Текст книги "Когда герои восстают (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Джиана Дарлинг
Когда Герои Восстают
Серия: Влюблённые Анти-герои – 2

Перевод группы: https://vk.com/neviofal

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Каждой женщине, которой говорили, что ее никогда не будет достаточно. Простой акт быть вами вдохновляет меня. Сила и стойкость женского духа непобедимы.

****

И Мишель Клей.

Женщине, которая всегда поддерживает и помогает другим женщинам.

Быть полностью хорошим так же бесчеловечно, как и полностью быть злым.

– Энтони Берджесс

ПЛЕЙЛИСТ

Come Back For Me – Jaymes Young

So It Goes – Taylor Swift

Come Away With Me – Norah Jones

Naked – Ella Mai

Power – Isak Danielson

Far From Home – Sam Tinnesz

Flames – Tedy

Love Don’t Hate It – Duncan Laurance

Devil Devil – MILCK

Musica Per Vino – Italian instrumental

Turn Me On – Norah Jones

Goddess – Cobi

Secrets and Lies – Ruelle

Woozy – Glass Animals, Jean Deaux

Kingdom Fall – Claire Wyndham

Rival – Ruelle

You Belong To Me – Cat Pierce

Start A War – Klergy, Valerie Broussard

Play With Fire – Sam Tinnesz feat. Yacht Money

I Shall Rise – Karen O

Soldier – Fleurie

Nо Time To Die – Billie Eilish

Count On Me – NEEDTOBREATHE

Boom Boom – 2WEI, Jon, Bri Bryant

Touch – Haux

Buon Natale – Nat King Cole

Crooked – Amos Lee

Work – Charlotte Day Wilson

Falling Water – Peter Oren

Call Out My Name – The Weeknd

Walk Through Fire – Zayde Wolf

Scars – Boy Epic

Sweetest Devotion – Adele

Build It Better – Aron Wright

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НЕАПОЛЬ

Глава 1

Елена

Любовь к нему не была концом всего.

Забавно, что в книгах и фильмах это всегда выглядит именно так.

Любовь к нему была только началом.

В каком-то смысле это была моя смерть.

Та женщина, которая была раньше, холодный, расчетливый, упрямый адвокат с многослойной жизнью и тщательно выстроенной личностью, была похоронена на глубине двух метров под землей в Нью-Йорке.

Это новое создание, рожденное из пепла костра, разожженного одним человеком, возродилось в самолете где-то над Атлантическим океаном.

Я была новорожденной, чистой, как белый лист бумаги, и мое будущее висело над этим, как взмах пера.

Я знала только три вещи.

Бегство из страны с известным преступником сделало меня преступницей по совместительству, так что впервые в жизни я официально оказалась по ту сторону закона.

Мы возвращались на мою родину, куда я поклялась пять лет назад никогда не возвращаться по доброй воле. Более того, мы летели в логово зверя. Неаполь. В зловонную яму, которая являлась сердцем Мафии Каморры. Зло всей моей юности.

И, что самое главное, я была, бесспорно, и бесповоротно влюблена в дона мафии, человека, который мог убивать людей своими большими голыми руками и наверняка убивал. Человека по имени Данте Сальваторе. Человека, который изменил весь мой мир.

Это была единственная положительная вещь в моем коротком списке, но она казалась самой всепоглощающей, единственной истинной вещью, которая имела значение.

Я была влюблена в Данте.

Я любила и раньше.

Так почему это чувство было таким другим, таким странным?

Даже на пике моей привязанности к Кристоферу и Дэниелу я чувствовала себя независимой, достаточно отстраненной от своих эмоций, чтобы действовать логично и эффективно.

С Данте я чувствовала, что мои границы размываются, что все мое существо, как акварель, размазывается по нему и его граням.

Я не нуждалась ни в пространстве, ни в логике.

Dio mio, (пер. с итал. «Бог мой»), я сбежала из страны и всей своей жизни, чтобы быть с ним. Очевидно, я не мыслила логически.

Но в этом и заключалось безумие всего этого.

Мне было все равно, что я действую вне своих интересов, что я импульсивна, безрассудна и страстна до безумия.

Мне было настолько все равно, что хотелось реветь от безумного, маниакального смеха.

Я была не в себе, вырванная из клетки прежней жизни безжалостной хваткой Данте.

Я чувствовала себя свободной.

Такой свободной.

Впервые в жизни.

– Lottatrice mia. (пер. с итал. «мой боец»)

Низкое мурлыканье его британско-итальянского акцента пронзило мое нутро и переключило внимание с овального иллюминатора самолета и ночного океана за ним на того самого мужчину, о котором я думала.

Данте сидел на мягком кожаном сиденье так, как он сидел на чем угодно: крупное тело раскинуто, мощные бедра раздвинуты, мускулистый торс глубоко погружен в плюшевые подушки. Он должен выглядеть ленивым, даже наглым в такой легкой позе, но это каким-то образом только придавало ему более властный вид. Будто этот расслабленный фасад мог развернуться и нанести удар всего за секунду.

С его чернильно-темными глазами, устремленными на меня, невозможно было принять его за хищника, которым он и был.

– Твои громкие мысли нарушают мой покой, – имел он наглость сказать мне с одним из этих итальянских пожатий плечами, которые едва заметно дернулись. – Если ты не можешь заснуть, Елена, возможно, я смогу найти что-нибудь другое, чтобы занять твой беспокойный ум.

Я погрузилась в эмоционально измотанную дрему почти сразу после того, как пристегнулась в кресле, чтобы взлететь, и только сейчас проснулась от катастрофического буйства мыслей. Поверьте, Данте знал, что я не сплю и размышляю, даже когда он был занят своими делами в телефоне.

Я смерила его надменным взглядом, но в груди у меня бурлило что-то похожее на радость.

– Прости, что нарушаю твой покой, ты прав. Совершенно неприемлемо, что я размышляю о том, что только что фактически разрушила свою жизнь в Нью-Йорке, преследуя беглого преступника, убегающего в страну, которую я ненавижу. Как эгоистично с моей стороны.

Его пухлые губы слабо дрогнули, но в остальном он продолжал смотреть на меня тысячелетним взглядом .

– Фрэнки?

– Да, босс, – отозвался его заместитель из задней части главной кабины, где он что-то делал на двух компьютерных мониторах.

– Выйди, – приказал Данте.

Не говоря больше ни слова, Фрэнки выключил приложение и встал. Он хитро подмигнул мне, прежде чем повернуться и исчезнуть в задней комнате.

Внезапно у меня пересохло во рту.

Я смотрела широко раскрытыми глазами, как Данте поднимается со своего места, поправляет запонки, а затем переходит через пространство между нами и нависает надо мной. Сквозь белую рубашку виднелась повязка под левой ключицей. Фрэнки зашил пулевое ранение, но вид пронзил меня насквозь. Он получил эту пулю ради меня. Поставил всю свою жизнь под угрозу ради меня. То, что такой могущественный человек готов рискнуть своим королевством и средствами к существованию ради старой доброй меня, заставило меня почувствовать себя королевой.

Его глаза были прикованы к моим, он наклонил свое тело, опираясь обеими руками на подлокотники, фактически приковав меня к креслу.

Мое сердце колотилось от любопытной смеси страха и волнения.

Это было уникальное обаяние Данте, которое убеждало тебя в том, что он может с таким же успехом поцеловать, как и убить.

– Возможно, тебе поможет, если я напомню, почему ты отказалась от всего, что знала, чтобы быть со мной, – промурлыкал он своим богатым, темным голосом, который я хотела съесть с его языка, как темный шоколад.

Я возбуждена, этого нельзя было отрицать. Второй пульс бился между бедер, становясь все более настойчивым. Мои соски запульсировали под шелковым топом, несмотря на плотный кашемировый кардиган, который я надела поверх него. Воздух в самолете был прохладным, но каждый сантиметр плоти зудел от жары.

И все же я чувствовала себя нервной, неловкой и почти раздраженной.

Я хотела играть в эту игру обольщения, но как я могла соперничать с невероятным сексуальным магнетизмом этого мужчины?

Я чувствовала, когда провела столько лет, подавляя все эмоции.

Я доверяла этому чувству.

Даже если я опасалась того, куда оно приведет.

Поэтому я вдохнула полной грудью и подняла руки, проводя пальцами по его теплой шее и запуская их в короткие волосы на затылке.

– Покажи мне, – сказала я ему едва слышным шепотом. – Но я не нуждаюсь в напоминаниях. Я никогда не смогу забыть, почему я все это оставила. Я никогда не смогу забыть тебя.

В его горле раздался рык, и он опустился ниже, чтобы захватить мой рот в дикий поцелуй. В ход пошли язык и зубы, танец владения. Я не отступала перед его владением, отчаянно желая показать ему, как сильно я хочу обладать каждым сантиметром его тела.

– Целовать тебя самая сладкая агония, – пробормотал он в мои влажные губы, когда одна большая рука переместилась к моему горлу. Ощущение того, что он обхватил меня таким образом, должно было быть плачевным. Вместо этого, это было похоже на самое изысканное ожерелье, которое я хотела бы носить с гордостью. – Я никогда не хочу прекращать целовать тебя, и в то же время это заставляет меня жаждать большего.

– Не останавливайся, – умоляла я его, вцепившись руками в воротник его рубашки, сильнее притягивая его к своему рту. – Целуй меня.

– Ох, я намерен провести следующий час именно так, – мрачно пообещал он, даже отстраняясь от меня.

В моем горле непроизвольно поднялся звук протеста. Он усмехнулся, опустившись на колени перед моим креслом и придвинувшись вплотную, заставив мои бедра широко раздвинуться, чтобы вместить его массу. Легкая дрожь дискомфорта смешалась с желанием и прошла по мне.

Инстинктивно мои руки дернулись, останавливая его, когда он потянулся к моим кашемировым брюкам для отдыха.

Он приподнял бровь, выражение его лица было совершенно невеселым.

– Елена, не пытайся оторвать меня от своей прекрасной киски.

Моей прекрасной киски.

Румянец залил меня до костей.

– Мне не очень нравится, когда... когда люди делают это со мной, – неловко призналась я.

– Почему, черт возьми?

Это хороший вопрос, но я не хотела на него отвечать. Данте не знал о Кристофере. Он не знал, что тот обхаживал и использовал меня в течение многих лет, а затем, в конце концов, издевался надо мной.

Он не знал, что каждый раз, когда мужчина пытался опуститься на меня, у меня в голове звучал голос Кристофера, говоривший мне, что это грязно.

Разумом я понимала, что он был лицемерен и, скорее всего, неправ. Он достаточно часто заставлял меня ласкать его.

Но я все еще не могла избавиться от тревоги, которая охватила меня, когда Данте осторожно убрал мои руки и потянул за штаны. Я затаила дыхание, чтобы не ударить его, когда ткань спустилась по ногам и слетела с них. Он бросил их через плечо и прижался правой щекой к внутренней стороне моего бедра. Его горячее дыхание пронеслось над моим покрытой шелком киской.

Я дрожала почти с силой, меня трясло от похоти и стыда.

– Sei bella, – интимно прошептал Данте, поглаживая большим пальцем верхнюю часть моего лона. – Ты прекрасна, Елена. От твоих рыжих волос до твоих бесконечно длинных ног, твоих бархатных серых глаз и твоей элегантности. Даже и особенно, твоя киска. Это... – он опустил целомудренный поцелуй на мой возбужденный клитор, от чего я задохнулась, – Это прекрасно. Не отказывай мне в удовольствии целовать тебя здесь. Попробовать тебя прямо из источника.

Его большой палец проник под шелк моих трусиков и прошелся по нежной коже на сгибе бедра и киски. Я была обнажена под ними, за исключением полоски тщательно ухоженных волос над клитором, и ощущение его грубого пальца против нежной плоти было почти абсурдно возбуждающим.

Когда он поднял голову, наблюдая за движениями своей руки по мне, его глаза были горячими, как только что вылитый деготь.

– Я хочу быть тем, кто заставит тебя потерять контроль. Я хочу видеть, как ты гнешься и ломаешься под моими руками, чтобы я мог с наслаждением склеить тебя обратно.

Желание застряло в моем горле, не давая возможности произнести ни слова. Вместо этого я издала противоречивый стон.

Данте принял его за испуганное согласие и наклонил голову, накрывая своим горячим ртом мой клитор.

Моя голова откинулась назад на кожаное сиденье, когда жар его языка, скользящего по моей плоти, пронзил всю паховую область.

– Господи, – прошептала я, молясь и прося высшие силы простить меня за мои грехи.

Потому что это было грешно.

Скольжение языка Данте по шелку, влажная ткань, обеспечивающая восхитительное трение о мой чувствительный узелок, дыхание, то горячее, то холодное на плоти. Даже вид Данте, такого большого и широкого, зажатого между моих стройных бедер, его темная голова на фоне моей бледной плоти. Все это было слишком сладостно, чтобы выдержать.

Я зажмурила глаза, пытаясь сосредоточиться на красоте этого мужчины, а не на травмах моего прошлого.

– Lottatrice mia (пер. итал: «Мой боец»), – прошептал Данте между поцелуями. – Смотри, как я поклоняюсь этой красивой киске, мм? Я хочу, чтобы ты видела, как твой вкус возбуждает меня.

Я не могла нормально дышать и задыхалась, когда открыла глаза и посмотрела на Данте. Он встретился со мной взглядом, затем медленно провел языком по поясу моих трусиков и хмыкнул от моего вкуса.

– Сладкая и соленая, – сказал он мне, прежде чем зацепить пальцами шелковую полоску моих трусиков.

А затем он грубо сорвал их с моей кожи, ткань порвалась с тихим вздохом, который эхом вырвался из моего рта.

Он зарычал, глядя на меня, широко раскинувшуюся и обнаженную для него. Я подумала, что никогда еще он не выглядел таким зверем, готовым поглотить меня целиком.

– Для тебя никогда не было другого мужчины, – сказал он яростно, его глаза вспыхнули и наполнились первобытным владением. – Я единственный, кто может прикасаться к тебе таким образом, доставлять тебе такое удовольствие. Забудь о прошлом, Елена, потому что я единственный мужчина в твоем будущем.

Прежде чем я успела что-либо сказать, он благоговейно склонил голову, словно в молитве, и сомкнул свой рот над моим телом.

Я задохнулась, откинув голову назад. Наслаждение зародилось глубоко в моем нутре и оттуда распространилось по крови, согревая каждый сантиметр меня внутри и снаружи.

Инстинктивно мои руки нашли путь в его густые черные волосы и крепче прижали его к себе.

Он одобрительно застонал, проводя своим сильным языком между моих складок. Запретные звуки его влажного рта на моем все более мокром теле заставили меня краснеть, хотя и усилили удовольствие. Было почти невозможно испытывать прежний стыд, когда Данте так непринужденно наслаждался моим телом.

Его наглость была как ключ в замке, отгораживающий меня от собственного самоудовлетворения. Его большой палец играл у входа в мою киску, затем медленно погрузился внутрь и стал задевать ту самую точку, которая заставила меня увидеть звезды.

– Dio mio, Dante, – напевала я, пока моя голова трепетала от интенсивности ощущений, нарастающих в сердцевине. – О Боже, Данте, еще.

Он обхватил руками мои извивающиеся бедра, прижав мою попу к сиденью, а мою киску к его безжалостному рту.

– Кончи для меня, – приказал он грубо, его румяный рот был смазан моей влагой. – И Елена? Скажи мое имя, когда сделаешь это.

Я задрожала, когда он обхватил губами мой ноющий клитор и сильно всосал его, одновременно два его пальца прокладывали путь в мой тугую киску. Воздух не проходил в мои сжатые легкие, а кровь, казалось, кипела под кожей.

– Данте, – почти всхлипнула я, все еще напуганная ощущениями.

Мое лоно сжалось почти болезненно, а через несколько секунд я вскрикнула, когда все в моем теле напряглось, сжалось, как кулак, а затем быстро раскрылось.

– Данте, Данте, Данте, – взывала я к потолку самолета, пока мои пальцы запутались в его волосах, а киска сокращалась от его пальцев, клитор пульсировал на его языке.

– Вот так, – промурлыкал он, как воин-завоеватель, раскрывающий свои трофеи. Его пальцы нежно двигались внутри меня, выжимая каждую унцию удовольствия. – Посмотри, как ты вот так кончаешь мне в рот и на пальцы. Такая чертовски красивая и вся моя.

Пока я все еще пыталась перевести дух, Данте быстро расстегнул ремень и черные брюки, вытащив из боксерских трусов свой крепкий, покрытый венами член. Головка была набухшей и пурпурной, как слива, а когда он сильно и медленно провел по нему рукой, на кончике выступила жемчужина спермы. Я хотела сделать что-то с этим членом, что-то развратное и неправильное, например, провести по всему лицу теплой, твердой плотью, зарыться носом в короткие волоски у его основания, чтобы почувствовать запах его мужского мускуса, сосать кончик, пока он не наградит меня еще большим количеством соленого сока.

Но Данте не дал мне времени поддаться этим низменным желаниям, и какая-то часть меня была рада этому. Я не чувствовала себя полностью готовой к таким желаниям, даже с ним.

Однако наблюдать за тем, как он ведет себя подобным образом, было совсем другой историей.

Я застонала, когда он встал и грубо задрал мой топ до шеи, обнажив грудь.

– Держи это здесь.

Я беспрекословно подчинилась.

Он поднял одну ногу на подлокотник моего кресла, в результате чего его большое тело нависло над моим, а его толстый член уперся в мою обнаженную грудь. Это должно было быть унизительно, но мне нравилась динамика этого большого мужчины, прижимающего меня к креслу угрозой своей формы. Потому что он никогда не причинит мне вреда. Никогда не унизит. Он был так возбужден моим оргазмом, что не мог сдерживать свои развратные порывы.

Сейчас передо мной был не Данте Сальваторе, образованный, утонченный сын герцога.

Это был мафиози. Дон. Дьявол Нью-Йорка.

Он использовал вид моего вялого, сексуально возбужденного тела, возбуждая себя.

От прилива энергии, который зажегся во мне, у меня закружилась голова.

– Видишь, что ты делаешь со мной? – требовал он измученным войной голосом, почти злобно сжимая в кулаке свой член и дразнясь в нескольких сантиметрах от моего лица. Я была заворожена видом его головки, которая влажно двигалась в его хватке и выходила из нее. – Только с тобой, Елена. Только с тобой мне хочется трахать тебя, отмечать тебя, владеть тобой своим телом и своей спермой. Я собираюсь разрисовать тебя этим прямо сейчас, чтобы ты знала, что ты моя. Моя, чтобы трахать. Моя, чтобы лелеять. Моя, чтобы любить.

– Да, – шипела я, слизывая слюну, которая скапливалась в уголках рта, когда я смотрела, как его рельефный пресс сокращается и дергается от силы его удовольствия. – Когда я наблюдала за тобой той ночью в офисе, и ты так сильно кончил на себя... я хотела быть той, на кого ты кончал.

Данте зарычал, подавшись вперед настолько, чтобы положить свободную руку на мое горло, прижав меня неподвижно, чтобы он мог излиться прямо над моей набухшей грудью. Мы оба задыхались, не сводя глаз с этого члена, по стволу которого текла сперма.

– Скажи мне, донна, – выдохнул он. Сухожилия напряглись в его шее, когда он довел себя до кульминации. – Скажи мне, что ты хочешь мою сперму на этой коже.

– Я хочу этого, – призналась я, чувствуя слабость от желания, моя кожа уже покалывала в предвкушении. – Кончи для меня, мой капо.

– Cazzo (пер. с итал. «блядь»), – хрипло выкрикнул он за секунду до того, как его бедра подались вперед, и он начал кончать.

Я не забыла, как сильно он способен кончать. Вид его, покрытого собственной спермой, навсегда запечатлелся в моем сознании, но я все еще была потрясена и глубоко возбуждена, когда струя за струей горячего семени залила мою грудь.

Не задумываясь, я протянула руки к своим небольшим грудям, прижимая их к Данте.

Его стон раздался в груди, когда он выдавил последние капли спермы из головки и, наконец, выпустил свой размякший орган. Он смотрел на свою работу горящими глазами, а затем медленно, целенаправленно потянулся, размазывая влагу по моей коже.

– Ты носишь мою сперму с гордостью, – сказал он полуприказом, полувопросом.

Я оценила тон обоих. Он был не из тех мужчин, которые прямо спрашивают о моем согласии, потому что он знал все атрибуты моего разума. Если бы он спросил, я бы почувствовала, что вынуждена не согласиться, потому что так меня учили.

Но эти едва уловимые полувопросы, слова, написанные на экране его чернильно-черных глаз, и легкое колебание в его руках, когда он толкал меня за мои границы, все это говорило о том, что он знал о моих «заморочках». Он уважал их, даже когда пытался их разрушить.

– Да, – согласилась я с твердым кивком, сцепив наши взгляды. – Я ношу это с гордостью.

Его улыбка была ослепительной, слегка кривой от усталости.

– Excellente (пер. с итал. «превосходно»), – похвалил он, наклоняясь, чтобы неожиданно подхватить меня на руки.

– Данте, ты ранен, – запротестовала я, когда он поднял меня, повернул нас обоих, а затем устроился в кресле со мной на коленях.

Он переложил меня так, что я лежала у него на коленях, уткнувшись головой в его шею и плечо, а рубашка скатилась вниз по моим липкой груди.

– Я умоляю, это всего лишь укус насекомого.

– Что это за итальянские мужчины, которые настаивают на том, чтобы быть мистером Мачо? – потребовала я, отталкиваясь от его правого бока, чтобы взглянуть на него. – Ты крупный, сильный мужчина, который только что обильно кончил мне на грудь. Я думаю, что твоя мужественность и мужество могут спокойно отдыхать, Данте. Твоя глупость демонстрирует свою безобразную голову, носясь за мной, как будто у тебя нет пулевого ранения в грудь!

Данте откинул голову назад, разразившись смехом, и этот прекрасный звук пронесся через все его тело в мое. Я не могла сдержать маленькую улыбку восхищения, которая завладела моим ртом, когда я наблюдала, как его лицо скривилось от смеха, а глаза зажмурились от силы. Когда он наконец наклонил голову, смотря на меня, в его глазах все еще отражалась искрометность его юмора.

– Очевидно, мне нужно больше работать над тем, чтобы оставлять тебя в коме после оргазма, если у тебя все еще есть способность ругать меня за мою глупость после того, как я заставил тебя кончить себе на язык.

Я притворно фыркнула.

– Я бы не стала задерживать дыхание.

Он снова засмеялся, простым смехом, который каким-то образом был еще более интимным, потому что он нежно прижал меня к себе.

– Мой боец, – признал он, но это не было упреком, как могло бы быть.

Это был комплимент, который согрел мою грудь, как бренди.

Я позволила себе прижаться ближе, пальцы играли в волосах на его груди, обнажая расстегнутые пуговицы рубашки. Тишина между нами была теплой и знакомой. До Данте я никогда не знала, что между двумя телами может существовать такой язык. То, как он держал меня, говорило о том, что он доволен тем, что я с ним в этом новом приключении, что я его женщина. Я почти отчаянно надеялась, что он чувствует, что я испытываю к нему, как я трусь носом о впадину его горла, как слегка провожу пальцами по его стеганой груди.

– Будет нелегко, – сказал он наконец, но в его голосе не было страха. – Мы не сможем спрятаться на вилле в сельской местности незаметно.

– Почему тогда ты решил вернуться в Италию? – спросила я. – Я бы подумала, что это первое место, где тебя будет искать полиция, и у них есть договор об экстрадиции со Штатами.

Данте фыркнул, рассеянно играя с прядью моих волос, пока говорил.

– Правительство Италии может иметь соглашение с США, но страной действительно управляет le mafie (пер. с итал. «мафия»). Не волнуйся, Елена, мои собственные люди не выдадут меня властям. Но не потому, что это опасно для нас всех.

Я нахмурилась, пытаясь понять, какие могут быть риски.

– Конечно, Каморра Неаполя поддержит тебя. Ты дон самой успешной их группировки в Америке.

– Как много ты знаешь о структуре Каморры? – спросил он меня. – Это не похоже на Коза Ностру или на американские фильмы. Каморра это совокупность «семей» или групп со своей внутренней иерархией. Капо, консильери, подчиненные и солдаты. Каждый капо глава подразделения. – он сделал паузу, его голос упал так низко, что я скорее почувствовала его кожей, чем услышала. – Всегда есть capo dei capi, Елена, но как ты думаешь, что произойдет, если собрать капо каждой семьи в одной комнате? Мы как волки на новой территории и порвем друг друга в клочья за шанс претендовать на эту землю, понимаешь?

– Слишком много альф в одной комнате, – предположила я, слегка вздрогнув при мысли о десяти Данте в одной комнате. – Как тебе удалось добиться чего-то в организации?

Он рассмеялся.

– Это очень хороший вопрос. Он привел к возникновению множества проблем, прежде чем технология дала нам лучшее решение. В прежние времена нам приходилось встречаться лицом к лицу. Сейчас мы редко встречаемся лично. Это рискованно. Федералы или полицейские в Италии постоянно следят за известными или подозреваемыми членами мафии. У нас есть... цифровые каналы, благодаря которым все гораздо сложнее разнюхать.

– Итак, почему ты возвращаешься в Неаполь? – повторила я, ощущая тревогу. – Амадео больше не главный. А местный capo dei capi хотя бы дружелюбно к тебе относится?

Пухлые губы Данте сжались в ровную линию.

– Не совсем.

Я подмигнула ему.

– Хорошо... Есть ли способ развернуть самолет?

Он усмехнулся, наклонился ближе, проводя носом по моему носу в жесте, который был до боли милым.

– Теперь ты со мной, да? Ты моя, как и я твой. Я уже говорил тебе однажды, что я самый честный человек, которого ты когда-либо встречала, поэтому не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответы. – он сделал паузу, его черные глаза были всепоглощающими. – Так что, я спрашиваю тебя, как много ты хочешь знать?

Неосознанно я ковыряла заусеницу, обдумывая его вопрос.

Я физически ощущала конфликт внутри, острые грани сталкивающихся мечей и агонию пронзаемой плоти. Мое тело было зоной битвы для мыслей, бушующих в голове.

Я не хотела быть плохим человеком. Я никогда им не была, что не означало, что я в этом преуспела.

Я была плохой.

Но у меня всегда был сказочный идеал хорошего и плохого, чистого и злого. Я полагала, что всегда буду на «правильной» стороне закона и морали. Но когда одно противоречило другому, я оказывалась на распутье.

И Данте просил меня выбрать один путь и идти по его тенистым коридорам вместе с ним. Я не была настолько наивна, чтобы думать, что смогу быть с Данте в романтических отношениях и не оказаться втянутой в его преступные дела.

Правда заключалась в том, что это уже произошло.

Я невольно стала правой рукой его консильери, когда взялась за его дело по закону РИКО. Я подружилась с его ближайшими помощниками и мимоходом подслушала информацию, которая могла бы стать основанием для обвинения меня в соучастии в преступной деятельности.

Я застрелила человека.

Симус Мур был мертв из-за меня.

Но тогда... разве я уже не была втянута в мафию и преступность из-за того же человека? Отец, который продал мою младшую сестру в сексуальное рабство в возрасте восемнадцати лет, чтобы расплатиться с игровыми долгами? Тот самый отец, который привел Кристофера в нашу жизнь и, соответственно, в мою постель.

Это было иронично, думать, что я отвергала все морально серое и, конечно, преступное, потому что мой отец был прискорбным человеком, и встретить человека, который был и тем, и другим, и в то же время самым лучшим человеком, которого я когда-либо знала.

Это было умопомрачительно, и я не могла достаточно хорошо распутать нити мыслей, чтобы дать Данте красноречивый ответ.

– Я хочу быть с тобой, – торжественно пообещала я, обхватив его челюсть, проводя большим пальцем по выступающей кости и острой щетине. – Я просто не знаю, что это значит для меня. Если я встану рядом с тобой так, как ты, возможно, хочешь, это будет означать, что я никогда больше не смогу быть адвокатом. Ты должен понять, мечта быть адвокатом сопровождала меня всю жизнь. Было бы трудно от нее отказаться.

Трудно, но, возможно, не невозможно.

Мне нужно было переосмыслить, почему я стала адвокатом и могу ли я принести пользу в другом качестве.

Смех Данте был жестким и полым, как щелчок отлетевшей гильзы об пол.

– Мы отправляемся в логово зверя, Лена. Я сделаю все возможное, чтобы оградить тебя от главного, но не могу дать никаких гарантий. Если люди узнают, что ты моя женщина, они будут считать, что ты на моей стороне.

– Разве жены и девушки большинства мафиози не держатся на шаг позади них? – неубедительно спросила я, пытаясь уловить хмурый взгляд из-под его густых бровей.

Он торжествующе подмигнул мне, длинные ресницы нелепо густели над бездонными глазами.

– Я не большинство мафиози. Думал, мы это уже выяснили.

Настала моя очередь напряженно моргать, на этот раз вздрогнув.

Я не хотела продолжать осуждать его, но жизнь, проведенная в тщательном выстраивании собственного морального кодекса, затруднила сдерживание моих импульсивных реакций.

Его вздох прошелся по моему лбу, взволновав мои волосы.

– Ты здесь, со мной, когда я никогда не думал, что ты пойдешь на такой риск. На данный момент этого более чем достаточно.

– Я не хочу тебя подводить, – призналась я, хотя это было больно, слова рвались прямо из ткани сердца. – Я всю жизнь подводила своих близких, и мне невыносима мысль о том, чтобы сделать то же самое с тобой.

– Тогда не надо, – просто сказал он, накрывая ладонью мое горло и опускаясь ниже, целуя мой лоб. – Но Елена, ты должна знать, что я никогда не встречал женщину с такой coraggio (пер.с итал. «смелостью»). И не сомневаюсь, что тот, кого ты считала, что подвела в своем прошлом, подвел и тебя, да?

Я подумала о Даниэле и Жизель, но кислый привкус горечи и раскаяния не разлился по моему языку, как это обычно бывает.

– Ты слишком много мне доверяешь, – пробормотала я, избегая этого пронизывающего взгляда, который, казалось, был способен просветить рентгеном не только мои кости.

Его пальцы скользнули в волосы над моим ухом, наклонив мою голову, чтобы он мог поцеловать синяк под глазом, оставленный моим отцом, когда он ударил меня. Отстранившись, его глаза были мягкими, как бархат.

– Нет, ты недостаточно себя ценишь.

И так же легко Данте еще раз убедил меня, что отказ от всего, что я знала, только чтобы быть с ним, был лучшим выбором в моей жизни.

Глава 2

Елена

Мы остановились на вилле Амадео Сальваторе в сельской местности за городом Неаполь, где он держал рабочую оливковую рощу и делал собственное вино. Я слышала, как Козима рассказывала об этом раньше: бесконечные оливковые рощи с одной стороны участка и виноградник, спускающийся по склону холма, с другой. Оказалось, что Торе встречал нас, прилетев частным рейсом из штата Нью-Йорк.

Несмотря на то, что в детстве Торе был главным злодеем, мне захотелось произвести на него впечатление. Он был самым близким отцом для Данте. Тревога завязала узлы в животе, которые было трудно проглотить, когда я думала о том, что проведу неопределенное количество времени с этим человеком в тесном контакте. Как произвести впечатление на дона мафии?

Я находилась в задней спальне самолета и смотрела на беспорядочно набросанное содержимое моего единственного чемодана, когда позади меня со скрипом открылась дверь. Секунду спустя теплые руки скользнули по моим бедрам и животу под ткань топа.