Текст книги "Невидимка. Идеальные убийства"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

53

В 3 часа 57 минут таверна заполнена уже на три четверти. В одном углу здесь расположена стандартная – длиной во всю стену – стойка бара, рядом с которой есть свободное пространство с несколькими маленькими столиками для напитков посередине. У противоположной стены стоят обеденные столы. Посетители в основном молодые люди, многие из них лишь недавно достигли возраста, когда уже разрешается употреблять спиртные напитки (то есть двадцати одного года). Есть здесь и люди постарше – наверное, студенты, которые учатся в магистратуре. Официантки снуют туда-сюда сквозь толпу, держа в руках подносы с кружками пива и спиртными напитками покрепче. Возможно, звучит громкая и энергичная музыка, но у нас нет аудиозаписи, а имеется только не очень качественная черно-белая видеозапись со стандартной камеры видеонаблюдения, установленной в углу помещения. Эта запись была переписана на компакт-диск, который сейчас крутится в лэптопе Софи Таламас.

Мы вчетвером – Букс, Денни, Софи и я – сгрудились возле экрана компьютера. Денни показывает ручкой на мужчину, идущего сквозь толпу к обеденным столам. На видеозаписи, сделанной неподвижной камерой, установленной почти под потолком в дальней части бара, довольно хорошо видно этого мужчину, который движется через центральную часть экрана в сторону его правого нижнего угла. Мужчина низкого роста, с широким тазом. Он в черной рубашке и черных джинсах, волосы собраны в хвост на затылке. Уже стареющий хиппи.

– Это Кёртис Валентайн, – говорит Денни.

Мое сердце трепещет. Есть что-то волнующее в наблюдении за этим человеком, движущимся с такой заурядной непринужденностью. Он идет вразвалочку, аккуратно держа в руке кружку пива и направляясь к какому-то столу. Он даже не подозревает, что жить ему осталось лишь несколько часов – часов, которые станут для него невероятно мучительными.

Данная запись поступила к нам из таверны «Беннис» в городе Эрбана, штат Иллинойс. Сделана она была двадцать девятого августа, то есть в тот день, когда Кёртис Валентайн был убит.

Валентайн продолжает двигаться к правому нижнему углу экрана, пока не исчезает из виду. Он направляется к столику в углу помещения – разумный выбор для того, кто пришел сюда с кем-то встретиться. К сожалению, камера видеонаблюдения не захватывает этот угол – она направлена на переднюю часть заведения, а именно вход и стойку бара, где находится кассир. Собственники бара хотят присматривать за барменами и – что более важно – за деньгами.

– Прощайте, мистер Валентайн, – говорит Денни, когда Валентайн исчезает из нашего поля зрения. – Софи, перекрутите, если вам не трудно, на шестнадцать ноль-четыре.

Софи, выполняя просьбу коллеги, перематывает видеозапись на семь минут вперед, то есть на 16:04.

– Обратите внимание на вход, – говорит Денни, показывая на верхний левый угол экрана.

В комнате становится тихо. Букс прокашливается.

– Вот, – говорит Денни, когда дверь бара открывается.

Заходит какой-то мужчина. Мы видим на экране его профиль справа. У правого уха он держит телефон, который частично скрывает его лицо. На голове у мужчины бейсболка, от козырька которой на лицо падает тень. Очки являются уже третьим элементом, мешающим рассмотреть лицо. Зернистая видеозапись тоже этому отнюдь не способствует. Но кое-что разглядеть нам все же удается: белый, возможно, лысый, среднего роста. Синяя ветровка не скрывает его довольно большого пуза.

– Это и есть наш субъект, – говорит Денни.

Больше никто ничего не говорит. Воздух будто наэлектризован. Вот он – тот субъект, который нам нужен. Я вижу человека, за которым охочусь уже несколько месяцев, причем вижу его, как мне кажется, так близко, что едва подавляю в себе желание протянуть руку к экрану и схватить этого мерзавца.

Вот он – человек, который снова и снова убивал и оставался безнаказанным. Вот он – человек, который совершил такие ужасные зверства, что даже видавшие виды члены комиссии ООН по нарушению прав человека были бы потрясены, узнав о них.

Вот он – человек, который убил мою сестру.

54

– Привет, подонок, – говорит Букс экрану компьютера.

Этим словом Букс всегда называл преступников, которых пытался поймать – будь то грабитель банков, похититель людей или серийный убийца. В этом слове чувствуются отвращение и – что в данном случае более важно – пренебрежение и презрение. Букс этим словом как бы дает понять своим людям – сознательно или подсознательно, – что он, Букс, не боится этого человека, а потому и им не следует его бояться.

На экране видно, что этот мужчина – наш субъект, убийца, который, возможно, является самым злонамеренным типом из всех, кто ходит-бродит по этой планете, – продолжает разговаривать по телефону, слегка наклонив голову и время от времени прижимая левую ладонь к левому уху.

– Нам не повезло, что он разговаривает по телефону, – говорит Софи.

– Невезение тут ни при чем, – возражает Букс. – Он просто знает, где находится камера видеонаблюдения. Он маскируется как только может, но так, чтобы никто не заметил, что он это делает.

Наш субъект идет сквозь толпу, и в течение еще некоторого времени мы видим его профиль справа. Иногда на пару мгновений мы теряем его из виду, по мере того как он пробирается сквозь толпу. Наконец он поворачивается, и на секунду его лицо оказывается обращенным почти прямо к камере. Затем он направляется в дальнюю часть таверны – то есть к нижней части экрана.

– Пауза, – говорю я, но Софи и сама уже нажимает на кнопку.

Экран застывает и лишь иногда подергивается. Это самый лучший стоп-кадр с его лицом, который у нас имеется, но он не очень-то качественный. Наш субъект стоит лицом к нам, но его голова слегка наклонена вперед. Он разговаривает по телефону (или просто делает вид, что разговаривает). Козырек его бейсболки скрывает глаза, оставляя видимыми для нас нос, рот и подбородок.

– Да, он знает, где находится видеокамера, – снова говорит Букс. – Давайте посмотрим, что там дальше, Соф.

«Соф, – мимоходом мысленно отмечаю я. – Соф, а не Софи».

Когда экран снова оживает, наш субъект, все еще держа голову слегка наклоненной, идет туда, где находится Кёртис Валентайн. Мы впервые отчетливо видим, что наш субъект несет сумку, которую он повесил на левое плечо. В ней, несомненно, лежат его орудия преступления. Мы уже вполне обоснованно можем предположить, что это пестик для колки льда, хирургические инструменты, емкость с бензином, противогаз. Возможно, еще «Тазер».[38]38
  «Тазер» – специальное оружие, используемое полицией. Внешне напоминает электрический фонарик. С расстояния 5 м в тело преследуемого выпускаются две небольшие стрелки с зарядом в 15 тысяч вольт, которые временно парализуют преступника, не вызывая отдаленных последствий.


[Закрыть] Возможно, еще и огнестрельное оружие.

Как только наш субъект доходит до правого угла экрана, он поднимает голову и, насколько я могу видеть, заканчивает телефонный разговор и начинает разговаривать с Кёртисом.

Но к этому моменту он оказывается уже вне поля зрения, обеспечиваемого камерой.

– Черт побери! – говорю я.

– Можете смотреть и дальше, если хотите, – говорит Денни, – но он не появится в поле зрения до того момента, когда они уже будут уходить в семнадцать ноль-три. И не надейтесь увидеть многое.

Софи перематывает видеозапись на большой скорости на этот момент. Когда Кёртис Валентайн и наш субъект уходят вместе из бара, Кёртис находится справа от него. Наш субъект теперь удаляется от нас. Кроме того, он повернул голову направо, чтобы было удобнее разговаривать с Кёртисом. Все, что мы теперь видим, – это заднюю часть его головы, бейсболку и ветровку. По мере того как эти два человека идут через бар к входной двери – то есть к верхнему левому углу экрана, – наш субъект все время умудряется не поворачиваться лицом к камере видеонаблюдения, причем делает это вполне естественно.

– Он неплохо действует, – говорит Букс.

– Об этом мы уже знаем. Софи, вы можете вернуться к тому стоп-кадру, на котором более-менее видно его лицо?

Все изображаемые на экране люди начинают двигаться назад с неестественно большой скоростью. Это вызывает у меня воспоминания о видеозаписях из моего детства, на которых запечатлено, как мой отец учил меня и Марту ходить, когда нам было по году от роду. Это видео мы смотрели десятью годами позднее на Рождество. На нем мой папа уговаривает нас сделать несколько шагов, затем выпускает наши руки и предоставляет нас, двух сестер-близняшек, самим себе. Мы с Мартой шагаем вперед тяжело и неуклюже – так, как ходят пьяные матросы, – а затем обе падаем назад, на мягкое место. Я помню, как смотрела все это с папой, мамой и Мартой, и папа снова и снова перематывал пленку назад на высокой скорости, а потому на экране мы с Мартой вдруг резко поднимались с пола, а затем шли назад – к протянутым рукам нашего папочки. Мы громко смеялись, когда папа раз за разом прокручивал пленку на видеомагнитофоне то назад, то вперед. Мы были детьми, и папа знал, на какие наши «кнопки» нужно нажать, чтобы нас развеселить. Свет в нашей общей комнате был тускловатым, отчего она казалась более уютной. Я попивала яичный коктейль (Марта ненавидела яичный коктейль, а я его обожала). От потрескивающего в камине огня исходило тепло. Возле камина в течение всего нашего детства висели чулки, в которые нам на Рождество клали подарки…

– Здесь, – говорит Букс.

Экран замирает. Софи пытается увеличить масштаб изображения, но при таком низком качестве слишком большой масштаб делает изображение еще более расплывчатым. Софи то увеличивает, то уменьшает масштаб, пока не находит наиболее подходящий вариант.

На нем практически невозможно рассмотреть глаза нашего субъекта, но кое-что все-таки видно: очертания лица, длинный тонкий нос. Даже под ветровкой можно примерно определить его телосложение: покатые плечи, узкое туловище. Это уже кое-что. Все мы стараемся запомнить то, что сейчас видим, и задаемся вопросом, сможем ли узнать этого человека, если где-нибудь столкнемся с ним.

«Да», – решаю я для себя, но это скорее говорит мое упрямство. Кто знает, действительно ли наш субъект лысый? Кто знает, действительно ли у него выступающий вперед живот? Те сведения, которые уже удалось собрать об этом человеке, подсказывают нам, что он наверняка прибег хоть к какой-то маскировке. Добавить на его голову немного светлых волос, снять с него очки, нацепить костюм и галстук, убрать верхнюю одежду, свободную в области живота, – и он, пожалуй, пройдет мимо каждого из нас незамеченным.

Впрочем – черт побери, давайте в этом признаемся! – он вполне мог бы пройти мимо нас и в той же самой одежде, в которой был тогда в баре, и все равно остаться незамеченным. Ибо он выглядит именно так, как и хочет выглядеть, – самый что ни на есть обычный мужчина в возрасте тридцати с лишним лет. Неприметный, ничем не запоминающийся человек.

Человек, который абсолютно нормален. Человек, который безобиден.

55

Букс вместе со стулом отодвигается от рабочего стола, на котором стоит компьютер. В выражении его лица чувствуется легкое разочарование. Денни предупреждал нас, что на этой видеозаписи мы увидим немного, но тем не менее мы все же надеялись, что сможем разглядеть нашего субъекта. Теперь адреналин начинает постепенно убывать.

– Мы попросим технических спецов заняться этой записью прямо сейчас и попытаться улучшить ее качество, – говорит Букс, вздыхая и старясь избавиться от охватившего его нервного напряжения. – Но я сомневаюсь, что они смогут добиться такого качества, которое позволит нам рассмотреть черты лица.

Он прав. Я не очень-то хорошо знакома с технологией распознавания лиц (аналитики, которые обрабатывают разведывательные данные, собираемые в целях обеспечения национальной безопасности, обладают гораздо бо́льшим опытом в данном вопросе), но я сталкивалась с ней достаточно часто для того, чтобы осознавать пределы ее возможностей. Фотография субъекта в профиль не даст нам много информации, и даже на таком вот снимке анфас мы не сможем определить цвет его глаз и рассмотреть основные черты его лица – разрез глаз, форму носа, скул. Невозможно также разглядеть, какая у него кожа – кремового цвета или темнее.

Он попросту не позволял видеокамере запечатлеть его достаточно хорошо.

Букс трет лицо ладонями.

– Сегодня утром мы получили ордер на обыск, чтобы можно было осмотреть компьютеры Кёртиса Валентайна, – говорит он. – К концу дня они будут уже в нашем распоряжении. Значит, очень скоро мы узнаем имя человека, с которым Кёртис договорился встретиться, – то есть имя, которое использовал наш субъект. Мы продвигаемся вперед, ребята!

Я хмыкаю, тем самым выражая пессимизм. Однако Букс прав: ФБР официально признало эти пожары убийствами только лишь два дня назад, а мы уже начинаем получать кое-какие результаты.

«Если бы мы только продвигались вперед побыстрее», – мысленно говорю я себе – говорю уже не в первый раз и даже не в десятый. Эта фраза, словно строчка из припева какой-нибудь популярной песни, снова и снова мелькает у меня в мозгу. Меня сильно удручает то, что все эти проволочки приводят к все новым и новым смертям.

Я снова смотрю на застывший экран – на расплывчатый черно-белый стоп-кадр, на котором изображен наш субъект. Пожалуй, он насмехается над нами, подходя довольно близко к камере видеонаблюдения, но не позволяя ей хорошо запечатлеть его анфас, поскольку он точно знает угол, под которым…

Подождите-ка!

– Он уже бывал здесь, – говорю я. – Ты сам сказал это, Букс. Ты сказал, что он знал, где находится видеокамера, когда заходил внутрь помещения.

– В тот день его там раньше не было, – говорит Денни. – Мы просмотрели запись за весь день.

– Значит, он приходил туда накануне, – говорю я.

– Могло быть и так, – говорит Букс, медленно кивая. – Ну да, конечно могло.

Я вскакиваю со стула и направляюсь к свободному от мебели пятачку. Когда я волнуюсь, мне хочется ходить туда-сюда – как будто мой мозг не сможет выдавать идеи, способствующие продвижению вперед, если не станут идти вперед мои ноги.

– Он заходил и осматривал это помещение. Он, наверное, сел возле стойки бара и внимательно наблюдал за тем, что происходит вокруг. Возможно, при этом он был одет совсем по-другому.

Букс бросает взгляд на Денни.

– Да, этим занимался я, – говорит тот. – Не знаю, сохранилась ли у них видеозапись за предыдущий день. Вообще-то нам повезло, что у них сохранилась видеозапись от двадцать девятого августа. Я проверю прямо сейчас.

Денни достает свой сотовый телефон и выходит из комнаты. Букс ловит мой взгляд и с торжественным видом мне кивает.

– Мы продвигаемся вперед, – говорит он. – Еще немного времени – и выплывет что-нибудь крупненькое.

– Это хорошо, потому что еще немного времени – и он опять кого-нибудь убьет, – говорю я. – Может, сегодня или завтра.

56

«Сеансы Грэма» Запись № 13 14 сентября 2012 года

Скажи это, Нэнси. Скажи это, чтобы услышали все мои друзья.

[Редакторское примечание: еле различимые звуки женского голоса.]

Ты поверила мне. Ты, когда я подошел к двери, и в самом деле поверила, что я продаю печенье «Герлскаут». Если это не является доказательством моего мастерства, то я тогда не знаю, что вообще может им являться!

Ну ладно, по правде говоря, я прибег к простенькой хитрости и сказал, что моя дочь болеет дома гриппом и что при этом сегодня последний день, когда она должна отчитаться о своих продажах, а потому не могу ли я продать вместо нее немного печенья? И у меня действительно имелась с собой коробка печенья с мятой.

Ох, ну что за день! Солнце светит, птицы щебечут, листья падают, воздух чистый и свежий, и мы с Нэнси постепенно узнаем друг друга все лучше и лучше. Ну как мне не чувствовать себя счастливым? Конечно же я счастлив.

С чего же та Мэри-крошка-упрямая-немножко взяла, что я чем-то встревожен, а? Она ведь ничего обо мне не знает. «Что-то в ваших глазах, – сказала она. – Вы как будто жаждете чего-то такого, чего у вас нет». Чего, черт побери, я жажду такого, чего у меня нет? Я, слава Богу, обладаю крепким здоровьем. Я обожаю этим заниматься. И делаю это идеально. Чего еще в жизни можно желать?

У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу, Нэнси? Пожалуй, трудно что-то говорить, когда на тебе противогаз. Ну ладно, не переживай, для тебя это уже почти закончилось. Еще совсем немножко…

[Редакторское примечание: свистящий звук.]

О-о, эй! Ты слышишь этот звук, Нэнси? Не уходи никуда, я сейчас вернусь!

Она милая женщина, эта Нэнси. Очень приятная и любезная. Она родила, когда была еще совсем молодой, и поэтому, хотя ее сын уже учится в колледже, ей только-только перевалило за сорок. Разведена, ни с кем не встречается. Разведенка. Интересно, а в народе все еще используется это слово – «разведенка»?

Больше всего в своей жизни Нэнси боится, что ее сын – его зовут Джозеф – не встретит свою половинку. Она говорит, что у него проблемы в отношениях с девушками. Похоже, он пережил бурные времена, когда учился в средней школе. Тогда, наверное, не обошлось без наркотиков и задержания за мелкие кражи в магазине. Ее бывший муж тоже приложил руку к этой проблеме, поскольку он не выполнял своих обязанностей по материальному обеспечению ребенка и не очень-то часто общался с юным Джоуи. Однако теперь у Джоуи все складывается неплохо и он надеется стать когда-нибудь консультантом по избавлению от привязанности к наркотикам.

Кстати, не хочется, конечно, долдонить об одном и том же, но если кто-нибудь и встревожен, так это Мэри-крошка-упрямая-немножко. Когда я встретился с ней, у нее только что закончилось свидание с незнакомым мужчиной. Женщина, настолько одинокая, что соглашается на свидание с человеком, которого еще никогда даже не видела, вдруг говорит мне, что я, похоже, чем-то встревожен?

Я не встревожен.

Ну, давайте же, я почти слышу, как вы говорите это. «Он буквально излучает печаль. Ему становится легче, когда он причиняет страдания другим людям. Их боль – это его лекарство».

Извините, но это не так. Однако спасибо за то, что высказались! Что у нас есть для лузеров, Джонни? Во-первых, экземпляр Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам четвертого издания, предоставленный нашим спонсором – Американской психиатрической ассоциацией. В этой ассоциации, мне кажется, действует лозунг: «Если у вас есть какая-то проблема, мы придумаем для нее название».

И это еще не все! Затем они получат экземпляр книги доктора Зигмунда Фрейда «Толкование сновидений», в которой изложены катартические откровения относительно зависти к пенису, страха кастрации и эдипова комплекса. Пусть доктор Фрейд решит вашу проблему уже сегодня! А если он не сможет этого сделать, то не переживайте! Он спишет все на ваши неудовлетворенные сексуальные желания по отношению к вашей матери.

Нэнси, Нэнси! Я вернулся. А вот и наш друг чайник! Теперь посиди спокойненько, дорогая. Боюсь, тебе будет больно.

57

Я слышу, как на другом конце телефонной линии кто-то стучит пальцами по компьютерной клавиатуре. Затем сержант Роджер Бурцос из полицейского управления Нью-Бритена говорит мне:

– Хорошо, госпожа Докери. Я вижу подтверждение, что у вас есть допуск. Скажите мне еще раз, что вам нужно?

– В вашем городе сегодня вечером произошел пожар.

– Да, ну и что?

– Я хочу, чтобы вы направили кого-нибудь на место происшествия…

– Мы уже направили туда несколько сотрудников.

– Прекрасно. Пусть они спросят у пожарных, сколько было жертв и где именно в доме находились эти жертвы.

Пауза. Не знаю, записывает ли он мою просьбу или выражает молчанием свое негодование по поводу этой самой просьбы.

– А еще пусть они поговорят с соседями и выяснят, сколько людей проживает в этом доме.

– Хорошо, госпожа Докери. Будет сделано.

– Мне необходимо получить от вас эту информацию сразу же, как только она у вас появится.

– Понял.

Сегодня вечером это уже мой третий телефонный звонок такого рода после того, как я узнавала о пожарах в жилых домах из электронных писем с экстренными сообщениями или на веб-сайтах, где публикуют самые свежие новости. Нам известно, что наш субъект устраивает по два пожара в неделю в каждом из регионов, которые он посещает во время своего «осеннего турне». Мы хотим идентифицировать первый из двух пожаров как можно быстрее, чтобы быть наготове, когда произойдет второй. Будет ли от этого какой-либо прок, это уже следующий вопрос, но попытаться стоит.

Поэтому я выясняю в режиме реального времени точное местоположение этих пожаров. Раньше, когда я действовала одна, я звонила в полицейские управления на следующий день, а то и через несколько дней. Теперь же я делаю это сразу, как только узнаю о пожаре.

Скоро уже полночь. Истекают последние минуты пятницы. Мне все труднее быть внимательной. Мои веки норовят сомкнуться. Руки и ноги ноют. Мое состояние усталости уже на три уровня превысило категорию «невыспавшаяся», и сейчас я где-то между категориями «оцепеневшая» и «похожая на зомби».

Но мне нужно продолжать эту игру. Потому что именно сегодня ночью это должно произойти. Проанализировав предыдущие события, мы пришли к такому выводу. Он, как нам известно, никогда не убивает по воскресеньям. Второе убийство в очередную неделю он обычно совершает в субботу. Это означает, что первое убийство совершается им в какой-то предыдущий день недели – как правило, в четверг, но иногда и в среду (как, например, убийство Лютера Фигли и Тэмми Даффи в штате Небраска), но не позднее пятницы. Поэтому это должно произойти сегодня.

Я отодвигаюсь вместе со стулом от своего рабочего стола, стоящего в одном из помещений на восьмом этаже в здании чикагского отделения ФБР. Я выгибаю спину и трясу кистями.

Затем иду в соседнюю комнату, где работает Букс. Он только что вернулся из Лайла, где находился дом Джоэль Свэнсон.

– Есть что-нибудь интересное? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– В дом никто не вламывался, – говорит он. – Значит, он каким-то образом проник туда с ее согласия. Точно так же, как он поступил с Кёртисом Валентайном. Этот тип, наверное, чародей.

Я содрогаюсь при этой мысли, но Букс, возможно, прав.

Звонит мой сотовый. Номер того, кто звонит, не определяется – значит, это представитель правоохранительных органов. Мне могут звонить из одного из трех мест: сегодня вечером я уже успела обзвонить полицейские управления в городах Нью-Бритен, штат Коннектикут, Фергус-Фолс, штат Миннесота, и Камбрия, штат Калифорния.

– Госпожа Докери, это звонит сержант Бурцос из полицейского управления Нью-Бритена.

Ого, довольно быстро!

– Какие-то новости, сержант?

– Оказывается, мои ребята там, на месте, уже располагают такой информацией. Вы готовы?

– Да, готова.

Я возвращаюсь к своему компьютеру. Мои руки зависают над клавиатурой.

– Ее зовут Нэнси Мак-Кинли. Жила одна. Она разведена, у нее есть сын по имени Джозеф, который учится в колледже в Хартфорде.

– Ага… – говорю я и замираю, затаив дыхание.

– Она мертва, – говорит он. – Они прибыли туда слишком поздно. Ее тело очень сильно обгорело в результате пожара.

Это уже ближе…

– Ее нашли мертвой в спальне.

Еще ближе.

– Она лежала на кровати? – интересуюсь я.

– Э-э… Сейчас спрошу.

Я слышу в трубке, как сержант переговаривается по рации с полицейскими, находящимися на месте происшествия. Я даже слышу ответ, прозвучавший из рации. Затем сержант Бурцос повторяет мне по телефону этот ответ.

– Она лежала на своей кровати, – говорит он.

– А где начался пожар? – спрашиваю я.

– Они с этим до конца еще не разобрались, – отвечает сержант Бурцос. – Пожар все еще продолжается. Но они думают, что он начался в спальне.

Я убираю телефон подальше и кричу через плечо:

– Букс!

Затем снова подношу телефон к уху.

– Сержант, – говорю я, – мне нужно, чтобы вы сейчас слушали меня очень внимательно.