Текст книги "Привяжи меня! (ЛП)"

Автор книги: Джейн Дэвитт

Соавторы: Алекса Сноу
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Сейчас он был слишком взвинчен, чтобы проверять работы или смотреть телевизор, поэтому Оуэн стал бродить по дому, собирая и расставляя по местам разбросанные вещи и поливая цветы, которые его мать наставила во всех комнатах. Те, что выжили, несмотря на то, что он забывал за ними ухаживать, оставались жизнерадостно зелеными, но Оуэну показалось, что листья у них слишком вялые.

Нужно обсудить все с кем-нибудь, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля, и на свете был только один человек, к которому он обращался, когда его терзали сомнения. Да, Майкл уехал восемь лет назад – боже, да почти девять – и у каждого теперь своя жизнь, ослепляющая любовь превратилась в гораздо более сильную дружбу, но это не имело значения.

По крайней мере не больше, чем то, что последний раз они говорили по телефону полгода назад, и закончился разговор тем, что Майкл назвал его чертовым идиотом и бросил трубку.

Начало одиннадцатого, значит, в Сиднее обед. Самое то. Оуэн устроился на диване со стаканом виски и нажал быстрый набор.

Майкл ответил уже после третьего гудка, его голос звучал так знакомо, что Оуэн прикрыл глаза, наслаждаясь, упиваясь им – его звук бодрил и помогал расслабиться почище виски.

– Алло?

– Привет, – выдавил Оуэн. – Это я.

Этого было более чем достаточно, чтобы сказать Майклу все что нужно – Оуэн протянул пальмовую ветвь первым. И все же за этим последовала пауза, как будто Майкл обдумывал, а не бросить ли ему трубку, хотя оба знали, что он этого не сделает.

– Привет, – наконец ответил он. – И прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, просто послушай, хорошо? Я прощаю тебе прошлую ссору, но я не прощаютого, что ты так долго не звонил. Ты прекрасно знаешь, что я могу разговаривать с тобой сколько угодно, но только если ты позвонишь первым – я не собираюсь нарушать правила Дарена. Даже ради тебя. – Было так легко представить себе улыбку на лице Майкла. – Так что стряслось?

– Дарен был бы не против, если бы ты изредка нарушал правила, – заметил Оуэн, вспоминая их старую шутку, чтобы как-то справиться с облегчением, которое затопило его оттого, что он снова говорит с Майклом. Да, тот имел право злиться на него за то, что ему понадобилось столько времени, чтобы собраться с духом и позвонить. Оуэн даже пропустил день рождения Майкла, потому что все еще обмусоливал подробности их ссоры. – Ты портишь ему все удовольствие.

– О, поверь мне, удовольствий ему хватает. – В трубке послышался плеск воды… может, он моет посуду? Когда их с Дареном игра переросла во что-то более серьезное, Майкл настоял на полноценных отношениях – того же он когда-то просил от Оуэна, но тот не смог ему это дать. Теперь Майкл сидел дома, занимался их с Дареном хозяйством и, судя по всему, был до нелепости счастлив. – Раз ты не отвечаешь на мой вопрос, значит, что-то действительно не так. Что случилось?

– Скажем так… если я сделаю неверный шаг, в Австралии появится новый иммигрант. – Оуэн вздохнул. – Я вроде как встречаюсь со студентом. Не из моих, и он на последнем курсе, так что ему почти двадцать один, но все же…

Майкл восхищенно присвистнул.

– Ну, я чертовски рад за тебя, – сказал он, прежде чем Оуэн успел как-то умерить его явный восторг. – Слава богу, что ты наконец-то с кем-то встречаешься. Я уже начинал думать, что ты так и будешь заводить одну интрижку за другой, ты ведь понимаешь, что заслуживаешь большего. Он милый?

– Он настырный, самонадеянный и, когда я вел у него лекции, он сводил меня с ума, – сказал Оуэн, – но должен признать, вне аудитории, на коленях он довольно привлекателен. Милый? Нет. У нас что-то со связью? Ты не расслышал, что он мой студент?

– Но ты сказал, ему почти двадцать один, – возразил Майкл. Плеск воды прекратился, послышался звон посуды. – К тому же он не твойстудент, что немаловажно. И ты ведь не стал бы связываться с ним, если бы в самом деле боялся, что он на тебя донесет, верно? Какой в этом смысл? И тебе же нравятсянастырные и самонадеянные.

– Я знаю, – простонал Оуэн. – Черт, подумать только – наконец отшлепать его за все выходки… а как он выглядит, когда я говорю что-нибудь, чтобы спровоцировать его… Он просто… У него все на лице, он ничего не утаивает.

Майкл фыркнул.

– Похоже, он само совершенство. Неудивительно, что ты немного не в себе.

– Он не совершенство, – сказал Оуэн и задумался. Он никогда не обсуждал сабов с другими людьми… но это же Майкл, и он на другом конце света. – Он узнал обо всем этом две недели назад. То есть он не просто новичок, он… Боже, Майкл, он ищет ответы на вопросы в темноте наощупь, и еще у него этот странный пунктик относительно пассивной роли в сексе, я пыталсясделать так, чтобы он оставил меня в покое, даже сказал, что до совершеннолетия о сексе не может быть и речи, но ничего не вышло.

Оуэн сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нет, он не боялся показать Майклу свою растерянность и неуверенность, но он не в том возрасте, чтобы лопотать как младенец.

– Ты и правдане в себе, – заметил Майкл. – Ладно, во-первых, ты сидишь или, как обычно, бродишь по дому?

– Сижу.

– Отлично. Давай ограничимся ответами в одно слово, договорились? Да или нет. – Майкл с легкостью переключался в режим помощи, что в свое время страшно раздражало Оуэна, но сейчас он был за это благодарен. – Тебе нравится мысль о том, что он новичок в Теме, потому что это значит, что ты станешь его проводником.

Это был даже не вопрос, но Оуэн все равно подтвердил:

– Да.

– И ты собираешься сделать так, чтобы он захотел, чтобы его трахнули?

– Да, – неохотный, но все-таки ответ.

– И тебе нравится, что он так сильно хочет тебя, – сказал Майкл. – Это сводит тебя с ума, так что ты готов на что угодно – даже ждать.

– Да,– рявкнул Оуэн. – Ну как, черт возьми, это может не нравиться?Если бы до моего дня рождения не оставалось еще несколько месяцев, я бы решил, что ты нашел мне идеальный подарок. Теперь доволен?

– Да, спасибо. – Майкл сказал это так буднично и беззаботно, что Оуэн почувствовал, что начинает закипать. – Осталось выяснить только одно – чем недоволен ты?Ведь нет никаких причин. Почему ты не можешь просто наслаждаться вместо того, чтобы зацикливаться на мрачных мыслях? Тебе же нравится вызов. Хочешь знать, что я думаю?

– Может быть, – хмуро ответил Оуэн, потому что если бы он этого не признал, Майкл просто указал бы на то, что он первый начал этот разговор.

– Я думаю, – сказал Майкл, – что к твоим ногам упал твой идеальный мужчина, обнаженный и готовый к порке, но ты такой неврастеник, что ищешь, на что бы пожаловаться, вместо того чтобы поблагодарить вселенную, которая в своей бесконечной мудрости вручила тебе этот невероятный презент. – Он понизил голос до бархатного шепота, который, как оказалось, был сейчас необходим Оуэну даже больше, чем он думал. – Милый, ты заслуживаешь счастья. Все заслуживают, но ты особенно.

– Большие, плохие Домы не должны распускать нюни, а то, думаю, я бы расплакался, – сказал Оуэн, зная, что Майкл услышит за его словами невысказанную благодарность. Дом вокруг казался пустым – тишина и множество комнат – и Оуэн чувствовал себя словно в клетке, но Майкл делал то же, что и всегда – помогал ему почувствовать связь с миром. Им обоим понадобилось немало времени, чтобы оставить прежние отношения в прошлом – когда Майкл впервые вышел из себя и отказался идти на попятный, они страшно поссорились, – но оно того стоило. – Если он когда-нибудь позволит мне дотронуться до своего зада, я посвящу его первую порку тебе.

– Помнишь, как ты отшлепал меняв первый раз? – в голосе Майкла звучала грусть. – Я не знал, кричать мне или кончать.

– Поэтому сделал и то, и другое, – напомнил ему Оуэн. И его задница была ярко-красной, когда Оуэн с ним закончил. Мысль о Стерлинге в том же положении – у него на коленях, с голым задом, – заставила Оуэна крепче стиснуть стакан с виски.

– Знаю. Это было потрясающе. Ты был потрясающим – всегдабыл. Этому мальчику повезло с тобой, хотя, похоже, тебе тоже повезло.

– Не так, как Дарену, – сказал Оуэн. Боже, Майкл превращает его в размазню.

Хотя это никогда не мешало Оуэну доводить их обоих до предела возможностей – да и сейчас он снова почувствовал возбуждение – воспоминания о Майкле переплелись с мыслями о Стерлинге. Дарену бы это не понравилось, и не Оуэну винить его за это; Майкла стоило ревновать, а Дарен держал его на очень коротком поводке.

Как раз по вкусу самого Майкла, естественно… Интересно, как Стерлингу понравится идея, что кто-то другой контролирует все аспекты его жизни: от марки зубной пасты до цвета носков? Оуэн передернулся. Для такого еще слишком рано, да и непрактично это все, учитывая положение дел, но будет интересно посмотреть на его реакцию.

Несколько долгих секунд Майкл молчал, а потом заметил:

– Если чутье меня не обманывает, ты сейчас думаешь о каких-то непристойностях.

– Я думаю о том, как это у вас с Дареном, – признался Оуэн, зная, что Майкл не станет цепляться к словам. – Мы с тобой не заходили далеко, даже когда жили вместе, но сейчас каждый инстинкт кричит мне, что на этот раз мне лучше начать жестко, чтобы, может быть, ослабить поводья чуть позже, а не наоборот. Потому что для него это все равно что всю жизнь быть слепым, а потом прозреть, не хочется закрывать глаза, даже чтобы моргнуть. Он слишком нетерпелив. Если бы он остался у меня на уик-энд, я бы все время держал его без одежды и смотрел, как он умирает от желания, чтобы к нему прикоснулись или поцеловали. – Он глотнул виски и вздохнул. – Я скоро повешу трубку, или этот звонок можно будет расценивать как секс по телефону, а не разговор старых друзей. Не хочу, чтобы тебе пришлось признаваться Дарену в чем-то, что может его действительно разозлить.

– Придется повесить трубку раньше, чем все зайдет так далеко, а мне бы этого не хотелось, – сказал Майкл и сменил тему: – Звони мне чаще, хорошо? Я хочу знать, что у тебя происходит. Кроме того, теперь мне еще и интересно, как у тебя все обернется с этим мальчиком. Как его зовут?

– Стерлинг, – сказал Оуэн.

– Стерлинг, – повторил Майкл. – Очень необычно.

– Это его второе имя, – пояснил Оуэн. – Вообще-то его назвали Уильямом в честь отца, но, похоже, они не ладят, поэтому он отказывается пользоваться этим именем. – Оуэн задумчиво поджал губы. – Хотя, пожалуй, я мог бы начать это делать, если он будет плохо себя вести… ему это, конечно, не понравится, но в этом вся соль. – Оуэн пожал плечами, решив подумать об этом позже. – Ну хватит обо мне, рассказывай, чем ты занимался зимой, пока я тут загорал. Вы с Дареном опять ездили кататься на лыжах?

– И на сноуборде, и я даже ничего себе не сломал! – похвастался Майкл, и Оуэн устроился поудобнее, понимая, что разговор будет долгим.

Стерлинг чуть ли не вибрировал от волнения, когда уходил от Оуэна, и вернулся в общежитие все еще взбудораженным. Соседа по комнате, Брайана, не было – может, работал; Стерлинг никакне мог уследить за его расписанием – и его это в общем-то мало волновало, хоть и ладили они друг с другом нормально. Ему бы очень хотелось снять квартиру, как делало большинство студентов ровесников, но отец оплачивал только те счета, что приходили прямо из университета, и Стерлингу бы пришлось черте сколько часов раскладывать мороженое по порциям, чтобы осилить оплату квартиры, пусть даже и с кучей соседей по съему. Тут он хотя бы имел дело только с одним и мог больше денег потратить на развлечения. Не так уж и плохо.

Стерлинг подумывал врубить музыку и потанцевать, что обычно помогало ему выпустить пар и расслабиться, но было уже поздновато, и он не хотел взбесить старост по этажу. Он мог бы пойти пробежаться, но и эта мысль его не привлекала, учитывая, что на улице темнеет.

Вздохнув, он плюхнулся на постель, поморщился – матрас был не настолько мягок, как хотелось бы – и подумал о своем члене. Трудно было недумать, когда у него весь день стоял и Оуэн сказал, что еще не скоро разрешит ему кончить. От этого, конечно же, кончить хотелось еще сильнее, но он будет паинькой. Он постарается не касаться себя там. Ну, не считая мытья и тех моментов, когда ему надо пописать, но даже насчет этого надо все же уточнить сначала у Оуэна, просто чтобы знать наверняка.

Стерлинг вспомнил, что должен был позвонить Алексу и рассказать, как все прошло. Он чувствовал себя немного неловко – не потому, что они с Алексом еще не говорили о сексе – они много о нем говорили, – а потому что не знал, как тот отреагирует на его рассказ. Однако он всегда держал слово, поэтому достал из кармана мобильник, проверил заряд батареи и набрал номер Алекса.

– Выкладывай все, – тут же сказал приятель, поставив Стерлинга в оченьнеловкое положение, так как ему вдруг пришло в голову, что Оуэну вряд ли понравится, что он выбалтывает все пикантные подробности.

Но Алекс никак не был связан с университетом и достаточно увлекался Темой, чтобы понимать, что нужно быть всегда осторожным.

– Так ты убедил его согласиться, или он опять тебя отшил? – Алекс тихо застонал. – Тааак, мне нужно поскорее с кем-нибудь замутить, а то мысль о том, как он говорит тебе проваливать, весь из себя такой суровый и с ледяными глазами, меня возбуждает. А это нифига не должно возбуждать. Это же трагедия! Или у этой истории счастливый конец?

– Наполовину счастливый, – решил сказать Стерлинг. – Он не прогнал меня, но сказал, что не будет заниматься со мной сексом, пока мне не исполнится двадцать один год. А это только через четыре месяца.

– Я закачу тебе шикарную вечеринку, – поспешно пообещал Алекс. – Так что он тогда будетс тобой делать, если секс исключается?

– Я не могу кончить без его разрешения. – Было странно признаваться в таком, и Стерлингу показалось, что он подступил слишком близко к негласной черте, которую бы Оуэн нарисовал, спроси он его, что позволительно обсуждать с другими, а что – нет. – Это… ну, ты знаешь… Нормально? Для подобного? То есть я читал об этом в интернете, но ведь виртуал и реальная жизнь – совершенно разные вещи.

– У меня такого никогда не было, – ответил Алекс. – Но Рей не… ну, он просто играл. Это его возбуждало, но не думаю, что он особенно вдумывался в то, что делает. Для него это был только секс, и он бы не стал этим заниматься, если бы ему пришлось от него отказаться.

Стерлингу не приходило в голову, что не он один остался без секса. Хотя Оуэн не говорил, что кроме Стерлинга у него никого больше не будет.

– Судя по твоим словам, он обращается с тобой так, словно ты принадлежишь ему, – сказал Алекс. – Немного напряженно для начала. Ты ведь это понимаешь?

– Думаю, я бы согласился почти на все, чего бы он ни захотел, – честно ответил Стерлинг. – И да, я понимаю, как это звучит. Просто… есть в нем что-то такое… Какое-то напряжение, да, но не только. Наверное, меня просто никто не интересует так сильно, как он, чтобы я рисковал все испортить.

– Определенно очень напряженно, – повторил Алекс. – Так это значит и никакого секса между нами? Черт, а я только привык ко всем этим приятельским трахам. Мне это нравилось.

– Мне тоже. – Лучше бы Алекс не упоминал о сексе, потому что это ничуть не помогало ему расслабиться. – Это запрещено… но я могу поговорить с Оуэном. – Хотя вряд ли. Ему почему-то казалось, что подобный разговор не вызовет у того большой радости.

– Ничего, друг, все нормально. Поступай как знаешь. То есть, ты мне нравишься. Все здорово. – Алекс тихо засмеялся. – И будет еще круче, если ты изредка будешь делиться со мной всякими непристойностями. Только будь осторожен, хорошо? Не дай ему причинить тебе боль.

– Эмоциональную или физическую? – спросил Стерлинг.

– Если он так хорош, как говорят, то о последнем не стоит волноваться, – ответил Алекс, по мнению Стерлинга, чересчур уклончиво. – Ладно, забудь. Он сделает тебе больно, но ты лишь будешь умолять о большем, если причинять тебе боль будет именно он… И я хочу увидеть отметины после твоей первой порки – или это тоже запрещено?

– Не имею ни малейшего понятия, – уныло ответил Стерлинг. – Думаю, мне нужно задать ему еще кучу вопросов. И научиться еще миллиону разных вещей. Жаль, нет какой-нибудь книги, которая бы все объясняла.

– Думаю, есть такие, – сказал Алекс. – Но не знаю, насколько они правдивы.

– Наверное, стоит спросить у Оуэна, может, он что порекомендует.

Обескураженный всеми этими вещами, о которых толком ничего не знает, Стерлинг вздохнул и потер лоб. Может ли из-за перевозбуждения болеть голова? Яйца ведь болят. Почему-то ему казалось, что подобныйвопрос Оуэну он задавать не будет, во всяком случае в ближайшее время.

Алекс фыркнул от смеха.

– Список книг от профессора? Это можно считать домашним заданием? Может быть, вместо порки он заставит тебя писать эссе?

Голос Оуэна, спокойный, уравновешенный, говорящий, что Стерлинг пропустил запятую и должен все переписать и не кончит, пока текст не будет идеальным… И сам Стерлинг, стоящий перед ним на коленях, ожидающий, когда Оуэн посмотрит написанное, напряженный и чертовски возбужденный, жаждущий, чтобы Оуэн прочитал все побыстрее и сказал ему, что он может подрочить… Черт, раз такое возбуждает его больше, чем настоящий секс, значит, дела совсем плохи.

Изнывая от желания, Стерлинг извинился и нажал на отбой. Минутой позже он об этом пожалел, потому что теперь ему оставалось только лежать, уставившись в потолок, прижав ладонь к основанию напряженного члена. Он медленно сосчитал до ста, стараясь ни о чем не думать, затем еще раз, и только тогда эрекция спала достаточно, чтобы на нее можно было не обращать внимания.

Потом он решительно поднялся, сел за свой поцарапанный стол и заставил себя прочитать пять глав из учебника по древним цивилизациям, что было самым скучным занятием, которое он только смог придумать.

Эти четыре месяца обещают быть долгими.

Глава Пять

И он снова здесь.

Подходя к дому Оуэна, в этот раз Стерлинг волновался ничуть не меньше, чем в прошлый – по сути, наверное, даже больше.Потому что теперь он знал наверняка, что что-то должно случиться, даже если он пока и не догадывается что именно.

А еще он знал, что ему нужны ответы на вопросы, но не был уверен, когда задать их: до или после того, что запланировал для них Оуэн.

Стерлинг неукоснительно следовал его инструкциям и постучал в дверь на минуту раньше, так же как и в прошлый раз, на случай если часы на его телефоне отстают от тех, что у Оуэна дома. Но это не зависело от него, поэтому он решил об этом не волноваться.

Когда Оуэн открыл дверь, Стерлинг нерешительно улыбнулся.

– Эмм… Привет.

Оуэн тепло улыбнулся в ответ, что, наверное, не должно было удивлять, потому что на этот раз Стерлинг пришел сюда, потому что Оуэн хотел этого, а не потому что вырвал у него приглашение.

Оказавшись внутри, Стерлинг разулся, снял куртку и почувствовал, как напряжение понемногу отпускает. Он всего второй раз вешал свою куртку в этот шкаф, но когда все казалось таким незнакомым и пугающим, столь обыденное и рутинное действие успокаивало.

– Мы сейчас поднимемся наверх, но сначала я хочу с тобой поговорить, – сказал Оуэн и повел Стерлинга в гостиную. Как и прежде шторы были задернуты, комнату освещали лишь огонь камина и лампа в углу. – Мне хотелось бы, чтобы все наши сессии пока начинались с этого, чтобы у тебя был шанс спросить меня обо всем, что с тобой происходит. – Слабая улыбка Оуэна не пропала, но следующие слова прозвучали почти зловеще, хотя совесть Стерлинга была – почти – чиста. – И рассказать обо всем, что мне нужно знать.

– Хорошо. – Стерлинг не стал садиться – он не знал, вдруг Оуэн снова захочет, чтобы он разделся и встал на колени. Остается надеяться, что у него не возникнет проблем из-за того, что он не сделал этого сразу. – Эмм, у меня и правда есть несколько вопросов… скорее относительно того, как именно мы собираемся это делать, чем того, что мы собираемся делать. Потому что, я так понимаю, мне просто нужно выполнять ваши приказы, но когда вас нет рядом… Мне нужно знать, могу ли я говорить об этом… нет, конечно, не со случайными людьми на улице, а с теми, кому я доверяю. Например, Алекс спрашивал, можно ли ему посмотреть на следы, который вы оставите на мне, а я не знал, что ответить… ну, вдруг вы против. И еще насчет того, что кончать нельзя, и… – Он понял, что говорит слишком быстро, и, покраснев, замолчал. – Простите. Я, наверное, должен дать вам ответить, да?

– Ты всегда можешь написать мне по электронной почте или позвонить, – мягко заметил Оуэн, не обращая внимания на то, что Стерлинг только что показал ему, как сильно нервничает. – Я не хочу, чтобы ты считал, что, чтобы задать мне пару вопросов, тебе надо меня увидеть… и да, иногда между предложениями неплохо бы делать паузы. – Он опустился на диван, поморщился, засунул руку за спину и вытащил огромную подушку на пуговицах. – Моя мать раскидала их по всему дому, – пожаловался он Стерлингу, – так что тут даже сесть было некуда. – Он отбросил подушку и показал рукой – нет, не на нее, что успокаивало, потому что Стерлинг не был уверен, что смог бы стоять на ней на коленях, не соскальзывая – а на диван. – Садись, а я постараюсь ответить на твои вопросы… и у меня есть пара своих, и, отвечая на них, тебе лучше некраснеть и незапинаться.

Стерлинг кивнул и сел. Он не знал, что делать с руками, и в конце концов сцепил пальцы в замок. Сидеть, не ерзая, оказалось нелегко.

– Значит, это дом ваших родителей? – услышал он свой голос, хотя этого вопроса и не было в списке, который он про себя составил.

– Да. Они погибли в автокатастрофе три года назад, и я… мне показалось, что продавать его было бы неправильно. – Оуэн обвел взглядом комнату. – Правда я кое-что тут изменил…

– Например, подушки.

– Среди всего прочего, – подтвердил Оуэн. – Я не любитель розового в отличие от моей матери, и да, ты можешь обсуждать все с Алексом, я надеюсь на твой здравый смысл в том, как далеко можно зайти; нет, ему нельзя посмотреть на твою отшлепанную задницу, когда мы до этого все-таки доберемся, и я не очень понимаю, что может быть непонятного в том, что кончать без моего разрешения запрещено. – Он вскинул брови. – Следующий вопрос?

– Как вы это делаете? – завороженно спросил Стерлинг. Он уже достаточно оклемался и перестал считать себя идиотом, хотя было ясно, что IQ Оуэна гораздо выше. – Эмм, нет, я не это хотел спросить. Ах да. Насчет запрета кончать… я понимаю, что не могу дрочить, но я же могу прикасаться к себе в душе, верно? Когда моюсь. И что если… – Говорить, не краснея, было нелегко, но, похоже, он пока справлялся. – Иногда, если давно не трахался, я вижу во сне… ну вы понимаете. Если произойдет что-то подобное, у меня будут проблемы?

Ему показалось, что в глазах Оуэна промелькнуло что-то, похожее на веселье, но, когда он ответил, голос его звучал совершенно серьезно:

– Личная гигиена обязательна. И если ты возбудишься от этого – а ты возбудишься, – традиционное решение этой проблемы – холодный душ. С мокрыми снами разберемся, если такая проблема возникнет. Я не стану наказывать тебя за них, но если подобное будет случаться слишком часто, мне это не понравится. Это твое тело, Стерлинг, и я надеюсь, что ты сможешь его контролировать и постараешься меня слушаться.

Оуэн скользнул рукой по шее Стерлинга, тепло ладони проникло под кожу. Волоски на руках зашевелились, Стерлинг передернулся и сглотнул, чтобы не застонать. Ему казалось, что к нему не прикасались неделями, а когда это делал Оуэн…

– Ты выглядишь таким взволнованным, – понизив голос, сказал Оуэн прямо ему в ухо. – Тебе не о чем беспокоиться. Пока что я тобой очень доволен. Ты действительно думаешь об этом и задаешь разумные вопросы. – Его палец начал медленно поглаживать Стерлинга по затылку, и это было так приятно – о боже, да, – но в то же время казалось почти невыносимым, потому что Стерлингу хотелось гораздо большего. – Хочешь спросить еще о чем-нибудь?

– Вы не сделаете так еще раз? – спросил Стерлинг, не подумав, что это, наверное, не самый умный вопрос. – Я не… боже, я просто хочу, чтобы вы потрогали меня. Или чтобы разрешили прикоснуться к вам. Можно? Пожалуйста? – он умоляюще посмотрел на Оуэна, в каждой частице его тела читалось томление.

Оуэн убрал руку, и Стерлинг едва не сорвался с дивана, чтобы опуститься на колени и умолять– боже, да, он готов умолять, и если у него и оставалась гордость или раньше он думал, что готов вытерпеть от Оуэна что угодно, сейчас это казалось невозможным, потому что он не выдержит, если Оуэн оставит его, так и не притронувшись.

– Сейчас мы с тобой пойдем наверх, – сказал Оуэн, прежде чем Стерлинг смог пошевелиться. – И я собираюсь много к тебе прикасаться. Пора узнать тебя получше. – Он встал и протянул Стерлингу руку. – Идем за мной.

Стерлинг встал и взял Оуэна за руку, стараясь не стискивать ее слишком крепко. Каждый мускул в его теле напрягся в предвкушении, и он подумал, что ему повезло, что он сумел подняться по лестнице, не споткнувшись и не сосчитав лицом ступеньки. Этопроизвело бы отличное впечатление.

Они вошли в комнату, судя по всему, спальню Оуэна. Кровать была аккуратно заправлена, и – вот уж удивительно!– изголовье было как будто создано для того, чтобы привязывать к нему людей. То, что именно это первым пришло Стерлингу в голову, наверное, означало, что он смотрел слишком много БДСМ-порно, в котором людей связывали – иногда лицом вниз, – чтобы отшлепать или выпороть.

У Стерлинга полностью встал, а он даже не заметил.

– Сегодня я не собираюсь доставать наручники или хлыст, – небрежно заметил Оуэн, словно говорил о погоде. Он встал перед Стерлингом и начал расстегивать на нем рубашку, неодобрительно поглядывая на закатанные рукава, но ничего насчет них не сказал. – Ты к такому не готов, а мне не понравится, если ты будешь напряжен. Сегодня я хочу подготовить тебя к большему и кое-что попробовать. Думай об этом как об аперитиве, а не обеде из трех блюд.

Он расстегнул последнюю пуговицу на рубашке, так что полы повисли поверх джинсов, и спустил ее с плеч Стерлинга.

– Вон стул. Повесь на спинку и разденься до конца. Аккуратно сложи одежду, пожалуйста.

Стараясь не терять времени, Стерлинг повесил рубашку на стул, снял слаксы и сложил на сидении, а потом стащил трусы и носки. Было так странно стоять в спальне незнакомого – ну, почти незнакомого – мужчины абсолютно голым, в то время как Оуэн оставался полностью одетым.

Стерлингу хотелось прикрыться, что было глупо, конечно, потому что даже если спрятатьчлен, едва ли Оуэн забудет, что он там. Стерлинг не удержался и опустил глаза – твердый, с покрасневшей головкой и капелькой выступившей смазки, его член был явно заинтересован.

Оставалось лишь надеяться, что он не будет разочарован.

Оуэн даже не смотрел на него; вместо этого он искал что-то в верхнем ящике комода. Когда он повернулся к Стерлингу, в руках у него была полоска черной шелковой ткани.

– Ты всегда можешь снять его, просто потянув посильнее, – сказал Оуэн, – но я хочу посмотреть, как ты будешь реагировать, если связать тебе запястья. – Его взгляд скользнул по возбужденному члену Стерлинга. – Можешь прервать все одним словом; и так будет всегда, чем бы мы ни занимались, но я также остановлюсь, если ты кончишь, поэтому держи себя в руках. – Он рассеянно пропустил шелковый шарф сквозь пальцы. – Кстати, ты подумал о стоп-слове? Можешь выбрать два, если хочешь; одно – чтобы дать мне знать, что тебе нужна передышка или что ты хочешь о чем-то меня спросить, и другое – чтобы прекратить сцену немедленно.

Так вышло, что о стоп-словах Стерлинг думал очень много, наверное, потому что он вообще в последнее время очень много думал.

– Эмм… для передышки «инфилд[1]». И, ээ, «Джуниор» – чтобы прекратить. – Он почти с вызовом посмотрел в глаза Оуэну, словно ожидая, что тот скажет, что оба слова никуда не годятся. Конечно, это будет не конец света, но почему-то возможность сделать выбор самому казалась важной, словно это давало ему ощущение контроля. Вытянув руки перед собой и скрестив запястья, он спросил: – Спереди или сзади?

– Погоди, – сказал Оуэн, жестом приказав опустить руки. – Мне важно, чтобы ты понимал, чего я хочу от тебя, через какое-то время хороший саб сможет сам предугадывать желания своего Дома и выполнять их немедленно, но это одно, а попытки меня поторопить – другое. – Это могло бы походить на выговор, но по сравнению с язвительными замечаниями, которые Оуэн бросал ему в классе, прозвучало довольно мягко, и в голосе его не слышалось раздражения.

Стерлинг кивнул, и Оуэн продолжил:

– Я хочу спросить тебя о значении этих слов. Конечно, они необязательно должны иметь для тебя какое-то значение; они необычны, это слова, которых ты никогда не скажешь случайно, но у меня ощущение, что тут дело не в этом. Я понимаю, почему ты выбрал бейсбольный термин, но «Джуниор»? Это часть твоего имени? Еще одна вещь, которая не нравится тебе, потому что связывает с отцом?

Конечно, он надеялся, что ему не придется это объяснять, но Оуэн хотя бы не сказал сразу «нет». Стерлинг слегка поморщился, прежде чем ответить.

– Отец звал меня так… хотя фактически Джуниор это он, и может, поэтому меня это так задевало… он словно хотел подчеркнуть, как много у нас общего. Когда он, эээ, пытался убедить меня, что я пошел в него и что нет смысла бороться с этим или стараться быть другим. Потому что это неизбежно, понимаете? Это… я ненавидел это. Я ненавижу его.

Он пораженно замолчал. Он никогда не говорил этого вслух, наверное, воспитание не позволяло озвучить эту мысль. Потому что думал он об этом сотни раз, однажды даже нацарапал эти слова на парте в классе, только потом осознал, что наделал, и соскреб их. Весь выпускной учебный год он сидел за партой, мечтая о том, как уедет в колледж, и обводя кончиками пальцев царапину, как набожный католик мог бы перебирать четки; это его успокаивало.

– Есть вещи, которых не избежать, – заметил Оуэн, – но я никогда не считал ребенка отражением одного из родителей; разве это возможно, если в его создании участвовали двое? К тому же, жизнь со всеми обходится по-разному. – Он покачал головой, явно не соглашаясь с этим. – Оба слова подойдут. Спасибо, Стерлинг.

Стерлинг почувствовал, как расслабляется от похвалы… мысль о том, что он мог делать то, чего от него ждут, бытьтем, кем его видят, почти без усилий, и что он не разочаровал Оуэна ( «пока», – ехидно добавил внутренний голос), вызывала просто невероятное облегчение.

– Не за что, – ответил он, потому что это показалось подходящим ответом, и в ожидании замер.

– Итак, – произнес Оуэн и поднял шарф, ожидая, что Стерлинг что-нибудь скажет, но тому было нечего сказать, разве что «Скорее, пожалуйста», а это вряд ли понравится Оуэну.