Текст книги "Непорочная куртизанка"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Глава 5
– Тебе следовало с самого начала послушать меня, Кларисса, – говорила Нэн, поднимаясь по лестнице. – Я же велела тебе надеть узорчатый муслин! Поверь, я хорошо знаю, что нравится мужчинам.
Кларисса ничего не ответила. Она сама своей подписью отказалась от права настаивать на скромности своего гардероба. Если графу Блэкуотеру нужна обнаженная грудь, значит, он ее получит. А ей пора учиться привыкать к своей роли в этом спектакле.
Они добрались до второго этажа, и Кларисса направилась к лестнице на чердак. Но к ее удивлению, Нэн объявила:
– Не сюда. Я отвела тебе другую комнату. Теперь, когда ты одна из нас, сколько бы ни оставалась под этой крышей, будешь спать на этом этаже, вместе с остальными. Думаю, у его сиятельства уйдет несколько недель на то, чтобы договориться о покупке дома для тебя. – Она открыла дверь большой и очень уютной комнаты. – Если его сиятельство захочет, чтобы ты развлекала его в этом доме, можешь привести его сюда. Слуги принесут вам все, что пожелаете. Можете поужинать или искупаться вдвоем, если этого захочет его сиятельство. Джентльменам нравится любоваться своими дамами в ванне. По какой-то причине это возбуждает желание. – Нэн пожала плечами, словно говоря, что о вкусах не спорят, и поспешила к широкому шкафу. Открыла его и потянулась к платью из узорчатого муслина, висевшему в своем одиноком великолепии рядом с двумя простыми, деревенскими платьями Клариссы. – Эти тебе больше не потребуются, – объявила она, презрительно махнув рукой. – Думаю, его сиятельство пришлет сюда модистку и портниху, чтобы сшить новый гардероб. А пока придется обходиться тем, что есть. – Она выложила муслиновое платье на кровать и подозвала Клариссу: – А теперь поскорее снимай это платье.
Кларисса, смирившись, расшнуровала то, что было на ней, и повесила в шкаф. Она пока еще не готова расстаться со своей одеждой и намерена взять с собой все свои вещи на Халф-Мун-стрит. Пусть они немодные и слишком скромные, но ткань дорогая, а работа такая же тонкая и добросовестная, словно одежду шили у лондонского портного.
Нэн туго затянула шнуровку нарядного платья и слегка потянула декольте вниз, чтобы грудь оказалась почти открыта, и в хорошо продуманном беспорядке разбросала букли по плечам Клариссы, после чего отступила и полюбовалась делом своих рук.
– Очень мило. Его сиятельство будет доволен. А теперь беги вниз.
Кларисса с иронической улыбкой присела в реверансе и вернулась в гостиную.
Граф стоял спиной к двери, но, услышав шаги, быстро повернулся. Кларисса еще раз, все с той же усмешкой, сделала реверанс и по тому, как вспыхнули глаза Джаспера, поняла, что он заметил легкий наклон ее головы и вызывающий взгляд, превративший учтивость в пародию.
Он намеренно пристально оглядел ее.
– Гораздо лучше, но этого недостаточно, – объявил он. – Мне нужно, чтобы ты выглядела соответственно роли. Мой дядюшка ожидает увидеть шлюху, и он получит то, чего желает.
Он снова позвонил и, когда появилась Нэн, приказал:
– Пудру и румяна, накрасить губы и... да, соски тоже.
Кларисса ахнула и инстинктивно прикрыла ладонями грудь.
– Нет, – запротестовала она, – я не позволю.
– Ты будешь делать все, что пожелает покровитель, – заявила Нэн. – Сейчас принесу коробку с пудрой и румянами. – Она поспешила уйти, оставив дверь полуоткрытой.
Джаспер насмешливо вскинул брови:
– Признаюсь, мне тоже не нравятся раскрашенные девицы, но ты наверняка привыкла к мужчинам, которым это по душе?
– Я совсем недавно в Лондоне, – поспешно сымпровизировала Кларисса, – а мужчины, которые находили меня привлекательной, предпочитают некое подобие невинности.
Поразительно! До сих пор она была уверена, что не умеет лгать!
Джаспер медленно наклонил голову в знак согласия.
– Я все понимаю, но нам нужно навестить дядю, и, поскольку его необходимо убедить в истинности твоего обращения, он должен видеть, как низко ты пала. Чем сильнее ты будешь напоминать потаскушку, тем больше он впечатлится твоим преображением.
«Это просто игра, – думала Кларисса. – И ничем не отличается от тех спектаклей, которые мы разыгрывали на домашних рождественских вечеринках».
Она любила в них участвовать. Мало того, с самого детства уговаривала няню и всех слуг играть в ее незатейливой инсценировке детских стишков. Позже она даже стала писать собственные пьесы, к чему ее поощряла гувернантка. Кларисса всегда считала, что ее пьесы гораздо веселее тех, что обычно ставились на Рождество.
Вернулась Нэн с коробкой румян, пудры и кисточками. Служанка принесла маленькую миску с водой. Нэн ловко нанесла белую пудру на щеки Клариссы и смочила ватку в воде, прежде чем окунуть ее в румяна. Наложила румяна на скулы Клариссы, пальцем подняла грудь и накрасила соски темно-красным, поправив платье так, чтобы они виднелись сквозь кружева отделки.
В качестве финального штриха она взяла палочку румян и обвела линию губ Клариссы.
– Так пойдет, милорд? – спросила она отступая, чтобы граф хорошенько рассмотрел ее подопечную.
– Прекрасно! – Он приподнял буклю со сливочно-белого плеча: – Не думал, что твои волосы можно как-то еще улучшить, но эти букли великолепны.
Кларисса слишком остро ощущала дуновение холодного воздуха на обнаженной груди, чтобы быть польщенной комплиментом. Она видела достаточно размалеванных и напудренных дам на площади и теперь представляла, как, должно быть, выглядело ее лицо: смертельно бледное, с яркими пятнами на скулах и блестящим красным ртом. Просто чудовищно! Не думает же он, что она пойдет по улице в таком виде!
– Я не могу выйти без плаща.
– Шаль необходима, – согласился он. – Ветер сегодня холодный.
– Я принесу плащ, – сказала Кларисса.
Однако Нэн загородила ей дорогу:
– У меня есть прекрасная шаль, дорогая. В комоде, в холле. Нет необходимости идти наверх.
Она вышла и почти тут же вернулась с шалью из индийского тисненого муслина. Осторожно накинула на плечи Клариссы, оставив шею и грудь почти полностью обнаженными.
– Ну вот, это защитит от ветра.
Что ж, это лучше, чем ничего. Но если бы что-то зависело от нее, она бы закуталась в шерстяной плащ и натянула на голову капюшон. Впрочем, было ясно: пока Нэн Гриффитс рядом, ничего не выйдет. Нэн разбиралась в шлюхах и была уверена, что и Кларисса из таких. Но как только они выйдут из дома, она посильнее запахнет шаль.
– У меня для тебя подарок, Кларисса, – улыбнулся Джаспер, сунув руку в глубокий карман камзола и вынимая тонкий, завернутый в шелк сверток. – Маленький сувенир, чтобы скрепить нашу сделку.
Кларисса немного поколебалась, почему-то решив, что, приняв подарок, будет считать себя обязанной чтить условия контракта до самого горького конца. И вдруг осознала, что граф и Нэн выжидающе на нее смотрят. Дальнейшие колебания опасны. В конце концов, подарки всего лишь часть контракта. Уходя, она оставит все.
– Вы слишком добры, милорд, – прошептала она и, взяв сверток, развязала ленту и достала изысканный веер из кружев и перламутра с рисунком, изображавшим карнавальную сцену.
Кларисса медленно раскрыла веер, такой изящный, такой хрупкий, совершенно не подходящий к ее нынешней внешности.
– Я не могу принять его, – тихо вымолвила она, складывая веер и протягивая графу. – Он слишком красивый.
– Чушь! – бросил Джаспер, отводя ее руку. – Прекрасный веер для прекрасной женщины, моя дорогая девочка, и я хочу, чтобы ты им пользовалась. А теперь пойдем.
Он взял шляпу и трость и протянул руку Клариссе. Та повиновалась.
Они вышли из дома, и Джаспер поднял трость. Пара носильщиков портшеза, отдыхавших в тени колоннады, подняли портшез и подбежали к ним.
Джаспер усадил Клариссу и, велев носильщикам идти на Стрэнд, спокойно пошел рядом, что-то говоря в открытое окно. Со стороны казалось, что они дружески беседуют. Однако в их разговоре не было ничего дружеского. Да и беседой это не было, скорее, длинный список наставлений.
– Мне следует предупредить тебя, что виконт Брэдли – сварливый старик, но в юности был распутником и все еще ценит женские прелести. Он ожидает от тебя определенной дерзости, даже наглости. И терпеть не может невинности, так что не трудись ее изображать. Будь немного вульгарной, кокетничай, старайся его очаровать. Думаю, он с первого взгляда поймет, почему я нахожу тебя привлекательной. Не обращай внимания на рискованные реплики: он человек другого века, когда люди говорили все, что думали, не пытаясь подсластить значение слов. Если сумеешь ответить в таком же тоне, значит, понравишься ему.
Кларисса впитывала все это в потрясенном молчании. Разве ей удастся вести себя подобно вульгарной проститутке? Соблазнять старика и, возможно, демонстрировать ему накрашенные соски? Какая мерзость! Ничего общего со спектаклями, которые она разыгрывала в прошлом!
Она раскрыла веер и тут же со щелчком сложила.
Тем не менее, ей придется это сделать. Она сделает это.
– Тебе все ясно? Есть вопросы?
«Тысяча!»
Но вслух Кларисса этого не сказала.
– Звучит достаточно устрашающе, – пробормотала она.
– Да, он обожает запугивать людей, старый ублюдок, – коротко хохотнул Джаспер. – Но к сожалению, мое спасение – в его руках, поэтому ты должна играть так, как никогда раньше. Если это поможет, представь, что он клиент, только с весьма причудливыми вкусами. Уверен, что в борделе ты не однажды развлекала стариков с неприличными, мягко говоря, пристрастиями.
Кларисса боялась расхохотаться. Что за нелепая ситуация! Она сильно прикусила губу, но тут же вспомнила о краске и поспешно протерла передние зубы кончиком пальца. Однако смех угрожал вырваться на волю, поэтому она отвернулась к противоположному окну и уставилась на людную улицу, стараясь подавить несвоевременные эмоции. И тут желание смеяться исчезло. По тротуару, всего в нескольких ярдах от портшеза, но в том же направлении шел Люк. Она поспешно откинулась на спинку сиденья, не в силах унять бешеный стук сердца. Неужели они снова встретились? Впрочем, это неудивительно: они обитают на небольшом отрезке площадью примерно в три квадратных мили. Она не может последовать за ним сейчас, но, как только избавится от присутствия графа, немедленно вернется на Ладгейт-Хилл. Если Клариссе Астли, хорошо воспитанной, образованной дочери сквайра Астли и леди Лавинии Астли, удастся одурачить раздражительного старого распутника, значит, она способна назваться чужим именем и постучаться в кухонную дверь дома Люка под видом гадалки, нищенки или бродяжки, да кого угодно! Наверняка кто-то из слуг Люка видел маленького мальчика, прежде чем его бросили в какую-нибудь адскую дыру.
И неожиданно все предстало в ином свете. Если она сможет сыграть одну роль, значит, сыграет и другую. И чем лучше она сыграет одну, тем лучше ей удастся другая.
Неожиданно осмелев, Кларисса подалась вперед, оперлась локтем о край окна и снова поискала глазами Люка. И даже позволила шали соскользнуть вниз, так что грудь оказалась на виду. Даже если Люк и увидит ее, то никогда не узнает под слоем пудры и румян. Он вообще не ожидает увидеть ее в городе. И тем более до него никогда не дойдет, что размалеванная полуодетая шлюха и есть его племянница.
Он по-прежнему вышагивал по внешней стороне тротуара, помахивая тростью и разглядывая прохожих. И когда повернул голову в сторону мостовой, их глаза на кратчайшее мгновение встретились. Кларисса вынудила себя оставаться равнодушной и устремила взор куда-то мимо него, притворяясь, будто любуется уличным пейзажем.
Но все же в ней поселилась тревога. А вдруг он узнал ее и начнет преследовать? Но он лишь мельком оглядел ее, и даже за это короткое время Кларисса увидела нескрываемую похоть в этих маленьких глазках.
– Похоже, я не в силах привлечь ваше внимание, – заметил граф, тоже опершись о край окна.
– О, простите, мне показалось, что я увидела знакомого, – неубедительно солгала Кларисса, снова оборачиваясь к графу. – Вы говорили о вашем дяде...
– Уже нет, – сухо обронил граф. – Я говорил о своих братьях. Они близнецы, и ты можешь встретить их в доме виконта. Главное – они не должны знать, что тебе известно о завещании нашего дяди, а также о нашем маленьком соглашении. Все это – строго между нами, ясно?
Кларисса ответила с невинной улыбкой:
– Конечно. Ваше право ставить условия, милорд. Я всего лишь ваша служанка.
– Такое тонкое понимание ситуации! С моих плеч упала огромная тяжесть, – ответил он так же сухо, как раньше.
Уж не переступила ли она границ?
Но у нее не было времени задуматься: носильщики остановились и опустили портшез перед массивной дверью большого особняка.
Джаспер заплатил им, помог Клариссе выйти и, проводив на крыльцо, поднял большой медный молоток. Через несколько минут за дверью послышались шаркающие шаги. Престарелый слуга в пудреном парике и парчовой ливрее с поклоном появился на пороге.
– Доброе утро, милорд.
– Доброе утро, Луис.
Джаспер подтолкнул Клариссу, и вскоре они очутились в большом квадратном холле с красивым расписным потолком и позолоченной лепниной. Великолепная подковообразная лестница вела на галерею.
– Как его сиятельство сегодня утром? – спросил он, отдавая слуге шляпу, трость и плащ. – Принимает?
– Он всегда счастлив принять вас, лорд Блэкуотер.
Старик сложил вещи на изящный диванчик и с любопытством уставился на спутницу графа.
Выйдя из портшеза, Кларисса инстинктивно закуталась в шаль, но граф бесцеремонно сдернул ее.
– Тебе это не понадобится. В покоях виконта всегда очень тепло.
Он отдал шаль слуге, который молча ее взял, с любопытством, однако, поглядывая на обнаженную грудь и плечи девушки.
Кларисса чувствовала себя так, словно на ней вообще нет одежды, но устояла перед порывом поддернуть вверх кружевную отделку корсажа, чтобы прикрыть соски, твердо сказав себе, что на ней театральный костюм.
– Я сам доложу о себе, Луис, – сообщил граф и направился к лестнице, ведя Клариссу за собой. Тепло его пальцев проникало сквозь тонкий муслин едва доходивших до локтей рукавов. – Не стоит нервничать, Кларисса. Я не оставлю тебя наедине с ним.
– Я не нервничаю, – заверила она, неожиданно поняв, что действительно не столько нервничает, сколько сгорает от нетерпения поскорее увидеть этого старого распутного хитреца. Кроме того, виконт прикован к постели: какое зло он может ей причинить?
Джаспер открыл двойные двери, и они оказались в устланной толстым ковром комнате. Кларисса огляделась, отметив богатую мебель, серебряные и золотые украшения и коллекцию изящных фарфоровых статуэток.
– Виконт – собиратель фарфора?
Джаспер тоже огляделся.
Дядя всегда был заядлым коллекционером. Большинство сокровищ в его доме – из золота и серебра. Он привез их из Индии, и одному Богу известно, каким путем все это приобретено.
– Подобными вопросами я не задаюсь.
Он подошел к другим дверям в противоположной стене и постучал.
– Останься здесь, пока я тебя не позову, – велел он и исчез в спальне.
Кларисса прошлась по комнате, разглядывая безделушки, по большей части весьма изысканные. Ее внимание привлекла золотая ваза на постаменте, покрытая искусной резьбой. Кларисса внимательно рассмотрела вазу и тут же, охнув, отскочила. Пусть она и наивна, но все же не прожила в монастыре всю свою жизнь, чтобы не понять, какие непристойности там изображены. Фигурки извивались в различных позах плотского соития, по двое, трое, четверо...
Заинтересовавшись, она наклонилась ближе, чтобы получше изучить рисунки. И была так поглощена созерцанием, что не услышала, как дверь снова открылась.
– Забавно, правда? Трудно поверить, что такие позы вообще возможны.
Кларисса с виноватым видом отступила и покраснела, словно ее поймали на месте преступления. Граф стоял за спиной так близко, что она наступила ему на ногу. И при этом нечаянно прижалась к нему всем телом.
– Извините... простите... я вас не слышала, – пролепетала она, пытаясь отступить в сторону, но он обнял ее и притянул к себе.
– Не двигайся. Мне понравилось, – хмыкнул он, и на нее снова повеяло теплом его дыхания. Его руки скользнули вверх и легонько сжали грудь.
– Нет, пожалуйста, не нужно! – воскликнула Кларисса, оцепенев. – Отпустите меня, милорд! Прошу вас! У нас соглашение!
– Разве? Не помню, чтобы я на что-то соглашался. Просто отложил решение на потом.
– И вы опуститесь до насилия, милорд?
Голос Клариссы дрожал от возмущения, подстегнутого страхом. Только сейчас она поняла, что в этом доме он может сделать с ней все, что пожелает.
Он отдернул руки, словно от раскаленного клейма, и почти грубо оттолкнул ее:
– Никогда не смей обвинять меня в чем-то подобном!
Кларисса повернулась и взглянула на графа. Мрачное лицо, непроницаемо-черные глаза.
– Вы испугали меня, – тихо пожаловалась она. – Неужели не понимаете, какой беззащитной я себя чувствую здесь, наедине с вами?
Он раздраженно поморщился:
– Господи Боже, ты же шлюха! Как и чем я мог тебя испугать? Ты знаешь, чего ожидать. Подписала контракт, и не говори, что хочешь получить красивую одежду и уютный дом всего лишь за небольшую роль в спектакле!
Что она могла ответить? Только правду, а это... совершенно невозможно.
– Ваш дядя принимает? – глухо спросила она, отворачиваясь.
Джаспер ответил не сразу, глядя на нее с сердитым недоумением и гадая, почему эта девушка постоянно ставит его на место. Он прекрасно знает, кто она. Почему же она отрицает это всем своим поведением? Этим она ничего не добьется – во всяком случае, от него. Кровь Христова, он видел, как она ела устрицу. Никогда в жизни он не видел чего-то более обольстительного! И жила она в борделе. Подписала контракт на услуги шлюхи. И если уж быть до конца честным – он ее хочет. Возможно, она специально отталкивает его, чтобы вытянуть побольше. С ним не раз пытались сыграть нечто подобное – без всякого успеха, конечно, – но вполне вероятно, что она тоже захочет попытаться.
Видимо, этим объясняются ее странные повадки. Но она скоро усвоит, что старается безуспешно.
– Он ждет тебя, – резко бросил граф и пошел вперед, к дальней полуоткрытой двери.
– Сэр, позвольте представить вам мистрис Клариссу Ордуэй, – объявил он и, схватив ее за руку, почти втащил в комнату, освещенную так тускло, что Кларисса моргнула. Занавеси на высоких окнах были полуопущены, отсекая яркие лучи осеннего солнца. В огромном камине пылал огонь. По всей комнате были расставлены восковые свечи, и слабый запах старости и болезни витал в спертом воздухе. У камина сидел старик в отделанном мехом халате. Ноги его тоже были завернуты в меховую полость. В удивительно изящной белой руке, казалось, принадлежавшей человеку гораздо более молодому, он держал бокал с вином. Когда Кларисса нерешительно стала перед ним, он поднес к глазам лорнет.
– Подойди ближе, девушка. Я не кусаюсь.
Кларисса остановилась в нескольких шагах от него и низко присела в реверансе:
– Доброе утро, милорд.
– Хм-м... – промычал он. – Так ты последняя шлюшка моего племянника? Неплохо... совсем неплохо. Миленькая грудь, мала, но достаточно аппетитна.
– Ах, сэр, вы мне льстите!
Кларисса снова присела в реверансе, раскрыла веер и улыбнулась виконту, хлопая густыми золотисто-каштановыми ресницами.
– Не обманывайся, девочка, – рассмеялся он. – Из какого ты борделя?
– Мистрис Гриффитс, сэр.
– Так Нэн все еще в деле? – хмыкнул старик. – Что ж, заведение у нее всегда было прекрасным. Джаспер шестнадцатилетним пареньком лишился там девственности. Господу одному известно, как он умудрился дожить до такого возраста и ни разу не попробовать женщину, но его отец всегда был легкомысленным болваном, а мать...
– Вы можете сколько угодно хулить мою прискорбную неопытность, сэр, – мягко перебил Джаспер, – но умоляю: по крайней мере, мать мою оставьте в покое!
Кларисса втайне веселилась. Бесцеремонная манера старика выражаться должна была бы шокировать ее, но вместо этого она искренне развлекалась. До этой минуты она не слышала ничего подобного.
– О, твоя мать была мямлей, – отрезал виконт, но воздержался от дальнейших упоминаний о жене брата. – Убирайся, Джаспер, и оставь меня наедине с этим очаровательным созданием. – Он похлопал по сиденью оттоманки, стоявшей рядом с креслом: – Садись, девочка, и рассказывай о себе. Давно ты работаешь на матушку Гриффитс?
Кларисса уселась, тщательно расправив юбки и делая все, чтобы старик получше рассмотрел ее грудь.
– Всего несколько недель, сэр. Я приехала в Лондон в поисках счастья.
– Как и полсотни других девушек, – ухмыльнулся виконт.
Он подался вперед, снова рассматривая ее в лорнет.
– Но, бьюсь об заклад, ты выплывешь. Косгроув, черная вы ворона, подайте бокал этому милому созданию. Я настаиваю, чтобы ты выпила со мной, дорогая.
До сих пор Кларисса не замечала, что в этой полутемной комнате есть еще один обитатель. Высокий худой угловатый мужчина в черной священнической сутане неожиданно появился из укромного уголка у занавесей и бесшумно пересек комнату. Тяжелый крест висел у него на груди, у пояса болтались четки. Он с тревогой уставился на Клариссу, и та сочувственно подумала: бедный молодой человек, наверное, и представить не мог, что ему придется прислуживать шлюхе. Впрочем, и она вовсе не собиралась разыгрывать из себя шлюху.
– Мой секретарь и духовник отец Косгроув, – представил виконт, вяло поводя рукой. – Принесите бокал, святой отец.
Священник снова скользнул в темноту и вернулся с винным бокалом, который поставил на столик у кресла виконта.
– Наливайте же леди, Косгроув.
Священник наполнил бокал и протянул Клариссе. Та поблагодарила его улыбкой, которой Кларисса Астли могла бы одарить приходского викария. Косгроув мгновенно просветлел и снова растаял в тени.
– Так что ты думаешь о моем племяннике, мистрис Кларисса? – спросил виконт, сверкая глазами. – Хорошо, что он оставил нас. Можно говорить свободно. Искусный он фехтовальщик?
– Не могу сказать, сэр, – пожала плечами Кларисса, искренне изумленная вопросом. – Никогда не видела его в действии.
– Что?! Хочешь сказать, этот негодяй еще не затащил тебя в постель? Что это с ним? Потерял сноровку или пороху не хватает?
Кларисса поспешила исправить ошибку и, беспечно рассмеявшись, стала обмахиваться веером.
– Я всего лишь пошутила, сэр. Глупо, конечно! Никогда не видела милорда Блэкуотера на дуэльном поле. Но в других вещах... – Она нагло улыбнулась, вспомнив, как Джаспер говорил, что виконт не любит притворную невинность. – Не мне жаловаться, сэр.
Виконт кивнул и снова приложился к бокалу.
– Слишком много лет прошло с тех пор, как в моей постели в последний раз побывала женщина. Старость – хуже самого дьявола. Но и у меня были свои радости...
Он взглянул в глубину комнаты:
– Не так ли, отец Косгроув? И у меня были свои моменты...
– Да, милорд, – промямлил священник.
– Отец Косгроув за свои грехи вынужден выслушивать мои исповеди, – сообщил старик со злорадной ухмылкой. – Он не только слушает, но и записывает, для вечности, разумеется. Если подобное описание разгульной жизни виконта Брэдли позволит вернуть на путь истины хотя бы одного человека, значит, мой труд не пропал зря. Разве не так, отец Косгроув?
– Если Богу будет угодно, милорд.
– Принесите сюда книгу. Я хотел бы взглянуть на последнюю главу.
Священник вернулся к камину с толстой кипой бумаг, перевязанных тесьмой, и положил их на подлокотник кресла старика.
– Если вы больше не нуждаетесь во мне, милорд, я вернусь к своим молитвам.
– Пошлите ко мне племянника.
Виконт сел прямее и переместил бумаги на колени.
– Вон там на стуле еще одна меховая полость. Прикройте мне плечи, дорогая. Не хотелось бы простудиться, – попросил он и, щелкнув по бумагам, усмехнулся: – Отец Косгроув считает, что после каждой выслушанной исповеди ему необходимо очистить душу молитвой.
Кларисса удивилась, почему старик находит столь злобное удовольствие в том, чтобы ставить беднягу священника в неловкое положение: ведь, судя по четкам на столе, они принадлежат к одной церкви!
Но, ничего не сказав вслух, она укрыла старика меховой полостью. Тот потянулся, чтобы поправить мех, и на тонком белом пальце сверкнул рубиновый карбункул. Другую руку украшала массивная золотая печатка.
Вошел Джаспер и закрыл за собой дверь.
– Вы звали меня, сэр?
– Да, хотел с тобой поговорить. Наедине. Отошли потаскушку в другую комнату, – бросил виконт с такой неожиданной ненавистью, что Кларисса невольно раздула ноздри, сдерживая желание ответить ударом на удар. Минуту назад он смеялся, отпускал комплименты, а теперь обращается с ней как с мусором в сточной канаве.
Она поднялась и, даже не взглянув в сторону виконта, вышла из комнаты, прежде чем Джаспер успел открыть для нее дверь.
– Сэр, была ли в этом такая уж необходимость? – спросил Джаспер, не повышая голоса, хотя его глаза гневно блеснули.
– Никакой, дорогой мальчик, но какая разница? Девчонка – настоящая шлюха. Золотоискательница. Нужно отдать тебе должное – смазливее остальных. Хочет вытянуть из тебя денежки? И зачем ты привел ее ко мне? Обычно ты не демонстрируешь мне своих потаскух.
– Намереваюсь сделать мистрис Ордуэй объектом обращения в истинную религию, сэр.
Джаспер сел, положил ногу на ногу и с насмешливой улыбкой воззрился на дядюшку.
– Но если вы считаете, что она не подходит, я...
– Шлюха есть шлюха, – изрек виконт с усмешкой. – А если она находится под покровительством матушки Гриффитс, значит, она шлюха и есть. Интересно взглянуть, как тебе удастся убедить общество, что шлюха может раскаяться, увидеть всю порочность своего поведения и стать образцом христианки и верной жены. – Он задумчиво покачал головой и продолжил: – Тебе предстоит немалая работа. Я встречал в своей жизни много падших женщин, и ни одна не сумела надолго подняться из сточной канавы. Разврат у них в крови. Им не понять искренних чувств. Их вечно тянет на дешевые трюки. Смотри, в моей книге есть множество примеров. Сколько прекрасных женщин попадались на моем пути! Некоторые даже задерживались, но все в конце концов оказывались неверны. – Прищуренные глаза вдруг злобно блеснули. – Знаешь, что у меня здесь? История моей жизни! Исповедь. Милостью Божией и отца Косгроува я приду к концу жизни, когда время настанет, разумеется, чистым от грехов.
Кудахтающий смех перешел в приступ кашля. Бумаги, выпав из папки, веером рассыпались у его ног. Джаспер поспешил к нему и позвонил в колокольчик.
В комнату вбежал слуга в ливрее.
– Я позабочусь о его сиятельстве, милорд, – заверил он. В руке у него был коричневый аптекарский пузырек. Налив немного жидкости в чашечку, он поднес ее к губам виконта.
– Глотайте, сэр. Вы же знаете, это помогает.
– Скорее эта гнусная гадость меня отравит, – прохрипел старик, но все же проглотил микстуру. Вскоре ему стало легче. Откинувшись на спинку кресла, он со вздохом закрыл глаза.
Джаспер постоял немного и, решив, что дядя заснул, принялся собирать разбросанные бумаги. Какие-то строчки привлекли его взгляд, и он стал читать, медленно переворачивая страницы. На некоторое время он, поглощенный чтением, позабыл, где находится. А когда поднял глаза, обнаружил, что дядя наблюдает за ним с понимающей улыбкой.
– Увлекательное чтение, верно, племянник?
– Вряд ли я употребил бы именно это слово, сэр!
Джаспер сложил бумаги и осторожно положил на стол.
– Но я все больше жалею отца Косгроува, – признался он и, поклонившись, направился к двери. – Оставляю вас одного. Отдыхайте.
