Текст книги "Игра длиною в жизнь (ЛП)"
Автор книги: Джеймс Стерлинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 10. Продажа
Джек
Три недели спустя…
Наконец-то прошло шесть недель с тех пор, как я сломал пальцы. Кэсси хотела пойти со мной на встречу с доктором команды для моральной поддержки, но я сказал ей, что должен сделать это один. Такое решение никоим образом не было связано с моим нежеланием её присутствия рядом. В большей степени это было связано с тем фактом, что Кэсси все равно ничего не сможет сделать с вынесенным мне вердиктом врача.
Если кости на моей руке срослись правильно, то все отлично. Но если они все еще сломаны, Кэсси не сделает их здоровыми, а мне понадобится время, чтобы переварить эту новость. Через нечто подобное мужчина должен пройти сам, а уж потом благодарить Бога или кого там еще он может благодарить за то, что в мире есть человек, который, что бы ни случилось, поддержит его. Кэсси не возражала против моего решения и все прекрасно понимала. Моя девочка была очень умной.
Она пожелала мне удачи, прежде чем ушла на работу, и я пообещал позвонить ей, как только что-нибудь узнаю.
От нервного напряжения мои внутренности сжались в тугой ком, так как над моей спортивной карьерой сгустились грозовые тучи. Я едва ли что-то поел с утра и не мог думать ни о чем другом, когда запрыгивал на смотровой стол в кабинете доктора.
– Как себя чувствуешь? – спросил доктор Эванс, и мне захотелось придушить его за попытку завязать со мной разговор в такой момент.
Не желая разговаривать, я криво улыбнулся и кивнул. Это было глупо и непрофессионально, но если он сейчас же не снимет гипс с моей руки и не скажет результат, я наблюю на его блестящие ботинки.
Он взял какую-то странной формы штуковину и начал разрезать мой гипс. Слой за слоем он осторожно снял гипс. Омерзительный запах ударил мне в нос, и я пробурчал извинения.
– Это ожидаемо, Джек. Никто не может ходить шесть недель, не мыть часть своего тела и при этом пахнуть розами, – объяснил он.
Доктор Эванс определенно не знал мою жену. Готов биться об заклад, она обязательно что-нибудь придумала бы, чтобы справиться с этой проблемой.
Я посмотрел на свою руку, она была сморщенной и бледной из-за долгого пребывания в гипсе. Я подавил желание постучать по ней, чтобы вернуть естественный цвет. На фоне здоровой правой руки, моя левая рука сейчас выглядела больной и слабой.
– Как долго моя рука будет приходить в норму? – спросил я доктора.
– Это тоже нормальное состояние. А сейчас покажи мне свои пальцы. – Он потянулся к моей руке и попросил меня выпрямить пальцы. Они выглядели нездоровыми и не выпрямлялись до конца.
– Замечательно. Теперь сожми их в кулак.
Я сделал то, что он просил, и прижал пальцы к ладони. Каждое движение казалось непривычным. И слабым.
А я не привык быть слабым.
– Все выглядит хорошо. Кости срослись правильно. Еще неделя реабилитации, и в зависимости от ситуации ты сможешь вернуться в игру.
– В зависимости от ситуации? – резко спросил я.
– Нет, нет, – он замахал руками. – Я просто имел в виду, в зависимости от твоего самочувствия, спортивной формы. Каждый выздоравливает по-разному, – сказал доктор Эванс, и я выдохнул.
– Могу я уже сегодня побросать мяч? – спросил я, стремясь вернуться на питчерскую горку как можно скорее.
– Не вижу причин, почему нет. Только аккуратно.
Я быстро набрал текст своей девочке.
«Рука выглядит хорошо. Все срослось правильно. Не терпится проверить её в деле».
Мой телефон пиликнул раньше, чем я успел его убрать.
«Замечательно. Спасибо, что сообщил. Удачи, малыш. Люблю тебя».
Я вошел в клетку для тренировок, расположенную внутри стадиона, и взял в руки мяч. Обхватив его ладонью, я медленно сомкнул пальцы на швах мяча. Я еще не мог держать его так крепко, как раньше, но сейчас меня это не волновало. Полноценное выздоровление наступит со временем. Сердце подскочило к горлу, когда я замахнулся и кинул мяч. Я не пытался сделать подачу, а просто разогревал мышцы.
Я не чувствовал прежней уверенности в броске. Моя хватка была слабой, а пальцам не хватало силы, которая была в них шесть недель назад.
После пробных бросков я вернулся в кабинет доктора, и спросил у него:
– Следует ли мне сначала поделать силовые упражнения? Вернется ли первоначальная сила в мою руку и пальцы?
– Конечно, – сказал он и бросил мне напоминающую мяч губку. – Сожми её. – Я сделал, как он просил. – Хорошо. Пока делай так несколько раз в день, но не переусердствуй. Не больше десяти повторений за раз и не больше пяти подходов в день. Я знаю, этого может показаться тебе недостаточно, просто делай, что говорю. Также, разминай свои пальцы, прижимая их к чему-нибудь плоскому, например, дома можешь воспользоваться столом.
– Хорошо, Док. Спасибо.
* * *
Всю следующую неделю я выполнял предписания врача и каждый день бросал мяч на поле. Я чувствовал, что сила потихоньку возвращается. Моя рука приходила в норму, и когда тренер попросил меня сделать серию подач, я регулярно кидал мячи со скоростью девяносто-девяносто одна миля в час [17]17
145-146 км/ч
[Закрыть]. Не так быстро как раньше, но все же быстро. Он вычеркнул меня из списка травмированных и сказал, что я буду принимать участие в следующей серии домашних игр.
Я не мог дождаться, когда снова смогу кидать мяч или когда надену форму команды. Пока я был травмирован, я надевал только форменные штаны и пуловер. А мне так хотелось снова одеться в полную экипировку.
В воскресенье после обеда все трибуны стадиона Ши [18]18
Стадион Ши (англ. Shea Stadium) – стадион, существовавший в Нью-Йорке с 1964 по 2008 гг.
[Закрыть]были заполнены фанатами бейсбола. Такая посещаемость была характерна для послеобеденных игр летом. Все хотели быть на стадионе и наблюдать за любимой игрой нации.
Когда я направился к питчерской горке, раздались радостные возгласы. Я скучал. Боже, как же я скучал по этой атмосфере: болельщикам, оглушительным выкрикам толпы, запаху еды и свежескошенной травы на поле.
Ступив на насыпь, я потоптался по земле, делая шипами вдоль края небольшие дырочки. Я с силой вонзил шипы ботинок в резиновую пластинку, прежде чем развернулся и наступил на неё. Хотя это и было глупо, но я соскучился по ощущению упругой резины под своей ногой.
Знание того, что мои подачи были не такими быстрыми, никак не помогало успокоить мою тревогу. Я хотел бросать сильнее, подавать быстрее, так, как делал это прежде, но моя рука не шла на сотрудничество. Мои пальцы не могли крепко ухватить мяч, как делали это раньше. И когда мяч покидал мою ладонь, его скорость была не такой, как мне хотелось бы. Я знал это, потому что чувствовал. От кончиков пальцев до ступней, мое тело понимало, что в подаче что-то изменилось.
После того, как я сделал глубокий вдох, я повернулся к кетчеру, который ждал разминочной подачи, и бросил мяч. Мяч полетел прямо в перчатку – идеальный фастбол. Моя рука пока не подводила, и я хотел сохранить это состояние как можно дольше, поэтому я размял пальцы и сделал еще десять подач, прежде чем первый беттер подошел к домашней базе.
Нацелившись на кэтчера и согласившись с заказанной первой подачей, фастбол во внешний угол, я замахнулся и бросил мяч. Беттер махнул битой и промахнулся. Я посмотрел на табло позади меня, чтобы узнать скорость своей подачи. Под информацией о страйке появились цифры девять и ноль.
Черт.
Я мог только представить, что сейчас говорили обо мне комментаторы телетрансляции: «Первая подача, фастбол, и всего девяносто миль в час? Отправьте этого парня обратно в Младшую лигу». Мне нужно было как-то отвлечься, и я перевел взгляд на трибуны туда, где обычно располагались места для членов семей игроков. Потом я дважды наклонил кепку, подавая знак для моей девочки, и увидел, как улыбка озарила её лицо.
Один взгляд на неё заряжал меня экстра-силой, в которой я так нуждался. Потом я вспомнил о ключе, что висел у меня на шее, и сжал его рукой через футболку. Глубоко вздохнув, я прищурился, глядя на кетчера. Он быстро показал мне два пальца, прежде чем прижал их к внутренней поверхности бедра. Я знал, что крученая подача получалась у меня пока плохо, я вращал в ладони мяч, пытаясь нащупать швы и повернуть мяч правильно [19]19
Крученая подача – подача, для которой два пальца должны обхватывать мяч по внешнему шву, а запястье должно резко двигаться вниз и вперед через мяч, что создает еще более сильное закручивание и вызывает снижение траектории мяча на подлете к зоне «страйка».
[Закрыть]. Я поднял колено вверх и метнул мяч в сторону беттера, он замахнулся и ударил по мячу, который полетел прямо в меня. Мое тело изогнулось, освобождая путь отбитому мячу. Воспоминания о том, как я сломал руку, были еще слишком свежими.
Я пнул землю на насыпи и выругался про себя. Шесть недель назад этот парень не мог отбить мой крученый мяч. Сейчас он отбил мою подачу, словно я предоставил ему мяч на блюдечке. Его реакция была чертовски идеальной, что нельзя сказать про меня.
Следующие пять иннингов я подавал более-менее ровно. Я вывел из игры четырех игроков команды соперника, и больше, чем у всех остальных игроков, с моих подач случался гранд-аут [20]20
Граунд-аут (англ. ground-out) – бэттер выбывает в аут после того, как защитники доставляют мяч на первую базу до того как он смог до неё добежать.
[Закрыть]. Но я был разочарован. Во мне боролись смешанные чувства: с одной стороны я был рад, что показал достойную игру, с другой – я злился, что не мог делать более быстрые подачи. Я старался, вкладывал все силы в бросок, но мне так и не удалось послать мяч быстрее девяноста одной мили в час.
Когда ко мне подошел тренер, он хлопнул меня по спине и сказал не переживать по этому поводу. Но я переживал. В этом виде спорта ты всегда переживаешь. Ничто не вечно, и тебя могут в любой момент заменить.
После игры я вышел из раздевалки через знакомые двери в коридор, где меня ждала Кэсси. Моя девочка успокоила меня. Одно её присутствие делало все в моей жизни правильным. Я мог выиграть любую битву, пока она со мной. Я даже был готов отправиться на войну, черт возьми, зная при этом, что дома меня ждет она.
Кэсси встала на носочки и чмокнула меня в губы.
– Ты играл отлично. Как себя чувствуешь?
– Спасибо, Котенок. Чувствую себя хорошо. Но знаю, что могу играть лучше.
– Это твоя первая игра после травмы. С каждым новым выходом ты будешь все сильнее.
– С каждым выходом? Оу, ты уже говоришь как бейсболист, – подразнил я, опуская руку ей на спину.
– Я на самом деле это имею в виду. Никто не ждет, что ты прямо сейчас будешь в идеальной форме.
Я знал, что она пыталась помочь мне, но сомневался в её словах. Мой тренер, менеджер команды да все ожидают от меня быстрой подачи. И неважно, говорят ли они мне это в лицо или нет, они обсуждают меня за закрытыми дверями.
– Накорми меня, женщина. Я голодный, – сказал я, желая сменить тему разговора, и поцеловал её в голову, когда мы вышли со стадиона.
* * *
Весь следующий месяц я работал над броском. Я выполнял подачи на всех играх, в которых должен был принимать участие, но так и не смог прибавить скорости своим мячам. Все постоянно утверждали, что мне нужно подождать, когда приду в оптимальную форму, но я видел разочарование в их глазах. И хотя товарищи по команде никогда не признались бы в этом, они были счастливы, что такое не случилось с ними. Я не мог винить их. Если бы нечто подобное произошло с кем-то другим, я бы испытывал похожие чувства, радуясь, что это не я.
Со стороны, возможно, казалось, что бейсбол достаточно легкий вид спорта. Общественность в основной своей массе считала, что если спортсмен зарабатывает хорошие деньги, занимаясь любимым видом спорта, то у него не должно быть причин, чтобы жаловаться. Какими бы счастливыми мы были, если бы зарабатывали мешки денег, играя каждый день?
Но жизнь редко бывает такой легкой, как представляют себе окружающие. Бейсбол был явным тому доказательством. Это был бизнес. И иногда достаточно жестокий. Самое ужасное для игрока случалось тогда, когда деловая сторона бейсбола шла в разрез с его простым желанием играть в любимую игру.
Каждый бейсболист просто хочет играть. Никто из нас не желает быть вовлеченным в деловые аспекты этого вида спорта, вот поэтому у нас есть личные агенты и менеджеры. Мы доверяем им разбираться с этим дерьмом, чтобы мы могли просто сконцентрироваться на игре.
Но дела в бейсболе обстоят иначе. Ты вынужден играть по их правилам словно чертов шарик в пинболе [21]21
Пинбол (англ. pinball)(не путать с пейнтболом) – тип аркадной игры, в которой игрок набирает игровые очки, манипулируя одним или более металлическими шариками на игровом поле, накрытом стеклом (на пинбол-машине) при помощи лапок (флипперов).
[Закрыть], который нужно отбить рычажками, чтобы он ударялся о препятствия с целью заработать как можно больше очков. Когда флипперы не могут до него дотянуться, он проваливается в дыру. Так же и игроки, все равно остаются маленькими мячиками на игровом поле бейсбольных воротил.
– Джимми хочет видеть тебя, – сказал мне тренер после того, как я принял душ. Нервное напряжение пронеслось по моему телу; если менеджер хочет поговорить с тобой, то это не предвещает ничего хорошего. Я знал, что моя игра сейчас была не на том уровне как раньше, но я еще не набрал форму после травмы. Я еще не играл на сто процентов своих возможностей, и они знали это. Мне требовалось больше времени.
– Закрой дверь, Джек, – хриплым голосом потребовал Джимми.
Мой живот сжался в тугой узел, я закрыл дверь и встал рядом с ней.
Джимми махнул рукой.
– Иди, садись.
Я отрицательно покачал головой.
– Я лучше постою. Если вы собираетесь ошарашить меня плохими новостями, я предпочту стоять. – Я потянулся к своей левой руке и стал разминать пальцы.
Джимми кивнул и посмотрел мне прямо в глаза, его голос звучал по-деловому, никаких эмоций.
– Хорошо, Джек, видишь ли, мы собираемся тебя продать. Две команды заинтересовались тобой, и я хотел спросить о твоих предпочтениях. – Он откинулся в кресле и стал смотреть на меня, ожидая ответа.
Неужели он только что сказал, что они продают меня?
Моим первым порывом стало желание бороться за свое место в команде, но это был не тот случай, когда ты мог на что-то надеяться. В бейсболе это не работает. Когда тебя решают продать, то не ведут никаких переговоров с твоими агентами или семьей. Это просто сделка между командами, и ты, как правило, в ней не участвуешь. Здесь не подписывают никаких долговременных контрактов, только когда какая-то команда покупает тебя, вы заключаете текущий контракт. Обычно мнение игроков не спрашивают. В редких случаях они интересуются твоими предпочтениями.
Например, как сейчас.
Я хотел бороться, но сейчас я был слишком шокирован, чтобы что-то ответить. Слово «продаем» продолжало крутиться у меня в голове.
– Но мне нравится Нью-Йорк. И эта команда, – сказал я как-то по-детски. Мне захотелось стукнуть себя прежде, чем слова слетели с моих губ.
– Мы знаем, что так и есть, парень. Но твоя подача больше не такая как прежде, и в интересах команды будет лучше тебя продать.
В интересах команды.
Бейсбол – это бизнес.
Бейсбол – это бизнес.
Бейсбол – это бизнес.
И неважно как много раз я напомню себе об этом, боли не станет меньше.
Напряжение билось в моей груди, пока я смотрел в сторону, пытаясь сообразить, что сказать. Наконец, я собрался и посмотрел прямо на Джимми.
– Я еще не выздоровел на все сто процентов. Мне просто нужно время. Я снова наберу прежнюю форму, вы же знаете, что я это сделаю.
Он покачал головой.
– Это уже решенное дело.
– Почему тогда вы даете мне право решить, в какую команду переходить? – Я чувствовал легкое головокружение, комната кружилась у меня перед глазами, или это голова все еще не пришла в себя от услышанной новости.
– Потому что это все же сделка. Обе команды сделали одинаковые предложения, поэтому я решил проявить любезность и спросить, есть ли у тебя предпочтения, куда пойти.
– Спасибо, – сказал я и кивнул.
– Тобой интересуются Торонто и Анахайм [22]22
Торонто Блю Джейс (англ. Toronto Blue Jays) и Лос-Анджелес Энджелс из Анахайма (англ. Los Angeles Angels of Anaheim) – профессиональные бейсбольные клубы, выступающие в Главной лиге бейсбола.
[Закрыть]. Дай мне знать, какую команду ты предпочитаешь, и я постараюсь сделать все в лучшем виде.
Я втянул воздух. Тут даже думать было не о чем.
– Анахайм. Определенно Анахайм. – Если уж меня продают и мне придется уехать из Нью-Йорка, то, по крайней мере, мы с Кэсси вернемся домой.
Черт.
Кэсси убьет меня.
Водоворот мыслей завертелся в моей голове, когда я подумал о последствиях нашего переезда. У Кэсси здесь была любимая работа. Наш дом находился в Нью-Йорке. Мы были единственными клиентами Маттео. И мы несли определенные обязательства перед нашими друзьями. Вдруг я почувствовал себя так, словно тяжесть всего мира навалилась мне на плечи.
Джимми прочистил горло.
– Отлично. Я дам им знать. – Он кивнул головой, давая понять, что больше не задерживает меня, и махнул рукой в сторону двери.
По пути к выходу я остановился на секунду, потом обернулся и спросил:
– Когда произойдет сделка?
– Крайний срок через несколько дней, поэтому не будем затягивать.
Несколько дней?
– Я еще буду играть за команду? – спросил я. Возможно, это был странный вопрос, но мне бы хотелось знать, когда произойдет этот знаменательный последний раз. Мне бы хотелось попрощаться с игрой за Метс, зная, что я ступлю на насыпь последний раз, надену форму команды в последний раз, пройдусь по полю в последний раз. Я был бейсболистом, а мы, черт возьми, с ума сходим по любимому делу, разве не так?
– Вероятно, нет. Ты хороший питчер, Джек.
Несколько месяцев назад я был великолепным питчером.
– У тебя есть еще несколько лет, чтобы играть в бейсбол, так что не позволяй ничему подобному сломить тебя. Это всего лишь часть игры.
На секунду у меня перед глазами все покраснело, когда эмоции хлынули через мое тело от такой несправедливости. Черт возьми, ему легко было так говорить.
К счастью, я не произнес свои мысли вслух, но все же пробормотал:
– Как бы не так.
– Прошу прощения? – Джимми швырнул ручку на стол и уставился на меня, его лицо медленно краснело от раздражения.
– Это… – кратко сказал я и замолчал. – Это вовсе не часть игры. Скорее всего, это часть бизнеса, но уж точно никак не игры. – Затем я открыл дверь и вышел.
У меня осталось всего несколько лет? Черта с два. Я покажу им. Моя рука еще не зажила окончательно, но я обязательно вернусь в прежнюю форму. Свои лучшие годы в бейсболе я проведу в команде Анахайм Энджелс. В конце концов, я еще долго буду играть.
* * *
Маттео вез меня домой в тишине. Так было заведено с тех пор, как я получил травму. Он позволял мне решать, хочу ли я разговаривать или нет, и последние несколько дней я предпочитал молчать. От этого я чувствовал себя дерьмово, ведь мы были друзьями; и я не всегда вел себя с ним так, как в эти дни.
– Увидимся позже. Спасибо, что довез, – сказал я и вылез из машины прежде, чем это сделал Маттео, и направился к зданию, где располагалась наша квартира.
Поднявшись наверх, я переступил порог дома, отчаянно желая увидеть мою девочку.
– Кэсси? – крикнул я в тишину и стал ждать. Ответа не последовало. Она не приезжала сегодня на игру, потому что должна была работать, да и я не подавал на сегодняшней игре.
Бросив взгляд на сотовый, я предположил, что она до сих пор находилась в своем офисе. Я не мог ждать. Черт возьми, да я сойду с ума, если не поговорю с ней прямо сейчас. Она должна узнать, что произошло, и мне все равно рано или поздно придется рассказать об этом.
Учитывая, что нам придется через несколько дней уехать из Нью-Йорка, ни о каком позже даже речь быть не могло.
Я набрал номер Кэсси и стал расхаживать по комнате, пока ждал, когда она ответит.
– Привет, малыш, – ответила она, её голос был подобно успокаивающему бальзаму на мои расшатанные нервы.
– Котенок, когда ты приедешь домой? – я попытался скрыть поспешность в моем тоне, но потерпел фиаско.
– Что случилось? – резко спросила Кэсси, максимально сосредоточившись. – Ты в порядке? Я могу приехать прямо сейчас, если я тебе нужна.
– Да, ты мне нужна, – признался я.
– Все в порядке? С тобой все хорошо? – спросила она с отчаянным волнением в голосе.
Я теребил рукой свои волосы, пока кружил по комнате.
– Уверяю тебя, со мной все в порядке. Мне просто нужно, чтобы ты приехала домой.
– Хорошо. Сейчас буду.
За пятнадцать минут ходьбы по гостиной, которые понадобились Кэсси, чтобы добраться до дома, я чуть не протер дырку в полу. В ту секунду, как она появилась в дверях, я помчался к ней и заключил в свои объятия.
– Мне жаль. Мне так жаль.
– Что происходит? Джек, ты пугаешь меня, – призналась она, с её лица сошла вся краска.
– Меня продали, – выпалил я.
Остатки румянца тут же сошли с её лица.
– К-куда?
– Они спросили, есть ли у меня предпочтения, и я сказал «да», но я толком ничего еще не знаю, так как сделка не завершена.
– Куда?
– Анахайм или Торонто.
– Хорошо. Хорошо. – На мгновенье её взгляд расфокусировался, потом она затараторила, заваливая меня вопросами: – И что теперь? Нам нужно переезжать, правильно? И отказаться от этой квартиры. Ты поможешь мне с переездом? Конечно же, нет. Как все это работает? – она замолчала, колесики в её голове наконец-то встали на место, теперь она ясно оценивала ситуацию. – Я должна уйти с работы. Боже. Я люблю свою работу.
Я хотел облегчить Кэсси последствия от моего перехода в другую команду. Сказать, что она никогда не должна отказываться от чего-то ради меня. Или переезжать вместе со мной. Или кардинально менять свою жизнь ради меня. Но без моего Котенка я просто-напросто умру. Я нуждался в этой девочке так же, как растения нуждаются в воздухе. Я мог бы предложить ей такой вариант, но я бы солгал, стиснув зубы. И она в два счета раскусила бы меня.
Кэсси посмотрела на меня, её зеленые глаза блестели от слез.
– Как теперь нам быть? Расскажи мне, что теперь будет?
Её взгляд разбивал мне сердце. Я потащил её к дивану и усадил к себе на колени, а сам обхватил руками её талию. Я расскажу Кэсси все, что она захочет услышать, но в первую очередь мне нужно было почувствовать её близость. Мне нужно было касаться её, пока я буду говорить.
Я прижал голову к её груди.
– Я должен уехать в тот день, когда произойдет сделка, где бы мы ни находились. Моя игра в Метс в ту же секунду закончится, и они вручат мне билет на самолет.
– А если команда будет в отъезде в этот момент? – спросила Кэсси, перебирая пряди моих волос.
– Я уеду прямо оттуда, где будет находиться команда. У меня не будет возможности вернуться домой и увидеться с тобой или собрать хоть какие-то вещи. Если мы будем находиться в другом городе, мне придется уехать в стан новой команды прямо оттуда.
– Это жестоко, – сказала она, и я рассмеялся.
– Ну да, есть немного.
Кэсси втянула воздух.
– У тебя вообще не будет свободного времени, правильно? Я имею в виду, вам дают сорок восемь часов на сборы при условии, что есть дети, в твоем случае, тебе свободного времени не положено.
– Нет, у меня не будет времени на сборы. Но это не означает, что ты должна заниматься переездом в одиночку. Ты можешь поговорить со своим боссом и все спланировать. Ты не обязана уезжать со мной прямо сейчас. Мы можем подождать, когда закончится сезон, тогда я смогу помочь тебе со сборами, и мы переедем на новое место вместе.
Кэсси подумала мгновенье, после чего перевела взгляд на меня.
– Джек, посмотри на меня, – её голос звучал мягко и спокойно. – Я не останусь здесь без тебя. Тебя продали, значит и меня продали тоже. Мы команда, помнишь?
Обняв свою жену еще крепче, я проговорил около её волос:
– Я просто не хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь одинокой. Я пойму, если ты захочешь подождать, когда я смогу тебе помочь. И если тебе нужно время, чтобы разобраться с делами на работе, прежде чем ты переедешь на новое место, оставайся здесь столько, сколько нужно. – Я на самом деле имел в виду то, что сказал. Мне будет чертовски тяжело без Котенка, но у неё тоже есть своя жизнь здесь. Это будет справедливо, если она останется, чтобы разобраться со своими делами.
Кэсси шмыгнула носом и сильнее прижалась ко мне.
– Я не хочу, чтобы ты волновался обо мне. Я смогу сама разобраться с переездом и со всем остальным, что потребуется сделать. Ты должен только волноваться о том, как будешь играть в новой команде, чтобы боссы Метс пожалели, что лишились такого игрока. Не могу поверить, что они продают тебя!
– Спасибо, Котенок. Я тоже не могу в это поверить. Хорошо, что твоя подвеска все еще у меня. Думаю, сейчас я нуждаюсь в ней больше всего. – Я достал ключ из-под рубашки и погладил выгравированные на нем буквы, прежде чем позволил ему свободно упасть мне на грудь.
– Он твой, пока у тебя не пропадет в нем необходимость, – сказала она с улыбкой, когда протянула руку и прикоснулась к ключу. – У меня такое ощущение, что команда предала тебя. Почему я так себя чувствую? Ты тоже так себя чувствуешь?
То, что я чувствовал, было чертовски глупо, так как я испытывал обиду за все случившееся. Мне что, двенадцать лет? Нет, я мужчина, а взрослые мужчины не должны раскисать от подобного дерьма.
Правда заключалась в том, что мне было больно, и я ненавидел признаваться в этом. Но я поклялся, что никогда не буду лгать моей жене, и намеревался сдержать свою клятву.
– Я не знаю, чувствую ли себя в большей степени преданным, чем сломленным. Я по глупости думал, что они будут бороться за меня. Просто сейчас мои подачи не на должном уровне, но они знают, что, в конце концов, я вернусь в прежнюю форму. Я чувствую себя так, словно они выкинули меня из команды. И это действительно больно, потому что я бы никогда их не бросил. Они моя команда, и я всегда выкладывался на сто десять процентов, когда стоял на насыпи. И обидно осознавать, что это не было взаимно. Ну не глупо ли?
Да уж, я считал, что глупо признаваться в этом Кэсси. Хотя я знал, что она понимала меня больше, чем кто-нибудь еще в этом мире, мне все равно было неприятно говорить это вслух.
– Это вовсе не глупо, – сказала Кэсси. – Ты любишь эту команду. Но как ты сказал, команда в свою очередь не любит тебя так же, как ты её. Они решили расстаться с тобой.
Я фыркнул.
– Меня вышвырнули.
Тогда Кэсси посмотрела на меня своими чертовски огромными глазами и сказала:
– Я никогда не брошу тебя.
Мое сердце наполнилось любовью к ней, я взял её левую руку и поцеловал кольцо с бриллиантом, которое сам одел ей на палец пару лет назад.
– А я и не позволю тебе это сделать.
Она засмеялась, и её тело затряслось рядом с моим.
– Да, я знаю. Мы через это уже проходили.
– И посмотри, как у нас хорошо получилось, – игриво подразнил я, прекрасно осознавая, что Кэсси была лучшим, что когда-либо случалось в моей жизни.
– Я хотела сказать, что у нас получилось это лучше, чем просто хорошо, мистер Картер.
– Для меня, возможно. Я ведь не знаю, как это выглядит с твоей стороны.
