Текст книги "Непорочная куртизанка"
Автор книги: Джейн Фэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
– Э... мистрис Ордуэй, я вам нужна? – разволновалась Салли при внезапном появлении хозяйки. – Нужно было позвонить.
– Нет, Салли, мне ничего не требуется. Я хотела поговорить с Фрэнком.
– Я могла бы послать его к вам. – Салли сменила утюг на другой, гревшийся на плите, и добавила: – К чему было трудиться самой?
– Ничего страшного. Мне полезно ходить побольше, – улыбнулась Кларисса и поманила брата, который немедленно спрыгнул с табурета и, сгорая от любопытства, подбежал к сестре.
– Выйдем на минуту, – велела она.
Кларисса вывела его в коридор между кухней и холлом и присела на корточки, так что их глаза оказались на одном уровне.
– Послушай, дорогой, ты не должен никогда покидать дом. А вдруг ты столкнулся бы с дядей Люком, когда меня не было рядом?
Фрэнк тихо охнул и отчаянно замотал головой:
– Я не... я больше никогда не выйду из дома, Рисса, обещаю!
– Уж постарайся.
Она медленно выпрямилась.
– Как же ты меня напугал!
– Сколько мы еще здесь пробудем? – спросил мальчик. – Этот человек меня не любит.
– Какой человек? Ты говоришь о графе? Вздор, милый, конечно, он тебя любит.
– Недавно Салли сказала мистрис Ньюби, что граф терпеть не может мальчишек.
– Думаю, он просто мало их знает, – возразила она. – Во всяком случае, не попадайся ему на глаза, и все будет лучше некуда.
– Мы еще долго здесь пробудем? – допытывался он.
– Пока не знаю. Наверное, несколько месяцев, пока не окажемся в безопасности.
Лицо Фрэнсиса омрачилось.
– Я хочу домой. Хочу увидеться с Сайласом и покататься на пони. Хочу снова ходить на занятия к викарию. Мне здесь плохо!
Его голос опасно срывался, и Кларисса приложила палец к губам.
– Знаю, любимый. Тебе трудно приходится, но ты очень храбрый и должен мне довериться. Нужно, чтобы дядя Люк нас не нашел.
Она поцеловала его и крепко прижала к груди.
Джаспер стоял в холле у приоткрытой двери. Он проводил визитеров и, вернувшись в гостиную, нигде не нашел Клариссы. Даже в гардеробной. Рассудив, что единственное место, куда она может скрыться, – кухня, как это ни странно, он снова спустился в холл и уже хотел толкнуть кухонную дверь, как услышал настойчивый шепот Клариссы. Тогда он инстинктивно отступил, не желая подслушивать, но тут же, решительно подавив угрызения совести, приоткрыл дверь чуть шире...
Почему, черт возьми, Кларисса обнимает этого тощего сорванца?
Он снова отступил и направился к лестнице. Неужели это очередной кусочек головоломки, которому следует найти нужное место, или просто проявление материнского инстинкта? Она спасла ребенка от улицы, и, возможно, боится, что, выйдя из дома, он может попасть в руки прежнего хозяина или его украдет какой-нибудь негодяй. Правда, чистенький и одетый не в новую, но крепкую одежду Фрэнк больше не походил на уличного мальчишку. Очевидно, что он домашний ребенок, и ни один головорез не станет рисковать, похищая мальчишку, за которого есть кому заступиться.
– Джаспер, я и не знала, что ты еще здесь. Думала, ты ушел с братьями и друзьями, – проговорила Кларисса.
Джаспер, почти успевший подняться наверх, обернулся:
– Я бы не ушел, не попрощавшись с тобой.
Он пристально оглядел ее. Она казалась совершенно спокойной.
– Что ты делала на кухне?
– Хотела убедиться, что Фрэнк вернулся, – улыбнувшись, пожала плечами Кларисса. – Возможно, это глупо с моей стороны, но иногда я боюсь, что этот жестокий негодяй-трубочист снова схватит его и утащит в свое логово.
Что ж, вполне объяснимо. Он и сам об этом думал. И все же не был полностью убежден. Однако вслух сказал только:
– Мне тебя не хватало прошлой ночью.
– И мне тебя, – призналась Кларисса и тоже стала подниматься. – Я все надеялась, что проснусь и найду тебя рядом, в постели.
Она стояла на ступеньку ниже, обольстительно улыбаясь. Глаза ее сияли, язычок нервно облизывал губы, и он отложил разгадки всех тайн на потом. Есть кое-что поинтереснее.
Он коснулся ее лица, обвел кончиком пальца губы.
– Может, стоит возместить потерянное время?
– Днем, милорд? – прошептала она с деланным ужасом. – Но это разврат!
– Возможно, но в таком случае зачем мужчине содержать любовницу?
Подхватив Клариссу под мышки, он легко поставил ее на самую верхнюю ступеньку.
– В постель, содержанка моя. Я обнаружил, что ужасно голоден.
Он подтолкнул ее, и Кларисса легко вспрыгнула на площадку.
– Сначала тебе придется меня поймать!
Смеясь, она помчалась в спальню. Джаспер последовал за ней, догнал и пинком захлопнул дверь. Схватил ее и подкинул к потолку.
– Вот видишь, поймал!
– И что теперь, милорд?
Их взгляды скрестились.
– Интересный вопрос, на который существует множество ответов.
Он позволил ей соскользнуть по своему телу, пока ее ноги не коснулись ковра. Его глаза затуманились, но пальцы ловко развязывали шнуровку ее платья, распахивая лиф. Разведя края, он нагнулся, чтобы поцеловать мягкие, душистые холмики грудей, выступавшие над вырезом тонкой муслиновой сорочки. Кларисса блаженно вздохнула. Он стянул сорочку с ее плеч, обнажив до талии, встал на колени, взял ее груди и стал лизать соски, легонько прикусывая твердые розовые вершинки.
Кларисса запустила пальцы в его волосы, обвела раковину уха, чувствуя, как разгорается жар в животе. Джаспер стащил с нее сорочку, поцеловал ее живот, пробуя на вкус пупок, и вжал большие пальцы в твердые выступы на бедрах. Она с тихим стоном ступила на ковер и широко развела бедра, принимая ласки его языка.
Она выгнулась навстречу его губам, все настойчивее терзавшим твердый крохотный бугорок – средоточие ее желания. Его щека вдавилась в ее живот, пальцы вцепились в бедра, а в Клариссе уже бушевал настоящий ураган.
Она приникла к нему, опершись ладонями о его плечи, но он быстро поднялся и стал подталкивать ее назад, к кровати. Она опустилась на мягкую перину, а он, стоя над ней, нетерпеливо срывал с себя одежду и при этом не сводил жадного взгляда с ее тела, совершенно обнаженного, если не считать чулок с подвязками.
По какой-то причине он находил вид этих белых чулок и черных кружевных подвязок, контрастирующих с нежной кремовой кожей, неотразимо притягательным. Головокружительно соблазнительным. Ни одна женщина до нее не возбуждала его так сильно. Он встал коленями на постель рядом с Клариссой, и, узрев его твердую, требовательную, неумолимую плоть, она обвела языком влажную головку, лаская ладонью стальную колонну его мужского достоинства.
И потрясенно услышала его странно хриплый голос:
– Перевернись!
Она подняла голову и, возбужденно сверкая глазами, легла на живот. Он немного приподнял ее и заставил встать на колени, потом безжалостно стиснул бедра и вошел в нее сзади. Она охнула и еще успела подумать, насколько же это ощущение отличается от тех, что она уже испытала, но тут же потеряла способность мыслить связно, полностью растворившись в чем-то сладостном, неземном, невыразимо прекрасном...
А потом она уткнулась лицом в жаркую перину, изнемогая под бурей эмоций, бушевавшей в этой комнате.
Джаспер прижался к ее влажной спине и стал осыпать поцелуями затылок, нехотя возвращаясь к реальности. И осознавая в этой реальности, что нет ничего обычного и привычного в отношениях с этой женщиной-загадкой.
Улыбнувшись этой мысли, он медленно вышел из тугого лона Клариссы и лег на бок. Кларисса тоже повернулась к нему лицом.
– Похоже, я разбилась на тысячу осколков, и все они плавают сейчас по комнате. Как ты думаешь, они когда-нибудь соберутся снова в единое целое?
– По крайней мере я на это надеюсь, – ответил он с подобающей случаю серьезностью, которой противоречили пляшущие улыбчивые искорки в его глазах.
У Клариссы буквально чесался язык спросить, много ли еще столь же восхитительных позиций ему известно, но она вовремя сжала губы. Шлюха, разумеется, должна знать все, что полагается, по этому поводу.
– Ты что-то хотела спросить?
– Ничего, – солгала она. – Я вообще молчала.
Улыбка в его глазах сменилась задумчивостью.
– Почему мне так часто кажется, что ты не говоришь всей правды?
– Понятия не имею. Ты знаешь обо мне все, что стоит знать. Все необходимое для той игры, которую мы ведем.
Как бы она хотела повернуться к нему, рассказать все... Но на карту поставлено слишком много. Придется продолжать лгать... ради Фрэнсиса. Но это тяготило ее. Каждый раз, когда приходилось изобретать новую ложь, новые сказки, ей казалось, что она теряет какую-то часть своей души.
Джаспер тяжело вздохнул. Ему снова захотелось встряхнуть ее, сказать, что игра больше не главное в их отношениях, потребовать, чтобы она тоже в этом призналась.
Но он только вскочил с кровати и стал одеваться.
– Сегодня днем мы должны нанести визит, – объявил он, подходя к шкафу. – Нужно выбрать тебе платье.
– Визит? Кому? Надеюсь, не твоему дяде?
– Нет.
Он открыл дверцы и стал изучать содержимое.
– Леди Мондрейн. Ты видела ее вчера в театре.
– И ты представишь меня как свою содержанку?
Прекрасный момент любви был испорчен, и Кларисса чувствовала себя брошенной и униженной.
– Это ни к чему.
Он вынул прогулочное платье из дорогого темно-коричневого бархата.
– Думаю, это подойдет.
– Хочешь сказать, все и без того поймут, кто я? – спросила она, без особого интереса наблюдая, как он вешает платье на стул.
– Конечно. Но об этом не станут говорить вслух. Такие вещи лучше всего игнорировать. Тогда все чувствуют себя куда свободнее.
– А если... когда я стану твоей женой, их по-прежнему будут игнорировать?
– Разумеется. Свадьба будет скромной, но в «Газетт» обязательно появится сообщение.
– И твой дядя этим удовлетворится? Разве вам не вменяется в обязанность шокировать общество?
– Нет. Только семью, – сухо усмехнулся он. – Дядюшке Брэдли начхать на общество, он просто жаждет ткнуть родных носом в грязь, ведь они частенько пытались сделать с ним то же самое. Кроме того, твое положение в качестве моей жены будет гораздо более устойчивым, если общество сумеет игнорировать правду. Конечно, вполне возможны всяческие недоразумения и тебя попытаются оскорбить, но я уверен, что со временем ты завоюешь всех снобов.
– Со временем?
Кларисса медленно встала.
– Но этот брак долго не продлится.
– Почему? – спросил он, глядя на нее в упор. – Его совершенно не обязательно аннулировать. Если мы этого не захотим, конечно.
Она сглотнула горький комок. Слезы жгли веки. Больше всего на свете она хотела провести остаток жизни рядом с этим человеком. Он – ее половинка. Когда он не с ней, она покинута. Одинока и заброшенна.
Но разве сможет она стать его женой по-настоящему, если не скажет правды? Нельзя же до конца дней своих жить ложью? После того как они поженятся и Фрэнсис окажется в безопасности, она расскажет все, и это мигом охладит те чувства, которые он питает к ней. Как Джаспер может любить кого-то, кто обманул его ради собственных целей? Все было бы по-другому, если бы и он обманывал ее. Но Джаспер всегда был честен с ней.
Джаспер тем временем ждал ответа, и, не дождавшись, позвонил. Может, он ошибается и она не испытывает к нему того же, что он – к ней? И тогда нет смысла надеяться, что она признается во всем. Он зашел так далеко, как только возможно. И не знал, что сейчас в нем бурлит сильнее: гнев или разочарование.
– Салли поможет тебе одеться, – коротко бросил он. – Я подожду в гостиной.
Он вышел, дождался, пока Салли войдет в спальню, и спустился вниз, на кухню.
При виде его сиятельства мистрис Ньюби едва не уронила подставку для блюда, которую несла к столу.
– О Господи милостивый, милорд! Чем могу служить? Салли поднялась к мистрис Ордуэй.
– Я знаю, мистрис Ньюби.
Его взгляд упал на Фрэнка, жавшегося у задней двери.
– Мне нужен этот юный джентльмен.
– Боже, что парень наделал?
– Насколько я знаю, ничего, но мне необходимо с ним поговорить.
Он шагнул к ребенку, который, похоже, готовился сбежать.
– Пойдем во двор, Фрэнк, – велел он, сжав его локоть и открывая дверь.
Они оказались в примыкавшем к дому дворике, и Фрэнк поднял на него испуганные глаза.
– Вы меня не любите.
– Я тебя не знаю. И, как человек разумный, не могу невзлюбить кого-то с первого взгляда.
Джаспер приподнял указательным пальцем округлый подбородок мальчика. Глаза – скорее зеленовато-карие, чем нефритовые, волосы – каштановые, а не рыжие, но луч солнца высветил в густой гриве золотистые прядки. Конечно, детские черты лица еще не окончательно оформились, но костная структура та же, что у Клариссы.
В этом ребенке все просто кричало о хорошем происхождении, даже невзирая на простонародную речь! Как все в Клариссе говорило о прекрасном воспитании и образовании.
– Салли сказала, вы не любите маленьких мальчиков.
– Понять не могу, почему Салли так считает.
Он нахмурился, гадая, откуда горничная это взяла. В общем, он был довольно равнодушен к детям. Не питал ни неприязни, ни особой любви.
– Сколько тебе лет?
– Десять, – пробормотал Фрэнсис, пытаясь освободить подбородок из цепких пальцев. От пристального взгляда графа ему становилось не по себе.
Кем же приходится Клариссе этот ребенок? Конечно, это не человеческий отброс, случайно подобранный ею на улице. Возможно, он сумеет вытянуть из мальчишки правду, но это ни к чему хорошему не приведет. Кларисса явно обожает Фрэнка, кем бы тот ей ни приходился, и что бы ни случилось с мальчиком, изголодавшимся, оборванным, доведенным до отчаяния, причиной была только чья-то жестокость. Не хватало еще допрашивать ребенка! Нет, если и добиваться правды, так только от Клариссы! Но теперь еще один кусочек головоломки встал на место: появление Фрэнка в доме совсем не случайно!
– Прекрасно.
Он разжал руку, и Фрэнсис метнулся на кухню. Джаспер, усмехаясь, смотрел ему вслед. Он вдруг вспомнил себя в этом возрасте, поспешно сбегающим от гнева главного садовника деда, после того как одним роскошным июньским днем обобрал всю малину в саду.
Глава 18
Люк Астли спешился во дворе гостиницы «Лошади и дилижанс» в маленьком городке Севеноукс и нетерпеливо огляделся. Несколько мужчин, собравшихся у колоды для поения лошадей, играли в кости и так увлеклись, что только через несколько минут один из них заметил появление одинокого всадника и, неохотно встав, подошел к Люку.
– Остановитесь у нас, сэр? – спросил он, взяв поводья лошади и жуя соломинку.
– Возможно. Присмотри, чтобы ему дали овсяной болтанки и хорошенько растерли. Я ехал на нем из Лондона.
– Это видно, – пробормотал конюх, проводя ладонью по влажной шее коня. Животное вспотело и тяжело дышало – должно быть, его едва не загнали.
– Что «видно»? – взорвался Люк.
Конюх пожал плечами, выплюнул соломинку и повел лошадь на конюшню. Люк грязно выругался и зашагал к двери гостиницы. Он понимал: если так обращаться с животным, долго оно не вынесет, – но у него не было денег, чтобы сменить коня на полпути, и, кроме того, не хотелось платить за лишнюю ночь в дороге.
Из пивной вышел хозяин и приветствовал гостя поклоном.
– Добро пожаловать в «Лошади и дилижанс», сэр. Чем могу служить?
– Ужин, – коротко скомандовал Люк. – Я поем в общей комнате.
– Да, сэр, у нас в печи стоит вкусный пирог с крольчатиной.
Хозяин открыл дверь в столовую, где за круглым столом уже сидели мужчины, попивая эль.
– Ужин будет на столе через десять минут, сэр, – сообщил хозяин и вернулся в пивную.
Люк кивнул обедающим, сел и налил себе в кружку эля из стоявшего на столе кувшина.
– Издалека приехали, сэр? – осведомился сосед, по виду фермер.
– Из Лондона, – буркнул Люк уткнувшись носом в кружку.
– Вот как? Долгая была у вас дорога. Сегодня в Севеноуксе базарный день, поэтому мы все ужинаем здесь, перед тем как отправиться домой. А вы далеко собрались?
– Утром еду в Шипборн. Хочу навестить друзей.
– Вот как? – заинтересовался другой. – Я слышал, в тех местах случилась беда.
Люк резко вскинул голову:
– Что за беда?
Мужчина нахмурился:
– Что-то насчет пропавшей девушки. Одна их местных дворяночек. Точно не помню.
Беседа была прервана появлением хозяина с обещанным кроличьим пирогом. Блюдо поставили в центр стола.
– Вот, джентльмены, лучший кроличий пирог по эту сторону от Кентербери. Есть еще и пудинг с околопочечным жиром, какого, бьюсь об заклад, и ваша мама делать не умеет!
Люк нетерпеливо выждал, пока все положили себе пирога, и спросил:
– В Шипборне есть семья сквайра... Артли? Ашби... что-то вроде этого.
– Астли. Точно, Астли! – воскликнул фермер, с шумом втягивая подливу. – Да, думаю, это их девчонка пропала. Там такое творилось! Поговаривают, что нужно нанять сыщиков с Боу-стрит.
– Творилось, говорите... Значит, она вернулась?
Люк щедро намазал маслом кусок хлеба.
– Насколько я знаю, нет, – пожал плечами фермер, – но вроде все успокоилось. Кто-то что-то знает?
Он обвел стол вопросительным взглядом.
– Тамошняя экономка – приятельница моей миссус, – заявил другой сосед. – Насколько я знаю, девушка еще не объявилась. Говорят, ее друзья хотят обшарить местный пруд.
Люк кивнул. Где же она, черт возьми?! Если она не вернулась домой вместе с Фрэнсисом, значит, оба, очевидно, еще в Лондоне. Но где же их искать? А вдруг она написала Дэнфорту или доктору?
Он провел бессонную ночь в гостинице и уехал на рассвете. До Шипборна было совсем близко. Величественный особняк его умершего брата, окруженный красно-кирпичной оградой, стоял в конце главной улицы.
За железными воротами начиналась подъездная аллея, подступавшая прямо к длинному низкому дому с черепичной крышей. Газоны ухожены, на клумбах ни одного сорняка, кусты аккуратно подстрижены. Но повсюду царило странное уныние, словно дом совсем опустел. Хотя, конечно, этого быть не может! Здесь полно слуг.
Поколебавшись, Люк свернул к привратницкой и постучал в дверь хлыстом. Открывший привратник изумленно уставился на него:
– Мастер Астли! Мы никак вас не ожидали.
– А зачем вам меня ожидать? Открывайте ворота! Мне нужно попасть в дом.
Мужчина ушел к себе и вернулся с большим медным ключом. Открыл тяжелые ворота и отошел в сторону, давая Люку проехать.
Тот спешился у крыльца и постучал в дверь. На пороге возник лакей, воззрившийся на него сначала с удивлением, а потом с надеждой:
– Мастер Астли! Привезли новости о мистрис Клариссе?
Хорошо подготовившийся Люк изобразил потрясение:
– Какие новости? Разве ее здесь нет? И ее и брата?
Привратник покачал головой:
– Нет, сэр. Мистрис Кларисса исчезла несколько недель назад, мастера Фрэнсиса мы не видели с тех пор, как вы его увезли.
– Не может быть! Я сам их проводил, всего пару дней назад. Усадил в почтовый дилижанс. Они ехали сюда.
Лакей снова покачал головой:
– Они не приезжали, сэр. Вы зайдете?
– Если их здесь нет, не вижу смысла, – нахмурился Люк. – Пойду узнаю, может, мастер Дэнфорт что-то знает. Все это очень тревожно.
Он повернул лошадь, добрался до деревни и остановился у дома адвоката, где тот также принимал посетителей. Солидное здание на окраине деревни было окружено ухоженным садом. Утро выдалось ненастным, и в окнах сиял приветливый свет.
Люк подъехал к крыльцу, спешился, привязал коня к специально врытому столбу и взялся за молоток.
Открывшая дверь пухлая розовощекая служанка почтительно присела:
– Доброе утро, сэр. Вы по делу?
– Именно.
– Как доложить, сэр?
– Мастер Астли. Передайте, что дело неотложное.
Люк прошел в небольшой холл.
– У него посетитель, сэр. Подождете в гостиной?
– Нет. Останусь здесь. Немедленно идите и передайте, что я здесь по крайне важному вопросу, – раздраженно бросил Люк, похлопывая хлыстом по сапогу, чтобы подчеркнуть необходимость спешки.
Девушка бросилась к двери и постучала. Получив разрешение войти, она просунула голову в образовавшуюся щель:
– Прошу прощения, мастер Дэнфорт, за то, что потревожила, но к вам джентльмен... говорит, что очень срочно... некий мастер Астли.
Дэнфорт немедленно вышел в холл. Лицо его было взволнованным.
– Мастер Астли! Что-то случилось?
– Совершенно верно, сэр, – проговорил Люк со встревоженным видом. – Не знаю, что вам сказать. Я надеялся, что у вас есть новости о Клариссе и ее брате. Они уехали почтовым дилижансом два дня назад. Фрэнсис скучал по дому, и я подумал, ему будет неплохо провести неделю с сестрой. – Он огляделся, словно ожидал, что они материализуются прямо из стены. – Но в особняке их нет. Может, они здесь?
Адвокат уныло покачал головой:
– В том-то и дело, что нет, сэр. Я предполагал, что они по-прежнему с вами или в Бате, с наставником. Я сам удивлялся, что Кларисса не пишет – на нее это не похоже, – но предполагал, что ее лондонская жизнь так заполнена развлечениями, что она, как вся нынешняя молодежь, позабыла старых друзей. Доктор Олсоп тоже очень обеспокоен.
Люк принял подобающий случаю скорбный вид, хотя мысли его лихорадочно метались. Он надеялся, что адвокат сообщит ему хоть какие-то новости о местонахождении Клариссы, но тот, очевидно, тоже был в неведении. Значит, он снова остался на бобах.
– Наемный экипаж, вы сказали? – Дэнфорт, меривший шагами холл, задумчиво потер подбородок. – Тогда его будет легко найти. Она наверняка отправились в Севеноукс по лондонской дороге, и лошадей меняли в орпингтонской «Розе и короне». Как вы приехали? Верхом или в экипаже?
– Верхом.
Люк не хотел, чтобы энергичный джентльмен что-то предпринимал сам, и потому торопливо проговорил:
– Я сейчас же вернусь назад и буду справляться во всех гостиницах вдоль лондонской дороги. И обязательно сообщу, когда что-нибудь узнаю.
– Пожалуйста, дорогой мой. Пожалуйста. Меня и Ослопа будет снедать лихорадка беспокойства, пока их не найдут. Вся деревня с ума сходит с тех пор, как Кларисса уехала, не сказав никому ни слова.
Адвокат проводил его и подождал, пока он усядется на коня.
– С Богом, сэр. С Богом!
Люк помахал на прощание рукой и пришпорил коня. Отъехав на почтительное расстояние, он сбавил скорость. Нечего мчаться во весь опор, ведь он не собирается справляться о несуществующем экипаже в гостиницах вдоль лондонской дороги. Но где они все-таки? Где искать дальше?
Леди Мондрейн была счастлива принять лорда Блэкуотера и мистрис Ордуэй. Она, как и все остальные, сгорала от любопытства поскорее узнать, кто эта молодая, красивая, элегантная женщина, сидевшая в ложе графа. И когда ее источники доложили, что упомянутая леди живет в доме графа на Халф-Мун-стрит, она пришла к очевидному выводу: Джаспер завел новую любовницу!
– Как мило с вашей стороны навестить меня вместе с мистрис Ордуэй, милорд! – воскликнула она, улыбаясь Клариссе и поднося к глазам лорнет. – У вас изумительное платье, мистрис Ордуэй! Сразу видна работа Ортанс!
Кларисса, считавшая подобные фамильярные замечания и намеренный осмотр верхом вульгарности, скрыла удивление за сдержанным реверансом и холодной улыбкой.
– Вы правы, леди Мондрейн. Не знала, что ее модели так легко узнать. Думаю, на будущее необходимо поискать модистку, чьи модели более оригинальны.
Джаспер скрыл нерешительную усмешку при виде высоко вскинутых бровей ее светлости. Мэг Мондрейн гордилась тем, что всегда высказывает свое мнение и плевать хочет на то, кого при этом оскорбит. Старшая дочь герцога, она считала себя выше обычных предрассудков и ограничений простых смертных. Но ее надменность компенсировалась редкостным чувством юмора, направленного как на других, так и на себя.
– Что ж, когда вы найдете такую модистку, дорогая, ее изделия быстро потеряют оригинальность, – заверила она, продолжая изучать Клариссу через монокль – У вас немедленно найдутся подражатели.
Опустив лорнет, она обратилась к Джасперу:
– Ваша дама очаровательна, дорогой.
– Вы очень добры, мэм, – обронила Кларисса.
В голосе ее звенели металлические нотки. Ей не нравился ни лорнет, ни разговор, из которого ее подчеркнуто исключали.
Леди Мондрейн снова повернулась к ней:
– О, дорогая, я обидела вас! Простите. – Она протянула руки Клариссе с теплой улыбкой сожаления. – Это все мой язык! Вечно говорю все, что думаю.
Кларисса, улыбнувшись в ответ, сжала ее руки:
– У меня тот же недостаток, миледи. Поэтому не мне бы обижаться!
Джаспер громко расхохотался:
– Мэг, дорогая, думаю, ты встретила достойного противника!
– Вполне возможно, – засмеялась Мэг и, обняв Клариссу за талию, подвела к креслу у камина.
– Расскажите о себе. Джаспер, поиграйте в пикет с Мондрейном. Он скучает в библиотеке.
Джаспер поклонился и поспешно вышел. Кларисса доказала, что сможет позаботиться о себе.
– Насколько я поняла, вы живете на Халф-Мун-стрит? – Ее светлость позвонила в маленький колокольчик. – Как вам там понравилось? По-моему, очень приятное местечко. Я всегда считала... а, Бейтмен, шампанского, пожалуйста. Мистрис Ордуэй, я нахожу, что шампанское в это время дня очень подкрепляет, почти так же, как недолгий послеобеденный сон. Знаете, я привыкла спать днем.
– В самом деле, мэм? – пробормотала Кларисса, не зная, что еще сказать.
– Но у вас, конечно, слишком много энергии, чтобы найти подобное времяпрепровождение привлекательным. Вы еще очень молоды, дорогая.
– Через десять месяцев мне будет двадцать один год. Так что я не слишком молода.
Мэг ответила проницательным взглядом.
– Это зависит от образа жизни, который вы вели до сих пор... а, спасибо, Бейтмен.
Она взяла бокал шампанского, принесенный дворецким.
– За вас, дорогая!
Кларисса тоже пригубила шампанского, втайне опасаясь, что Джаспер был не прав и теперь ее засыплют вопросами о прошлом. Но хозяйка завела разговор о концертах в Воксхолл-Гарденз, и девушка немного успокоилась, внимательно слушая, готовая подобрать любые драгоценные самородки информации о жизни общества.
Их тет-а-тет был прерван полчаса спустя прибытием престарелой вдовы с двумя дочерьми. Кларисса мгновенно впала в панику. Что, если они знают, кто она? Не каждая леди придерживается таких широких взглядов, как ее хозяйка.
Ее представили леди Морком и леди Элинор и Эмили.
Кларисса присела.
– Вы недавно в городе! – объявила леди Морком, жестом отказываясь от предложенного шампанского.
– Нет-нет, я выпью чаю. Ордуэй... не знаю такого имени. Откуда родом ваша семья.
– Ордуэй из Бедфордшира, – пробормотала Кларисса. – Маленькая деревенька неподалеку от Бедфорда.
Она мысленно взмолилась, чтобы ее не спросили названия деревеньки, поскольку ни одно не приходило ей в голову.
Но волновалась она напрасно. Леди Морком небрежно отмахнулась:
– А, маленькая деревушка? Провинциалы, полагаю.
Потеряв интерес к Клариссе, она повернулась к хозяйке, слушавшей ее с полуулыбкой, в которой таилось немало ехидства. Леди Морком была строгой хранительницей нравственности, и если поймет, что не только дружелюбно болтала с содержанкой лорда Блэкуотера, но и подпустила к этому развратному созданию собственных дочерей, наверняка лишится чувств!
– Леди Мондрейн, я очень хотела бы, чтобы вы поддержали наши усилия спасти этих несчастных ломовых лошадей. Хозяева бесчеловечно обращаются с ними, выжимают все силы, а потом за медные пенни продают на бойни. Это позор. Я собираю средства, чтобы купить приличное большое пастбище, где бы они могли окончить дни свои в мире и покое.
Закончив речь, она довольно кивнула.
Кларисса немедленно задалась вопросом: сколько несчастных маленьких трубочистов чистили дымоходы ее милости? А ведь под ними разводили огонь, чтобы заставить быстрее шевелиться, лезть через узкие, забитые сажей лабиринты черных проходов. Впрочем, ее милость, наверное, считает, что дымоходы прочищаются сами собой.
Она продолжала пить шампанское в ожидании, что Джаспер придет и спасет ее. И он действительно пришел, одним взглядом обозрел сцену: увидел едва скрытую скуку в глазах любовницы и почти такое же выражение – на лице хозяйки. Сдержал смех и торжественно поклонился леди Морком и ее дочерям:
– Миледи... леди Элинор... леди Эмили... ваш слуга.
– Блэкуотер, мне нужна ваша поддержка для спасения моих бедных ломовых лошадей, – заявила ее милость и немедленно пустилась в описание страданий несчастных животных.
Джаспер внимательно слушал, а когда она замолчала, с поклоном сказал:
– Я крайне сочувствую вам, леди Морком, но на свете немало несчастных, брошенных детей, раненых солдат и никому не нужных девушек, которые бродят по улицам, не имея крыши над головой или крошки хлеба в животе. Думаю, они заслуживают куда большего участия.
Он протянул руку Клариссе:
– Если вы готовы идти, мистрис Ордуэй, я просил подать экипаж – провожу вас до дома.
Кларисса поднялась, пораженная его речью, ее сияющее лицо лучше всяких слов говорило о том, что она испытывает в эту минуту.
Она присела на прощание и, как только они вышли в холл, взяла Джаспера под руку:
– О, браво, Джаспер! Не думала, что тебе известно о столь ужасных вещах! Эта женщина омерзительна! Надеюсь, я больше никогда не окажусь с ней в одной комнате!
– Боюсь, дорогая, твое желание вряд ли исполнится. На Моркомов можно наткнуться где угодно. В любом месте.
Он сам был поражен как своей пламенной речью, адресованной леди Морком, так и глубочайшим удовольствием, которое испытал, видя явное одобрение Клариссы. Он не собирался угождать ей и, не думая, угодил.
Он подсадил Клариссу в экипаж и сел сам. Она немедленно прильнула к нему и гладила его лицо, пока он целовал ее в полумраке экипажа.
– Нам обязательно выезжать сегодня вечером? – пробормотала она ему в губы.
– Мы покинем спальню только утром, – объявил он, перетягивая ее себе на колени и распахивая плащ, чтобы ласкать вздымающиеся в декольте груди. Ему нравилось, как они чувствительны, как твердеют соски, как теплеет шелковистая кожа при малейшем его прикосновении.
– Но мы можем проголодаться, – прошептала она, повернувшись так, что ее бедро прижалось к его восставшей плоти.
– Не бойся, милая, мы удовлетворим все наши аппетиты, – пообещал он, сунув руку под ее юбки и гладя ноги, бедра, проникая в глубокую пещерку между ними.
Она затрепетала.
– Нет, Джаспер... не здесь... ты знаешь, что происходит, когда делаешь это... – запротестовала она, но так слабо, что он усмехнулся, продолжая ее ласкать, наслаждаясь тем, как быстро может довести ее до экстаза, погрузить в озеро головокружительной радости, когда и где бы ни пожелал. И это давало ему ощущение чисто мужской власти над женщиной, которой раньше ему никогда не хотелось иметь. Но сейчас... возможно потому, что эта женщина так отличалась от остальных. Очень сдержанная, очень скрытная – олицетворение тайны...
Вызывая в ней искренний, открытый ответ, он чувствовал себя менее униженным этими тайнами.
Когда экипаж остановился у дома, она лежала у него на коленях, стараясь отдышаться. Джаспер убрал руку, одернул ее юбки, помог сесть и улыбнулся при виде растрепанных волос, розовых щек, затянугых мечтательной и слегка негодующей дымкой глаз.
