Текст книги "Невидимка. Идеальные убийства"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

97

Я содрогаюсь и открываю глаза. Грохот взрыва моментально сменяется тишиной в тот момент, когда я просыпаюсь. Сны у меня в последнее время были именно такими – уже меньше про всепожирающие языки пламени и все больше про сильный взрыв, порождающий это пламя.

Я щурюсь от очень яркого света. Не знаю, почему в больницах устанавливают такие мощные лампы. Когда Мэри Лэйни откроет глаза, она почти ничего не сможет увидеть.

А она наверняка откроет глаза. По крайней мере, так утверждают врачи. Повязка на лице и капельница, трубка которой тянется к руке, свидетельствуют о ее тяжелом состоянии, но врачи говорят, что «мозг у нее функционирует нормально», и это обнадеживает. Однако, как мне кажется, если человеку – как сейчас Мэри – необходимо, по словам врачей, сделать электроэнцефалограмму, вряд ли у этого человека все в порядке.

У Мэри легкое сотрясение мозга и перелом носа. Ее зубы все на месте, и у нее, похоже, на лице нет никаких ран – только темно-фиолетовые синяки. Ее лицо так разбухло от побоев, что глаза превратились в узкие щелки, а губы и щеки стали уродливо-толстыми.

Я наблюдаю за тем, как поднимается и опускается ее грудь, прислушиваюсь к тихим звукам ее дыхания. Когда она проснется, мы попытаемся получить от нее нужную информацию. Мы уже пробовали сделать это сразу после того, как нашли ее, но тогда она могла издавать лишь нечленораздельные звуки. Врачи сказали, что она пережила шок, психическую травму. Они обработали ее ушибы, сделали кое-какие анализы, после чего заявили, что нужно дать ей поспать не менее двух часов, прежде чем снова пытаться с ней поговорить.

А агенты тем временем обыскивают дом Грэма. Они обнаружили на задворках дома шины, которые он сжигал, канистры с бензином и противогазы. Вот при помощи чего он загонял дым в легкие своих жертв, имитируя тот дым, который возникает при пожаре. Также они нашли всевозможные хирургические инструменты, которые он использовал для пыток, и пособия по хирургии. Анализ его посещений интернета показывает, что он частенько заходил на порносайты мазохистского характера и искал дополнительную медицинскую информацию. Он также заходил в «Фейсбуке» на странички многих своих жертв, никогда не набиваясь к ним в друзья, а всего лишь выведывая информацию о них, чтобы знать, где они живут и работают, – в общем, собирал всевозможные сведения, которые помогали ему хорошо изучить их еще до того, как он с ними встречался.

Вполне очевидно, что о том, как устраивать пожары, он узнал из интернета – а точнее, почерпнул данную информацию на одном сайте, на котором очень подробно объяснялось, каким образом можно устроить своего рода взрыв с задержкой по времени. Он подвешивал к потолку резиновый шарик так, чтобы тот находился над горящей свечой. Шарик был заполнен бензином. Под свечой он помещал стопку бумаги. После того как Грэм уходил, пламя свечи сильно нагревало шарик, тот лопался, и бензин выплескивался на пламя и растекался по бумаге. Ба-бах! К тому времени, когда приезжали пожарные, бечевка, на которой висел шарик, сгорала дотла, но остатки свечи еще сохранялись, и это подталкивало к выводу о том, что пожар был вызван горящей свечой, упавшей на газету или журнал.

Фотографию из его водительского удостоверения показали уже везде – на всех имеющихся в стране кабельных информационных каналах и на всех новостных порталах и сайтах. Любой человек в Соединенных Штатах может увидеть фотографию располневшего и почти лысого мужчины с глазами-бусинками и узнать, что этого мужчину зовут Уинстон Грэм.

Однако теперь он будет выглядеть, конечно же, по-другому. У него будут волосы и, возможно, усы, он изменит форму бровей, станет носить очки – то есть постарается сделать так, чтобы его никто не узнал.

Но куда он отправился? Куда он мог отправиться?

Об этом мы не имеем ни малейшего представления. Единственное, что мы знаем, – так это то, что он снял со своего банковского счета более двухсот тысяч долларов, и теперь ему хватит наличных денег много на что.

Дверь открывается и заходит Букс. Он кивает, бросая на меня ледяной взгляд, а затем начинает таращиться на Мэри.

– Два часа еще не прошло, – говорю я.

– Я подумал, что, возможно, она уже сама проснулась.

– Я же сказала тебе, что позвоню, как только она проснется.

– Ты много чего мне говорила, – бурчит он.

Похоже, это вводное предложение к той речи, которую он собирается произнести и которую, как я догадываюсь, он тщательно обдумал.

– Ты говорила мне, что, если я займусь этим делом, ты будешь мне подчиняться, а сама взяла и не подчинилась.

– Давай не будем об этом, – говорю я.

– Эмми, я отдал приказ тебе персонально, но ты его не выполнила. В результате своих действий ты вполне могла погибнуть. В результате твоих действий могла погибнуть и Мэри. Ты могла спровоцировать взрыв, из-за которого все мы…

– Но я не спровоцировала его, не так ли, Харрисон? Я не спровоцировала. Поэтому лучше помолчи.

Букс, все еще стоя передо мной, молчит. Очень даже многозначительное молчание. Мы оба знаем, что будет происходить дальше.

– Мне наплевать, – говорю я. – Вышвыривай меня из этого дела. Увольняй меня. Делай что хочешь. Но я не прекращу его разыскивать.

– Да, я вышвыриваю тебя из этого дела, – говорит Букс. – Уволить тебя я не могу. А вот Дикинсон, я думаю, позаботится об этом. Он уже потребовал представить ему подробный отчет о твоих действиях. Свидетелями того, что произошло, были двести штатных сотрудников правоохранительных органов. И я не стану пытаться ему помешать. Ты заслуживаешь того, чтобы тебя уволили.

Я упираюсь лбом в верхнюю часть спинки кровати Мэри, то есть принимаю то же самое положение, в котором я едва не заснула пару минут назад.

– И поэтому… – говорит Букс.

– И поэтому что?

– И поэтому ты уже не занимаешься этим делом.

– Это я от тебя уже слышала.

– Значит, ты должна отсюда уйти.

Я поднимаю на него взгляд.

– Я не уйду. Я пообещала ей, что не брошу ее.

Букс смотрит на меня таким взглядом, каким смотрит всегда, когда я начинаю упрямиться.

– Ты держала ее руку в машине скорой помощи всю дорогу в больницу. Ты держала ее руку, когда ею занимались врачи, и мне до сих пор не верится, что они позволили тебе это. Впрочем, пытаться тебя от чего-то отговорить все равно что спорить с кирпичной стеной.

– Когда она проснется, пусть увидит, что я нахожусь рядом с ней, Букс. Я не уйду. Смирись с этим.

– Смирись с этим. Смирись с этим! Все та же Эмми, делающая то, что ей вздумается, когда ей вздумается и так, как ей вздумается.

Брови Букса начинают подергиваться. Как мне это знакомо! Его шея становится малиновой. Похоже, сейчас он схватит меня за волосы и выволочет из палаты.

Пожалуй, он вполне способен это сделать. Но этого не происходит.

Потому что именно в этот момент Мэри Лэйни делает резкий вдох.

98

Мэри Лэйни приподнимается и наклоняется вперед, надрывно кашляя и выплевывая при этом слизь и частички засохшей крови. При помощи соответствующих механизмов и кнопок я приподнимаю изголовье так, чтобы оно оказалось под углом около шестидесяти градусов к кровати, и затем нажимаю на кнопку вызова медсестры.

– Мы здесь, Мэри, – говорю я, беря ее руку и гладя ее. – Вы находитесь в больнице, и вам ничего не угрожает.

Приступ кашля проходит, и теперь она сидит абсолютно неподвижно. Ее глаза – узенькие щелки, окруженные темно-фиолетовыми синяками – смотрят вперед.

Она старается вспомнить все то, что с ней произошло.

Затем она издает тихий стон. Ее плечи начинают содрогаться, а по распухшим щекам текут слезы.

– Он уже больше не может причинить вам зла, – говорю я.

– Он… он… А вы…

Она выдавливает из себя слова в паузах между вдохами и тихими всхлипываниями.

– Мы его еще не поймали, – говорит Букс. – Но поймаем. Однако для этого нам нужна ваша помощь, Мэри.

Все еще всхлипывая, она начинает осматривать свои руки и ноги и проводить ладонями по своему телу так, будто ищет припрятанное оружие. Затем подносит пальцы к распухшему лицу.

– Я – специальный агент Букмен, а это – Эмми Докери, аналитик ФБР, – говорит Букс. – Мне очень жаль, но нам крайне необходимо поговорить с вами прямо сейчас.

После недолгого колебания Мэри кивает, и ее тело перестает вздрагивать от всхлипываний. Я протягиваю ей салфетку, и она осторожно вытирает лицо. Затем она смотрит на меня.

– Вы… нашли меня, – говорит она. – Это были вы. Вы… не оставили меня.

Я снова беру ее за руку и ласково ей улыбаюсь.

– С вами все будет в порядке.

– Что он… Что Уинстон натворил? Он уби… убивал людей?..

Я перевожу взгляд на Букса, и тот кивает:

– Он находится в розыске, потому что совершил убийство. А точнее, целую серию убийств.

Она воспринимает эту новость очень болезненно. Впрочем, судя по записи последнего «сеанса Грэма», во время которого Грэм разговаривает с Мэри, изувечивая ее лицо, она, наверное, уже поняла, что он совершал какие-то злодеяния.

– Так, всем отойти в сторону! – громко говорит врач, заходя в палату.

– Ну-ка, Мэри, быстренько, – произносит Букс. – Это важно. Он не говорил ничего такого, что позволило бы понять, куда он направится и что намерен теперь делать? Ну хоть что-нибудь, а?

Букс становится на пути у врача и не подпускает его к Мэри.

Мэри прокашливается.

– Он сказал… сказал…

– Я вынужден настаивать на том, чтобы вы ушли. Мне необходимо заняться пациенткой, – требует врач.

– Подождите, это важно, – говорит Букс. – Продолжайте, Мэри. Что он сказал?

Мэри с трудом сглатывает и закрывает глаза.

– Он сказал, что вы никогда его не поймаете, – произносит она. – Он сказал, что он – невидимка.

99

Врач выпроваживает нас из палаты, чтобы осмотреть Мэри. Два вооруженных федеральных маршала стоят на страже у двери ее палаты. Мы с Буксом идем по коридору.

– Мы найдем его, – говорю я. – У меня есть кое-какие…

– Иди домой, Эмми, – говорит Букс, обгоняя меня.

Я жду, когда он обернется. Но он не оборачивается.

– Я не пойду домой.

– Но здесь ты оставаться не можешь. Здесь могут находиться только те, у кого имеется соответствующее разрешение. А у тебя такого разрешения уже нет.

Я поспешно иду вслед за ним. Он всегда ходил очень быстро.

– Я могу помочь тебе найти его, – говорю я. – Это как раз то, что я делаю лучше всего, Букс. Перестань дуться.

Букс доходит до лифта и нажимает на кнопку.

– Для тебя все закончилось, – произносит он. – И у нас с тобой все закончилось. Я не могу руководить операцией, если мои подчиненные открыто игнорируют мои распоряжения. Это подрывает дисциплину во всем подразделении. Если бы ты была взрослым человеком, ты бы это понимала. Но ты не взрослая. Ты ребенок, Эмми. Ребенок. У нас с тобой все закончилось. – Он рассекает рукой воздух. – Закончилось.

Я упрямо мотаю головой – и в самом деле, наверное, как ребенок.

– Я смогу его найти. Я – твой самый большой шанс. Почему бы тебе не…

– Извини. – Лифт тренькает, и его створки расходятся в стороны. Букс заходит в лифт и поворачивается ко мне. – Для тебя все закончилось.

Двери начинают закрываться. А вместе с ними закрывается и лазейка, через которую я могла бы вернуться к своей работе.

Букс не дает дверям закрыться и выходит из лифта. При этом он оказывается так близко ко мне, что я невольно пячусь.

– Ты думаешь, что можешь топтать кого тебе вздумается и все должны просто мириться с этим? – шипит он. – Зачем тебе нужно было привлекать меня к этому делу, Эмми?

– Я…

– Я скажу тебе зачем, – продолжает он. – Ты решила привлечь меня к этому делу, так как полагала, что сможешь топтаться по мне и делать, что тебе заблагорассудится, да?

– Нет, вообще-то я хотела, чтобы ты занимался этим делом, потому что директор прислушается к тебе и потому что ты один из лучших агентов ФБР…

– Ой, перестань нести вздор, хорошо? Я ведь имею право на то, чтобы по отношению ко мне ты была по крайней мере честной. Тебе нужен был кто-то, кем ты могла бы манипулировать, и ты знала, что сможешь манипулировать мной. – Он тычет указательным пальцем чуть ли мне не в лицо. – Знаешь что? Ты использовала меня в последний раз.

– Значит, убийца будет продолжать убивать только потому, что ты не можешь смириться с тем, что я не вышла за тебя замуж.

Букс делает шаг назад, его рот приоткрывается.

– Ого! А ты та еще штучка!..

Да, пожалуй, это уже чересчур.

– Я… Извини, Букс. Я не хотела этого говорить.

Букс играет желваками, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– Если ты не покинешь больницу в ближайшие пять минут, я добьюсь, чтобы тебя арестовали.

– Агент! – Один из федеральных маршалов бежит по коридору по направлению к нам. – Госпожа Лэйни сказала, что может говорить.

– Прекрасно, – воодушевляется Букс, видимо, радуясь еще и тому, что у него появился повод прекратить этот неприятный разговор.

– Она… Э-э… – Федеральный маршал приподнимает одно плечо, как бы извиняясь. – Она сказала, что хочет, чтобы к ней пришла госпожа Докери.

Букс слегка наклоняет голову, затем бросает на меня стальной взгляд.

– Госпожу Докери освободили от обязанностей, связанных с расследованием данного дела.

– Да, сэр, но… – Федеральный маршал прокашливается. – Она сказала, что будет разговаривать только с госпожой Докери.

Издав тихий, но отчетливый стон, Букс проводит пальцами по волосам.

Я не могу удержаться от легкой улыбки.

– Да, неловкая ситуация, – говорю я.

Букс устремляется мимо меня в сторону палаты Мэри.

– Ну пошли уже! – громко говорит он мне на ходу через плечо.

100

– Он казался таким… нормальным, – сетует Мэри Лэйни.

Голос у нее все еще хриплый. Ей только что сменили повязку, фиксирующую нос. В синяках вокруг ее глаз теперь наряду с фиолетовым и черным проглядывает уже и голубой цвет. Я смотрю на нее и едва удерживаюсь от слез.

В подвале ее дома была обнаружена алюминиевая бейсбольная бита «Луисвилл Слаггер» со следами ее крови. Именно этим предметом Грэм несколько раз ударил ее по лицу, в результате чего оно распухло и стало похожим на уродливый воздушный шар.

Интересный выбор сделал Грэм в данном случае: бейсбольная бита. Есть ли в этом какой-то особый смысл? Я, конечно, очень сомневалась, что он будет истязать Мэри так, как истязал другие свои жертвы. Я не верила, что он станет обливать ее кипятком, или снимать с нее скальп, или врезаться в ее нервные узлы вокруг коленей и локтей и на запястьях. Но почему бейсбольная бита? Почему бы ему не использовать огнестрельное оружие, чтобы решить проблему одним нажатием на спусковой крючок?

– Я имею в виду, что он был немного странным и непредсказуемым, – продолжает Мэри, – но при этом казался абсолютно безобидным. Возможно… недовольным самим собой. Но, похоже, он воодушевился, когда мы с ним познакомились. Он был любезным и ласковым.

Произнося эти слова, она смотрит на нас – по крайней мере, я думаю, что смотрит, судя по положению ее головы. Ее лицо так сильно опухло вокруг глаз, что их почти не видно, а потому очень трудно понять, куда они смотрят.

– Я знаю, что теперь это звучит как какой-то бред, – произносит она.

– Вовсе нет, Мэри, – говорю я. – Уинстон Грэм одурачил многих людей. Он оказался большим ловкачом. Ему удавалось проникать в дома одиноких женщин, которых он никогда раньше не видел. Это требует особых умений по части надувательства.

Мэри берет из пластиковой чаши несколько тоненьких кусочков льда, запихивает их в рот и начинает сосать.

– Когда я встретилась с ним в первый раз, он сказал, что он – серийный убийца.

– Так оно и есть, – говорю я.

Мэри не знает, что нам известно об их первом разговоре из записи одного из «сеансов Грэма». Она даже не знает о существовании этих «сеансов». Букс не захотел рассказывать ей о них сразу.

– Это было в баре, где я работаю, – говорит она. – Он… – Мэри подносит руку к уху, как будто разговаривает по мобильному телефону. – Со стороны казалось, что он записывает то, что говорит, на какое-то затейливое устройство. Он держал его возле уха так, как держат сотовый телефон. Я сказала, что заметила это, и он, похоже, тут же мной заинтересовался. Он сказал мне, что убил множество людей. Я подумала, что он просто шутит.

– Любой бы так подумал, – говорю я.

Мэри рассказывает нам о нескольких свиданиях с Грэмом – свиданиях, о которых мы и сами уже знаем, но помалкиваем об этом. Она не сообщает всех подробностей, которые были зафиксированы в записях «сеансов Грэма», но в общем и целом рассказывает то же самое. Вечер, когда он прокрался в бар, чтобы тайком понаблюдать за ней («Думаю, это было своего рода первым намеком, – предполагает она, а затем добавляет: – Как бы то ни было, мне это польстило. Обычно мужчины не обращают на меня особого внимания»). В следующий раз они встретились поздним вечером, чтобы выпить чего-нибудь вместе после того, как закончилась ее работа. Затем у них было свидание вечером в субботу – на той неделе, когда Грэм устроил себе что-то вроде отпуска. Еще на одном свидании они уже лежали вместе у камина, целовались и обнимали друг друга. Именно на этом свидании они впервые заговорили о серьезных отношениях.

Разговор продолжается около трех часов. Букс, который из всех знакомых мне людей лучше всех умеет выуживать информацию из тех, кого он допрашивает, – терпеливо, уделяя внимание всем подробностям, – расспрашивает обо всем, что они говорили и делали, и о том, какие чувства при этом испытывала Мэри. Рассказывая, она держит в руках мою руку.

– Меня все это ужасно смущает, – говорит Мэри после того, когда мы заканчиваем ее расспрашивать. – Вы, должно быть, думаете, что я идиотка.

– Я думаю, что вы человек, к которому нельзя остаться равнодушным, – говорю я. – И он тоже так думал. Мне кажется, он действительно запал на вас, Мэри. Он ведь вас так и не убил. А всех остальных, кто угодил к нему в лапы, убил. И не просто убил, Мэри. Он их истязал. Истязал зверски. А вас – не убил. Хотя у него имелись все основания вас убить, он не смог заставить себя сделать это. Вы были для него особенным человеком, не таким, как все остальные.

– Мне просто повезло, – сказала она.

– Тут дело не в везении, – говорит Букс. – Он бил вас алюминиевой бейсбольной битой. Ему было бы совсем не трудно прикончить вас, если бы он захотел это сделать. Хотите верьте, Мэри, хотите нет, но, несмотря на то что повреждения на вашем лице ужасны, он не бил вас так сильно, как мог бы. Даже один мощный удар с размаха этой битой мог бы серьезно повредить ваш мозг. Думаю, его терзали сомнения.

– Вы шутите! – произносит она.

– Нет. Нечто подобное иногда происходит при попытках самоубийства, когда люди хотят вскрыть себе вены на запястьях. Поначалу они сомневаются, смогут ли сделать это, а потому у них получаются небольшие, поверхностные порезы. Они как бы пробуют. Такие порезы называются пробными. Они вызваны сомнениями. Это потом эти люди набираются мужества и вскрывают себе вены. И он тоже сомневался.

– И наносил «пробные» удары, – говорю я.

– В общем-то да, – соглашается Букс. – Он мысленно твердил себе, что ему необходимо вас убить, но каждый раз, когда замахивался, он наносил удар не в полную силу. Потому что в глубине душе осознавал, что он не может убить вас. Уж слишком сильно он был к вам привязан.

Мэри горько смеется.

– Должна сказать, что, когда он лупасил меня битой, у меня в мозгу промелькнуло много мыслей. Но мысли о том, что он «уж слишком сильно ко мне привязан», среди них не было.

Однако Букс прав. Грэм ведь использовал бейсбольную биту, а не пистолет или нож. Он сомневался – сомневался до самого последнего момента, – убивать ему ее или нет.

– И… и что теперь? – спрашивает Мэри.

Букс вздыхает.

– Вы проведете день-другой в больнице. Мы будем за вами присматривать. Когда вас выпишут, мы поместим вас в безопасное место. Увезем вас куда-нибудь.

Мэри кладет ладонь себе на грудь.

– Вы полагаете, он вернется?

– Нам необходимо принимать в расчет и такой вариант. Но не переживайте. Он не узнает, где вы находитесь. Мы примем особые меры предосторожности и приставим к вам охрану.

– А кого? Вы имеете в виду агентов ФБР?

– Или федеральных маршалов. В общем, профессионалов.

Мэри с унылым видом опускает голову.

– Я не хочу прятаться. Я не могу прятаться.

– Это придется делать лишь до тех пор, пока мы его не поймаем, – говорю я.

– Вам все еще угрожает опасность, – произносит Букс. – Он может передумать и решить, что не стоит оставлять вас в живых. Или же что вы ему нужны, и попытается забрать вас с собой.

Мэри качает головой и глубоко вздыхает. Затем она пристально смотрит на меня.

– Я сделаю это, если вместе со мной поедете вы, – говорит она.