Текст книги "Свадебное пари"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Глава 4
Вечером Себастьян получил записку Серены, короткую и без излишних подробностей.
«Буду ждать вас по адресу: Сент-Джеймс-плейс, 12, в следующий четверг в полдень. Ответа не нужно. С».
Себастьян впился глазами в записку. Он так хорошо знал ее почерк, и при виде его сердце всегда начинало биться сильнее. Они часто писали друг другу в прошлом: целые страницы лирической прозы, воспоминания о страстных ночах и столь же страстных днях. Серена никогда не стеснялась выражать свои чувства, и, Боже, как он наслаждался откровенностью ее желания, нескрываемым сладострастием, так ярко выраженным в чувственных описаниях их эротических встреч. Теперь он смотрел на единственную строчку и испытывал невыразимую печаль.
Где она? Женщина, которая так его воспламенила…
Всякий раз, думая о тех ужасных моментах предательства, он снова и снова повторял, что ошибся в Серене. А ведь так страстно любил ее. Он скорее всего никогда не знал ее толком. Холодная особа, распрощавшаяся с ним такими жесткими, бесстрастными словами, оказалась ему чужой, словно некий злой дух вселился в прелестное тело Серены. И судя по сдержанным указаниям, изложенным на гладкой мелованной бумаге, ничего не изменилось.
Себастьян в последний раз прочитал письмо, прежде чем бросить в огонь, налил себе бокал мадеры и, опершись на каминную доску, стал смотреть в камин.
– Хандра, Себ?
В гостиную вошел Перри. Лосины и сапоги были припорошены мелким песком аллеи для верховой езды в Гайд-парке.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что ты смотришь в огонь, только когда на душе тяжело, – заметил брат, швырнув стек на стол. – Что случилось?
Он тоже налил себе мадеры.
– Пока ничего. Какие планы на вечер?
– Ничего такого, чего нельзя изменить.
Перри с подозрением прищурился.
– Серена? – предположил он.
Себастьян коротко усмехнулся и отошел от камина.
– Она самая. Вчера я столкнулся с ней при странных обстоятельствах.
Он описал события дня брату, внимательно его слушавшему:
– Полагаю, она познакомилась с этой семьей в Брюсселе. Абигайль много рассказывала о своих путешествиях, хотя особого впечатления они на нее не произвели.
Он улыбнулся уже веселее и снова наполнил бокалы.
– Этакая резвая маленькая невинность. Но не более того. Отец порядочный человек, добрый и честный. Этим описание семьи и ограничивается.
– Торговец? – уточнил Перри.
– Несомненно. Не знаю подробностей, но, видимо, из «гончарных городов». У них в соседях – сами Веджвуды [3]3
Веджвуды – производители знаменитого английского фарфора и фаянса.
[Закрыть].
– Похоже, покровителей в «Олмаке» они не найдут, – покачал головой Перри. – Не уверен, что Веджвуды, несмотря на добрую славу, приняты в обществе.
– Может, и нет, но люди они порядочные, – отпарировал брат.
– Разве я что-то имею против? – удивился Перри.
– Нет, разумеется. Но ты прав: я сомневаюсь, что еще раз увижу мистера и миссис Саттон и хорошенькую Абигайль.
Себ поставил графин на буфет.
– Как насчет бараньей отбивной в «Уайтсе» сегодня вечером, а также партии-другой в вист? Там всегда найдется кто-нибудь, чтобы составить четверку играющих.
Перри пожал плечами. Несмотря на беспечный вид брата, сразу было видно, что тот нуждается в обществе и некоторых развлечениях, которые он готов предоставить.
– Рад любому предложению. Сегодня у меня ни с кем не назначено свидания.
Он встал, потянулся и направился к двери:
– Пойду переоденусь.
В это время миссис Саттон серьезно беседовала с мужем, который, по ее мнению, недостаточно понимал всю жизненную важность необходимых связей в обществе.
– По-моему, стоит пригласить мистера Салливана в гости. Не на обед, разумеется, но ничего официального…
– Господи, дорогая, что плохого в обеде? Бьюсь об заклад, что мистер Салливан, каким бы ни было его происхождение, не едал лучших блюд в самых знатных домах Англии! – воскликнул мистер Саттон. – Мои погреба не хуже, чем у других, и куда лучше, чем у многих, а ты, моя дорогая, идеальная хозяйка.
– Да-да… Уильям… конечно, – поспешила успокоить жена, прежде чем он окончательно выйдет из себя. – Разумеется, мы можем подать такой обед, какого не бывает и на королевском столе, но сумеем ли найти такое общество, которое Салливан найдет равным себе?
– Мне он кажется порядочным и прямым человеком. И ничуть не гордецом. Пьет эль, как всякой нормальный мужчина. Если хочешь, приглашу старых Парсонсов – они какие-то дальние родственники титулованного джентльмена. Это пойдет?
Он добродушно улыбнулся жене.
Уильям сочувствовал ее амбициям относительно дочери, но никак не понимал, почему она так тревожится. По его мнению, они ничем не хуже других и его деньги так же хороши, как золото любого герцога.
– О, дорогой… не знаю…
Марианна воткнула шпильку в волосы и покачала головой.
– Конечно, если на вечере будет леди Серена, придется пригласить генерала.
Она сосредоточенно нахмурилась. Генерал казался ей хорошей партией для дочери, пока не случилось чудесной встречи с красавцем Себастьяном Салливаном. Абигайль такая хорошенькая, жаль выдавать ее за старика! Кроме того, если речь идет о положении в обществе, простой генерал вряд ли выдержит сравнение с братом графа.
Она решила не выражать эту мысль вслух и продолжила:
– Нам нужны люди помоложе, люди, с которыми мистер Салливан может свободно говорить. Но, кроме дорогой леди Серены, мы пока не знаем в Лондоне никого подходящего.
– В таком случае попроси помощи у леди Серены, – благоразумно предложил муж. – Она составит список гостей. Попроси ее разделить с тобой обязанности хозяйки. Она сможет пригласить своих друзей. Этот Салливан, похоже, знает ее, так что все будет выглядеть вполне естественно.
Он просиял, довольный своей сообразительностью.
– О как вы правы, мистер Саттон! Как вы умны, дорогой мой!
Марианна поцеловала мужа и поспешила выйти.
Уильям с ласковой улыбкой развернул «Газетт».
Этим же вечером большой старомодный экипаж остановился перед впечатляющим особняком на Стрэнде. Кучер в белом парике и темно-зеленой ливрее стоял у дверцы экипажа, на которой сверкал герб виконта Бредли, и нетерпеливо смотрел на плотно закрытую дверь особняка. Он ждал уже более получаса и полагал, что, как бывало часто, управитель выйдет к нему и скажет, что здоровье его светлости ухудшилось и он сегодня никуда не поедет.
Похоже, бедный кучер всю жизнь провел в ожидании, а лошади, давно застоявшиеся в конюшне, только жирели без дела.
Но как раз в ту минуту, когда он решил, что проведет всю ночь, стоя на холоде, двойные двери распахнулись и оттуда вышел престарелый джентльмен в напудренном парике и великолепном камзоле из синего атласа, украшенном золотой тесьмой, в черных панталонах до колен и белых чулках, опираясь на руку ливрейного лакея в парике.
Кучер открыл дверцу экипажа и поклонился старику, который, тяжело опираясь на трость, поковылял к экипажу. Кучер помог хозяину сесть, получив за свои труды яростные проклятия, лакей накрыл хозяина пледом и подложил ему под ноги горячий кирпич. Кучер поднял подножку и закрыл дверь.
– Куда? – осведомился он.
– Пикеринг-плейс… новое игорное заведение, – бросил лакей. – Он в ужасном настроении, так что поберегись.
– А когда он был в другом настроении? – фыркнул кучер, взбираясь на козлы и разбирая поводья. Экипаж неторопливо покатил по Стрэнду.
Через четверть часа он остановился на Пикеринг-плейс, где светлился из каждого окна, а входную дверь сторожил швейцар. Лакей опустил подножку, и виконт вышел и оглядел дом. Швейцар широко распахнул дверь и что-то быстро пробормотал лакею, после чего поклонился и пробормотал:
– Добрый вечер, милорд!
Виконт, не соизволив ответить, проследовал в хорошо освещенный вестибюль, где еще один лакей поспешил предложить свою помощь, взяв у его светлости треуголку и отороченные серебряным кружевом перчатки.
– Лорд Бредли, какая честь!
Навстречу поспешно шел генерал Хейуорд, предупрежденный слугой.
– Я уж и не смел надеяться, что мы будем иметь честь развлекать вас в нашем новом доме.
Он низко поклонился.
– Будете играть в салоне, милорд, или предпочитаете закрытую комнату? Там несколько джентльменов играют в кости.
– Фаро, – коротко ответил виконт, медленно продвигаясь к лестнице. – Эта ваша падчерица по-прежнему держит банк?
– Серена, милорд… По-моему, она играет в хесед в верхнем салоне, но будет счастлива видеть вас.
Генерал проводил клиента наверх.
Серена проиграла опытному игроку, и сейчас была занята не слишком серьезной игрой в хесед с молодыми игроками, когда появились виконт и генерал. Она засмеялась над какой-то остроумной шуткой, бросила кости, но, случайно подняв глаза, оцепенела. Смех застыл на губах. Отчим повелительно позвал ее. Она извинилась и поднялась из-за стола.
– Милорд! – воскликнула она приседая. Голос потерял всякое выражение. Как и лицо.
Виконт поднял монокль и стал ее рассматривать:
– Вы ничуть не изменились после всех путешествий, дорогая. Все такая же красавица. Кто на этот раз попал в ваш капкан?
– Не знаю, о чем вы, милорд, – спокойно ответила она.
Он презрительно усмехнулся.
– Вижу-вижу, уж такая скромница…
Повернувшись к генералу, он добавил:
– Не могу осуждать вас за то, что продолжаете держать ее на рынке. Полезно для бизнеса, полагаю.
Генерал бросил предостерегающий взгляд на падчерицу, прежде чем ответить улыбкой на шутку виконта.
– Во что будете играть, сэр?
– О, эта милая молодая штучка сыграет со мной в пикет, – ответил виконт, вынимая из кармана японскую лакированную табакерку с перламутровыми инкрустациями. – Вашу ручку, дорогая, если будете так добры.
Серена протянула руку и сцепила зубы, скрывая брезгливость, когда он уронил щепотку табака на внутреннюю сторону ее запястья, нагнул голову и втянул ноздрями душистый порошок, прежде чем отпустить ее.
– Ведите меня к столу, дорогая. Я готов предложить забавную ставку: сто золотых гиней против поцелуя и одного темного локона. Достаточно справедливо, надеюсь.
– О весьма, и действительно забавно, – поспешил согласиться генерал, глаза которого жадно блеснули. – Серена будет счастлива угодить вам, милорд. Уверен, что она очень польщена. Не так ли?
Серена ответила взглядом, полным невыразимого презрения. Конечно, генерал его проигнорирует, но ей стало легче. Она подошла к маленькому игорному столу в нише боковой стены салона, уселась и стала тасовать карты. Лорд Бредли прекрасно играл в пикет, это Серена знала давно, но за последние два года она тоже отточила мастерство и быстро поняла, что его светлость давно не практиковался. Она же играла в холодном расчетливом молчании, обдумывала каждый ход, старалась не делать ошибок и сравнительно легко выиграла первые две партии.
– Две партии из трех дают мне право выигрыша, сэр, – объявила она, кладя карты на стол.
Виконт ответил не сразу. Вынул из кармана столбик золотых гиней, бросил на стол и покачал головой.
– Вы многому научились с тех пор, как мы в последний раз играли вместе. Но я настаиваю на утешительном призе, дорогая.
Он неожиданно схватил ее за руку, и она подивилась удивительной силе его пальцев.
– Один поцелуй.
Серена едва скрывала отвращение. Два года назад лорд Бредли сделал ей неприличное предложение, которое она решительно отвергла. Генерал пришел в бешенство, когда она отвергла покровительство виконта, но прежде чем смог предпринять какие-то меры, чтобы убедить Серену, виконт по какой-то причине взял свое предложение назад. Теперь, глядя в морщинистое лицо, на котором одни глаза еще напоминали о том красивом энергичном человеке, которым он был когда-то, у нее сжалось сердце. Неужели он повторит свое предложение?
– Никаких поцелуев, милорд, – твердо ответила она, вырывая руку. – Но если подождете, я дам вам локон.
Она быстро отошла от стола как раз в тот момент, когда генерал, наблюдавший за ними от столов, где играли в фаро, шагнул вперед.
Сколько еще ей придется это терпеть?
Серена смертельно устала. У нее почти не осталось сил, словно ставкой в игре была ее жизнь, а не унизительный поцелуй. Все дни проходили примерно как этот, и она не могла ни на секунду расслабиться. Неизвестно, что выкинет отчим в следующий раз.
Оказавшись в убежище своей спальни, она немного отдохнула. И долго изучала свое отражение в зеркале. Лицо еще сохраняло напряженное выражение: в углах губ и глаз виднелись тонкие линии, под глазами лежали голубые тени. Пока все это было еще не слишком заметно, но если так будет продолжаться дальше, ее лицо скоро избороздят глубокие морщины.
Она взяла маленькие золотые ножницы и отрезала локон за ухом. Так потеря не будет заметна. Два года назад она бы не стала раздумывать над косметическими ухищрениями, ее свежесть и красота в этом не нуждались, но времена меняются.
Она мрачно улыбнулась. А когда вернулась в салон, настало время второго ужина.
– Я сам провожу вас вниз, леди Серена, – объявил виконт, сунув локон во внутренний карман парчового жилета и предлагая ей руку.
Нахмурившись, Серена положила ладонь на его рукав и повела процессию в столовую.
Последнее время у виконта почти не было аппетита, несмотря на роскошные крабовые паштеты, суфле из омара, запеченные в раковине устрицы и другие блюда, доказывающие гостеприимство генерала. Диета Бредли по необходимости была пресной и безвкусной, и он от всей души ее презирал. Глядя на вкусные блюда, которые ему было запрещено есть, он еще больше раздражался. Отверг шампанское, выпил два бокала кларета и холодно уставился на сидевшую рядом Серену, занятую живой беседой с молодыми людьми, разделявшими с ними столик.
Наконец он резко отодвинул маленький позолоченный стульчик.
– Довольно. Велите подать мой экипаж, – приказал он и, схватив трость, поднялся.
Испуганная Серена вскочила.
– Что-то случилось, милорд? – спросил подбежавший Хейуорд. – Помочь вам?
– Нет. Велите подать экипаж. Для меня здесь больше нет ничего интересного.
Он замахнулся тростью на собравшихся, прежде чем окинуть яростным взглядом Серену, будто именно она была причиной всех его бед, и поковылял к двери.
– Что ты наделала? – прошипел падчерице генерал, прежде чем поспешить за виконтом.
– Он всегда был раздражительным старым медведем, – сказал лорд Карлтон со смешком. – Очень редко бывает в обществе. Я слышал, что несколько недель назад он лежал на смертном одре. Удивительно, что приехал сюда сегодня.
– О, он просто хотел поиграть в пикет с прекрасной Сереной, – ухмыльнулся другой молодой человек. – И кто может его осуждать?
– Невозможно играть в пикет с леди Сереной и надеяться выиграть, – пожал плечами Карлтон. – Я наблюдал за вашей игрой, Серена. Вы вели ее мастерски.
– Спасибо, вы очень добры, – кивнула Серена. – Мне нужно идти и попытаться уладить все мирно. Прошу меня простить, джентльмены.
Оказалось, что генерал уже успел усадить гостя в экипаж, а сейчас рвал и метал.
– Что ты ему сказала? – завопил он.
– Почти ничего, – честно заявила Серена. – Мы ни о чем не беседовали. И вообще он не любит пустой болтовни. Просто рассердился из-за проигрыша.
– Ты должна была позволить ему выиграть. Его гордость была задета. Могла бы отдать хотя бы одну партию.
– Это продлило бы мучения для нас обоих. И кроме того, я дала ему свой локон.
– Но он хотел поцелуй, – процедил генерал. – Что тут дурного?
– Это дурно для моей репутации, сэр.
– Репутации? – усмехнулся он. – Ты одна из дочерей фаро, и по закону тебя могут публично высечь на телеге. Взгляни правде в глаза, девочка! Ты не более респектабельна, чем любая ковент-гарденская шлюха или хозяйка борделя.
Повернувшись, он ушел в столовую.
Серена долго не шевелилась, рассеянно слушая доносившиеся до нее отголоски разговоров. Генерал сказал правду, но это он превратил ее в дочь фаро. И пока у нее не будет достаточно денег, чтобы обрести независимость, ничего не поделаешь: придется оставить все как есть.
Виконт Бредли бессильно скорчился в экипаже, уносившем его на Стрэнд. Настроение у него было хуже некуда. Кем себя вообразила девчонка? Она не многим лучше шлюхи, и самое большее, на что может надеяться, – получить респектабельного богатого покровителя, и то пока молода и красива. Однажды она отказала ему, и он перестал преследовать ее, но лишь потому, что питал некоторую симпатию к племяннику.
Он почти улыбнулся при воспоминании о Себастьяне, белом от ярости, назвавшем его отступником и старым извращенцем, угрожавшем вызвать на дуэль. Пистолеты на рассвете… или шпаги?
Бредли прикрыл глаза, когда экипаж завернул за угол. Он предполагал, что Себастьян хотел заполучить Серену в содержанки, и поэтому благородно отошел в сторону, но вскоре узнал, что генерал с падчерицей закрыли свое заведение на Чарлз-стрит и уехали за границу. Так что женщина не досталась ни ему, ни Себастьяну.
Экипаж остановился, и виконт с трудом вывалился из него, проклиная ревматизм, неуклюжесть слуг и холодный воздух. Оказавшись наверху, в своей спальне, где ярко горел огонь, занавески были задвинуты на окнах и постели, виконт опустился в глубокое кресло и понял, что совершенно не хочет спать. Нужно сначала немного успокоиться.
Виконт энергично тряхнул маленький колокольчик, стоявший перед ним на столе.
– Что угодно, милорд? – спросил Луи, его камердинер, немедленно появившийся из смежной комнаты.
– Пошлите сюда эту черную ворону, Косгроува. Я хочу кое-что записать, – пробормотал Бредли из глубин кресла. – И принесите коньяк.
– Сию минуту, милорд.
Луи поставил графин и бокал на столик около виконта и пошел за несчастным отцом Косгроувом, чьей тяжкой обязанностью было исполнять роли личного исповедника, священника и секретаря виконта, долженствующего записывать под диктовку мемуары его светлости, включавшие повествования о многочисленных романах и любовных связях. Молодой священник едва скрывал шок от такого непотребства, но чем больше он ужасался и возмущался, тем большее удовольствие доставляло виконту подробно излагать детали каждого романа.
Отец Косгроув, разбуженный от глубокого сна в своей маленькой монашеской комнатке под самой крышей, устало надел рясу и спустился к хозяину дома, который приветствовал его словами:
– Приготовьтесь записывать, ворона. Я вспомнил очередную историю, которая так и просится на бумагу.
Молодой священник сел за секретер, заточил перо, опустил в чернильницу и, сдерживая зевки, стал ждать. Бредли решил изложить свои фантазии относительно прелестной леди Серены, фантазии, которым он предавался, когда впервые увидел ее. И поскольку решил сделать очередную пакость, описал этот вымысел как нечто реальное, насочинял как только мог, населив их прекрасными женщинами, сжимавшими друг друга в объятиях, восхищаясь нежной кожей Серены, ее упругими грудями и попкой, гибкими руками и ногами.
Отец Косгроув извивался, мучился, терзался, но честно записывал каждое слово.
Только через два часа настроение виконта немного улучшилось, и к этому времени он так погрузился в мир фантазий, что стал похотливее сатира. Увы, он понимал, что всего на несколько минут превратился в чувственного сладострастного мужчину…
– Идите спать, ворона, – устало бросил он. – И пошлите ко мне Луи. Я тоже готов лечь в постель.
Молодой священник исчез так же быстро и бесшумно, как появился, и Луи помог хозяину.
Но сон пришел к нему не сразу. Он лежал тихо, и когда мозг очистился от злобы, нахлынули воспоминания о том, каким он был в молодости. Честолюбивым, но открытым для любви. И как он любил Аврору! Весьма затейливое имя для горничной, но она для него была воплощением розового рассвета, или так он считал, затерянный в приторно-сладком царстве телячьей любви. По крайней мере они это называли именно телячьей любовью. Ему твердили, что он очень быстро забудет о предмете своей страсти, велели поискать жену в своем кругу, клялись, что он опозорит имя Блэкуотеров. И по какой-то идиотской причине он им поверил. Решился пожертвовать любовью ради семьи, пока не узнал, что они сделали с Авророй. Выбросили ночью на улицу, без единого пенни, без рекомендаций, предоставив самой заботиться о себе. Она могла быть и беременной, этого он не знал. Но понимал, что такое вполне возможно. И хотя он искал ее повсюду, семья, похоже, ухитрилась стереть девушку с лица земли. Можно было подумать, ее никогда не существовало… Если не считать отпечатка, оставленного в его сердце.
Родственнички должны были заплатить. Он позорил семью как мог, в то же время сколачивая состояние самым неблагородным, по их мнению, способом. Но его последняя месть воистину будет сладостной. Ханжи и моралисты клана Блэкуотеров будут вынуждены принять в свое лоно имеющих самую постыдную репутацию невест трех братьев. А после его смерти этот маленький литературный шедевр опубликуют… Это будет скандальный памфлет, который потрясет и возмутит высшее общество. Жаль, что он этого не увидит. Его шансы наблюдать за всем с розового облака на небесах ничтожны.
Бредли криво усмехнулся. Вряд ли можно ясно увидеть покинутый им мир из огненных глубин царства Люцифера.
Наутро Серена, сидя в маленькой гостиной, которую считала своей, обсуждала с кухаркой меню ужина, когда на пороге появился Фланаган.
– Миссис Саттон и мисс Саттон желают знать, дома ли вы, миледи.
– О…
Серена нахмурилась. Она не ожидала, что Саттоны явятся так скоро.
– Да, конечно, Фланаган. Пригласите их. Думаю, миссис Дрейк, мы обо всем договорились.
– Полагаю, что так, леди Серена. Холодные жареные куропатки – самое что ни на есть изысканное блюдо.
Серена неопределенно улыбнулась, помня, что первыми исчезают со столов самые дорогие деликатесы. Встав из-за секретера, она подошла к камину и поворошила кочергой уголья. День выдался облачным, на улице дул холодный ветер, бесцеремонно проникавший через щели в оконных рамах. Нужно будет сказать Фланагану, чтобы заткнули щели еще до начала зимы.
Серена выпрямилась и отложила кочергу. Дверь открылась, и Фланаган впустил посетителей.
– Миссис Саттон… Абигайль, дорогая, как мило с вашей стороны навестить меня. Фланаган, принесите кофе, пожалуйста.
– Сейчас, миледи.
Он вышел, а миссис Саттон с любопытством оглядела комнату.
– Дорогая леди Серена, какая очаровательная обстановка, да и сам дом тоже! – объявила она. – Куда роскошнее, чем наше маленькое жилище на Брутон-стрит.
– Ваш дом просто восхитителен, миссис Саттон, и находится в очень фешенебельном квартале. Пожалуйста, садитесь.
Она показала на диван, а сама устроилась напротив.
– Надеюсь, Абигайль, больше у вас не случалось неприятных приключений?
Абигайль покачала головой:
– О нет. Конечно, нет. Все это было не слишком серьезно. Думаю, было глупо тревожиться. Сегодня утром мы с мамой пошли на Пиккадилли за покупками, и все казалось таким обыденным, что я не смогла понять, почему накануне так испугалась. Но мистер Салливан был таким галантным! Я всегда буду ему благодарна. – Она тихо вздохнула. – Мы с мамой думаем, что мне следует написать ему записку и поблагодарить за доброту. Как по-вашему, леди Серена?
– Если вы с мамой так считаете, конечно… Спасибо, Фланаган… не стоит его разливать, я сама все сделаю.
Серена кивнула дворецкому, который поставил перед ней поднос с кофе.
– К сожалению, он не оставил карточки, и я не знаю его адреса, – пожаловалась Абигайль. – Вы, случайно, не помните, куда ему писать?
– О, у меня точно есть его карточка, – кивнула Серена. Для одинокой женщины было бы странно знать наизусть адрес холостяка, который к тому же ей не родственник. – Сейчас поищу.
Она налила кофе и подала гостям чашки.
– Какие планы у вас на сегодняшний день?
– Видите ли… именно поэтому мы и приехали, – возбужденно затараторила Абигайль. – Хотели попросить вас кое о чем очень важном.
– Абигайль, позволь мне объяснить… и ни к чему трещать как сорока. Что о тебе подумает леди Серена?
Миссис Саттон слегка ударила сложенным веером по колену дочери, и Абигайль мгновенно притихла.
Серена улыбнулась.
– Ну что вы, мэм, какие пустяки. Неудивительно, что Абигайль так взволнована, оказавшись впервые в Лондоне. Ей предстоит столько всего увидеть! Львов на бирже, лондонский Тауэр, Воксхолл и сады Раналей – и это только начало.
– Да, в свое время мы все это посмотрим, – кивнула миссис Саттон. – Но я хотела попросить вас, леди Серена, помочь нам дать званый обед в узком кругу.
– Помочь вам, мэм? Но чем? – удивилась Серена.
– С гостями, – выпалила Абигайль – Видите ли, мы совсем не знаем нужных людей, кроме вас и генерала, конечно. Полагаю, можно сказать, что теперь мы знакомы с мистером Салливаном. Он пил эль с папой… Но в этом-то и сложность… Мы не знаем, как пригласить его, потому что неизвестно, где он живет. А для него нужно собрать приличных гостей. Папа говорит, что он может в любое время прийти к нам и попробовать баранину и церемонии тут вовсе ни к чему, но думаю, в Лондоне так не принято. Как вы считаете?
Она остановилась, чтобы отдышаться.
– Ну, примерно так, леди Серена, – кивнула мать, укоризненно глядя на Абигайль. – Я хотела все рассказать по порядку, но эта болтушка вечно выскакивает первой. Если вы пригласите своих друзей на ужин, это может быть началом дебюта Абигайль.
– Понимаю.
Серена пригубила кофе. Просьба была абсолютно необычной, скорее из ряда вон выходящей, но в ней был определенный смысл. Мало того, просьба ее позабавила. Весьма приятный контраст с теми развлечениями на Пикеринг-плейс, к которым она привыкла.
– У ваших друзей не найдется причин пожаловаться на мое гостеприимство, – настаивала миссис Саттон, видя колебания Серены. – У меня прекрасный стол, а мистер Саттон разбирается в винах, хотя он человек простой и незатейливый. Он знает, что почем, и сделает все, чтобы наша дочь вошла в светское общество. И не остановится ни перед какими расходами.
– О, мэм, я в жизни бы не подумала ни о чем таком, – запротестовала Серена. – И уверена, что мои друзья будут счастливы посетить ваш дом. Но мне нужно время подумать.
Хотя Серену никогда не приняли бы в гостиных высшего света, молодые люди, посещавшие игорные салоны на Пикеринг-плейс, в отличие от их родителей, будут рады принять ее приглашение.
– Уверена, что вы сможете найти подходящее общество для мистера Салливана, – кивнула Марианна. – Не то что мы. И мы будем рады еще раз поблагодарить его за услугу, оказанную Абигайль. Поэтому вы назначьте день, а я все подготовлю. Может, пригласить оркестр? Или устроить танцы?
Ее глаза игриво блеснули.
– Всего несколько пар, ничего грандиозного. Что вы об этом думаете, леди Серена? Неплохо бы устроить настоящую вечеринку для молодых людей.
– Совершенно верно, – согласилась Серена, несколько потрясенная скоростью, с которой миссис Саттон перескочила от обеда в узком кругу к балу с танцами. – Однако я думаю, что лучше пригласить для начала всего несколько пар, как средство утвердиться в обществе… ну, вы понимаете.
Абигайль была явно разочарована, но мать тут же кивнула:
– Вам лучше знать, леди Серена, как полагается в высшем свете. Предоставляю все вам. Только скажите, кого пригласить, и я все сделаю.
Она отставила чашку с кофе.
– Но мы не можем отнимать у вас столько времени. Пойдем, Абигайль. Нужно ехать к модистке на примерку. Вы знаете мадам Бетти, леди Серена? Мне сказали, что она лучшая модистка и шьет только на избранных.
– Уверена, что так и есть, – пробормотала Серена, хотя никогда не слышала о такой модистке. Сама она шила у женщины, работавшей еще на ее мать, тихой француженки с безупречным вкусом и избранными клиентами.
Дверь в гостиную со стуком распахнулась.
– Как мило! Миссис Саттон и очаровательная мисс Саттон! – воскликнул генерал, расплывшись в улыбке и потирая от удовольствия руки. – Я сразу не поверил, когда Фланаган рассказал мне о вашем визите. Вы оказываете нам огромную честь, навестив так скоро после возвращения в Англию.
– Леди Серена была так добра, что приехала к нам вчера, генерал, – пояснила Марианна, приседая.
Генерал низко поклонился и поцеловал ей руку, прежде чем повернуться к Абигайль.
– Итак, мисс Саттон, как вам понравился город? Должно быть, оправдал ваши ожидания. Сегодня вы выглядите особенно прелестно. Свежи как маргаритка.
Абигайль покраснела до корней волос и, сделав реверанс, пролепетала:
– Вы слишком добры, сэр… слишком добры.
– Я говорю чистую правду, дорогая. Чистую правду. А мистер Саттон не поехал с вами?
Генерал оглянулся с таким видом, словно ожидал, что из-за дивана немедленно появится солидная фигура Уильяма.
– У мистера Саттона сегодня дела, но он дал мне крайне важное поручение, генерал, – призналась Марианна, обмахиваясь веером.
– Все, что угодно, дорогая… мэм. Ради вас я готов на любой подвиг! Прошу вас, садитесь.
Он придвинул ей стул, и Марианна села, продолжая орудовать веером. Серена опустилась на диван и сделала знак Абигайль сесть рядом с ней. Та с благодарной улыбкой приняла приглашение. У генерала была неприятная привычка похлопывать по ее колену, ладони, даже плечу. Поэтому она была рада сесть подальше от него: подобная фамильярность не была принята в обществе. И вообще, по ее понятиям, леди и джентльмены обычно не сидят рядом на диване, если только они не помолвлены или не находятся в родстве.
– Итак, дорогая мадам, чем могу служить?
– О, это не мне. Дело в мистере Саттоне. Он в затруднении… никак не может закупить лошадей… поскольку не знает, как дела подобного рода делаются в «Таттерсоллз».
– Буду счастлив помочь мистеру Саттону, – заверил генерал. – Всем известно, что я прекрасно разбираюсь в лошадях и, конечно, могу дать добрый совет вашему мужу.
– Вряд ли муж нуждается в подобных советах, – заверила Марианна. – Он гордится тем, что у него лучшие в городе конюшни. И фермеры, и аристократы приводят своих кобыл на случку к его жеребцу. Сомневаюсь, чтобы в графстве кто-то лучше его разбирался в лошадях.
Серена скрыла улыбку при столь очевидном, хотя и ненамеренном, оскорблении. Она видела, как расстроился отчим. Но ему оставалось только проглотить досаду.
Резко вскочив, он проворчал:
– Что я на это могу сказать? Только повторить, что готов любым способом служить мистеру Саттону. Пусть навестит меня. Утром я обычно бываю дома. А теперь, доброго вам дня мэм… мисс Саттон.
Он поклонился и вышел из комнаты, печатая шаг.
Марианна и Абигайль не задержались, оставив Серену наслаждаться воспоминаниями о поражении генерала и удивляться необычайному требованию мамы и дочки Саттон. Пригласить собственных друзей в чужой дом… просто невероятно!
Она была рада помочь дебюту Абигайль, в меру своих сил, разумеется. Высшие круги общества так же далеки от нее, как и от Саттонов, хотя последние об этом не подозревали. Они считали генерала и его падчерицу безупречными завсегдатаями высшего света. И пусть считают… пока Абигайль не вырвется из лап генерала. Она могла бы обличить перед Саттонами себя и отчима, правда судя по тому, что знала об Уильяме, тот немедленно увезет дочь и жену обратно на север. Но Серена не видела причин лишать Абигайль дебюта и возможности сделать хорошую партию только потому, что Хейуорд вышел на охоту. Само сознание, что может помешать ему, доставляло Серене невероятное удовольствие.
