Текст книги "Невидимка. Идеальные убийства"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

101

«Что-то не так. Что-то здесь не так».

Я сижу в кафетерии больницы и снова читаю свою копию записей «сеансов Грэма», терзаемая непонятным беспокойством. Денни и Софи, тоже приехавшие в Пенсильванию, сидят рядом со мной и просматривают свои копии. Толку от изучения этих «сеансов Грэма» пока что мало, но на данный момент это все наши зацепки.

– Почему он стал записывать эти свои «сеансы Грэма» лишь в прошлом месяце? – спрашиваю я. – Лишь в августе. Он ведь начал совершать преступления еще в сентябре две тысячи одиннадцатого года, а делать эти записи ему пришло в голову только одиннадцать месяцев спустя. Почему?

Денни берет в рот кончик зубочистки и грызет его.

– Кто знает? Наверное, он решил, что память о нем как о гениальном преступнике следует увековечить.

Я качаю головой.

– Он слишком педантичен, а потому, совершая преступления, регулярно вел бы записи «сеансов Грэма». Не думаю, что он когда-либо потакал своим прихотям. Его поступки и то, чем он похваляется в дневнике, говорят об этом. Дисциплина, тщательная подготовка, самопожертвование, сдержанность.

– То есть вопрос в том, чем же было вызвано это решение, да? – спрашивает Софи. – Что изменилось в августе две тысячи двенадцатого года? Этому предшествовал длительный период начиная с сентября две тысячи одиннадцатого года, когда он начал совершать преступления.

– Мы не знаем ни о каких драмах в его личной жизни, – говорит Денни. – Родители Грэма умерли десять лет назад. У него не было ни жены, ни детей. И подружки у него, насколько нам известно, не было – по крайней мере, до Мэри. Похоже, он вообще никого не любил и ни с кем не поддерживал какие-либо отношения. Не было у него даже какой-нибудь домашней зверюшки.

Я задумываюсь над тем, что же такое произошло в прошлом августе. Тогда его методы убийства не претерпели изменений. В то время я уже пыталась во всем этом разобраться, отправляла по электронной почте письма Дикинсону и доказывала свою правоту полицейским Пеории, штат Аризона…

– Подождите, – говорю я, подскакивая на стуле и проливая при этом кофе из пластикового стакана Денни. – Подождите секундочку. Именно в августе получили огласку мои препирательства с полицией в Аризоне. Именно тогда в одной из газет, выходящих в Пеории, появилась статья, в которой приводилось мое заявление о том, что смерть Марты не была случайной и что ее убили. И в этой статье упоминалось, что я работаю в ФБР.

– Возможно, он эту статью прочел, – предполагает Денни.

– Ну конечно, он ее прочел, – говорю я. – Ничего не ускользало от его внимания. Абсолютно ничего. Итак, он читает это и думает, что теперь ФБР начнет его разыскивать.

По правде говоря, мое родное ФБР тогда вышвырнуло меня на улицу и отвергало мои предположения до тех пор, пока не появился Букс, который помог мне убедить директора в их обоснованности. Однако Грэм вряд ли мог об этом узнать. Что ему было известно – так это то, что ФБР вот-вот начнет расследование в масштабах всей страны.

– Тогда Грэм впервые почувствовал, что над ним нависла угроза, – говорю я.

– И он отреагировал на это тем, что стал вести дневник? А зачем? – спрашивает Софи. – На тот случай, если его поймают, он хотел дать обществу объяснения по поводу того, чем он занимался?

Я морщусь: нет, на это не похоже. В нынешние времена серийного убийцу вроде Грэма запросто стали бы возвеличивать в средствах массовой информации. Даже если бы мы его поймали, он вызвал бы у журналистов всех газет, журналов и кабельных телеканалов страны желание взять у него интервью и посвятить ему специальный выпуск с каким-нибудь зловещим названием вроде «Разум хищника».

– Знаете, что я думаю? – Я постукиваю кончиками пальцев по лежащим передо мной листочкам с записями «сеансов Грэма». – Я думаю, что это попытка направить нас по ложному следу. Я думаю, что где-то на этих страницах есть ложь. Что-то такое, что должно было запутать нас в том случае, если бы мы подобрались к нему слишком близко. Почему бы и нет? Если сотрудники ФБР у вас на хвосте, то почему бы не подкинуть им какую-нибудь писанину, которая уведет их в сторону?

– То есть вопрос заключается в том, где же ложь в этих «сеансах Грэма»? – спрашивает Денни.

– Это очень интересный вопрос. – Букс подходит к нашему столу. – Это нечто такое, над чем ты сможешь поразмыслить, сидя в укромном месте рядом с Мэри Лэйни.

В кафетерии, похоже, становится прохладно, и для Софи и Денни это повод уйти. Букс не садится за стол, а потому я решаю встать и оказываюсь напротив него.

– Ты уезжаешь завтра, – говорит Букс. – Денни, кстати, поедет с тобой.

– Хорошо. Замечательно. Я буду продолжать свои исследования и присылать тебе письма по электронной почте или же звонить по телефону…

– Лучше шли письма по электронной почте, – говорит Букс, даже не глядя на меня. Он трет верхнюю часть спинки стула ладонями, а затем легонько ударяет по ней. – Как бы то ни было, удачи тебе, и будь…

– О-о, Букс, перестань! Я знаю, что нарушила тогда правила поведения, но я ведь не застрелила кого-нибудь и ничем не оскорбила тебя лично. Я просто пыталась помочь человеку. А ты ведешь себя сейчас так, как будто я плюнула тебе в лицо.

Все еще стараясь не встречаться со мной взглядом, Букс сокрушенно качает головой.

– Между нами все кончено, Эмми. Во всех смыслах. Разумеется, присылай письма по электронной почте, если до чего-нибудь додумаешься, – я ведь не собираюсь препятствовать тебе, если ты этого хочешь, и дальше заниматься аналитическими исследованиями, – но я больше не считаю тебя причастной к этому расследованию и вообще причастной к чему-либо, имеющему отношение ко мне. Честно говоря, я больше не хочу ни разговаривать с тобой, ни видеть тебя.

Я отступаю на шаг. Я не осознавала, насколько сильно обидела его. И насколько болезненно он это воспринял. Видимо, я задела его, как говорится, за живое.

– Это все понятно, Эмми? Мы понимаем друг друга?

Я машу рукой:

– Да-да, конечно.

Букс кивает и, развернувшись, идет прочь.

– Букс! – говорю я ему вслед. – Если это имело для тебя такое большое значение, то, пожалуйста, прости меня.

Он останавливается, но не оборачивается.

– Это уже не имеет никакого значения, – отвечает он. – Уже не имеет.

102

Когда на следующий день, ближе к вечеру, я прихожу к Мэри Лэйни, я впервые вижу ее одетой в свои вещи, а не в больничный халат. В таком виде она намного симпатичнее, пусть даже ее лицо все еще опухшее и в синяках, и пусть даже на ее нос врачи наложили огромную шину.

– Все готово? – спрашиваю я. – За нами скоро придут.

– Я чувствовала бы себя лучше, если бы не выглядела, как Человек-слон.[60]60
  Человек-слон – прозвище Джозефа Кэри Меррика, который жил в Англии в XIX веке и стал широко известен благодаря своему чудовищно деформированному телу.


[Закрыть]

По крайней мере, она относится к ситуации, в которой оказалась, с юмором.

Я выхожу из палаты и вижу, что Денни Сассер стоит в конце коридора и разговаривает с каким-то мужчиной.

– Эмми, хочу познакомить вас с Джимом Деметрио, – говорит он, кивком указывая на своего собеседника. – Джим, познакомься, это Эмми Докери.

Джим Деметрио – мужчина средних лет, чуть выше меня ростом (то есть его рост составляет около пяти футов десяти дюймов) и крепкого телосложения. На нем спортивная рубашка с короткими рукавами, на голове – бейсболка.

– О-о, так это и есть скандально известная Эмми Докери! – говорит он. – Та самая, которая затеяла всю эту возню.

Я жму ему руку и говорю:

– Ну, это преувеличение.

– Та самая, которая выяснила, что тут вообще-то есть с чем возиться. Да, есть с чем. – Он улыбается мне. – А вы сделали себе имя.

– Джим – бывший сотрудник ФБР, – говорит Денни. – Он работал в питтсбургском отделении ФБР, но полтора года назад уволился. Джим – один из самых лучших специалистов по составлению психологического портрета серийного убийцы из всех, кого я знаю. Но теперь сфера его деятельности – частный бизнес, он загребает большие деньги, консультируя по вопросам безопасности.

Ну что ж, молодец! Что тут скажешь? Я задаюсь вопросом, почему он здесь.

– Он уже некоторое время добровольно помогает ФБР.

– О-о, замечательно, большое спасибо! – говорю я.

За домом Уинстона Грэма в округе Элк несколько квадратных миль густого леса, и сейчас там тщательно осматривают буквально каждый дюйм, пытаясь найти захоронения, тайники с оружием и тому подобное. К этой работе неплохо было бы привлечь волонтеров, если бы таковые имелись.

– Я делаю это с удовольствием, – говорит Деметрио. – Это здорово – снова окунуться в эту работу.

– Джим разрешил нам воспользоваться своим загородным домом в Орегоне, – говорит Денни.

Ага, прекрасно. Я знаю, что нас с Мэри Лэйни собираются отвезти в какой-то загородный дом, находящийся на побережье штата Орегон, в городок, который называется Кэннон-Бич. Наверное, там и находится загородный дом Деметрио.

– Там все идеально, – говорит Деметрио. – Я лично продумал систему безопасности. Дом стоит на вершине холма, и добраться до него можно только по асфальтированной подъездной дороге, которую перекрывают ворота. Ваш свидетель будет находиться в полной безопасности. – Деметрио резко прочерчивает в воздухе горизонтальную линию. – В полной безопасности.

– Хорошо, благодарю вас, – говорю я.

– А можно мне задать вопрос? – спрашивает он, наклоняясь ко мне. – Как вы это сделали? Как вам удалось составить целостную картинку из разрозненных событий?

Я пожимаю плечами. Сейчас вообще-то нет времени на подобные разговоры, однако этот мужчина все-таки предоставляет нам свой загородный дом. Кроме того, он добровольно помогает ФБР, так что профессиональная этика и немного доброжелательности будут в данном случае нелишними.

– Скрупулезный сбор информации, – отвечаю я. – Определение стиля преступлений. Каждое в отдельности было гениально замаскировано. Однако в своей совокупности они позволяли определить стиль преступной деятельности.

– Гениально замаскировано, – повторяет он. – Вы думаете, что он гениален?

– Я думаю, что он – монстр. Но очень умный монстр.

Деметрио прищуривается:

– Возможно, лучше не думать о нем как о монстре. Он – человек со своей мотивацией, какой бы странной, на ваш взгляд, эта мотивация ни была…

– Он – монстр, – снова говорю я.

Деметрио под моим суровым взглядом, похоже, слегка тушуется.

– Ну, как знаете… – говорит он.

Я перевожу взгляд на Денни:

– Она готова ехать.

– О-о, ну тогда мне пора идти, – говорит Деметрио, подходя к лифту и нажимая на кнопку. – Был рад тебя видеть, старина. Послушай, у меня там через пару дней будут кое-какие дела. Можно мне будет туда заглянуть?

– Конечно, – говорит Денни. – Еще раз спасибо, Джимми.

Деметрио бросает на меня долгий взгляд.

– Что этот монстр будет делать теперь, Эмми? Каково ваше предсказание?

Я вытираю правую руку о джинсы. Лифт тренькает, останавливаясь на нашем этаже.

– Мы зароем его в землю – таково мое предсказание, – отвечаю я.

Губы Деметрио кривятся в усмешке.

– Не стоит его недооценивать, – говорит он, заходя в лифт.

103

Когда самолет, на котором летим мы трое – Мэри, Денни и я, – приземляется в аэропорту Портленда, нас встречают несколько сотрудников ФБР на автомобилях и проливной дождь. Мы выходим из самолета и поспешно садимся в один из автомобилей, после чего водитель – агент по фамилии Гетти из питтсбургского отделения ФБР – увозит нас с территории аэропорта.

Мэри смотрит в покрытое дождевыми каплями окошко.

– А правда, что никто не знает, где мы сейчас находимся? – спрашивает она меня.

Я смотрю на нее.

– Мы приняли все меры предосторожности. Наше местонахождение известно только четырем охраняющим нас агентам, мне, вам и агенту Букмену.

– Только этим людям? И больше никому?

– И больше никому. Попытайтесь расслабиться. Вам ведь сложно сидеть тихонько, не так ли?

– О-о, вы правы, сложно, – отвечает она. – Мой папа говаривал, что я никогда не перестаю двигаться, все время что-то делаю. Он говорил, что я как пчелка. Когда он проходил мимо меня, то начинал жужжать – «ж-ж-ж-ж-ж»…

Наш автомобиль проезжает мимо билетных касс аэропорта. Мэри отворачивается от окна и опускает голову. Она пытается выглядеть расслабленной, но нельзя не заметить, что она боится.

Как-то странно видеть то, как она трусливо пригибается, потому что ее физические данные впечатляют: немного выше меня ростом, мускулистая, похожа на профессиональную спортсменку – велосипедистку или бегунью. (Она сказала мне, что занятия физическими упражнениями помогли ей справиться с алкоголизмом, поскольку они заменили собой попойки.) У нее простенькая стрижка, волосы светло-каштановые, прямые, заправленные за уши. Я не могу оценить, насколько симпатично ее лицо, потому что после перенесенных побоев оно в ужасном состоянии: множество синяков, какие-то пятна, большая шина на носу. Бинты, удерживающие шину, похожи на взлетно-посадочную полосу, тянущуюся через центр ее лица.

Дождь вовсю поливает автомобиль. Мы выезжаем на шоссе. Я надеюсь, что Мэри вскоре успокоится. Возможно, даже уснет.

– Никто больше не знает, где мы находимся? – снова спрашивает она. – Только четыре охранника, агент Букмен, вы и я?

– Совершенно верно, Мэри. Клянусь.

– Он не сможет меня разыскать, правда? – Она впивается в меня взглядом.

– Думаю, что не сможет, – говорю я. – Мы принимаем должные меры предосторожности.

Слева нас обгоняет какой-то автомобиль повышенной проходимости, и Мэри опять пригибается, скрывая свое лицо. На этот раз она замечает, что я обратила на это внимание.

– Извините, – говорит она.

– Вы изводите себя. – Я кладу ладонь на ее руку. – Никто не знает, что вы здесь. Клянусь.

Мы, как и планировалось, въезжаем в Кэннон-Бич, штат Орегон, под прикрытием ночи и движемся по узкой улице менее чем в пятидесяти ярдах от Тихого океана. Я опускаю стекло на дверце и вдыхаю соленый влажный воздух. Для меня это отнюдь не отдых на берегу моря, но на какое-то мгновение у меня возникает ощущение, что я приехала сюда в отпуск, чтобы отдохнуть. Мы проезжаем мимо курортных комплексов, различных магазинов, ресторанов и ларьков с сувенирами для туристов. Сейчас, в три часа ночи, они все закрыты.

По мере того как мы приближаемся к месту назначения, Мэри нервничает все больше и больше. Она сползает вниз на сиденье так, чтобы снаружи никто не смог видеть ее, хотя в такое время суток на улицах никого нет. Однако мне легко быть рассудительной: за мной ведь никто не охотится.

Наконец мы сворачиваем направо и едем по дороге, которая уводит нас от океана и освещенных витрин. Затем мы съезжаем на узкую петляющую дорогу и движемся по ней, пока не доезжаем до ожидающего нас автомобиля. Прислонившись к нему, стоят двое мужчин. Завидев нас, они выпрямляются. По-видимому, это федеральные маршалы из Портленда.

Мэри протягивает мне руку, и я сплетаю свои пальцы с ее пальцами.

– Здесь мы будем в безопасности, – говорю я.

Я замечаю, что мы стоим перед воротами, только когда они начинают открываться. Федеральные маршалы садятся в свой автомобиль, и мы едем вслед за ними вверх по крутой и извилистой подъездной дороге, пока не оказываемся возле дома.

Оба автомобиля заезжают на покрытое гравием место для парковки к западу от здания и направляют свет своих фар на дом. В этом свете становятся заметны тучи мечущихся в воздухе насекомых. У дома широкий фасад. Стены сделаны из древесины вишни. Вокруг дома маленький дворик, за пределами которого со всех сторон – темнота и пустое пространство. Там – крутые склоны, обрыв. Я чувствую это, хотя и не могу этого видеть в темноте. Получается, мы находимся высоко на холме. Как и говорил нам Джим Деметрио, для того, чтобы добраться до этого дома, нужно либо проехать по подъездной дороге (и угодить прямо в руки федеральных агентов), либо попытаться вскарабкаться по крутому склону холма.

Федеральные маршалы выходят из автомобиля и осматривают помещения дома до того, как мы зайдем внутрь. На переднем пассажирском сиденье нашего автомобиля сидит Денни, а за рулем – специальный агент Норм Гетти. Они терпеливо ждут.

– У этого дома современная система безопасности, – говорит Гетти. – Есть главный вход и задний вход, и обе эти двери оснащены засовами. При открывании любой двери раздается звуковой сигнал. Если система сигнализации включена и сработает, то ее сирену будет слышно по ту сторону Тихого океана. – Он указывает рукой на дом. – Вокруг дома установлены камеры видеонаблюдения и датчики движения. Еще одна камера смотрит на ворота. Мы можем увидеть все то, что видят камеры, прямо отсюда. – Он оглядывается на нас и показывает нам видеомонитор, экран которого разделен на четыре части, на каждую из которых выводится изображение одной из камер. – Так что тут абсолютно безопасно.

– Давайте выйдем из машины, – говорю я Мэри. – Тут все в порядке.

Я выбираюсь из автомобиля, все еще держа руку Мэри в своей, и вдыхаю свежий воздух. Легкий ветерок, дующий со стороны океана, приносит сюда его запах. Мы и в самом деле находимся на вершине холма, но он больше похож на остров, чем на холм. Площадь этих частных владений четверть акра, а то и меньше, и бо́льшая часть территории занята домом и покрытым гравием местом для парковки. Трава на лужайке перед домом подстрижена очень коротко. Участок имеет уклон во все стороны и окружен забором. Я подхожу к забору и вглядываюсь в темноту.

– Там со всех сторон ничего нет, кроме деревьев с мощными кронами, – говорит агент Гетти. – Ему пришлось бы вскарабкиваться на настоящую гору и столкнуться с непреодолимыми естественными препятствиями. И даже если бы он их преодолел, ему пришлось бы как-то перебираться через эту ограду высотой пять футов и с колючей проволокой. Это невозможно, дамы. Невозможно. Попасть в этот дом можно только по подъездной дороге, но там будем мы, а камеры видеонаблюдения и датчики движения предупредят нас о его появлении задолго до того, как он сюда доберется.

Мэри кивает.

– Тут, похоже, и в самом деле безопасно, – соглашается она.

Я сжимаю ее руку.

– Абсолютно, – говорю я, пытаясь убедить в этом не только ее, но и саму себя.

104

Этот загородный дом – просторный, с современным интерьером. Здесь имеется большая гостиная с полом из твердой древесины, ванная (где установлена сидячая ванна), кухня приличных размеров с ламинированной столешницей и две спальни в дальней части дома, в каждой из которых есть дверь в общую ванную.

В спальне, в которой я нахожусь, стоят две двухместные кровати, предназначенные, по-видимому, для двух дочерей Джима Деметрио. Я ничего не знаю о его жизни, но на фотографиях в рамках, стоящих на рабочем столе, запечатлен Джим в более молодом возрасте с женой и двумя маленькими девочками. На одном снимке они, сидя в лодке, машут руками. На другом они все четверо, нарядно одетые, участвуют в каком-то торжественном мероприятии. Получается, что я буду спать в чьей-то комнате, а это всегда смущает меня и вызывает ощущение, что я здесь лишняя.

Мы все встречаемся в гостиной, которая обставлена так, как будто это охотничий домик: к стене прикреплена голова оленя, на полу в центре комнаты лежит медвежья шкура, из столешницы торчат оленьи рога, на кончиках которых повешены кофейные чашки.

– Это должно сработать, – говорит Денни.

Гетти и два федеральных маршала вырабатывают план действий на эту ночь. Два агента расположатся в своем автомобиле на месте парковки. Один будет спать, а другой бодрствовать. Второй автомобиль поставят в начале подъездной дороги, и в нем будут находиться два человека, которые тоже станут спать поочередно. У каждой группы будет планшет, к которому подключены все имеющиеся здесь камеры видеонаблюдения и датчики движения.

Денни дает мне и Мэри по пластмассовому брелоку, похожему на обычный дистанционный ключ-брелок для автомобиля, однако на нем есть только одна-единственная кнопка – красного цвета.

– Нажмите на эту кнопку, если возникнет какая-нибудь чрезвычайная ситуация, – говорит он. – Мы все сразу же получим сигнал.

Чрезвычайная ситуация. Данная мера предосторожности вроде бы должна придать нам с Мэри больше уверенности, но она оказывает на нас противоположное действие. Ведь нажимать эту кнопку нам потребуется только в том случае, если Уинстон Грэм умудрится каким-то образом преодолеть все преграды и добраться до нас.

В комнате воцаряется тишина.

А затем вдруг что-то тренькает, и раздается тихий скрип, похожий на звук трущихся друг о друга металлических колесиков. Денни резко оборачивается. Агент Гетти выхватывает пистолет. Мое сердце подпрыгивает в груди. Я устремляюсь к Мэри и обнимаю ее.

А тем временем на часах, висящих на стене, открывается маленькая дверца. Из-за нее появляется маленькая птичка, которая четырежды произносит: «Ку-ку!» – и снова прячется.

Ровно четыре часа утра.

– Черт побери! – восклицает Гетти, засовывая пистолет обратно в кобуру.

Все с облегчением вздыхают. Птичка никого не убьет. У нее, можно сказать, алиби.

Но этот инцидент говорит о том, насколько взвинчены наши нервы, и о том, что, как бы мы ни пытались уверить себя в собственной безопасности, никто на сто процентов в этом не убежден.