Текст книги "Когда герои восстают (ЛП)"

Автор книги: Джиана Дарлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Мы проговорили несколько часов.

Нам нужно было обсудить так много вопросов: как действовать в ситуации с ди Карло, как избавиться от крота, что делать с делом по закону РИКО и как я должна действовать в качестве новой жены Данте. Он утверждал, что я должна оставаться в тени и предоставить все его людям.

Но я была бойцом и ни за что не стала бы сидеть сложа руки, пока другие сражаются, защищая его и нашу семью.

После этого он довольно быстро сдался.

Когда мы закончили, уже стемнело, и только знакомые огни городского пейзажа освещали вид за окнами от пола до потолка. В какой-то момент мы заказали китайскую еду, и Адди настоял на рождественской музыке, потому что сегодня было 23 декабря, и Данте должен будет сидеть в тюрьме на самом празднике.

Мы танцевали под «Buon Natalie» Нэт Кинг Коула, Данте кружил меня, пока у меня не закружилась голова, и я не могла стоять без его объятий. Мы выпили столько бутылок вина Кьянти, что мой язык окрасился в красный.

Мы праздновали.

Это казалось единственным подходящим способом попрощаться с человеком, которого мы все любили.

Незадолго до полуночи Данте вытащил меня на террасу подышать холодным воздухом. Мы стояли на каменной балюстраде и смотрели на огни города.

– Я всегда чувствую себя королем, глядя на этот город, – сказал он, обхватив меня руками за бедра и прислонившись к моей спине. – С первой секунды, как я сошел с самолета, я хотел, чтобы этот город стал моим.

– Так и есть, – сказала я ему. – И будет снова.

– Даже если нет, любовь к тебе стоила того, чтобы лишиться всего этого.

– Не говори таких вещей, – умоляла я, прижимаясь к нему поближе, его тепло было прямым контрастом с лютой холодной нью-йоркской зимой. – Это делает невозможным отпустить тебя.

Его нос проследил за раковиной моего уха.

– Это только на некоторое время. Поверь, lottatrice, сдаться это правильный шаг. (пер. с итал. «боец»)

Я ничего не сказала, потому что эмоции забили мне горло. Мне хотелось прижать его к себе, впиться ногтями в его кожу и обвить его своими конечностями, как лианами, пока он не сможет пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы покинуть меня.

– Однажды я сказал тебе, что ты напоминаешь мне мою мать, – сказал он мягко, почти рассеянно, глядя через мое плечо на искусственные звезды городского ночного пейзажа. – Правда в том, что ты намного сильнее ее. Она была раздавлена тяжестью темного мира Ноэля, а ты просто поднимаешься и поднимаешься, как звезда на моем темном небе. Я могу сдаться, зная, что ты достаточно сильна, что у тебя достаточно coraggio (пер. с итал. «храбрости»), чтобы выдержать одиночество и беспокойство. И не только это, но и подняться над этим и найти способ, чтобы мы снова были вместе, свободные от этого дела по закону РИКО и Денниса О'Мэлли. Ты сказала мне, что я твой герой, но я надеюсь, ты знаешь, Лена, что ты и мой герой тоже.

Я подавила всхлип в горле, дрожа от усилия сдержать слезы.

Он на мгновение переместился за мою спину, что-то звякнуло при его движении, а через мгновение оно уже висело перед нами в виде серебряного креста Кьяры. Невозможно было смотреть на человека, распростертого на серебре, и не понимать, насколько Данте мученически погиб, давая мне лучшую жизнь. С семьей, друзьями и карьерой, в Нью-Йорке, где мне не придется быть беглянкой до конца своих дней.

– Я хочу, чтобы ты придержала это для меня, – пробормотал он, не снимая цепочку с меня. Тяжелый кулон опустился прямо под моей грудью. Она была теплой от его кожи. – Мне будет легче, если я буду знать, что моя мать и ее предки присматривают за тобой, пока меня нет.

Я извивалась в его объятиях, слепо ища его губы своими. Не было слов, чтобы описать боль любви и сладкую печаль в сердце, поэтому я передала эти эмоции ему на своем языке. Он нежно обнял меня, слизывая слова с моих губ, словно понимая.

– Я буду очень скучать по тебе, – я призналась, прижавшись к его влажным губам. – Я уже скучаю по тебе.

– Я знаю, cuore mia. Но это ненадолго. (пер. с итал. «мое сердце»)

– Ты так уверен.

– Я никогда не сомневался в тебе. Мой умный адвокат может сделать все, – заявил он, будто это был факт.

Никто и никогда раньше не имел такой непоколебимой веры в меня. Это заставило меня почувствовать, что я могу сделать все.

И я сделала бы.

Я буду работать каждую минуту каждого часа каждого дня, чтобы вернуть его к себе.

– Я люблю тебя, капо, – прошептала я ему в губы. – Ti amo, martio mio.

Я люблю тебя, мой муж.

Он улыбнулся мне, его рука потянулась вверх, обхватывая мое горло.

– Sono con te, lottatice mia, anche quando non lo sono.

Я с тобой, мой боец, даже когда меня нет.

Несмотря на мои проблемы с брошенностью и страх, который, как железо, скопился на кончике моего языка, я доверяла ему.

Я доверяла себе.

И когда через десять минут мы окончательно попрощались у двери, я не заплакала, хотя слезы горели сердце. Я просто подарила своему капо последний поцелуй, печать собственности, которую, я надеялась, он будет ощущать в течение последующих дней и недель, а затем отпустила его.

Потому что я знала, что, несмотря ни на что, он вернется ко мне.

На следующее утро заголовок в Нью-Йорк Таймс гласил: «Лорд мафии вернулся», а затем следовала зернистая черно-белая фотография Данте в наручниках, надетых полицейскими в 23-м участке.

Я долго смотрела на нее, сидя у кухонного островка и попивая кофе. Мой большой палец двигался по фотографии, пока на ней не появились чернила.

Звонить было еще рано, но я все равно позвонила.

– Есть новости?

Яра вздохнула.

– Предъявление обвинения состоится через два часа. Это проступок класса А, Елена, и судья Хартфорд снова занимается этим делом. Нет сомнений, что Данте отправится в тюрьму до суда по делу по закону РИКО.

– Я знаю.

– Тогда зачем этот телефонный звонок? – холодно спросила Яра, и я знала, что она, вероятно, поднимает брови.

Мы говорили вчера о плане игры, но было трудно не участвовать непосредственно в юридической команде Данте после столь долгого пребывания в качестве помощника Яры, особенно теперь, когда я влюблена в него. Я ощущала себя бессильной, сидя здесь и зная, что предстоит юридическая работа.

По законам Нью-Йорка адвокаты могут представлять интересы своей семьи, хотя это не совсем целесообразно. Тем не менее, я никак не могла отстраниться от дела по закону РИКО. Единственная причина, по которой я не могу присутствовать на судебном заседании, заключалась в том, что формально я все еще находилась в отпуске на работе.

– Я хочу попросить Рикардо Ставоса о помощи.

Последовала удивленная пауза, затем:

– Что он может сделать такого, чего не может Фрэнки?

– Он лучший частный детектив в городе. Фрэнки может делать потрясающую работу через компьютер, но если нам нужен кто-то на земле, то лучше Рика никого нет. – я много думала об этом в последние два дня и решила, что обращусь к нему, даже если Яра наложит вето. – Он может оказать неоценимую помощь в поиске ди Карло.

– По порядку. Давай сосредоточимся на доказательстве невиновности Данте.

Я ковыряла заусенец до крови, потом тихо выругалась.

– Данте сказал, что вы знаете, с кем нужно поговорить, чтобы добиться скорейшего суда.

– Знаю. – ещё одна пауза, пока я пыталась остановить поток крови краем салфетки. – Елена, – позвала Яра, ее голос был твердым. – Я знаю, что это страшно. Я знаю, что это против твоей природы сидеть сложа руки и ничего не делать. Но у меня все получится, обещаю. Данте проведет минимум времени за решеткой, пока мы назначим дату суда, а потом мы выбьем его из колеи. Он не убивал Джузеппе ди Карло.

– Не убивал, но прокурор Деннис О'Мэлли знает это, и его это не волнует. Он хочет использовать это дело для построения своей политической карьеры. Теперь, когда Данте сбежал и вернулся, он не захочет проиграть еще сильнее.

– Это будет плохо для него.

Чен вошел на кухню в тренировочной одежде, капая потом на кафель.

– Донна, копы внизу. Похоже, они считают, что должны поговорить с тобой.

– Яра? – сказала я в трубку. – Как вы думаете, у вас есть время встретиться со мной в полицейском участке для предъявления обвинения?

Оказаться по другую сторону стола в комнате для допросов было необычно. Мы находились в 23-м участке, куда Данте сдался вчера поздно вечером. Двое полицейских в форме, приехавших за мной, уже давно передали меня паре детективов.

Один из них был пожилым мужчиной с небольшим прикусом, придававшим ему почти дикий вид, а другой молодым красавцем с коротко подстриженными темными волосами и бледно-голубыми глазами, похожими на осколки арктического льда.

Именно последний угрожающе склонился над металлическим столом.

– Мисс Ломбарди... или теперь мы должны называть вас миссис Сальваторе? – спросил он, будто был умен и шокирован.

Я подмигнула ему.

– Вы можете называть меня как угодно, но я не буду отвечать, пока не придет миссис Горбани.

Он нахмурился на меня.

– Вы думаете, что раз вы адвокат, то выше закона? Мы знаем, что вы отправились в Италию вместе с Данте Сальваторе, когда он сбежал из страны. У нас есть записи с камер наблюдения, которые показывают, что вы были в том же аэропорту.

Я снова подмигнула ему.

– Он сказал нам, что похитил вас и заставил выйти за него замуж, чтобы вы не могли свидетельствовать против него в суде, – попытался он, бросив на меня злобный, хитрый взгляд, словно его слова могли причинить мне боль.

Я чуть не сказала этому идиоту, что, конечно же, мы так быстро поженились из-за суда над Данте. Мне не только не пришлось бы свидетельствовать против него, но теперь у меня были права видеться с ним и говорить от его имени.

Я зевнула.

Полицейский, детектив Фальконе, хлопнул рукой по столу.

– Вы думаете, это смешно? Данте Сальваторе один из самых опасных людей в Нью-Йорке. Он, вероятно, угощал и потчевал вас всеми своими кровными деньгами и скрывал от вас правду. Но он очень плохой человек, мисс Ломбарди, и я скажу вам, что такой законопослушный адвокат, как вы, не захочет находиться в радиусе двадцати метров от него.

На самом деле, я бы отдала почти все, чтобы снова оказаться в двадцати метрах от него в ближайшее время.

В дверь постучали, а затем вошла Яра, безупречно одетая в красивый двубортный костюм.

Детектив Фальконе вздохнул и сел, как только она вошла в комнату, явно зная о ее репутации.

– Фальконе, Уитмор, – сердечно поприветствовала она, занимая место рядом со мной. – Полагаю, вы хорошо обращались с моим клиентом, пока ждали моего прибытия.

Их молчание было несколько раздраженным.

– Мы пытаемся защитить вас, – снова попытался Фальконе. – У нас есть информация, что семья ди Карло охотится за вами. Они делают вашего мужа похожим на котенка. Если вы дадите нам то, что нам нужно, чтобы удержать Сальваторе за решеткой, мы можем предложить вам программу защиты свидетелей.

Я рассмеялась.

Я ничего не могла с собой поделать.

Отдать всю свою жизнь, отказавшись от Данте? Это настолько смехотворно, что у меня заболел живот.

– Я думаю, вам следует воспринимать это как «нет», господа, – холодно предложила Яра. – И если у вас нет реальных обвинений против мисс Ломбарди, думаю, мы закончили.

– Вы в опасности, – искренне вставил Уитмор. – Вы понимаете, кто на вас напал? Коза Ностра остается сильной не просто так. Они уничтожают всех, кто стоит у них на пути.

Они могут попытаться, подумала я, прикрепляя к лицу ледяную улыбку.

– Спасибо, что присматриваете за мной, детективы, но думаю, мы закончили.

Фальконе тяжело вздохнул и схватил меня за руки, когда я пошла назад, чтобы он мог вложить что-то в мою ладонь.

– Это моя визитка. Если что-то случится, позвоните.

Я с любопытством посмотрела на него, потому что он выглядел искренне обеспокоенным за меня, а по моему опыту, большинство копов не заботились о случайных подозреваемых.

– Похоже, вы заинтересованы в этом деле, детектив Фальконе.

Его губы сжались.

– Поверьте мне, я знаю, что мафия кажется гламурной, но это кошмар. Смерть для них ничто. Они поедают таких женщин, как вы, на завтрак. Я не хочу видеть, как милая женщина с хорошей репутацией лишается всего, даже своей жизни.

Я похлопала его по руке.

– Это вопрос перспективы, потому что это произойдёт только в том случае, если я последую вашему совету.

Глава 24

Елена

Первое, что я сделала после допроса в полиции, встретилась с Рикардо Ставосом.

– Елена, – приветствовал он меня с широкой улыбкой и распростертыми объятиями, тепло поцеловав в обе щеки, прежде чем занять место напротив. – Я был так счастлив услышать твой голос. Все в Филдс, Хардинг и Гриффит скучают по тебе.

Я вскинула бровь.

– О? Я уверена, что Итан Топп вне себя от радости.

Рик рассмеялся.

– Там точно нет потерянной любви. Так что, может, я единственный, кто скучал по тебе, но это уже что-то значит, верно?

– Это считается за все, – заверила я его. – Вот почему я позвонила тебе.

Он окинул меня оценивающим взглядом, затем прошелся взглядом по крошечной кофейне, в которую Яра однажды привела меня, и которая была не более чем окном, вырезанным в стене здания.

– Не в твоем обычном стиле. Сначала ты исчезаешь, а потом просишь меня встретиться с тобой в кофейне известного сообщника Каморры. – его бровь поднялась на лоб, но тон не был осуждающим. – Правильно ли я понимаю, что между тобой и Данте Сальваторе что-то изменилось?

Я взяла свою левую руку из-под стола и протянула ему. Кольцо с красным бриллиантом было доставлено утром по просьбе самого хозяина магазина, который заставил меня надеть его прямо в дверях, чтобы посмотреть, как оно выглядит.

Оно было потрясающим.

Четыре с половиной карата винно-красного бриллианта, ограненного в великолепную овальную форму и ничем не украшенного на тонком золотом кольце под ним. Простое, уникальное и на сто процентов Данте.

Мне понравилось.

Рик уставился на кольцо, слегка ошеломленный.

– Ты вышла замуж за Дона?

Я пожала плечами.

– Перед ним трудно устоять.

Мой друг подмигнул мне, затем откинул голову назад, чтобы рассмеяться – резкие рыки, как у гиены, но странно очаровательные.

– Ох, Елена, ты просто загадка.

– Я приму это за комплимент, – решила я, хотя раньше могла подумать, что он хотел сказать это как оскорбление.

– Так и есть, безусловно. А теперь мне любопытно. Почему ты мне позвонила?

– Деннис О'Мэлли коррумпирован. Несколько недель назад я застала его на встрече с ирландской мафией, и когда мы попытались заставить его взять самоотвод, он рассмеялся нам в лицо. Судья Хартфорд у него в кармане, и он намерен использовать дело Данте как трамплин к должности сенатора штата. – я сделала глоток густого, горького эспрессо, стоящего передо мной, собираясь с силами, чтобы спросить то, что нужно. Когда я снова посмотрела на Рика, мои глаза расширились от напряжения. – Я позвонила, потому что хочу попросить тебя о помощи. Я хочу, чтобы ты накопал на него все, что сможешь найти.

Он нахмурился.

– Фирма уже провела проверку.

Я бросила на него укоризненный взгляд.

– Не через тебя и недостаточно глубоко. Я прошу тебя двинуться дальше и глубже, Рик. Как друга.

Его рот слегка приоткрылся, и я поняла, что он шокирован тем, что я попросила его сделать что-то неэтичное. Прежняя Елена была морально устойчивой, но я оставила ее где-то между Стейтен-Айлендом и Неаполем.

Он долго молчал, изучая меня, отслаивая кожу и кости, чтобы прочитать то, что было написано в моей крови. Я думала, он скажет «нет». На самом деле, я уже открыла рот, чтобы сказать ему, чтобы он забыл об этом, когда он откинулся на стуле, приняв непринужденную позу, скрестив ноги и сцепив пальцы.

– Хорошо.

Я моргнула.

– Прости, что?

Его губы подергивались.

– Ладно, ничего особенного. Конечно, я посмотрю это для тебя.

– Ничего особенного? – повторила я, немного глупо.

– Ты помнишь, как представляла моего кузена, когда его арестовали за хранение наркотиков в прошлом году? – напомнил он мне.

Я кивнула, но не думала, что это имеет какое-то значение. Я просто выполняла свою работу и помогала другу. Он не просил меня делать ничего незаконного или неэтичного, как я прошу сейчас.

– А ты помнишь, как моя сестра напала на женщину, которая спала с ее мужем?

Еще один кивок. Это было трудно забыть, Кармен Ставос была просто фейерверком.

– И знаешь, мы работали вместе много лет, и ты единственный помощник, который никогда не заставлял меня чувствовать себя своей слугой?

А, ну в это я могу поверить. Большинство из них были придурками, сосредоточенными только на собственном продвижении вверх.

– Так что, – заключил Рик. – Ничего особенного. Мы друзья, Елена, я бы сделал это для тебя, даже если бы ты не сделала так много для меня. Я также проверю Хартфорда и дам тебе знать, что смогу найти.

Я моргнула, потому что мне пришло в голову, что я не знала, были ли мы с Риком друзьями. Мы ладили, и мне нравилось с ним работать, но я всегда считала, что он думает обо мне только как о каком-то смутно приятном сотруднике.

Это многое говорило о моем психическом состоянии до Данте, что я отвергала дружбу, потому что автоматически предполагала, что они не хотят дружить с кем-то вроде меня.

Это заставило меня скорбеть о женщине, которой я была, и радоваться прогрессу, которого я добилась за последние несколько месяцев.

– Спасибо, Рик, – сказала я, позволив нежности просочиться в мой тон. – Это много значит.

– Эй, не забывай, ты теперь влиятельная леди. Может, когда-нибудь ты сможешь оказать мне огромную услугу, – поддразнил он.

– Ну, раз уж мы заговорили об услугах, есть кое-что еще, – призналась я. – Ты слышал о братьях ди Карло из группировки Коза Ностра?

Он фыркнул.

– Любой человек, работающий в законе, полиции или СМИ, знает братьев ди Карло.

– Они вступили в войну против Каморры.

– Ах. – он потер подбородок, обдумывая ситуацию. – Потому что они думают, что Данте убил Джузеппе ди Карло?

Кофейня находилась на тихой улице, и было слишком холодно, чтобы сидеть снаружи, так что мы с Риком были единственными, кто сидел на стульях перед магазином, но я все равно понизила голос.

– Они знают, что он этого не делал. Видимо, братья заказали убийство своего дяди, чтобы получить власть для себя.

Рик издал длинный, низкий свист.

– Уверен, мне не нужно говорить тебе, что мир, за который ты только что вышла замуж, чертовски жесток.

– Не нужно.

Я до сих пор помню, как мозг Рокко Абруцци разлетелся по всей задней стене его кабинета, словно это произошло две минуты назад. Я знала, что буду жить с этим воспоминанием до конца дней.

– Так что Каморра сделала с ними?

– Ничего, насколько я могу судить, – честно ответила я. – Я думаю, не мог бы ты и в этом разобраться? Узнать, почему они выбрали в качестве мишени именно эту семью. Я считаю, что в конечном итоге они планируют захватить ее всю, но здесь должно быть что-то личное.

– Да, я склонен согласиться. – у него было такое выражение лица, какое бывает, когда хорошее дело попадает к нему в руки, он весь трепетал от животного возбуждения, как гончая, поймавшая запах. – Я пойду, у меня есть несколько зацепок, которые я хочу проверить, пока не стало слишком поздно.

Он встал, чтобы уйти, и я тоже поднялась, впервые за время нашей дружбы начав целоваться в щеку. Закончив, я обняла его за плечи и сжала их.

– Спасибо, Рик. Это много значит для меня.

Он усмехнулся, слегка постучав кулаком по моему подбородку.

– Не упоминай. Я очень рад помочь женщине-гладиатору в компании Филдс, Хардинг и Гриффит.

Я рассмеялась.

– Я могу лишиться лицензии за то, что вышла замуж за Данте.

Он знал, как много для меня – значит быть адвокатом, поэтому нахмурился.

– Стоило того?

Моя рука легла на крестик Данте под объемным вязаным свитером.

– Стоило.

Следующей моей остановкой было посещение моего старого кумира и нынешнего заклятого врага. Оружейный клуб Уинтропа был эксклюзивным кирпичным зданием в районе Флэтайрон, предназначенным только для членов клуба. Это место, где титулованные полицейские, богатые любители оружия и политики правого толка проводили свое время, общаясь и потирая локти с нужной публикой.

К счастью, мой женщина-врач, Моника Тейлор, и ее муж были членами клуба, и она смогла получить для нас с партнером пропуск для посещения, чтобы осмотреть помещение на случай, если мы тоже захотим вступить.

Фрэнки, мой фиктивный муж в Италии, снова взял на себя роль ненастоящего бойфренда, когда мы вошли в приемную и нам устроили экскурсию по обширному зданию со всеми его удобствами.

– Вам придется подписать соглашение о неразглашении, если вы захотите подать заявление, – объяснял гид, пока мы проходили мимо смотровых окон с видом на отсеки для ручного оружия. – У нас много важных членов, которые ценят свою конфиденциальность.

– Конечно, – отмахнулась я. – Мы чувствуем то же самое.

Рик позвонил через полчаса после нашей встречи и сказал, что Денниса можно найти в клубе каждый вторник и четверг вечером для нескольких тренировочных выстрелов и последующей пинты пива с друзьями в баре напротив.

Тем не менее, вид его после столь долгого отсутствия, осознание того, что он собирается использовать Данте как средство достижения собственных целей, зажгло меня яростью, как рождественскую елку.

– Может, ты попробуешь воспользоваться одним из отсеков, пока мы здесь? – сладко спросила я, сжимая руку Фрэнки. – Мой муж такой классный стрелок, но иногда отсеки такие узкие, что он едва может двигать руками!

Женщина мудрено кивнула.

– Я все понимаю. Если вы подождете, я возьму ключ. У меня есть копия вашей лицензии на оружие. Мне взять пистолет, который вы сдали в багаж, или вам придется его одолжить?

– Тот, который мы сдали.

Она убежала.

Я сразу же направилась через холл к отсеку, за которым заметила Денниса, узнаваемого по густым каштановым волосам и обычному синему костюму даже в защитных наушниках и очках.

Я позвонила в дверь и стала ждать.

Он повернулся, нахмурился, его рот уже открылся, чтобы сделать замечание тому, кто его побеспокоил, но его глаза расширились, когда он увидел меня через маленькое квадратное окошко в двери.

После минутного раздумья он снял свои наушники и открыл нам дверь.

– Здравствуйте, Деннис, – холодно сказала я, когда Фрэнки последовал за мной и задержался возле закрытой двери.

– Мисс Ломбарди, – спокойно ответил он, будто мы встречались здесь постоянно. – Ты выглядишь удивительно хорошо, учитывая, что твой клиент находится за решеткой.

Я слегка рассмеялась, рассматривая четыре пистолета, которые он разложил на столе. Три ручных пулемета и пистолет. Я взяла в руки самый маленький, 9-миллиметровый Глок, и проверила его вес в своих руках.

– Он больше не мой клиент.

Брови Денниса поднялись в густую линию волос.

– Ох? Ты наконец-то осознала ошибку своего пути? Только не говори, что ты пришла просить у меня прощения.

– Данте Сальваторе больше не мой клиент, потому что он теперь мой муж, – спокойно объяснила я, поднимая пистолет и прицеливаясь в мишень на дальнем расстоянии. – И я пришла не для того, чтобы просить прощения у лицемерного ублюдка, а чтобы предупредить тебя.

Я спокойно вдохнула и нажала на курок.

Бах!

– ...Если ты и дальше будешь охотиться за моим мужем...

Бах!

– ...Я приду за тобой...

Бах! Бах!

– ...И если ты думал, что мой отец может быть жестоким, ты должен увидеть, какое чудовище он сделал из своей дочери."

Бах!

Бумажный контур человека был изрезан колотыми ранами, большинство из которых было сосредоточено вокруг головы, потому что я стала потрясающе метким стрелком. Пистолет слегка дымился в руках, когда я опустошила патронник и щелкнула предохранителем.

Повернувшись к Деннису, он был странно озадачен, его выражение лица разрывалось между неверием, гневом и легким возбуждением.

– Думаешь, можешь приходить сюда и угрожать мне? – спросил он с недоверчивым смешком. – Дорогая, я здесь мужчина. Нет ничего, от чего бы я не был защищен. Ты думаешь, я боюсь маленькую рыжеволосую женщину, которая играет в Большого Плохого Волка?

– Думаю, ты недооцениваешь меня, потому что я женщина, а ты правомочный, жадный, ленивый грешник, который думает, что заслуживает победы только потому, что он мужчина. – я подошла ближе, пистолет все еще лежал в моей руке.

Я видела по глазам Денниса, что он хочет отодвинуться, что в моем диком взгляде есть что-то, что пугает его, но он сопротивлялся.

Мои каблуки делали меня немного выше его, поэтому я наклонилась вниз и приблизилась, пока мои красные губы не оказались почти прижаты к уголку его рта.

– Я могла бы быть цивилизованной, О'Мэлли. Я могла бы играть честно, но если ты хочешь грязной борьбы, я с радостью подчинюсь. Я собираюсь победить тебя в твоей собственной игре. Надеюсь, твой проигрыш будет так трудно проглотить, что ты подавишься им и избавишь меня от необходимости убивать тебя самой.

Я плавно отстранилась, повернулась и поправила свою сумочку на плече, направляясь к двери. Фрэнки последовал за мной, больше тенью, чем человеком.

– Этим ты ничего не добилась, кроме как склонила шляпу, мисс Ломбарди, – обратился ко мне Деннис, когда Фрэнки открыл дверь, и я вышла вслед за ним. – Ты должна следить за собой, пока не умерла так же, как твой отец. Знаешь ли ты, что его нашли в доме в Бруклине, застреленным, как преступник, которым он был?

Я слегка рассмеялась, сделав паузу на мгновение, чтобы сказать:

– Ты это общество, в котором ты находишься, Деннис. Я бы побеспокоилась, чтобы ты не стал таким же, как твой лучший друг детства.

Фрэнки быстро закрыл за мной дверь и стремительно двинулся по коридору, пока гид не вернулась и не попала на допрос к Деннису. Мы перехватили ее у стойки регистрации и вежливо отказались от тренировочного отсека, после чего собрали свои вещи и ушли.

Только когда мы благополучно разместились в Феррари Данте, я издала торжествующий смешок с оттенком раздражения.

Когда я повернула голову к сиденью, чтобы посмотреть на Фрэнки, он улыбался.

– Ты видел? – спросила я, задыхаясь. Он кивнул. – Я тоже. – я потянула сумочку к себе и достала из ее недр ручной пистолет Денниса. – Не могу поверить, что это сработало.

– Высокий риск, высокая награда, как всегда, говорит Босс. Он бы гордился тобой.

Я вздохнула:

– Будем надеяться, что он сможет сказать мне это лично скорее раньше, чем позже.

– Я тоже горжусь тобой, – сказал он, бросив на меня косой взгляд. – Мы все гордимся. Было чертовски интересно наблюдать за тем, как ты входишь в роль в последние несколько месяцев. Ты должна знать, что мужчины любят тебя из-за тебя, а не потому, что ты жена Ди. Они начали падать, когда ты его возненавидела. – он засмеялся. – Я думаю, для Адди и Марко это произошло в тот момент, когда ты отказалась переехать в квартиру. Они никогда раньше не видели, чтобы кто-то, кроме Торе или меня, противостоял ему.

Казалось, все знали, что в моей груди пустота, потому что Данте забрал мое сердце с собой, когда сдался полиции, и они сознательно и последовательно заполняли пустую полость собственной любовью.

Это заставило меня понять, как мне повезло и даже как мне всегда везло.

Удивительно, как горечь может ослепить ко всему остальному.

Когда я ехала с Фрэнки по дороге в квартиру, чтобы встретить Рождество без Данте, я решила не забывать о том, как много я должна быть благодарна за каждый день. Даже если он не вернется ко мне целую вечность, у меня будет еще достаточно поводов для радости, и именно Данте научил меня этому.

Глава 25

Елена

Было странно находиться в квартире без Данте. Внезапно суровая черно-белая цветовая гамма показалась обыденной и безжизненной без его живого духа, оживляющего комнаты. Ребята, похоже, почувствовали, что я в меланхолии и нуждаюсь в пространстве, поэтому они ушли куда-то, оставив меня в гостиной, безучастно глядя на закрытые двери патио.

Эта квартира хранила столько важных воспоминаний для нас с Данте: балкон, где мы впервые поцеловались, гараж, где он взял меня в первый раз, где я испытала первый в жизни оргазм, пианино, на котором он играл на мне, а я играла на клавишах.

Я села за Стейнвей и подняла глянцевую крышку. Руки мягко опустились на слоновую кость, легкие, как перышко, естественное движение, заставившее душу запульсировать.

Музыка пришла без приглашения, она лилась через меня, будто я была одержима ее духом. Я вспомнила о своей молитве Аполлону в Неаполитанском соборе, о своих обещаниях вновь играть, потому что Кристофер не должен иметь права разрушить ее для меня.

Играя, я думала о Данте, позволяя музыке выразить мою печаль о том, что его больше нет, и мою благодарность за то, что он вообще существует.

Солнце двигалось по небу, проваливаясь под корку возвышающихся зданий, оставляя после себя размазанный гобелен розовых и оранжевых оттенков. Они медленно исчезали, тени удлинялись, а темнота опускалась на город, как саван.

И все же я играла.

Я играла, пока мои пальцы не свело судорогой и запястья не заболели, пока мой живот не заурчал громче, чем ноты, которые я выбивала.

Но я остановилась только потому, что услышала свое имя.

– Елена.

И голос, назвавший это имя, был настолько дорог мне, что пропитал мой туман.

Моя голова поднялась, глаза расширились, когда они упали на маму.

Но она была не одна.

Себастьян стоял рядом с ней с вещевым мешком через одно плечо, а Бо по другую сторону, держа в обеих руках сумки с продуктами.

Мое дыхание застряло на чем-то в горле.

Что-то, от чего мне хотелось плакать, хотя это было прекрасно.

Мои люди были там.

– Данте звонил, – объяснил Себастьян, когда я сидела беззвучно. – Я сел на самолет. Бо, мама и я решили привезти тебе рождественский ужин. – он колебался. – Синклер, Жизель и Женевьева в Париже на каникулах, а Козима и Александр в Перл-Холле, так что здесь только мы.

– Твоя мама не разрешила мне взять еду на вынос, – объяснил Бо немного сбивчиво, будто он все еще приходил в себя после их ссоры.

– Бо! – воскликнула мама, бросив на Бо разочарованный взгляд. – Конечно, мы не питаемся едой на вынос, – она выплюнула эти слова, словно они были грязными. – Я здесь, чтобы приготовить для моего бойца, зачем вам эта еда на вынос? Моя еда недостаточно хороша, Бо?

Его глаза комично расширились.

– Нет, нет, Каприс, я же говорил тебе, я люблю твою еду.

– Зови меня мамой, – утверждала она, потому что всем нашим друзьям всегда приказывали делать именно так. – И в следующий раз не говори со мной о еде на вынос.

– Да, мэм, – ответил он, сделав большие глаза.

– Мама, – поправила она.

Он помрачнел.

Я рассмеялась.

Я смеялась, не думая, что буду смеяться снова, пока Данте не выйдет из тюрьмы и не вернется в мои объятия.

Я бы сказала, что забыла о силе семьи, но правда заключалась в том, что я никогда не пользовалась ею. Я знала, что они якобы поддерживают меня, но никогда не обращалась к ним в трудную минуту. Даже в Неаполе Козима была единственной, кто приехала ко мне.