355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джиана Дарлинг » Когда герои восстают (ЛП) » Текст книги (страница 18)
Когда герои восстают (ЛП)
  • Текст добавлен: 7 декабря 2021, 02:34

Текст книги "Когда герои восстают (ЛП)"


Автор книги: Джиана Дарлинг



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Я взглянул на Денниса и увидел, что его лицо прищурено, а глаза потемнели от гнева.

Они не подумали об этом.

– Разрешите подойти к скамье подсудимых? – спросила Елена, взяв папку.

Когда судья кивнул, она обогнула стол и подошла к скамье, показывая ему содержащиеся в ней доказательства.

Я знал, что там была фотография Козимы, Александра, Елены и меня в Таверна Ломбарди, сделанная два года назад, до того, как Ноэль установил бомбу в туалете. Была еще одна наша фотография на одной из художественных выставок Жизель, которую можно было истолковать как интимную, потому что мы стояли бок о бок, пристально глядя на картину, изображающую голую задницу женщины, сидящей на пятках, пока она отдавалась кому-то под офисным столом. Там же было подписанное заявление Александра о том, что мы впервые встретились, когда Козима была в коме, и что вскоре после этого у нас начались отношения.

Вот он, брат, который ненавидел меня годами, снова лгал ради меня.

– Этого достаточно? – Елена спросила, ее голос был сахаристым, хотя я мог видеть, как вспыхнули ее глаза с того места, где я сидел.

Merda, но она удивительна в своей стихии (пер. с итал. «дерьмо»).

Судья недовольно уставился на доказательства, бросив быстрый взгляд на Денниса, который изо всех сил старался казаться невозмутимым. Только его кожа покраснела, и он сломал карандаш надвое, собираясь что-то записать.

Он поймал мой взгляд, и я позволил одной из своих звериных ухмылок овладеть моим лицом. Он моргнул, его подбородок слегка наклонился в знак уступки его потребности отстраниться от меня.

Я чуть не рассмеялся, но Елена, вернувшаяся к нашему столу, отвлекла меня.

– Хорошо, – разрешил судья Хартфорд. – Миссис Сальваторе останется. Если только мистер Сальваторе знает о последствиях?

– О, я знаю, ваша честь, – заверил я его, в моем тоне зрел намек.

Позади нас засмеялась толпа.

Елена села рядом и незаметно сжала мое бедро под столом.

– Можем ли мы теперь перейти к текущему вопросу, ваша честь? – несмело спросила Яра.

Судья нахмурился, но согласился.

– Да, первый свидетель может дать свои показания.

– Очко в нашу пользу, – тихо пробормотала Елена.

– Все еще предстоит долгий путь, боец.

Ох, я знаю, – согласилась она, почти с ликованием, так что в своей стихии она, казалось, светилась. – Веселье только начинается.

Как оказалось, она была права.

Первым свидетелем был Оттавио Петретти, человек, владевший гастрономом Оттавио, где был убит Джузеппе ди Карло. Человек, ради которого Елена отправилась на Стейтен-Айленд, чтобы убедить дать показания, а затем ее чуть не сбила с дороги ди Карло и ирландская мафия.

Под уговорами Яры он признался, что ему заплатили бандиты Джузеппе ди Карло, чтобы он покинул помещение, потому что они планировали совершить насилие над девушкой в магазине, Козимой Ломбарди. Он также признался, что знает меня в лицо и не видел меня в Бруклине в день стрельбы.

Деннис О'Мэлли выглядел раздраженным, но не подавленным. Он обратился к своему помощнику, который поспешно вышел из зала, выполняя его просьбу.

Когда он проводил перекрестный допрос Оттавио, тот разрывал его на куски, как тушу в пасти дикой собаки. Он упомянул о проблемах владельца с алкоголем, о его плохом зрении, о том, что он никогда не встречался со мной официально, только мимоходом, и поэтому мог ошибиться, не увидев меня там в тот день.

К тому времени, когда он закончил, мясистое, розовое лицо Оттавио дрожало и было глубоко несчастным.

Cazzo. (пер. с итал. «блядь»)

На следующий день мы привезли крупную артиллерию.

Картера Андретти.

Он уже почти оправился от жестокого избиения, которое я устроил ему на заброшенной станции метро под моим домом, но у него все еще был вид человека, который часто и не всегда удачно дрался. Его нос был бугристым, как плохой матрас в результате ужасно поставленных переломов, его шея была толще, чем бицепсы среднего мужчины, и короткой на его больших плечах. Он выглядел как карикатура на мафиози, и я не был уверен, поможет это делу или помешает.

Он был там не по доброте душевной, чтобы свидетельствовать против собственной семьи. Мы следили за его домом и семьей. Мы сказали ему, что если он хочет иметь хоть какую-то надежду пережить то, что он и его головорезы сделали с Козимой, он должен признаться.

– Сколько вас было в машине? —

спросила Яра, углубившись в допрос, который набирал скорость и интенсивность, как убегающий поезд.

– Ну, были я, Филли, Пицца Пауль и Феделе.

– И у вас у всех было оружие?

– Да, – сказал он, будто так и надо.

– Можете сказать поточнее?

– Мы использовали Кольт 6920. Они лучшие на рынке.

– Приятно слышать, – пробурчала Яра, поворачиваясь, смотря на журналистов.

Несколько человек засмеялись.

– Можете ли вы сказать нам, кто послал вас к Оттавио и с какой целью?

Картер с минуту смотрел на нее, облизывая пересохшие губы. Его взгляд переместился на меня всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы он почувствовал тяжесть моего угрожающего взгляда.

– Агостино ди Карло приказал нам нанести удар, потому что он хотел убрать Джузеппе. – он посмотрел на судью. – Это его дядя.

– Спасибо, я в курсе, – резко сказал судья Хартфорд.

– Почему он хотел убить собственного дядю?

– Он и его брат хотели завладеть семейным бизнесом.

Яра утешительно улыбнулась.

– Конечно. Спасибо, что были так честны с нами сегодня. Не могли бы вы рассказать нам, что вы сделали с оружием, когда закончили?

– Мы бросили их в Гудзон.

Яра повернулась к экрану, установленному справа от свидетельского места, и что-то нажала на пульте. Появилось изображение четырех автоматических винтовок в больших пластиковых пакетах для улик.

– Эти Кольт 6920 были найдены, когда водолаз обследовал участок реки, в котором, по словам мистера Андретти, он выбросил оружие. Как вы можете увидеть, оружие соответствует его описанию. Они также совпадают с пулевыми ранениями, обнаруженными криминалистами у Джузеппе ди Карло и его сообщника Эрнесто Пагано.

Яра красиво улыбнулась судье.

Он уставился на нее в ответ, не шелохнувшись.

– Есть еще вопросы, мисс Горбани?

– Нет, ваша честь. Защита отдыхает.

– Все прошло хорошо, – пробормотал я Елене, но по ее бедру, неустойчиво подпрыгивающему под столом, я понял, что она со мной не согласна.

– Просто подожди.

Прокурор Деннис О'Мэлли получил возможность провести перекрестный допрос нашего свидетеля. Это был невысокий человек с заученной энергией, будто каждое движение было расчетом, а не органичным выражением. Он подошел к Картеру с почти роботизированным спокойствием.

– Что привело вас сюда для дачи показаний сегодня, мистер Андретти? – спросил он непринужденно. – Вы не похожи на человека, который ценит честность или закон.

– Протестую, – Елена и Яра встали, заявляя. – Спекуляция.

– Поддерживаю. Мистер О'Мэлли, пожалуйста, воздержитесь от добавления ваших личных мнений, – слегка отчитал Хартфорд.

– Конечно, – поправил он запонки. – Однако, пожалуйста, ответьте на вопрос.

– Э-э, да, ну, меня вызвали в суд, поэтому я должен был прийти и сделать то, что положено.

– Правильно ли было убивать Джузеппе ди Карло?

– Ну, нет, но, возможно, мы не убивали его, – отрицал он, выглядя как олень в свете фар.

Merda. (пер. с итал. «дерьмо»)

– О? Вы стреляли в него, но вы не думаете, что убили его? – Деннис надавил.

– Ну, я почти уверен, что он уже лежал на полу, когда мы подъехали, но все произошло быстро. Я не могу быть уверен.

Деннис повернулся лицом к нашему столу, его улыбка была легким, злым изгибом губ.

Я собирался убить этого ублюдка.

– Забавно, что вы так говорите, потому что экспертиза показывает, что в Джузеппе ди Карло попали два разных типа пуль. Пули из Кольта 6920, а также пули из Глока 19 4-го поколения. Был ли у вас такой пистолет в тот день, мистер Андретти?.

– Нет, – сказал Картер, фактически разрушив силу своих показаний ради нашей защиты. – Нет, не было.

Когда через тридцать минут после окончания перекрестного допроса Деннис вернулся на свое место, он сделал это с выражением кота, съевшего канарейку.

Я не мог дождаться, чтобы заставить ублюдка подавиться этим.

Глава 28

Елена

На четвертый день заседания упала бомба.

Я не удивилась, но, наверное, только я одна, потому что сама бомба была сделана мной.

Я решила, что время пришло, потому что, несмотря на то, что наши первые два свидетеля вызвали убедительные сомнения в том, что Данте не убивал Джузеппе ди Карло, Деннис проделал чертовски хорошую работу по их дискредитации.

Он был собакой с первой костью, его отчаяние придавало ему такую дикость, какой я никогда не видела в нем раньше.

Но это было нормально, потому что я тоже находилась в отчаянии.

Деннис просто боролся за свою карьеру.

Я боролась за своего капо и нашу совместную жизнь.

Не было другого выхода, кроме как победить.

Отсюда и бомба.

Деннис все еще вел перекрестный допрос Картера Андретти, когда в зал суда вошел Рикардо, целеустремленно шагая по переполненному проходу. Он держал под мышкой кожаный портфель и Айпад. Все взгляды в зале суда следили за ним, Картер Андретти и Деннис были забыты.

Рик перегнулся через перегородку между зрителями и столом нашей защиты, чтобы я могла встретиться с ним на полпути.

Он прошептал мне на ухо.

– Это уже прекрасно сработало.

Мы все это организовали.

Юридический процесс был сложным, быстрым, медленным танцем в темпе от ареста и предъявления обвинения до медленного перемалывания на пути к суду. Но само судебное разбирательство всегда было чередой шагов, темп был достаточно быстрым, чтобы держать вас на ногах, с тревогой ожидая следующего движения партнера, чтобы вы могли его повторить.

До этого момента дело по закону РИКО полностью вел Деннис О'Мэлли.

Но теперь я становилась лидером и собиралась диктовать ходы.

– У меня все записано в Айпаде, – продолжал Рик. – Удачи.

Я взяла у него портфель и Айпад. В юриспруденции есть старая мудрость: когда у тебя слабая защита, ты должен выставить противника на суд, и я намеревалась сделать именно это.

– Какие-то проблемы, миссис Ломбарди? – спросил судья Хартфорд, явно не забавляясь моим зрелищем.

– Разрешите подойти к скамье, ваша честь?

Он сузил на меня глаза. Мартин Хартфорд был старой закалки. Ему не нравились сенсационные судебные драмы или сюрпризы, и он почувствовал, что у меня голова идет кругом.

Потому что так оно и было.

Я безмятежно улыбнулась ему.

– Хорошо, подойдите к скамье.

– Ваша честь, появились новые доказательства, и мы хотели бы объявить перерыв, чтобы их можно было приобщить к делу, – объяснила я, включив Айпад и передав его ему.

– На что я смотрю?

– Это Глок 19 4-го поколения, – приятно объяснила я. – Тот самый пистолет, из которого, как нам сказал прокурор О'Мэлли, стреляли в Джузеппе ди Карло перед перестрелкой.

Судья Хартфорд был опытным, и о его бесстрастном лице ходили легенды, но я была достаточно близка, чтобы увидеть, как кожа возле его глаз напряглась в недоверии.

– Где вы это взяли? – спросил он после мгновения.

– Детектив Джозеф Фальконе обнаружил его в запертом шкафчике на станции метро в квартале от кафе Оттавио. Очевидно, несколько дней назад они получили анонимное сообщение.

– Правда?

Тяжесть его взгляда ощутимо давила на мои плечи, но я не могла сдержать ее.

Внутри груди я была легка как воздух.

– Мы провели лабораторные исследования на предмет совпадения отпечатков и ДНК, – медленно сказала я, стараясь не драматизировать ситуацию, когда рев победы бурлил в крови. – Предварительные результаты показали совпадение.

– Не затягивайте с этим, миссис Ломбарди, – предупредил он.

– Конечно, – усмехнулась я, та же улыбка, которую я видела у Денниса, когда он развенчивал достоверность показаний Картера Андретти. – Результаты показали совпадение отпечатком с прокурором США Деннисом О'Мэлли.

Судья Хартфорд объявил перерыв.

Зал суда огласился шквалом вопросов, когда он ворвался в совещательную комнату, оставляя в ожидании нашу команду и обвинение.

Данте отвели обратно в камеру, но он ушел, подмигнув мне.

Он верил в меня.

В этот план.

Как и должно быть. В конце концов, это он так красиво развратил меня. Раньше мне бы и в голову не пришло бороться с огнем, но теперь я знала, что в преступном мире победить можно только любыми средствами.

– Ты что, блядь, издеваешься, Мартин? – взорвался Деннис, когда ему рассказали о случившемся. – Этот пистолет никак не может быть связан со мной!

Мы с Ярой спокойно сидели в креслах перед столом судьи Хартфорда и наблюдали, как Деннис метался по залу, кичась враждебностью и неверием. Внезапно он повернулся и подошел ко мне.

– Это ты сделала, Мур? – прорычал он. – Неужели ты и твой криминальный любовник думали, что сможете подставить меня?

– Меня зовут не Мур, – напомнила я ему. – Ты можешь называть меня мисс Ломбарди или миссис Сальваторе. И не будь смешным.

Он уставился на меня, его ярость ощутимо нагрела воздух, исказив его, как восковую бумагу.

– Мой офис проведет собственные тесты.

– Конечно, – согласилась я. – Это стандартная процедура.

Он оскалил на меня свои белые зубы, затем повернулся к судье.

– Марти, это абсурд.

– Как бы то ни было, я не могу по праву продолжать процесс, если главный обвинитель сейчас находится под следствием за то же преступление, что и подсудимый.

Я опустила края губ, борясь с улыбкой, которая хотела завладеть моим лицом. Мы рассчитывали, что Мартин Хартфорд слишком укоренился в своих взглядах, чтобы позволить этому случиться. Возможно, ему нужна была помощь Денниса в борьбе за пост мэра, но он все еще был слишком надежным человеком, чтобы так проржаветь, как прокурор США.

Деннис уставился на него.

– Какой, черт возьми, у меня может быть мотив убивать Джузеппе ди Карло? Я даже не знал этого человека.

– Нет, – согласилась Яра, гладкая и хитрая, как кошка, играющая с мышью. – Но мы нашли статью в Нью-Йорк Таймс от осени, в которой говорится, что вы намеревались использовать это дело, выдвигая свою кандидатуру в Сенат штата.

– Это ничего не значит.

– Это зависит от вашей точки зрения, – возразила я. – Иногда, если вы чего-то сильно хотите, вы пойдете на крайние меры, чтобы добиться этого.

Он уставился на меня, словно пораженный, не то чтобы шокированный, но глубоко обеспокоенный. Он понял, что недооценил меня. Он полагал, что я ненавижу своего отца настолько, чтобы отказаться от криминала в пользу правой стороны закона. Что я никогда не опущусь до той грязи, в которой он сам погряз.

Он не знал, что ради Данте Сальваторе я готова пройти через ад и обратно.

Отвлечь Денниса на стрельбище, чтобы Фрэнки смог снять отпечатки пальцев с одного из пистолетов, которые он оставил на столе, оказалось на удивление легко. Мейсон Мэтлок взял пистолет, из которого Козима убила его дядю, Джузеппе ди Карло, чтобы защитить ее, и признался в этом Данте и Адриано, когда они допрашивали его несколько месяцев назад. Адди, Чен и Яко в течение двух недель обыскивали все камеры хранения в метро в поисках той, в которой Мейсон хранил оружие.

Но мы нашли его.

Остальное было просто.

Фрэнки нанес отпечатки пальцев Денниса на рукоятку пистолета и вернул его в шкафчик. Торе сообщил о наводке детективу Фальконе, потому что у меня в сумочке все еще лежала его визитка, и я знала, что он не сможет удержаться от того, чтобы взять потенциального убийцу.

И вот мы здесь.

Я улыбнулась Деннису, той старой, знакомой ухмылкой, которая застыла на моем лице от силы его ледяного взрыва.

– Проведи тесты, Деннис. Детектив Фальконе наготове и ждет, чтобы арестовать тебя, если они окажутся такими же убедительными, как наши.

– Ты грязная, гребаная сука, – огрызнулся он, делая шаг вперед, будто хотел ударить меня.

Я стояла, нависая над ним на своих пятнадцатисантиметровых каблуках, осмеливаясь действовать.

– Лучше победоносная сука, чем подонок-неудачник. Позвони нам, когда получишь результаты, Деннис. И удачи. Я знаю от Данте, что такие мужчины, как ты, выживают в тюрьме, потому что из них получаются такие хорошие маленькие сучки.

Деннис пыхтел, его ноздри раздувались от горячего, тяжелого дыхания. Я никогда не видела его таким взбешенным, но было легко понять, что в его крови течёт жестокость и жажда греха. Я не сомневалась, что он совершил свои собственные злодеяния, чтобы добраться до вершины правовой пищевой цепочки, и я не испытывала абсолютно никаких угрызений совести, когда хотела сбить его с толку его же грязными выходками.

Не говоря больше ни слова, он повернулся и вышел, уже набирая номер на телефоне, вероятно, чтобы найти своего собственного адвоката.

Мы с Ярой не ушли.

Я села обратно и уставилась на судью Хартфорда.

– Было бы прискорбно потерять поддержку Денниса на выборах мэра, – начала я после долгого молчания, когда мы сидели в напряженной тишине. – Я понимаю, что это было вашей мечтой.

Судья Хартфорд непримиримо уставился на меня.

Яра наклонилась вперед, являя собой образ властной элегантности.

– Он был не единственным вашим другом, Мартин.

Она пошарила рукой в своей сумочке от Гуччи и бросила что-то толстое на его стол. Мы вместе наблюдали, как он пальцем развернул бумажный пакет так, чтобы отверстие оказалось напротив него. Его глаза округлились при виде пачек хрустящих купюр внутри.

– Небольшой взнос на избирательную кампанию, – объяснила я с вежливой улыбкой. – Политика в наши дни стоит так дорого.

– Я не приму это. – его тяжелые брови были насуплены так сильно, что под ними трудно было разглядеть его взгляд. – Я не беру взяток.

– Думаю, мы уже вышли за рамки этого, учитывая, что вы не заставили Денниса взять самоотвод или объявить о неправосудии, когда у вас была такая возможность, – дерзко возразила я, исполненная праведной яростью и спокойствия, которое приходит от обладания всей полнотой власти. – А как насчет небольшой поддержки от губернатора Мортимера Перси? – предложила я, упомянув приемного отца Дэниела Синклера. – Он старый друг семьи, который будет рад помочь опытному судье на его пути к политическому успеху.

Судья Хартфорд уставился на стопку банкнот, высыпавшихся из простого бумажного пакета, краем большого пальца скользя по башне.

Он считал.

Моя кровь была такой горячей, что застыла в венах, сердце билось так сильно, что я думала, что оно может взорваться.

Металлический привкус победы расцвел на кончике языка.

Когда судья Хартфорд поднял голову, его тяжелая челюсть была напряжена от решимости.

– Когда вы сможете нас представить?

Глава 29

Данте

Свободен.

Libero.

Судья Хартфорд вернулся в зал суда с величественным и торжественным видом, как Мидас, выносящий приговор на трибунале в подземном мире. Он знал, что я виновен в преступлениях, доказательств которых у него не было, и ему не хотелось, чтобы я вышел на свободу, но в конце концов его жадность победила. (прим.Мидас – древнегреческий царь)

И он вынес решение об отмене судебного разбирательства.

Елена оказалась в моих объятиях в мгновение ока, одна рука слишком сильно запуталась в ее пышных волосах, другая надавила на поясницу, чтобы ее бедра оказались вровень с моими.

Я целовал ее, как утопающий, потому что после месяца без ее губ на моих, ее аромата в моем носу и этого длинного тела, прижатого к моему, я чувствовал, что умираю.

Я пил из нее, сжимая губы так крепко, что не мог дышать. Но мы не нуждались в воздухе. Все, что мне было нужно, было в этой женщине. В ее благодати и неизменной силе, в ее преданности и неугасающей любви. В ее готовности сделать все, чтобы увидеть меня свободным.

Sei magnifica, – прошептал я ей в губы, глубоко вдохнув. – Ты чертовски великолепна.

Она засмеялась, ее руки пробирались сквозь мои волосы, поглаживая их почти маниакально, словно она не могла насытиться его ощущениями.

– Я чувствую себя великолепной, потому что ты свободен. Мы свободны от этого.

– Благодаря тебе. – я поцеловал ее снова, достаточно сильно, чтобы появились синяки, втайне надеясь, что это оставит печать моей собственности на ее теле. – Мой герой.

Она вновь засмеялась, откинув голову назад, так что все ее рыжие волосы рассыпались каскадом по моей руке и спине. Я смотрел ей в лицо, моргая от красоты ее радости, которая проникала в меня и смешивалась с моим собственным острым счастьем.

Вокруг нас щелкали затворы, словно сверчки в поле.

Ti amo, lottatrice mia, – произнес я каждое слово, как клятву. (пер. с итал. «Я люблю тебя, мой боец»)

Ti amo (пер. с итал. «я люблю тебя»), – мгновенно ответила она, а затем потянула мою голову вниз за уши, целуя. – Chi vuole male a questo amore prima soffre e dopo muore.

Тот, кто против этой любви, страдает, а потом умирает.

Я зарычал, снова смыкая губы, вкушая победу с ее языка.

Мы были так близки к тому счастью, которого заслуживали два влюбленных антигероя.

Два злодея уничтожены – Рокко Абруцци и Деннис О'Мэлли – я остался один.

Я трахнул ее в машине.

Неважно, что Адриано был за рулем и мог ясно слышать, чем мы занимались на заднем сиденье лимузина. Неважно, что окна были затонированы, но любой прохожий мог уловить проблеск сладкой золотой плоти или малиновых сосков.

Я не был внутри своей жены уже месяц.

На самом деле, я практически швырнул ее на заднее сиденье, и она ударилась спиной о дальнюю пассажирскую дверь. Вместо того чтобы выпрямиться, она задрала юбку и раздвинула ноги, обнажив чулки до бедер, черные кружевные подвязки и стринги, которые я купил ей в Ла Перла на Рождество, чтобы она надела их для меня, когда я буду свободен.

– Иди сюда, Капо, – сказала она, ее голос был хриплым, а щеки уже раскраснелись.

Я перебрался в машину, захлопнул за собой дверь и навалился на нее, как крокодил, вынырнувший из болота, вцепившись в нее.

Я пожирал ее рот, кусая эти сочные губы, одну за другой, а потом погружал язык в сладкий жар, терся им о ее собственные, о ее зубы и десны. Во мне росла яростная потребность завладеть каждым ее сантиметром.

Напомнить ей, кто заставил ее тело петь.

Одна рука легла на ее горло, нуждаясь в ощущении пульса, бешено бьющегося о мой большой палец. Другой рукой я провел между раздвинутых бедер, нащупывая ее киску за кружевами.

Она уже была мокрой.

Тепло и липкость просочились сквозь ткань и покрыли мою ладонь.

Дикий стон вырвался из горла. Она жадно повторила его, крепко сжимая мою голову.

– Трахни меня, – бесстыдно умоляла она, глаза вспыхивали от желания. – Fammelo sentire dentro!

Я хочу чувствовать тебя внутри себя.

Мои пальцы запутались в кружевах ее трусиков и разорвали их. Она задыхалась у меня во рту, когда я снова обхватил ее лоно и просунул два пальца прямо в ее глубины.

Моя рука слегка сжала ее горло, и я отпрянул назад, смотря, как она извивается на моих пальцах, с безжалостной точностью надавливая ими на ее сладкую точку. Она задыхалась, ногти впивались в мои предплечья, когда она держала мою руку у своего горла, надавливая еще сильнее, так что дыхание с трудом проходило через ее легкие.

Dio mio (пер. с итал. «Бог мой»), – задыхаясь, кричала она.

Я наклонился, чтобы взять набухший розовый клитор между губами и сильно пососал, издавая стон от вкуса ее медовых соков.

Она разрывалась на части.

Впечатляюще.

На миллионы частиц.

Ее конечности бились о сиденья, бедра подрагивали в моем рту, соки стекали по бедрам, скапливаясь под ее попкой на сиденье. Я переместил свой рот к ее входу, слизывая влагу, вытекающую из моих мягко проникающих пальцев. Она вздрогнула, выкрикивая мое имя как молитву.

Ее вкус во рту, ее аромат в носу и ощущение того, что она кончает для меня, зная, что она никогда не делала того же для кого-то другого, разорвали мой цивилизованный каркас на две части.

Я вышел из ее киски, расстегнул брюки одной рукой и сжал в кулаке член. Он истекла, практически капал спермой, как сломанный кран. Я несколько раз сильно провёл по стволу, смазывая его смазкой. Я был таким твердым, сталь под горячим розовым шелком моей кожи.

Apri le gambe. (пер. с итал. «раздвинь ноги»)

Она раздвинула ноги.

Più ampio.

Шире.

Она раздвинула их так широко, как только могла в узком пространстве. Ее киска блестела в холодном зимнем свете, проникающем в машину, розовая и набухшая, как плод, который вот-вот упадет с лозы.

Я приставил головку члена к ее входу и предупредил:

Ti scopero' fino a farti esplodere di piacere.

Я буду трахать тебя, пока ты не взорвешься.

Я обхватил рукой ее верхнюю часть спины, пальцами схватил противоположное плечо для опоры, а другой нащупал ее горло. Ее глаза были широкими и темными, как дым от костра.

Я вошел до упора в эту маленькую уютную киску.

Она вскрикнула, шея выгнулась дугой, когда я задал темп. Она была такой непривычной, такой тугой, что даже такой мокрой, как она была, мне приходилось погружать и вынимать свою длину из нее, совершая фрикции при каждом движении.

Она ощущалась как рай на земле.

Я трахал ее, рассказывая ей все то, о чем мечтал в темноте тюремной камеры.

– Обожаю эту узкую киску, Лена. Ты создана, чтобы брать мой член.

– Ты ощущаешься таким огромным, – призналась она с прерывистым всхлипом, ее бедра выгибались.

– Возьми его всего, – потребовал я, насаживая ее на свой член, входя в нее до тех пор, пока она не вскрикнула и не застонала, а затем снова и снова умоляла об этом. – Это моя киска, не так ли, cuore mia? (пер. с итал. «мое сердце»)

Да, – согласилась она, задыхаясь, ее ноги дрожали, когда я входил в нее снова и снова. – Каждый твой сантиметр.

– Да, да, это все мое, – прорычал я, чувствуя, как жар разгорается в моем нутре и распространяется по венам, как лесной пожар. – Ты моя. Моя, чтобы трахать. Моя, чтобы защищать. Моя, чтобы любить.

Sempre, – выкрикнула она, закрыв глаза, когда ее начало трясти.

Всегда.

Я наклонился, смыкая губы над ее пульсом, перемещая руку на другую сторону, чтобы почувствовать его на языке и большом пальце. Мои зубы вонзились в изящную шею, и, словно курок пистолета, она взорвалась.

Ее киска сжималась вокруг меня, как мокрый бархатный кулак, заливая меня соками. Влажные шлепки нашего соединения эхом отдавались в машине вместе с ее сладкими криками.

Ее сердце билось в такт со мной.

Моя, моя, моя.

Должно быть, я произнес эти слова вслух, потому что в момент кульминации она закричала:

– Твоя, твоя, твоя.

Мои яйца сжались почти до боли, каждый мускул в теле сжался вокруг инферно наслаждения в моем центре.

– Кончи для меня, – умоляла Елена, беря с дикостью, скорее зверя, чем человека. – Войди в меня. Мне недостаточно, чтобы ты наполнил меня своей спермо.

Вот и все.

– Блядь, – проклял я, и все мое тело сжалось в одну длинную мышцу за мгновение до того, как я кончил, извергаясь в нее с такой силой, что я почувствовал горячие брызги в ее киске. – Моя Лена, боец! – скандировал я, изливаясь и изливаясь.

Я навалился на нее всем весом, не в силах удержаться на ногах после того, как огромный оргазм выжал меня досуха. Она с радостью приняла это, обхватив меня своими конечностями, как завернутый подарок, и удовлетворенно напевая про себя, поглаживая мой затылок.

Mi sei mancata, – сказала она мне сладко, почти застенчиво.

Я скучала по тебе.

Я уперся рукой в сиденье, чтобы оттолкнуться от нее и посмотреть в лицо. Черты ее лица были мягкими, спокойными так, как они редко бывали, распаленные любовью и удовольствием, обнажая ее хрупкое сердце. Я прикоснулся пальцем к уголку ее красного рта и удивился тому, каким удачливым мужчиной я стал.

– Больше никогда, – пообещал я еще раз, по глупости. – Между нами больше ничего не встанет. Я убью любого, кто попытается.

– Я знаю, – просто сказала она, проводя пальцами по краю моей челюсти. – Я тоже.

Мне стало больно от осознания того, что она это имела в виду. Не было ничего такого, на что не пошла бы ради меня эта яростная, преданная женщина-воин. Любовь такой женщины была самым большим подарком, который я когда-либо получал. Было также извращенное удовольствие от осознания того, что я могу показать ей свою тьму, а она ответит мне своей.

Мы не были идеальными, далеко не идеальными, но именно поэтому я думал, что мы созданы друг для друга. Наши неровные края прекрасно сочетались.

Глава 30

Данте

В ту ночь, когда Елена впала в сексуальную кому в нашей постели, я покинул квартиру вместе с Фрэнки и Адриано. Обвинения по закону РИКО были сняты, и я стал свободным человеком, но это не означало, что я собирался жить и жить.

Деннис О'Мэлли жил в доме в Сохо на тихой улице. У него была система безопасности, но Фрэнки быстро справился с ней, сидя в машине, его лицо освещал синий экран компьютера.

В дом пошли только мы с Адди.

Замок на двери открывался с жалкой легкостью, петли были хорошо смазаны, так что дверь не издала ни звука, когда мы протиснулись в дом. Было уже поздно, почти полночь, но свет проникал в холл из открытой двери в задней части дома.

Я знал, что это кабинет Денниса, потому что Яко заранее обследовал это место для нас.

Для крупного я умел тихо двигаться в тени, поэтому он не обнаружил меня, даже когда я стоял в дверном проеме.

Он сидел за своим столом, положив голову на руки, зарывшись пальцами в грязные волосы, и безучастно смотрел на экран компьютера. На столешнице рядом с ним стояла бутылка Джека и пустой стакан, причем бутылка была почти пуста.

– Бу.

Он так сильно испугался, что его рука взметнулась, сбивая Джек Дэниелс на пол, где она разбилась и залила дерево выпивкой.

– Какого хрена ты делаешь в моем доме, Сальваторе? – потребовал он, вскочив на ноги и потянувшись за телефоном.

Я поднял пистолет, который держал в руке, и направил его ему в грудь.

– Ах, ах, на твоем месте я бы не трогал это.

Он нахмурился, его затуманенному мозгу потребовалось больше времени, чтобы осознать неизбежное.

Затем он замер, когда до него дошло, почему я здесь, с пистолетом, направленным на его уродливую морду.

Потому что он собирался умереть.

– Нет, – непроизвольно выдохнул он.

– Да, – ответил я с улыбкой, которая откинула занавески на темной стороне моей души. – Боюсь, что да. Сядь, О'Мэлли.

Он опустился в свое кресло, колесики которого унесли его от стола к ряду полок у его спинки.

– Ты ведь не думаешь, что тебе сойдет с рук мое убийство? – спросил он с начальственной усмешкой. – Может, я и проиграл это дело, но все знают, кто ты такой. Это лишь вопрос времени, когда тебя посадят навсегда.

– Возможно. – я пожал плечами, проходя дальше в кабинет. – Но не за это. Видишь ли, я не собираюсь тебя убивать. Ты убьешь себя.

Он засмеялся.

Он был самовлюбленным ублюдком, так что, конечно, засмеялся. Идея покончить с собой никогда бы не пришла ему в голову. Он слишком сильно любил себя.

– Как ты собираешься это провернуть? – спросил он, слегка невнятно произнося слова.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю