Текст книги "Невидимка. Идеальные убийства"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

83

Когда начинается четвертый – и последний – период, Детройт проигрывает со счетом 20:6. Мне ни капельки не интересно, каким будет результат этого матча, в котором взрослые люди в красочных костюмах современных гладиаторов пытаются пересечь с кожаным мячом в руках какую-то разграничительную линию, но мне очень даже интересно, как скоро этот матч закончится. Если назревает то, что Букс называет победой с явным преимуществом, то болельщики вскоре уже могут начать расходиться и нам нужно быть готовыми к выходу нашего субъекта со стадиона немного раньше, чем планировалось.

Счет 20:6 – это уже «победа с явным преимуществом» или еще нет? Этого я не знаю. Мои болтливые соседи по сектору № 112 как-то комментируют мне счет в этом матче, и я киваю в ответ с таким видом, будто понимаю то, что они мне говорят. Я была вынуждена делать это уже не один раз. Мне приходилось изображать гнев по поводу неудачного возврата панта[51]51
  Пант – в американском футболе выбивание мяча ногой с руки в сторону противника.


[Закрыть] в начале второй половины игры, ругать вместе с моими соседями координатора специальных команд[52]52
  Специальными командами в американском футболе называют игроков, выходящих на поле, когда мяч выбивается ногами.


[Закрыть] клуба «Детройт Лайонс» за его некомпетентность, одобрительно кивать, когда защита команды «Детройт Лайонс» «наконец-таки проснулась». И мне приходится придумывать один за другим поводы позвонить своей матери (или же сестре, брату, мужу, сердечному другу, тете) каждый раз, когда я вижу вроде бы лысого человека с вроде бы узким носом и вроде бы покатыми плечами.

Букс и его группа, должно быть, взяв крупным планом, уже рассмотрели почти всех мужчин, находящихся на стадионе. Случился и курьез: один из местных полицейских указал людям Букса на Денни Сассера, когда тот пришел на стадион.

– Мне больше нравится быть аналитиком, – говорю я своему «брату» по телефону, снова оказавшись на свободном пространстве, примыкающем к Адамс-стрит. – Заниматься подобным наблюдением – это не для меня.

– Вас поняла, – говорит Софи. – Почему бы вам не проверить переносные лотки? Получилось несколько слепых зон, когда они установили зонтики.

– Хорошо.

По мере приближения конца матча я ощущаю все больший приток адреналина в кровь. Я знаю, что наш субъект здесь. Я это чувствую.

Я иду медленно, как бы невзначай разглядывая людей. Когда-то мы с Мартой разгуливали летом подобным образом по торговым рядам. Стадион начинает потихоньку пустеть, но болельщики клуба «Детройт Лайонс» – это не те люди, которые уйдут, не досмотрев матч. Они будут наблюдать за игрой до последнего момента. Это я узнала, находясь в секторе № 112. Мне прекрасно слышно, что происходит на стадионе, и я вижу, как наши правоохранители устанавливают контрольно-пропускные пункты. Мы готовимся «просеивать» болельщиков, покидающих стадион. Это все, что нам остается. У меня в животе что-то сжимается. Нет абсолютно никаких шансов на то, что наш «карась» попадется в такую грубую сеть, как эта. Он слишком педантичный. Слишком прыткий. Слишком умный.

Я прислоняюсь спиной к стене возле лифтов, ведущих на второй этаж, и начинаю разглядывать людей, проходящих мимо. Мои пальцы нервно отбивают ритм на металлической поверхности в такт музыке, доносящейся со стадиона. Если мне позволят сказать об этом матче лишь что-то одно, то я скажу, что на этом стадионе в Детройте звучала действительно хорошая музыка. Детройт, в котором находится штаб-квартира компании «Мотаун»,[53]53
  «Мотаун» («Мотаун Рекордз») – американская звукозаписывающая компания.


[Закрыть] вполне может гордиться своим музыкальным наследием. На стадионе прозвучали песни таких выдающихся местных музыкантов, как Кид Рок[54]54
  Кид Рок (Роберт Джеймс Ритчи) – американский певец, рок-музыкант, рэпер, композитор и актер.


[Закрыть] и Эминем.[55]55
  Эминем (Маршалл Брюс Мэтерс III) – американский рэпер, музыкальный продюсер, композитор и актер.


[Закрыть] Когда я иду обратно на стадион, к своему месту, Арета Франклин[56]56
  Арета Франклин – американская певица.


[Закрыть] начинает исполнять припев своей знаменитой песни «Уважение».

Я вдруг чувствую, что справа от меня происходит что-то странное, что там возникла какая-то пустота. Возможно, именно это спецагенты называют шестым чувством. Мне становится не по себе. Стадион находится слева от меня, и ступенчатый потолок, представляющий собой обратную сторону трибуны, делает правую сторону очень высокой. Я пока не замечаю среди ресторанов и магазинов ничего необычного, но ощущаю отсутствие движения в том месте, где все движутся и всё движется.

Я останавливаюсь и окидываю взглядом небольшую группу людей. Среди них никто не похож на нашего субъекта, но возникшее у меня чувство почему-то не пропадает. Более того, оно усиливается. Мне начинает казаться, что голос Ареты, разносящийся над стадионом, теперь доносится до меня откуда-то издалека – как будто я оказалась внутри помещения, стены которого заглушают все звуки.

 
О-о-о, поцелуи твои (о-о-о…)
Слаще меда…
 

Мое сердце уже бьется как бешеное, ладони потеют и становятся липкими. Я не могу объяснить этого… Я просто каким-то образом чувствую…

Я оборачиваюсь и вижу, что в двадцати ярдах от меня стоит абсолютно неподвижно и таращится на меня какой-то мужчина.

84

Густая шевелюра. Большая борода. Кепка с эмблемой клуба «Детройт Лайонс» на голове. Очки в роговой оправе. Воротник куртки высоко поднят. Маскировка. И хотя я не могу толком рассмотреть его глаза, я знаю, что они уставились на меня.

От неожиданности я часто моргаю и все еще не верю. Наш субъект, открыто глазеющий на меня. Люди проходят между нами: болельщики идут кто в туалет, кто из туалета, – но каждый раз, когда он снова попадает в мое поле зрения, я вижу, что он все еще стоит неподвижно и все еще смотрит на меня.

Это он.

Какая-то женщина случайно задевает его. Его тело слегка отклоняется в сторону, но он ни на миг не отводит от меня взгляда.

Это он.

Он слегка наклоняет голову – как будто хочет, чтобы ему было лучше меня видно.

В течение следующих нескольких секунд я стою неподвижно и почти не дыша – словно парализованная. Но я хочу, чтобы он видел меня. «Вот я, – хочу я сказать ему. – Я нашла тебя».

В эти бесконечно долгие секунды я слышу, что Арета Франклин поет уже тихим голосом, шум толпы то нарастает, то убывает, а мы с этим типом неотрывно смотрим друг на друга.

Две секунды? Десять? Я не знаю, сколько проходит времени до того, как я вспоминаю, зачем держала все это время сотовый телефон в руке: для того, чтобы мне не пришлось лезть за ним в карман в тот момент, когда он мне срочно понадобится.

И вот этот момент наступил. Мое сердце колотится так, что его удары отдаются в горле. Я бросаю взгляд вниз, на свой телефон, и мой большой палец перемещается на кнопку быстрого набора, при помощи которой я могу почти мгновенно связаться с командным пунктом.

Однако я почему-то не нажимаю на эту кнопку, а снова смотрю на нашего субъекта, бесстрастное выражение лица которого сменяется своего рода снисходительной усмешкой.

И тут я вижу в его руке маленькое черное устройство – возможно, его сотовый телефон. Однако зачем ему сотовый телефон в данный момент?..

Вдруг раздается грохот взрыва – грохот такой оглушительный, что я едва замечаю, как что-то, поранив меня, отскакивает от моего лица. Хотя я знаю, что вскрикнула, я не слышу собственного голоса. Бетонный пол вдруг вздымается и ударяет меня по щеке.

Пребывая в оцепенении, я не замечаю ни липкого бетонного покрытия, ни своей крови, ни мигания проблесковых маячков. Я также ничего не слышу, но при этом, лежа на бетонном полу, чувствую внезапное изменение в вибрации стадиона – чувствую поспешный топот множества ног…

Я поднимаю голову и смотрю в направлении нашего субъекта – человека, за которым я охотилась более года, – но вместо него вижу немой фильм ужасов: беззвучные сумасшедшие движения тел. Я вижу панику, попытки протиснуться побыстрее через узкий проход между сиденьями и – после того, как удается вырваться из толчеи, – движение стремительного потока к выходу. Я ползу на четвереньках, как испуганная собака, к колонне у внутренней стены стадиона и обхватываю ее так, как обнимают своего возлюбленного. Толпа обтекает меня, мне наступают на ноги или же спотыкаются о них. Я с трудом подтягиваю ноги к животу и сворачиваюсь в такую позу, в какой находится ребенок в чреве матери.

Ухватившись за колонну, я тем самым цепляюсь за свою драгоценную жизнь. Люди напирают, спотыкаются, лезут друг через друга в отчаянном стремлении покинуть это место. Из-за такого большого скопления людей в узком проходе и такой давки становится душно, и дышать уже очень тяжело. Я поднимаю голову, хватаю ртом воздух и напрягаю слабеющие руки и ноги, чтобы не сорваться со своего «якоря». Если я его отпущу, толпа наверняка меня раздавит, затопчет.

В голове у меня звенит, мне не хватает кислорода, я пытаюсь побороть в себе нарастающее чувство тошноты и не поддаться одолевающему меня страху. Сколько людей умрет здесь сегодня? Я не знаю. И не могу сейчас об этом думать, потому что сама окажусь в числе погибших, если мне не удастся удержаться за колонну.

«Он снова это сделал», – думаю я. Наш субъект снова улизнул от нас. Он скрылся где-то среди этих шестидесяти тысяч людей, устремившихся к выходам и тут же заполнивших собой улицы вокруг стадиона «Форд Филд» после того непонятного взрыва, который заставил мои барабанные перепонки перестать функционировать. Он перехитрил нас еще раз. Он был готов к встрече с нами. Ну конечно, он был к ней готов. Он все время был готов к тому, что мы попытаемся его поймать. Каждый раз, когда мы думаем, что подобрались к нему уже близко, он, предвидя наши действия, принимает эффективные контрмеры.

«Он никогда не остановится. И мы никогда не сумеем его поймать».

85

– Сидите спокойно, – говорит сотрудник службы по оказанию срочной медицинской помощи.

– Со мной все в порядке. Это всего лишь царапина.

– У вас контузия, и на вашу щеку нужно наложить швы.

Солнце зашло, и небо начинает темнеть. После взрывов прошло четыре часа. Сотрудники службы по оказанию срочной медицинской помощи уже давно перенесли тех, кто серьезно пострадал, в травмопункты. Лишь совсем немного гражданских лиц все еще находятся в районе парковки возле стадиона «Форд Филд», которая сейчас заполнена автомобилями Министерства внутренней безопасности, ФБР и Национальной гвардии, а также автофургонами средств массовой информации, привезшими сюда репортеров и съемочное оборудование. Над стадионом летают вертолеты, с которых ведется съемка места происшествия для выпусков новостей. Взрывы во время матча Национальной футбольной лиги, конечно же, не могут быть обойдены вниманием прессы.

Похоже, всего было восемь взрывов, происходивших с интервалом в несколько секунд в различных местах в южном секторе стадиона. Мне сказали, что это не были бомбы как таковые, а просто очень мощные петарды, толково размещенные на стадионе и возле него в переполненных мусорных контейнерах в местах, где акустика максимально усилила звуки взрывов, – в том числе и возле ворот «А», где находилась я.

Болельщики на стадионе «Форд Филд», услышав взрывы, не стали ждать, когда кто-нибудь объяснит им, что происходит: им недосуг было разбираться в разнице между мощной пиротехникой и бомбой террориста. Когда один за другим прогремели взрывы, началось паническое бегство к выходам, остановить которое не смог бы никто – в том числе и ФБР. Но даже если бы наши агенты и были технически и физически в состоянии сдержать толпу, они все равно не имели на это права в соответствии с существующими инструкциями, которые требуют, чтобы при подобных инцидентах все двери и ворота были распахнуты настежь с целью обеспечения беспрепятственной эвакуации. То есть мы были попросту обязаны позволить всем покинуть стадион, тем более что в критические первые минуты все наверняка подумали, что это было не что иное, как террористический акт.

Букс и его люди изо всех сил старались погасить панику, но им это не удалось – уж слишком были напуганы люди. Они буквально заскакивали в свои автомобили и поспешно уезжали прочь еще до того, как мы успели разобраться, что же произошло.

Букс подходит и кладет ладонь на мое плечо.

– Тебе повезло, что твои барабанные перепонки не лопнули, – говорит он (а мне поначалу показалось, что именно это и произошло). – Ты находилась как раз рядом с одним из мусорных контейнеров, в которых взорвалась М-80.

Я осторожно трогаю пластырь на своей щеке и спрашиваю:

– Что там взорвалось?

– Это была взрывчатка М-80, – поясняет Букс. – Изначально она относилась к военным взрывчатым веществам. Ее запретили продавать еще в шестидесятые годы, но люди до сих пор приобретают ее незаконным путем. Черт, теперь я вспоминаю, что и сам взрывал ее, когда был ребенком. Грохот при этом просто жуткий. Раз в сорок или пятьдесят сильнее, чем у мощных петард, которые можно купить вполне законно.

Я поднимаюсь с сиденья в задней части салона скорой помощи. Голова у меня при этом сильно кружится, но мне удается сохранить равновесие.

– А как он пронес взрывчатые вещества на стадион? – спрашиваю я.

– О-о, это легко, Эм. – Букс сводит большой и указательный пальцы так, чтобы между ними осталось пространство в один дюйм. – Они примерно вот такого размера, и металла в них нет.

– А детонатор?

– Должно быть, он использовал дистанционный детонатор. Он мог купить его в любом магазине, в котором продают петарды.

Ну и дела! Остается только пожать плечами.

– Он ждал нашего появления здесь, – говорю я.

Букс кривит губы.

– В прессе ничего не говорилось о том, что мы знаем о существовании связи между его преступной деятельностью и футбольными матчами. Но он умен. Это нам известно. Думаю, с его стороны это было всего лишь мерой предосторожности. Когда он увидел тебя, то понял, что ему необходимо обеспечить себе возможность беспрепятственно скрыться. Вот он ее себе и обеспечил.

Я вздыхаю. Как всегда, мы играли в шашки, а наш субъект играл в шахматы.

– Никто не погиб? – с надеждой спрашиваю я.

– Насколько известно на данный момент – никто. Некоторых людей серьезно помяли, когда все ринулись к выходам. Я еще никогда не видел, чтобы так много людей вдруг так сильно испугались. – Он начинает смотреть куда-то в пространство, а затем передергивает плечами и трясет головой, словно пытаясь отогнать от себя эти воспоминания. – Взрывы сами по себе не причинили вреда никому, кроме людей, стоящих возле контейнеров с мусором, – где стояла и ты. Но сразу же началась паника. Говорят, в результате сейчас у сотен людей поломаны кости, множество синяков и ссадин, но пока никто не умер.

Хвала Господу за это. Сегодня это первая хорошая новость.

Букс показывает мне рисованное изображение нашего субъекта, выполненное полицейским художником на основе моего описания. Густые темные волосы, большая борода, очки с толстыми стеклами, кепка с эмблемой клуба «Детройт Лайонс», пиджак с высоко поднятым воротником.

– Явная маскировка, – говорю я. – Но в общем и целом – такой, каким я его видела.

– Ну и хорошо. Теперь мы попробуем заметить его на записях видеокамер, сделанных сегодня на входах на стадион, – говорит он. – Если это получится, тогда мы сможем увидеть, где он сидел, и прокрутим все события назад.

– Да, надо попытаться, – соглашаюсь я. – Мне следует при этом присутствовать. Я единственная, кто его видел.

Букс берет меня за руку.

– Тебе необходимо съездить в больницу, Эм.

Я высвобождаю руку.

– Со мной все в порядке.

– Нет, Эмили Джин. Ты едешь в больницу. Тебе нужно как минимум наложить швы. Это приказ.

Я пристально смотрю на него, и он моргает первым. Никто из нас не собирается делать вид, что он может мне что-либо приказывать.

– Харрисон Букмен, ты прямо сейчас усадишь меня перед видеомонитором, – говорю я. – А иначе уже тебе придется накладывать швы.

86

Проработав затем за компьютерами в течение двух часов в ложе класса люкс, в которой разместился наш командный пункт и в которой все еще пахнет подававшейся здесь едой, мы – Букс, Софи, Денни и я – чувствуем себя измученными. Наши глаза устали так сильно, что уже трудно что-либо разглядеть.

– Ну что ж, теперь мы, по крайней мере, знаем, что он заходил на стадион совсем не в той одежде, в которой он был, когда ты его увидела, – говорит Букс, сообщая нам то, что для нас и так очевидно.

Мы просмотрели видеозаписи, сделанные на каждом входе на стадион, но не обнаружили на них нашего субъекта. Видимо, он был одет как-то по-другому, когда проходил контрольно-пропускной пункт.

Букс энергично трет себе лоб – так, как будто пытается удалить с него чернильное пятно.

– Это был наш наилучший шанс узнать, где он сидел, – говорит он. – Но есть и другие способы сделать это. Его не могли не засечь разные камеры, и, может быть, нам повезет и мы разглядим его в толпе.

Я киваю с таким видом, будто эти слова вселили в меня надежду. Но на самом деле это не так. Наш субъект все обдумал. В быстроте мысли он каждый раз опережает нас на целую милю.

– Теперь уже трудно сказать, пойдет ли он еще на какой-нибудь матч Национальной футбольной лиги, – говорю я. – Конечно, мы можем надеяться, что он сделает это исключительно из упрямства, но я не поставила бы на это и пяти центов. Мы его окончательно упустили. – Я откидываюсь на спинку стула. – Это был наш последний шанс.

– Да ладно, не надо все так омрачать, – говорит Софи. – Давайте посмотрим на график матчей на следующей неделе и выработаем план. Это будет пятая неделя данного сезона, да? Вы, Эмми, по-прежнему считаете, что он, скорее всего, отправится на один из стадионов Пенсильвании – в Питтсбург или Филадельфию?.. Ага, давайте посмотрим… – Софи берет график матчей Национальной футбольной лиги. – О-о, взгляните! «Иглз» и «Стилерз» играют в следующее воскресенье, седьмого октября, в час дня. Это хорошо, правда?

Я закрываю глаза. Несмотря на похвальную попытку Софи привнести в сгущающийся мрак немного света, я вижу только темноту.

– Он теперь знает, что нам известно о его поездках на матчи Национальной футбольной лиги, – говорю я. – Вы думаете, он не побоится оказаться в еще одной раскинутой нами сети?

– Извините, но, похоже, я не в курсе, почему он, скорее всего, отправится именно в Пенсильванию, – говорит Денни.

При проведении данного расследования мы выполняли каждый свою задачу, зачастую не зная, до чего докопались коллеги. Работа Денни главным образом состояла из общения с различными людьми.

– Эмми проанализировала стиль его поездок по стадионам, – объясняет Букс. – Когда наш субъект едет в какой-нибудь регион, где стадионы Национальной футбольной лиги расположены близко друг от друга, он разделяет эти поездки промежутком времени в несколько недель, чтобы не приезжать в один и тот же регион слишком часто. Так, например, применительно к Флориде он делал большие перерывы между своими поездками в Джэксонвилл, Майами и Тампа-Бэй.

– А в Пенсильванию он еще не ездил, – кивает Денни. – Ага. На объезд стадионов у него осталось лишь несколько недель, и поэтому, если он хочет побывать в Пенсильвании дважды, ему следует совершить первую из этих поездок уже в ближайшее время. Теперь мне понятно.

Я рада, что ему понятно. Мне от этого даже стало как-то легче.

(У меня ведь контузия, а потому я вполне могу быть грубой – при условии, что буду держать свою грубость внутри себя.)

– Может такой старый и уже ушедший на пенсию агент, как я, сделать предположение? – спрашивает Денни.

– Делайте, – говорит Букс.

– Давайте рассмотрим возможность того, что он вообще не поедет в Пенсильванию.

– А почему он туда не поедет? – спрашиваю я.

– Ну… А разве ответ не очевиден?

– Для меня – нет, – говорю я, начиная терять терпение (у меня ведь контузия).

– Потому что он, возможно, живет в Пенсильвании, – говорит Денни. – И он не хочет, чтобы мы искали его там.

Я выпрямляюсь на своем стуле.

– Мы полагаем, что он живет на Среднем Западе, – говорит Букс. – Помните?

– Да, я помню, что вы это говорили. Но это не означает, что я с этим согласен.

Я направляю свой указательный палец на Денни.

– Места совершения им убийств вне временных рамок игрового сезона Национальной футбольной лиги распределяются по штатам Среднего Запада и рядом с ними, – говорю я. – Поэтому напрашивается вывод, что в течение той части года, когда он не разъезжает по стадионам Национальной футбольной лиги, он совершает убийства близко к своему дому.

– Насколько я понимаю, это всего лишь ваше предположение, – говорит Денни.

– А суть сказанного вами, Денни, – говорю я, вставая, – заключается в том, что наш субъект, возможно, одурачивает нас относительно географии его преступной деятельности – как он одурачивал нас и по всем остальным ее аспектам?

– Если говорить коротко, то да, именно так, – кивает Денни.

Букс смотрит на меня, и его щеки розовеют.

– Он действовал так, чтобы создавалось впечатление, что он живет на Среднем Западе, и сделал это на тот случай, если мы начнем разбираться, чем же он занимается. Неужели он и в самом деле настолько дальновиден?

Меня разбирает смех.

– По части дальновидности нам до него как до неба, Букс, – говорю я.

Букс, кивая, поднимается со стула.

– Так он живет в Пенсильвании? – спрашивает он.

– Если кто-то сделал более логичный вывод, давайте его выслушаем, – говорит Денни.

Я смотрю на Букса.

– У меня точно нет других предположений на этот счет. Думаю, нужно проработать данную зацепку. Может, проверим номерные знаки на парковке?

Букс подносит ко рту портативную рацию.

– Букмен вызывает командира группы быстрого реагирования Дейда.

Пару мгновений спустя из рации слышится:

– Дейд на связи.

– Дейд, вы сейчас просматриваете видеозаписи, сделанные во время матча на парковках возле стадиона «Форд Филд», да?

– Совершенно верно, агент. Мы сейчас занимаемся номерными знаками.

– А есть номерные знаки штата Пенсильвания?

– Сейчас я это проверю.

Рация замолкает.

– Содружества Пенсильвании,[57]57
  Официальное название штата Пенсильвания – «Содружество Пенсильвании».


[Закрыть] – говорю я, позволяя себе немного поумничать.

– Что-что?

– Содружества Пенсильвании.

Рация снова начинает верещать.

– Агент, есть три номерных знака из Пенсильвании.

– Наведите о них справки прямо сейчас, Дейд.

– Вас понял.

Букс снова кивает мне.

– Так Пенсильвания – это не штат?

– Думаю, все еще считается штатом.

– Я на это надеюсь. А иначе придется стирать одну звездочку с флага Соединенных Штатов.

Мы с Софи держим свои лэптопы наготове, чтобы тут же начать поиск, как только нам сообщат имена.

– А что это вообще за содружество, а? – спрашивает меня Букс.

– Букмен, мне-то откуда это знать?

– Так ведь это ты употребила данный термин.

Мы еще минут пять коротаем время за подобной болтовней, пытаясь тем самым успокоить свои расшатавшиеся нервы. Наконец рация вновь оживает:

– Внимание, агент, вы готовы?

– Готовы.

– Первый автомобиль зарегистрирован на Дэвида Эппса из поселка Бивер-Фолс.

Дейд сообщает адрес этого человека.

– Я им займусь, – говорит Софи и начинает стучать пальцами по клавиатуре.

– Второй автомобиль – на Марлона Комер… Комерфорда, я думаю.

Он произносит эту фамилию по буквам и сообщает адрес в городе Эри, штат Пенсильвания.

– Им займусь я, – говорю я.

– А третий автомобиль… – говорит Дейд, – …записан на некоего Грэма. Уинстона Грэма.