Текст книги "Ты в моей власти"

Автор книги: Джил Гаскойн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

20

Самолет приземлился, их приветствовал теплый сентябрьский день. За последний час полета Розмари успела позавтракать, умыться и подкраситься.

– Я хочу позвонить Марлен, – сказала она Майклу, пока они дожидались багажа. – Никогда в жизни так не высыпалась в самолете. Эти ее таблетки – просто чудо.

– За мной должны заехать из офиса, – ответил он, направляясь к выходу. – Сначала отправим тебя. – Он толкал тележку с багажом, Розмари держала в руках огромный букет Тома, из-за которого почти не было видно ее лица.

Вдруг она увидела Бена и вся сжалась, ей захотелось спрятаться, убежать.

– Там Бен, – сказала она, хотя поняла, что Майкл уже заметил его.

И вот они встретились все трое – мужчины, высокие и импозантные, осмотрели друг друга с головы до ног, а потом перевели взгляд на нее.

– Привет, Бен, – улыбнулась Розмари, опуская букет. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

До этого мгновения он держал руки за спиной, а теперь протянул ей цветок – одну-единственную розу. Белую, с едва заметным золотистым оттенком на концах лепестков.

– Пожалуй, слишком сентиментально, – заметил он.

Цветок слегка дрожал в ее пальцах, а забытый букет Тома висел в опущенной руке.

– О, Бен, – проговорила она. – Как чудесно.

Рядом полыхнула вспышка. Майкл быстро обернулся, вслед за ним – Бен и Розмари. Фотограф. К счастью, только один. Еще вспышка, и он направился к ним.

– Мисс Дауни? Мистер Моррисон? Позвольте сделать несколько снимков. Мы из «Мейл».

Майкл выступил вперед, заслонив Розмари. Бен, вдруг смутившись, нахмурился. Он держал Розмари под руку. Они услышали, как Майкл говорит:

– Послушайте, ребята, мы очень долго летели. Я думаю, вы понимаете, что мисс Дауни хочет поскорее отправиться домой.

– А вы, сэр? – не отставал репортер.

– Я импресарио мисс Дауни, – отрывисто буркнул Майкл.

Фотограф еще раз щелкнул затвором. Бен дернулся, и Розмари почувствовала, что он начинает злиться.

– Перестань, Бен, – попыталсь она удержать его словами, потому что руки ее были заняты букетом. – Майкл с этим как-нибудь справится.

Майкл обернулся к ним. Вид у него был усталый и раздраженный.

– Можете отвезти ее домой? – резко спросил он.

Бен взглянул на него.

– У меня есть машина. Но как мы до нее доберемся?

– Просто уведите ее. Этих я беру на себя.

Бен выхватил у Розмари букет Тома.

– Дурацкий поступок, Бен, – тихо произнес Майкл. – Вам нечего было здесь делать.

– Благодетель дерьмовый, – бормотал Бен, бросаясь вместе с Розмари к выходу на автостоянку.

Фотограф поднял камеру для последнего снимка, а Бен с издевкой выставил средний палец правой руки. Майкл поморщился, покачал головой, потом взял журналиста под руку и вежливо, но настойчиво повлек его к кофейному бару.

Небольшая толпа рассосалась. Один-два человека попросили автограф, но Розмари оставила их просьбы без внимания и последовала за Беном.

– Мой багаж, – вспомнила она. – Майкл забрал мой багаж.

– Господи, да никуда он не денется, – бросил через плечо Бен, продолжая тащить ее за собой. – Не устраивай панику.

Весь эпизод занял считанные секунды. В машине Бен швырнул букет на заднее сиденье, и они в молчании выехали из аэропорта.

– А почему, собственно, ты так злишься? – спросила наконец Розмари. – После того, что случилось, этого следовало ожидать.

– Я не подумал, – угрюмо ответил Бен. Потом взглянул на нее. – Рози, я соскучился.

Розмари отвернулась к окну. Несмотря на то, что она хорошо выспалась, ее вдруг охватила усталость, и она не знала, что ему ответить.

– Я встретила в аэропорту Джессику, – в конце концов проговорила она, не глядя на него.

– Джессику? Кто такая Джессика? – Он засигналил идущей впереди машине и пробормотал: – Чертов ублюдок. Сорок миль в час по средней полосе.

– Джессика, – твердо повторила Розмари, повернувшись, чтобы видеть выражение его лица. – Она снималась с тобой в Испании. А как звали ту девушку? Бетти? Бесси?

– Не знаю. – Лицо Бена оставалось безучастным.

Они надолго замолчали. Бен ехал слишком быстро и слишком близко к другим машинам, но Розмари ничего не говорила, она чувствовала опустошение потому, что снова возвращается к тому, от чего бежала.

– Как ты хорошо придумал с розой, – сказала она, удивляясь собственной слабости, что ей все еще хочется говорить ему приятное.

Бен пожал плечами, давая понять, что ее попытка задобрить его слишком очевидна. И снова она смутилась, пришла в замешательство, не понимая, почему так быстро опять оказалась заискивающей стороной.

– Откуда взялся этот похоронный букет? – спросил Бен.

Она заколебалась. Тогда он повернулся и посмотрел ей в лицо, несмотря на опасную близость идущей впереди машины.

– Осторожнее, Бен!

Он резко затормозил. У Розмари сильно и часто билось сердце.

– Ну? – снова спросил Бен. Он перестроился на внутреннюю полосу и сбросил скорость до пятидесяти.

– Что ты имеешь в виду? – попыталась сопротивляться Розмари.

Бен рассмеялся.

– Понимаю. Значит, ты неплохо провела время?

– Я прекрасно провела время. Спасибо, что спросил.

Он вдруг резко свернул в сторону, Розмари отбросило к дверце, она ударилась плечом, вскрикнула от боли. Машина остановилась. Бен выключил зажигание и протянул к ней руки. От неожиданности она вздрогнула и отпрянула. Бен удивился.

– Бога ради, Рози, я же не собираюсь тебя бить, – с раздражением произнес он. – Я хотел тебя поцеловать, понять, соскучилась ли ты по мне. И уж если на то пошло, мне и в голову не приходило, что ты можешь сбежать от меня.

Она внимательно вглядывалась в его лицо. Оно было похоже на лицо обиженного мальчика. Розмари вдруг расплакалась, в душе проклиная себя за слабость.

Он с мученическим видом протянул:

– О-о, только не это. В конце концов что я сейчас сделал?

Совершенно обескураженная его непредсказуемостью, не в силах разобраться в собственных чувствах, она позволила ему обнять и поцеловать себя. Он целовал ее грудь, шею, живот, целовал ее лицо, глаза, из которых все еще катились слезы, и потом, возбужденный ее явной покорностью, стал расстегивать пуговицу и «молнию» ее джинсов. Она отталкивала его руки.

– Нет, Бен, не надо. Не здесь, не сейчас.

Он не слышал и не слушал, только все крепче и крепче сжимал ее, чувствуя, как в ней нарастает ответное возбуждение, ощущая дрожь ее ног, прерывая поцелуями слабые протесты. Ей было почти больно от его неистовых ласк.

– Довольно, – наконец прошептала она, чувствуя слабость и отвращение. – Хватит. Пожалуйста. Извини. Прошу тебя, отвези меня домой.

Удовлетворенный тем, что, несмотря на ее протест, почувствовал пробудившееся в ней желание, он улыбнулся. Она неподвижно сидела, прислонившись к его плечу. Он застегнул на ней джинсы, поправил блузку, будто она была ребенком. Его ребенком.

– Моя Рози, – сказал он.

Розмари не могла заставить себя взглянуть ему в лицо. Ее тело все еще сотрясала дрожь возбуждения, но разум сопротивлялся, потому что причиной его был Бен. По шоссе мимо них безостановочно проносились машины. Светило солнце. Бен поставил кассету с записью Майлса Дэвиса. Розмари вытерла глаза, причесалась, поправила макияж. Дома наверняка окажутся Элла и Джоанна.

– Мы когда-нибудь поедем домой? – спросила она наконец.

Бен улыбнулся ей.

– Минутку, дорогая. – Он взял с заднего сиденья букет Тома, открыл дверцу и выбросил цветы. Целлофан блеснул под лучами солнца. Розмари увидела, как букет упал в куст ежевики с сочными спелыми ягодами, и вдруг ей пришла в голову нелепая мысль: «Я уже сто лет не ела джема». Бен продолжал улыбаться.

– Прощай, Лос-Анджелес, – шепнула она.

Он не расслышал, во всяком случае ничего не ответил, завел машину и вырулил на шоссе. Розмари закрыла глаза и мысленно стала готовиться к встрече с Уимблдоном.

Бен оставался с ней четыре дня и четыре ночи, а остальные события навалились на нее с такой обескураживающей скоростью, что его физическое присутствие давало ей поддержку, и она была рада ему.

– Боюсь, с бабулей у меня все кончено, – объявила Элла, не успела Розмари и часу пробыть дома и даже распаковать вещи. Бен уехал почти сразу же, нежно поцеловав ее и сказав:

– Вернусь к пяти. Обещаю. Я сам приготовлю ужин.

Не имея ни времени, ни сил спросить его о Бетси, Джил или о чем-нибудь еще, она только кивнула, а потом услышала, как его машина, как обычно, чихая мотором, выезжает на шоссе.

– Надо бы ему отрегулировать машину, – пробормотала она.

– Ма, ты слышала, что я сказала?

Розмари оторвала взгляд от чашки кофе, в котором размешивала двойную порцию сливок.

– Извини, дорогая.

– Я разругалась с бабушкой.

Розмари нахмурилась.

– Из-за чего?

– Я рассказала ей о себе и Джоанне.

– Что ты имеешь в виду? – Розмари пребывала в таком заторможенном состоянии, что все доходило до нее с некоторым запозданием.

Элла терпеливо повторила, как будто разговаривала с ребенком:

– Извини, ма, я хотела отложить этот разговор, но мне надо, чтобы ты была в курсе заранее. Она, наверное, скоро позвонит.

Розмари долго смотрела на нее, а потом засмеялась. Элла облегченно вздохнула.

– С какой стати ты ей сказала? – спросила Розмари. – Как ты умудрилась ей сказать? Я даже не знала бы, как к этому подступиться.

Элла уселась напротив нее и стала вытирать стол чистым чайным полотенцем. Розмари подумала, что было время, когда она разозлилась бы и бросила дочери тряпку. Теперь же молча ждала ее объяснений.

– Она позвонила несколько дней назад. Была в ярости по поводу снимков в газетах. Я изо всех сил старалась не выходить из себя и объясняла, что все это скоро рассосется, но ты же ее знаешь. Ее в сто раз больше беспокоит, что подумают соседи, чем твое состояние.

– Ну, это, пожалуй, слишком, – вяло запротестовала Розмари, больше от слабости, чем потому, что была не согласна.

– Ничего не слишком, – заявила Элла и набрала в грудь побольше воздуха. – Как бы там ни было, я не выразила глубокого соболезнования ее положению, и она сразу же спросила, живет ли у нас моя толстая подруга и долго ли она еще собирается сидеть на твоей шее.

– Чертова стерва! – вырвалось у Розмари.

– Вот и я ей то же сказала.

– Теми же самыми словами? – У Розмари поднялись брови.

Элла пожала плечами.

– Ну, одно слово, возможно, было другое.

– В один прекрасный день у твоей бедной бабушки случится разрыв сердца, если ты не перестанешь при ней ругаться. Она этого не выносит. Ей было бы легче, если бы ты ограбила банк.

Элла продолжала:

– Она тоже так сказала – про то, что не выносит, когда ругаются, а не про банк. В общем, я сказала ей, что люблю Джоанну, что мы любовницы, что ты ничего не имеешь против и чтобы она прекратила вмешиваться в нашу жизнь.

– Что потом?

– Потом она повесила трубку.

Розмари встала и отнесла в раковину пустую чашку.

– В этом вся моя мать, – сказала она. – Всегда прячется от неприятного. Просто взять и повесить трубку.

Элла подошла и обняла мать за талию.

– Извини, ма. Ты с этим справишься? Она обязательно позвонит. Я сказала ей, что ты приедешь в три. Еще до всего этого скандала. У тебя есть еще несколько часов.

– Все в порядке, дорогая. Я скажу, что тебе хотелось ее подразнить.

Элла сняла руку с ее талии и отступила.

– Нет, ма, на фиг! Ты ведешь себя как настоящая дочь своей матери! Можешь ты хотя бы раз в жизни ей возразить? Черт возьми, да вы же обе одинаковые.

Розмари эта вспышка удивила и возмутила.

– Что ты имеешь в виду? Дочь своей матери? Я совсем не похожа на нее.

– Нет, похожа. Скажи ей все прямо. Просто возьми и скажи. Если бы ты ей тогда призналась, что спишь с Беном, ее бы так не шокировали эти идиотские снимки, где вы пялитесь друг другу в глаза.

– Ладно, попробую, – вздохнула Розмари. – А ты права – я трусиха. Все, что угодно, лишь бы было тихо.

Элла уже успокоилась.

– Если бы ты могла хоть иногда смотреть правде в глаза, у Бена уже давно не было бы ключа от этого дома, – назидательно проговорила она.

У Розмари сузились глаза.

– Послушай-ка, дорогая, ты перехватила через край. – Голос у нее стал низким и резким.

Элла усмехнулась, подняла руки, сдаваясь.

– Дело твое.

– А теперь, – продолжала Розмари, – что еще ты мне хочешь сообщить, пока я не начала распаковываться? Что еще хорошенького у нас произошло?

– Бен загадил весь дом.

– Что?

– Да не он, а кот! Он гадит везде где попало. Ветеринар говорит – от старости, но он может ему что-нибудь дать, хотя если это и подействует, то ненадолго. Когда здесь Бен, он только этим и занимается.

– Теперь я уже вообще ничего не понимаю.

– Твой любовник ночевал здесь два раза, пока тебя не было, – отчетливо выговаривая каждое слово, объяснила Элла, – и оба раза Бен-кот уделал всю твою спальню.

– Боже правый! Бен, наверное, страшно разозлился.

– Еще как! Он заставил меня убирать. Сказал, что его тошнит. И вышвырнул беднягу на улицу.

– Он терпеть не может кошек.

– Это кот его терпеть не может. – Элла подошла к холодильнику. – И я его понимаю. Мужчины становятся просто невыносимыми, когда дело касается уборки. – Она открыла холодильник. – До чего же есть хочется. Ты сходишь в магазин?

Розмари засмеялась.

– Дай мне сначала хотя бы распаковать вещи. – Она прошла в холл и бросила через плечо: – Попридержи остальные новости, пока я не приму душ. Мне будет легче их переварить.

Оставшись в одиночестве, она стала размышлять о том, что могли означать наезды Бена в Уимблдон. От кого или от чего он сбегал сюда? Мысль о том, что он спал один в ее большой постели, доставляла ей удовольствие. «Как ручной голубь», – неожиданно мелькнуло в голове. Он использует мой дом как убежище. Но это радовало ее. Она решила ничего ему об этом не говорить. Розмари приняла душ, распаковала чемодан и позавтракала.

– Где Джоанна? – спросила она у дочери.

– Ах да, я забыла, что ты ничего не знаешь. Она ставит две пьесы в театре в Северном Лондоне. Поехала обсуждать сценарий с писателем.

– Прекрасно.

– Жуткая вещь – деньги! – весело воскликнула Элла, потом серьезным тоном продолжала: – Ма, ты действительно не возражаешь, что она здесь живет? Все дело в деньгах. Мы уже давно бы куда-нибудь переехали, но как представим себе, что придется жить в однокомнатной квартирке…

Розмари оторвала взгляд от тарелки.

– Ничего удивительного. Перспектива жить с тобой в одной комнате кого угодно приведет в ужас, даже Джоанну.

Элла засмеялась.

– Я пошла наверх. Если понадоблюсь, позови.

Телефон зазвонил ровно в три. Это была мать.

Розмари глубоко вздохнула, готовясь к разговору.

– Привет, ма. Как дела?

– Когда ты вернулась?

– Я прекрасно провела время, – сказала Розмари.

– Так или иначе, ты дома. – Бетти замолчала. Розмари тоже не произносила ни слова, не желая облегчать ей задачу и первой заводить разговор, которого та от нее ждала.

– Да, я дома, – наконец проговорила она.

Бетти Дальтон решилась:

– Я полагаю, тебе уже известно, что Элла мне нагрубила? Она говорила тебе, как я была расстроена?

– По поводу газет? Говорила.

– О, это я уже пережила. – В тоне Бетти слышались обвинительные нотки, потом она понизила голос, как будто кто-то мог ее услышать. – Дело в другом. Она рассказала об этой девушке, которая у вас живет.

– Джоанна.

– Да, о ней.

– Продолжай, ма. – Розмари терпеливо ждала, собираясь с духом, чтобы сказать матери правду.

– Ну вот, – нерешительно начала Бетти, – я узнала… Это какая-то глупость. Я даже не знаю, как об этом говорить…

– Они любовницы, ма. Они влюблены друг в друга. – Она произнесла эти слова быстро и громко, слыша на другом конце провода тяжелое дыхание Бетти.

– Ты знаешь? И допускаешь, чтобы все это происходило в твоем доме?

– Да. Элле уже больше восемнадцати, а Джоанна – милая девушка.

– Милая девушка? Но разве тебя не волнует, чем они занимаются? – Бетти была близка к истерике. – Моя внучка занимается Бог знает чем. Когда я была молода, у нас ничего такого не водилось. Как можно было узаконить подобные вещи?

– Это не запрещено законом, но и не вменяется никому в обязанность.

– Розмари, не умничай.

– Послушай, Элла, может быть, ведет беспутную жизнь, но между двумя женщинами это никогда не запрещалось.

– Конечно, не запрещалось. Просто потому, что такого никогда и не бывало. Знаешь ли, тут твоя вина.

Это неожиданное замечание поразило Розмари.

– Почему?

– Потому что ты привела в дом этого юношу, Бена. Думаю, ты с ним спала. Не дом, а какой-то притон. Интересно, откуда в тебе это? Ручаюсь, что от моей семьи ты ничего подобного унаследовать не могла.

– Ма, – перебила ее Розмари, – я еще не отдохнула после дороги и думаю, сейчас лучше прекратить наш разговор. Я позвоню тебе завтра или, может быть, послезавтра.

– Значит, тебе все равно, что твоя дочь извращенка?

Розмари почувствовала, что ее начинает трясти. Она вспомнила детство, мелкие проступки и расплату за них. Одного тона матери было достаточно. Розмари твердо проговорила:

– Ма, я не хочу больше об этом говорить. Послушай: то, что делает Элла, – не преступление. Ты просто должна принять ситуацию как неизбежную. Я знаю, тебе трудно, но подумай – она все та же самая Элла. Позвоню тебе завтра.

– Я так расстроена… – По голосу Бетти было ясно, что она готовится пустить слезу.

– Понимаю. Но ты с этим справишься. – И она повесила трубку.

Элла стояла рядом.

– Ты была великолепна, – широко улыбнулась она.

– Меня все еще трясет, – ответила Розмари. – Как ты думаешь, для алкоголя, пожалуй, слишком рано?

– Да.

– Ты права. Тогда поставь чайник.

Телефон зазвонил снова. Элла сняла трубку.

– Кто говорит? – спросила она, взглядом вернув Розмари, которая уже направлялась в кухню. – О, привет, Барбара. Как дела? – Она прикрыла рукой микрофон и шепнула матери: – Это жена Майкла. – Розмари нахмурилась. – Сейчас даю, – проговорила Элла в трубку и протянула ее Розмари.

– Привет, Барбара, – настороженно заговорила Розмари. Элла изобразила на лице комический ужас и, пятясь, удалилась на кухню.

– Розмари… – Жена Майкла говорила неестественно и напряженно. – Прошу тебя, будь со мной откровенна. – У Розмари замерло сердце, но она не сказала ни слова. Барбара продолжала: – Я знаю, ты была в Лос-Анджелесе с Майклом. Я просто хочу, чтобы кто-нибудь объяснил мне, что происходит. – У нее сорвался голос.

– Но Майкл тебе, наверное, сам сказал? – В тоне Розмари звучали нежность и сочувствие к готовой разрыдаться женщине.

– Майкл? – визгливо переспросила Барбара. – Конечно, сказал. Сказал, что уходит от нас. Тебе это наверняка известно.

– Да, я знаю.

– Ну вот. И что ты скажешь?

Розмари не сразу ответила, удивленная обвиняющим тоном Барбары.

– Я? – наконец проговорила она в трубку. – Но, Барбара, это не имеет никакого отношения ко мне. Как бы я тебе ни сочувствовала, я не имею права вмешиваться, не имею права принимать чью-либо сторону. – До ее слуха донеслись всхлипывания. – Барбара, послушай, я не могу тебе ничем помочь. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Откажись от него. – Теперь Барбара сдавленно шептала, стараясь сдержать рыдания. – Пожалуйста, откажись от него. Он нам нужен.

Только через несколько мгновений до Розмари дошел смысл услышанного.

– Но при чем тут я? Барбара, ради Бога, почему ты решила, что дело во мне? Он не со мной! – с отчаянием прокричала она в трубку, не понимая, что могло вызвать у Барбары подобное подозрение.

Розмари говорила с такой очевидной искренностью, что не поверить было невозможно.

– Господи, Розмари, прости меня. Просто он часто говорил, что бывает с тобой, а когда упомянул о том, что ты в Штатах… Ради Бога, извини. Забудь все, что я наговорила. – Она снова заплакала и, как раз когда Розмари собиралась что-то сказать, повесила трубку.

– Как в плохой мелодраме, – заметила Элла, когда они пили чай и Розмари передала ей разговор.

– Я должна позвонить Майклу. – Розмари прошла в холл, чтобы посмотреть его новый номер в блокноте у телефона. Дома у него никто не ответил, тогда она позвонила в офис.

– Он будет только завтра, – заученно ответила секретарша. – Оставьте свой номер.

– Вы здесь недавно? – спросила Розмари.

– Да, – призналась девушка.

– Он знает, как мне позвонить. Я Розмари Дауни.

– О, извините, мисс Дауни.

– Ничего страшного. Думаю, мне удастся с ним поговорить до завтра.

Она повесила трубку, тут же набрала номер Фрэнсис и оставила сообщение на автоответчике с просьбой позвонить ей.

Бен вернулся в половине шестого. Он появился в дверях одновременно с Джоанной.

– Что ты хочешь – чаю или выпить? – предложила Розмари, когда Элла с Джоанной скрылись наверху. Она вынула из холодильника бутылку вина. – Я, например, выпью, – проговорила она, не дожидаясь его ответа.

– О'кей. – Бен швырнул вещи в угол рядом с дверью.

Взглянув на его пожитки, Розмари сказала:

– Ты собираешься остаться?

Он улыбнулся.

– А ты возражаешь?

– Нет. У меня был жуткий день, и, что бы ты ни сделал, хуже уже не будет.

– Может быть, мне, наоборот, удастся что-нибудь исправить, – ответил Бен, обнимая ее за талию и целуя в голову.