Текст книги "Непорочная куртизанка"

Автор книги: Джейн Фэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6

Кларисса металась по комнате, все еще стараясь взять себя в руки. Она понять не могла, что вызвало эту оскорбительную сцену, и хотела одного: отрясти прах этого роскошного дворца с ног своих и не иметь более ничего общего с его злобным обитателем.

Она почти решилась уйти и отыскать дорогу на Кинг-стрит, когда с галереи донеслись голоса. Смеялись мужчины. Голоса становились все громче, и Кларисса инстинктивно спряталась в дальнем углу комнаты, почти скрывшись за стоявшей на мольберте большой картиной, изображавшей черноглазую темнокожую одалиску.

Дверь открылась. В комнату вошли двое молодых людей, светловолосых, голубоглазых, высоких и стройных. Различить их можно было только по одежде. Один был в щегольском алом костюме с золотыми кружевами и жилете из красного атласа в полоску. На высоких каблуках и пряжках туфель сверкали драгоценные камни, треуголка была украшена страусовым пером. Другой был одет более скромно – в синий камзол с кремовым жилетом. И никаких украшений на шляпе, пряжках и каблуках.

– Значит, Перри, ты думаешь, Джаспер уже начал брачную гонку? – осведомился щеголь, подходя к буфету у противоположной от Клариссы стены и изучая графины. – Боже, ничего, кроме шерри!

– Полагаю, дорогие напитки он держит для себя. А Джаспера я не видел вот уже пару недель – кто знает, чем он занимается! Но, полагаю, он не из тех, кого можно назвать лежачим камнем.

Говоривший медленно подошел к камину и пнул выпавшее полено.

– Себ, ты же знаешь, каков наш достопочтенный братец.

– Джаспер – молодец. Он всегда горой стоит за нас.

Его брат-близнец протестующе поднял руку:

– Я никогда и не говорил иного! Он славный парень! Спасибо.

Перри взял протянутый братом бокал.

– Неплохо бы подкрепиться, прежде чем войдем в львиное логово. Как идут твои поиски?

Себастьян попытался изобразить таинственную улыбку.

– Потихонечку, – туманно пробормотал он, но, очевидно, брат слишком хорошо его знал.

– Брось, Себ, меня не одурачишь. Где ты нашел свое «свиное ухо» [1]1
  Имеется в виду пословица «Нельзя сшить шелкового кошелька из свиного уха» – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]?

– Я еще не готов говорить на эту тему, – ухмыльнулся Себастьян. – Но если не ошибаюсь, это свиное ухо может превратиться в самый элегантный шелковый кошелек.

Кларисса отчаянно пыталась придумать способ, как выбраться из комнаты незамеченной, чтобы эти двое, по всей вероятности братья Джаспера, не подумали, что она подслушивает. Следовало оставаться на виду. Впрочем, будь она в привычной одежде, ей и в голову бы не пришло скрываться. Может, скользнуть за мольберт и пробраться вдоль обшитой панелями стены к выходу, держась при этом в тени?

Но тут в комнате появился Джаспер.

– Себ, Перри, как поживаете? – без особого удивления приветствовал он братьев. – Боюсь, вы неудачно выбрали время для визита к старику. Он в ужасном настроении. И готов оскорбить всех, кто попадается ему на глаза. Кстати о тех, кто уже попался... – Он обвел комнату озадаченным взглядом. – Где... а, вот и ты! Почему ты прячешься за одалиской?

– Я не прячусь, – возразила Кларисса, выходя на свет и стараясь держаться с достоинством. – Я рассматривала картины.

Близнецы смотрели на нее с плохо скрытым изумлением. Наконец Перегрин пришел в себя и поклонился:

– Простите, мадам, мы не заметили вашего присутствия, иначе давно бы представились. Перегрин Салливан к вашим услугам.

Кларисса присела в реверансе, как раз вовремя вспомнив свое вымышленное имя:

– Кларисса Ордуэй, сэр.

Себастьян выступил вперед и тоже отвесил поклон:

– Себастьян Салливан к вашим услугам, мистрис Ордуэй.

Она снова сделала реверанс.

Ритуал был таким успокаивающе знакомым, что Кларисса на секунду забыла о том, как выглядит, но тут зачарованный взгляд Себастьяна, уставившегося на ее грудь, вернул ее к неприятной реальности.

– Мы можем идти, милорд? – обратилась она к Джасперу.

– Разумеется, – учтиво ответил он. – Спускайся в холл, я сейчас приду.

Он открыл дверь. Кларисса, поняв намек, удалилась, слыша, как дверь тихо закрылась за ее спиной.

Джаспер вновь повернулся к братьям:

– Итак, дорогие мои, есть вопросы?

– Где ты ее нашел, Джаспер? – потрясенно прошептал Себастьян. – Она восхитительна! Прекрасна! То, что требует дядюшка Брэдли.

– Ты прав, у мистрис Ордуэй есть все необходимые качества, – согласился Джаспер с довольной улыбкой. – Скажем так: мы просто наткнулись друг на друга.

– Где она живет?

– В борделе Нэн Гриффитс.

Джаспер налил себе бокал шерри, продолжая с иронической улыбкой рассматривать братьев.

– Я думаю, этим дьявольским планом наш достопочтенный дядюшка хочет убить одним камнем двух зайцев: отомстить нашему семейству и нашими же усилиями получить искупление грехов.

– Как это, Джаспер? – неуверенно промямлил Перегрин, примостившийся на широком подоконнике.

– Советую заглянуть в его исповедь, как только получишь такую возможность, – хмыкнул Джаспер. – Отец Косгроув заслужил мое глубочайшее сочувствие.

– О чем ты, Джаспер? Нет, серьезно, не можешь же ты уйти, ничего не объяснив! – вознегодовал Себастьян, когда его брат отставил пустой бокал и шагнул к выходу.

– Наш старый греховодник во всех деталях и подробностях описывает свои шалости и похождения, а невинный бедняга бенедиктинец принужден переносить все это на бумагу, – рассмеялся Джаспер. – Так представляет себе Брэдли предсмертную исповедь. Собирается предстать перед Создателем полностью очищенным и обновленным. И заодно платит нам, с условием, что мы спасем заблудшую душу.

– И ты читал эту исповедь?

– Пробежал глазами несколько упавших на пол страниц, и, поверьте, этого оказалось вполне достаточно, – покачал головой Джаспер. – Итак, как идут ваши поиски невест?

Братья переглянулись и пожали плечами.

– Не так хорошо, как твои, – признался Себастьян. – У меня есть на примете одна дама, но ее трудно уломать.

– А мне еще предстоит отыскать добычу, не говоря уже о том, чтобы уложить в свой ягдташ, – вздохнул Перегрин. – Мне это не нравится, Джаспер. Мы играем по правилам дяди. Он закинул удочку, и мы попались на крючок как глупая форель. За какие-то гроши...

– Перри, а ты готов видеть, как имя Салливанов покрывается позором? – резко перебил его Джаспер. – Как Блэкуотер-Мэнор лежит в руинах? Все, что приобреталось поколениями, потеряно, потому что наш отец проиграл всю землю, до последнего акра. От нас зависит жизнь арендаторов Блэкуотера. Они могут потерять крышу над головой и всякую возможность прокормить себя. Но я не упущу шанс все исправить. И ты, Перегрин, не посмеешь пренебречь семейным долгом. Найдешь себе жену. Плевать мне на то, каким образом ты это сделаешь. Поступишь, как тебе велено. Надеюсь, это ясно?

Слушая жесткие слова брата, Перегрин становился все бледнее. Он с надеждой взглянул на Себастьяна, но не нашел в его глазах ободрения. Тот тоже был бледен, но, очевидно, настроен решительно.

– Ясно, – пробормотал Перегрин.

Джаспер кивнул.

– Приходите поужинать на следующей неделе. Оба.

Это был скорее приказ, чем приглашение, но братья дружно согласились.

Джаспер оставил их и спустился в холл, где ждала Кларисса, нетерпеливо притоптывая ножкой.

– Прости, мне нужно было поговорить с братьями, – объяснил он, сбегая по ступенькам. – Луис, найдите нам портшез, пожалуйста.

Слуга помчался на улицу, зажав в руке свисток.

– Почему ты пряталась, Кларисса? – спросил Джаспер.

– Я не пряталась, – снова солгала она. – Ваши братья застали меня врасплох, когда я смотрела на портрет одалиски. Они уже беседовали, и я не смогла выбрать нужного момента, чтобы показаться им на глаза.

– И о чем они беседовали? – осведомился он, накрывая шалью ее плечи, прежде чем взять со скамьи шляпу и трость.

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Просто болтали ни о чем.

Он подозрительно прищурился, но не стал допытываться.

– День уже в разгаре, и я проголодался. Предлагаю вернуться в «Ангел» и еще раз заказать то же, что и вчера. Жаль, что не пришлось попробовать пирога с олениной.

Неужели это было только вчера? За последние двадцать четыре часа столько всего случилось... И Кларисса вовсе не была уверена, что осталась прежней. Но она, несомненно, хотела есть, и ее нынешняя внешность вряд ли привлечет внимание на площади.

Она кивнула.

Вернулся слегка запыхавшийся Луис.

– Портшез ждет, милорд.

Портшез с двумя дюжими носильщиками действительно стоял у крыльца. Джаспер усадил Клариссу и пошел рядом с портшезом.

Утренняя тишина осталась в прошлом. На площади было полно народу, и на каждом углу и за каждой колонной шла оживленная торговля. Громкие голоса доносились из купален. У какого-то кабачка мужчина продавал жену. Поставил женщину на шаткий стул, завязал на шее веревку и громко прокричал начальную цену толпе ухмылявшихся зевак. На лице несчастной застыло безнадежное отчаяние.

Кларисса, борясь с тошнотой, закрыла глаза.

Случайно заглянувший в портшез Джаспер нахмурился:

– Ты нездорова? Почему ты так побледнела?

И в самом деле, даже под слоем белой пудры было видно, что ее лицо лишено всяких красок.

– Нет... нет... – пробормотала Кларисса, не открывая глаз.

Джаспер огляделся, гадая, что могло так расстроить ее, но не увидел ничего необычного.

Носильщики остановились у «Ангела», и Джаспер помог ей выйти. Кабачок был переполнен, но служанка немедленно узнала вчерашних посетителей и подбежала к ним.

– Хотите ту бутылку бургундского, сэр? Если да, то Джейк говорит, вы можете выпить ее в задней комнате. – Она кивнула в сторону двери в глубине пивной. – Такого вина вы нигде не пили! И сегодня у нас доброе баранье рагу, а устриц столько, сколько сможете съесть.

– В таком случае – веди.

Они последовали за девушкой в маленькую пустую комнатушку за барной стойкой. В угловом камине горел огонь.

– Тогда я принесу устрицы?

– И бутылку рейнского.

Джаспер швырнул шляпу и трость на сосновую скамью под маленьким окном.

– Подойди к огню.

Кларисса повиновалась, кутаясь в шаль, чтобы избавиться от озноба, который никак не проходил после той омерзительной сцены на площади. Джаспер нахмурился, увидев, как жалко она съежилась.

Кларисса нагнулась к огню и протянула руки. Большие красные пятна румян на скулах резко выделялись на белом лице, словно у нее начиналась лихорадка.

Джаспер подошел к двери и позвал служанку.

– Принеси полотенце и таз с водой.

– Сейчас, сэр.

Она поставила бутылку на стойку бара и вскоре вернулась с водой и полотенцем.

– Сейчас принесу устрицы, сэр.

Джаспер рассеянно кивнул: мысли его были далеко отсюда. Намочив полотенце в тазике, он подошел к Клариссе:

– Позволь смыть с твоего лица эту гадость. Она больше не нужна.

Он приподнял ее подбородок и стал энергично водить по щекам полотенцем. Потребовалось немного времени и усилий, чтобы удалить косметику. Потом он снова окунул полотенце в воду, но тут Кларисса отобрала его.

– Спасибо, милорд. Но я и сама вполне способна умыться.

Теперь голос у нее значительно окреп, да и выглядела она получше.

Заметив, с каким выражением острой брезгливости Кларисса оттирает соски, Джаспер даже растерялся. Вокруг было столько размалеванных женщин! Но Кларисса, видимо, понимает, что ей это не идет.

Поспешно спрятав грудь в лиф, она подтянула повыше вырез и снова закуталась в шаль. Наконец-то она чувствовала себя в своей тарелке.

– Устрицы? – справился Джаспер, с интересом наблюдая, как поспешно Кларисса приводит себя в порядок.

Усевшись, она взяла устрицу, вилочку и, поймав взгляд Джаспера, виновато взглянула на синяк, оставленный ею вчера.

– Иначе вы меня бы не отпустили, – коротко пояснила она, прежде чем отправить устрицу в рот.

– Полагаю, ты права, – согласился Джаспер, следуя ее примеру. – Итак, можем мы похоронить этот прискорбный инцидент в прошлом и начать новую главу?

Кларисса пригубила вина, с наслаждением прокатывая золотистую жидкость на языке. Вино согрело ее, и напряжение, сковавшее ее с той минуты, как Люк появился в то ужасное утро, немного рассеялось.

– Когда я перееду в дом на Халф-Мун-стрит?

Вопрос сам по себе стал вполне ясным ответом. Только вот Джаспер испытал некоторую неловкость. В доме все еще жила предшественница Клариссы. Их отношения явно шли к концу, поскольку его подозрения в том, что она делит свою благосклонность с другими, стали неопровержимым фактом. Но хотя бы из учтивости необходимо поговорить, прежде чем выгнать ее.

– Уйдет несколько дней на то, чтобы обставить его как полагается, – уклончиво ответил он.

Кларисса насадила на вилку вторую устрицу.

– Поверьте, мне совершенно не нужна никакая обстановка. У меня самые простые вкусы. Разве для нас не важно начать спектакль как можно раньше?

Джаспер вспомнил, как обставила дом Гвендолен: безвкусное смешение позолоченной мебели, дорогих безделушек, на кровати такая мягкая перина, что он буквально утопает в ней, когда ложится рядом с любовницей. Он жалел, что дал ей карт-бланш, хотя в первые месяцы их взаимной страсти намеренно не высказывал своего мнения.

Но похоть, как это часто бывает, остыла и чувство долга по отношению к любовнице мгновенно забылось, когда стало яснее ясного, что она неверна своему покровителю. Сначала он считал слухи злостными сплетнями, и, возможно, поэтому Гвендолен решила, что он слепой болван, которым можно манипулировать как угодно. С тех пор вульгарная роскошь любовного гнездышка на Халф-Мун-стрит безмерно его раздражала. Но пока у него не было новой любовницы, которая могла бы заменить Гвендолен, особого значения это не имело. Однако теперь ситуация изменилась. И дом на Халф-Мун-стрит станет любовным гнездышком, которое так подойдет Клариссе Ордуэй, женщине, настолько не похожей на Гвендолен Мэллори, что было почти невозможно представить их в одной комнате.

– Очень важно, – согласился он. – Но прежде чем я поселю тебя там, нужно предпринять кое-какие шаги. И прежде всего – твой гардероб. Ты нуждаешься в одежде, модной одежде, от которой не будет нести борделем. Иначе общество никогда тебя не признает. Конечно, ничего слишком скромного вроде того платья, которое ты носила вчера, но...

Он осекся, когда вошла служанка с котелком. Она поставила его на стол, подняла крышку, и из котелка повалил душистый пар.

Оба молчали, пока служанка церемонно ставила на стол пыльную бутылку бургундского и два бокала, которые вытерла грязным передником. За бутылкой последовали миски и столовые приборы.

– Ну вот, теперь все как полагается.

– Спасибо, можешь идти, – кивнул Джаспер и взял половник.

– Кларисса, подвинь свою миску.

Кларисса повиновалась, гадая, много ли элегантно одетых графов способны сидеть в кабачке, раскладывая по мискам баранье рагу. А Джаспер Сент-Джон Салливан явно умел управляться с половником и бараньим рагу. Он наполнил ее миску, выбирая лучшие нежирные кусочки мяса и овощей и оставляя в котелке жир и жилки. Передал ей миску и положил рагу себе.

Кларисса взяла ложку, весело наблюдая, с каким аппетитом ест Джаспер, макая хлеб в подливу и пренебрегая всякими манерами. Впрочем, в его манерах не было ничего неприятного: так ведет себя сильно проголодавшийся мужчина за сельским столом. Когда-то ее отец ел с таким же наслаждением после целого дня, проведенного на охоте или в полях, вместе с арендаторами.

Она опустила ложку в миску и отдалась простому удовольствию – смаковать добрую вкусную еду.

И тут вспомнила о Фрэнсисе. Ложка упала в миску, ломтик хлеба раскрошился в пальцах. На глаза набежали слезы.

– Что случилось, Кларисса? – удивился Джаспер, перегнувшись через стол. – У тебя такой грустный вид...

Кларисса прикусила губу.

– Просто воспоминания. Грустные воспоминания. Простите, милорд, со мной иногда такое бывает.

– Со всеми бывает. Может, расскажешь, в чем дело?

Он пристально смотрел на нее. Но пока еще слишком рано рассказывать ему придуманную историю о ее умершем в родах ребенке.

– Все это давняя история, – беспечно бросила Кларисса. – Ничего серьезного.

Улыбнувшись, она насадила на вилку кусочек баранины.

Ее притворство не убедило Джаспера, но он понимал, что пока не имеет права допытываться, в чем дело. Конечно, эта девушка с прошлым, конечно, у нее были трудности в жизни – у кого их нет. Но ему нет нужды знать эти трудности, понимать их или пытаться разрешить. Он платит за то, чтобы она сыграла свою роль, и только.

– Как скажешь, – кивнул он, наполняя свой бокал. – После обеда я провожу тебя к знакомой модистке. У нее прекрасный вкус и верный глаз. Она сразу скажет, что можно с тобой сделать.

– Вполне возможно, милорд, я сама знаю, что с собой сделать, – отрезала Кларисса. – Я не прожила всю жизнь в коровнике!

– Разумеется. Я вовсе не намекал на что-то подобное, – растерянно ответил Джаспер. – Но вряд ли ты что-то знаешь о городских модах, тем более что не вращалась в высшем обществе. То, что подходит для площади Ковент-Гарден, не годится в светских салонах и гостиных.

Кларисса раздраженно вспыхнула:

– Я прекрасно это понимаю, сэр. Не отказывайте мне в толике здравого смысла!

Джаспер, словно сдаваясь, поднял руки.

– Довольно. Мы навестим мадам Ортанс, и ты можешь высказать ей свое мнение.

– Обязательно делать это сегодня? – нахмурилась Кларисса.

– Не вижу смысла в проволочках. Или у тебя сегодня есть дела поважнее? – Наливая ей вина, Джаспер вопросительно вскинул брови.

Похоже, ему в голову не приходит, что у нее действительно могут быть важные дела!

Кларисса, все еще хмурясь, смотрела в свой бокал. Он наверняка захочет узнать, что именно мешает ей провести день в его обществе. А она вряд ли может объяснить, что, когда не изображает проститутку, разыгрывает роль сыщика с Боу-стрит. Но тратить время на шляпки, когда необходимо искать Фрэнсиса, казалось ей худшим из предательств.

– Я очень устала, – сказала она наконец. – И хотела бы сегодня отдохнуть.

Джаспер уставился на нее, гадая, почему он не верит ни единому ее слову, хотя ничего странного в ее словах нет: с того момента, когда она вчера столкнулась с ним, вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. И все же у него было такое ощущение, что она лжет.

Однако он просто кивнул:

– Как пожелаешь. Утром я пришлю за тобой экипаж, чтобы отвезти в заведение мадам Ортанс.

– Спасибо. – Кларисса отложила ложку, – Извините, милорд. Я, пожалуй, вернусь на Кинг-стрит. Провожать меня нет необходимости. Это за углом. – Она отодвинула табурет.

– Похоже, Кларисса, у тебя вошло в привычку бесцеремонно покидать этот стол, – сухо заметил Джаспер, поднимаясь. – Но я настаиваю на том, чтобы проводить тебя до твоего дома. Подожди здесь, пока я улажу дела с хозяином.

– Не хотелось бы отрывать вас от обеда, сэр, – запротестовала Кларисса, но Джаспер только отмахнулся и вышел в пивную. Кларисса поморщилась. Впрочем, стоит ли винить его? Вполне понятно, что он раздражен ее неучтивым поведением. Но, честно говоря, она не сможет больше проглотить ни ложки. Не сможет вынести ни одной минуты бездействия.

Завернувшись в шаль, она вышла в пивную.

Джаспер стоял у стойки, разговаривая с хозяином.

– Пойдем, – коротко сказал он, увлекая ее за собой.

Они протолкались сквозь шумную толпу и оказались на площади. Он явно был недоволен и шел так быстро, что ей приходилось почти бежать, чтобы не отстать от него.

Они подошли к дому. Джаспер поднял молоток, постучал и стал ждать, нетерпеливо притоптывая ногой, пока дворецкий не открыл дверь.

– Значит, до завтра, – коротко бросил он и, кивнув, удалился.

Кларисса уже хотела было догнать его, но передумала. Он справедливо рассержен ее невежливостью. Ладно, завтра утром она попытается извиниться.

Она подождала, пока Джаспер исчезнет за углом, и вошла в дом, намереваясь захватить плащ и деньги и отправиться на Ладгейт-Хилл.

Джаспер шагал быстро. Прохладный осенний воздух немного успокаивал гнев. Он не привык, чтобы кто-то отделывался от него так бесцеремонно, не говоря уже о людях, находившихся у него в услужении. А ведь он заплатил немалые деньги за мистрис Клариссу Ордуэй.

Через некоторое время он сообразил, что, сам того не сознавая, оказался на Халф-Мун-стрит. Что ж, в его нынешнем настроении он будет только счастлив схлестнуться со своей содержанкой. Все равно это должно было случиться через день-другой.

Прогулка была долгой, зато голова стала ясной и душевное равновесие восстановилось. Он снова был спокоен и бесстрастен, когда открывал дверь хорошенького домика, где жила его любовница.

Очутившись в маленькой прихожей, он огляделся. В это время горничная, которую он нанял для Гвендолен, прошла через обитую байкой дверь, ведущую в подвал, где находилась кухня, и тоже появилась в прихожей.

Граф осторожно прикрыл за собой дверь. Девушка поспешно присела в реверансе, и он заметил ее воровато бегающие глазки.

– Милорд... мы вас не ожидали. Я пойду наверх, скажу мадам.

– Не трудись, Салли, – отмахнулся граф. – Я сам доложу о себе.

Он подошел к лестнице и остановился, неожиданно увидев шляпу, трость и перчатки на скамье у двери. Салли поймала его взгляд и поспешно загородила собой скамью.

– Мадам очень сердится, милорд, если я не докладываю о гостях.

– Салли, твоя преданность достойна восхищения, но сейчас она ни к чему. Возвращайся к работе. Я отнесу это владельцу.

Джаспер взял шляпу, трость и перчатки и стал подниматься по лестнице.

У двери гостиной он остановился, прислушиваясь к негромкому журчанию голосов. Мрачная улыбка коснулась его губ, когда он узнал голос гостя Гвендолен. Еще немного помедлив, он толкнул дверь.

Гвендолен и достопочтенный Генри Ласситер уютно устроились на козетке у камина. Слишком уютно для обычной дружбы.

– Добрый день, дорогая, – поздоровался Джаспер, входя в комнату с улыбкой, каким-то образом не отразившейся в его глазах. – Ласситер, насколько я понимаю, это принадлежит вам? – Он небрежно бросил вещи на кресло. – Ветер очень холодный сегодня. Так что вам это понадобится.

Он явно выгонял гостя, и достопочтенный Генри Ласситер, вскочивший с козетки при первых же словах графа, оглянулся на женщину, словно спрашивая, что теперь делать. Не дождавшись ее реакции, он перевел взгляд на графа, бесстрастно придерживавшего дверь.

– Возможно, я неясно выразился, – дружелюбно добавил Джаспер. – Прощайте, Ласситер, и счастливого пути.

– Ты не имеешь права выгонять моих гостей, Джаспер! – воскликнула Гвендолен, поднимаясь. Лицо ее медленно багровело. – И я желаю, чтобы Генри остался.

– А я не желаю видеть его здесь, дорогая, – любезно ответил граф, хотя глаза его были холодными и жесткими. – И считаю, это мое право – решать, кого принимать в собственном доме.

Ласситер поспешно схватил вещи, бросил последний взгляд на Гвендолен, стоявшую у козетки с лицом, исполненным досады и гнева, и проскользнул мимо Джаспера, все еще придерживавшего дверь.

После его ухода Джаспер, все с той же улыбкой, обозрел содержанку:

– Садись, дорогая. Налить тебе бокал мадеры?

– Нет, спасибо. – Гвендолен уселась, тщательно расправив юбки. – Это было очень невежливо, Джаспер. И на тебя не похоже.

Граф наклонил голову:

– Ты действительно так считаешь? Думаю, большинство мужчин поступили бы так же, увидев, что на их собственность покушаются.

– Я не твоя собственность! – вспыхнула Гвендолен.

– Совершенно верно, дорогая. В отличие от этого дома. И я сохраняю право решать, кому здесь оставаться. – Он встал перед ней и положил руку на каминную полку.

Что ж, Гвендолен очень красива. Но в подметки не годится прелестной мистрис Ордуэй. Гвендолен была более зрелой во всех отношениях, что лишь добавляло ей привлекательности, но она не знала, что такое верность, а Джаспер еще много лет назад поклялся себе, что больше ни одна женщина его не одурачит. Одного раза вполне достаточно. Пока длится их связь, он должен оставаться для нее единственным мужчиной.

– Ты вольна поступать как знаешь, Гвендолен, – продолжал он, наблюдая, как отливает и приливает краска к ее лицу. – Но не имеешь права жить под моим покровительством и наслаждаться благосклонностью других мужчин. Можешь считать меня старомодным, но мы договаривались, что ты будешь оказывать услуги только мне. Следовательно... чему быть...

Гвендолен снова встала, нервно раскрывая и закрывая веер.

– Хочешь сказать, что между нами все кончено?

– Да, именно так. Можешь взять из этого дома все, что тебе нравится, но прошу освободить его к концу недели. Уверен, что за оставшиеся дни Ласситер или кто-то другой сумеет найти тебе подходящее пристанище, – цинично объявил Джаспер.

Теперь Гвендолен была очень бледна.

– Я обещаю больше никогда не видеться с Генри.

Но Джаспер покачал головой:

– Дорогая, я слишком хорошо тебя знаю. Пожалуйста, оставь мой дом к концу недели.

Он шагнул к ней, взял ее руку и легонько коснулся губами.

– Я наслаждался нашей связью, Гвендолен, но пора заканчивать, пока все хорошее не превратилось во взаимную ненависть.

Выпустив ее руку, он поклонился и быстро вышел.