Текст книги "В плену грез"

Автор книги: Джейн Донелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Не думаю.

– Кто же это может быть, как не гость? Она же пришла не для того, чтобы встретиться со мной. Она даже не знает, что я здесь.

– Гость – это человек, который вошел в дом, а она не войдет.

Либби была уверена, что он говорит то, что думает, и была так рада этому, что испытала мимолетное сочувствие к Дженни. Он открыл дверь, и Дженни подошла, улыбаясь.

– Привет хозяину этого дома, – услышала Либби ее обращение.

– Привет и вам, – ответил Адам.

– Мне здорово повезло, не так ли? – Она уже была рядом с дверью. – Застать вас дома с первой же попытки? А у вас прелестный домик здесь.

Либби выступила вперед, и улыбка на лице Дженни моментально угасла, правда, сразу же появилась вновь.

– Здесь что, целая компания или только мы?

– Только мы, – отпарировала Либби, – и я собираюсь домой.

Дженни не очень-то улыбалась перспектива возвращаться назад, через холмы, не отдохнув хотя бы несколько минут. Но коль скоро Либби уходит, то Адам, по всей вероятности, остаток вечера будет один.

– Можно и мне с вами? – попросилась она.

На обратном пути разговаривала в основном Дженни. Она не ожидала встретить Либби в Сторожке лесника, но чем больше она общалась с Адамом, тем больше он ее заинтриговывал. К тому же он совсем не подходил для Либби. Ей больше подходил Ян, а не этот странный, небрежный в обращении мужчина, от одного взгляда на которого мороз продирает по коже.

Дженни желала Адама и ничуть не сомневалась, что заполучит его. Она болтала вне себя от счастья и была очень рада, что Либби опаздывала и очень торопилась.

Но когда они подошли к машине Либби, Адам сказал:

– Спокойной ночи, Либби, увидимся завтра. Спокойной ночи, Дженни.

– Эй, подождите минутку, – засмеялась Дженни, схватив его за рукав. – Мне не надо торопиться домой. Не могли бы вы угостить девушку хоть чашкой кофе?

– Извините, но меня ждет работа. Может, Либби подбросит вас до дому.

Дженни состроила гримаску, которая ей очень шла. Это было одно из выражений лица, которое она тщательно отрепетировала перед зеркалом.

– Почему бы и нет? – ответила она. – Похоже, мне некуда податься, кроме как домой.

Как только они отъехали, Адам повернулся и зашагал назад, в темноту леса, а Дженни произнесла мягким голосом:

– Кончай с этим, Либби. Оставь его мне.

– Что?

– Ты же слышала. Такой человек, как он, не подходит тебе. Все кончится тем, что ты останешься с разбитым сердцем из-за него.

– Я? – Либби повернула к дому Дженни. – Почему?

– Потому, что такой уж он человек.

– Но ты же готова рискнуть.

– Я гораздо крепче тебя, – возразила Дженни.

Либби слегка покраснела, поняв, что Дженни имела в виду. Затем вспомнила слова Адама и повторила их с некоторой озлобленностью:

– Не заблуждайся по этому поводу. Ни на секунду.

К тому времени, как она завезла Дженни домой и вернулась в «Грей Муллионс», дядя Грэй должен был быть дома с минуты на минуту. Эми, услышав, как она пробежала по холлу и начала подниматься по лестнице, выглянула из кухни и крикнула ей вслед:

– Стол накрыт, и ужин готов.

– Спасибо, Эми.

– Не благодари меня. Мне за это платят.

Итак, Эми все еще продолжала лелеять свою обиду. Либби быстренько умылась и переоделась. Она успела спуститься как раз вовремя, чтобы услышать, как машина дяди проехала по подъездной аллее и завернула в гараж.

По его лицу было видно, что он переутомился. Либби взяла его под руку и, проводив до любимого кресла, налила ему выпить.

– Один из тех дней? – спросила она.

– Видимо, они все такие, – грустно улыбнулся он. Затем уселся поудобнее, вытянул длинные ноги и отхлебнул немного виски. Постепенно самочувствие его улучшилось. – Ладно, пора кончать со старческими настроениями. В конце концов день был не так уж и плох. А у тебя?

– Ходила в Сторожку лесника, – ответила она, – домой к Адаму.

– К Адаму? – спросил он, ожидая продолжения.

– К Адаму Роско. Он помогает Эйбу в саду.

– Ах да. Тебе не кажется, что ты проводишь с ним слишком много времени? Вчера, сегодня, к тому же он и завтра тут будет.

Она подумала, кто доносит на нее – Эми или Ян, и решила, что кто-то из них или оба.

– Мне хочется, чтобы ты познакомился с Адамом.

Мэйсон как раз собирался это сделать. Он заблаговременно организовал свой рабочий день так, чтобы завтра иметь возможность вернуться пораньше, как бы случайно, непреднамеренно. Он собирался вскрыть слабые места Адама Роско так безжалостно, словно перед ним был конкурент в бизнесе. И даже тщательнее, поскольку Либби значила для него гораздо больше, чем бизнес и деньги.

– Сегодня утром ко мне приходил Ян, – сообщил он. – Очень переживает по поводу вчерашнего вечера. Тебе не кажется, что ты обращаешься с парнем незаслуженно жестоко?

– Нет.

– Он любит тебя, Либби.

Она сидела, обхватив руками колени, и смотрела на фарфоровую статуэтку, стоявшую на столе рядом с нею. Крошечное личико фигурки было изящным, словно цветок, а ярко-голубые глаза слепо вглядывались в прошлое.

– Я очень сожалею.

– Почему? Ведь он прекрасный молодой человек.

– Знаю. Но мне не хочется выходить за него замуж.

– Полагаю, что тебе хочется, но это очень серьезный шаг, и тебя это страшит, – улыбнулся в ответ дядя Грэй.

– Яна я могу не бояться. – Ни при каких обстоятельствах. С ним она была в полной безопасности.

– Вероятно, тебя страшит замужество. Но тебе почти двадцать, Либби, а Ян как раз то, что тебе нужно. Я наблюдал за вами, когда вы вместе, и могу с уверенностью это сказать.

Славный дядя Грэй. Он наблюдал с такой любовью и нежностью.

– Не торопи меня, – взмолилась она. – Пожалуйста!

– Вы были неразлучны с самого первого дня знакомства, а это произошло уже несколько месяцев назад. Я считал, что молодые люди в наши дни не занимаются пустой тратой времени. Почему бы тебе не обменяться с Яном обручальными кольцами и не попросить его подождать? Обговорите это между собой. А я с удовольствием дам вам свое благословение.

– Только не это.

– Ради меня.

– Ты хочешь, чтобы я вышла за него? – резко спросила она, и его глаза, встретившись с ее взглядом, стали вдруг строгими.

– Да, Либби, я хочу. Я тебя очень сильно люблю. Для меня ты родная дочь, ты всегда ею была, и мне хочется видеть, что ты вышла замуж за человека, которому я могу верить. За человека, подобного Яну. Думаю, что ты любишь его, и считаю, что он будет тебе прекрасным мужем.

– Я не могу, – вздохнула она.

– Тогда позволь мне. – Он поднялся и направился к телефону.

– Нет! – воскликнула она, положив свою руку поверх его, удерживая трубку на рычаге. – Из этого ничего хорошего не выйдет, я не хочу разговаривать с Яном – то есть о браке с ним. Я не могу выйти за него, дядя. Все, что ты говорил о нем, вполне справедливо. Я в этом не сомневаюсь. Но не могу выйти за него.

– Мое бедное дитя! – Она вся дрожала, закусив так сильно нижнюю губу, что та даже побелела. Он обнял ее, и она, прижавшись к нему, вдруг вспомнила детские годы, когда дядя Грэй мог, приласкав ее, развеять приснившиеся ей ночные кошмары, смягчить боль от ударов и царапин, которых бывало великое множество. Он произнес успокаивающим ласковым голосом: – Я думаю, вы с Яном поженитесь, но никто не собирается тебя неволить или хотя бы попытаться принудить тебя.

– Я знала это.

Он нежно обнял ее за плечи и предложил:

– Давай ужинать. А потом, если ты не возражаешь, я приглашу Яна? Тебя это ни к чему не обязывает. Если захочешь, можешь уйти к себе, а мы поиграем с ним в шахматы или обсудим дела на бирже.

Это был дом дяди Грэя. Она не могла указывать ему, кого приглашать к себе в гости.

– Мне жаль Яна, – продолжал он. – Он мне нравится. Вплоть до последнего времени вы были с ним хорошими друзьями, и мне кажется, нет причин, чтобы вы не оставались ими.

Все было шито белыми нитками, но она кивнула в знак согласия, и они вплоть до окончания ужина уже больше не заговаривали о Яне.

Эми пришла, чтобы убрать со стола, и задержалась в то время, как Либби ушла с подносом на кухню.

– Мне надо сказать вам несколько слов, сэр, – произнесла она, – о мисс Либби. Я беспокоюсь за нее.

– В таком случае мы оба обеспокоены, Эми. – Грэм Мэйсон улыбнулся, но Эми слишком хорошо знала его, чтобы понять, что скрывалось за этой улыбкой.

– Этот парень, Роско, – начала она, – он принадлежит к разряду тех людей, от которых одни неприятности, и – ну, вы, конечно, знаете, что случилось вчера вечером с господином Блэйни.

– Что он попросил руки Либби. Ты это имеешь в виду?

– Конечно, она все вам рассказала.

– Нет, не она, а он. И то, что Либби отказала ему.

– И вы знаете, почему? – Услышав шаги Либби по мраморному полу, она замолчала.

– Полагаю, что знаю. Не беспокойся, Эми, все образуется. Я прослежу за этим.

Вскоре приехал Ян. Либби не знала, что сказал ему дядя по телефону, но он вел себя так, словно это был один из прежних вечеров. Либби открыла ему сама.

– Дядя Грэй ждет тебя, – улыбнулась она в ответ.

Грэм Мэйсон сидел в гостиной с пачкой бумаг на коленях, рядом с ним стоял небольшой столик на колесиках.

– Привет, Ян, – сказал он, как ни в чем не бывало. – Проходи, располагайся как дома. Налей себе и мне что-нибудь выпить.

– Опять работа на дом, – укоризненно проговорила Либби. – Ян, ты тоже так делаешь? А твой отец? Или мой дядя единственный в своем роде?

– Ни в коем случае, – возразил Ян, – это профессиональная болезнь всех бизнесменов.

Грэм Мэйсон положил документы на столик, который был явно слишком мал для них.

– Если бы я мог пойти в свой кабинет, – вздохнул он печально, – мне потребовалось бы вдвое меньше времени, чтобы покончить с ними. С другой стороны, если я оставлю вас вдвоем, Либби рассердится на меня.

Они всегда подшучивали над ней таким образом – любя ее и обращаясь с ней, как с ребенком. Она почувствовала глухое раздражение и, боясь, что оно прорвется наружу, сказала:

– Так за чем же дело стало, дядюшка Грэй?

– Между прочим, – поспешил вмешаться Ян, – сегодня после обеда мне позвонил Билл Кальтер. Они с женой хотели бы пригласить нас к себе на ужин.

Билл и Сью были приятной парой, которые поженились совсем недавно. Сью обожала испытывать на своих друзьях новые рецепты, и, надо признать, большинство из них оказывались достаточно удачными. Вечер с ними был предпочтительнее, чем наедине с Яном. С ними можно было болтать о чем угодно, не боясь, что разговор коснется чего-нибудь слишком серьезного.

– Хорошо, – согласилась Либби, пожав плечами, – поедем к ним.

Она поднялась наверх за плащом и спокойно спустилась вниз. Мужчины беседовали о чем-то, но Ян стремительно вскочил, увидев ее на пороге гостиной. Улыбаясь, он подошел к ней. Дядя Грэй тоже улыбался, наблюдая за ними, и она чувствовала, как их нежность обволакивает ее, словно мягкое шелковое одеяло.

– Ты выглядишь бесподобно.

– Благодарю. – Она повернулась и направилась к выходу, а дядя пожелал им вслед:

– Хорошо провести время!

Ничего не изменилось, по крайней мере чисто внешне. Ян заботливо поддерживал ее под локоть, по-прежнему улыбаясь. Голос дяди звучал так же, как и неделю назад, и еще, и еще неделю назад.

«Они не верят мне, – поняла она. – Считают, что я все равно выйду замуж за Яна. И они по-прежнему готовы потакать мне, словно избалованному ребенку, поскольку я таковым и являюсь, таковым всегда и была».

Глава 4

– Завтра увидимся? – спросил Ян, когда машина остановилась у парадного входа «Грей Муллионса».

– Прошу, сделай один-два дня перерыв, – взмолилась Либби.

– Я позвоню.

Она не могла запретить ему звонить ей по телефону и была вынуждена согласиться. Выйдя из машины, даже не дослушав пожелания спокойной ночи, она была уверена, что он последует за ней. Но ошиблась: он, открыв дверь машины, еще раз пожелал ей спокойной ночи, и, открывая замок своим ключом, она услышала, как он отъехал от дома.

Дядя Грэй сидел в гостиной, читая при свете настольной лампы, стоявшей перед ним. Вероятно, он тоже слышал, как отъехала машина, так как спросил:

– Ты не пригласила Яна на чашку вечернего чая?

– У Сью и Билла мы только и делали, что пили и ели.

Он имел в виду совсем другое: надеялся увидеть Яна и услышать от него, что все в порядке. Ему удалось достаточно хорошо скрыть свое разочарование, и они поговорили еще несколько минут, прежде чем она поцеловала его на ночь и поднялась в свою комнату.

В доме ничто не нарушало тишины. Мэйсон поднялся по лестнице. Мысль о Роско, словно заноза, засевшая в мозгу, не давала ему покоя до тех пор, пока он, улыбнувшись в темноту, не сказал себе, что глупо так сильно ненавидеть человека, с которым еще ни разу не встречался.

Адам пришел на следующий день, и Эми сделала вид, что не замечает его. Это было сделать нетрудно, поскольку они почти не встречались. Эйб был откровенно рад видеть его.

Либби обнаружила их в розарии. Адам брезентовыми рукавицами раздвигал перепутавшиеся ветки шиповника и связывал их в пучки для последующего прореживания.

– Слишком поздно для подрезания сейчас, – сетовал Эйб, – но мы займемся этим осенью.

Адам поднял голову и увидел Либби, которая спросила:

– А вы будете здесь осенью?

– Кто знает? – пожал он плечами.

– Кому же, как не вам, знать об этом? Это ведь в первую очередь зависит от вас самих.

Ей так хотелось, чтобы он обнадежил ее: «Да, я буду здесь», но он промолчал, и ей вдруг стало так одиноко и тоскливо.

– Вы пришли работать? – требовательно спросил Эйб.

– Так точно.

– Ну, чем больше народу, тем лучше. Вы можете начать с сорняков.

Они проработали вплоть до обеда. При этом Эйб рассказывал свою бесконечную сказку о человеке, который умел разговаривать с белками, спускавшимися к нему вниз с деревьев.

– И что же он говорил? – хотелось узнать Либби.

– Он просто разговаривал с ними, я полагаю, на их беличьем языке.

Ответ был вполне разумный. Она улыбнулась Адаму, который спросил:

– Вы когда-либо видели, как он это делал?

Эйбу доводилось видеть это в далеком детстве, и он описывал это с такими подробностями, что Либби удивилась про себя, действительно ли Адаму все это интересно или он слушает старика из доброго к нему отношения, давая ему возможность отвести душу? Но Адаму не свойственна была доброта в том смысле, как она ее понимала. Похоже, ему просто хотелось узнать о человеке, который умел разговаривать с белками.

Услышав шум подъезжающей машины, она разогнулась, довольная, что появился предлог размять ноги: занимаясь прополкой какое-то время, приобретаешь «сорнячные» судороги. Либби обогнула дом и вышла к подъездной аллее. Она никак не ожидала увидеть дядю Грэя так рано. Он выходил из машины, и на какое-то мгновение ее обуял страх.

– С тобой все в порядке? Ничего не случилось? – Она не могла припомнить случая, когда бы он приезжал домой средь бела дня: обычно он обедал либо на заводе, либо с кем-нибудь из заказчиков.

– Конечно, все в порядке. Я просто забыл кое-какие бумаги.

– И только-то? Мог бы позвонить мне, и я бы привезла их сама.

– Боялся, что ты их не найдешь.

Они пошли вместе в дом, и Грэм Мэйсон разыграл сцену: открыл письменный стол, порылся в ящике и взял наобум первые попавшиеся там листки с какими-то записями.

Руки Либби были в земле, кожа слегка порозовела на солнце и лоснилась от пота, а на лбу красовались черные пятна от следов пальцев, которыми она откидывала пряди волос, спадавших на глаза во время работы.

– Занималась в саду? – спросил Мэйсон полуутвердительно.

– Да, Эйб просто счастлив, имея в своем подчинении нас двоих. Между прочим, у тебя не будет несколько минут, чтобы познакомиться с Адамом?

Именно для этого он и приехал домой в столь неурочный час, но, продолжая игру, взглянул на часы:

– Пару минут, не больше.

– Я схожу за ним. Тебе он понравится, вот увидишь.

Мэйсон сомневался в этом и, услышав, как легко и беззаботно сбегает Либби вниз по ступенькам, вздохнул. Она бежала, торопясь привести Роско для знакомства с ним. Хотя, если говорить об этом господине Роско, то единственным желанием Мэйсона было увидеть спину этого парня, покидающего навсегда их город. Он присел на стул в ожидании, когда они придут.

Когда они шли к дому, Либби радостно и от души над чем-то смеялась. Он только слышал ее смеющийся голос, доносившийся из холла. Затем она предстала перед ним, и лицо ее светилось от счастья.

– Дядя, это Адам. Адам, это мой дядя, Грэм Мэйсон.

Молодой человек высокого роста, черноволосый, с резкими чертами лица. Он не улыбнулся, равно как и Мэйсон. Стоял на пороге кабинета, а Мэйсон сидел за своим письменным столом. Оба глядели друг на друга оценивающим взглядом. «О Господи, только не это!» – эти слова так отчетливо прозвучали в мозгу Мэйсона, что ему показалось, будто он произнес их вслух.

Затем Адам Роско сделал шаг вперед и произнес:

– Доброе утро, господин Мэйсон.

– Доброе утро. – Грэм Мэйсон почувствовал, что этот человек не понравился бы ему сразу, независимо от того, при каких бы обстоятельствах они ни познакомились. Его поведение нельзя было назвать вызывающим, оно вообще не поддавалось какому-либо определению, но от общения с ним оставалось ощущение необъяснимого беспокойства. – Присаживайтесь, – пригласил он.

– Благодарю.

– Либби много рассказывала о вас. Она очень довольна вами. Хорошие садовники сегодня на вес золота, – проговорил он любезно, постаравшись тем не менее указать Роско на его место.

– Мне об этом тоже говорили.

Мэйсону доводилось принимать участие в деловых встречах-поединках, участники которых готовы были порой перерезать друг другу горло, – на самых различных уровнях, будь это на заседаниях правлений компаний или на переговорах в каких-либо других учреждениях. За эти годы он научился очень быстро и точно оценивать как сильные, так и слабые стороны людей. Но этот человек сидел перед ним спокойно, независимо, и чувство неприязни, охватившее Мэйсона при первом же взгляде на него, разрасталось в нем с неукротимой силой.

Они разговаривали о саде, о местах, где раньше работал Адам.

– Я не представлял, что такому молодому человеку, как вы, может нравиться случайная работа, – сказал Мэйсон. – Вам никогда не приходило в голову получить постоянную работу? Я мог бы подыскать вам что-нибудь подходящее у себя на заводе.

Либби именно на это и рассчитывала, но услышав, как это было предложено, не почувствовала удовлетворения. Адам не понравился дяде. Глаза у него, несмотря на улыбку, оставались холодными, почти ледяными, а Адам тем не менее сидел со странным отсутствующим видом, словно со стороны наблюдая за двумя незнакомыми ему мужчинами.

Она не заметила, когда случилось непоправимое, но почувствовала, что в воздухе запахло порохом. И вдруг Мэйсон, все в той же вежливой манере, спросил:

– Были ли у вас осложнения с полицией?

Либби, до этого спокойно сидевшая, не проронив ни слова, взорвалась от негодования:

– Дядя, как ты можешь такое говорить? – и затем услышала ответ Адама:

– Да.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Было слышно лишь тиканье настенных часов и как снаружи Эйб ругался на кошку. Либби ждала, что Адам все объяснит, но он не проронил больше ни слова, и тишина была такой, что резало в ушах. Она сделала попытку нарушить это гнетущее молчание:

– Что.

Резкий голос дяди прервал ее на полуслове:

– Извините, Роско, но в таком случае, полагаю, я не могу доверить вам свою собственность.

– Подожди, – раздался голос Либби, – это же может быть простое превышение скорости. Нельзя же делать такие поспешные выводы. Адам, ради Бога, коль скоро ты начал, объясни нам, что это все значит?

– Это было не в результате превышения скорости, – ответил он. – Это была кража со взломом.

– Это сделал ты?

– Нет.

Грэм Мэйсон резко произнес:

– В жизни не встречал ни одного мошенника, который сознался бы в содеянном.

– И часто вам приходилось с ними встречаться?

– Думаю, не так часто, как вам.

Неприязнь была явной, на грани ненависти. Грэм Мэйсон сжал зубы так, что у него на щеках заходили желваки. Он отрезал:

– Извините, Роско, но мне не хотелось бы, чтобы вы приходили сюда.

– Это ваша собственность, – сказал Адам, поднимаясь со стула.

– Это касается не только вашей работы. Я не хочу, чтобы вы продолжали встречаться с Либби.

– Разве не Либби решать, с кем ей встречаться? – спокойно спросил Адам.

Неужели их ничем нельзя было образумить? Дядя Грэй не мог быть таким нетерпимым, и почему Адам не объяснил ничего, ведя себя так, будто сказал все, что было нужно сказать?

– Считаю, вам лучше уйти, – решительно заключил Мэйсон.

Если бы Роско промедлил хотя бы минуту, он вытолкал бы его силой. Но тот не заставил себя ждать. Несколько секунд он внимательно смотрел на Либби, затем сказал:

– Желаю вам обоим всего хорошего, – и вышел, плотно притворив за собой дверь.

Либби бросилась за ним, но дядя схватил ее за руку:

– Либби, прошу тебя, не надо!

Она попыталась высвободить руку:

– Что ты имеешь в виду под этим «не надо!»? Он не может уйти вот так!

– Может. И пусть лучше уходит подобру-поздорову.

– Ты не справедлив. Не дал ему никакого шанса!

– Ты слышала, что он сказал. Этот человек – мошенник.

– Он же не делал этого. Как ты можешь быть уверен, что он лжет? Ему не нужно было тебе ничего говорить. Ведь тебе ничего не известно и ты никогда об этом ничего не узнаешь.

– Нет, узнаю. И он знает это.

– Тебе хорошо так говорить, – в исступлении чуть не закричала она. – У тебя жизнь не была такой тяжелой, как у Адама. У него нет ни дома, ни семьи.

– Меня нисколько это не удивляет. Бог знает откуда он взялся, из какого рода-племени.

Она была готова разрыдаться от бессилия и гнева, который переполнял ее, не находя выхода. Она была потрясена: как ее дядя, всегда такой справедливый и чуткий по отношению к людям, мог говорить подобные слова? Словно слепая, она подошла к креслу и, как подкошенная, рухнула в него.

Глядя на нее, Грэм Мэйсон мягко произнес:

– Я очень сожалею, Либби.

– О том, что ты только что сделал?

– Сожалею, что у меня не было другого выбора. Возможно, у меня было предубеждение против него. Все, что я до этого услышал о нем, говорило мне, что это не тот человек, с которым ты могла бы общаться. По крайней мере, мне не хотелось этого. Но теперь, когда я увидел его, понимаю, о чем говорил Ян.

Конечно! Все дело в Яне! Одному Богу известно, что он рассказал дяде, но этого было достаточно, чтобы эта встреча заранее была обречена на неудачу. Она проговорила резким тоном:

– Ты не дал ему ни единого шанса, разве не так? Тебе было для этого достаточно слов Яна, так как тебе хочется, чтобы я стала его женой, а он считает Адама своим соперником.

– А это так?

Наступила тишина.

– Он что, действительно является соперником? – повторил свой вопрос дядя Грэй.

– Мне он нравится. Он очень интересный человек.

– Забудь о нем, Либби.

– Так легко?

– Это не должно быть слишком тяжело. Всего неделю назад ты даже не подозревала о его существовании. Отведи стрелки часов на несколько дней назад, и давай будем вести себя так, словно ничего не произошло.

В его устах это звучало так просто, как в игре «Давай представим, что…». Но она медленно покачала головой:

– Адам не принадлежит к разряду людей, которых можно так просто забыть. В мире полно людей, которых трудно запомнить, но его я буду помнить. Думаю, что и ты его не забудешь?

Сердце Грэма Мэйсона начало биться в лихорадочном ритме, голос стал хриплым, а речь торопливой:

– Либби, я запрещаю тебе встречаться с ним. Это мошенник и никчемный человек. Я не потерплю этого человека у себя в доме, равно как и то, чтобы ты бывала в его халупе там, на холмах. Бога ради, девочка, неужели ты не видишь, какому риску подвергаешь себя?

– Что же, по-твоему, он может со мной сделать? – резко спросила Либби. – Изнасиловать, да?

– С него и это станет.

– Ну уж нет. Я ведь знаю его немного лучше, чем ты.

– Ты больше с ним не будешь встречаться, Либби.

– Ты не сможешь помешать этому!

Она вскочила на ноги и увидела, что у него на лбу выступили бисеринки пота, и ее охватила такая жалость, резко сменившая недавний гнев, что, нагнувшись над его креслом, она почти умоляющим голосом попросила:

– Давай больше никогда не будем ссориться, как сейчас. Это ужасно. Я никогда не видела тебя в таком состоянии.

– Адам Роско пробуждает во мне не самые хорошие чувства, – криво улыбнулся он.

– Почему ты не дал ему возможности все объяснить?

– Если бы он хотел что-либо объяснить, он сделал бы это, Либби.

– Я думала, что вы понравитесь друг другу.

Она была растеряна и ошеломлена, и Мэйсон попытался воспользоваться этим:

– Либби, я не могу тебя заставить делать что-либо против твоей воли. Я не могу помешать тебе встречаться с Роско или причинять боль Яну. Я могу только просить тебя не делать этого ради меня, если я тебе дорог.

Она любила его. Он был для нее отцом, матерью, с ним были связаны самые счастливые дни ее детства. Он был к ней так добр, что она перед ним в неоплатном долгу. И вплоть до сего дня он ни о чем не просил ее взамен. Ничего.

– Я не могу обещать тебе, – ответила она с болью в голосе.

Он посидел еще немного, потом встал.

– Подумай об этом. Просто подумай об этом.

Она кивнула в знак согласия, и он, подойдя к ней, обнял ее за плечи.

– У тебя слишком много здравого смысла, чтобы не понять, что из себя представляет такой человек, как он. Только для этого тебе нужно некоторое время.

– Неужели? – уклончиво спросила она.

– Конечно, он у тебя есть, – подтвердил он.

Мэйсон успел взять себя в руки, и от вспышки гнева не осталось и следа. Когда он дошел до двери, она окликнула его, и он моментально обернулся в надежде.

– Дядя Грэй, – напомнила она, – ты забыл документы, за которыми приезжал.

Она собрала их с письменного стола и подала ему. Он поблагодарил ее. Затем она вернулась к окну и продолжала наблюдать за Эйбом, а Грэм Мэйсон направился к своей машине.

Все завершилось полнейшим фиаско. Ян оказался прав. В Адаме Роско было нечто такое, что не поддавалось определению, но это «нечто» было достаточно реальным, и он не желал, чтобы хоть частичка этого коснулась Либби.

Он ехал не торопясь. Его ожидала масса работы, но данная проблема вытеснила все остальное из его сознания. Секретарша поспешно вскочила, когда он прошел через приемную. У нее в блокноте было много записок, заметок, различного рода просьб.

– О, господин Мэйсон, – начала она, – вам звонили из компании «Брук и Корнуэлл»…

Он отмахнулся от этой компании и от нее тоже:

– Одну минуту. Мне нужно позвонить.

Он попросил соединить его с междугородней линией и сам набрал номер, понимая, что напрасно тратит время. По всей вероятности, все друзья Либби уже знают, что с ней происходит, да и не только друзья, похоже, все рабочие его завода. И все-таки ему не хотелось, чтобы телефонистка услышала эти несколько слов, которые он собирался сказать по междугородней связи.

Мэйсон звонил своему юрисконсульту, другу и коллеге, который, казалось, искренне обрадовался, услышав его голос.

– Мне нужно знать всю подноготную одного человека, который совсем недавно появился в наших краях, – сказал Мэйсон, – но сделать это нужно, соблюдая всю возможную конфиденциальность.

– Ты имеешь в виду все данные о нем как о бизнесмене?

– Сомневаюсь, чтобы он когда-либо был связан с бизнесом. Он перебивается случайными заработками. Это бродяга, у которого были осложнения с полицией по поводу кражи со взломом. Мне хотелось, чтобы все было сделано исподволь и при этом нигде не упоминалось Мое имя. Ты можешь помочь?

– Постараюсь. Дай мне его имя и все возможные подробности.

Мэйсон сообщил все, что мог. Ему претило само имя этого человека, произнеся которое, он снова увидел его черные глаза, смотревшие так пронзительно, словно видели, что было написано мелкими буквами на воротнике его рубашки.

Перед встречей с Роско он собирался предложить ему денег в качестве отступного за то, чтобы он оставил Либби в покое. Вспомнив об этом сейчас, он спросил себя, когда и почему он вдруг понял, что это не сработает и что ему необходимо искать другие пути.

После обеда Либби уже собралась ехать к Сторожке лесника, но Эми остановила ее: у нее разболелась спина, а дома было столько дел. И Либби, прекрасно понимая, в чем дело, была вынуждена остаться дома. Однако ей нужно было встретиться с Адамом. Она позволила ему уйти, не сказав ему ни слова, только потому, что просто потеряла дар речи от всего, что произошло у нее на глазах. Это было как гром среди ясного неба. Она должна все ему объяснить, и он, несомненно, все поймет.

Все пошло прахом. День, который с утра светился солнцем и радостью, сейчас казался таким мрачным и гнетущим, что у нее страшно разболелась голова.

Грэм Мэйсон решил оставить часть работы для дома. В настоящий момент его главной заботой было восстановить доверие Либби. Он понимал, что сегодня утром лишился этого доверия, и проклинал себя за это. Он вел себя глупо, но больше не допустит повторения той же самой ошибки.

Когда дядя Грэй вернулся домой, ужин уже был готов, и Либби встретила его в дверях. Она прошла вместе с ним в гостиную и налила ему выпить. Все было почти так же, как обычно, за исключением того, что сегодня вечером между ними ощущалась некоторая напряженность.

– Ты куда-нибудь собираешься? – спросил дядя.

– Нет, а ты?

– Принес с собой кой-какую работу. – Она никак не прореагировала на это, и он откашлялся. – Либби, дорогая, нам нельзя допустить, чтобы мы стали врагами.

– Мы не были и никогда не будем ими, – ответила она, выдавив из себя улыбку.

– Ты для меня все, что у меня есть в жизни, – продолжал он спокойно.

– Мне жаль, – сказала она. Она сожалела, что не могла успокоить его. Впервые в жизни ей показалось, что он не прав.

– Хорошо. Мы согласились, что каждый остается при своем мнении.

– Да, – ответила она с готовностью. – Пойдем, тебе нужно поужинать. Возьми с собой свой стакан. Сегодня бифштекс с перцем, и, думаю, ты не хочешь, чтобы он испортился?

Он ел бифштекс, не ощущая никакого вкуса, а Либби сидела напротив, и они говорили обо всем, но только не об Адаме Роско.

После ужина Мэйсон поднялся к себе в кабинет, а Либби прошла в гостиную, включила телевизор и сидела перед ним, поджав ноги, в одном из самых больших кресел, делая над собой усилие, чтобы вникнуть в суть происходившего на экране. Головная боль несколько стихла, но продолжала напоминать о себе с тупым постоянством, и она решила, задолго до окончания программы, лечь спать пораньше.

Эми была в гостях, и в доме была такая тишина, словно в нем никого не было. Только Каффа мягко ступал рядом с Либби вдоль холла в направлении к кабинету дяди Грэма.

– Мне лучше пойти спать, я полагаю, – сказала она ему. Он оторвал голову от бумаг, лежавших перед ним на столе. – Почему бы тебе не оставить их до утра? – спросила она. – Разве они не могут подождать всего несколько часов? – Он выглядел гораздо более усталым, чем ей показалось раньше, и она подошла к нему поближе. – Как жаль, что я не могу тебе помочь. Если бы ты только разрешил мне, я могла бы тебе помочь, уверена, что смогла бы.