Текст книги "Становление Себастьяна (ЛП)"
Автор книги: Джейн Харвей-Беррик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
Явно ответ был «да», но Донна не захотела вымолвить что-то определенное или выругаться.
– Эх, ну, Дональд – это Дональд. Должно быть ты помнишь.
Я смотрела на удаляющуюся спину Себастьяна, вспоминая другие случаи такого поведения Дональда, когда его сын был еще ребенком. Я была поражена тем, что Себастьян сам не превратился в монстра. Он казался таким же милым и ласковым, как и много лет назад.
Остальная часть вечера прошла за скучными светскими беседами как обычно. Я избегала Эстель и Дональда, Себастьян, казалось, исчез, а мы с Дэвидом как всегда игнорировали друг друга.
Я вздохнула с облегчением, когда он решил, что пришло время вернуться домой.
2 глава
На следующее утро проклятые ящики каким-то чудесным образом сами себя не распаковали. Я уставилась на них с отвращением, когда услышала звук подъехавшего автомобиля.
Донна Форштадт вышла из новенького Шевроле и помахала, когда увидела меня.
– Привет, Кэролайн, дорогая, я подумала, что просто зайду и посмотрю, как ты обосновалась. Боже мой, я думала, что ты уже закончила здесь.
Она сочувственно улыбнулась, и я прониклась к ней немного больше.
– У тебя есть время на чашечку чая, Донна?
Я обычно не чувствовала потребность общаться с женами сослуживцев мужа, но она казалась искренней, и я все же знала, как следовать этикету Базы.
– Конечно, это было бы здорово.
Я слишком поздно поняла, что посуда с завтрака по-прежнему разбросана по столу. Ох, ну, я продула свой шанс притвориться, что я идеальная.
– Сливки и сахар?
– Только сливки. У тебя есть обезжиренное молоко?
Я очистила пространство, и мы сели, чтобы выпить наш кофе.
– Так, как ты обосновалась? Переезд – это мучение?
– Я не против физического аспекта переезда... просто... в Северной Каролине у меня была работа, которую я очень любила, – ох, слишком лично. – Я имею в виду, что эти ящики не распаковываются самостоятельно.
Я вздохнула, и она посмотрела сочувственно.
– Я должна пробежаться по магазинам сейчас, но я могу приехать сегодня днем, чтобы помочь тебе, если ты хочешь.
Прежде чем я смогла ответить, раздался стук в переднюю дверь. Я надеялась, что это не была еще одна жена, приехавшая, чтобы помочь, – выпив кофе.
– Привет, миссис Уилсон.
Широко улыбаясь, там стоял Себастьян, одетый в рваные джинсы и простую белую футболку.
– Ох, привет! Рада снова увидеть тебя, Себастьян. Что я могу сделать для тебя?
– Вы сказали, что у вас есть не распакованные коробки, я подумал, что могу помочь.
Я была ошеломлена его предложением.
– Это очень мило с твоей стороны, Себастьян, но я не думаю, что твои родители будут счастливы, если узнают, что ты был здесь вместо того, чтобы заниматься.
– Я взял перерыв, – сказал он, его милая улыбка испарилась при упоминании о его родителях.
– Я уверена, что они не будут возражать, если Себастьян поможет соседке, – сказала Донна, появившись позади меня. – Это очень мило с твоей стороны, Себастьян, – продолжила она любезно.
Себастьян покраснел, когда увидел ее, и опустил взгляд.
– Ну, я, конечно, могла бы принять некоторую помощь, – сказала я, разволновавшись.
– Здорово! – сказал Себастьян, его улыбка вернулась. – Я пойду начинать.
– Спасибо, – пробормотала я ему в спину.
Донна подмигнула мне.
– Я думаю, что у тебя здесь есть поклонник, – прошептала она. – Спасибо за кофе. Позвони мне, если тебе что-то понадобится.
Я смотрела, как она уезжает, а затем направилась в гараж. Себастьян уже разобрал половину первого ящика.
– Ты, правда, не должен делать это, ты знаешь, – сказала я, качая головой в смущении.
– Я хочу, – сказал он просто.
Я решила, что позволю ему помогать в течение получаса, затем выгоню его и отправлю к родителям, прежде чем стану причиной еще больших проблем для него.
Его присутствие было чертовски полезно – он передвинул столы, ящики и коробки, заполненные черт знает чем, и прежде чем я поняла, пролетело два часа.
– Ох, дерьмо! Уже почти время обеда, – сказала я, с ужасом смотря на часы.
– Вам куда-то надо спешить? – спросил Себастьян, выглядя обеспокоенно.
– Нет, нет. Я беспокоюсь о тебе. Твои родители... твоя учеба.
Он пожал плечами.
– Не о чем волноваться.
– Слушай, я не собираюсь нести ответственность, если тебя исключат за неуспеваемость. Я сделаю тебе что-нибудь на обед, а затем ты должен идти заниматься. Договорились?
– Ладно, договорились! – сказал он счастливо.
Он последовал за мной в дом, и я показал ему, где можно помыть руки. Я тянулась, чтобы достать стаканы, когда услышала, что он входит в кухню.
– Я достану их, – сказал он.
Его внезапная близость позади меня, заставила меня подпрыгнуть, как будто через меня прошел заряд электрического тока. Это было странное чувство, я вдруг занервничала, когда он вытянул руку возле моего плеча, слегка задев спину. Я отступила и повернулась, обнаружив, что он уставился на меня со стаканом в руке.
– Спасибо тебе, – сказала я, смущенно.
Он не ответил, и я первая отвернулась. Глубина его взгляда, заставляла меня чувствовать себя некомфортно в моем собственном доме, черт побери! Да, и раздраженной. Я укрылась, роясь в холодильнике, пытаясь восстановить равновесие.
– У меня есть газированная вода и выжатый лимон, – мой голос был наполовину поглощен холодильником.
– Я никогда не пробовал выжатый лимон. Что это?
– Ох, ну, просто лимонный сок и негазированная минеральная вода.
– Пожалуй, я попробую его, миссис Уилсон.
Напряжение покинуло мое тело, и я улыбнулась ему.
– Себастьян, ты можешь звать меня Кэролайн. Миссис Уилсон слишком официально... и из-за этого я чувствую себя старой.
– Ладно, Кэролайн, – он улыбнулся мне.
– Теперь, я могу сделать тебе куриный сэндвич или… салат «Триколор».
– Insalata tricolore, per favore (прим. пер. ит. Салат «Трикорол», пожалуйста. – салат из овощей трех цветов.)
Я повернулась к нему с удивлением.
– Я изучал итальянский, – объявил он гордо. – На заочных курсах. В моей старшей школе предлагают только испанский.
– Правда? Molto bene! (прим. пер. ит. Очень хорошо!).
– И так же я слушал оперу. Мне нравится Верди.
– «Падшая женщина».
– Извините? – он ахнул.
– Я полагаю, что ты имеешь в виду «Травиата»1, когда говоришь, что тебе нравится Верди. Или может быть «Аида»2? «Риголетто»3?
Он выдохнул в понимании.
– Да, все они.
– Я думала, что мальчики-подростки слушают только тяжелый рок, – поддразнила я его.
Он выглядел оскорбленным, и я пожалела о своем комментарии. По-видимому, он пытался впечатлить меня.
– Я рада, что тебе нравится опера, мой отец любил ее.
– Я помню. Я помню, как вы с ним пели оперу на кухне.
– Правда, ты помнишь это?
Он кивнул, серьезно.
– Я помню все.
Я вздохнула.
– Это был грандиозный визит, когда папа приехал погостить.
Себастьян улыбнулся.
– Да, он был веселый. Мы взорвали много вещей.
Я закатила глаза на воспоминание.
– Да, Дэвид не был счастлив по этому поводу.
Я не могла сказать, почему я упомянула Дэвида.
Себастьян нахмурился.
– Как ваш отец?
И болезненное воспоминание пронзило меня. Мой дорогой отец, лежащий сморщенный и в муках, крошечный и беспомощный в больничной кровати; морфий был не в состоянии смягчить боль от рака, который полностью его уничтожил.
– Он скончался два года назад.
Я едва могла выговорить слова, застигнутая врасплох сокрушительной силой воспоминания. Я чувствовала слезы жгут мои глаза. Нелепо, я ругала себя.
– Мне жаль. Я не знал, – прошептал Себастьян.
Он выглядел так, будто хотел сказать что-то другое, но теперь я желала, чтобы его здесь не было. Я от всей души жалела, что предложила ему пообедать.
– Спасибо за помощь утром, Себастьян. Это, правда, было очень заботливо с твоей стороны, но я настаиваю на том, чтобы ты, как только мы поедим, пошел и занялся учебой. Я не хочу доставлять тебе еще больше проблем.
Он надулся, вдруг выглядя на свой возраст. Мне захотелось рассмеяться, но я, в самом деле, не хотела задеть его чувства. Особенно, когда он был таким полезным. Я сменила тему.
– Ты собираешься заниматься серфингом со своими друзьями в ближайшее время?
Он вздохнул.
– Может быть. Мне придется позаимствовать доску.
– Ох, что случилось с голубой доской?
– Отец испортил ее: переломив пополам. Сказал, что я не должен больше тратить время на серфинг.
Он сказал слова обычным тоном, но я слышала злость и боль под этим, я помнила угрозу его отца на барбекю.
– Это ужасно. И это моя вина. Я никогда не должна была говорить...
Он прервал меня, сказав мягко:
– Кэролайн, это не твоя вина, что мой отец – садистский ублюдок.
От его слов моя рука подлетела ко рту; глаза остановились на нем.
– Мне жаль, – мои слова были неотчетливые и сказаны шепотом.
Он пожал плечами.
– Ничего страшного. Я привык к этому.
– Я должна купить тебе новую доску, Себастьян. Вот и все.
Я пыталась поднять настроение.
– Спасибо, Кэролайн, но это не требуется. Я всегда могу одолжить одну из досок Чеса. Его отец тоже занимается серфингом.
– Ну, позволь мне подвезти тебя домой, после того, как мы поедим. Это меньшее, что я могу сделать.
Он улыбнулся мне, и напряжение исчезло.
Я нарезала немного моцареллы и помидоров, порезала кубиками авокадо, полила оливковым маслом и немного посыпала черным перцем.
Я нашла хлеб, который собиралась использовать для брускетта4 и поставила тарелку в центре стола, я предполагала, что парень-подросток съест намного больше меня.
Он уплетал с аппетитом, глотая все, что было на виду.
– Ты правда умеешь готовить, Кэролайн.
Я рассмеялась на его восторг.
– Это не готовка, Себастьян.
– Мама никогда ничего не готовит, – сказал он, поднимая брови. – Отец думает, что она готовит, но это все куплено в магазине.
– Хммм... ну, все что ты говоришь или делаешь, будет использовано против тебя в суде.
Он выглядел испуганным:
– Не говори ей, что я это рассказал.
– Что тебе будет из-за этого? – дразнилась я.
– Мне надерут задницу! – решительно сказал он
Выражение его лица вынудило меня громко расхохотаться.
– Ох, Себастьян, сейчас тебя так легко шантажировать.
– Ты, Кэролайн, можешь шантажировать меня в любое время, – хрипло произнес он.
Его взгляд внезапно стал таким глубоким, и я удивленно моргнула.
– Время уезжать, – сказала я вежливо и начала убирать посуду.
Он встал, и на какое-то мгновенье неуверенно уставился на меня, затем помог мне убрать со стола.
– Салат был вкусным, – сказал он робко.
– Спасибо. Рада, что тебе понравилось.
Я посмотрела на свои часы, не очень уж тонко намекая:
– Пошла возьму ключи от машины.
Я включила тот же самый диск, что и вчера, но желание петь у меня пропало; обстановка в машине вновь была неловкой. Я пыталась разобраться в быстрых переменах настроения Себастьяна. Должно быть, кошмарно жить с подростком, рассуждала я, даже с таким зрелым на вид парнем как Себастьян. Или, может быть, проблема была в мужчинах в целом – настроение Дэвида колебалось как метроном. От этой мысли я скривила лицо.
– Можешь выкинуть меня здесь? – внезапно сказал он.
– Но мы ведь еще не у твоего дома? – сказала я, поставленная в тупик его просьбой.
Он приподнял уголки рта в подобие улыбки:
– Будет меньше расспросов, – сказал он.
Я вновь почувствовала вину – он провел все утро, помогая мне, вместо того, чтобы учиться. И очевидно, его мать понятия не имела, что он делал. Я надеялась, что Донна ничего ей не скажет.
Я подъехала к обочине и ждала, пока он выберется из машины.
Мгновенье он сидел, вертя в руках ремень безопасности.
– Я увижу тебя вновь? – спросил он.
Я замерла, озадаченная его странным вопросом.
– Думаю, да. Все частенько сталкиваются на Базе. Теперь, пообещай, что будешь сегодня заниматься.
Он слегка улыбнулся:
– Хорошо, Кэролайн. Увидимся.
– Пока, Себастьян.
Я отъехала. Я не могла остановиться и поглядывала в зеркало заднего вида, он по-прежнему стоял и смотрел мне вслед.
Слова Донны сразу же всплыли в голове: «У тебя здесь есть поклонник».
Ох, черт. Этого мне только не хватало, чтобы в меня влюбился подросток.
Раздраженная, я вернулась к своим делам в гараже. К тому времени, как все было разобрано и всякая всячина рассортирована, я до смерти устала. Я была благодарна Себастьяну, без него я бы никогда не закончила так быстро. У меня не было большого опыта общения с мальчиками его возраста, даже когда я была тех же лет, но, на мой взгляд, он казался другим... более зрелым, чем я ожидала. Я задалась вопросом, на самом ли деле ему нравилась опера, или это только из-за меня.
Боже, на что похожа жизнь с такими родителями. Хоть Эстель и напоминала мне мою собственную мать, по крайней мере, у меня был один родитель, который безоговорочно любил меня.
Я налила в стакан воду, и вышла во двор, посидеть под солнцем несколько спокойных минут. Я чувствовала, будто плыву по течению и узлы в моей жизни распутывались один за одним. Моя мать, которая долго отсутствует по своему выбору, мой отец умер, работа исчезла, даже Дэвида постоянно не было из-за службы.
А я была тенью.
О, прекрати так все драматизировать.
Я винила своего отца: итальянские гены.
Мне нужно было выбраться из дома, с Базы и что-нибудь поделать.
Я рванула в душ, отмыла грязь и влезла в джинсы и футболку. Это было намеренно – Дэвиду не нравилось видеть меня в джинсах, но сегодня, прямо сейчас, я хотела почувствовать себя – собой, хоть и на несколько драгоценных часов.
Я выехала с подъездной дорожки и направилась вниз по дороге, мимо госпиталя. Боковым зрением, я увидела человека, который бежал ко мне. Я практически решила поехать дальше, но что-то заставило меня остановиться.
Я наклонилась и опустила окно.
– Привет. Тебя подвезти?
Лицо Себастьяна засветилось.
– Да, спасибо.
Он наклонился, и засунул свои длинные ноги в мою компактную «Пинто», и ухмыльнулся. Я ждала, когда он скажет мне, куда его отвезти, но он просто отклонился на сиденье и улыбнулся.
– Итак, куда тебя отвези?
Он пожал плечами:
– Куда угодно.
– Как так?
– Мне просто нужно было свалить из дома, знаешь, проветрить голову. Мама... ну, такая мама.
– Ох, ладно.
Я чувствовала себя неловко. Я бы не предложила подвезти его, если бы знала, что он просто вышел прогуляться.
– Ты закончил заниматься?
Я, правда, не хотела отвечать за то, что он второй раз за день отлынивал от занятий.
– Думаю, да.
– Ну, я собиралась в город. Хочешь со мной?
Часть меня хотела, чтобы он отказался, поскольку все и так было достаточно неловко.
– Конечно, это было бы круто, Кэролайн.
Наступила небольшая пауза, пока я думала, что бы сказать. Мы так легко общались утром в гараже, но сейчас было как-то неловко. Возможно, это из-за воспоминаний о его напряженном взгляде, как его тело прижималось к моему, когда он потянулся за стаканом. Я покачала головой, чтобы очистить ее.
– Как твоя учеба?
Он пожал плечами, будто эта тема ему надоела.
– Хорошо. Тесты я сдал на «отлично». Все в порядке.
– Какие предметы ты изучаешь углубленно?
Он искоса взглянул на меня:
– Математика, английская литература... и итальянский.
– Ого, ну... это хорошо.
Я знала, что должна спросить, почему именно эти предметы, хотя, по крайней мере, на счет одного я могла предположить ответ.
– Я хочу получить первоначальную ученую степень. Это займет два года.
– Понятно, – быстро сказала я.
Казалось, он хотел сказать больше, но вместо этого отвел взгляд к окну.
– Почему бы тебе не включить радио? – произнесла я, надеясь, что это будет подходящее отвлечение.
– Конечно, – невозмутимо ответил он.
Забавно, что восемнадцатилетний парень, вел себя более непринужденно, чем я. Давай, Венци, возьми себя в руки. Даже после одиннадцати лет замужества, были времена, когда Кэролайн Уилсон была по-прежнему Каролиной, вздорной дочерью иммигранта Марко Венци.
Радио шипело и потрескивало, пока Себастьян искал сигнал – Блуграсс (прим. пер. разновидность кантри). Его выбор удивил меня, от Верди к этому? Это вызвало у меня улыбку.
– Тебе нравится Док Уотсон5?
– Я слушаю разную музыку
Я припарковалась у Харор-драйв, и мы прогуливались по холму Маленькая Италия, болтая о еде и музыке. Я помнила эту местность, с тех пор как жила здесь. Каждую субботу здесь был базарный день, и я с нетерпением ждала возможность купить итальянское масло и овощи, которые сложно найти в обычных супермаркетах.
– Хочешь кофе? – спросил Себастьян с надеждой.
Ммм. Хороший итальянский кофе.
– О, настоящий эспрессо. Да, с большой радостью.
Слишком много энтузиазма. Не потакай ему – никаких смешанных сигналов.
Но день был слишком прекрасным, чтобы сомневаться и меня восхитили все эти милые кафешки, кафе-мороженые, ресторанчики.
Мы вошли в крошечное кафе, рядом с Индия-стрит. Жена хозяина кафе обслужила нас и была в восторге, когда я заговорила с ней по-итальянски. Она расцеловала меня в обе щеки и представила мне всю свою семью. Себастьян выглядел ошеломленным, затем сказал пару предложений по-итальянски и его тоже захватили в семейные объятия. Я не могла сдержать смех, их бурная реакция напомнила мне об отце.
Они жонглировали итальянскими словами как шариками, с такой скоростью, осуждали друг друга, а я изо всех сил пыталась понять, что они сказали. Себастьян, вероятно, понимал одно слово из пятидесяти, но сидел, широко улыбаясь, только вздрогнул, когда мать владельца, пожилая дама лет восьмидесяти, схватила его обеими руками и начала расцеловывать.
Потом они все выдвинули стулья и сели за наш маленький столик, который переполнило чувство общности. Кто-то принес полдюжины чашек с эспрессо, и я счастливо потягивала горьковатый, ароматный кофе. Я была удивлена, заметив, что Себастьян добавил пару ложек сахара, прежде чем решил сделать глоток.
В конце концов, пришли еще пару посетителей, и вся семья разошлась по своим делам: готовить, убирать, мыть посуду.
– Вау! Это было что-то с чем-то, – сказал Себастьян, когда мы вернулись к нашему разговору.
– Изумительно, ага?
– Они напомнили мне о твоем папе.
Я вздохнула, и отклонилась на спинку неудобного стула.
– Да, безумные как папа.
– Извини, – тихо сказал он. – Я не хотел, чтобы ты расстроилась.
Потом он положил свою руку на мою, и я ощутила его нежное прикосновение. От удивления я широко распахнула глаза и отдернула свою руку.
– Извини, – сказал он вновь, его щеки покрылись румянцем.
– Нет, это было грубо с моей стороны. Просто я...
Напряжение вернулось, и к своему ужасу я осознала, что у меня трясутся руки. Я достала бумажник, вытащила деньги и положила их на стол под опустевшую чашку.
– У меня есть деньги, – неловко пробормотал он.
– Нет, все в порядке. Я оплачу, – пробормотала я в ответ. – Думаю, нам пора возвращаться.
Себастьян молча поднялся, и последовал за мной по главной улице.
– Aspetti, signore! (прим. пер. ит. Постойте!)
Хозяин кафе следовал за нами, и размахивал купюрами, которые я оставила на столе.
Я, изумленно, уставилась на него, когда он всунул деньги в руку Себастьяна.
– Не надо, пожалуйста. Вы и ваша красивая жена должны посетить нас вновь. Вы нам как семья. Пожалуйста!
Отказываясь брать деньги, он расцеловал нас в обе щеки и, улыбаясь, направился обратно.
Потрясение Себастьяна превратилось в широкую улыбку, когда он передал деньги мне:
– Это вам, сеньора. Красивая жена, ха? Ну, он наполовину прав.
Настала моя очередь залиться румянцем, но я попыталась отшутиться:
– Бесплатный кофе всегда на вкус лучше.
– Точно. Мы, определено, должны вернуться.
Я не могла также задорно отреагировать, поэтому просто слабо улыбнулась.
– Ты знаешь, – произнес он задумчиво, – мне было понятно только по слову из каждого его предложения! Я думал, мой итальянский был лучше, чем сейчас. Черт, я изучал его на протяжении четырех лет. Может, ты смогла бы немного поднатаскать меня. Я имею в виду, разговорную практику по итальянскому. Это было бы круто.
Мой автоматический ответ на его предложение был большое «НЕТ», но у меня и не было возможности сделать это.
– Привет, Себ. Как дела?
Выражение лица Себастьяна окаменело.
– Что тебе надо, Джек?
– Кто твоя милая подружка?
Выражение злости и сильной неприязни омрачило лицо Себастьяна.
– Да, ладно тебе, чувак! Я просто спросил.
Я была точно уверенна, что Джек один из дружков Себастьна по серфингу, я видела его накануне с ним. Он был немного старше Себастьяна и его друзей, у него были темные волосы и темные, дикие глаза; он мне не понравился с первого же предложения, которое он произнес.
– Кэролайн Уильсон, – проговорила я, в надежде разрядить напряженную атмосферу, что образовалась между нами.
– Здравствуйте, миссис Уильсон, – проговорил он хитро, его глаза скользнули от моего обручального кольца до ложбинки между грудей.
Мы оба посмотрели на Себастьяна, который казался очень смущенным.
– Ну что ж, было приятно столкнуться с тобой еще раз, Себастьян. Хочешь, чтобы я подбросила тебя до Базы или может, предпочитаешь остаться со своим другом?
Я подождала его ответа меньше секунды перед тем, как растянула губы в неискренней улыбке.
– Тогда до скорого. Чао!
И пошла прочь
Я была зла на себя. Почему я притворялась, что мы просто случайно встретились? Все же было невинно, так зачем же лгать?
И затем я вспомнила его прикосновение к моей руке и мою забавно чрезмерно эмоциональную реакцию на это.
Ох, это было нехорошо, совсем нехорошо.
Моя вспышка гнева сошла на нет, когда добралась до машины. Я была так зла на Себастьяна, на себя, на отвратительного Джека; глупый, жалкий кусок дерьма. Он заставил меня чувствовать себя виноватой, а я не сделала ничего плохого. Я привыкла к тому, что Дэвид вечно заставляет меня чувствовать себя виноватой, но то, что произошло там, было просто невыносимо.
Я опустила боковые стекла перед тем, как сесть в машину, чтобы жара выветрилась, чувствуя некоторое облегчение от накопившейся энергии, благодаря этому простому действию
Когда я услышала шум шагов позади себя, мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы знать кто там.
– Кэролайн, прости, я… – его слова прервались
– Что? Что!
Слова слетели с моих губ более разгневанно, чем я это ожидала. Он пристально посмотрел на меня с болью во взгляде. Я так хотела что-нибудь пнуть.
Я сделала глубокой вдох и напомнила себе, что это была не его вина.
– Хочешь, чтобы я подвезла тебя обратно?
Он кивнул, но все еще выглядел расстроенным.
Я вела машину в тихой ярости. Через пару минут я успокоилась достаточно, чтобы рискнуть бросить взгляд на Себастьяна; он смотрел в окно.
К счастью, он разорвал тяжелое молчание.
– Я извиняюсь за Джека и за то, что сказал, – он замолчал на некоторое время, затем добавил: – Он придурок.
Я медленно выдохнула, сдерживая оставшееся напряжение и раздражение, исходящие от моего тела, одним продолжительным вдохом.
– Да, он такой, но не волнуйся по этому поводу.
Он посмотрел на меня с надеждой.
– Так что, ты поможешь мне с итальянским? Мы могли бы…
– Себастьян, нет! Я не думаю, что это хорошая идея.
– А почему нет?
– Просто нет
Мы сидели молча в течение еще пары минут, затем он тихо сказал:
– Я сегодня хорошо провел время.
Как и я.
Но я не ответила ему.
Я высадила его недалеко от дома и поехала к себе, чувствуя раздражение и обиду.
Я напряженно ходила, пытаясь отыскать место в душе, чтобы спрятать последние осколки нашего несчастного брака; вещи, которые не вписывались в окружающую обстановку были тщательно спрятаны в шкаф в комнате для гостей как в прямом, так и в переносном смысле. Мы убирали в дальний угол проблемы, связанные с нашей семейной жизнью.
Из-за одолевавшего меня чувства вины, я приготовила для Дэвида его любимые блюда: лазанью, салат из свежей зелени и калорийный десерт: яблочный пирог и мороженное, которое ему предстоит есть самому; я сидела на крыльце с видом на сад и мрачно смотрела на пожелтевшую траву. Она нуждается в поливе, еще одна работа для меня. Это был один из тех дней, когда я жалела, что бросила курить много лет назад, только для того, чтобы было чем занять руки и была причина находиться снаружи.
Что такого было в этом мальчишке? Он серьезно пробрался мне под кожу. Все было так просто, когда он был ребенком, и я наслаждалась его необременительной компанией. Вещи, определенно, изменились. Но я все также наслаждалась его компанией и сегодня, пока не появился Джек. Эта мысль, несомненно, была лишней.
Когда я услышала звук подъезжающей «Камаро» Дэвида, я прогнала мысли о Себастьяне Хантере подальше.
– Ммм… что так вкусно пахнет.
– Лазанья и яблочный пирог.
Дэвид посмотрел на меня довольным взглядом.
– Это было правильным решением вернуться сюда, Кэролайн.
Раз ты так думаешь, подумала я про себя.
– Чем ты сегодня занималась, как прошел день?
– Хлопотно, в основном. Закончила раскладывать вещи. Я подумала, может я могла бы получить какую-нибудь работу, могла бы писать. Здесь отличная местная газета… может я…
– Хорошая девочка. Отлично.
И на этом мы закончили разговор обо мне. Вместо этого, я слушала детальный рассказ о его рабочем дне в госпитале. Несмотря на его ехидное замечание о принятие жизненно важных решений, пока я играю роль глупой маленькой женщины, большая часть его работы была связана с ортопедической терапией.
После ужина он откинулся на своем стуле и сложил руки на животе.
– Я сегодня разговаривал с Дональдом Хантером. Кажется, его сын связался с плохой компанией.
– Себастьян? С чего это? Он кажется вполне хорошим парнем
Дэвид нахмурился. Ему не нравилось, когда его рассказ прерывали. Я быстро встала и начала убирать тарелки, у меня не было сил на очередную ссору или поучительную лекцию с его стороны.
– Он проводит весь свой день на пляже, занимается серфингом, – он усмехнулся на последнем слове. – У него длинные волосы и Дональд полагает, что он, скорее всего, курит травку, так как ранее нашел у него зажигалку.
Я сдержала улыбку. Разве не все старшеклассники делают такие вещи? Это вряд ли тянет на преступление века. Но Дэвид вечно повторял как мантру: «Правила существуют, чтобы их исполнять». Но я предпочитала думать, как считал мой отец: «Правила созданы, чтобы им подчинялись дураки, а умные мужчины, принимают их всего лишь, как руководство к действию». Что подразумевает под собой, что маленькие грешки и ошибки допустимы.
– Он сказал, что покончит с этим.
– Что это значит?
– Он хочет записать его на службу в армию и чем скорее, тем лучше. Я считаю, это отличная идея. Молодой человек, который вытворяет все, что заблагорассудится – нуждается в дисциплине. Армия и строгая дисциплина сделала из меня мужчину.
Я не хотела начинать спорить, поэтому я молчала какое-то время, внутренне закипая от ярости.
– О, да? У меня сложилось впечатление, что Эстель хочет, чтобы он сначала окончил колледж.
Дэвид еще сильнее нахмурился.
– Ну, Дональд за все платит, поэтому он и решает.
И это было то, к чему постоянно все сводилось. Я настроилась еще более решительно на получении работы, если это конечно возможно. Я хотела писать. Я также не возражала работать в магазине или в баре, но Дэвид никогда этого не позволит. Заняться писательской карьерой журналиста было наиболее приемлемым, подходящим хобби для жены офицера.
Я сложила грязные тарелки в посудомоечную машину и положила сковородки в раковину. Мне нравилось мыть посуду – это означало оставаться занятой, в то время как Дэвид будет загружать меня своими тупыми рассказами о том, что он сделал за день. Я также мыла тарелки, за исключением тех моментов, когда он начинал досаждать своими жалобами о том, что я не использую бытовую технику должным образом.
Мне было очень жаль Себастьяна; он казался таким счастливым и беззаботным, когда мы прогуливались по Маленькой Италии. Должно быть, просто ужасно жить с таким властным ублюдком, как Дональд Хантер и Эстель, – такой холодной и бессердечной стервой. Мне даже не нужно было представлять, как это иметь такую мать: я знала это точно.
Может быть, это только пойдет ему на пользу, если он поступит на службу в армию, чтобы убраться от его чертовых родителей.
Я понимала, что я тратила слишком много времени, думая о Себастьяне, у меня было достаточно и своих проблем. Я решила, что мне нужно обновить мое текущее резюме, и связаться с ««Сити Бит»» утром. И тогда у меня родилась идея: в этом мне может помочь Себастьян, и в тоже время это отвлечет его отца. Несомненно, это будет раздражать Дэвида; его раздражение стало частью нашей жизни, это было фактом.
Мне понравилась моя идея, я закончила дела на кухне и нашла свой блокнот. Я хотела записать пару мыслей касательно статьи, пока они еще свежи у меня в памяти, пока я их помню.
Я села на кровать, скрестив ноги, и начала записывать заметки. Мне действительно был просто необходим доступ в интернет, но у нас еще не провели DSL (прим. пер. метод передачи Интернета и телесигнала по телефонной линии). Дэвид ожидал, что я буду заботиться о таких вещах; в этом я с ним была согласна. Пока что, мне нужно было найти кафе с Wi-Fi, или же идти в библиотеку.
– Что ты делаешь?
Иногда, я думала, а не было бы проще, если бы я дала Дэвиду мое расписание дня, чем отвечать на бесконечные вопросы, как я провела каждый час, или как я собираюсь провести.
– Записываю заметки, у меня есть идея для статьи.
– Ты выглядишь загорелой, это тебе идет.
Я подняла взгляд от блокнота, узнавая нотки желания в голосе Дэвида: он хотел секса.
Он вытащил карандаш и блокнот с моих рук и бросил их на пол.
– Иди ко мне.
Послушно я встала и подошла к нему. Он расстегнул мое платье и снял его через голову, бросая к блокноту.
Я начала расстегивать его рубашку, но он отстранил мои руки.
– Повернись.
Я последовала его приказу и повернулась, он расстегнул застежки бюстгальтера, затем нетерпеливо стянул трусики.
– Ляг на кровать. Нет, лицом вниз. Ты, правда, сегодня хорошо загорела. Я могу видеть линии твоего загара.
Я почувствовала, как кровать прогнулась под весом его тела, когда он забрался на нее.
– Мне всегда нравилось, когда ты загорелая, Кэролайн.
Он легко провел рукой вниз по моей спине и ласково погладил мою попку несколько раз. Я услышала, как он расстегивает молнию на брюках и повернулась на бок, лицом к нему, когда он начал размеренными движениями поглаживать свой член, помогая эрекции встать.
– Хочешь, я могу поласкать его рукой?
– Давай.
Я продолжила его действия, наблюдая, как его глаза приоткрылись, и рот расслабился, делая губы более чувственными.
– Хорошо, достаточно.
Затем, он накрыл меня своим телом, его вес вжал меня в матрас, и аккуратно вошел в меня. Он врезался в мое тело примерно шесть раз, вздрагивая всем телом, кончая, затем остановился.
– Ммм! – простонал он.
Он откатился с меня, лег на спину, улыбаясь. Я посмотрела на простыни. Мне придется постирать их с утра.
– Кэролайн, какие у тебя планы на завтра?
