Текст книги "Невидимка. Идеальные убийства"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

63

Я сижу, склонившись над компьютером, и все перепроверяю. Мое сознание плывет, мои веки отяжелели, спина и шея уже вовсю бунтуют. Я упорно не смотрю на часы, висящие на стене, поскольку и так знаю, что маленькая стрелка вот-вот укажет на цифру восемь, а большая – на двенадцать. А еще я знаю, что контрольно-пропускной пункт функционирует уже в течение более десяти часов.

– Еще один час, – говорю я Буксу в микрофон.

– Ты говорила то же самое час назад, – звучит в моем ухе в ответ.

– Еще один час.

Изначально мы планировали убрать контрольно-пропускной пункт в восемь часов утра по восточному стандартному времени – то есть в семь часов по чикагскому времени. Затем я передвинула этот срок на девять часов по восточному стандартному времени, и вот уже эти девять часов почти наступили.

– Автотранспорта на шоссе немного, – говорю я. Небольшая очередь автомобилей скопилась в Род-Айленде на его границе с Коннектикутом, но серьезной пробки явно не будет. – Сейчас воскресное утро. Не похоже, что мы создаем для тамошних автомобилистов большие проблемы.

– Мы не можем блокировать дорогу так долго, Эмми.

– Еще как можем. Мы ведь не кто-нибудь, а ФБР.

Пауза. Возможно, я уже почти выиграла еще один час. «Наш субъект обязательно проедет через этот контрольно-пропускной пункт, рано или поздно, – мысленно говорю я себе. – Обязательно». Но я уже почти готова признать, что в чем-то просчиталась.

– Нет, я снимаю контрольно-пропускной пункт, – говорит Букс таким голосом, как будто он сообщает нам о том, в какой именно момент времени мы умрем.

– Нет! Пожалуйста – еще всего лишь один…

– Нет. Я тебе скоро перезвоню.

– Букс! – кричу я, но связи уже нет. Букс отсоединился. Это правильное решение. Он ведь знает, каково это – спорить со мной. Черт бы его побрал!

Я рывком стаскиваю с себя наушники с микрофоном и швыряю их на свой рабочий стол. Поднявшись на ноги, я тут же чувствую острую режущую боль в спине. Мой взор затуманивается оттого, что я сидела и таращилась на экран компьютера всю ночь. Приходится признать, что мой мозг уже неработоспособен.

Я выхожу в коридор и направляюсь в «боевой штаб» – конференц-зал, откуда вынесли стоявший там длиннющий стол и где сейчас трудятся восемь аналитиков из нашей бригады. Они пришли сегодня утром, в семь часов, и с того самого момента неустанно наводят справки о людях, которых мы останавливали на контрольно-пропускном пункте, то есть о более чем пяти сотнях взрослых белых мужчин.

У меня кружится голова, я плохо соображаю. До меня доносятся звуки оживленного разговора, а затем смех. Смех! Я ускоряю шаг, и вот я уже возле «боевого штаба».

Внутри этого помещения один из двух аналитиков-мужчин стоит перед остальными и делает что-то комическое – похоже, имитирует какой-то дурацкий танец или что-то еще. Когда он замечает меня – а точнее, когда меня замечают все присутствующие в комнате, – улыбки исчезают с лиц и воцаряется неловкое молчание. Войдя в комнату, я смотрю поочередно на каждого из них – смотрю на этих семерых новых аналитиков плюс Софи Таламас. Я чувствую себя каким-то угрюмым родителем, который взял да и приперся на вечеринку, устроенную подростками, вызвав тем самым всеобщее смущение, или же учителем, вошедшим в класс, где ученики стоят на головах, и мне очень не нравится такое ощущение, но я не могу сдержаться.

– Человек, которого мы хотим поймать, – медленно говорю я дрожащим голосом, – снимает скальпы со своих жертв, когда те еще живы. Вы это осознаете? Он ошпаривает их кипятком – опять же, пока они еще живы. Одерните меня, если я сказала что-то смешное!

Все стоят молча, потупив взгляд.

Наконец Софи говорит:

– Мы просто пытались немного выпустить пар, Эмми. Все работают очень напряженно.

– Все работают недостаточно напряженно, – возражаю я. – Он – здесь, – я указываю на один из лэптопов. – Где-то во всех этих сведениях, в какой-то перекрестной ссылке, которую мы еще не проверили, в какой-то базе данных, на каком-нибудь блоге, или в социальной сети, или на веб-сайте фигурирует наш субъект. И найти его – это наша с вами задача. Задача всех тех, кто находится в этой комнате. Он не оставит отпечатков пальцев, чтобы их нашел кто-нибудь из наших знаменитых спецагентов. Он не обронит свой бумажник на месте преступления или где-нибудь по дороге и не сломает ногу, выходя из дома, который он поджег. Он не станет привлекать к себе внимание любопытных соседей. Его найдут отнюдь не агенты, работающие в районе места преступления. Его найдем мы – то есть люди, которые находятся в этой комнате. Аналитики. Поэтому напрягите свои мозги и покажите мне, на что вы способны, потому что этот мерзавец только что улизнул от нас еще на одну неделю!

Я стремительно выхожу из комнаты и направляюсь к лифту. Мне необходимо принять душ и чего-нибудь поесть, прежде чем я продолжу свою работу. Только оказавшись на свежем воздухе, я осознаю, что ключи от автомобиля остались на моем рабочем месте.

64

Вернувшись на свое рабочее место, я вижу Софи Таламас, которая держит в руке мои ключи от автомобиля.

– Думаю, вы забыли вот это, – говорит она.

Я хватаю ключи.

– Вы не имели права говорить нам такое, Эмми. Эти люди работают на износ. Им платят меньше всех в ФБР, но тем не менее они работают по пятнадцать часов в сутки. Они пришли сюда в семь утра в воскресенье…

– Знаете что, Софи? – Я вскидываю руки. – Если вы хотите работать с девяти до пяти, то устраивайтесь на работу в «Севен-Элевен»[44]44
  «Севен-Элевен» (7-Eleven) – крупная сеть небольших магазинов в 18 странах.


[Закрыть] или какую-нибудь аналогичную контору. Мы пытаемся поймать настоящего монстра. Иногда для этого требуется приложить дополнительные усилия.

– Я думаю, что нам всем это понятно.

– В самом деле? Замечательно.

Я направляюсь к двери.

– Я не закончила, – говорит Софи.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь:

– Что вы сказали?

Софи – с ее шелковистыми волосами, с изящной небрежностью стянутыми на затылке в хвост, с ее облегающими джинсами, симпатичной вязаной кофточкой и идеальным овалом лица – вся буквально клокочет от возмущения. Когда женщина с такой привлекательной внешностью сильно сердится, ее лицо не становится некрасивым, нет – просто ее черты кажутся более четкими, глаза блестят сильнее, а румянец на щеках проявляется отчетливее.

– У нас с вами проблема, не так ли, Эмми? У нас двоих.

Я вздыхаю и отмахиваюсь от нее.

– Вы просто делайте свою работу, Софи, и…

– Я делаю свою работу. Я работаю не меньше остальных. Но у нас двоих есть проблема, не правда ли? Вы испытываете ко мне неприязнь с того самого дня, как я стала работать в этой группе.

– Мне от вас нужно только одно: чтобы вы концентрировались на этой работе, – говорю я.

– Я с ним не сплю, Эмми.

Я делаю шаг назад, как будто меня толкнули. Софи скрещивает руки на груди и ничего больше не говорит, чтобы ее последние слова как бы зависли между нами. Мне есть о чем задуматься и есть что сказать относительно того, что она только что заявила, причем мысли и слова эти не будут приятными. Тот факт, что она считает, будто данная проблема существует, означает, что какие-то мои действия, жесты, мимика или что-то еще обозначили наличие этой проблемы – по крайней мере, с ее точки зрения. Похоже, она чувствует себя рядом с Буксом психологически комфортно, раз уж решилась на подобное заявление. А еще странно, что, по ее мнению, я должна услышать от нее это, и что мы разговариваем об этом в ситуации, когда по стране рыщет злонамеренный психопат…

– Я с ним не сплю, – снова говорит она. – Букс все это время очень хорошо относился ко мне и всячески мне помогал. Мы с ним друзья – это верно. Но не более того.

Не могу не признаться себе, что от этих ее слов испытала некоторое облегчение. Я тут же подавила и изгнала из себя это чувство – уж это-то я хорошо умею делать. Да, я умею подавлять свои чувства, скрывать их. Мои чувства к Буксу (в той степени, в какой они еще существуют, – какие-то остаточные ощущения, какое-то примитивное сексуальное влечение, не более того) не имеют значения, потому что я вполне могу отодвинуть их в сторону ради того, чтобы сконцентрироваться на этом расследовании. Мое чувство утраты, не оставляющее меня после смерти Марты, не имеет значения, потому что я вполне могу отодвинуть и его тоже. Я щелкаю мышью на любых подобных чувствах и перетаскиваю их в корзину своего мозга, где им и место.

Я – женщина, стоящая в эпицентре урагана и делающая вид, что не ощущает даже легкого ветерка. Я могу посадить под замок все свои эмоции, выключить свое сердце и направить каждую каплю своей энергии в свой мозг. Я могу быть женщиной, которая думает только о важных сведениях, уликах, подсказках, головоломках и которая в состоянии заставить себя забыть все то, что делает ее человеком, а не роботом.

Я найду время на то, чтобы побыть человеком, попозже. «Попозже» – одно из моих любимых слов.

– Делайте свою работу, – шепчу я Софи. – Это все, что мне нужно.

65

Бо́льшую часть дня я провожу в «боевом штабе», присматривая за остальными аналитиками, проверяя их работу, выделяя все, что вселяет надежду, хотя такого очень мало. Я еще чувствую в себе остаточное напряжение от той вспышки гнева, которую пережила сегодня, но оно постепенно ослабевает по мере того, как мы сосредотачиваемся на текущей работе. В шесть часов кто-то заговаривает об ужине, и мы решаем заказать пиццу. Я иду в помещение, где работает Букс, где этот наш бесстрашный лидер принимает телефонные звонки от различных агентов, работающих на местах, с того момента, как он вернулся с северо-востока, а произошло это пару часов назад.

– Черт! – говорит он, качая головой, когда я вхожу.

Слышится какой-то фоновый шум – возможно, он раздается из его смартфона, на котором Букс просматривает какую-то видеозапись.

Букс выглядит ужасно, поскольку он провел всю ночь в вертолете, летая над границей между штатами Род-Айленд и Коннектикут. Его глаза красные и мутные, волосы растрепанные, лицо – помятое и небритое.

– Что-то произошло? – спрашиваю я.

– Нет, ничего. – Он машет рукой. – Моя любимая команда «Канзас-Сити Чифс» проигрывает уже вторую неделю подряд. Си Джей Спиллер, раннинбек[45]45
  Раннинбек – игрок в американском футболе, находящийся позади всех игроков нападения. Раннинбек, держа мяч в руках, находит прорехи в обороне противника и пытается прорваться через нее, обманывая финтами игроков противника.


[Закрыть] команды «Баффало Биллс», пробежал, черт побери, через нашу линию обороны так, как будто вся наша команда – обычные школьники. – Он вздыхает. – А ведь Ромео – играющий в обороне тренер.

Я усаживаюсь на стул напротив него.

– Букс, ты прекрасно понимаешь, что я понятия не имею, кто такие эти Си Джей Спилман и Ромео.

– Спиллер, – поправляет он меня. – Си Джей Спиллер – это…

– А еще ты прекрасно понимаешь, что мне это неинтересно.

Букс трясет своим смартфоном.

– Сейчас счет ноль-два, и, похоже, нас отделяет целая вселенная от того титула, который мы завоевали в…

– Букс, что творит с мужчинами футбол? Это ведь у тебя как наркотическая зависимость.

– У меня и у миллионов других людей.

– Я знаю, – вздыхаю я. – Мой папа тоже был таким. Он мог просидеть перед телевизором все воскресенье и смотрел при этом только футбольные матчи. Нам приходилось вести себя, как в церкви, потому что мы все знали, что это и есть его религия.

И тут вдруг что-то происходит. Облака рассеиваются. Мое сердце начинает биться учащенно.

– Футбол – это наивысшее проявление…

Букс начинает философствовать, но я его уже не слушаю. Я резко вскакиваю – чего в моем состоянии делать не следовало бы – и едва не падаю по пути из комнаты Букса в свою.

Я устремляюсь к своему компьютеру и целый час рыскаю в интернете. Мое тело охватывает жар, пульс просто бешеный, руки трясутся так, что я едва попадаю пальцами по клавишам. Когда я заканчиваю, у меня уже имеется карта США с множеством флажков.

Когда я снова захожу к Буксу, он разговаривает по телефону с каким-то агентом. Я протягиваю ему лист бумаги. Букс вопросительно смотрит на меня, заканчивает разговор и лишь затем начинает внимательно разглядывать то, что я ему дала.

– Это места, в которых были совершены убийства, – говорю я, чувствуя, что буквально раздуваюсь от детского самодовольства. – Различные города, в которые он наведывался во время своих осенних вылазок. От Дня труда и до конца года. В прошлом году.

– Ага, это вот оранжевые звездочки – два убийства в неделю, каждую неделю в другой части страны. А это что за черные звездочки между двумя оранжевыми в каждом месте?

– Черные звездочки – стадионы профессиональных футбольных клубов, – отвечаю я.

Букс разглядывает карту в течение еще нескольких секунд, затем поднимает голову и смотрит на меня с таким видом, как будто я открыла новую планету.

– Он никогда не убивает в воскресенье, – говорю я.

– О господи… – Букс подносит ладонь к своему рту. – От Дня труда до Нового года. Это же… игровой сезон Национальной футбольной лиги!

– Эти его поездки – не деловые, – говорю я. – Он ездит на матчи профессиональных футбольных команд.

66

– Серия убийств осенью прошлого года, – начинаю я. – Восьмого сентября две тысячи одиннадцатого года – первое известное нам убийство, совершено в городке Атлантик-Бич, штат Флорида. Девятого сентября – второе убийство, в городке Лейксайд, штат Флорида. А что находится между местами совершения этих убийств? Стадион «Эвербанк Филд», на котором базируется команда «Джэксонвилл Джагуарс». В то воскресенье, одиннадцатого сентября, команда «Джагс» встречалась на этом стадионе с командой «Теннесси Тайтенс».

Я смотрю на Букса, сказавшего мне, что футбольную команду из Джэксонвилла надо называть «Джагс», и ожидаю, что он выразит мне свое восхищение, причем не он один, а и остальные члены нашей группы, в которой доминируют мужчины. Мы ведь постоянно общаемся друг с другом в режиме видеоконференции.

– Ну и кто тогда выиграл? – спрашивает кто-то.

В любой компании всегда найдется комик.

– «Джагс», 16:14, – отвечаю я, и Букс снова мне кивает. – На следующей неделе – еще два убийства. Шестнадцатого сентября – в городе Рок-Хилл, штат Южная Каролина, а семнадцатого сентября – в Монро, штат Северная Каролина. На следующий день он был на матче футбольных команд «Каролина Пэнтерс» и «Грин-Бей Пэкерс» на стадионе «Бэнк оф Америка Стэдиум» в городе Шарлотт.

– Каждую неделю – новый стадион, – говорит Букс. – И никакой последовательности при выборе команд. Он не ездил по стране, например, за командой «Индианаполис Колтс», или «Чикаго Беарз», или какой-нибудь еще. Нет никакой последовательности и в выборе стадионов. Сильные команды, слабые команды, матчи команд с равными силами и явно неравноценных – во всем этом тоже не улавливается никакой последовательности.

– Если не считать того, что он держался в стороне от Среднего Запада, – добавляю я. – Потому что на Среднем Западе он совершал свои преступления вне временных рамок футбольного сезона.

– Он никогда не приезжал на один и тот же стадион дважды? – спрашивает кто-то.

– В прошлом году – нет. В этом году сезон еще только начался. В первую неделю сезона Национальной футбольной лиги он убил ту парочку в Небраске и затем мужчину, жившего неподалеку от Денвера. Это означает, что он, возможно, посетил в то воскресенье матч команд «Бронкос» и «Стилерз» в Денвере. А на текущей неделе – второй неделе сезона – он совершил убийства в городах Нью-Бритен, штат Коннектикут, и Провиденс, штат Род-Айленд. Мы предположили, что затем он отправится домой, на Средний Запад, и его единственным возможным маршрутом является межштатная автомагистраль I-95, тянущаяся на юго-юго-запад через Коннектикут. Поэтому мы блокировали ее. – Я провожу лазерной указкой по межштатной автомагистрали I-95, но в противоположном направлении. – Однако он не поехал в субботу поздно вечером домой. Он поехал по I-95 на север, в Массачусетс. Там, а именно в Фоксборо, сегодня состоится матч команды «Нью-Ингленд Пэтриотс».

Я стараюсь не встречаться взглядом с Буксом. Когда мы с ним проработали все это и выяснили, что, хотя вчера вечером мы правильно вычислили местонахождение нашего субъекта, но блокировали автомагистраль I-95 не в том направлении, я минут на десять буквально лишилась дара речи.

Он был почти у нас в руках. Мы подобрались к нему очень близко. Мы знали, по какому именно шоссе он поедет. Однако он поехал по нему в противоположном направлении и благодаря этому улизнул от нас. И теперь на следующей неделе еще два человека умрут мучительной смертью.

Букс, возможно, почувствовав, что меня охватило отчаяние, продолжает:

– Интересно то, что он не приезжал в прошлом году на стадионы ни в Денвере, ни в Новой Англии.[46]46
  Новая Англия – исторически сложившийся регион в северо-восточной части США.


[Закрыть] Это означает, что он, похоже, стремится посещать каждый раз новый стадион – то есть такой, на котором он еще не был, – пока не посетит их все.

– Поэтому давайте предположим, что его следующая поездка будет на стадион, на котором он в прошлом году не был, – снова вступаю я в разговор. – Кроме того, давайте предположим, что это будет стадион не на Среднем Западе, потому что это своего рода его задний дворик. Поэтому отпадают «Чикаго Беарз», «Индианаполис Колтс», «Сент-Луис Рэмз» и «Канзас-Сити Чифс». Итого есть четыре стадиона, которые он, по нашему мнению, не станет посещать, плюс еще два, на которые он уже наведывался.

– И что тогда остается? – спрашивает какая-то женщина.

– В Национальной футбольной лиге имеется тридцать две команды и тридцать один стадион, потому что клубы «Нью-Йорк Джетс» и «Нью-Йорк Джайентс» делят один стадион на двоих, – говорю я. – Итак, тридцать один стадион. Он посетил семнадцать стадионов в прошлом году и еще два в этом. Всего – девятнадцать. Убираем четыре команды со Среднего Запада, и тогда из списка вычеркивается в общей сложности двадцать три команды. Остается еще восемь стадионов, ребята. Еще восемь стадионов.

– И из этих восьми оставшихся команд только у пяти на интересующей нас неделе проходят домашние матчи, – опять подключается к разговору Букс. – «Окленд Рэйдерс», «Даллас Ковбойз», «Кливленд Браунс», «Вашингтон Редскинз» и «Сиэтл Сихокс».

– У «Сиэтл Сихокс» матч в понедельник вечером, а потому, как нам кажется, мы можем исключить Сиэтл, – говорю я. – То есть он поедет на следующей неделе в одно из четырех мест.

– Так что мы будем делать? – спрашивает один из агентов, общающийся с нами по компьютеру в режиме видеоконференции. – Объявим через средства массовой информации, что всем следует опасаться среднестатистического белого мужчины без отличительных черт, который может захотеть встретиться с вами лично или же просто явится к вам домой без предупреждения?

Он прав. В этом и заключается главная проблема. У нас нет хорошего изображения этого человека, и мы мало что знаем о стиле его преступной деятельности. Нам известно, что Кёртису Валентайну из Шампейна, штат Иллинойс, он назначил встречу, но мы не знаем, как он подобрался к другим своим жертвам. Что мы можем сказать людям? От чего мы можем их предостеречь?

– Мы попросим местные правоохранительные органы немедленно сообщать нам обо всех пожарах в жилых домах и быть готовыми незамедлительно оказать нам содействие – так, как мы это сделали на северо-западе на этой неделе, – говорит Букс. – И как только нам станет известно о первом убийстве на следующей неделе, мы узнаем, где он находится и на какой футбольный матч собирается пойти.

Другими словами, нам придется дождаться, когда он снова кого-то убьет. Эта мысль сама по себе действует на меня удручающе. Однако пока это наша единственная зацепка.

– И как только мы это узнаем, – говорит один из агентов, – мы сузим сферу поиска до одного стадиона и попытаемся его найти среди восьмидесяти тысяч человек, которые придут смотреть футбольный матч.

– Совершенно верно, – признает Букс. – Придется подумать о том, что мы будем делать с такой огромной толпой. Однако мы абсолютно уверены в том, что, где бы наш субъект ни решил расположиться, в ближайшее воскресенье он будет находиться на футбольном стадионе в течение трех часов. Значит, нам надо решить, как мы будем действовать в этот промежуток времени.

Это будет нелегко, но нам придется что-нибудь придумать. В течение относительно небольшого промежутка времени наш субъект будет находиться, можно сказать, в железном ящике. Нам нужно как-то умудриться сделать так, чтобы он из него не выскользнул.

67

«Сеансы Грэма» Запись № 15 17 сентября 2012 года

Я начал с того, что стал сегодня вечером наблюдать за ней. И делал я это самым эффективным способом – то есть так, чтобы она не замечала, что я за ней наблюдаю. Я, как вы понимаете, проскользнул в бар. Вы теперь наверняка уже по достоинству оцениваете мое умение оставаться незамеченным. Когда я встретил ее в этом баре на прошлой неделе, Мэри сказала, что работает здесь, и мне улыбнулась удача: она оказалась барменшей, а потому находилась практически на одном и том же месте, пока я, юркнув в уголок, наблюдал за ней.

Я наблюдал за ней во время ужина, когда клиентов в заведении было немного, и ел при этом обычную для таких заведений пищу, а затем открыл лэптоп, чтобы у меня был повод оставаться здесь. Я наблюдал за ней, когда стали собираться посетители, желавшие, видимо, посмотреть футбольный матч в телепрограмме «Футбол в понедельник вечером». Я наблюдал за ней, когда посетители вели себя по отношению к ней грубо и когда они с ней флиртовали. Я наблюдал за ней, когда она ненадолго оставалась наедине с собой и когда она общалась со своим менеджером и другими работниками заведения.

А затем я прошмыгнул в туалет, чтобы снять бейсбольную кепку и очки и опустить воротник куртки. Когда я снова появился в баре, где уже находилось достаточно много людей для того, чтобы я мог за ними спрятаться, я прошелся с таким видом, как будто только что зашел в бар с улицы. Должен признаться, что у меня в животе возникло такое ощущение, будто там порхают бабочки. Да, друзья мои, я волновался.

Я сел на табурет у стойки бара и дождался своей очереди – как любой другой посетитель. Я решил, что изображу удивление, когда увижу ее, – так, будто я только что зашел в этот бар, не ожидая увидеть ее здесь. Стану ли я притворяться, что не помню ее имени? Стану ли я делать вид, что напряженно что-то вспоминаю, щелкать пальцами и затем говорить: «Вас ведь зовут Мэри, да?»

Когда она подошла ко мне с легкой улыбкой на губах, все мои мысли тут же перепутались. Ее темные волосы были не очень туго собраны на затылке в конский хвост, так что несколько прядей вырвались на свободу. Ее глаза были прищурены, в результате чего в их уголках появились морщинки. Освещение было тусклым, и, наверное, именно поэтому ее глаза показались мне более темными, чем в прошлый раз, когда я видел ее вблизи.

– Знаете, Грэм, – сказала она, – я уже начала думать, что вы собираетесь игнорировать меня в течение всего вечера.

Она сделала это снова! Она ошеломила меня еще до того, как я успел с ней поздороваться. В прошлый раз она поймала меня на том, что я записываю свои мысли на диктофон, делая вид, что это телефон, и тем самым стала первым человеком, раскусившим эту мою хитрость. В этот раз она заметила, что я прячусь в глубине бара. Я, правда, не очень-то и маскировался, но все же старался оставаться незамеченным.

И она запомнила мое имя!

В подобной ситуации мне следовало бы сказать в ответ что-нибудь остроумное, да? Что-нибудь остроумное и, возможно, выставляющее меня в смешном свете. И это стало бы своего рода моей торговой маркой. Быстрый ответ, исполненный колкого сарказма, но данный с невозмутимым видом. Что-то такое, что задаст тему дальнейшего разговора.

Но еще до того, как я осознал это, мои губы зашевелись и изо рта стали вылетать слова.

– Возможность встретиться с вами заставляла меня волноваться, – произнес я.

Друзья, должен вам сказать, что в тот момент время для меня остановилось. Мне захотелось поймать свои слова и запихнуть их обратно в рот. Вся моя душа в этот момент будто лежала перед ней как на ладони. «Что я наделал? – лихорадочно размышлял я, чувствуя, что мне тяжело дышать. – Как мне забрать свои слова назад? А не подумает ли она, что я уж слишком сентиментален?»

А дальше происходит следующее: она отводит взгляд в сторону, и уголки ее рта слегка приподнимаются. Она вытирает тряпкой крышку барной стойки и говорит мне при этом:

– Знаете, Грэм, а ведь это самое приятное, что вы как мужчина можете сказать женщине.

Помните, что вы чувствовали в такой ситуации? В ситуации, когда между вами и кем-то возникает… связь? Помните трепет в груди в тот момент, когда вы осознаете, что пересекли этот маленький мостик и что уже вроде бы существует некая взаимность чувств?

Может быть, мы с Мэри… Мне самому не верится, что я говорю это, но, может быть, мы с Мэри…

Нет. Нет, нет, нет! Не так быстро, Грэм. Шагай осторожно. Двигайся медленно.

Ведь и я, и она явно не хотим, чтобы кому-то из нас стало больно.