Текст книги "Свадебное пари"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Джейн Фэйзер
Свадебное пари
Пролог
Лондон, 1759 год
Молодой человек упругой походкой, как пристало влюбленному, шел по Чарлз-стрит, внимая звукам разухабистой музыки, доносившейся с Ковент-Гарден-Пьяцца. Незнакомец был высок, элегантен, на голове ловко сидела треуголка, отделанная тем же серебряным кружевом, что и перчатки, камзол и панталоны темно-золотистого шелка. Обтянутые шелковыми чулками с узором из золотистых циферблатов ноги были на удивление стройны.
Стояло прекрасное майское утро, как нельзя более подходящее для радостей любви. На деревьях уже распустились свежие молодые листья, еще не тронутые загрязненной атмосферой, дымом, выходившим из десятков тысяч дымовых труб, едкий запах которого смешивался со смрадом сточных канав. В открытые окна домов вливался прохладный душистый воздух, а прохожие улыбались, словно в предвкушении начала новой жизни.
Молодой человек остановился у высокого узкого дома в середине Чарлз-стрит и, выжидающе улыбаясь, взялся за дверной молоток с уверенностью гостя, которого ожидает радушный прием.
Пришлось подождать несколько минут, прежде чем дверь тихо открылась.
– Доброе утро, Фланаган, – приветствовал молодой человек, снимая шляпу. Золотистые волосы ярко блеснули на солнце. Протиснувшись мимо слуги, он все с той же уверенностью вошел в переднюю и с недоуменным видом остановился. Шляпные коробки, сундуки и саквояжи буквально устилали пол.
– Кто-то куда-то едет, Фланаган? – спросил он, оглядываясь на слугу, все еще стоявшего у полуоткрытой двери. Прежде чем тот успел ответить, из тени за лестницей донесся резкий голос:
– Как видите, Салливан, именно так. Мы с падчерицей уезжаем в Европу.
На свет выступил джентльмен средних лет с густой копной седых волос, идеально прямой спиной и осанкой бывшего военного.
– Это несколько неожиданно, не находите, сэр?
Достопочтенный Себастьян Салливан с внезапным подозрением уставился на генерала Джорджа Хейуорда.
– Вчера вечером, когда мы с Сереной виделись, она ничего не сказала.
– Полагаю, Серена ничего не знала о моих планах, – беззаботно ответил джентльмен. – Но теперь я ее известил. Боюсь, в настоящее время она занята подготовкой к отъезду Мы отбываем сегодня днем.
– Сегодня днем? – с ужасом переспросил молодой человек. – Я… я не понимаю, генерал Хейуорд.
Прежде чем ответить, генерал взял из табакерки понюшку табаку и слегка улыбнулся.
– Не вижу причин, почему вы должны что-то понимать, Салливан. Вряд ли мои планы касаются вас.
Внезапный гнев сверкнул в ясных голубых глазах Салливана.
– Я считаю, что планы Серены очень меня касаются, сэр.
– В таком случае вы еще наглее, чем я полагал, молодой человек. У вас нет никаких прав на мою падчерицу – ни сейчас, ни в будущем.
Себастьян огромным усилием воли подавил взрыв ярости. Все верно. Серена не хозяйка себе, она живет под властью отчима, который не делал тайны из того факта, что едва терпит частые визиты достопочтенного Себастьяна в свой дом, если только дело не касалось игры в комнатах наверху, где было устроено нечто вроде игорного клуба.
– Могу я видеть ее, сэр? – с деланым спокойствием спросил он.
– Она слишком занята, чтобы принимать визитеров, – отмахнулся сэр Джордж.
– Не слишком, сэр, – донесся сверху ясный, чистый голос, и мужчины поспешно обернулись. Молодая женщина остановилась на середине лестницы и, опершись о перила, спокойно их разглядывала.
– Идите сюда, Себастьян, – попросила она, прежде чем снова подняться наверх.
Себастьян не нуждался в разрешении генерала, и поэтому ринулся за девушкой, перепрыгивая через две ступеньки разом. Добравшись до верхней площадки, девушка свернула в маленькую гостиную, окна которой выходили на улицу. Из распахнутого окна доносился стук колес экипажей по булыжной мостовой.
– Серена… Серена, любовь моя, что случилось?
Себастьян швырнул треуголку на стул и шагнул вперед, протягивая руки.
– Какого дьявола затеял генерал? Он заявляет, что сегодня днем вы уезжаете.
– Так и есть.
Она не сжала его рук, и Себастьян безвольно опустил их, ошеломленно глядя на нее.
– Насколько мне известно – в Брюссель, – пояснила она.
– Зачем?
– У генерала там какие-то дела, – пожала плечами Серена. – Он считает, что лучше всего вести их на континенте. Кто я такая, чтобы протестовать?
– Ты не можешь ехать, Серена… не должна ехать… как же мы? – потрясенно бормотал он.
Девушка снова пожала плечами.
– Боюсь, что у меня нет выхода. Но в принципе я готова к переменам. В Лондоне становится ужасно скучно, а карточная игра потеряла свою привлекательность. Игроки не делают достаточно высоких ставок, что нам жизненно необходимо, и власти проявляют к нам весьма неприятное и пристальное внимание. Пора перебираться в другое место.
– А что будет с нами? – спросил он упавшим голосом.
– А что с нами? – удивилась Серена. Поразительные фиолетовые глаза на белоснежном лице были на удивление бесстрастны. – У нас был прекрасный роман, дорогой мой, но и только. Отчим никогда не рассматривал возможность моего брака с аристократом без пенни за душой, даже если твоя семья согласилась бы принять в свой круг одну из дочерей фаро [1]1
Так именовались женщины – профессиональные игроки, разумеется, в светском обществе не принимаемые. – Здесь и далее примеч. пер.
[Закрыть], – невесело рассмеялась она. – И не говорите, что сами считали наши отношения чем-то значительнее короткого флирта. Потому что я уж точно не воспринимала их иначе. И если у вас сложилось такое впечатление, мне очень жаль.
Говоря это, она откинула со щеки локон цвета воронова крыла.
Себастьян вдруг побелел как полотно.
– Вы знаете, что это неправда. Я люблю вас, Серена. И вы меня любите, сами знаете, не отрицайте.
Она нетерпеливо тряхнула головой.
– Вы еще так молоды, Себастьян. Что вы знаете о жизни? Я боялась, что вы расстроитесь, поэтому и хотела объявить вам все сама. Но поверьте, дорогой, я никогда не любила вас. Я не могу позволить себе такой роскоши, как любовь. Скоро вы найдете женщину, которая вам подходит. Но эта женщина не я.
Ответом ей было молчание. Наконец он очень тихо выговорил:
– Выходит, я не знаю вас. Совсем не знаю.
Развернулся, взял шляпу и оставил гостиную, прикрыв за собой дверь.
Серена стояла неподвижно, глядя на закрытую дверь. Лицо непроницаемое, глаза стеклянные…
Грохот захлопнувшейся входной двери, казалось, сотряс дом. Серена вздрогнула, подошла к окну, глянула вниз и увидела, как Себастьян, не оглядываясь, идет по улице.
– Молодец, ты прекрасно выполнила мой приказ. Отослала его ни с чем.
Она снова вздрогнула и повернулась к генералу, плотно сжав губы, расправив плечи.
– Как вы велели, сэр, – холодно обронила она. – В точности как вы велели.
– Я бы предпочел, чтобы вы вообще не виделись, но поскольку именно ты настояла на этом разговоре, вини себя, если он тебя расстроил. Поспеши. Через час мы уезжаем в Дувр.
Глава 1
Лондон, 1761 год
Джаспер Сент-Джон Салливан, пятый граф Блэкуотер, с насмешливой улыбкой обозревал своих братьев-близнецов.
– Итак, дорогие, я со своей стороны сделал все. Теперь и вам предстоит выполнить условия завещания нашего достойного дядюшки.
Достопочтенный Себастьян Салливан вопросительно уставился на своего близнеца, который тупо рассматривал дорогой обюссонский ковер на полу.
– Итак, Перри, Джаспер нашел себе жену. Как мы собираемся последовать его примеру?
– Это безумие, чистое безумие, присущее исключительно обитателям Бедлама, – объявил достопочтенный Перегрин, поднимая наконец глаза. Обычно безмятежные, как воды глубокого озера, сегодня они презрительно сверкали.
– Из-за прихоти старика нам приходится искать женщин, нуждающихся в нравственном или духовном спасении, чтобы получить по трети состояния каждый. Что за абсурд?
– Но подумай о самом состоянии! – мягко напомнил Джаспер, беря понюшку табаку. – Девятьсот тысяч фунтов, дорогой Перри. Это вам не пустяки!
Он уронил эмалевую табакерку в глубокий, отделанный кружевом карман фрака.
– Несметные богатства, – согласился Себастьян. – Но я поверю в них, только когда увижу, а пока предпочитаю считать дьявольской шуткой.
– Тебя вполне можно за это извинить, – хмыкнул Джаспер. – Наш достойный дядюшка – дьявол во плоти, сколько бы ни проповедовал покорность, раскаяние и ни клялся в своем искреннем возвращении в лоно церкви.
– Но стоит ли доверять ему? – не отставал Себастьян. – Он в любую минуту может переписать завещание, пока мы стараемся вернуть какую-то особу на праведный путь.
Но Джаспер покачал головой:
– Нет, в этом, Себ, я сомневаюсь. Виконт Бредли обладает весьма странным чувством чести и не лишит семью огромного состояния, если это зависит от него. Ему просто хочется наблюдать, как мы корчимся, извиваемся и идем на все, чтобы как-то выполнить его условия.
Джаспер поставил бокал с шерри на каминную доску и пожал плечами.
– Что же, полагаю, вы не успели истратить все пять тысяч фунтов, которые он дал вам, чтобы помочь в поисках спутниц жизни, и предлагаю приняться за дело. Трудно сказать, сколько проживет старик.
– О, возможно, он назло нам никогда не покинет этот бренный мир! – воскликнул Себастьян.
Старший брат рассмеялся.
– Несомненно, он будет тянуть сколько возможно, на это и надо рассчитывать! – заверил он и пошел к двери, захватив по пути шляпу и трость с серебряным набалдашником. – Я приглашен на ужин, так что простите: нужно идти.
Дверь за ним закрылась, и близнецы молча уставились друг на друга.
– И что теперь? – пробормотал, наконец, Перегрин. – Я старался даже не думать об этом сумасбродном предложении, но Джаспер прав. Он сумел найти жену, так что теперь остается нам выполнить свой долг. Но где искать падшую женщину? Тем более что я ни на секунду не поверил, будто Кларисса может оказаться этой самой падшей женщиной.
Себастьян рассмеялся, вспомнив молодую жену брата.
– Тут ты абсолютно прав. Но Лондон кишит подлинными отступницами. Давай погуляем по Пьяцце.
– Никогда не находил шлюх привлекательными, – вздохнул Перри. – И будь я проклят, если женюсь на таковой, невзирая ни на какие состояния.
– Ну, братец, у меня не столь утонченные вкусы, – ухмыльнулся Себастьян. – Лакомый кусочек из тех, что подороже, может оказаться неплохим развлечением. По крайней мере всегда знаешь, с кем имеешь дело.
По его лицу, однако, прошла тень, мгновенно замеченная сверхнаблюдательным и сверхчувствительным Перегрином.
Тот ничего не сказал, хотя понял, что брат думает о Серене Кармайкл, женщине, которую любил, женщине, бросившей его без всяких объяснений. За три года, прошедших после измены Серены, Себастьян развлекался как хотел, но никогда не позволял отношениям с женщинами стать чем-то более значительным, чем мимолетная интрижка. Он выбирал любовниц из дам полусвета, балерин и продавщиц апельсинов, а раз или два имел дело с куртизанками из высших кругов общества, но никогда ничего серьезного.
Себастьян поднялся, вальяжно потянулся и направился к двери.
– Что же, мне пора. У Харви есть пара гнедых, которые он подумывает продать. Неплохо бы на них посмотреть. Они прекрасно подойдут для той коляски, о которой я мечтал последний год.
– И как это поможет в твоих поисках идеальной невесты? – осведомился брат.
– Внешние признаки богатства неодолимо притягивают женщин того сорта, которые нам нужны, – весело пояснил Себастьян, выходя на Страттон-стрит. – Ты идешь?
Перегрин обдумал вопрос:
– О, почему бы нет? Сегодня у меня нет никаких особых дел.
– Твой энтузиазм буквально ошеломляет, братец, – усмехнулся Себастьян, взмахом трости останавливая кеб.
Лорд Харли уже хотел уходить, когда братья явились в его дом на Стрэнде. Он приветствовал их вялым взмахом руки.
– Себ… Перри… чем обязан такому удовольствию?
– Хотелось бы взглянуть на ваших гнедых, Харли, если вы по-прежнему намерены их продать, – пояснил Себастьян, бросив извозчику монету.
– Достойному покупателю по достойной цене, – осторожно ответил его милость. – Пойдем на конюшню.
– Уверены, что мы вам не помешали? Похоже, вы куда-то торопились, – заметил Перегрин.
– О, ничего такого, что не может подождать, – заверил Харли. – На Пикеринг-плейс только что открылся новый игорный дом, вот я и подумывал туда заглянуть. Мне говорили, что там стоит побывать.
– Кто владелец?
– Понятия не имею. Какие-то приезжие. Кроули прошлой ночью играл там… говорит, очень высокие ставки.
Лорд Харли свернул в аллею, ведущую в конюшни.
Себастьян опытным глазом оглядел гнедых.
– Что ты думаешь, Перри?
– Не знаю. Джаспер сказал бы, что они выглядят чересчур броско, – ответил Перегрин хмурясь.
– Вздор, – фыркнул Себастьян, наклоняясь, чтобы проверить их копыта и бабки.
– Великолепные создания, Харли.
– Пятьсот гиней, – немедленно отреагировал владелец.
– Я подумаю, – помрачнев, бросил Себастьян и покачал головой: – Я намеревался истратить не более трехсот.
– Что же, я не спешу расстаться с ними.
Харли жестом велел конюху увести гнедых.
– Обдумайте и дайте мне знать. Кстати, не знаю, как вы, но у меня обед в «Уайтс» и затем визит на Пикеринг-плейс. Не хотите составить компанию?
– Только не я, – отказался Перегрин. – Я обедаю в Королевском обществе.
– Астрономы или ученые? – поинтересовался Себастьян, ничуть не удивленный словами брата.
– Ни то ни другое – рассмеялся Перегрин. – В данном случае я обедаю с двумя философами и довольно средненьким поэтом.
– Что же, наслаждайся их обществом.
Себастьян хлопнул брата по плечу.
– А я буду наслаждаться хорошим обедом и визитом в игорный дом на Пикеринг-плейс.
– Не трать все деньги сразу, – предостерег Перегрин уходя.
– Что это означает? – осведомился Харли.
– Просто небольшая братская перепалка, – улыбнулся Себастьян. – Едем в «Уайтс».
В кофейне было полно народу, и мужчины быстро присоединились к сидящим за длинным раскладным столом перед камином, где, несмотря на теплый осенний день, горел огонь. Над ним висел котел с водой, из которого наполняли кофейники, выстроившиеся на буфете у стены. Официанты метались туда-сюда с блюдами жареной баранины и графинами вина. В одном углу шла игра в кости, сопровождаемая возбужденными выкриками игроков, в другом собрались более сдержанные игроки в карты, говорившие спокойно и на пониженных тонах.
Себастьян оглядел комнату, приветствуя друзей и знакомых кивками и взмахами руки, а спутников – поднятым кубком. Как полагается, он вел за столом разговоры на подобающие темы, хотя мыслями был далеко. Треть от девятисот тысяч фунтов – почти невообразимое состояние, особенно для того, кто беден как церковная мышь. Джаспер как глава семьи делал все, чтобы обеспечивать братьев из постоянно уменьшавшихся доходов от Блэкуотер-Хауса, но сам постоянно жаловался, что вот-вот попадет в долговую тюрьму. Тон при этом у него был самый шутливый, хотя младшие братья знали, что угроза вполне реальна. Положение Джаспера только ухудшалось требованиями и просьбами многочисленных родственников, которые, похоже, считали, что упорное игнорирование этих просьб вызвано скорее скупостью, чем отсутствием средств.
Для того чтобы получить состояние, подвешенное прямо перед их носами чудаковатым дядюшкой, братьям приходилось выполнять условия завещания. Все трое должны были обратить на правильный путь и жениться на женщине, каким-то образом сбившейся с прямой дороги.
Кто надоумил старика на этот коварный план? Впрочем, на этот счет у Джаспера была довольно логичная теория. Виконт Бредли с самой молодости считался паршивой овцой в семействе Блэкуотер. Истинной причины никто не знал, но родные никогда не упоминали его имени. В ответ Бредли порвал все связи с семьей и уехал в Индию, где сколотил огромное состояние торговлей, чем вызвал еще большее презрение семьи. Представить невозможно: виконт, занимающийся столь низким ремеслом! И, как несколько раз мрачно упоминал Джаспер, виконта критиковали куда чаще, чем любого другого члена семьи, отклонившегося хотя бы на дюйм с пути истинного.
Поэтому Джаспер считал, что завещание брата – акт чистой незамутненной мести. Внедрив трех абсолютно неподходящих женщин в лоно семьи Блэкуотер, Бредли мог сойти в могилу с ангельской улыбкой. Драгоценным камнем в короне этого плана должна была оказаться совершенно нежелательная невеста Джаспера. Он был главой семьи, и его графиня должна была стать первой дамой этой самой семьи. Какая остроумная шутка: графиня – бывшая распутница! Мало того, грязное состояние виконта должно спасти финансы семейства! Даже братья искренне наслаждались замыслом дядюшки. А вот привести его в действие – дело другое.
– Себастьян, передай мне вина. На этом конце стола все умирают от жажды!
Себастьян, очнувшись, извинился и подвинул графин по столу, а сам насадил на вилку кусочек жареной баранины и щедро полил луковым соусом.
– Мы с Салливаном идем в новый игорный дом на Пикеринг-плейс, – объявил лорд Харли, наполняя бокал. – Кто-нибудь хочет присоединиться?
– Боюсь, что мое квартальное содержание уже улетучилось, – проворчал сидевший напротив молодой человек. – Повезет, если я следующие два месяца смогу играть на яичные скорлупки.
С этими словами он уткнулся в бокал.
– В таком случае, Коллинз, вам лучше держаться подальше от Пикеринг-плейс, – посоветовал лорд Харли. – Судя по тому, что я слышал, начальная ставка – тысяча гиней.
Себастьян тихо присвистнул. Его собственный лимит на сегодняшний вечер равнялся сотне. Не более того. Теперь его так и подмывало передумать и сейчас, и впредь избегать Пикеринг-плейс. Ведь игра отнюдь не была в его крови. Выиграет он или проиграет – все равно не превысит раз навсегда определенного предела. Пожалуй, сегодня он пойдет, и если ставки окажутся слишком высоки, просто удалится.
Себ и Харли собрали компанию еще из двух любопытных игроков, и все четверо отправились в игорное заведение. Они с удовольствием прогулялись по Сент-Джеймс-стрит, дружески болтая и наслаждаясь теплым вечерним воздухом, прежде чем свернуть на Пикеринг-плейс. Игорный дом располагался в красивом здании. Ничто не намекало на незаконную деятельность, происходившую за величественным двойным фасадом. Лорд Харли провел тростью вдоль отполированных перил, ведущих к массивным дверям.
– Ничто не может привлечь нежелательного внимания. Очевидно, владельцы знают, что делают.
Себастьян согласно кивнул. Закрытые игорные клубы, доступные исключительно их высокопоставленным членам, – это одно, но игорные заведения, открытые для каждого, кому по карману высокие ставки, – незаконны. Хотя если не возникнет никаких публичных скандалов, закон редко их беспокоил. Чем знатнее посетители, тем выше ставки, а избранная публика не любит рисковать быть пойманной и преданной всеобщему осуждению.
– Войдем?
Дверь открыл ливрейный лакей в напудренном парике, который с поклонами проводил их в вестибюль с колоннами и мраморным полом, откуда элегантная двойная лестница вела на галерею, где хрустальные люстры лили свет с украшенного фресками потолка. Сверху доносились музыка и приглушенный говор. Двери справа вели в большую столовую.
Себастьян и его друзья отстегнули шпаги и положили на длинные подставки вдоль стены. Вооруженные люди в игорном заведении, где ссоры вспыхивали нередко, не приветствовались в подобных местах. Джентльмены поднялись по лестнице в большой салон. Официант предложил им пунш и шампанское. Несколько минут они стояли, изучая обстановку.
Салон был уставлен игорными столами, между которыми ходили слуги, приглушенными голосами называя ставки. Играющие тихо переговаривались. Иногда раздавался стук костей или хлопок карт. Двери из главного салона открывались в другие комнаты, где стояли столы поменьше, за которыми пары играли в пикет.
Спутники Себастьяна прошли в салон, время от времени останавливаясь у столов и оценивая шансы на выигрыш или проигрыш. Себастьян оставался у двери, привычно оглядываясь. Расходы на заведение подобного рода – с официантами, тонкими винами, дорогими ужинами – доходят самое малое до тысячи гиней в год, Владельцы должны держать очень успешный банк фаро, чтобы иметь хорошую прибыль. Должно быть, тут что-то не чисто и банкометы мошенничают в пользу заведения.
Он допил пунш, шагнул в комнату и буквально замер. Высокая молодая женщина в верхнем платье светло-сиреневого шелка с нижним, из фиолетового шелка, цвета ее глаз, как раз брала две карты из коробки банкомета за столом на дальнем конце салона. Ее ненапудренные волосы цвета темной ночи обрамляли лицо гроздьями буколек.
Себастьян стоял как зачарованный, не сводя глаз с женщины, которая как раз подняла голову, чтобы оглядеть людный салон. Их взгляды встретились, и на секунду последние три года словно исчезли, если не считать, что она стала еще красивее.
Он шагнул к ней, и она опустила глаза в карты. В этот же момент генерал Уильям Хейуорд встал перед Себастьяном.
– Итак, Салливан, вы пришли играть?
В глазах Себастьяна стыла откровенная ненависть, но голос был холоден и сдержан.
– Итак, генерал, вы вернулись с континента?
– Как видите, – согласился генерал. – Так вы пришли играть, сэр?
Себастьян проигнорировал вопрос.
– Как видно, ваш бизнес процветает, сэр Джордж, если вы устроились в Лондоне с такой роскошью.
– Так и есть, но вряд ли это касается вас, Салливан.
Улыбка едва заметно мелькнула на тонких губах генерала.
– Но позвольте отвести вас к столу, где вы, вне всякого сомнения, найдете достойное общество.
Он взял Себастьяна под руку и отвел от стола Серены.
Себастьян ощутил, как годами таившийся гаев вспыхнул ярким пламенем. Тогда он был влюбленным теленком, но сейчас повзрослел, поумнел, приобрел опыт, и теперь способен смеяться над незрелостью подобной страсти. Серена и ее отчим могут не бояться, что он снова станет ухаживать за девушкой. Не глядя на нее, он позволил усадить себя за столик, где играли в хесед [2]2
Старинная игра в кости.
[Закрыть].
Себастьян не любил эту игру, где выигрыш был маловероятен, но хотел отвлечься от неверной черноволосой красотки.
Серена готовилась к неизбежной встрече к Себастьяном… по крайней мере она так считала. Три года – долгий срок. Себастьян скорее всего уже женился и даже обзавелся ребенком. Она никогда не говорила о нем с английскими путешественниками, проходившими через различные европейские салоны, где они с отчимом играли в свои игры. В свою очередь, она ни разу не слышала упоминания о братьях Салливан.
Серена рассматривала короткие месяцы их любовной идиллии как романтичный сон наивной парочки молодых глупцов, которые еще не обточили зубы о реальный мир. Последние три года заставили ее стать взрослой, и теперь она приобрела циничный взгляд на многие вещи, поняв, насколько двулична и лицемерна жизнь.
И все же она ощутила присутствие Себастьяна прежде, чем увидела: недаром по ее спине прошел озноб. Стоило их взглядам скреститься, как последних трех лет словно не бывало. Он по-прежнему красив, строен, изящен, и когда невольно шагнул к ней, ее сердце, казалось, куда-то покатилось. Но все тут же закончилось: отчим встал перед ним, загородив ее от взора Себастьяна.
Теперь ее руки слегка тряслись, и обычная сосредоточенность куда-то подевалась, хотя она твердила себе, что худшее позади. Первая встреча обычно самая неловкая, но им нет нужды даже разговаривать друг с другом: достаточно поздороваться при встрече, как с очень дальним родственником. Больше ее не застигнут врасплох.
Правда, сейчас она была в таком состоянии, что не могла в полной мере себя контролировать. Она не должна была этого допустить! Но Серена сказала себе, что иногда неплохо и проиграть: пусть все видят, что такое возможно, – иначе опытные игроки перестанут садиться с тобой за стол, где банк постоянно оказывается в выигрыше.
Часы пробили девять. Серена глянула на дверь, где стоял дворецкий, готовый объявить первый ужин, и улыбнулась игрокам:
– Джентльмены, предлагаю спуститься вниз и поужинать. Небольшой перерыв в игре всех освежит.
Мужчины охотно согласились, бросили карты и отодвинули стулья.
– Могу я проводить вас, леди Серена? – с поклоном спросил молодой виконт в напудренном парике. Внешность херувима трагически контрастировала с красными опухшими глазами человека, почти прикончившего вторую бутылку бургундского.
– Спасибо, лорд Чарлз.
Серена, едва прикоснувшись к парчовому рукаву, повела посетителей из салона по широкой лестнице в роскошно обставленную столовую, а сама постоянно курсировала между длинными, нагруженными блюдами буфетами, где гости ели, пили шампанское, лучшее рейнское и бургундское, следя за тем, чтобы блюда и графины вовремя пополнялись.
Генерал Хейуорд, казалось, находился одновременно повсюду: обменивался грубоватыми шуточками с джентльменами, отпускал цветистые комплименты леди, сам наполнял бокалы, как подобает гостеприимному хозяину. Посторонний человек предположил бы, что перед ним званый ужин, куда приглашены только избранные, а вовсе не тщательно спланированное развлечение, где гости проигрывают целые состояния. За этот обильный ужин им придется дорого заплатить.
Себастьян и его друзья тоже спустились в столовую. Себастьян немного помедлил на пороге, украдкой наблюдая за Сереной, идеально игравшей свою роль, и поймал себя на том, что пытается найти повод для критики. Хотя она по-прежнему прекрасна, но что-то изменилось и в глазах появились настороженность, жесткость, которых не было раньше. И смех был какой-то неестественный. Но волосы были по-прежнему черны, фигура – стройна и грациозна, и он никак не мог оторвать от нее взгляда.
– Себ, Себ! – Лорд Харли вывел его из транса, тряхнув за плечо. – Ты остаешься на ужин или нет?
Себастьян с трудом отвел глаза от женщины в сиреневом платье. Та над чем-то смеялась – очевидно, над остротой херувимчика-виконта, допивавшего огромный бокал бургундского. Себастьян едва удержал себя от порыва ринуться к ней, выволочь на улицу, принудить к чему-то… к чему-то… он сам не знал, что должно случиться между ними: во всяком случае, нечто истинное и реальное. Не то что последнее, холодное, фальшивое прощание, в котором не было ни капли правды.
– Нет, – резко ответил он, – не останусь.
Повернувшись, он вышел в вестибюль, взял шпагу и направился к выходу.
Прохладный воздух немного прояснил голову. По стандартам лондонских игроков было еще рано: и полуночи не пробило, – и все же Себастьян не мог придумать, куда пойти, чем заняться. Ни одно из многочисленных лондонских развлечений не привлекало его. Ему хотелось остаться одному. Друзья только раздражали.
Он свернул с Сент-Джеймс-стрит в переулок и на полпути остановился перед ярко освещенным кабачком, откуда доносились громкие голоса. Грубые шутки перемежались откровенными непристойностями.
Себастьян протолкнулся через толпу у входа. Тяжеловесный мужчина, обозлившись, схватил его за руку. Себастьян повернул голову и в холодном молчании уставился на препятствие. Его рука легла на рукоять шпаги. Последовал момент безмолвного поединка, но что-то в глазах молодого человека заставило грузного мужчину отступить и пробормотать нечто вроде извинений.
Себастьян, продолжая расталкивать людей, подошел к грубо сколоченной стойке и потребовал пинту портера. Перед ним поставили кружку, и он, прихлебывая горькую жидкость, невидящими глазами оглядывал пивную. К нему никто не подходил.
Портер отнюдь не улучшил его настроения. Себастьян поморщился, бросил монету на прилавок и вышел. Шагая к Сент-Джеймс-стрит, он что-то ощутил, словно по спине прошел легкий ветерок, и, молниеносно развернувшись, схватил тощего мальчишку, уже собиравшегося припустить назад по переулку.
– Минуту, – пробормотал Себастьян, крепче сжав руки. Грязный оборванец смотрел на него огромными испуганными глазами.
– Прошу прощения, сэр.
Себастьян хотел что-то сказать, но не успел: мальчишка неожиданно извернулся, нагнул голову и укусил его за руку. Себастьян с воплем отпустил его, парень мгновенно улизнул, а он обнаружил, что маленький кошелек, лежавший во внутреннем кармане камзола, исчез.
– Глупец, – выругал он себя, изучая укус. – Хорошо хоть не до крови!
Он оглядел переулок. Эти уличные сорванцы могли мгновенно исчезнуть в дыре, куда и кошка не пролезет! Вполне обычное происшествие для тех, кто гуляет по темным переулкам! Ему следовало быть бдительнее!
Но как ни странно, это приключение немного подняло ему настроение. Во всяком случае, вернуло на землю.
Выйдя на широкую улицу, он направился к Страттон-стрит, в дом, где жил вместе с Перегрином.
В окнах гостиной горел свет. Входная дверь открывалась прямо на улицу, и Себастьян вошел в узкую переднюю.
– Перри, ты дома?
– Да, иди сюда.
Себастьян переступил порог маленькой, но уютной гостиной. Перегрин читал, сидя в глубоком кресле у жаровни, где горел небольшой огонь, отгонявший прохладу ночи. Содержимое бокала с бренди, стоявшего на маленьком столе, отливало янтарем в сиянии свечи.
Перри приветствовал брата улыбкой и закрыл книгу, используя палец вместо закладки.
– Как прошел вечер?
– Так себе, – пожал плечами Себастьян и, наполнив бокал, уселся напротив брата.
– Мы с Харли побывали на Пикеринг-плейс.
У Перегрина сделалось встревоженное лицо. Что-то беспокоило брата, и причина, по его мнению, была одна.
– Ты слишком много проиграл?
– Нет, – покачал головой Себастьян. – Ты знаешь меня, Перри. Мне нравится играть, но я держу себя в руках. За игорным столом я застенчив как младенец и скуп как ростовщик. Ставки были слишком высоки. Это Джаспер может себе такое позволить.
– Джаспер тоже не любит проигрывать, – заметил Перри, вытягивая ноги.
– Джаспер, дорогой мой, вообще никогда не проигрывает, – возразил брат, и оба рассмеялись. Граф Блэкуотер поистине обладал талантом карточного игрока.
Себастьян повертел бокал, наблюдая, как свет играет на янтарной поверхности. Перегрин долго наблюдал за ним, прежде чем спросить:
– Так в чем дело?
– Владельцы игорного заведения – Серена и ее проклятый отчим, – не поднимая глаз, ответил брат.
Неприятный озноб дурного предчувствия прошел по спине Перегрина. Он всмотрелся в лицо брата, и предчувствие стало еще сильнее. На лице Себастьяна было то же унылое, безнадежное выражение, которое преследовало его столько мучительных месяцев после отъезда Серены. Тогда братья ничем не смогли помочь ему, как ни старались. Он ни с кем не делился своими бедами в отличие от тех времен, когда был счастлив. Целый год он прожил с женщиной, которую называл любовью всей своей жизни. Джаспер тогда скептически вскинул брови и пробормотал что-то насчет щенячьей любви, но не попытался пригасить радостное волнение Себастьяна. Перри просто наслаждался счастьем брата и был рад за него. Братья делили на всех горести и радости своей жизни.
Но внезапно мир Себастьяна рухнул. Братья долго допрашивали его, прежде чем тот коротко объяснил, что леди Серена и ее отчим покинули страну. Большего братья не добились. Просто наблюдали и выжидали, пока не утихнет боль. В конце концов Себастьян вернулся в общество. Некоторое время он предавался излишествам. Но со временем он вновь стал тем Себастьяном, которого они знали и любили, веселым и добрым.
