Текст книги "Невидимка. Идеальные убийства"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

40

Я останавливаюсь в тени деревьев, растущих вдоль северо-западного участка Пенсильвания-авеню. Ветер слегка шевелит мои волосы. По тротуарам бредут туристы, которых проворно обгоняют спешащие домой рабочие и служащие. Я прижимаю ладонь к правому уху, чтобы лучше слышать левым ухом то, что говорит Софи Таламас, сообщающая мне о своем открытии.

– Это произошло в пятницу, – рассказывает она. – Имя жертвы – Чарльз Дэйли. Он был продавцом обуви, а жил в городе Лейквуд, неподалеку от Денвера. Его обнаружили мертвым в спальне, в которой возник пожар. Я знаю, что вы спросите меня, как стояла кровать в его спальне, но такой информации у меня пока нет.

Я киваю, хотя она и не может меня видеть.

– Это похоже на почерк нашего субъекта, – соглашаюсь я. – Но…

– Что «но»?..

– Но обычно он убивает двух человек в каждом населенном пункте, в который он приезжает, – говорю я. – А в этом вашем Лейквуде был убит только кто-то один?

– Э-э… Есть один нюанс, – говорит она. – Короткий ответ – да, только один. Но я предполагала, что обнаружу и второй пожар, как вы говорили, где-нибудь поблизости. Поэтому я немного расширила сферу поиска и, как мне кажется, нашла его. Но он немного отличается от остальных.

– Отличается чем?

– Он привел к гибели двух человек, а не одного, – говорит Софи. – Все остальное – точно такое же. Пожар в спальне, признанный начавшимся случайно… Но две жертвы. Лютер Фигли и Тэмми Даффи. Они жили вместе в доме в Гранд-Айленде, штат Небраска.

– Небраска? А насколько это далеко от Лейквуда, штат Колорадо?

– Около четырехсот миль. Шесть часов езды на автомобиле. Но тут многое сходится, Эмми. Лютер и Тэмми были найдены мертвыми в Небраске за два дня до убийства, совершенного в Денвере, – в среду, пятого сентября. Если ваше предположение относительно того, что наш субъект живет на Среднем Западе, верно, тогда он вполне мог поехать по межштатной автомагистрали I-80 на запад от Денвера. Гранд-Айленд, штат Небраска, оказывается как раз по дороге, чуть в стороне от I-80.

Я начинаю размышлять.

– То есть он поехал, скажем, из Иллинойса – или где он там живет – по автомагистрали I-80. В среду он делает остановку в Гранд-Айленде, штат Небраска, и убивает этих двоих – Лютера и Тэмми. Тогда у него остается еще уйма времени для того, чтобы добраться до Денвера к пятнице и убить там продавца обуви.

– Точно. Вы были правы, Эмми. Он опять принялся за дело после Дня труда. Вы были абсолютно правы.

Может, и так, но никто из власть имущих мне не верит. Не так давно два независимых судмедэксперта и один из заместителей директора ФБР сообщили мне, что я ошибаюсь. Все мои усилия были напрасными, а мои полномочия аннулировали.

– Как прошла сегодня встреча с Дикинсоном? – спрашивает Софи.

Я пытаюсь подобрать правильные слова.

– Наше с ним общение еще не закончилось.

– Как бы то ни было, теперь мы уже не можем остановиться, Эмми. Нам необходимо поймать этого типа.

Ее бы слова да Богу в уши. Или в уши Дикинсону. Она, конечно же, права. Теперь я не могу остановиться. Потому что этот тип даже и не думал останавливаться. Но что мне делать?

Каким образом я смогу добиться продолжения данного расследования?

41

Я решила зайти на свое рабочее место, прежде чем подняться на несколько этажей выше, где находится кабинет Дикинсона. Шагая по коридору, я вижу Букса в помещении, которое выделили персонально ему, когда он на некоторое время вернулся в ФБР, чтобы выполнить одно конкретное задание. Вот такие в ФБР строгие иерархические правила: человек, который уже даже не является штатным сотрудником, получает индивидуальное помещение только потому, что когда-то он был не кем иным, как специальным агентом.

Те несколько предметов, которые Букс принес на это свое временное рабочее место, чтобы чувствовать себя там комфортнее, – фотография его родителей, футбольный мяч с надписью «Канзас-Сити Чифс, 1995 год» и его личные документы, – уже лежат в коробке в ожидании, когда их увезут обратно в Александрию. Букс выглядит измученным. Его глаза – уставшие, взгляд – мрачный. Узел на его галстуке сильно ослаблен. А может, он даже и рад, что эта работенка уже закончилась. Может, ему не терпится вернуться в свой книжный магазин.

Я подхожу к его рабочему месту.

– Я была с тобой немного резкой, – говорю я ему. – Я знаю, что ты сделал немало для того, чтобы мы хоть чего-то добились.

Он слегка улыбается и машет рукой – мол, не стоит об этом говорить.

– Недавно было совершено еще два убийства, – сообщаю я. – Одно в Небраске, второе – в Колорадо, в пределах двух суток. Он опять взялся за дело. Точно такой же психологический портрет, точно такой же образ действий.

Букс качает головой:

– И, готов поспорить, точно такими же будут результаты аутопсии, если дело когда-нибудь дойдет до нее. Смерть от удушья в результате вдыхания дыма при начавшемся случайно пожаре.

Вероятно, в данном случае он прав. Невозможно раскрыть преступление, если никто совершенно не горит желанием признать, что это было именно преступление, а не простое стечение обстоятельств.

Букс кивает мне.

– Знаешь, в ФБР говорят, что нельзя получить настоящую закалку, если у тебя не будет хотя бы одного такого случая.

– Какого случая?

– А такого, когда не удается найти преступника. Нераскрытое преступление.

Правильно. У Букса такой случай был. Он частенько о нем рассказывал.

– «Убийца девушек-ковбоев», – говорю я.

Он поджимает губы и кивает. Семь убийств в течение шести лет на юго-западе страны – в штатах Техас, Нью-Мексико и Аризона. Все жертвы – привлекательные девушки из семей зажиточных скотоводов. Убийца, прежде чем их изнасиловать, отрубал им руки и ноги. Эти жуткие подробности активно мусолились в тамошней прессе.

Не сообщали в прессе, однако, об одной детали – что он отрезал им пальцы на ногах и запихивал их им в рот.

Букс присоединился к этому расследованию на поздней стадии, но, как он мне рассказывал, это уголовное дело увлекло его. Он трудился над ним не один год, однако не добился никаких результатов. Неформально среди сотрудников ФБР – которые любят давать клички своим субъектам – этого преступника стали называть «убийца девушек-ковбоев». Последнее убийство из этой серии было совершено лет пять назад. С тех пор Букс, можно сказать, живет затаив дыхание.

– Остается только надеяться, что он был задержан за какое-нибудь другое преступление или, возможно, умер, – говорит Букс. – Каждый день спрашиваешь себя: он все еще жив и здоров, а значит, может взяться за старое? Убьет ли он именно сегодня еще кого-нибудь – то есть еще один человек расстанется с жизнью – только потому, что ты не смог выполнить свою работу достаточно хорошо?

Вот именно этого я допустить не могу. Я не хочу, чтобы наш субъект стал примером того, как я не справилась со своей работой. Я не хочу, чтобы он стал моим «убийцей девушек-ковбоев».

Букс резко поднимается со стула и подходит ко мне.

– Что бы ни произошло там, у Дикинсона, постарайся не потерять работу, Эмми. Он, очевидно, будет оскорблять и унижать тебя и наслаждаться этим. Ты просто проглоти это, хорошо? Просто стерпи его издевательства, если это потребуется для того, чтобы ты осталась в ФБР. Потому что в таком случае ты сможешь быть гораздо более эффективной.

– Более эффективной…

Он кладет руку мне на плечо.

– Более эффективной в смысле поиска этого твоего поджигателя-убийцы. Если ты и в самом деле полагаешь, что этот тип существует и что все это происходит, не слушай, что говорят другие. Не слушай ни меня, ни Дикинсона, ни какого-либо окружного коронера. Даже если тебе придется действовать исключительно в одиночку, не сдавайся.

Наши взгляды встречаются на одно краткое, но полное глубокого смысла мгновение, а затем мы оба отводим глаза в сторону. Он, конечно же, прав. Я вообще-то так и намеревалась поступить. Я отнюдь не собираюсь отказываться от проведения данного расследования.

Единственный вопрос заключается в том, чем я готова пожертвовать ради того, чтобы его продолжать.

42

– Эмми, заходите, – говорит Дикинсон.

Его секретарша Лидия уже ушла. Этот этаж, на котором работают лица, занимающие руководящие посты, наполовину пуст, и здесь очень тихо. Теперь мне кажется, что кабинет Дикинсона уменьшился в размерах.

Дикинсон впервые не делает вид, что чем-то занят, и не заставляет меня ждать, пока он дочитает какой-то отчет, или просмотрит меню ужина, или поболтает по телефону, чтобы подчеркнуть, насколько я ничтожна. На этот раз Дикинсон, похоже, горит желанием пообщаться со мной, и он смотрит на меня с хищным выражением лица. Он чем-то похож на акулу, учуявшую в воде запах крови. Теперь я у него в руках. Я принадлежу ему. Мы оба знаем это. Я проиграла. Он выиграл.

Я подхожу к стулу, стоящему возле его рабочего стола, и останавливаюсь.

– Вы можете присесть, если хотите, – говорит он.

– Я постою.

Он щелкает языком.

– Эмми, Эмми, Эмми… Все время выбираете более трудный путь, когда имеется более легкий.

Мы оба знаем, что он подразумевает под «более легким путем». Я узнала об этом чуть больше года назад, когда он в первый раз фамильярно положил свою ладонь на мою талию, делая вид, что рассматривает что-то через мое плечо на экране компьютера. Затем последовали предложения пойти вдвоем выпить чего-нибудь или поужинать после работы. Наконец, в один прекрасный день, он предложил мне поехать с ним на субботу и воскресенье в Манхэттен. Я помню, что поначалу ничего не поняла – я была далека от того, чтобы рассматривать возможность романтических отношений с этим мужчиной, мне даже в голову не пришло, что он имеет в виду любовную историю, и я подумала, что речь идет о чисто деловой поездке. «А зачем нам ехать в Манхэттен?» – спросила я. Он пару раз моргнул и уставился на меня с таким выражением лица, как будто ответ на этот вопрос был очевидным. «Чтобы побыть наедине друг с другом», – сказал он.

И тут я рассмеялась. Это было лишь коротеньким хихиканьем, не более, но этого вполне хватило, чтобы дать понять этому типу, что уже сама мысль о том, что мы с ним ляжем в постель, была для меня прямо-таки комической.

После того как я его так высмеяла, у меня сразу возникло ощущение, что это моя серьезная оплошность. Я искренне вознамерилась обсудить это с ним на следующее утро. Но сделать мне этого так и не удалось, поскольку на следующее утро мне сказали, что заместитель директора Джулиус Дикинсон написал на меня жалобу, обвинив в сексуальном домогательстве и неподобающем поведении…

– Что представляет собой более легкий путь? – спрашиваю я.

Дикинсон подмигивает, и меня от этого чуть ли не тошнит. Затем он поднимается со своего кресла и, обойдя стол, подходит ко мне. Он показывает мне маленькое карманное устройство, которое похоже на устаревшую портативную радиостанцию; на ней имеются лампочки и маленькая антенна.

– Это то, что ты назвала бы детектором подслушивающих устройств, – говорит он.

Он нажимает на какую-то кнопку, и устройство начинает тихонько жужжать. Одна лампочка на нем загорается оранжевым светом, а на его маленьком экране начинает дергаться вверх-вниз, как на кардиомониторе, движущаяся линия, показывающая радиочастотные волны.

– Эта штучка обнаружит любое подслушивающее устройство, передатчик GPS, скрытую видеокамеру.

Он водит этой штучкой вокруг меня – и спереди, и со спины. Жужжание не прекращается, но оно ровное, без всплесков.

– Записывающие устройства отсутствуют, – объявляет он. Я чувствую его дыхание на своем ухе, и у меня встают дыбом волоски на шее. – А теперь мне необходимо обыскать вас. Поднимите руки.

– Зачем?

– А затем, что это мое маленькое устройство не сможет обнаружить обычный старомодный диктофон. Или просто потому, что мне так хочется.

Я поднимаю руки. Он ощупывает меня. При этом он не спешит, а, наоборот, ощупывает различные части моего тела так тщательно, что ему даже становится известно, какое на мне нижнее белье. Обследовав каждую выпуклость и впадину моего тела, он забирает мой смартфон – базовая модель айфона – и, осмотрев его, возвращает.

– Очень хорошо, – говорит он и выключает свой «детектор подслушивающих устройств». Жужжание резко обрывается.

– К чему эти шпионские страсти? – спрашиваю я.

– К чему? – Он прислоняется задницей к столу и пристально смотрит на меня. – А к тому, что я хочу кое о чем поговорить с вами, Эмми, причем наедине – только вы и я.

43

Стоя все в той же позе, Дикинсон скрещивает руки на груди и качает головой с таким видом, как будто он общается с непослушным ребенком.

– Ага, частный разговор, – говорю я. – Вы собираетесь объяснить мне, в чем заключается «более легкий путь», по которому мне следует пойти?

– Вам и самой понятно, в чем заключается «легкий путь», – говорит Джулиус и затем разводит руки в стороны. – Неужели это было бы так плохо, Эмми?

Неужели было бы так плохо вступить с ним в сексуальную связь? Да пусть мне лучше вырвут плоскогубцами зуб без каких-либо обезболивающих средств! Или же пусть я лучше искупаюсь в вулканической лаве.

Звонит мой сотовый. Я смотрю на его экран. Звонит моя мама.

– А-а, это мамочка, – говорит Дикинсон, наклоняясь и бросая взгляд на экран моего телефона.

В это время суток мама частенько мне звонит. Она к этому часу уже поужинала, причем не без алкоголя. Слегка растягивая слова, она говорит слова любви своему теперь уже единственному ребенку. Алкоголь сильно, как ничто другое, высвобождает эмоции, которые она сдерживала в себе год за годом, и она выплескивает их в виде сентиментальных фраз, полных любви и сожаления, а когда начинает трезветь, снова прячет свои чувства в потайную комнату.

– Я сейчас выключу телефон, – говорю я.

Я нажимаю на пару кнопок, и гудки прекращаются. Затем я кладу телефон на стул рядом с собой.

– Итак, речь шла… – Дикинсон криво усмехается.

– Вы для меня непривлекательны, – говорю я. – Не обижайтесь.

Дикинсон тихонько смеется.

– А я и не обижаюсь, Эмми. Не обижаюсь. – Он смотрит на меня, наклонив голову набок. – Я вам не нравлюсь, не так ли? Это только доставит мне еще больше удовольствия.

Это все равно как бросить кубик льда мне за шиворот. Единственное, на что я могу согласиться, так это поговорить с ним с глазу на глаз. А ему, оказывается, будет еще приятнее, если я стану спать с ним против своей воли. Моя неприязнь к нему будет его только еще больше возбуждать.

«Чем я готова пожертвовать?»

«Постарайся не потерять работу, – сказал Букс. – Ты сможешь быть гораздо более эффективной, если останешься в ФБР».

– А… если я скажу «да»? – спрашиваю я, повернув голову в сторону, чтобы не встречаться с ним взглядом.

– Если вы скажете «да», Эмми, то будете восстановлены на работе. Начиная с этого момента.

Я закрываю глаза.

– А как насчет нашей группы? Мы сможем продолжить расследование тех пожаров?

Дикинсон ничего не отвечает. Его глаза заблестели. Он высовывает язык и облизывает губы. По-видимому, он уже представляет себе это. Он живо представляет себе, как займется со мной сексом прямо сейчас.

У меня к горлу подступает тошнота. Я не хочу даже представлять, как со мной в постель ляжет, полностью раздевшись, этот невысокий плотный мужчина с загорелой кожей и зачесом, кое-как прикрывающим лысину.

– Итак, – говорю я, – если я пересплю с вами…

– И сделаешь все то, что я при этом захочу. Я – мужчина, у которого очень много желаний.

Я опускаю голову и щипаю себя за переносицу. Воцаряется молчание. Затем я поднимаю взгляд на него и говорю:

– Нет, этого я сделать не могу.

Дикинсон, пользуясь тем, что он начальник (а уж ощущать себя начальником он любит), пытается лишить меня удовольствия от этой моей моральной победы над ним. Для этого он просто пожимает плечами и говорит:

– Тогда сегодня последний день вашей работы в ФБР.

– Вы не можете уволить меня только потому, что я отказываюсь с вами переспать.

– Я увольняю вас совсем по другой причине. Я увольняю вас потому, что по-прежнему считаю вас человеком с неустойчивой психикой. Может, вы станете утверждать, что я склонял вас к интимным отношениям? – Он подается ко мне. – В этом случае, поскольку свидетелей тут нет, мое слово будет против вашего, не так ли, Эмми?

– Может, и так, – говорю я. – А может, и нет.

– Видите ли, я слышал сейчас все то, что слышала Эмми, – раздается из моего смартфона голос Букса.

Дикинсон соскакивает со стола. Его лицо становится пепельно-серым – таким, как будто он только что увидел крысу, пробежавшую перед ним по полу.

– Что… что это?

– Это Букс, – говорю я. – Похоже, вместо того чтобы выключить свой телефон, я случайно нажала на кнопку ответа на звонок и включила режим громкой связи, и Букс, по-видимому, все это время слушал наш разговор.

Дикинсон явно потрясен таким поворотом событий. Кровь отхлынула от его лица (и от его мошонки, наверное, тоже). Запинаясь, он говорит:

– Но это же… вроде бы звонила… ваша мать…

О-о, возможно, я заменила в списке контактов в своем телефоне слово «Букс» на слово «мама». Это могло произойти, скажем, в течение последнего получаса – то есть незадолго до того, как я сюда пришла.

– Вы нехорошо выглядите, Джулиус, – говорю я. – Наверное, вам лучше присесть.

Дикинсон делает шаг назад, подальше от моего телефона и меня, и снова упирается задницей в свой стол. Он напряженно о чем-то размышляет – видимо, анализирует наш разговор, выискивает то компрометирующее его, что мог услышать Букс, пытается понять, сможет ли он истолковать этот разговор подходящим для него образом и выйти сухим из воды, если станет попросту все отрицать.

Наконец ему, похоже, становится понятно, что этот раунд он проиграл. Он сказал уж слишком много такого, что может его дискредитировать. Он вполне смог бы выйти сухим из воды, попросту все отрицая в ответ на обвинения какого-то там аналитика, но в данной ситуации ему придется иметь дело с Буксом, а тот – любимчик директора. Приняв все эти обстоятельства во внимание, Дикинсон, видимо, решил, что такое противостояние ему не по плечу.

– Вы не можете так поступить, – бормочет он, но, похоже, сам себе не верит.

– Мы уже так поступили, – говорю я. – А теперь присаживайтесь, Джулиус, и я объясню вам, что теперь будет происходить.

44

Мы с Буксом выходим из здания Эдгара Гувера. Улица затянута легким туманом. Мы молча направляемся к его автомобилю, все еще находясь под впечатлением от нашей небольшой шалости. Буксу не очень-то понравилась идея организовать подслушивание разговора заместителя директора ФБР, но я убедила его в том, что если Дикинсон собирается приставать ко мне с неприличными предложениями – а я была уверена, что собирается, раз он назначил мне встречу в самом конце рабочего дня, – то единственным выходом было попытаться действовать по принципу «клин клином вышибают».

– Ну и ублюдок же он!.. – говорит Букс после того, как мы отошли довольно далеко от здания Эдгара Гувера. – Я, конечно, знал, что он мерзавец, но что до такой степени… Ну и ну!

– Нам, наверное, следовало попросить большего, – говорю я. – Наверное, мы могли добиться большего.

Мы сворачиваем к парковке на северо-западном участке Десятой улицы, радуясь тому, что скоро укроемся в автомобиле от усиливающегося дождя. Букс не любит дождь. Никогда не любил. Снег – это для него не проблема. Жара, когда пот градом, или же холод, от которого стучат зубы, – и то и другое он вполне может выдержать. А вот попадать под дождь он очень не любит. Ему не нравятся мокрая одежда и влажные волосы. Он воспринимает это как какой-то бардак. Я же, наоборот, обожаю запах и вкус дождя и ощущение капель на своем лице, люблю запах тумана, появляющегося после дождя, мне нравится чувствовать, как между пальцами ног проскальзывают мокрые травинки, когда я иду босиком по влажному от дождя лугу. Возможно, природа-мать пыталась указать нам с Буксом на нашу с ним несовместимость.

– Мы вообще-то порядочные люди, ты помнишь об этом? – говорит он. – Что мы попросили, так это только то, чего на данном этапе вполне заслуживаем. И не более того. Я не меньший, чем Дикинсон, противник растранжиривания ресурсов ФБР, Эмми. Твое расследование будет проводиться имеющимися силами, и если оно не даст вообще никакого результата, мы не сможем заставить Дикинсона продолжать выполнять наши условия.

Он прав, но… но для меня было огромным удовольствием накинуть аркан Дикинсону на шею и смотреть, как этот тип извивается. Меня подмывало потребовать у него много чего: помещения получше, более высокую зарплату, премии, но рядом со мной находился Букс – голос разума, способный умерить мои аппетиты.

«Он всегда так поступал, – мысленно напоминаю я себе. – Он всегда сглаживал твои острые углы. Он был якорем, брошенным в воду, когда ты качалась вверх-вниз на волнах».

– Возможно, это твой последний шанс, – говорит мне Букс. – Поэтому давай надеяться на то, что это сработает.

Мы садимся в его машину – а это новенькая «хонда» седан – и едем в Вашингтонский национальный аэропорт имени Рональда Рейгана, чтобы опять вылететь в Чикаго.