Текст книги "Огненное лето"

Автор книги: Джилл Шелдон (Шелвис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Вы кто?

– Энн Лейверти, подруга Ноя. Живу в доме вон за той зеленой лужайкой. Можно мне поухаживать за вашим огородом?

Розмари бросила оценивающий взгляд на маленькую, хрупкую фигурку девушки и ее босые ноги. Ной с трудом подавил улыбку, так как знал, что Энн терпеть не могла носить туфли. Розмари же скорчила презрительную гримасу и сказала:

– Вы выглядите слишком тощей, Энн Лейверти. Не знаю, можно ли ждать от вас настоящей помощи.

– Но вы ее получите, Розмари. Я знаю, что говорю и что делаю. Разрешите вам помочь.

Розмари еще раз посмотрела на полупляжный костюм Энн, вздохнула и пожала плечами.

– У меня нет выбора. Пойдемте, я покажу вам, где все это.

Она взяла девушку за руку и повела за собой. Но Энн ловко вывернулась и, в свою очередь схватив Розмари за руку, пошла впереди. Ной с изумлением наблюдал эту сцену. Ни разу в жизни он не видел, чтобы его приемная мать позволила кому-нибудь вести себя. Даже когда Розмари была в хорошем настроении, она не слушала чьих-либо советов. Включая самого Ноя. А уж командовать ею было совершенно невозможно!

Около ведущей в огород стеклянной двери Энн еще раз оглянулась. И даже на расстоянии он почувствовал тепло ее оценивающего взгляда. Что-то перевернулось в душе Ноя. И такими дурацкими показались ему все недавние размышления об этой девушке. Он бросил яблоко в корзину и ответил ей долгим, красноречивым взглядом. Но без намека на улыбку.

– Лейверти, – негромко позвал ее Ной.

– Да?

И он заметил, как заблестели глаза Энн.

– Избави тебя Бог от всяческих волнений и неприятностей.

Энн улыбнулась и, не сказав ни слова, скрылась вместе с Розмари за дверью.

Прошло несколько часов, прежде чем Ною удалось освободиться. За это время он успел разнять двух драчунов, организовать соревнование по мини-баскетболу, проследить за обедом и сделать некоторые приготовления к предстоявшему через три недели благотворительному балу.

Бал он рассматривал как неизбежное зло и с удовольствием бы сбежал с него. Но не мог. Тэйлор-Хаус ежегодно зарабатывал на этих балах тысячи долларов. Кроме того, они пользовались благосклонностью местных властей, так как давали возможность дамам продемонстрировать свои наряды, а их мужьям – чокнуться со всякими знаменитостями вроде Ноя и вообще хорошенько напиться…

Ной почувствовал, что проголодался. Надо было бы поужинать, но прежде проверить, чем занимается и как себя чувствует Розмари. Эту процедуру он проделывал каждый вечер.

В спальной Розмари не оказалось. Это не особенно обеспокоило Ноя. Он направился в кухню, куда медсестра Розмари в тяжелые дни приводила свою пациентку съесть перед сном сандвич или выпить чашку кофе.

Но на кухне также никого не было. Ной начал нервничать. Он обошел весь дом. Безрезультатно. Проверил все двери. Вышел на улицу. Розмари нигде не было видно.

Ной хотел было вернуться в дом, как вдруг услышал какое-то поскрипывание, доносившееся из-за угла. Прислушавшись, он безошибочно определил скрип кресла-качалки, стоявшей на крыльце. Ной бросился за угол и… остановился.

В кресле действительно сидела его приемная мать. У ее ног примостилась медсестра. Они о чем-то разговаривали. Но достаточно громко и Ной мог слышать каждое слово.

– Я ничего не узнаю, – рыдала Розмари, закрыв лицо руками. – Даже не помню… не могу вспомнить своего имени.

– Вас зовут Розмари, – тихо подсказала медсестра. – А это ваше любимое место, где вы обычно отдыхаете в кресле-качалке. Сейчас вы тоже сидите в этом кресле.

Розмари подняла голову и, прекратив рыдать, жестко сказала:

– Я ненавижу это место!

– Нет, – спокойно возразила медсестра. – Вы любите его.

– Это не мой дом! И вас я тоже не знаю! Уходите отсюда!

Ной глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.

– Хорошо, Дженнин, – сказал он медсестре. – Идите домой. Я сам уложу мадам Розмари спать.

Сестра неохотно кивнула и с благодарностью посмотрела на Ноя:

– Я все же подожду вас у двери спальной.

Ной сел на кресло рядом с женщиной, которая заменила ему мать.

– Розмари, это я. Ваш сын Ной.

Розмари чуть сощурила глаза и посмотрела на него.

– Нет.

– Да. Вы вырастили и воспитали меня. Разве не помните, как угощали меня каждое воскресенье сливочным мороженым? А я часами просиживал в саду только потому, что хотел быть рядом с вами. Помните, как однажды я оборвал все лепестки с роз, думая, что это сорняки? Ох, как вы тогда рассердились!

– Но я же тебя тогда не ударила.

– Нет. Вы вообще никогда меня не били. Но умели запугать до полусмерти одним своим взглядом.

– Запугать такого огромного и сильного мужчину? Это не под силу никому в мире.

– Однако у вас это очень неплохо получалось! Поверьте, Розмари, в минуту гнева вы можете легко напугать кого угодно!

Розмари рассмеялась. Ной взял ее руку:

– Вы дома, Розмари. Поверьте – это так! И здесь все стараются заботиться о вас.

– В это трудно поверить… – прошептала старая женщина. – Я чувствую себя совсем потерянной… Одинокой… И мне… страшно…

– Не ошибусь, что именно поэтому вы постоянно раздражаетесь. С такими настроениями иначе и не может быть!

– Я чувствую себя униженной, – продолжала шептать Розмари. – Это убивает меня… По-настоящему убивает.

Несколько минут они сидели молча, откинувшись на спинки своих кресел. Казалось, сама ночь заботливо окутывала их своей мягкой темнотой. Издали доносился шелест волн прилива. Этот звук был неотделим от образа маленького городка Сан-Рейо. Так же, как соленый ночной воздух…

– Я устала, – неожиданно сказала Розмари. – Очень, очень устала. И хотела бы поскорее лечь в постель.

Ной заметил, что даже ее голос звучал тускло. Он встал и помог ей подняться.

– Все будет хорошо, Розмари, – пообещал он, хотя сам вряд ли верил в это.

Чтобы проводить Розмари в дом на второй этаж в спальню, Ною понадобилось не больше десяти минут. Он постоял некоторое время у двери, ожидая, когда щелкнет запираемый медсестрой изнутри замок. Эта неприятная мера была необходима. Розмари спала неспокойно и часто вставала с постели. При этом могла выйти из комнаты и упасть с лестницы.

Ной подумал о том, как долго сможет выдерживать подобную жизнь. Ему нужен был друг. Преданный, близкий… И в воображении неожиданно возник образ Энн в ее летнем костюмчике цвета подсолнечника. Почему-то чувство голода и желание поскорее лечь спать сразу же исчезли. Ною захотелось увидеть ее. В этом желании не было ничего чувственного. Он думал об Энн, как о сестре… Наваждение… Ной это понимал, но все же непременно хотел видеть Энн. Очень хотел…

Света в окнах ее коттеджа не было. Значит, Энн, вопреки здравому смыслу, отправилась ночевать в свой полусгоревший дом. Ной решительно пошел через зеленую лужайку, обогнул дом и негромко позвал Энн. Ответа не последовало. Но Ной был уверен, что она там.

Он тихо открыл дверь и вошел, вовсе не заботясь о том, что может до смерти напугать девушку. В конце концов, она сама во всем виновата: зачем было снова возвращаться в этот дом и тем более ночевать в нем? Причем одной! Правда, Ной вовсе не собирался выпытывать у Энн, зачем она это сделала. Может быть, боялся подобными расспросами вызвать раздражение. Или не хотел разбередить еще совсем свежую душевную рану. А скорее всего, потому что просто беспокоился за девушку, и причины ее непонятного поведения его не так уж и волновали…

Энн сидела в комнате матери на полу, склонившись над раскрытой коробкой с драгоценностями. Элегантное летнее платье висело на вешалке. На ней были короткие шорты и тенниска. Золотистые волосы собраны в пучок на затылке. Лицо выглядело слишком бледным, а губы были слишком плотно сжаты. Ною показалось, что Энн плакала. Но вместо того чтобы смягчиться, он почувствовал готовое вырваться наружу раздражение.

– Черт побери, что ты здесь делаешь? – накинулся он на девушку.

Энн от неожиданности вздрогнула и вскочила на ноги:

– Боже мой, Ной!

Она вытерла ладонью слезы. На щеках от негодования проступил яркий румянец. Глаза гневно вспыхнули. Упершись сжатыми кулаками себе в бока, Энн, казалось, была готова броситься на Ноя. Он же стоял как загипнотизированный, не в силах оторваться от бледной полоски нежной кожи, открывшейся на животе девушки между тенниской и шортами.

– Ты зачем здесь? – прошипела Энн.

– Это я должен тебя спросить об этом!

– Здесь мой дом. И я могу приходить сюда, когда захочу. А то, что мне приходится пока жить в твоем коттедже, не дает тебе никакого права…

Ной протянул руку к выключателю и нажал на него. На мгновение вспыхнул яркий свет, но тут же последовал оглушительный хлопок лопнувшей лампочки. Энн вскрикнула от испуга и присела на корточки, зажав уши ладонями.

В первый момент она с ужасом смотрела на Ноя, не понимая, что произошло. Он же стоял перед ней, засунув руки в карманы джинсов, борясь с искушением дотронуться до нее.

– Энн…

Она не шевелилась, но Ной слышал сдерживаемые рыдания. Бормоча про себя проклятия, он подошел к Энн, поднял ее и поставил перед собой. Но при этом сделал непростительную ошибку, дотронувшись ладонью до полоски обнаженного тела девушки. И тут же был за это наказан.

– Энн, – прошептал он, – не бойся. Все в порядке.

Вместо ответа Энн бросилась к нему на шею и, закрыв глаза, повисла на ней. Ной почувствовал трепет ее горячего тела и бешеное биение сердца.

– Успокойся, Энн. Просто лопнула лампочка. Никакого пожара нет.

Энн продолжала дрожать, но уже как-то по-иному. Ной почти машинально провел ладонью по ее спине и тоже закрыл глаза, почувствовав, как его самого начинает охватывать трепет. Но он твердо решил бороться с растущим желанием. И принялся уверять себя, что от нее не так ароматно пахнет, чтобы это могло свести с ума. А кожа не такая уж гладкая и шелковистая, чтобы взволновать.

– Энн, – задыхаясь прошептал он, стараясь освободиться от ее объятий.

Но Энн еще сильнее прижалась к нему всем телом.

– Энн… Прошу тебя… Не надо…

Она вздохнула и выпрямилась, отбросив кивком головы упавший на лоб локон. Глаза ее стали сразу уставшими и грустными.

– Я же не собираюсь тебя укусить.

Ной сделал вид, что не заметил обиды в ее голосе, и промолчал. В этот момент он не доверял и самому себе.

– Кажется, я немного не в себе, – вновь вздохнула Энн.

– Нет ничего удивительного. Не всякому доводится пережить столько, сколько выпало на твою долю.

Энн подняла глаза на Ноя, и он прочел в них страх.

– Нет, этот пожар здесь ни при чем, – возразила она слегка дрожащим голосом. – Гораздо хуже то, что произошло десять лет назад и от чего мне никак не удается отделаться. В душе я постоянно, вновь и вновь, переживаю ту трагедию. А еще…

– Что?

– Есть нечто такое, чего я не могу понять. Но все время об этом думаю. И порой боюсь сойти с ума.

– Ты подозреваешь, что существует связь между сгоревшей тогда машиной и этим пожаром?

– Да, мне так кажется, – шепотом ответила Энн.

В душе Ной вот уже несколько дней думал о том же, хотя и не хотел в это поверить. Его переполняло бешенство при одной мысли, что здесь, в этом маленьком городке, кто-то осторожно, но неуклонно подкрадывается к Энн. Глядя в ее испуганные глаза, Ной про себя поклялся не допустить, чтобы с ней случилось несчастье. Если Энн постигнет судьба Джесси, то он сам не сможет больше жить на этом свете…

– Пойдем, – сказал он. – Я хочу увести тебя отсюда.

Они спустились по лестнице и вышли через заднюю дверь на улицу. На границе территории Энн остановилась и еще раз оглянулась на дом. Глаза ее переполняла боль. Ной инстинктивно коснулся руки девушки и погладил ее. Но тут же крепко стиснул в своей и чуть ли не насильно потащил Энн через зеленую лужайку, подальше от страшного места.

– Ты проголодалась?

Она отрицательно покачала головой.

– Устала? Тот же ответ.

Ной подумал, что проявляемая им почти материнская забота может иметь в данном случае и обратный результат. Все же теперь Энн – взрослая женщина. Подобная опека ей вроде бы ни к чему. Возможно, даже обидна. Но ведь он видел ее страдания. Получилось так, что ее боль незаметно превратились и в его…

Ной вдруг почувствовал, что безумно хочет заключить Энн в объятия…

Между тем ночь становилась все темнее. Тучи затянули небо. Волны океана уже не ласкали берег, а бились о него с бессильной злобой.

– Помнишь ту ночь, когда Джесси и я решили спать на этой лужайке под открытым небом? – спросил Ной.

Энн кивнула.

– Конечно, ты не могла забыть! Ведь после той ночи ты не один месяц подшучивала над нами. А тебе тогда было лет двенадцать. Ровно в полночь, минута в минуту, ты и Росс…

– Помню, помню!.. – громко рассмеялась Энн. – Мы знали, что вы оба обожали читать романы о привидениях. И не сомневались, что в ту ночь в руках Джесси обязательно будет его любимая книжка о турке с отрубленной головой, нагонявшая тогда страх на всех мальчишек. Мы незаметно подкрались к вам и начали громко кулдыкать по индюшачьи, кукарекать, лаять и визжать. Помню, что вы оба перепугались до смерти. Джесси даже напустил в штаны. Ты знал это, Ной Тэйлор, но никогда не признавался, защищая своего друга.

– А ты тут же разболтала все своим подружкам. Фу! Ну и дрянь же ты была!

Они рассмеялись до слез. Энн вытерла глаза и обиженно сказала:

– И вовсе я не была дрянью! Во всяком случае, не всегда.

– Была.

– Но почему же тогда вы непременно брали меня с собой, куда бы ни шли?

– У нас не было другого выбора.

– Действительно, не было.

– А кроме того, на этом настоял Джесси. Ему было жалко бедную сестренку!

Энн подняла голову и стала смотреть на звезды, появившиеся между тучами. Ной же кинул взгляд на ее белую изящную шею и поймал себя на мысли, что ужасно хочет прильнуть губами к тому месту, где чуть заметно бился пульс.

– Каждый раз, когда вы бросали меня, – сказала Энн, продолжая смотреть в небо, – я жаловалась Богу. И тогда у вас обоих непременно случались какие-нибудь неприятности.

Она опустила голову и посмотрела на Ноя. Он поймал ее взгляд. И вдруг понял, что ему ужасно не хочется подтрунивать над ней. Он желал, чтобы Энн лучше себя чувствовала, хотел вновь видеть ее улыбку и жаждал поцеловать…

– А мы тебя любили, – просто сказал Ной, снова взяв ее руку и тихонько сжав ее.

– Я тоже вас обоих любила. Все подружки считали меня очень холодной. Так оно, наверное, и было. Но вы двое для меня составляли исключение.

– Вернее, Джесси. Я большим успехом у тебя не пользовался.

– Но ведь ты нравился девочкам.

– Нет. Впрочем, возможно, и так. Но совсем немного.

Энн рассмеялась. Дальше они пошли молча. Довольный тем, что глаза Энн чуть-чуть повеселели, Ной не решался первым нарушить тишину. А кроме того, он очень давно не чувствовал себя так легко рядом с женщиной. Возможно, даже с тех пор, как еще подростком расстался с Энн…

– Мне не хватает Джесси, – тихо сказала она. – Здесь так хорошо. Но с ним было бы еще лучше.

Эти слова отозвались в сердце Ноя неожиданной болью. Каким же он был дураком! Круглым дураком! Как могли в его мозгу возникнуть эротические мысли в отношении Энн! Ведь она-то думала о нем не иначе, как о своем друге. Этого он никогда не должен забывать!

– Я его тоже всегда помню, – тихо ответил он.

Это было правдой. Ной действительно никогда не забывал своего друга. И не забудет…

– Конечно, мне не хватает и мамы, – добавила Энн. – Все здесь, в Сан-Рейо, напоминает мне о них. Говорят, что со временем это проходит. Во всяком случае, воспоминания не будут такими болезненными. Но все это неправда! Я никогда не смогу избавиться от горечи утраты!

– Но тебе вовсе не надо пытаться их забыть, Энн. Я думаю, что, когда люди говорят «время излечивает все», они имеют в виду менее болезненные воспоминания.

– В моем случае прошло целых десять лет. А я и сейчас все помню, как будто это случилось только вчера. Особенно с тех пор, как…

Ной понял, что она хотела сказать: «Особенно с тех пор, как я вернулась сюда». Правда, для него эти дни были отнюдь не болезненными. Ведь благодаря ее приезду в Сан-Рейо они вновь встретились. Но Ной постарался тут же напомнить себе, что Энн снова уедет. И, возможно, очень скоро…

Останется ли она здесь еще на неделю или же до конца лета, он не мог себе представить, как будет потом жить без нее.

На этот раз молчание было более длинным и глубоким. Ной понял, что Энн хотела бы остаться одна. Но почему-то ему было очень трудно с ней расставаться. Он не мог понять, было ли это следствием выражения глубокого одиночества, которое он прочел в глазах Энн в сгоревшем доме, или же ему просто хотелось еще побыть рядом с ней. В последнем случае Ной был намерен уйти немедленно. Он должен был уйти…

Ной открыл дверь коттеджа и нахмурился, обнаружив, что ручка очень легко повернулась.

– Почему ты не заперла дверь, когда уходила? – недовольно спросил он.

Энн пожала плечами.

– Мне показалось это ненужным.

Она вошла вслед за ним. Ной посторонился, пропустил ее вперед и закрыл дверь.

– Может быть, ты и права, но все же лучше перестраховаться. Город хотя и небольшой, однако…

Энн щелкнула выключателем и вскрикнула. Ной сделал шаг через порог комнаты и замер…

В комнате все было перевернуто вверх дном…

ГЛАВА 4

– Вот дерьмо! – пробормотал Ной, хватая Энн за руку. – Беги в главное здание и позвони в полицию!

Он отстранил ее и сам первым вошел в спальную, желая убедиться, что там никого нет. Комната была пуста, но кто-то учинил в ней полный разгром. Одежда Энн была выброшена из шкафа и валялась на полу, матрацы – перевернуты, а из серванта исчезла вся посуда.

– Какое же дерьмо! – повторил Ной, содрогнувшись при мысли, что бы произошло, если бы Энн осталась одна ночевать в коттедже.

– Как ты думаешь, что здесь искал этот мерзавец? – услышал он ее голос за спиной.

– Я же просил тебя поскорее позвонить в полицию!

– Ты не просил, а приказал.

Ной с досадой вздохнул, закрыл глаза и ущипнул себя за нос, мысленно считая до десяти. Успокоившись, посмотрел на Энн.

– Тебе не трудно сходить в главное здание и позвонить в полицию? Пожалуйста.

– Не пойду.

– Почему, черт побери! – взвился Ной.

– Не хочу оставлять тебя одного.

Ной не смог удержаться от раскатистого хохота.

– Уж не собираешься ли ты меня защищать?

– Почему бы и нет? Я могла бы ударить этого мерзавца чем-нибудь по голове. Да так, что он бы не встал. У тебя здесь есть какой-нибудь тяжелый предмет?

Энн огляделась и только тут заметила, что верхний ящик ночного столика наполовину выдвинут. Она бросилась к нему и, пошарив внутри рукой, простонала:

– Серьги нет… Она пропала… Это было все, что оставалось от любимых серег мамы…

Ной хотел было напомнить Энн о своем предостережении, но решил, что сейчас не время. Вместо этого он подошел к рыдающей девушке и обнял ее:

– Не плачь, Энн. Мы найдем серьгу твоей матери. Обещаю тебе. И узнаем, кто все это сделал.

Но в то же время Ной подумал, что это ограбление, убийство матери Энн и Джесси, а также последний пожар могут быть звеньями одной цепи. Все остальные его чувства сразу отошли на второй план, уступив место страху за жизнь Энн…

Росс был ошеломлен. Он стоял посреди разгромленной комнаты и поочередно смотрел то на Энн, то на Ноя.

– Полиция только что уехала, – сказал Ной и замолчал.

Он ждал, что скажет Росс. Может быть, полиция была и не нужна, а отчим Энн уже сам раскрыл преступление, совершенное одним и тем же лицом – автором двух предыдущих поджогов. Тогда жизнь Энн вне опасности и у него, Ноя, гора свалится с плеч. Но Росс еще раз растерянно оглянулся и несвязно пробормотал:

– Это какой-то сумасшедший… Не понимаю, что он хотел здесь найти? Как ты думаешь, Энн?

– Когда я разбирала в нашем доме вещи мамы, то взяла одну бриллиантовую серьгу. На память… Ведь в день моего окончания колледжа мама надела все украшения. И свои бриллиантовые серьги тоже. Она была так прекрасна! Оживленная, радостная…

Энн замолчала и глотнула воздух… Ее душили рыдания. Но она сумела взять себя в руки и продолжала:

– Я опустила серьгу в карман… Принесла сюда… И хотя Ной предупредил, что хранить в коттедже драгоценности опасно, все же положила серьгу в ящик ночного столика. Теперь она пропала…

Энн закрыла лицо руками. Ной стоял со сжатыми кулаками, как будто ждал момента, чтобы наброситься на неведомого негодяя. Вид убитой горем Энн был для него невыносим.

– Я хотела сохранить хотя бы что-нибудь из любимых вещей мамы! – продолжала рыдать Энн. – И вот… Боже мой, Росс! Я так виновата!

Ной хотел было обнять и как-то утешить Энн, но Росс оттолкнул его и прижал девушку к себе.

– Ну полно, не казни себя!

– Как же не казнить, Росс? Полиция сказала, что не нашла никаких улик и вряд ли сможет что-нибудь сделать…

– Они будут связываться с вами, Росс, – сказал Ной, внимательно глядя в его измученное лицо. – Хотя что вы сможете им сказать?

– К сожалению, пока ничего…

Глаза обоих мужчин встретились поверх головы Энн. И тут Ной понял, что если Росс и знает что-то, то для блага приемной дочери предпочитает это скрывать. От этой мысли ему стало не по себе.

Росс мрачно покачал головой.

– Но прежде чем начнется следствие, я уже буду что-то знать. Обещаю. – Он крепко обнял Энн за плечи: – Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, дорогая, клянусь тебе. Но отсюда надо уезжать. Здесь небезопасно.

– Они уже взяли все, что им было нужно, Росс, – возразила Энн. – Мне больше уже ничто не угрожает.

Росс бросил взгляд на Ноя. Тот понял, что отчим во многом обвиняет его за все случившееся с падчерицей. Это его удивило.

– Здесь она в такой же безопасности, как и в вашем доме, – нахмурившись, ответил он Россу.

– Это не так, – отозвался Росс, бросив через дверь многозначительный взгляд на небольшую кровать.

Энн отстранилась от отчима и резким движением головы откинула упавшую на лицо прядь волос.

– Мне здесь очень хорошо, Росс, – запротестовала она. – Мы же с тобой уже говорили об этом.

Ной не знал, смеяться или скорчить оскорбленную мину в ответ на явное подозрение Росса, будто они с Энн вместе спали. То, что этот почтенный господин не одобрил бы подобной вольности своей падчерицы, вызвало у Ноя не совсем приятное чувство. Но еще больше злило другое: он сам уже только и думал, как бы переспать с Энн.

– Но мне это не нравится, Энн, – раздраженно сказал Росс. – Ты совсем отвыкла от дома.

– А ты сам, Росс?

– Я бы вернулся домой… Если бы только смог раскрыть это мерзкое дело…

– Но ты же здесь ни при чем.

– При чем. Я должен расследовать дело о пожаре по долгу службы. А еще важнее – для того, чтобы обезопасить тебя. И сделаю это, Энн! Обязательно сделаю!

Ной смотрел на родительские объятия и от души желал Россу успеха. Но, в отличие от отчима, был уверен, что Энн угрожает опасность, которая не исчезнет, пока не будет пойман поджигатель. А до этого любые меры предосторожности ничего не дадут.

Прошло еще два дня. Энн сидела на корточках между грядок в огороде Розмари, глубоко погрузив ладони в мягкую темную землю. Это было до того приятно, что она перестала пользоваться перчатками. Струйки земли сквозили между пальцами, лаская кожу приятной прохладой.

Энн проводила в огороде каждый день по нескольку часов. Она поливала грядки, снимала спелые овощи, уничтожала сорняки. И постепенно так увлеклась, что в полном смысле слова полюбила это дело.

Кроме того, работая в огороде, Энн меньше думала о трагедии своей семьи, о последнем пожаре, ограблении коттеджа и о, возможно, грозившей ей смертельной опасности. Полиция, как и следовало ожидать, пока никого не нашла. У местного шерифа не было ни одной улики, уже не говоря об отпечатках пальцев. Последние, кстати, можно было получить по горячим следам, чего сделано не было…

Начали высказываться подозрения, что все происшедшее было делом рук маленьких обитателей приюта, захотевших пошалить. Энн этому, естественно, не поверила, уже немного зная питомцев Ноя.

Чувствовала себя Энн прескверно. Наверное, ей стало бы лучше, если бы она высыпалась. Но Энн была лишена этого. Мысли не давали ей покоя даже ночью. Теперь она была уже твердо уверена, что все преследовавшие ее несчастья связаны между собой…

Ал, один из воспитателей приюта, шел по дорожке мимо огорода в сопровождении двух мальчуганов. У каждого в руке была теннисная ракетка. Лица ребятишек горели от восторга. Проходя мимо Энн, оба повернулись к ней и с гордостью заявили в один голос, показывая пальцами на воспитателя:

– Мы его побили!

Воспитателю было не больше двадцати пяти лет. Он тоже посмотрел на Энн, выпучил глаза и расправил плечи.

– Ну так что? Побили! – крикнул он вслед своим воспитанникам. – Но только потому, что я дал вам фору. Как старший…

Энн нарочито громко засмеялась, хотя в сердце что-то больно кольнуло. Дети все больше привязывались к ней, а она к ним. И чем дольше они были вместе, тем тяжелее думалось о близкой разлуке. Энн надо было бы уже сегодня сесть на самолет и улететь отсюда. Но она не могла этого сделать. И внушала себе, что задерживается, дабы помочь Россу восстановить порядок в доме и закончить работу в саду Розмари. Но все это были лишь отговорки. Энн просто не хватало мужества сознаться самой себе, что она не может уехать из Сан-Рейо, пока не узнает все о происходящих здесь событиях. В том числе, о причине пожара, о пропаже серьги. И о Ное, вернее, о его отношении к ней…

Поэтому изо дня в день Энн копалась в огороде, паковала вещи в доме Росса, который не имел времени или просто боялся этим заняться. И каждый день оставляла в Тэйлор-Хаусе частицу своего сердца милым, чудесным детишкам. Но не только им… Их загадочному старшему другу Ною Тэйлору тоже…

Услышав шаги, Энн подняла голову и посмотрела в сторону дома. По дорожке вдоль грядок к ней направлялись улыбающаяся Розмари и насупившийся Ной.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула Розмари, окинув взором огород. Она повернулась к Ною и хлопнула его ладонью по груди: – Ты видишь? Вот таким огород и должен быть!

Ной посмотрел сначала на Энн, а затем на Розмари. Энн показалось, что его холодные глаза на мгновение потеплели, и отнесла это на свой счет.

– Розмари, – уныло вздохнул Ной. – Почему бы вам просто не покупать эти чертовы овощи?

– Потому что теперь у меня есть Энн. Она отлично все сделает, и у нас будут продукты из своего огорода.

Розмари и Ной остановились совсем рядом с Энн, глаза которой оказались на уровне его бедер. Девушка тут же вскочила на ноги. И, скорее, не из-за того, что устала сидеть, а потому что при взгляде на стройные бедра Ноя ее охватили эротические чувства. Теперь она уже не сомневалась в том, что ее детская влюбленность возродилась…

Энн старалась припомнить, когда в последний раз ее столь непреодолимо влекло к мужчине. Но не могла. Ее свидания с особями противоположного пола были очень редкими. Всех знакомых мужчин она могла бы пересчитать на пальцах одной руки. А в последние годы их вообще не было, так как оказалось совершенно невозможным совмещать работу разъездного корреспондента с мало-мальски постоянными привязанностями.

Но понять, испытывает ли Ной такое же влечение к ней, Энн все еще не могла. Хотя заметила, что в последние дни он все время избегал ее. Это о чем-то говорило…

Не глядя в темные загадочные глаза Ноя, Энн улыбнулась Розмари:

– Я рада, что вам понравилось. Но ведь скоро вы все это сможете делать сами.

Она почувствовала на себе удивленный взгляд Ноя, но он промолчал.

Зато Розмари спросила с нескрываемым сожалением:

– Вы собираетесь уезжать?

– Да.

– Когда?

– Как только приведу в порядок дом. На это понадобится не больше недели.

– Энн, но вы должны остаться на бал! – заявила Розмари тоном, не терпящим возражения. – Это наше главное благотворительное мероприятие, которое мы проводим каждый год. Ной должен был вам напомнить! Или ты забыл?

Она посмотрела на сына с таким осуждением, что он и Энн почувствовали себя неловко.

– Ной мне сказал, – поспешно ответила Энн. – Я только забыла, когда это будет.

– Через две недели после наступающей субботы. Постарайтесь остаться на бал… Прошу вас! Здесь это самое значительное событие в году. На нем будет весь город. – Глаза Розмари засияли от восторга, но тут же погасли, остановившись на шортах и тенниске Энн. – Конечно, надо будет соответственно одеться.

Ной поежился от подобного напоминания. Ему стало уже совсем неудобно. Хмыкнув, он сказал:

– Розмари, ваши замечания сродни поведению слона в посудной лавке. Неужели вы думаете, что Энн сама не знает, как ей одеться?

По его взгляду Энн поняла, что оба они думают об одном и том же: о ее летнем костюме цвета подсолнечника.

– Я найду что надеть, Розмари, – сказала она.

– Тогда все в порядке. Я хотела бы, чтобы Ной шел на бал, как на свидание. Их у него не было уже несколько лет. С тех пор как он притащил сюда какую-то глупенькую девицу и назвал своей невестой. Все кругом тогда подумали, что он немного… Ну, вы понимаете!

Энн с трудом сдержала усмешку, перехватив сердитый взгляд, брошенный Ноем на приемную мать.

– Розмари, – попытался он одернуть ее, но та не обратила на это никакого внимания.

– Значит, Энн, вы непременно придете? Конечно, вместе с Ноем?

И Розмари крепко сжала выпачканную землей руку девушки.

Что-то шевельнулось в глубине души Энн. Может быть, это была подсознательная тяга к более фривольной жизни, стремление к чему-то еще, кроме работы, или же неосознанное желание дать волю страстям. Так или иначе, но она не решилась посмотреть в глаза Ною.

– Я обязательно приду, – успокоила Энн Розмари.

Про себя же она думала о женщине, которую Ной когда-то назвал своей невестой. Что с ней стало? И сколько трудов ей стоило преодолеть недоверие Ноя?

Энн все же рискнула посмотреть на него.

Он продолжал бросать сердитые взгляды на Розмари, которая по-прежнему никак на это не реагировала. Энн не удержалась и улыбнулась в его негодующие глаза. В конце концов, все обстояло не так уж и плохо. Ной не желал, чтобы их первое свидание состоялось на балу. И молчал отнюдь не потому, что был обеспокоен ее реакцией. Он просто не мог казаться менее угрюмым и грубым, так как переживал за Розмари, которую очень расстроил бы его отказ появиться на балу под руку с Энн…

Энн все это не очень трогало. Ной не хотел с ней встречаться отнюдь не потому, что не мог выносить ее присутствия. Она была уверена, что дело обстояло как раз наоборот. Энн постоянно ощущала на себе его пожирающий голодный взгляд. Ною же казалось, будто она не обращает на это ни малейшего внимания. Он не догадывался, что подруга детства испытывает такое волнение, на какое раньше просто не считала себя способной. Но все же что-то отталкивало Ноя от нее. Энн хотела знать, что именно. Она могла только догадываться о чем-то очень сокровенном, скрывавшемся в глубине его прошлого. И чем он ни в какую не хотел ни с кем делиться. А потому и был таким недоверчивым. Это заставляло Энн переживать за Ноя и попытаться как-то облегчить его страдания. Если только он разрешил бы ей это сделать…