбит. Вы, деревенские девушки, такие тихони, но именно в деревне я попала в самую большую неприятность в моей жизни.
Шарлотта Боскасл взмахнула карандашом, призывая к вниманию. Это была стройная блондинка, недавно занявшая пост начальницы школы для молодых леди, которую ее кузина Эмма держала в этом самом доме, пока не стала женой герцога Скарфилда, получившего свой титул по наследству два месяца назад.
– Прошу вас, говорите помедленней. Я записываю историю нашей семьи для потомства.
Глава 42
Гейбриел сунул кинжал в рукав, позволив леди в туалетной комнате подойти к нему, а потом с удивлением повернулся и схватил ее за руку.
– Вы подошли слишком близко, дорогая. Ближе, чем того требует дружеская беседа. И я не думаю, что мы на самом деле встречались.
Она с силой вывернула запястье, словно ожидала, что он станет ее удерживать. Когда он этого не сделал, ее глаза сузились в прорезях маски, скрывавшей ее лицо. Неужели она и его давно потерянный брат вместе прибегли к маскараду с целью проникнуть в еще один дом в Мейфэре? Были ли они партнерами в преступных затеях? Он прислушался к грохоту повозки на улице. А слышал только поток негромких, не подобающих леди ругательств, направленных по адресу его предков.
– Вы не он, – прошептала она разочарованно.
– А кем я должен быть? – спросил Гейбриел, ожидая, что она просветит его относительно последних десяти лет жизни его брата Себастьяна.
Она выглянула в окно, пропустив его вопрос мимо ушей. Гейбриел оставался на месте, рассматривая пистолет, отобранный у нее. Конечно, ему не было нужды выяснять, кто такая эта женщина, заставшая его врасплох, но его интересовало, что она знает о его брате. Он же, Гейбриел, мог бы сообщить ей, что Себастьян с того дня, как смог сесть в седло, стал великим мастером побегов. Она оглянулась на него с упреком:
– Вы дали ему уйти. Вы имеете понятие о том, кто он такой?
Еще бы ему не иметь понятия.
– Я не знаю, кто такая вы и почему вы хотели его застрелить.
– На самом деле я не собиралась…
– Тогда почему…
– Наверное, будет лучше, если вы никогда об этом не узнаете. – Она снова сузила глаза за маской. Ее волосы выбивались из-под края капюшона. – Вы кажетесь поразительно похожим на него.
– Вот как? Ну что ж, я не стану ни спорить, ни соглашаться, потому что видел его только в маске. – Он помолчал. – Не хотите ли вы сообщить мне, почему вы оба так одеты?
– Мы были на маскараде, – медленно проговорила она. – Наш хозяин послал нас на охоту за драгоценностями.
– А-а. И вы проникли в этот дом, вместо того чтобы просто постучать в дверь и попросить владельца о помощи?
– Не совсем так. Мы ничего не крадем. Но правила игры таковы, что мы должны держать в тайне, кто мы такие.
– Тогда почему же ваш компаньон сбежал?
– А как иначе? Ведь это соревнование. Боюсь, я больше ничего вам сказать не могу.
– Вам придется дать ответы властям.
Гейбриел взглянул на высокий комод, стоящий у стены, и вдруг заметил какой-то сложенный лист бумаги, торчащий из приоткрытого ящика.
Он подвинулся чуть в сторону, чтобы она не могла видеть комод. А когда ее взгляд устремился прямо туда, понял, что она и Себастьян были не обычными охотниками за драгоценностями. И что их маскарад отнюдь не невинен.
Гейбриел почувствовал, как она напряглась. Возможно, он смог бы воспользоваться этим и вытянуть из нее побольше сведений, но в этот момент оказалось, что они уже не одни.
Еще кто-то вошел в спальню. Это была женщина, которая весело окликнула его:
– Гейбриел, это вы меня ждете? В моей спальне? Почему вы передумали, мой дорогой повеса?
Боже, это Мерри. Он заметил ее сквозь щель в двери и скривился. Никто в мире не поверит, что он явился сюда не ради тайного свидания. Никто не поверит, что он застал здесь двух незнакомцев, занятых делом, смысла которого он не понимал, и что один из незнакомцев – его брат.
А второй…
Он повернул голову. Компаньонка его брата исчезла, именно исчезла, бесшумно, как кошка. Он тихонько выбранился и, шагнув к окну, увидел, как она соскользнула вниз по веревке и ловко приземлилась на нога, а ее тяжелые юбки вздулись.
– Что здесь происходит? – спросил мужской голос сзади.
Он попятился от окна. Теперь Мерри стояла прямо позади него, взволнованно разговаривая с хозяином дома Тимоти. Гейбриел посмотрел на нее, радуясь, что она не успела наделать никаких глупостей, ну, скажем, не начала раздеваться, пока он…
Он поманил Тимоти в туалетную комнату.
– По пути в игорную комнату я услышал, как кто-то проник в спальню, и увидел мужчину, который пробрался сюда. Вид у него был подозрительный, и я бросился сюда, чтобы все выяснить. Он же успел сбежать. Посмотрите.
Тимоти и Мерри втроем стали созерцать веревку, свисавшую из окна на улицу.
Тимоти с благодарностью взглянул на Гейбриела:
– Если бы не вы, Боскасл, нас всех могли убить.
– Гейбриел, – лукаво промурлыкала Мерри, – ходят слухи, будто это именно вы последние месяцы грабите дамские комоды в Мейфэре.
Гейбриел улыбнулся:
– Очаровательная выдумка. Я обручен, душой и сердцем, с прекрасной леди. Меня совершенно не интересует нижнее белье других женщин.
– Нижнее белье? – насмешливо протянул Тимоти. – Предполагаемый злодей рылся в…
Все трое одновременно повернулись и уставились на бумагу, торчащую из ящика.
– Моя личная переписка! – в ужасе вскричала молодая женщина. – Если кто-нибудь это опубликует…
– Ваша цена на рынке поднимется, и я не смогу вас содержать, – подхватил Тимоти над ее плечом.
– Вы действительно тот человек, которого разыскивают власти, Гейбриел? – спросила она, неприметно засовывая письмо обратно в ящик.
Тимоти фыркнул:
– Что за мысль! Но я действительно хотел бы знать, Гейбриел, достаточно ли хорошо вы рассмотрели этого вора, чтобы помочь сыщикам опознать его. Побудьте здесь с Мерри, пожалуйста, а я позову лакея на помощь.
Глава 43
Сэр Гейбриел честно, насколько мог, ответил на все вопросы, заданные ему сыщиками.
Знает ли он пробравшегося в дом человека?
Нет. Гейбриел совершенно не знал своего брата. Брат был для него незнакомцем, и именно так он и ответил.
Смог бы узнать его в толпе?
Вряд ли. А если бы и узнал, то не стал бы останавливаться, чтобы возобновить родственные отношения. Не стал он говорить также и о таинственной женщине, которая, кажется, следила за Себастьяном.
Однако у него оставался ее пистолет, но поскольку сыщики, допрашивая его, не задавали вопросов насчет оружия, он не сказал им и об этом. Все равно пистолет не заряжен.
– Джентльмены, – сказал под конец Гейбриел дознавателям, – я сообщил вам все сведения, какие мог, и – сказал ли я, что послезавтра вступаю в брак? Я надеялся провести две свои последние холостяцкие ночи за более интересными занятиями.
Оба сыщика принесли искренние извинения и объяснили, что сами они – простые охотники на воров, а господин констебль из их отдела был вызван на место преступления на Олд-Боун-стрит.
Час спустя тревожные слухи о происшествии с участником маскарада на Мейфэре распространились по Лондону. А самый надежный свидетель, единственный, кто действительно разговаривал с этим человеком, сэр Гейбриел Боскасл, не мог сообщить никакой полезной информации, которая помогла бы найти преступника.
К сожалению, нашлось несколько недоверчивых душ, которые сомневались в заявлении сэра Гейбриела о том, что он встретился с человеком, на которого был, как говорят, очень похож. Не было ли тут хитрого заговора, устроенного, чтобы сбить власти со следа? Некоторые были бы даже уверены в такой возможности, если бы какой-то старый извозчик не заявил, что в ту же ночь он чуть было не столкнулся с повозкой, на которой ехал мужчина, кажется, в маске.
Когда допрос завершился, наконец-то прибыли лорды Дрейк и Девон Боскаслы, чтобы отвезти Гейбриела поразвлечься. Он объяснил им, что случилось, отказавшись входить в детали.
То была его последняя холостяцкая ночь. Завтра вечером он поведет Элетею в театр. Его кузены не могли решить, везти ли его в «Ковент-Гарден», в игорное заведение, пользующееся самой дурной репутацией, или отправиться к миссис Уотсон для весьма серьезного разговора.
В конце концов карточная игра одержала верх. Элетея просто рассердилась бы, если бы он вернулся домой с очередной закладной. Но она вообще перестала бы разговаривать с ним, если бы он пошел к Одри, несмотря на их общую любовь к этой женщине.
И вот они расселись по трем каретам: в одной Гейбриел и его двоюродные братья, в другой группа их приятелей, бывших на вечеринке у Тимоти, а третья содержала в себе компанию прихлебателей, которые пошли бы за Боскаслами куда угодно ради возможности иметь право заявить, что их пригласили сопровождать этот пользующийся дурной славой выводок.
Клуб встретил Боскаслов с радостью. Старые друзья хотели разделить с ними шутку, выпивку, воспоминания о тех временах, когда они еще не обзавелись женами. Ведь для большинства из них жизнь в Лондоне изменилась. Война закончилась, и мировая экспансия занимала умы всех политиков. Те, у кого хватало ума понять, что потребуется приложить немало усилий для решения проблем родной страны, были не заинтересованы в территориальных завоеваниях в далеких странах. Другие, напротив, стремились заполучить богатства в новых колониях.
Остальные, казалось, были довольны уже тем, что вернулись домой, к мирной жизни. Голова у Гейбриела была слишком занята, чтобы он мог хорошо проводить время. Ему уже наскучил фараон, в который он выигрывал. Его кузены Дрейк и Девон вообще не играли, они разговаривали о политике с членами кабинета. Заядлые игроки появились позже, к ночи. Это было обычное время, в которое и сам Гейбриел прежде являлся сюда.
Но теперь он как раз завершил игру и распределил выигранные три тысячи фунтов стерлингов между своими друзьями. Карточный шулер, которого он обыграл, принял свой проигрыш молча, глядя без всякого выражения на Гейбриела из-под широкополой соломенной шляпы. Гейбриел никогда прежде не играл с ним, но один из его друзей сказал, что этот человек постоянно выигрывает и что он шулер. Это был бывший военный врач Йоркширской армии, который водил дружбу с буйной компанией недовольных солдат.
– Я пойду к Бруку выпить кофе! – крикнул Гейбриел Дрейку. – Здесь мне больше нечего делать.
– Подожди, – откликнулся Дрейк. – Мы все пойдем.
– Встретимся там, – сказал Гейбриел, помахав, рукой. – Мне нужно пройтись.
На самом деле ему нужно было побыть одному, чтобы поразмыслить над ночным происшествием.
Это была, наверное, последняя ночь, проводимая им на лондонских улицах, по крайней мере с целью развлечься. Потребность в подобных развлечениях умерла такой естественной смертью, что он и не заметил, что ее уже нет. В прошлом он мог играть полночи, съесть бифштекс и рыбу в «Ковент-Гарден», а потом еще провести часок в Воксхолле. Существовали клубы, пари на бегах, ужины гурманов и хорошенькие женщины, охотно предоставляющие свои будуары любому повесе Боскаслу. Он наслаждался приключениями.
Но теперь его не соблазняло ничто из того, что он любил прежде. Даже когда он перешел улицу и группа старых товарищей-офицеров окликнула его из кареты, приглашая пойти с ними на Бонд-стрит поесть омаров, он только рассмеялся и отмахнулся.
В теперешнем настроении он не составит им приятное общество.
Он убедил себя, что его вовсе не волнует то, что братья бросили его. В детстве он не мог простить им этого – и тогда, когда его отчим сломал ему руку за то, что он привел в дом бродячую собаку, и тогда, когда этот человек ударил его мать по лицу за то, что та встала на его защиту. Но он вырос, побывал на войне, стал игроком, который живет проигрышами других людей. Он никогда не делал зла тому, кто не напрашивался на неприятности. Даже в том мире, где он вращался, существуют правила игры.
Элетея выбрала его, и он сделал свой выбор – ушел прочь из той жизни, которая рано или поздно убила бы его. Он и его жена будут вместе растить детей и чистокровных лошадей и приводить бездомных собак и даже заблудших мальчишек в свой дом, когда им заблагорассудится. А если он умрет молодым, как умер его отец, он уверен, что его родственники Боскаслы будут опекать его жену и детей после того, как его не станет.
Он мужчина, а дни буйной юности и безответственности миновали. Ему дали шанс оправдать те надежды, которые его родители когда-то возлагали на него. А мысли об отмщении, прежде воспламенявшие, больше не казались стоящими усилий.
Вот то, о чем он мечтал до тех пор, пока несколько часов назад в его жизни не появился брат.
Внезапно Гейбриел снова ощутил гнев, в нем проснулись демоны, и воспоминания, которые, как ему казалось, были похоронены, ожили вновь, чтобы мучить его. Гейбриел вспомнил, как отчим выплескивал ему в лицо ведро грязной воды, когда ему случалось проспать, или подносил нож к блестящим черным волосам его матери, потому что какой-то деревенский житель сделал ей комплимент на рынке, как книги, которые Гейбриел приносил домой из школы, сгорали в камине. Вспомнил жестокие насмешки над смертью его отца и свои попытки удержать слезы.
Он был один. А братья исчезли. Старший уехал еще до того, как умер отец, но Себастьян и Колин могли бы остаться. С какой стати он должен защищать Себастьяна? Почему он не выдал этого дрянного негодяя властям? Гейбриел ничего ему не должен.
И ничего не хочет от него.
Он свернул за угол, поняв, что оказался не на Сент-Джеймс-стрит, а в переулке, ведущем на Пиккадилли.
И что он не один.
Трое мужчин в темном и два экипажа, стоящих у края тротуара. Мужчины были слишком хорошо одеты, чтобы быть грабителями, и слишком усердно притворялись, что не замечают его приближения.
Гейбриел бросил взгляд на улицу. Шоколадная лавка была давно закрыта; в другую сторону неторопливо шел какой-то пьяница.
Он набрал побольше воздуха, продолжая идти. Один из мужчин поднял глаза. И Гейбриел узнал его. Военный врач из Йоркшира, хирург, которого он обыграл в игорном заведении. С ним двое высоких молодых людей, оживленно ходящих взад-вперед. Он приметил и дубинку, которую держал в руках один из них, спрятав ее под складками плаща.
Гейбриел пробормотал проклятие и на ходу вытащил нож из сапога. Никаких других экипажей на улице не было. Только потрепанная повозка, запряженная ослом, наполненная тряпками и газетами, – черт побери, неужели это та самая повозка, которая…
Он внимательно посмотрел на пьяницу, сидевшего у колеса повозки; в руке у того болталась бутылка. Почудилось ему или на самом деле глаза их встретились?
Это же не… это Себастьян.
Неужели это заговор? Засада?
Не была ли эта последняя игра ловушкой с самого начала? Какой-то политической интригой? Личной местью, в которой замешана женщина?
Подробности он выяснит позже.
Теперь же нужно реагировать. Он сжал рукоять ножа.
И брата, наверное, он сможет отблагодарить позже – за то, что тот втянул его в стычку с уличной бандой в то время, как послезавтра он должен появиться у брачного алтаря целым и невредимым.
Гейбриел, конечно, понимал, что можно убежать. Он еще мог повернуть назад. Инстинкт говорил ему, что они погонятся за ним, но вряд ли смогут догнать.
По пути ему не попадалась уличная стража с ее остерегающим призывом: «Опасайтесь подозрительных домов». Йоркширский шулер и два его вурдалака были скорее всего чужаками в Лондоне. Гейбриел мог бы броситься через Халф-Мун-стрит и оторваться от них на Пиккадилли. А тут еще заморосил дождь. Нет, уж лучше драться, чем бежать как трус под дождем.
Ему было интересно узнать, какое отношение имеет его брат к этому неаппетитному делу.
Он окинул взглядом улицу; его шаги отдавались эхом в тумане мороси. Фигура, сидевшая у колеса повозки, не шевелилась, явно отрешенная от мира, со спутанными волосами и лицом, замаранным грязью.
«Хорошая маскировка», – с удовольствием подумал Гейбриел.
Одна из карет отъехала к углу и почти растворилась в туманной мгле, а три человека бросились вперед. Первый упал в грязь от удара Гейбриела, а двое других повисли у него на шее и плечах, пытаясь оттащить в проулок за таверной. Мимо пробежала кошка. Где-то наверху на окне, освещенном свечой, опустился ставень.
– Где мои деньги? – спросил хирург с улыбкой, поднеся скальпель к горлу Гейбриела.
Гейбриел некоторое время не шевелился, припав в обманчивой покорности к груди одного из держащих его. У него был свой план. С невеселой улыбкой Гейбриел отставил ногу, потом пнул одного, другого – тот, что повыше, рухнул навзничь на низкие ступени.
– Отдал на благотворительность, – сказал Гейбриел, отряхивая манжеты. – Если хочешь собрать больше, на соседнем углу есть церковь, которая позволяет просить милостыню.
Хирург вскочил на ноги.
– Мне нужны не просто деньги. – Он брызгал слюной, и большой изогнутый нож блеснул в дождливой дымке. – Мне нужно, чтобы твоя кровь текла в сточную канаву. Мне нужно выпотрошить тебя и скормить лондонским крысам.
Гейбриел вздохнул. Видит Бог, он любил хорошую драку так же, как всякий безработный кавалерийский офицер, но у него уже подбит один глаз, и будь он проклят, если станет произносить брачные обеты, ухмыляясь беззубым ртом.
– Ты дьявольски плохой игрок, – сказал Гейбриел. – У меня нет оснований надеяться, что в драке ты лучше. И ради всех бедных негодяев, которые, наверное, умерли под твоим ножом во имя медицины, я собираюсь сравнять счет.
Сверкнул нож Гейбриела, и в следующий миг он уже держал проклятого дурака у стены, осторожно прижав кончик ножа к его яремной вене.
– По правде говоря, я должен бы тебя убить, но зрелище свежей крови…
Он замолчал, услышав за спиной поспешные шаги, и тут же дубинка опустилась на его плечо. Первый ублюдок, которого он уложил, очнулся и смог ответить. Свой второй удар он нацелил в голову Гейбриела.
Тот присел, повернулся и ударил его головой в живот.
– Держи его! – крикнул хирург, и Гейбриел ударил локтем назад, когда скальпель пронзил его рукав.
Кожу кольнуло. Ничего смертельного. Просто еще один шрам.
– Гейбриел!
Он заметил какое-то движение справа, повернул голову и узнал уличного бедолагу, который сидел у повозки. Двое нападающих тоже его заметили, отвлеклись на мгновение от Гейбриела, и это позволило ему вырваться, а его брат шагнул вперед.
– Кто тебя просил помогать? – воскликнул Гейбриел, поймав шпагу, которую Себастьян бросил ему.
– Наша мать. – Покрытое грязью лицо Себастьяна расплылось в красивой усмешке. – Кажется, я пренебрегал своими братскими обязанностями по отношению к тебе, и теперь нужно это исправить.
Гейбриел взвесил в руке шпагу и хмыкнул.
– Я не нуждался в своих родственниках – я даже не думал, что они у меня есть, если не считать лондонских кузенов.
Себастьян подошел к Гейбриелу, и они стали плечом к плечу, подняв шпаги и медленно поворачиваясь, готовые встретить врага с любой стороны.
– Ты все еще хочешь отречься от меня? – небрежным тоном спросил Себастьян.
Гейбриел рассмеялся:
– Ты отрекся от меня давно. Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Но что тебе нужно от меня, кроме того, что ты крадешь мою внешность, чтобы обкрадывать женщин?
– Ты полагаешь, что я не счел бы своим долгом передать своему младшему брату мои наилучшие пожелания накануне его свадьбы?
Гейбриел сузил глаза. Хирург вытащил из-за пояса пистолет.
– Когда ты уезжал, ты не счел своим долгом проститься. К чему теперь утруждать себя… а знаешь, у него пистолет.
– Разве ты не тот герой, который захватил четыре вражеских пушки и играл в карты на пятую? Ты прекрасно обходился без меня.
Он толкнул Гейбриела себе за спину, и пистолет сверкнул в тумане.
– Это оружие тоже работает.
Гейбриел выругался. Жар, распространяющийся от его нижнего левого ребра, мешал говорить. Он глянул вниз, ожидая увидеть темное пятно крови. Так и есть – кровь текла и из его тела, и из руки брата, обхватившего его, чтобы принять на себя выстрел.
Кровные братья. Черт побери, он не намерен предаваться сантиментам.
– Я не собираюсь так легко прощать тебя, Себастьян, мерзавец ты этакий, – пробормотал он, присев, чтобы метнуть нож, и держа для защиты поднятую шпагу в другой руке.
Себастьян присел рядом с ним, мрачно усмехаясь:
– Мне плевать, простишь ли ты меня. Я беспокоюсь о нашей матери.
Трое нападающих окружили братьев, которые когда-то для забавы затевали драку с каждым деревенским мальчишкой.
– Она ведь не собирается вернуться в Англию? – тревожно спросил Гейбриел.
– Это зависит от ее теперешнего мужа. Если она вернется, нам всем придется многое объяснить ей.
Гейбриел подпрыгнул, отогнав шпагой одного нападающего, а другого резко пнув ногой в пах. Сверкнул клинок Себастьяна. Хирург со стоном упал в грязь.
– Я пишу ей регулярно, – сказал Гейбриел рассеянно. – Хотя я не могу гордиться всем, что сделал в своей жизни, но и скрывать мне нечего.
– Наверное, это тебя не удивит, – Себастьян нанес безупречный ответный удар, – но мне есть что скрывать.
– Последнее, что я слышал, – Гейбриел замолчал, а потом продолжал, – что ты ушел из инфантерии и считался без вести пропавшим.
– И остаюсь таковым поныне, – отозвался Себастьян. – То есть если говорить официально. Не разрешай мамочке оплакивать меня, если она приедет в Англию. Я все потом объясню.
Гейбриел прижал противника к стене, нацелив клинок на его шею, но потом передумал и махнул рукой: «Беги», – что тот и сделал, не оглянувшись на своих товарищей.
– Могу ли я спросить о других братьях?
Гейбриел круто повернулся, опустив шпагу. Волоча за собой хирурга, исчез еще один нападавший. И так же очевидно исчез Себастьян. Если не считать раны в боку, только узкая французская шпага у него в руке говорила об имевшем место нападении.
К тому времени, когда он вышел из переулка на улицу, даже дождь перестал моросить. Повозка на углу тоже исчезла, как будто ее никогда там и не было, и вереница экипажей, развозивших гостей после приема в Керзон-стрит, освещала улицу своими фонарями.
Рука болела. В голове стучало. Он выглядел как кот сомнительного поведения, крадущийся в поисках приключений.
Через два дня, Бог даст, у него будет жена, если только она не откажется от свадьбы, глянув на него. У него будет своя семья, в которую не входят три брата, бросившие его.
– Боже мой! – послышался глубокий мужской голос от угла, к которому направлялся Гейбриел. – Мы оставили тебя всего на один час, и посмотри, как ты напроказил.
