Текст книги "В плену грез"

Автор книги: Джейн Донелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 5

Они расстались с Адамом около ее дома незадолго до полуночи. Полоска света из-под кухонной двери показывала, что Эми еще не спит. Не успела Либби открыть дверь, как ей навстречу бросился Каффа, а Эми, сидевшая у камина, повернулась к ней лицом:

– О, это ты? А я думала, это хозяин.

– Разве дядя Грэй еще не вернулся?

– Полагаю, должен быть с минуты на минуту.

– Почему ты не в постели, Эми? – спросила Либби, входя на кухню. – Уже так поздно.

– Я вздремнула. Ты была с ним?

– Да.

Очевидно, Эми не была расположена к продолжению разговора. Она встала, взяла книгу с очками, и Либби сообщила ей:

– Мы были на концерте, довольно своеобразном.

– Да? – безо всякого интереса спросила Эми. – Судя по всему, приехал хозяин.

Каффа промчался через весь холл и остановился перед входной дверью, молотя во все стороны хвостом, в ожидании хозяина. Либби поспешила следом, в то время как Грэм Мэйсон входил в дом, открывая замок своим ключом.

Обменявшись несколькими ласковыми словами, они пожелали друг другу спокойной ночи, и Либби, только оказавшись в своей спальне и сбросив с ног туфли, почувствовала, как сильно устала. Вечер оказался что надо! Она не могла запомнить музыку, в которой не было мелодии, в строгом смысле слова, чтобы ее можно было удержать в голове, но стоило ей закрыть глаза, как она снова погрузилась в море серебряных звуков, которые заставляли кровь пульсировать усиленным темпом.

По-видимому, Никки не зря называли величайшим музыкантом. Было видно, что они были с Адамом друзьями, но Никки ничего не рассказал ей об Адаме. После случайно вырвавшейся фразы: «Знает ли она хоть что-нибудь о тебе?» – он как воды в рот набрал.

– Что вы имеете в виду под «хоть что-нибудь»? – спросила она, но он не собирался вдаваться в подробности.

– Не обращайте на меня внимания, мэм, – ответил он.

– Вы давно знакомы с Ником? – обратилась она к Адаму.

– Довольно давно. Мы периодически встречаемся с ним то тут, то там.

– Откуда он родом? Что собой представляет?

– У него есть труба. В этом вся история его жизни. Все, что произошло с ним, случилось благодаря этой трубе. – Это вряд ли можно было назвать ответом, но когда ты слышишь, как он играет, перестаешь быть столь категоричным…

Грэм Мэйсон улетел в Америку в пятницу. Поэтому среда и четверг были заполнены хлопотами, связанными с подготовкой к его отъезду.

В четверг, когда к ним заехал Ян, они были уже более-менее готовы. Чемоданы были упакованы и взвешены, а Мэйсон у себя в кабинете проверял и перепроверял документы, которые он брал с собой. Услышав голос Яна, он вышел в холл, и Ян шутливо поинтересовался:

– Почему это наш бизнес не связан с увеселительными поездками, подобной этой?

– Увеселительные? – воскликнул Мэйсон с притворным негодованием. – Это рабочая поездка. Я был бы счастлив, если у меня будет хотя бы пять часов сна в сутки, не говоря уже о том, чтобы пошляться по городу.

– Надеюсь, со сном все будет в порядке? – многозначительно проговорила Либби, и дядя пристально посмотрел на нее, отчего она слегка покраснела и отвела глаза. Она понимала, что у него было бы гораздо спокойнее на душе, если бы она заверила его, что за время его отсутствия она не будет встречаться с Адамом.

В тот же вечер Ян пригласил ее на танцы, и во время одного из них он сообщил:

– Твой дядя попросил меня во время его отсутствия позаботиться о тебе.

– Но я не нуждаюсь ни в чьей заботе.

– А он считает, что нуждаешься. И я склонен думать так же.

Она произнесла твердо:

– Нет, Ян. Благодарю тебя, но не надо.

– Хорошо, но только помни, что я рядом.

Она еще раз поблагодарила его и отвела глаза так же, как сделала это в разговоре с дядей, поскольку заметила у Яна на лице боль, а ей так не хотелось этого видеть.

Они встречались с Адамом практически каждый вечер. Обычно они встречались за пределами Вутон-Хэя, уезжали за город, припарковывали машину и ели где-нибудь в придорожном кафе. Пару раз ходили в джаз-клуб, несколько раз – в театр и кинотеатр.

Они ни разу не натолкнулись ни на кого из друзей или знакомых Либби, однако, по-видимому, все знали, что происходит, хотя ей это было совершенно безразлично. Она была уверена, что к моменту возвращения из командировки дядя Грэй избавится от своего предвзятого отношения к Адаму и будет готов принять его в качестве одного из ее друзей.

Именно так – Адам был не больше, чем друг. Он даже не попытался хотя бы еще раз поцеловать ее. Это удивляло ее, порой она испытывала чувство, похожее на досаду, но, в конечном счете, успокаивала себя, так было даже надежнее. Как друг, подобно Никки в качестве трубача, он был непревзойденным. Общение с Адамом всегда вызывало у нее душевный трепет. Это состояние не покидало ее ни на минуту, будь то во время прогулки под дождем или во время ленча в придорожном кафе и даже тогда, когда они нашли сверкающую брошь в водосточной канаве. Несомненно, это был страз, из которого выпала половина камней, но он сверкал сквозь грязь, подобно упавшей с неба звезде.

С Адамом никогда не было скучно. С ним все было таким необычайным. Весь мир казался ярче и воспринимался острее, словно неожиданно попал в фокус мощного объектива.

Либби знала, что вокруг них ходят самые разные истории, и ей нравилось немного шокировать своих друзей. Однажды в полдень она столкнулась с Дженни Драйвер, которая на протяжении всего пути по Хай-стрит распространялась о том, что о ней болтают по всему городу.

– Даже так? – воскликнула Либби, и Дженни помахала пальцем у нее перед лицом:

– Ты можешь улыбаться, но я считаю, ты делаешь большую ошибку. Ты – Либби Мэйсон и не можешь позволить себе оступиться. Так всегда было, есть и будет, не так ли? Но я не знаю, насколько Яну хватит терпения переносить все это, так как всем известно, что ты встречаешься с этим «перекати-поле».

– Кто сказал, что он «перекати-поле»?

– Да все вокруг. – Это прозвучало так, будто имелось в виду все население Британских островов. – Ты же знаешь, что поначалу он мне и самой понравился, но только не сейчас, после того, чего я о нем понаслушалась.

Дженни потерпела неудачу с Адамом, и Либби прекрасно понимала, что та тешет свое самолюбие тем, что выставляет Адама в качестве негодяя, а ее, Либби, в качестве дурочки, злословя и обливая их грязью при каждом удобном случае.

– Премного благодарна за все, – резко оборвала она Дженни на полуфразе и зашагала прочь.

Двадцать миль, разделявших дома Яна и Либби, давали основание надеяться, что эти слухи, если и дойдут до него, то хотя бы не в полном объеме. Главным образом об этом болтала женская половина населения городка, а его мать не была ни с кем знакома из окружения Либби. И, за исключением их общих знакомых и друзей, приятели Яна проживали главным образом в его округе или были связаны с ним по работе.

Он был убежден, правда, что эта глубокая и безрассудная страсть иссякнет сама по себе. Между Либби и этим человеком не может быть ничего общего. Но он был встревожен. Либби была богатой наследницей, и человек, подобный Роско, мог задаться целью – ради этого наследства завлечь ее настолько, что потребуется целая армия адвокатов, чтобы освободить ее из его пут.

Доведенный до отчаяния, Ян решил довериться отцу, который, не проронив ни слова, выслушал его рассказ до конца, а затем признался:

– Мы с матерью чувствовали, что-то тут не так.

– Что мне теперь делать? – Именно этот вопрос Ян задавал самому себе денно и нощно.

– Полагаешь, это надолго?

– О Господи, не знаю. Надеюсь, что нет. Она должна образумиться. Этот человек – хулиган, настоящий сорвиголова.

В этом не было ничего хорошего, и это было так не похоже на Либби. Роберт Блэйни сейчас уже не был так уверен, что хотел ее в жены своему сыну. Он сказал:

– Значит, проблема, мне кажется, не в том, что тебе делать сейчас? Откровенно говоря, я не вижу, что ты можешь сейчас поделать. Это свободная страна, и Либби – свободный человек. Проблема как раз заключается в том, что ты будешь делать, когда все это закончится? Так ли она тебе дорога, чтобы ты захотел взять ее назад или околачиваться рядом и довольствоваться остатками, если это закончится настоящей бедой?

Ян задумался на мгновение и затем ответил утвердительно. Отец тяжело вздохнул и посоветовал:

– Тогда единственное, что тебе остается, – это ждать.

Либби протирала перила лестницы в холле, когда зазвонил телефон. Она подняла трубку и чуть не бросила ее на рычаг, поскольку на том конце провода был дядя Грэй, и голос его звучал так чисто, без каких-либо атмосферных и прочих помех.

– Да, – выдавила она, – да-да. Как я рада тебя слышать! Как у тебя дела?

– Прекрасно. Я уже в Лондоне.

– В Англии? – Она ждала его не раньше, чем по крайней мере через неделю. От него было мало сообщений, только пара открыток. Конечно, программа визита была очень насыщенной. – Как чудесно! Почему ты не дал телеграмму или что-нибудь в этом роде? Я бы встретила тебя. Поехала бы в Лондон, чтобы встретить тебя в аэропорту. Ты едешь прямо домой?

Он ответил, что у него днем дела в Лондоне и что будет дома рано вечером. Она положила трубку и побежала обрадовать Эми, которая тоже занималась уборкой и уже была в курсе.

– Дядя Грэй возвращается.

– И не слишком рано, – съязвила Эми.

– Умоляю, не начинай все снова. – Она помнила, что сегодня вечером встречается с Адамом. Ей придется отложить эту встречу. Он поймет, но ей надо предупредить его, а то, в противном случае, он может подождать немного и прийти прямо домой. Было бы неразумно сталкивать дядю Грэя с Адамом в первый же вечер по его возвращении домой. – Должно быть, он завершил свои дела быстрее, чем ожидал, – пояснила она.

– Видимо, так оно и есть, – согласилась Эми. Она была рада, что господин Грэм возвращается домой. Это означало возврат к раз заведенному порядку, а также то, что он будет дома, и кто-то должен будет ему рассказать о том, что мисс Либби встречалась с этим Роско почти ежедневно на протяжении всей недели.

– Что мы приготовим ему к ужину? – спросила Либби, и у Эми было целых десять счастливых минут, занятых планированием ужина, по истечении которых на руках у Либби оказался огромный список, а Эми была почти такой же, как прежде.

Либби никогда до этого не была на стройплощадке, где работал Адам, но знала, где она находится, и сейчас направлялась туда. Там на территории в четверть гектара строили двадцать четыре дома, таких же шаблонных и безликих, как перевернутые спичечные коробки. Красная земля вокруг была изрыта бульдозерами и колесами грузовых машин, превративших ее в бесформенную грязь. Повсюду стояли коробки зданий, находящихся на разной стадии строительства.

Либби припарковала машину и подошла к первому попавшемуся рабочему, грузившему кирпичи на тачку.

– Не могли бы вы сказать, где можно найти Адама Роско? – спросила она.

– Думаю, где-то здесь, – развел он руками вокруг. – Скорее всего, он работает на той стороне стройплощадки. – Он бросил взгляд на ее туфли-лодочки из мягкой лайки нежно-голубого цвета. – Однако, если вы собираетесь пробираться туда по этой грязище, вам вряд ли удастся сохранить свой прежний вид.

Она улыбнулась, поблагодарив его, и, осторожно ступая по изрытой земле, направилась туда, где кипела работа, а вслед ей раздавались разбойничий посвист и острые шуточки рабочих. Вдруг из-за угла показался еще один человек.

– Могу ли я вам чем-либо помочь, мисс? Мы еще не открыты для публики.

– Я ищу Адама Роско, – объяснила она.

Он сначала, кажется, удивился, а потом произнес уже с меньшим удивлением:

– Неплохо для Роско, – и, сложив рупором ладони, крикнул: – Роско, время для свиданий!

Припекало солнце, и Адам, как и большинство строителей, был по пояс обнажен. Руки у него были испачканы, а лицо лоснилось от пота. Он вышел из одного из недостроенных домов.

– Привет, Либби, пришла помочь?

– Сегодня вечером возвращается дядя Грэй, и мне нужно быть дома, чтобы встретить его, не так ли?

– Несомненно.

– Так что сегодня я не могу с тобой встретиться.

Десятник прислушивался к разговору с нескрываемым интересом, и Адам, обратившись к нему, сказал:

– Вернусь через десять минут.

– Ну-ка, подожди! – Затем десятник улыбнулся и пожал плечами. – Хм, полагаю, что-то случилось. Но не больше десяти минут, имей в виду.

Опять вслед Либби раздались посвисты, выражающие восхищение, а в адрес Адама посыпались шуточки-прибауточки, от которых у Либби запылали щеки. Но Адам прокричал в ответ:

– Посмотрите, это ведь моя сестра. Разве не видите, как она на меня похожа? – И смех преследовал их вплоть до того, как они вышли за пределы стройплощадки.

– Он, вероятно, закончил дела раньше, чем ожидал, – начала объяснять Либби, – так как он уже в Англии. Он только что звонил. Я даже не знаю теперь, когда смогу увидеться с тобой.

– Я слишком грязный, ты не возражаешь, если мы посидим в машине?

– Боже, конечно нет. – Она открыла машину и села рядом с ним. Ребята со стройплощадки продолжали за ними наблюдать, добродушно улыбаясь и подтрунивая над ними, и, чувствуя себя в качестве участницы бесплатного представления, она предложила: – Давай заедем за угол?

– Это будет лучше. Нам надо поговорить.

Когда машина остановилась, она спросила:

– О чем?

– Ты не знаешь? Ты действительно не знаешь, о чем?

– Ты имеешь в виду дядю Грэя?

– Я имею в виду нас с тобой. Вероятнее всего, он уже наслышан обо всем. Полагаю, Блэйни держал его в курсе дел по почте. Но даже если это не так, то он узнает об этом очень скоро.

– Несомненно, узнает. Я сама ему обо всем расскажу.

– Сегодня вечером?

– Не знаю, как насчет сегодня. – Он приедет усталым. Конечно, было бы лучше дать ему сегодня спокойно отдохнуть с дороги, расслабиться, поделиться впечатлениями о поездке, прежде чем она начнет спорить с ним об Адаме.

– И что ты ему скажешь?

Это было так очевидно.

– Что мы встречаемся, что мы хорошие друзья.

Адам рассмеялся, обнажив ровные зубы, которые казались еще белее на фоне кирпичной пыли, покрывавшей его лицо.

– Скажи ему, чего ты хочешь, нет смысла отделываться общими фразами. – И поскольку Либби слегка нахмурилась, осмысливая услышанное, он перестал смеяться. Не было смеха ни в его глазах, ни в его голосе. – Извини, – сказал он, – но сейчас тебе лучше посмотреть фактам в лицо. Мы с тобой не просто друзья.

– Адам, мы просто друзья. Ты поцеловал меня всего один раз, несколько недель назад. Вот, и за ним не последовало больше ни одного поцелуя. Ты даже не пытался ухаживать за мной.

– А ты знаешь, почему? – Он откинулся назад, глядя на нее. – Потому, что я не смел прикоснуться к тебе, не смел поцеловать тебя. Мне не хотелось потерять последний рассудок, когда мне придется уехать.

– Что ты имеешь в виду? – испугалась она. Внутри у нее начал распространяться страх, неся с собой холод и тупую боль.

– Просто то, что все кончено, – ответил Адам, и у его рта пролегла жесткая линия. – Все это было не больше чем игра, не так ли, Либби? Вся эта суета с приведением Сторожки лесника в надлежащий вид, когда ты воображала, что это твой старый домик на дереве. Тебе доставляло удовольствие, что твои друзья говорят о Либби Мэйсон и ее сумасбродном дружке, в то время как Блэйни оказывается пострадавшей стороной и ходит вокруг в ожидании одному Богу известно чего.

– Я не хотела причинять Яну боль, – прошептала она, с трудом соображая, о чем она говорит, и Адам покачал головой, будто перед ним умственно отсталый ребенок.

– Это еще одна из общих фраз, которыми я сыт по горло. Конечно, ты причиняешь ему боль, причем до такой степени, что он истекает кровью. Ну что ж, такова жизнь, и ничего тут не поделаешь. Но ты должна смотреть правде в лицо и понимать это.

Она сидела молча, разглядывая свои руки и не видя их.

– А я не Ян Блэйни, – продолжал он резко. – Мне надоело прятаться по закоулкам и играть в прятки с Дженни Драйвер и ей подобными.

Через лобовое стекло светило жаркое солнце, о которое билась, жужжа, оказавшаяся взаперти муха. Либби приоткрыла боковое стекло и наблюдала, как муха вылетела наружу и затем скрылась из виду.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – очень медленно проговорила она.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Она резко повернулась к нему лицом, на котором он увидел смятение, граничащее с паникой.

– Нет, Адам, дай мне немного времени.

– До сегодняшнего вечера. Я приду сегодня вечером.

Они обступили ее со всех сторон, будто стояли тут, рядом, – Ян, дядя Грэй, друзья, соседи. Выйти замуж за Адама означало отрезать себя от них, и, возможно, навсегда.

– Предположим, я отвечу, что пока что не хочу ни за кого выходить замуж, будешь ли…

– Буду ли я поблизости? Нет.

Ей на мгновение почудилось, что она заглядывает в дуло заряженного ружья, словно она знает, что должно произойти нечто такое, отчего погаснет солнце. Она произнесла в отчаянии:

– Я не хочу, чтобы ты уходил.

– Скажешь мне сегодня вечером.

– Адам, пожалуйста!

– Не сейчас, Либби. Я подыгрывал тебе, покуда мог. Я выхожу из игры, поскольку не исключено, что, прочтя в один прекрасный день сообщение в газете о твоей свадьбе с Яном Блэйни, я не уйду в соседнюю комнату, чтобы перерезать себе горло.

– Ты так обо мне думаешь?

– Пока нет, но я на грани того, чтобы отдаться воле случая.

Она не могла дать ему уйти, не могла потерять его. Она* схватила его за руку так, словно могла удержать его рядом.

– Я скажу дяде Грэю, обещаю. Не приходи в дом. Я скажу ему.

– Скажешь?

– Обещаю. Где ты будешь ждать?

– Я буду ждать на Зеленой лужайке. Там есть скамейка. Я буду там. – Он поглядел на нее почти обезличенно. Так, как смотрит художник на объект, который ему придется рисовать по памяти, – запоминая каждую деталь, до последней мелочи.

– Адам… – Если бы он обнял ее, она прижалась бы к нему всем телом, совершенно не обращая внимания на прохожих, которые могут их увидеть. Но он не сделал этого. Открыл дверь и вышел из машины. – Сегодня вечером я все ему скажу и приду к тебе, туда.

– До свидания, Либби.

Когда Эми увидела Либби, ее поразила мертвенная бледность ее обычно цветущего здоровьем лица. Эми шагнула к ней, протянув руку, словно Либби нуждалась в физической поддержке.

– Что случилось? Дорожное происшествие?

– Нет, с машиной все в порядке. Ничего не случилось.

Либби прошла на кухню, и Эми потребовала:

– Тогда где же покупки?

– Я забыла о них, извини. Я поеду назад.

– Ты посидишь здесь и выпьешь чашку чая. – Она поглядела, как Либби садилась на стул, и затем спросила: – Что он сделал? – имея в виду Адама. Она знала, что это был Адам.

Либби ответила:

– Он попросил меня выйти за него замуж.

– Ха! – Эми вскинула голову, издав фыркающий звук, означавший, насколько смехотворно все это. – Похоже, он потрудился на славу. Не сомневаюсь, он с удовольствием стал бы хозяином всего этого.

– Если он уйдет, я не знаю, что с собой сделаю. – Она в отчаянии сцепила руки так, что побелели суставы пальцев, и поднесла их к губам.

– Никуда он не денется, – успокоила ее Эми.

– Но он собирается.

– Ну и скатертью ему дорога, если так.

– Он не уйдет, так как я собираюсь выйти за него замуж.

– Ты не можешь выйти за него замуж.

– Могу, Эми.

– Тебе еще нет двадцати одного года. Твой дядя не даст на это разрешения.

– Член городского магистрата даст.

– Неужели ты пойдешь за этим в суд, где все будут глазеть и ухмыляться? Ты никогда не сделаешь этого!

– Пойду, если придется. Я выйду за него замуж, никто меня не остановит.

Хвала Всевышнему, господин Грэм возвращается домой. Он все уладит. Было не похоже даже, что мисс Либби выглядела счастливой. Напротив, она казалась просто напуганной. В течение всего дня она бродила кругом, будто привидение, и, – что бы она ни сделала, Эми приходилось за ней переделывать, так как Либби, казалось, была на грани помешательства.

«Такова жизнь», – сказал Адам, и она впервые столкнулась с настоящей жизнью. Она попыталась быть самостоятельной и сразу же заблудилась.

Одна ее часть стремилась к прежней надежности так страстно, что ей хотелось закрыть на замки все двери и затворить окна, не впуская его внутрь и не выпуская прежнюю жизнь наружу.

Уже стемнело, когда Грэм Мэйсон приехал домой. Было почти половина десятого. И в течение всего этого времени, в ожидании дяди, Либби ходила по дому как потерянная.

Адам будет сидеть там в наступающих сумерках. Улицы опустеют, и ребятишки покинут небольшой участок, покрытый густой травой, который называют Зеленой лужайкой.

Когда прозвенел дверной звонок, она не знала, кто это – Адам или дядя, и, увидев на пороге дядю Грэя, вздохнула с огромным облегчением. Она обхватила его за шею руками.

– Я так рада тебя видеть! Я так рада, что ты дома!

– Вот это похоже на радушный прием! – засмеялся он, крепко обняв ее, и отодвинул на расстояние вытянутой руки. Только потом она заметила, что с ним был Ян, и мужчины прошли в холл.

– У меня был шофер, – сказал Мэйсон, – могу вам его порекомендовать.

Либби обратилась к Яну:

– Так ты ездил в Лондон? Почему ты мне ничего не сказал, я бы поехала с тобой.

– Я пытался связаться с тобой вчера вечером, – объяснил он.

Она была с Адамом. Так что Ян еще вчера знал, и дядя позвонил ей только по прибытии в Лондон. Она была почти уверена, что письма Яна заставили его вернуться раньше и что по пути из Лондона Ян рассказал ему, как обстоят дела. Или о том, как они ему представляются.

– Ваш ужин готов. – Это была Эми, и Грэй Мэйсон произнес, извиняясь:

– Эми, дорогая, мы перекусили по пути. Мы останавливались в Бэнбери. Однако не сомневаюсь, что Ян сможет осилить немного, да и я сделаю, что могу. Дай мне несколько минут.

На суровом лице Эми можно было прочесть сочувствие к обоим мужчинам. Ей потребовались все ее силы, чтобы стоять здесь, притворяясь, что все хорошо. Она пробормотала:

– Значит, через десять минут. – И ушла к себе на кухню.

Ян сказал:

– Наверное, нам не стоило перекусывать по дороге? Бедняжка Эми, мы действительно ее огорчили.

Либби взяла их пальто, и, когда свет упал ей на лицо, Ян спросил полушепотом:

– Что случилось?

– Ничего, – прикусила она верхнюю губу.

Дядя, поглядев на нее повнимательнее, заметил ее неестественно напряженное состояние. Понимая, что такого рода новости нельзя выдавать по частям и что все равно этого не избежать, она выпалила:

– Я хочу выйти замуж за Адама.

У Яна, похоже, перехватило дыхание, а Грэм Мэйсон не мог произнести ни слова в течение, казалось, очень длительного времени. Затем он предложил:

– Пойдемте в гостиную и обсудим это. Налей мне виски, – попросил Мэйсон Яна, и в то время, как тот направился к буфету, обратился к Либби: – Ты не сможешь выйти за него замуж, моя любовь, покуда тебе не исполнится двадцать один год.

– Этого не так долго осталось ждать. – Она сомневалась, что, в конечном счете, сможет решиться на обращение в суд за разрешением, к тому же ей было почти двадцать. Двенадцать месяцев – не такой уж большой срок, можно и подождать.

Мэйсон сел в кресло, взял со словами благодарности у Яна стакан с виски и добавил немного содовой.

– Перед отъездом я связался со своим поверенным в делах, – заговорил он, обращаясь к Либби, – и попросил его найти все, что можно, о Роско.

– Не говори мне, что он женат и у него пятеро детей!

– Жаль, что не могу, – горячо ответил Мэйсон, – Нет, на него ничего нет ни в белых, ни в черных списках, за исключением того, что он не может удержаться на одном месте более нескольких месяцев. Плюс к этому он обладает особенностью обзаводиться врагами.

– У каждого могут быть враги, не так ли?

– Ян, если тебе не трудно, подай мне мой портфель. – Тот принес портфель, и Мэйсон вытащил из него пачку документов. – Некоторые люди, к которым обращался наш агент, рассказывали о Роско. Вот, посмотри эти записи.

Она взяла одну бумагу наугад.

Агент провел скрупулезную работу. Было не так просто проследить за человеком без постоянного места жительства, который следует одному ему известной дорогой, без явной цели. Но агент дотошно, подобно собаке, исследовал каждый отрезок этого пути, не упустив ни малейшей детали.

Она мельком проглядела страницу и сделала вывод:

– Все почти слово в слово повторяет обвинения Эми. – И, видимо, дяди Грэя. Несколько неприятных фактов, а в общем создавалось впечатление о человеке, который становился возмутителем спокойствия, где бы он ни появлялся. – Это все свидетельствовали люди, – запротестовала она, – которым он не нравился. Как тебе известно, такие люди есть, их предостаточно.

Мэйсон об этом предупреждал, но он и не искал положительных характеристик. Вдруг он произнес, повысив голос:

– Либби, с нас довольно этих глупостей. Я не дам тебе разрешения на брак с ним. Пойду даже дальше, в случае, если ты не порвешь с ним, я полностью порываю с тобой. – Она не могла поверить своим ушам, и не только она, но и Ян. – Ты хочешь этого мужчину, потому что знаешь, что он не для тебя. Хорошо, я не могу помешать тебе его иметь, но говорю тебе, что ты не получишь для него ни единого моего пенни. Клянусь тебе, это так. Давай, выходи за него. Но предупреди его о том, что он получит. Только тебя, моя дорогая, и ничего больше.

– Не думаю, что для Адама так уж важны деньги, – возразила Либби, и дядя ответил язвительной улыбкой:

– Ты так думаешь? Тогда он единственный на свете человек, которому не нужны деньги. – Ян не вмешивался. Это могло сработать. По-видимому, это единственный выход. – И если ты уйдешь с ним, – продолжал Грэм Мэйсон, – можешь не возвращаться. Выбирай – Адам Роско или я. И все твои друзья. Все, что ты знала и что было тебе дорого все эти годы. Стоит ли он всего этого?

Яну показалось, что она постарела прямо на глазах. Щеки впали, мягкая приятная кожа лица стала похожей на пергамент, а губы сжаты так, что побелели.

Они стояли лицом друг к другу, Либби и Грэм Мэйсон. Затем Мэйсон вдруг застонал, лицо его передернулось от боли, и на нем застыла гримаса, наподобие улыбки.

– Дядя! – вскрикнула Либби, и он выдохнул:

– Мой карман… в моем кармане…

Либби была рядом с ним, дрожащими пальцами достала из кармана его пиджака коробочку с пилюлями и высыпала несколько штук на ладонь.

– Ян, сколько? Сколько надо ему дать? – Она резким движением сдвинула крышку коробочки, но Ян взял ее и прочитал:

– Две таблетки. Ну-ка, дай мне. – Он взял таблетки и налил воды в стакан из-под виски. Было нелегко засунуть их в рот, так как зубы Мэйсона были крепко стиснуты. Яну пришлось силой раздвинуть их, чтобы просунуть таблетки в рот, и вода стекала у него по рукам.

Либби бросилась к телефону, лихорадочно набрала номер доктора Элмса. И была так благодарна, услышав его голос на противоположном конце, что с трудом вымолвила:

– Это Либби. Пожалуйста, приезжайте, мой дядя…

Ему сразу все стало ясно, он спросил, дала ли она таблетки. Она ответила, что дала.

– Выезжаю, скоро буду у вас.

Мэйсон полулежал в кресле с закрытыми глазами и тяжело дышал. Либби вернулась и опустилась около него на колени.

– Ян, что случилось? Что с ним такое?

– Думаю, сердце, Либби.

– Он поправится, правда? Он должен поправиться?

– Да, – успокоил ее Ян, – несомненно, поправится. Нужно только не беспокоить его и держать в тепле до прихода врача.

– Ты знал об этом? – Но он даже не догадывался ни о чем. Он всегда считал, что Грэм Мэйсон, судя по его внешнему виду, вполне здоров. – Это моя вина, – причитала она. – Это из-за того, что он слишком волновался обо мне.

Быть может, это было и так, но Ян только сказал:

– С ним все будет в порядке. Он дышит гораздо ровнее.

Доктор Элмс приехал меньше чем через три минуты, и когда Эми вышла из кухни, чтобы открыть дверь, Либби опередила ее, что заставило Эми остановиться как вкопанной.

– Эй, тебе не терпится узнать, кто там?

Но мимо нее быстрым шагом прошел доктор Элмс, и Эми последовала за ним. Увидев Мэйсона, она прикрыла рот рукой.

Мэйсон открыл глаза и слабо улыбнулся:

– Привет, Денис. Видишь, что и требовалось доказать.

– Разве я тебе не говорил? – заворчал доктор Элмс. – Я не переставал предупреждать тебя. Взять хотя бы эту поездку в Америку. Разве это было не глупо с твоей стороны? Ты же знал, что недостаточно здоров для этого. – Он послушал через стетоскоп, пощупал пульс. – Хорошо, давайте проводим его наверх.

– Это так необходимо? – слабым голосом спросил Мэйсон.

– Да, ты нуждаешься в неделе абсолютного покоя, прежде чем вернешься на этот завод. А Либби присмотрит за тобой, чтобы все было, как надо. Эми тоже.

– Мы присмотрим за ним, доктор, – кивнула та.

Доктор Элмс проводил его наверх, и Либби спросила:

– Эми, а ты знала?

– Еще будучи мальчиком, он не отличался крепким здоровьем. Я помню это. Но я думала, что с годами он избавился от этого. – Лицо Эми передернулось и приобрело свирепое выражение. – Ты начала досаждать ему этим замужеством с Роско? – Либби кивнула. – Теперь ты видишь, что творишь? Ты все делаешь для того, чтобы убить его.

– Я не знала об этом, – пролепетала Либби.

– Ну, теперь знай. – Эми заторопилась на кухню, чтобы приготовить горячий напиток и подумать о чем-нибудь легком и питательном, чего может захотеть больной человек.

«Я должна предупредить Адама», – подумала Либби. Подошла к камину и нагнулась, чтобы подложить немного угля. Руки у нее все еще дрожали от потрясения, а перед глазами продолжало стоять лицо дяди Грэя во время приступа. О, он улыбнулся доктору Элмсу, однако она почувствовала, как близок был он к смерти.

– А если я ему понадоблюсь? – задала она вопрос не только Яну, но и самой себе. – Я не могу уйти. Он может попросить, чтобы я к нему пришла.

– Зачем тебе нужно уходить? – требовательно спросил Ян.

Она перестала делать вид, что ворошит угли, и бросила щипцы на каминную решетку.

– Я должна встретиться с Адамом.

– Где?

– На Зеленой лужайке.

– Он не должен появляться здесь. Он может прийти сюда, если не дождется тебя?

– Не знаю.

– Может, мне ему сказать?

– Да. Да, прошу тебя. Скажи ему, что дядя Грэй болен и что я встречусь с ним завтра. Ты сделаешь это? – Когда Ян повернулся, чтобы идти, она предупредила: – Только это. Ничего больше. Ты не будешь ссориться или что-либо в этом роде? Может, мне лучше написать записку? – Она подошла к письменному бюро, но пальцы у нее все еще дрожали. – Боюсь, не смогу ничего написать. – Она прикрыла глаза, и слезы полились сквозь ресницы у нее по щекам. – Обещай, что ты скажешь только это, ничего больше.

– Обещаю, – ответил он и вышел.

Либби сидела, оглядывая в ожидании доктора Элмса открытую дверь, лестницу, холл, и поспешно вскочила на ноги, увидев его.

Он подошел к ней быстрыми шагами:

– Все в порядке, моя дорогая, я дал ему успокаивающее. Он спит.

– Я не знала, что он болен, – произнесла она резко.