Текст книги "Свадебное пари"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Глава 12
Серена тоже отставила бокал. Голубые глаза, казалось, удерживали ее в плену, притягивали, словно они были соединены невидимой цепью. Она медленно выступила вперед, пока не оказалась настолько близко, что ощутила его дыхание, тепло его тела. И заметила, что он смотрит на нее мрачно и пристально, совсем не как обычно – весело и беспечно.
– Что? – прошептала она.
– Я люблю тебя. Люблю до боли. Не знаю, что бы я сделал, не будь тебя здесь.
Она склонила голову, внезапно почувствовав огромную тяжесть ответственности. Она подвела его, предала их любовь однажды, и не сможет, не должна сделать это еще раз. И все же не могла ответить таким же безусловным признанием в вечной любви. Она способна дать ему только то, на что имела право.
– Я люблю тебя тоже. Больше, чем умею сказать.
Если он и был разочарован, то не подал вида.
– Пойдем! – велел он и, к изумлению Серены, подхватил ее на руки и прижал к себе.
– Я слишком тяжелая, – слабо запротестовала она, когда он понес ее к двери.
– Ты ничего не весишь, – весело отозвался он.
– Это неправда…
Но она обняла его, положила голову ему на плечо и позволила себе ощутить полную восхитительную беспомощность перед лицом всей этой мужественности. Но что такое любовная игра, как не арена для притворства?
Себастьян поднялся наверх и остановился перед дверью на маленькой площадке.
– Подними задвижку, любовь моя. У меня руки заняты.
Серена подняла задвижку, Себастьян толкнул ногой дверь и с плохо скрытым вздохом облегчения уронил Серену на стеганое покрывало.
– Говорила я, что слишком тяжела, – засмеялась она, пока он старался отдышаться. Ты, возможно, мог бы унести Абигайль одной рукой, но не забывай: во мне течет шотландская кровь. Мы все высоки и ширококостны.
– Согласен, что высока, но отрицаю, что ширококостна. Однако я должен как следует тебя рассмотреть.
Он наклонился над ней, ловко стащил туфельки, прежде чем поднять ее.
– Ты должна встать. Я не могу раздеть тебя, пока ты лежишь.
Серена повиновалась и встала у кровати. Себастьян расстегнул ее платье, стянул с плеч, и оно упало на пол. Потом развязал тесемки обруча, отбросил его и занялся шнуровкой корсета, распутав ее с легкостью, приобретенной немалым опытом.
– Ты вполне можешь заменить камеристку, – пробормотала Серена с тихим смешком. – Похоже, три года разлуки не прошли для тебя даром.
– Крайне неделикатно с твоей стороны, – упрекнул он, швырнув корсет на пол, после чего расстегнул крошечные жемчужные пуговички сорочки, снял ее, и она осталась нагая, если не считать чулок с подвязками.
Себастьян отступил, оглядывая ее с восторженной улыбкой.
– Великолепно. Я подчас забываю, какое роскошное у тебя тело.
Он провел руками по ее покатым плечам в неспешной ласке, погладил ребра и остановился на бедрах, прежде чем воздать дань ее животу, наполнить ладони упругими полушариями грудей и слегка потеребить соски.
Серена стояла не шевелясь, только по коже перекатывались волны сладостных ощущений и пульс в ложбинке горла бился сильнее обычного.
Он взял ее руки и прижался губами к мягкой коже запястий, сквозь которую просвечивали голубые вены и где пульс бился так же быстро, как на шее.
Он нагнулся над ней и отстегнул подвязки, прежде чем осторожно скатать шелковые чулки. И по очереди поднял ее ноги, целуя пальцы и не сводя глаз с ее лица.
– Скорее, – прошептала она ложась. Вместо ответа он провел языком по ее высокому подъему. Она невольно приподнялась, когда вожделение, мощное и повелительное, пронзило ее.
Себастьян уронил ее ногу на кровать, отступил и стал раздеваться. Каждое движение было соблазнительно неспешным и подчеркнутым. Серена легла на бок, положила щеку на ладонь, упиваясь зрелищем.
Когда он тоже остался обнаженным, она потянулась к его восставшей плоти, сжала и стала гладить, чувствуя набухшие вены, пульсирующие в ее руке.
Себастьян встал на колени, оседлав ее, но она продолжала держать его, пока он ласкал ее соски, обводя их кончиком пальцев. Серена застонала, и только тогда он сунул руки под ее попку, приподнял бедра и вошел в ее гостеприимное лоно, очень медленно, невыносимо медленно, и она поняла, что не сможет вынести этой муки: каждое ощущение было невероятно острым, каждый чувствительный нерв трепетал от восторга, когда он наконец наполнил ее собой.
Гораздо позднее, когда бледное солнце заглянуло в окно спальни, Себастьян отстранился от Серены и слегка вздрогнул: огонь в камине почти погас. Он подбросил дров. И когда пламя занялось, добавил еще поленьев.
– Который час? Нам уже пора?
Серена приподнялась на локте, испытывая чувство горькой потери. При мысли о необходимости покинуть это убежище, вернуться к жизни, которую она ненавидела, ее охватила тоска.
– Еще рано; я думал, ты спишь.
Себастьян задернул занавески, подошел к кровати и стал любоваться ее нежным упругим телом, сияющим в свете огня в камине.
– Ты голодна?
– Ужасно.
Она потянулась и изобразила улыбку, не желая, чтобы он почувствовал, как она несчастна.
– Сюда доносятся восхитительные запахи.
– Миссис Грин что-то готовит для нас. Я пойду узнаю.
Он натянул панталоны и рубашку и босым спустился на кухню, где хозяйка хлопотала у горшков и кастрюль.
– О, сэр, вы меня испугали! – воскликнул она, увидев его.
– Прошу прощения, миссис Грин. Пахнет восхитительно, а мы очень голодны.
Хозяйка просияла.
– Видите ли, не зная, что предпочтете вы и леди, я сварила суп с артишоками, поджарила чудную уточку с соусом из можжевеловых ягод и испекла вкусный пирог с яблоками и ежевикой. Яблоки из нашего сада, да и ежевику я сама собирала с куста и варила всего с месяц назад. Подходит?
– Идеально, миссис Грин.
– Накрыть стол в гостиной или будете обедать наверху?
Себастьян подумал о Серене, нагой и бессильно раскинувшейся на большой кровати, и поспешно сказал, что они поедят наверху и он сам отнесет поднос.
Хозяйка кивнула и поставила на поднос супницу, столовые приборы и тарелки. Все это Себастьян с трудом отнес наверх. Выходя, он оставил дверь незапертой и смог локтем открыть ее достаточно широко, чтобы протиснуться в дверной проем. Серена, все еще голая, сидела на коврике перед камином, поставив локоть на поднятое колено и глядя в потрескивающее пламя.
– Бесстыдница, – упрекнул он с ухмылкой, опуская свою ношу на столик у огня. – А вдруг сама миссис Грин принесла бы поднос?
– Она постучала бы, – отмахнулась Серена, вставая и жадно принюхиваясь.
– Есть и второе блюдо, – пробормотал он, мгновенно увлекшись разглядыванием ее изящной фигурки и проводя ладонью по ее спине. – Ради Бога, сядь, пока у меня не возникли другие идеи.
Серена хихикнула и, усевшись, развернула квадратную льняную салфетку.
– Не хотелось бы расплескать суп.
– Не хотелось бы, – согласился он, наливая суп в глубокую тарелку и ставя перед ней. – Это было бы неприятно.
Она улыбнулась, но сказала только:
– Сколько у нас времени, Себастьян?
Он съел ложку супа, украдкой наблюдая за ее лицом.
– Сколько хочешь, дорогая.
– Но ты же знаешь, что я должна быть дома не позже семи, – растерялась Серена.
– Сегодня да.
Он передал ей ломтик хлеба.
– Его испекла миссис Грин. По-моему, он превосходен!
Беря хлеб, Серена задумчиво сказала:
– Интересно, смогу ли я придумать достаточно веский предлог, чтобы провести с тобой ночь. Представляешь, как чудесно: целая ночь вдвоем!
Себастьян улыбнулся, скрыв разочарование.
Он надеялся… собственно говоря, он сам точно не знал, на что надеялся. Что она даст ему возможность изложить хотя бы вкратце его великий план? Но еще слишком рано. Лучше продвигаться постепенно, шаг за шагом.
– Еще бы не чудесно! – согласился он. – Доедай суп, и я принесу жареную утку.
Она съела суп, обдумывая, как остаться здесь на целую ночь. Должен же быть способ!
Себастьян спустился за вторым блюдом, а вместе с ним принес и бутылку бургундского. Наполнил бокалы, прежде чем разрезать утку с жареным картофелем и грибами под соусом. Они ели в молчании, каждый был занят своими мыслями. Наконец Себастьян отложил нож и вилку, наполнил бокалы и с деланой беспечностью спросил:
– Бредфорд один из тех, кто лапает тебя за игорным столом?
Серена резко вскинула голову. Вопрос выглядел слишком грубым после сегодняшних событий. Да, она помнила, как увернулась от поцелуя Себастьяна, объяснив это приставаниями клиентов на Пикеринг-плейс. Но почему он упомянул именно Бредфорда? Что он знает о том, как реально обстоят дела?
– Странный вопрос, – ответила она, небрежно пожав плечами. – Ты хорошо знаком с графом?
Себастьян покачал головой:
– Не совсем, но я слышал кое-что… ходят сплетни, что он сильно интересуется тобой.
– Возможно, – засмеялась она. – Но не он один. Похоже, я произвожу впечатление на многих мужчин.
Себастьян вдруг задохнулся от горчайшего гнева. Она казалась такой безразличной к тому, что стала предметом похоти десятков мужчин. Можно подумать, это совершенно нормально!
– Полагаю, в твоей работе подобные вещи вполне естественны.
Серена нахмурилась. Ей почему-то стало холодно, словно из комнаты выдуло тепло, хотя огонь по-прежнему горел ярко.
– Не понимаю, о чем ты.
– Я имею в виду, дорогая, что, поскольку ты одна из дочерей фаро, непристойные предложения, исходящие от клиентов, не должны тебя удивлять. Бредфорд уже сделал тебе такое предложение?
Говоря это, он отлично понимал, что не хочет произносить обличающие слова. Похоже, гнусные фантазии дядюшки змеями вползли в его мозг и отравили мысли.
Серена вздрогнула.
Себастьян изменился. В знакомом ей теле Себастьяна поселился незнакомец. Она никогда не видела такого выражения в его глазах.
– Я замерзла, – обронила она. – Мне нужно одеться.
Себастьян поднялся, подошел к шкафу и вернулся с тяжелым парчовым ночным халатом, который накинул на нее. Но не отошел и продолжал стоять, положив руки ей на плечи.
– Он делал тебе предложение, Серена?
– Какая разница, предлагал он мне что-то или нет?
– Как ты можешь спрашивать? – воскликнул он. – А если предлагал, ты бы согласилась?
Серене стало нехорошо.
– Если ты способен думать обо мне такое, почему мы здесь?
– Я должен знать, – просто ответил он.
Она столкнула его руки с плеч и одним гибким движением поднялась.
– Так уж получилось, что он сделал мне предложение, и такое, от которого было трудно отказаться. Он предложил мне закладные на дом, если я стану его содержанкой. Можешь представить удовольствие при мысли, что жизнь отчима окажется в моих руках.
– Значит, ты согласилась?
– Я этого не сказала.
«Уклончивый ответ…»
Серена закуталась в халат и подняла на Себастьяна сверкающие гневом фиалковые глаза, но он мог поклясться, что в их глубинах таится неуверенность.
– Не вижу смысла в этом разговоре или допросе. Я хочу одеться и вернуться в город.
Какого же дьявола он творит?! Словно кто-то чужой вселился в его тело! Серена права: допрос ни к чему не ведет. Он знал, чего хочет от нее, и нет никакого способа этого добиться. Его гнев растаял, как масло на солнце.
– О, Серена, дорогая, прости меня. Не знаю, что на меня нашло. Я не должен был сомневаться… Просто… иногда так трудно видеть тебя в этом месте, представлять жизнь, которую ты там ведешь. Пожалуйста, не сердись.
Он потянулся к ней, рывком привлек к себе и зарылся лицом в волосы.
– Прости меня, любимая.
Серена не отстранилась, но и не прильнула к нему, как он того хотел.
– Конечно, я тебя прощаю, – устало пробормотала она. – Трудно винить тебя, учитывая все обстоятельства. Но они такие, какие есть. И пока я не оставлю отчима, они не изменятся.
– Тогда оставь его сейчас. Сегодня вечером, – настаивал он.
– Нет. Я не буду стоять в стороне, пока он пытается заманить Абигайль в капкан. Он очаровал миссис Саттон, и даже мистер Саттон находит его общество приятным. Если я не буду осторожной, он уговорит их: не успеем мы и глазом моргнуть, как Абигайль станет леди Хейуорд.
– Как может женщина быть очарована этим животным? – удивился Себастьян, гладя ее волосы. – Этим сукиным сыном?
– О, ты понятия не имеешь, каким обаятельным он может быть, если это служит его целям.
Она коротко, невесело рассмеялась и, отодвинувшись, уселась за стол. Взяла вилку и стала рисовать узоры на скатерти, отвернувшись, чтобы он не видел ее лица.
– Я наблюдала, как он втирается в доверие к моей матушке, как постепенно становится своим в доме. Все началось после смерти отца. Мама была вне себя от горя, она всегда полагалась на отца во всем, и неожиданно осталась одна. Кроме того, она любила отца, как и он любил ее. Я ничего не могла сделать, потому что сама была ребенком, но думаю…
Серена покачала головой и с грустной улыбкой продолжила:
– Полагаю, что даже тогда многое понимала лучше матери. Мама не могла представить, как будет жить одна, без мужчины. Меня ей было недостаточно, хотя я прекрасно умела вести домашнее хозяйство и проверять счетные книги. Отец поощрял мой интерес к подобным делам. Думаю, он предчувствовал, что недолго сможет о нас заботиться.
Короче говоря, вскоре на сцене появился генерал: сплошное очарование и заботливость, – и мать попалась в ловушку. После свадьбы она передоверила ему все, чем владела, хотя я умоляла положить часть денег в трастовый фонд.
Серена пожала плечами.
– Возможно, я пыталась защитить себя, но ничего не получилось. Мое наследство тоже перешло к генералу.
Себастьян подсел к столу и пристально наблюдал за ней, жалея, что не видит ее глаз. Когда она замолчала, он откинулся на спинку стула, вытянул ноги и скрестил щиколотки. Настал момент его предложения, и все же что-то его удерживало. Если Серена не готова по собственному желанию покинуть отчима и оставить свою нынешнюю жизнь, возможно, что-то в этой жизни ей нравилось, чем-то она наслаждалась. Как знать…
Что он делает? Снова позволяет яду дядюшкиного воображения отравить его собственное! Но знает ли он ее по-настоящему? Нет… недостаточно для того, чтобы быть в ней уверенной. Надо доверять собственным суждениям. Однажды она предала его без лишних слов и объяснений. Что помешает ей сделать это снова, если она посчитает необходимым?
– Итак, поговорим о молодой Абигайль, – деловито начал он. – Насколько я понимаю, мистер Веджвуд не приглашен на обед к Саттонам.
– Вряд ли.
Она впервые взглянула ему в глаза.
– Что мы сможем сделать для того, чтобы устроить этот брак, если мамаша против?
Серена задумалась, с облегчением устремляясь мыслями к тому, что рано или поздно можно разрешить.
– Джонас Веджвуд остановился в «Голове королевы», на Генриетта-плейс. Думаю, нужно поскорее нанести ему визит. Узнаем, каковы его намерения и действительно ли он увлечен Абигайль, как мы думаем. Я осторожно поработаю с Абигайль и попытаюсь заронить пару мыслей в голову мамы… Может, она пригласит его на обед. Он такой надежный молодой человек!
– А если Абигайль не увлечена Джонасом?
– Поверь, Себастьян, я знаю, что увлечена, – слегка улыбнулась Серена. – Стоит взглянуть на нее, и все станет ясно как день.
– Может быть, женщине и ясно, – согласился он. – Мужчине труднее определить, нравится ли он женщине, за которой собирается ухаживать. Раз за разом придется доверять гордость и самооценку изменчивой природе женщины.
– Это действительно так? – оживилась Серена. Шутливая перепалка – вполне безопасная почва, дареный конь, которому в зубы не смотрят.
– Исхожу из собственного опыта, – заметил он. – Но все же вопрос остается открытым. Как преодолеть сопротивление миссис Саттон?
– Все очень просто. Убрать со сцены остальных поклонников. Как только мать Абигайль поймет, что Джонас Веджвуд не только избранник ее дочери, но и единственный ухажер, она капитулирует. Веджвуды – респектабельная, очень уважаемая семья в «гончарных городах», и готова побиться об заклад, что мистер Саттон будет вне себя от радости от перспективы такого брака. Дочь станет жить совсем рядом, не говоря уже об укреплении связей с лучшими семьями.
– Понимаю, – кивнул Себастьян.
– Но ты все равно должен проявлять некоторый интерес к Абигайль, – настаивала Серена. – Чтобы миссис Саттон не стала навязывать дочери генерала.
– Если он способен быть таким обаятельным, можно ли утверждать, что он не очарует Марианну?
– Трудно сказать, – серьезно ответила Серена. – Поэтому я и должна быть начеку.
Себастьян медленно кивнул.
– Спорить с тобой бесполезно. Теперь я это понимаю.
Он встал, обошел вокруг стола и поднял ее на ноги.
– Но у нас еще остается немного времени до отъезда. Не можем ли мы попытаться забыть обо всем плохом?
– Можно попробовать, – еле слышно выдавила она.
Он приподнял ее подбородок и поцеловал, прежде чем спустить с плеч парчовый халат.
…Они оставили свое убежище через час, сознавая, что все ласки и поцелуи только тонким ледком затянули раны, открытые ссорой. Но никто не собирался говорить об этом вслух, растравлять раны. Они сидели рядом. Покачивание экипажа скоро погрузило Серену в дремоту, пока они снова не оказались на улицах города.
Себастьян откинул кожаную занавеску, и в карету проник слабый свет. Экипаж замедлил ход, когда свернул на Стрэнд, и встал в конце очереди носильщиков, ожидавших клиентов. Грум открыл дверь и опустил подножку.
– Я велел Бейкеру остановиться здесь, – пояснил Себастьян, спускаясь вниз. – Вряд ли мне стоит показываться у твоего дома.
– Конечно, – согласилась Серена, беря его под руку. К ним тут же подскочили два носильщика и поставили на землю портшез.
– Отвезите леди на Пикеринг-плейс, – велел Себастьян и поцеловал Серене руку. – До скорого свидания, Серена.
Он отступил на шаг, когда она села в портшез.
– Я постараюсь быть терпеливой, – улыбнулась Серена.
Он послал ей поцелуй, подождал, пока носильщики поднимут портшез и потрусят по Стрэнду, и только потом уселся в экипаж.
По мере приближения к дому дурные предчувствия Серены усиливались. Сама мысль о предстоящем вечере казалась невыносимой. Каждый раз, когда ей удавалось вырваться из дому, подальше от человека, удерживавшего ее там, возвращаться становилось все труднее.
Носильщики остановились у дома и снова поставили портшез на землю. Серена вышла, заплатила и поднялась на крыльцо.
Дверь открыл Фланаган. Она вошла в вестибюль и оказалась лицом к лицу с отчимом. Его трясло от ярости. Лицо побагровело, на виске пульсировала вена, и, похоже, он с трудом находил нужные слова.
– Что-то случилось, сэр? – осведомилась она с деланым спокойствием, за которым скрывалась тревога. Она расстегнула плащ и с радостью отметила, что пальцы не дрожат.
– Случилось?
Он судорожно ловил губами воздух.
– Я жду тебя в библиотеке.
Он шагнул к ней, словно намереваясь схватить за руку, но она ловко увернулась и пошла впереди него. Сердце Серены бешено колотилось, но она не выкажет страха!
– Где, черт возьми, ты была весь день?
Дверь с грохотом захлопнулась за отчимом.
Серена медленно снимала перчатки, отчаянно пытаясь сообразить, что вызвало у него такую ярость. Что, если сказать, что она была у Саттонов? Это наверняка его успокоит, но ложь может легко выйти наружу.
Вместо этого она сказала:
– У меня были кое-какие дела, потом примерка у модистки, и я встретила старую подругу матери. Она пригласила меня к себе, отказать было невозможно.
Вот эту ложь он никогда не опровергнет, поскольку не знал ни одной приятельницы своей жены, так как уговорил ее порвать со всеми, сразу после того, как они поженились.
Он уставился на нее, словно пытаясь решить, говорит ли она правду, но тут же покачал головой, решив разобраться с этим позже.
– Как ты посмела отказать Бредфорду вопреки тому, что тебе было велено?
– Я уже сказала вам, сэр, что не продаюсь и не покупаюсь, – спокойно ответила она, стараясь не выказать страха. – А теперь, прошу простить, мне нужно переодеться перед обедом.
Она хотела пройти мимо, но он стиснул ее руку и дернул на себя.
– Нет, я не извиню тебя, девчонка. Я обещал тебя Бедфорду, и ты сделаешь как приказано!
Серене показалось, что под злобой и бешенством скрывается отчаяние, и это придало ей мужества.
– Я не продаюсь и не покупаюсь, сэр.
Он ударил ее по лицу так неожиданно, что она не успела отскочить. Серена пошатнулась и прижала ладонь к щеке, потрясенно глядя на отчима полными слез глазами.
– Ты сделаешь как тебе велено, дочь. И нечего ломаться, – прошипел он, подступив так близко, что она ощутила его несвежее дыхание. – Ты дашь графу все, что он пожелает, униженно и покорно. А он отдаст мне закладные. Понятно?
Она попыталась отодвинуться, но он опять притянул ее к себе.
– Я сломил дух твоей матери и сломлю твой. А когда женюсь, выброшу тебя вон. Отныне ты мне не нужна, и можешь зарабатывать себе на хлеб, шляясь по улицам. Когда я покончу с тобой, больше ты ни на что не будешь годна.
Она вспомнила о пистолете, лежавшем в ее гостиной. Сейчас оружие ей не поможет. Он вывернул ей запястье так, что она вскрикнула от боли. До сих пор он не прибегал к насилию. Оно всегда присутствовало под внешне лощеной маской, но Серена никогда не думала, что он сорвет злобу на ней. И неожиданно припомнила жалобные крики, доносившиеся из спальни матери.
Это было вскоре после свадьбы, как раз когда они приехали в Париж, по уверениям генерала, в свадебное путешествие. Но вскоре стало ясно, что это не увеселительная поездка, а начало сложной интриги генерала с целью сколотить состояние, открыв игорный дом на деньги жены. Как-то мать отказалась занять свое место в игорном салоне, потому что ей не нравилось тамошнее общество. Муж ничего не сказал в присутствии Серены, но той ночью она слышала вопли матери. После этого случая жена генерала во всем ему покорялась и держала дочь на расстоянии.
– Ты поняла, дочь?
Он снова вывернул ей запястье и Серена прикусила губу, чтобы не вскрикнуть.
– О, я прекрасно поняла. Но и вам стоит понять, сэр, что я не во всем похожа на свою мать. И меня нельзя ни уговорить, ни заставить делать за вас грязную работу. Если хотите, чтобы я сегодня появилась в салонах, лучше отпустите меня.
Генерал, похоже, растерялся, осознав, что его испытанные методы на этот раз не помогли.
– Ты сделаешь как я сказал, – в последний раз бросил он, и она вырвала руку, закусив губы от боли, и многозначительно коснулась щеки, прежде чем шагнуть к двери.
Серена взялась за ручку и вдруг решила открыть ему правду, даже не задавшись вопросом, стоит ли и дальше провоцировать отчима. Но она была слишком зла, чтобы думать о последствиях.
– Вам следует знать, сэр, что лорд Бредфорд ведет собственную игру. Он обещал отдать закладные мне, если соглашусь стать его содержанкой. Если я решу продаться ему, то лишь в обмен на закладные. И, поверьте, это бесконечно более привлекательная перспектива, чем та, которая у вас на уме. Должна сказать, что соблазн велик. Владеть домом и всем, что есть в нем, – весьма неплохое будущее. Но вы, возможно, больше не захотите настаивать на том, чтобы я стала любовницей лорда Бредфорда, поскольку в такой ситуации ваше положение станет крайне шатким.
На секунду ей показалось, что его хватит удар. Лицо налилось кровью, на висках выступили вены, язык ему не повиновался.
Серена вышла, захлопнув за собой дверь. Следовало ли рассказывать о предложении графа? Но испытанное удовлетворение того стоило.
Она поспешила в спальню и заперлась. Вряд ли он придет за ней, но нет смысла рисковать. Он тиран, а с тиранами нужно бороться. Ей очень не хотелось встречаться с ним еще раз прямо сейчас. Этот случай яснее ясного дал понять, что нужно как можно скорее положить конец ухаживаниям отчима за Абигайль. Поскольку планы отчима в отношении Бредфорда, похоже, расстроились, генерал неизбежно начнет преследование Абигайль. А та совсем еще ребенок и легко поддается влиянию, в ней нет ни капли присущей Серене силы.
Она посмотрелась в зеркало. Пощечина оставила отпечаток, но это не так страшно, он скоро побледнеет, а вот на запястье уже стали появляться синяки. Придется надеть платье с длинными рукавами и длинные перчатки.
Но нет, она сегодня не спустится вниз! У нее прекрасный предлог. Он сам виноват! Она не может показаться на публике, пока не сойдут синяки. Иначе будет скандал. И даже генерал не посмеет это оспорить. Он знал, что натворил. Пусть подумает. А она скроет то обстоятельство, что легко сможет эти синяки замаскировать. Нет, пусть генерал сам управляется в салонах!
Стук в дверь заставил ее подскочить, но девушка тут же расслабилась, услышав голос Бриджет:
– Все в порядке, леди Серена? Помочь вам одеться?
Серена отперла дверь.
– Входите, Бриджет. Сделайте мне ванну. Сегодня я не спущусь вниз к обеду. Не могли бы вы попросить Фланагана принести мне поднос наверх? После ванны, конечно.
Бриджет изумленно уставилась на нее. Леди Серена никогда не обедала одна наверху, тем более что заведение скоро откроется. Но горничная потрясенно разинула рот, увидев лицо Серены:
– Боже! Что с вами стряслось? Ваше лицо… и рука!
– Несчастный случай. Я споткнулась и ударилась о перила. Ничего серьезного… нужны арника и гамамелис, и все пройдет. Но у меня разболелась голова и я останусь в постели. Пусть Фланаган уведомит сэра Джорджа.
– Да, мэм… я немедленно сделаю вам ванну. И принесу из кладовой арнику и гамамелис.
Бриджет поспешила из комнаты, а Серена села за туалетный столик и всмотрелась в отпечаток на щеке. Пощечина была сильной. Нужно этим воспользоваться. Вечер принадлежит ей!
