Текст книги "В плену грез"

Автор книги: Джейн Донелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Она заглянула в его глаза и увидела в них гнев, прозвучавший и в его голосе:

– Ради всего святого, не полагайтесь на надежность и постоянство. Как только вы сделаете это, считайте, что вы наполовину мертвы.

– Нет, я не буду. – Она не знала, услышал ли он эти слова, так как в этот момент ходил на кухню за ее плащом.

– Вы собираетесь сейчас уходить? – спросил он.

– Мне не хочется, но уже темнеет.

– Сейчас всего пять часов, и у вас ничем не занят вечер. Ведь еще не так поздно. Так чем мы займемся в оставшуюся часть вечера?

– Прежде всего отвезем Каффу домой. Ему нужен отдых. Он слишком молод, чтобы гулять допоздна. – Ее охватил тот же приступ паники, что и в прошлый раз, у Семи родников.

Он помог ей надеть макинтош. Она втайне надеялась, что он не заметит, как дрожат пальцы ее рук, лихорадочно застегивавшие пуговицы на плаще. Если он и заметил, то не сказал ни слова, за исключением:

– Благодарю вас за коврик и занавески.

– Надеюсь, вы побеспокоитесь еще об одном коврике.

– Приму это к сведению.

– Вы могли бы покрыть стены клеевой краской. Можно для этого использовать белую эмульсию. Позвольте мне это сделать?

– Зачем?

– Поскольку это напоминает мне о моем домике на дереве. Мы с Каффой можем прийти в любой день – вы ведь большую часть времени пропадаете в «Свит Орчарде», не так ли? Я могла бы покрасить, даже не используя подставку, – сказала она с улыбкой.

Он порылся в кармане и протянул ей ключ.

– У меня есть дубликат. Развлекайтесь. Куда бы вы хотели сходить сегодня вечером? – поинтересовался Адам.

– О, куда угодно. Давайте пойдем куда-нибудь поужинаем?

– Боюсь, мой костюм вряд ли годится для этого. – Он по-прежнему был в свитере и широких брюках. Одежда намокла во время прогулки под дождем и высохла на нем, а сейчас он снова должен был идти в ней под дождь.

– Вы никогда не страдаете от простуды?

– Нет. – Чтобы вести подобную жизнь, он должен быть крепким как дуб.

– Мы могли бы поужинать дома, – предложила она, – или пойти в китайский ресторанчик, который открылся недавно в Эджфорте.

– Давайте попробуем китайский, – согласился он.

Машина стояла на прежнем месте, у подножия холмов, и Каффа весь в грязи вскочил в нее и развалился на заднем сиденье: ему было наплевать, что после него придется чистить всю обшивку. Пес развалился во всю длину, заняв оба задних места и, просунув голову вперед, попытался лизнуть Либби сзади в шею.

– Садитесь за руль, – предложила она.

– Вы уверены?

– Полагаю, что я вожу неплохо, но вы гораздо лучше. – Она вспомнила, с каким удовольствием он сидел вчера за рулем, и к тому же он действительно водил гораздо лучше нее. Буквально через несколько минут они уже подъезжали к парадному входу «Грей Муллионса».

Не успела машина остановиться, как Эми открыла им дверь. Увидев грязного с ног до головы Каффу, она вскрикнула:

– Не пускайте это чудовище сюда! Держите его, хоть кто-нибудь!

Либби схватила его за загривок и повалила навзничь. Эми захлопнула парадную дверь буквально у них перед носом и поспешила к черному ходу, готовая объяснить свое поведение, но уверенная, что сделала это вполне справедливо.

– На нем столько грязи, что он превратит весь холл в грязевую ванну. Ему для этого хватит и кухни. – Однако она разрешила Каффе лечь около камина, и Либби пообещала:

– Почищу его щеткой, когда он немного обсохнет.

– Проклятое животное, – произнесла Эми с несвойственной ей нежностью. Нагнулась и потрепала его, затем выпрямилась и посмотрела на Либби и Адама. – Звонил господин Блэйни, – сообщила она.

– Что просил передать?

– Интересовался, не знаю ли я, где ты можешь быть. Я ответила, что не знаю, как оно и есть. Он также спрашивал, когда ты вернешься. Я ответила, что и это мне не известно.

– Спасибо, – поблагодарила Либби.

Достаточно было взглянуть на лицо Эми, чтобы понять, с каким неодобрением она ко всему этому относится. Ей не нужно было даже ничего говорить. Она, конечно, знала, что Либби весь день провела с Адамом Роско, и была возмущена этим до глубины души.

– Я пойду приму душ и переоденусь, – сказала Либби. – А вы, Адам, можете пройти в гостиную.

Эми посмотрела ему вслед, не предложив даже чашки чая. «Беда, – подумала она, тяжко вздохнув, – мисс Либби накличет на себя беду». И, опустившись на колени, принялась вытирать старым полотенцем с пола грязь, оставленную Каффой.

Гостиная была самой примечательной из всех комнат «Грей Муллионса». Достаточно просторная, чтобы вместить десятки танцующих. С таким высоким потолком, что можно было растянуть шейную мышцу, пытаясь разглядеть карнизы над окнами, выходящими на лужайку перед домом. Гардины из зеленого бархата приобрели со временем оттенок, гармонирующий с цветом ковра на полу. Мебель принадлежала к эпохе одного из королей Георгов, а предметы современного стиля – телевизор и проигрыватель – были так хорошо закамуфлированы, что, когда Либби приподняла крышку проигрывателя, Адам воскликнул с удивлением:

– Очень ловко!

– Действительно? Какую музыку вы любите?

Здесь было все, начиная с обожаемой дядей Грэем классики и кончая поп-музыкой и народными песнями, которыми увлекалась Либби.

– На ваше усмотрение, – предложил Адам, и она поставила пластинку с самой нейтральной музыкой, какую только могла подобрать. Затем нагнулась перед камином и зажгла огонь. Языки пламени лизнули чурки дров и с треском распространились по всему просторному поду камина. И хотя ей не было холодно, она на минутку опустилась перед ним на колени и протянула к огню руки, затем поднялась и сказала:

– Я скоро вернусь.

В холле на нее набросилась Эми.

– Я полагаю, ты понимаешь, что творишь? – спросила она мрачно.

– Собираюсь поехать поужинать. А что?

– Я совсем о другом. Ты понимаешь, что я имею в виду. Кто он такой? Откуда взялся?

– Он же вам рассказывал.

– Он нам ничего не рассказал, – фыркнула Эми. – Массу небылиц, да и только. Думаю, твоему дяде вряд ли понравится, что ты шляешься с ним.

Либби понимала, что все говорится только из-за любви к ней. Эми души в ней не чаяла. Эми нравился Ян. Тем не менее Либби хотелось самой выбирать себе друзей. Она сказала успокаивающе:

– Не волнуйся, Эми, любовь моя. Обещаю, что никуда не сбегу с ним. Все, что мы намерены сделать, это пойти поужинать куда-нибудь вместе.

Но Эми не так-то просто было убедить в том, что все ее страхи напрасны. Она проговорила резким голосом:

– Я все прекрасно понимаю, но продолжаю настаивать на том, что ты проводишь с ним слишком много времени, и я по-прежнему уверена, что господину Грэму это вряд ли понравится.

– Чепуха, – весело отмахнулась Либби и пошла наверх, а Эми еще немного постояла в холле. Она вернулась к Каффе на кухню, пытаясь успокоиться, но это ей так и не удалось.

Потом Либби оделась и, слегка подкрасившись, обулась в черные лакированные туфли-лодочки. И вдруг она услышала шум подъезжающей к дому машины.

Окна спальни выходили к парадному подъезду. Либби подошла к окну и увидела внизу машину Яна с откидным верхом и его самого, выходящего из нее. Сегодня вечером она не ждала Яна: они договорились о встрече на завтра. Она не ждала и не хотела видеть его, но коль скоро он уже был здесь, ей ничего не оставалось, как спуститься вниз и познакомить его с Адамом. Звонок у двери застал ее посредине лестницы, и, увидев Эми, вышедшую из кухни, она крикнула:

– Не беспокойся, я открою сама!

Стоя на пороге парадного, Ян проговорил укоризненно:

– Я звонил тебе после обеда.

– Эми сообщила мне об этом. Так заходи же.

– А где ты была?

– Навещала друга.

– Какого?

Ей не очень-то нравилось, когда ее засыпали вопросами.

– Адама Роско. Хочешь с ним познакомиться? – спросила она и повела его в гостиную.

Ян на мгновение остановился в дверях, и двое мужчин обменялись пристальными взглядами. Между ними не возникло никакой напряженности, ничего похожего. Правда, Ян смотрел на Адама почти оценивающе, словно догадываясь о чем-то. Он вспомнил все, о чем ему рассказывал Грэм Мэйсон, и прибавил к этому тот факт, что Либби провела с этим человеком большую часть дня и, по-видимому, собиралась провести весь вечер.

– Ян, – представила Либби, – это Адам Роско. Адам, это Ян Блэйни.

Они обменялись рукопожатиями.

– Вы недавно в наших краях? – спросил Ян, признав тем самым, что знает, кто такой Адам и откуда он прибыл. Это было равносильно признанию в том, что Ян был предупрежден заранее.

– Да, – ответил Адам.

– Он поселился в Сторожке лесника, – пояснила Либби. – Ты слышал об этом коттедже?

Ян ответил, что не слышал, и она объяснила ему, где находится и как выглядит этот домик. Ян сказал, что это звучит довольно интригующе и даже оригинально и если Адаму хотелось уединения, то лучшего места для этого трудно найти.

– Вы здесь оказались по делам? – спросил Ян.

– Нет, – последовал ответ, – я просто увидел это место, и оно мне понравилось.

– Кто вы по специальности? – продолжал интересоваться Ян. – Чем занимаетесь? – Он заранее знал ответ, поскольку Грэм Мэйсон все ему рассказал. Но если он надеялся смутить Роско своими вопросами, то не на того напал.

– В настоящий момент я, похоже, являюсь садовником, занятым неполный рабочий день, – сообщил он, не оправдываясь и тем более не извиняясь.

И Ян продолжал, улыбаясь:

– В настоящий момент? Вы часто меняете место работы?

– Довольно-таки часто.

Ян работал в фирме своего отца с того самого времени, как возвратился домой по окончании Оксфорда. Насколько он мог знать, ни у кого не было ни малейшего сомнения в том, что со временем он возглавит семейный бизнес. Это было процветающее, достаточно надежное, пусть и не очень интересное дело, предоставляющее прекрасную возможность вести комфортабельную жизнь. Он подчинялся правилам игры, четко исполнял возложенные на него обязанности, получая взамен достаток и процветание, и ему претило наплевательское отношение этого человека к жизни. Бездельник, не далеко ушедший от битника [3]3
  Представитель так называемого «разбитого» поколения, стихийного, анархически бунтарского движения молодежи в 50 – 60-х годах XX в., выражающей протест против буржуазной действительности, буржуазной морали в форме бунта против норм человеческого общежития.


[Закрыть]. Было даже трудно себе представить, что Либби могла увлечься этим человеком.

– Что вы будете пить? – спросила Либби.

Нетрудно было догадаться, о чем думает Ян. Его губы были плотно сжаты, и он смотрел на Адама с плохо скрываемым презрением. Адам снова обратился к пластинкам и, казалось, был полностью поглощен этим занятием.

Тем не менее прозвучало явное предложение что-нибудь выпить.

– Спасибо, – откликнулся Ян, – давай я займусь этим?

В этой гостиной он чувствовал себя как дома. Бесчисленное множество раз он разливал напитки из этого буфета и сейчас направился к нему, хорошо одетый, знающий себе цену.

– А тебе налить что-нибудь, Либби?

– Благодарю, немного погодя.

Ян налил себе бренди.

– Роско? – Он оглядел ряд блестящих бутылок, всевозможных форм и размеров. – А пива-то нет, – констатировал он. – Похоже, пиво – ваш самый любимый напиток.

– Вы очень проницательны. – Адам оторвал взгляд от пластинок и чуть заметно улыбнулся. – И в данном случае вы оказались правы. Но если вы пьете бренди, я могу составить вам компанию.

Ян налил немного ароматного напитка в шарообразный фужер и держал его так, что Адаму пришлось пересечь всю комнату, чтобы взять его. Либби с легким раздражением подумала: «На что он рассчитывает? Неужели он думает, что Адам случайно натолкнется на стол или на что-нибудь вроде этого?» Если он надеялся на это, то ничего подобного не произошло. Для своего высокого роста Адам двигался на удивление изящно. Он взял фужер, поблагодарил Яна.

– Присаживайтесь, – предложила Либби. – Да садитесь же, вы, оба.

Они присели лицом друг к другу. Ян согревал фужер в ладонях и медленно потягивал из него.

– Отличный бренди, – оценил он, – у твоего дяди прекрасный погребок.

– Я передам ему твой отзыв. Он будет ужасно рад.

Она знала, что за этим последует. Он начнет сейчас распространяться о винах с видом светского человека, который обладает тонким вкусом в таких вещах. Адам, словно прочитав ее мысли, совершенно не собирался поддерживать разговор на эту тему. Ее начал обуревать гнев. Адам был ее гостем, и ей не хотелось, чтобы он почувствовал себя не в своей тарелке, совершенно посторонним человеком.

– По мне, они все на один вкус, – сказала она. – Не могу отличить одно виноградное вино от другого. А все сорта бренди кажутся мне совершенно одинаковыми.

– Ты говоришь глупости, – улыбнулся ей Ян. – Не так ли, Роско?

– В данном случае, – согласился Адам, – именно так. Это один из лучших арманьяков, которые я когда-либо пробовал. – Он посмотрел содержимое фужера на свет и пояснил: – Одно время я работал в баре.

Либби прикусила губу, чтобы не рассмеяться во весь голос.

Правда, вопреки ее опасениям, Ян не испортил оставшуюся часть вечера. Он был весел, остроумен, говорил об их общих друзьях, о домах и местах, где им доводилось бывать с Либби, окунувшись в доброжелательный маленький мир, который принадлежал им обоим. Он расспрашивал Адама, и ответы последнего – вежливые, но лаконичные, без лишних деталей – создали портрет бродяги, человека без какого-либо положения в обществе. Это была ложная картина, по твердому убеждению Либби, однако все звучало довольно убедительно именно в пользу этого.

Наконец она произнесла в отчаянии:

– Мы собирались с Адамом где-нибудь поужинать.

– Действительно? – спросил Ян. – А где?

– Месяц назад в Эджфорде открылся новый китайский ресторанчик.

– Говорят, там неплохо кормят, правда, я еще там не бывал. Очень хорошо, я тоже еще не ужинал.

Он собирался ехать с ними, и ей так хотелось, чтобы Адам сказал: «Вы нам не нужны, отправляйтесь домой и ужинайте там». Но Адам вел себя так, будто его забавляет такой поворот событий, и она была почти уверена, что стоит ей сказать Яну, что тот не может ехать с ними, как Адам наверняка скажет: «А почему бы и нет?»

В результате они сидели за столиком, накрытым на троих, и не успели сделать заказ, как из-за соседнего столика раздался приветственный возглас, после чего к ним подсели еще двое.

Дженни Драйвер, высокая, темноволосая, довольно вызывающе одетая девушка, во все глаза рассматривала Адама.

– Привет, – с придыханием произнесла она. – Где же это Либби нашла вас?

– Он только недавно поселился в Сторожке лесника, – пояснила Либби.

– Так это же груда кирпича. Это же настоящая развалина, разве не так?

– Далеко не так. Груда кирпича с крышей над ней.

– Ужасно хотелось бы взглянуть на этот домик.

– Там не на что особенно глядеть, – улыбнулся в ответ Адам.

Отказ был сделан в мягкой, но решительной форме, и Дженни пожала плечами.

– Тем не менее, если окажусь в тех краях, я попытаю счастья и постучусь к вам в дверь.

Дерек, юноша, с которым пришла Дженни, счел нужным вмешаться, заговорив о еде, и Либби была ему за это очень благодарна. «Я ревную», – подумала она с удивлением, вонзая нож в массивный кусок свинины в кисло-сладком соусе. Никогда прежде не испытывала она чувства ревности, и сейчас ей это было неприятно. Ее охватил страх, поскольку она догадывалась, что это чувство может усугубиться, что еле ощутимая пока боль может достичь опасных размеров, превратившись в агонию, которая может разорвать ее на части.

Ужин ей не понравился, и, когда он закончился и возник разговор о том, чтобы продолжить его дома у Дженни, Либби возразила:

– Если вы не против, то я бы сказала, что с меня достаточно. У меня что-то разболелась голова.

Дженни была само сочувствие – достала из сумочки пару таблеток аспирина и заставила их проглотить. Затем Ян предложил отвезти Либби домой, а следом и Адам сказал, что ему пора.

– Может, все же заедем ко мне на чашку кофе? – продолжала обхаживать Адама Дженни, обращаясь в первую очередь к нему.

– Благодарю вас, не могу.

– Жаль. Действительно, очень жаль.

Она смотрела им вслед, очень недовольная, совершенно не обращая внимания на стоявшего рядом красного от возмущения Дерека. Завтра утром она позвонит Либби и разузнает у нее все об этом Адаме Роско…

Либби почувствовала, что у нее действительно болит голова. Когда они подъезжали к «Грей Муллионсу», у нее глухо стучало в висках.

– Вы, конечно, зайдете ненадолго? – пригласила она, обращаясь к ним обоим.

– Непременно, – тотчас же откликнулся Ян.

– Благодарю вас, – отказался Адам, – но я не могу. Мне предстоит еще неблизкий путь до дома. – Так оно и было, да еще по торфянику. К счастью, светила луна, но ему предстояло пройти несколько миль через заросли вереска и сквозь сосновый лес. – Спокойной ночи, Либби, – попрощался он, взяв ее руку и слегка пожав, задержал ее на короткое мгновение в своих руках.

Ей было интересно знать: если бы рядом не было Яна, поцеловал бы он ее, а если да, то осталась бы она безучастной и холодной в его объятьях или же прижалась бы к нему так, словно это была ее последняя надежда в жизни? Она не могла ответить на этот вопрос однозначно. Так что, пожелав ему также спокойной ночи, она сказала:

– Будьте осторожны!

– Как голова? – спросил участливо Ян, тронув ее за руку.

– Гораздо лучше, остался только намек на боль.

В гостиной продолжал гореть камин. Эми прошла за ними в комнату, довольная, что они возвратились одни. В надежде, что Адам Роско получил от ворот поворот, она засуетилась:

– Может, что-нибудь перекусите?

– Мы поужинали, – поблагодарила Либби, – если только по чашке кофе.

– Сейчас будет кофе, – заторопилась Эми.

Ян подложил Либби под голову диванную подушку:

– Посиди немного и расслабься. Это помогает при головной боли.

Она посмотрела на него с растущим самоосуждением, видя, с какой нежностью и заботой он обращается с ней.

– Не надо, Ян. Я притворялась. – Он вопросительно взглянул на нее. – Головная боль – лишь предлог. Мне просто не хотелось ехать к Дженни.

– Ну и прекрасно. Мне тоже этого очень не хотелось.

– Я притворщица во многих отношениях. Правда. Вы с дядей Грэем обращаетесь со мной так, словно собираетесь охранять меня до конца моих дней. Вы меня так вконец избалуете.

– Нам нравится баловать тебя.

– Боюсь, ни вам, ни мне от этого не будет никакой пользы.

– Но я хотел бы, – признался он, – заниматься этим всю жизнь. – Это можно было расценить как признание в любви. Это произошло спонтанно. Он не собирался делать этого сегодня. Но это прозвучало так естественно, будучи сущей правдой.

Либби вскинула руку, словно пытаясь схватить эти слова и вернуть их ему. Она не хотела, чтобы они были произнесены. Он понял это до того, как она промолвила:

– Жизнь может оказаться долгой, мы же знаем друг друга всего несколько месяцев.

– Прекрасных месяцев.

– Очень хороших, но, Ян, прошу тебя, я не хочу… – Она поколебалась немного и продолжала: – Я не хочу торопить события. Мне бы хотелось, чтобы мы оставались друзьями, просто друзьями, как можно дольше, по крайней мере.

– А затем?

–  Не знаю. – Эти слова вырвались у нее, так как она действительно не знала, что потом. Жизнь стала полна тревог и неопределенности. Она уже не была ни в чем уверена.

– Все дело в Роско? – спросил он, медленно выговаривая слова.

– Может быть. – Она хотела быть откровенной, поскольку только после знакомства с Адамом перестала находить себе место.

Ян опустился перед ней на колени, взял ее руки и сжал с такой силой, что она чуть не закричала от боли и попыталась их вырвать.

– Послушай, Либби, ты не можешь любить такого человека. Я допускаю, что ты могла увлечься им. Посмотри на Дженни, она увлеклась им, разве не так? Как только появился Роско, она совершенно перестала обращать внимание на Дерека. Я могу быть предвзятым, так как люблю тебя. Любой мужчина, который завладевает твоим вниманием, – мой враг. Я признаюсь в этом. Но здесь не только предвзятость. В Адаме Роско есть нечто такое, что пугает меня.

От удивления у нее расширились глаза. Ян совершенно не походил на труса.

– Поначалу, – продолжал он, – я принял его за простого бродягу. В мире полно таких никчемных людей, и, я полагаю, кое-кто из них обладает определенным шармом. Но он не из таких. Напротив. Побыв с ним хотя бы немного, начинаешь понимать, что он совсем не такой. Он так хорошо владеет собой. Он сидел там весь вечер и, казалось, смеялся над нами.

– Быть может, и так, – резко проговорила она, – а почему бы и нет? Ведь ты же пытался поднять его на смех, разве не так? Ты попытался выставить его кретином.

– Ну ладно. Но ведь он может обидеть тебя, причинить тебе боль, Либби. Он очень жесткий человек. Похоже, гораздо жестче любого из мужчин, с которыми ты была знакома до сих пор. И я не хочу, чтобы тебе кто-либо причинил боль.

Она была тронута, но заставила себя улыбнуться, так как не хотела больше слышать ничего подобного.

– Я не дам никому себя в обиду. Адам просто один из многих Моих друзей, почему же он должен причинить мне боль? Ну а теперь пойдем посмотрим, почему так долго нет кофе.

Не успела она подняться с места, как в гостиную вошла Эми, которая стояла за приотворенной дверью, ожидая, когда Ян поднимется с колен. Ей это напомнило объяснение в любви в старинном романтическом стиле, и она была горько разочарована, когда Либби вместо того, чтобы броситься к нему в объятия, погладила его по щеке и направилась к двери.

– Кофе, – сварливо произнесла Эми, с шумом поставив поднос на край стола. Затем удалилась, демонстративно топая ногами.

– Она подслушивала, – весело констатировала Либби, – и сейчас ужасно сердита на меня. А ты, Ян, тоже сердишься на меня? – Она улыбалась, но он видел, что у нее в глазах застыла печаль.

– К сожалению – ответил он, – я не могу сердиться на тебя. Надеюсь призвать на помощь весь твой здравый смысл. – Он положил ей на плечи руки, и это было простым прикосновением, не больше. Ее сердце не забилось от этого сильнее, ни один нерв не напрягся внутри.

– Обо мне не беспокойся, – мягко проговорила она, – я смогу за себя постоять.

Но он продолжал держать ее за плечи, и в его резком тоне почувствовалось отчаяние:

– Откуда ты знаешь? Разве тебе приходилось сталкиваться с чем-либо подобным? Откуда тебе известно, что ты сможешь справиться с этим?