Текст книги "Дважды два — четыре"

Автор книги: Джейн Фэллон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Помни: я это сделала ради Лорны. Ради агентства «Мортимер и Шиди». Будем надеяться, через пару дней она придет в себя, и все благополучно кончится.

– Ладно, – кивнула Кей. – Господи, ну и денек!

– Действительно, – подтвердила я и припомнила предыдущую драму, с которой все началось. Из-за треволнений с Лорной, Хитер и Нилом я совсем позабыла про Алекса и его пьяную болтовню.

Дома ловлю себя на том, что пристально разглядываю Дэна, выискивая признаки… чего? Тайных грехов четырехлетней давности, отпечатавшихся на лице?

Постараюсь ни о чем не спрашивать. Именно этого хочет Алекс. Хочет, чтобы я преисполнилась подозрений и ревности. Чтобы мы с Дэном начали ссориться, допрашивать друг друга. Надеюсь не выступить в предназначенной мне роли, только есть и другая опасность. Если не спрашивать, нерешенный вопрос начнет меня глодать, и нам будет хуже. Вдобавок следует рассказать про визит Алекса в офис. Скрывать это от Дэна решительно нехорошо. Урок я усвоила. А если уж начну рассказывать, то придется выкладывать все до последней капли.

Я выиграла спор с самой собой. Нашла оправдание для передачи Дэну намеков Алекса в его адрес. Он просил меня честно рассказывать все, что касается бывшего друга, – так я и сделаю. Надеюсь, не покажется, что предъявляю ему обвинения. Просто перескажу слова Алекса и посмотрю, что ответит. Не стану ничего требовать. Не подам виду, что в душе смертельно опасаюсь, как бы в инсинуациях не обнаружилась капля истины. Просто скажу, и увидим, что будет.

За ужином стараюсь особенно мило и ласково с ним обращаться. Уильям рассказывает нескончаемую историю какого-то эксперимента, который они проводили на уроке физики, чтобы доказать, какие вещества классифицируются как твердые, какие как жидкие и какие как газообразные. Толкует о колебаниях частиц, тепловой энергии, еще бог знает о чем. Мне трудно сосредоточиться.

– Возьмем вот этот кетчуп, – предложил сын, размахивая перед нами ножом, измазанным соусом. – Каким вы его назовете?

Я не поняла вопроса, поэтому промолчала, а Дэн ответил:

– Вкусным, – хорошо понимая, что это сведет с ума Уильяма.

– Нет! – поморщился ребенок. – Жидким или твердым?

Я сделала над собой усилие.

– Конечно, жидким, всем известно. – Хотя вопрос задан исключительно потому, что очевидный ответ неверен.

– Твердым! – самодовольно провозгласил Уильям. – Из-за плотности, ясно?

– Ух ты! – воскликнул Дэн с фальшивым интересом. Я поймала его взгляд, и он улыбнулся, как бы говоря: «Забавный у нас сынишка, правда?» Я улыбнулась в ответ, и тут врезалась Зоя:

– Ради бога, Уильям! Я тебя отлуплю, если не заткнешься.

Добрый по натуре Уильям – несомненно сын своего отца – просто извинился и замолчал. Дэн рассмеялся.

– Ну, давайте послушаем, как прошел день у мамы.

Зоя застонала, и я чуть не взвыла за ней следом.

Совершенно не хочется за столом рассказывать про свой день. Принялась лихорадочно припоминать что-нибудь безобидное, о чем можно было бы доложить, но фактически, кроме Лорны и Алекса, ничего больше не было.

– Да, знаете, ничего особенного, – отмахнулась я.

– Не может быть, – не поверил Дэн. – Наверняка есть что рассказать из своей жизни среди гламурных знаменитостей.

– Ну, разговаривала по телефону с Хитер Барклей… А недавно ее саму видела.

К счастью, это произвело желанный эффект: Зоя мигом вернулась к жизни, и они с Уильямом принялись наперебой расспрашивать про Хитер.

– Да ну? Она тощая? – затараторила Зоя. – Сильно худая?

– Даже слишком, – ответила я. – Не вздумай подражать.

– Хорошенькая? – полюбопытствовал Уильям.

– Да, – кивнула я. – Только очень костлявая.

– Добрая и вежливая?

– Пожалуй. Хотя, думаю, если к ней подойти не с той стороны, превратится в кошмар.

– Ох, мам, классно! – выдохнула Зоя. – Ни у кого в школе нет мамы, которая на работе встречается со знаменитостями.

– Отец Арчи Сэмсона сам знаменитость, – вставил Уильям, упомянув мальчика из старшего класса, отец которого ведет на телевидении программу деловых новостей.

– Ну и что? – фыркнула Зоя. – Отец Арчи Сэмсона просто читает новости, а это Хитер Барклей. Возьмешь у нее для меня автограф?

– Не знаю. Может быть. Обождем, пока она подольше пробудет у нас.

По-моему, сейчас неподходящий момент, чтобы просить ее подписать фотоснимок.

– И для Керри.

– И для меня, – подхватил Уильям.

– И для меня. С поцелуем, – добавил Дэн, и я рассмеялась, несмотря на нервозность.

Когда дети, наконец, улеглись, то есть Зоя хотя бы ушла к себе в комнату, я обратилась к Дэну:

– Действительно хочешь услышать, как у меня день прошел?

Он мгновенно почуял неладное:

– Что-то случилось? Что?..

Я принялась рассказывать, и Дэн побледнел. Ничего не утаила. Мне теперь наплевать, в каком дурном свете я рисую Алекса. Не хочу, чтобы он в любом качестве снова вошел в нашу жизнь. Не преувеличивала, но хотела, чтобы Дэн точно понял, как безобразно он себя ведет.

– Потом, – продолжала я, стараясь сохранить ровный тон, – упомянул про Эдинбург. Велел спросить тебя про Эдинбург. Сказал, что я напрасно уверена в идеальности своего брака.

Я прервалась, внимательно глядя на Дэна. Надеялась, что он рассмеется или растеряется. Ни то ни другое. Фактически у него был панический вид застигнутого на месте преступника. Сердце заколотилось, выскакивая из груди. Я закусила губу, чтобы больше ничего не сказать, не завопить, потребовав ответа. Теперь дело за ним.

Он громко вздохнул и взял меня за руку – дурной признак в таких ситуациях.

– Дэн… – почти прошептала я, понимая теперь, что должна знать. К блаженному неведению нет возврата. Больше нельзя себя уговаривать, будто Алекс врал. Ящик уже не закроешь, не заглянув внутрь. Потому что я точно знаю – Дэну есть в чем каяться. – Рассказывай. Что было, то прошло.

– Я страшно виноват, Ребекка.

С этими четырьмя словами пол ушел у меня из-под ног, мир рухнул. Безопасный кокон, который я ткала вокруг себя много лет, начал на глазах разворачиваться. Хотела выдернуть руку, но Дэн держал крепко. Жду, что он дальше скажет.

– Когда мы с Алексом ездили в Эдинбург, там была одна женщина…

– Нет!.. – не сдержалась я.

– На самом деле ничего не было, – поспешно добавил он, сбив меня с толку.

– Что это значит?

– Она остановилась в нашем отеле, мы с ней в баре болтали. Приехала на какую-то конференцию с целой кучей коллег. Просто… откровенно дала понять, что я ей понравился. И я чуть не попался. Почему – не знаю. Раньше никогда даже мысли не было, но мы с тобой переживали довольно трудное время… Знаю, это не оправдание. Так или иначе, я обсудил вопрос с Алексом. Признался, что думаю об этом… Видно, кризис среднего возраста…

Он встал, глядя на меня словно пес, ожидающий наказания.

– Действительно думал? Правда?

Дэн кивнул.

– И… ничего не было? Вы не целовались, ничего такого?..

Он уставился в пол.

– Целовались. Пару секунд. В лифте. Она пригласила меня в свой номер… я пошел. За это мне по-настоящему стыдно. Но как только вошел, сразу понял: мне это не нужно. Я не смог через это пройти. И ушел. Даже номер ее телефона не взял. На другой день мы уехали. Прости. Надо было сразу тебе рассказать, да мне было так плохо, и я так боялся, что все погублю…

Я не смогла сдержаться. Рассмеялась. Хотя что тут смешного. В выходные я это пойму. Возможно, буду мучить себя подробностями (как она выглядела; что в ней такого особенного, внушившего Дэну подобные мысли; рассказывал ли он ей обо мне; о чем мы с ним говорили по телефону в тот вечер – нормально, будто ничего не происходит? – говорил ли он, что скучает по мне; говорил ли, что любит…). Но на самом деле я испытала такое облегчение, что чуть не расплакалась.

Дэн нрав, тогда у нас действительно был нелегкий момент. Ничего серьезного, даже реально ощутимого, просто время от времени повторяющийся период, когда не столько общаешься, сколько сталкиваешься друг с другом, когда обычные привычки друг друга внезапно начинают раздражать до чертиков, до смерти, так что еле удерживаешься от драки. У всех супружеских пар бывают такие моменты, которые длятся несколько дней или даже недель. Со временем напряженность спадает, но тот случай я, в частности, помню еще потому, что мы тогда были на отдыхе. Вдвоем, без детей, впервые за долгие годы. Проводили вместе двадцать четыре часа в сутки, но как бы не могли вспомнить, что значит жить вместе. Все шло наперекосяк. Собственно, отчасти поэтому я охотно отправила Дэна в Шотландию с Алексом. Мне казалось, нам следует ненадолго расстаться. Он прав, это действительно не оправдание, но на самом деле могло быть значительно хуже. Я решила больше никогда не трепать Дэну нервы по этому поводу. Никогда.

– И все? Правда? – переспросила я.

Он взглянул мне в глаза и сказал:

– Все, но плохо.

– Хорошо, Дэн! То есть не хорошо, но ничего. Я соврала бы, если бы сказала, будто не расстроилась из-за того… что ты пошел к ней в номер… Но в целом… в общем… ерунда. Небольшой финт в сторону. И правда, дела у нас в то время шли плоховато.

– Все равно, лучше бы мне никогда не ставить себя в подобное положение.

– Ты совершил ошибку. Однако остановился, не сделав гораздо более тяжелой ошибки. Всем позволено колебаться. Все имеют право время от времени сомневаться в своих отношениях.

– Кроме тебя. Да?

– И у меня бывают моменты, – говорю я, хоть ничего такого не помню. – Давай забудем. Пусть все это останется в прошлом, а мы будем жить дальше. Все в порядке, Дэн, правда.

– Правда? – переспросил он с огромным облегчением.

– Да.

Возможно, если бы он признался в другое время, я ему так легко не спустила бы. Точно не спустила бы. Посчитала бы чудовищным предательством. Не верится, что он вообще способен на то, чего никогда не сделает Дэн, которого, как мне казалось, я знаю. (Дэн флиртует? Невозможно представить. Остановись, не надо, говорю я себе. Не раздувай случайный эпизод в нечто большее, чем есть на самом деле.) Коэффициент моей неуверенности в себе взлетел бы до небес (она наверняка худее, моложе, красивее, забавнее меня), я наверняка пережевывала бы все это, терзая себя деталями, пока окончательно не свела с ума Дэна. Теперь ящик можно уверенно запереть и забыть. Почти забыть. Пожалев себя всего долю секунды.

– Дэн… с тех пор… я имею в виду… ведь у нас все в порядке?

– Боже мой, разумеется! – Он стиснул меня так крепко, что я едва не задохнулась. – Я хорошо понял, во что чуть не вляпался. Господи, Ребекка, как только подумаю, что мог потерять и тебя, и детей… Ты мне веришь, правда?

Отстранив меня, держа за плечи, он взглянул мне в глаза, и я сказала:

– Верю. Конечно.

Это правда.

По реакции Дэна, в которой смешалась вина со стыдом, понятно, что, в конце концов, ничего страшного не было, новой измены не стоит бояться.

– Мне просто интересно, – сказала я через пару минут. – Что говорил по этому поводу Алекс?

– Сказал: давай, вперед, – признался Дэн с еще более виноватым видом, вбивая очередной гвоздь в гроб моей дружбы с Алексом. – Собственно, – нерешительно добавил он, – сказал, если бы она к нему прицепилась, он бы не отказался, какие вопросы.

– Даже тогда? – перебила я.

Дэн кивнул.

– Сказал, чувствует себя в ловушке, поддерживая такие долгие отношения с одной женщиной. Не вредно проверить, что еще бывает.

– Ох, боже, правда?

– Ну, теперь-то я знаю, что он надеялся нас с тобой рассорить, а потом тебя преследовать. Он и до того был с другими женщинами.

Неужели? Алекс?

– И ты знал?

– Он знал, что я не одобряю.

– И ты мне ничего не говорил?

Дэн с несчастным видом передернул плечами.

– Алекс просил не рассказывать. Вдобавок, если по-честному, я боялся, что ты либо его убьешь, либо сочтешь своим долгом оповестить Изабелл.

– Обязательно. Тебе не кажется, что ей было бы лучше раньше понять, что ее брак не идеален? Когда она была моложе и ей было бы легче остаться одной? – Начинаю злиться. Фокусы из мальчишеского клуба. Мужская дружба важнее всего.

– Возможно. Я просто рассказываю, как было, – оправдывался Дэн, понимая, что я выхожу из себя, и, может быть, если сейчас потеряю контроль, то и эдинбургская история не сойдет ему с рук. Впрочем, пожалуй, отчасти поэтому я так злюсь на Алекса.

Твердо решив не нападать на Дэна, я подавила боль и отчаяние. Надо помнить главное: Алекс старается разбить мою семейную жизнь, а этого ему позволить нельзя. В любом случае не похоже, чтобы Алекс с Дэном и в будущем прикрывали друг друга.

– Знаю, – кивнула я. – Просто очень обижена за Изабелл.

– И вполне справедливо.

– Не будем ей рассказывать про… других женщин. Согласен?

Дэн кивнул.

– Ну и каша, – вздохнула я.

А Дэн снова сказал:

– Мне страшно жаль. Прости меня. За все.

Глава 21

На следующий день в офисе никаких признаков Лорны. Не звонила, никого не предупредила, что ее не будет. Я попросила Кей звякнуть ей под каким-то предлогом – «…только чтобы она не подумала, будто ты ее контролируешь», – что она и сделала, сполна при этом наслушавшись. Мы известили Джошуа и Мелани, что Лорна якобы звонила, больна, не придет, после чего я задумалась, как свести ущерб к разумным пределам. Слава богу, клиентов у нее мало, и все-таки я примерно о половине понятия не имею, вдруг они пропустят критически важные встречи или прослушивания. Решила связаться со всеми, сообщить, что Лорна будет отсутствовать пару дней по болезни, спросить, не надо ли что-нибудь сделать. Если сочтут меня слишком ответственной – вполне годится. Прежде чем приступить к делу, попросила Кей просмотреть адресованные Лорне телефонные сообщения, которые она принимала с момента прихода, проверив, не надо ли на какое-то срочно ответить. Вряд ли, конечно, ведь Лорна, прежде чем перевернуться вверх дном, крутилась белкой в колесе, стараясь вдохнуть жизнь даже в безнадежно коматозные карьеры.

Кроме тех, кого она сама залучила в качестве агента – Мэри, Крейга и Хитер, – под ее патронажем еще четыре клиента, с которыми Джошуа с Мелани надоело возиться и которые никак не наберутся храбрости окончательно и бесповоротно уйти. Это драматург Джой Райт Филипс, однажды получившая премию для молодых писателей (в свое время ее пьеса шла в театре «Донмар» в рамках сезона новых талантов, но с тех пор она явно выпала из обоймы); актеры Сэмюель Суини и Кэтрин Грейсон, в той или иной степени пользовавшиеся успехом в провинциальных театрах и в очень редких случаях появлявшиеся на телевидении; и еще одна «персона» – Жасмин Говард, фактически репортерша скандального журнала, которая старается отвоевать себе на телевидении нишу эксперта, излагая свои взгляды по любым вопросам, начиная с женского обрезания[8]8
  Женское обрезание – удаление определенных частей женских половых органов, которое в некоторых африканских и ближневосточных странах входит в обряд, знаменующий взросление девочки.


[Закрыть] и заканчивая причиной, по которой ей нравятся восьмидесятые годы, лишь бы за это платили хорошие деньги.

Я сначала позвонила Сэмюелю, поскольку среди сообщений, принятых Кей для Лорны, одно было от ассистентки по кастингу, которая предлагала ему малюсенькую роль в медицинском сериале «Ноттингемская больница». Он услышал об этом впервые, но не предъявил претензий. Прослушивание послезавтра, он свободен, и то, что предупреждение получено всего за два дня, не имеет для него значения.

– Я рад, – с энтузиазмом ответил Сэмюель. – У меня скоро техосмотр, и деньги очень кстати.

Потом я отловила Жасмин.

– Лорна Филу звонила? – спросила она.

– Какому Филу?

– Мастерсону. Продюсеру программы «Лондон в шесть часов», – пояснила Жасмин. Таким тоном, что было ясно: только полные идиоты не понимают, кто такой Фил.

– А… простите, не догадалась. Дело срочное?

– Она должна звонить ему еженедельно, спрашивать, какие темы они будут затрагивать. Это ее идея, но после того, как она ее высказала, я от нее ни слова не слышу. Зачем нужны хорошие идеи, если никто их не собирается осуществлять? Когда Джошуа спрашивал, не возражаю ли я перейти к Лорне, я сказала: «Нисколько», – но пускай уж она постарается…

– Позвольте мне уточнить, – перебила я. – Может, она говорила с Филом до болезни, а потом никому ничего передать не успела. Совершенно внезапно свалилась.

– Что с ней?

– М-м-м… точно пока неизвестно. В одночасье слегла. Сейчас проводится обследование.

– Может, ей надо лучше питаться, – предположила Жасмин, мгновенно покорив мое сердце. – Она слишком худая. Как думаете?

– Конечно, хотя у нее и другие симптомы – температура, насморк, головная боль, озноб… – Хватит, Ребекка, остановись, слишком уж ты за нее заступаешься. – Слушайте, – говорю я, – сейчас постараюсь все выяснить и сразу же вам перезвоню, ладно?

Поручила Кей отыскать Фила в справочной книжке Лорны за последние две недели. Лорна, Джошуа и Мелани пользуются такими книжками, занося туда исходящие звонки и темы бесед. Фактически для того, чтобы обезопаситься. Система отлично работает. Однажды Джошуа вступил в бой с телевизионным продюсером по поводу тонких деталей очень сложного контракта, который хотел заключить для одной актрисы, и при каждой беседе заставлял меня просматривать книжки. На что уходили часы. Потом я слышала, как он говорит по телефону: «Двадцать четвертого мая вы согласились, что моя клиентка должна значиться во второй группе титров и пользоваться общей кредитной карточкой не более чем с двумя прочими абонентами. Иначе зачем бы я согласился на пятипроцентную скидку с гонорара за эпизод?» В конце концов Джошуа выиграл, продюсеру пришлось подчиниться. Позже он признался, что не имел бы рычага давления без дотошной и, что еще важней, своевременной фиксации фактов. На память в таких случаях нельзя полагаться.

Криминалистическое исследование книжки Лорны без ее позволения кажется несколько неправомерным, но, по-моему, у нас нет выбора. Этим занялась Кей, которую я вновь заверила, что в случае необходимости возьму всю вину на себя, а сама позвонила тем временем Кэтрин Грейсон, которая была очень любезна и сказала: нет, ничего особенного не происходит, но, если что-нибудь потребуется, она мне позвонит. Работает по утрам у флориста три раза в неделю. По правде сказать, я не помню, когда ей в последний раз предлагали настоящую работу.

Драматург Джой Райт Филипс не отвечала целую вечность, а когда ответила, то по ее растерянному тону стало ясно, что она еще спит.

– Который час? – пробормотала она, очевидно сердясь, что ее разбудили.

Я взглянула на часы.

– Четверть двенадцатого.

– Ох, – вздохнула она. – Я поздно легла. – И неубедительно добавила: – Писала.

Я известила ее насчет Лорны, и Джой сказала, что в данный момент ничего не ожидает. И едва ли что-нибудь вообще случится, пока она чего-то там не допишет.

Мне хорошо известно, что у нее творческий кризис, хоть она и старается произвести впечатление, будто ничего подобного не происходит. Поэтому я сказала:

– Не пойму, как вам это удается. Мне, например, дисциплины всегда не хватает. Думаю, я бы на вашем месте писала с утра. Прежде чем одеться и отвлечься на что-то другое. – Понимаю я что-нибудь в этом или не понимаю, но чувствую: надо что-то сказать, помочь Джой вновь отыскать магическую формулу. – Тогда груз свалится с плеч и не будет висеть на вас целый день. А еще я работала бы на компьютере, который не подключен к Интернету, чтобы каждые пять минут не заглядывать в электронную почту и не торчать в Facebook с утра до вечера. В любом случае… – Мудрые слова кончились, пора было заткнуться.

Джой на мой монолог ничего не ответила, и поэтому я попрощалась. Дела Крейга и Хитер известны, осталась одна Мэри. Можно позволить себе быстренько выпить кофе. Похоже, я за утро уже горы наворотила, за исключением, конечно, собственной работы, громоздившейся стопками на столе. Когда отвалилась от телефона, Кей закончила просмотр книжки Лорны.

– Ну, хорошая новость: фактически тут нет ничего такого, что не было бы сделано, – сообщила она, махнув мне блокнотом. – Плохая: вообще ничего нет. Она практически не вносила заметок в последние две недели.

– Никаких упоминаний про Фила Мастерсона?

– Никаких.

Ладно, с Филом время терпит, и Жасмин обождет пару дней. Если Лорна вернется с мало-мальским намерением взяться за дело, то сама ему позвонит.

Мы с Кей молча сидели, пили кофе, глядя в пространство, как два контуженых солдата. Я очень собой гордилась. Всё под контролем, все клиенты Лорны довольны, каждый на своем месте, никто не поумнел ни на йоту. И тут позвонила Мэри, судя по всему в слезах. Я сообщила о болезни Лорны – бла-бла-бла, – и поинтересовалась, в чем дело.

– Нынче утром столкнулась нечаянно с Мэрилин Карсон – она сейчас подбирает актеров для новой постановки «Кукольного дома» с Элизабет О’Мара в главной роли, – и вдруг Мэрилин спрашивает, почему я вчера не пришла на прослушивание. Я сказала, что ничего не знала, а она говорит, безобразие, по ее мнению, для меня есть маленькая роль, и она даже думает, что меня можно было бы попробовать на дублершу в роли Норы. На дублершу Элизабет О’Мара! Представляете? Я говорю, хорошо, может, меня сегодня посмотрят или после выходных? Отменю все дела… А она говорит, роль уже отдали какой-то другой девушке, потому что репетиции начинаются на будущей неделе. Говорит, безобразие, я ей понравилась в выпускном спектакле, в роли в «Кукольном доме» всего несколько строчек, по ее мнению, режиссер хотел попробовать кого-то нового. Собственно, он так и сделал. У девушки, которую взяли, вообще никакого опыта. И они поедут в большой тур по стране и почти наверняка закончат в Уэст-Энде. И платят неплохо, Ребекка. И все знают, что звезды нарочно пропускают несколько спектаклей, чтобы дать возможность дублерам. Нора… Представляете?

Вот черт.

– Успокойтесь, Мэри. Хотите, я позвоню Мэрилин Карсон?

– Какой смысл? Я же сказала, роль уже отдали.

Ну что тут поделаешь? Я снова принялась многословно извиняться за Лорну, но Мэри была не в том настроении, чтобы выслушивать извинения. Старый закаленный профессионал вроде Сэмюеля воспринял бы это как небольшую и несущественную осечку: подумаешь, одна из тысячи ролей, по той или иной причине ускользнувших из рук за многие годы. А для Мэри это глобальная катастрофа. Мэрилин Карсон – единственная ассистентка по кастингу, с которой она встречалась за все время своей короткой карьеры. Я на собственном опыте точно знаю, как она себя сейчас чувствует. Во время недолгого перевоплощения в актрису (будучи одновременно официанткой и участницей телераспродаж) я считала каждое прослушивание переломным моментом, прорывом, который надо обязательно закрепить, чтобы, наконец, бросить два других занятия. Каждая неудача сбивала меня с ног, как скоростной поезд, и я обязательно разузнавала, кому и почему досталась не доставшаяся мне роль. Триумф любой другой молодой актрисы означал упущенную возможность. Мэри понимает, что роль в несколько строчек в «Кукольном доме», которая при невероятном везении позволила бы ей изредка выступать в главной роли перед разочарованными зрителями, увидевшими ее вместо, видимо, заболевшей известной актрисы, на которую они пришли посмотреть, не изменила бы ее жизнь. Но оправдала бы ее решение стать артисткой, а на данной стадии игры, когда она лишь становится на ноги, это чрезвычайно важно.

– Послушайте, Мэри, – говорю я, – считайте, что вам просто не повезло. Я в любом случае позвоню Мэрилин, еще раз объясню: это наша вина, а не ваша. Ждите нового прослушивания. – Я умолкла, не зная, что еще сказать.

– Нового прослушивания не будет, – заявила она. – Мэрилин единственная ассистентка по кастингу, которая вообще согласилась меня посмотреть. Кому это надо? Реальный опыт у меня нулевой.

– Вот что я вам скажу. Мы устроим прослушивание у кого-нибудь другого. Обещаю, вы его получите, даже если это будет стоить мне жизни. – Кей взглянула на меня, вздернув брови. Я пожала плечами и снова обратилась к Мэри: – Предоставьте дело мне.

– Не хватай через край, – предупредила Кей, когда я положила трубку. – Помни, ты только прикрываешь Лорну. Не стоит брать на себя ее обязанности.

– Что еще можно было сказать?..

Чертова Лорна.

Моя недавно вспыхнувшая симпатия к ней потухла. Пришлось себе напомнить: во всем виноват Алекс, а я действую по крайней необходимости.

– Ну, – обратилась я к Кей, – какие у нас там ближайшие кастинги? Надо, чтобы Мэри кто-нибудь посмотрел. Трудно будет устроить?

По крайней мере, Мэрилин я знаю. Разговаривала с ней сотни раз.

– А, привет, Ребекка, – дружелюбно поздоровалась она. – Как дела?

– Хорошо, – неуверенно ответила я. – Просто звоню извиниться за Мэри Фицморис. – Повторила привычную белиберду насчет больной бедняжечки Лорны, и Мэрилин, конечно, полностью удовлетворилась. Почему бы и нет? Это ведь не она упустила работу.

– Мэрилин, дело вот в чем. Надо устроить Мэри другое прослушивание. Неудача ее несколько подкосила. У вас что-нибудь будет в ближайшее время?

– Фактически нет. Дальше только «Конец путешествия», а там одни мужчины… Впрочем, передайте ей, чтобы не беспокоилась. Как только подвернется что-нибудь подходящее, я ее обязательно вызову. Пусть не паникует.

– Хорошо. Хотя вы же понимаете, как она себя чувствует. Впрочем, все равно спасибо.

После разговора с Мэрилин я обзвонила еще пятерых ассистентов по кастингу, которые в данный момент подыскивали исполнителей. Никто особенно не заинтересовался актрисой, не имеющей достижений, которой они в глаза не видели. Я вызвалась своевременно сообщить, когда ее можно будет где-нибудь посмотреть, и все согласились после просмотра устроить с ней краткую общую встречу, если решат, что она хоть на что-то годится. Я принялась расхваливать Мэри, хотя сама понятия не имею, какая она актриса, на том все и кончилось.

Во время беседы с очередным ассистентом, Полом Сиборном, в приемную вышел Джошуа, начал что-то отыскивать в архивных шкафах. Не обратив на него внимания, я трещала без умолку:

– …Мы считаем, у нее огромный потенциал молодой характерной актрисы, чем-то похожа на Саманту Мортон, такая же угловатая, резкая… – Заметив босса, я оборвала тираду и добавила: – В любом случае, Лорна вам наверняка позвонит, когда вернется. – Должно быть, Пол сильно удивился, потому что хорошо знает, что им с Лорной пока нечего обсуждать. – Ну хорошо, спасибо, до свиданья, – протараторила я и разъединилась, не дождавшись ответа.

Джошуа никак не отреагировал на услышанное, и я решила, что на этот раз пронесло. В следующий раз, прежде чем звонить дальше, надо спрятаться в кабинете Лорны.

– Ну, освоились? – обратился Джошуа к Кей, не сильно интересуясь ответом.

– У меня просто глаза открылись, – сказала она, улыбаясь ему. – Настоящая школа.

– Хорошо, хорошо, – буркнул босс и улетучился, не имея понятия, к счастью, на что Кей намекает.

К концу дня сил совсем никаких. Хочется, чтобы меня доставили домой на носилках, свалили в постель, но вместо этого я иду к Изабелл: мы давно наметили девичник, и у меня не хватило духу его отменить.

В отсутствие Уильяма как объекта для издевательств девочки олицетворяют любезность и благовоспитанность. Помогли с овощами к ужину, потом, когда мы расселись за круглым кухонным столом, вызвались накладывать еду в тарелки. Пока они убирали посуду и приносили винные бокалы, как две маленькие официантки, я рассказывала Изе о прошедшем дне. Гораздо интересней услышать ее новости, но придется дождаться, когда близнецы отправятся к себе наверх, прежде чем расспрашивать о Люке.

Изабелл живет в приличном доме – три этажа и подвальный. Не слишком большой, но в несколько раз превосходит нашу маленькую квартирку. Несмотря на это, девочки постоянно требовали общей комнаты. В результате Алекс снес стену между двумя крошечными спальнями в мансарде, и теперь они обитают на самом верху – пара весьма шумных мышек. Туда и ушли, пообещав не засиживаться у телевизора, спуститься ровно в половине девятого, чтобы пожелать доброй ночи. А мы перебрались в уютную гостиную, захватив с собой бутылку.

– Собственно, не понимаю, зачем ты ее выгораживаешь, – сказала Иза, когда я закончила повествование о последних событиях в офисе, включая подчищенную версию визита пьяного Алекса. – Лорна всегда безобразно с тобой обращалась.

– Знаю. Честно сказать, сама не понимаю. Но она в полном упадке, и, если потеряет работу, у нее, по-моему, вообще ничего не останется. Конечно, бывает ужасной и бешеной, но никто не заслуживает того, что с ней проделал Алекс. У нее сердце разбито. Я считаю себя виноватой. Если бы я их не познакомила…

– Надеюсь, она тебе благодарна.

Я рассмеялась:

– Едва ли.

– Не лезь в омут, ладно? – неожиданно серьезно предупредила Иза. – Конечно, очень благородно прикрывать ее задницу, но, если Лорна через пару дней не вернется, ты должна во всем чистосердечно признаться Мелани и Джошуа.

– Обязательно.

– Обещаешь?

– Обещаю. В любом случае, завтра, наверно, вернется, – добавила я, сама себе не веря. Невозможно представить, что Лорна просто соберется с силами и снова впорхнет в офис.

– Ну, – начала я, когда тема Лорны была исчерпана, – как там мечты юной любви?

Изабелл улыбнулась:

– Неплохо. Мне весело.

После нашей с ней последней встречи они с Люком опять ужинали, на этот раз в местном бистро, потом снова пошли к Изабелл, но теперь он заранее предупредил, что до утра не сможет остаться.

– Прямо с утра должен мчаться на вокзал Сент-Панкрас, чтобы успеть на «Евростар», – объяснила она. – Надо было пойти домой, вещи собрать, уложить чемодан.

– А где он живет?

– У черта на рогах. В ожидании развода снимает квартиру в Теддингтоне. После они будут решать, как быть с домом. Спрашивал, не хочу ли я к нему поехать, да ведь это глупо, когда мой дом за углом. Вдобавок мне все равно пришлось бы вернуться домой, собраться на работу.

– Тоже верно. Но вам было хорошо? Тебе понравилось?

– Безусловно. С ним я себя чувствую… ну, не знаю… желанной и все такое прочее. После Алекса мне это необходимо. Он никогда не давал мне понять, что я привлекательная.

Я кивнула. Чем больше слышу о семейной жизни Изабелл и Алекса, тем сильней удивляюсь своей слепоте.

– Впрочем, надеюсь, у Алекса все в порядке, – постаралась она уклониться от истинной темы. – Я хочу сказать, он напивается средь бела дня, затевает скандалы, это на него не похоже. Я все-таки беспокоюсь, тем более что он остался один…

Когда речь заходит об Алексе, Изабелл не может скрыть тревогу. Просто смех после того, что я о нем узнала.

– Расскажи еще про Люка, – попросила я, стараясь вернуть беседу в прежнее русло. Не совсем ясно, что происходит. Иза должна двигаться дальше, а Люк – идеальное транспортное средство.

– Его сына зовут Чарли. Ему десять лет. Я с ним еще не встречалась, видела только на фотографиях, вроде бы симпатичный мальчишка. Живет с матерью в Хайгейте. Они туда переехали в прошлом году, но Чарли остался пока в прежней школе. Кажется, сверхвозбудимый ребенок, трудно привыкает к новому, хотя все равно через год он оттуда уйдет. Люку сорок четыре. У него каштановые волосы, очень густые. Глаза карие, чарующая улыбка не сходит с лица, будто он знает что-то забавное, о чем больше никому не известно. Любит музыку, кино, шмотки, машины, но, когда я объявила, что не питаю энтузиазма ни к чему подобному, не стал говорить на эти темы. Он умный, веселый, и я от него без ума.