Текст книги "Школа выживания"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Взмываю в небо. Ветер раздувает мои сырые волосы.

– Скоро увидимся! – кричит он мне вдогонку.

Что это с ним случилось?

131

– Ни хрена себе, сколько здесь всего понаписано, – шепчет Газман, читая с экрана у Надж через плечо.

Вот именно, могли бы и надежнее свои файлы запрятать. Я совершенно не ожидала такого количества информации об ИТАКСе. Они, видать, не думали, что малограмотная мутантка-малолетка в их систему влезет.

Надж быстро просматривает страницу за страницей, а я слежу за минутной стрелкой на часах, готовая тащить всех к следующей, заключительной части сегодняшней шарады.

– Как вы думаете, – Надж внезапно прекращает и читать, и печатать и застывает на стуле, – как, по-вашему, мог сюда Джеб заявиться? Мне кажется, я его чувствую.

От ее слов мне становится не по себе, и я ее резко обрываю:

– При чем тут Джеб? Он никакого отношения к ИТАКСу не имеет.

– Макс, я же говорю, что я его чувствую. Он тут точно был. Или, в крайнем случае, про него есть информация в этих ИТАКСовых файлах. А значит, и про нас тоже.

Ее руки снова взлетают на клавиатуру. Почему-то это меня ужасно раздражает:

– Что ты там делаешь? Не вздумай вносить изменения в программу.

Буркнув на Надж, быстро отворачиваюсь проверить, что делают остальные. Газман и Игги сидят под столом и что-то там изучают. Клык стоит у двери. Рядом с ним на стуле неподвижно сидит с закрытыми глазами Ангел, а возле нее ее блохастое чучело. Нашла, когда спать! Не успела я это подумать, как она очнулась и в упор на меня уставилась. Эта девчонка ужасно действует мне на нервы, но я все равно ей улыбаюсь.

– Боже мой, Боже мой, – шепчет Надж, снова глядя, как экран заполняется текстом. – Смотрите, смотрите. Нахмурившись, наблюдаю, как перед нами снова одна за другой ползут страницы документов. На последней из них фотка младенца с белым больничным браслетом на запястье. На браслете напечатано: «Я девочка. Меня зовут …» А дальше от руки вписано «Моник».

– Это я! Это моя фотография. – Надж чуть ли не кричит от возбуждения. С чего она только это взяла – не пойму. А она все продолжает просматривать страницу за страницей и останавливается на разделе с чертежами, схемами и диаграммами. Приглядевшись, понимаю, что она изучает план своей рекомбинации, план прививки птичьего генома на ДНК человеческого младенца.

– Макс, Макс, смотри. – И она тыкает пальцем туда, где внизу страницы красуется подпись Джеба Батчелдера.

– Макс, Клык, я глазам своим не верю. Клык, посмотри хоть ты.

Клык подходит и молча читает. Мне хорошо видно, как у него от гнева сужаются зрачки.

Ума не приложу, откуда Джеб взялся в этих ИТАКСовых файлах. И вообще, нам по плану предполагается найти информацию об ИТАКСе и всех его прегрешениях перед человечеством, а отнюдь не про генетические исследования в школе.

Надж нажала на ссылку, и на экран выскочило окошечко показа фильма. В заголовке стоит: «Родители. Два дня спустя». Начинается мутный клип. Черная пара. Женщина плачет, лицо мужчины перекошено. Женщина причитает:

– Моя малышка. Мы назвали ее Моник… Кто отнял у меня мою девочку! Если вы знаете что-нибудь про мою крошку, прошу вас, верните ее мне. В ней смысл моей жизни. – Она плачет и больше не произносит ни слова.

Для нас все это явно не предназначено. Нам положено наткнуться на файлы об экологическом загрязнении планеты, о загрязнении окружающей среды, об эксплуатации детского труда и т. п. и т. д. Но самое интересное, что мне от находок Надж не оторваться. Я, помимо собственной воли, включаюсь в распутывание этого клубка:

– Ничего не понимаю. Мы же всего несколько страниц назад видели формы согласия родителей?

Надж молча хлюпнула носом и пролистала пару страниц назад. Вот и форма. Внизу подписи обоих родителей, дающие разрешение некоему Роланду тер Борчту на «проведение ребенку процедур».

Но теперь с первого взгляда видно, что обе подписи, как две капли воды, похожи на подписи Джеба. Не знаю, что и думать. Мне в Школе совсем все по-другому рассказывали. Где же правда?

Тихо плачущая Надж продолжает читать файл. На следующей странице еще одна фотография. Это прежняя женщина. И по-прежнему ужасно грустная. Только на новой фотке она ужасно постарела. Через все лицо из угла в угол большими красными буквами написано: «ликвидирована».

Неожиданно Игги высовывает голову из-под стола:

– Кто-то идет!

В руке он держит какие-то проволочки.

132

Свобода есть свобода, даже если ты насквозь мокрая, если почти что съехала крыша, и если тебя едва слушаются руки и ноги. Я уж не говорю про крылья.

Первая моя остановка «Сумеречная» гостиница. Наша ржавая «тойота» все еще припаркована на стоянке, все шмотки – в номере. Но ребят нет – исчезли. Или меня ищут?

Проглотила что-то из холодильника, даже сама не заметила, что. Наскоро побросала в рюкзаки барахлишко. На стоянке разбежалась и сиганула в небо.

Еще минута – и ветер подхватил мои широко раскинутые крылья.

Держусь настороже. Как бы ни появились снова летающие ирейзеры. Но вроде пока все спокойно. Единственное неудобство – рюкзаки. Тянут меня к земле: тяжелые, и к тому же шесть баулов для меня одной – многовато. Надо как-то от них избавиться. Тогда и руки будут свободны. Припрятываю манатки в кроне высокой приметной сосны и дальше лечу налегке.

Ты, наверное, удивишься, дорогой мой читатель, но я поворачиваю назад. Туда, откуда только что вырвалась. Чем больше я прихожу в себя, тем больше жажда мщения превращает меня чуть ли не в убийцу-маньяка. Гневно разрываю крыльями воздух, а ярость, как пот, катит с меня ручьями. Всю жизнь белохалатники портили мне кровь, мотали нервы и крутили из меня веревки. И не только из меня – из всей стаи. Совсем недавно похитили у нас Ангела. Но теперь, после того как они запихали меня в бункер, терпение мое лопнуло.

Удивительно, что я после всего этого вообще могу связать два слова. Чудо, что не разучилась летать.

Держусь в тени подальше от людских глаз. Под прикрытием деревьев петляю между сосен. Вылетев из леса, делаю здоровенный круг вокруг всего комплекса, всех семи огромных зданий ИТАКСа.

Я как будто перематываю назад фильм, возвращаюсь по собственным следам в поисках разбитого окна. Мне совершенно необходимо подтверждение, что бункер, моя смерть, утрата сознания, онемелые руки, ноги, крылья – что все это был не сон. И если не сон, то разбитое мной окно – лучший вещдок, что за этим реальным кошмаром стоят одной веревочкой повязанные ИТАКС и Джеб.

Вот и оно, мое подтверждение. На шестом этаже, там, где должно блестеть стекло, зияет черная дыра пустой оконной рамы. Теперь пора искать стаю. Но сначала я возвращаюсь в лес и там от души ору во все горло – выпускаю пар. Потом легко опускаюсь на землю и хорошенько отряхиваю крылья. Кажется, я в полном порядке. Как будто болела гриппом, а теперь поправляюсь. У меня даже снова чешутся руки хорошенько накостылять какому-нибудь ирейзеру.

Складываю и убираю крылья и крадучись подбираюсь к главному зданию. Пригнулась и двигаюсь чуть не ползком. Но глаз от светящихся впереди окон не отвожу. Вдруг что-то, висящее на ветке, скользнуло у меня по щеке. Рассеянно отмахиваюсь и дотрагиваюсь до гладкого, холодного и… живого.

Содрогнувшись от отвращения, отдергиваю руку, но «оно» плюхается на меня сверху. Змея!

Хочу закричать, но вместо крика у меня изо рта вырывается только задушенный хрип.

133

А потом змеи заполонили все. Шести-семифутовые черные гады падают на меня сверху, ползут по ногам снизу, обвивают мое тело. Я завертелась в бешеной пляске – только бы скинуть их, только бы стряхнуть с себя эту нечисть. Но попытки мои бесплодны – змей все больше и больше.

Откуда? Что это? Атака или нашествие? Если есть что-то, что я ненавижу больше, чем темные тесные пространства, – это змеи.

Черт побери! Господи, спаси! Задыхаясь, срываю с себя гадину за гадиной и чувствую, как теряю под ногами почву. Батюшки светы! Мама дорогая! Меня захлестывает истерика.

Присев на корточки, собираю в комок все мускулы и резко, как разворачивающаяся пружина, выпрыгиваю в воздух. Так же резко вырываю из-под куртки крылья и содрогаюсь от того, что и по ним ползут змеи. Господи, спаси! Господи, спаси! В воздухе переключаю скорость и перехожу на сверхзвуковую. Черные ползучие гадины начинают отваливаться и падать с меня в темноту. Дрожу такой крупной дрожью, что едва могу лететь. Наконец избавляюсь от последней.

Змеи! Кошмарные змеи! Откуда они все-таки появились? Боже, как я боюсь змей!

Говоришь, боишься? – мой внутренний Голос. И, как всегда, бесстрастен.

Еще как боюсь! – мысленно кричу я ему.

Страх – это твоя слабость. Пора начать побеждать свои слабости.

Что это, очередной тест? Моя больная фантазия. Череп у меня сейчас лопнет от напряжения и от количества неразрешимых вопросов.

А как же стая? Где моя стая?

Правильно, Макс. Пора продолжать поиски. Вперед!

Иди к черту! Расправляю плечи, упрямо выставляю вперед подбородок, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов – назад к ИТАКС.

Отлично, Макс. Иногда я на тебя не нарадуюсь.

134

Откуда этому слепому Игги знать, что кто-то идет? Он что, летучая мышь? Хотя, кто знает, может, ему и добавили ДНК летучей мыши.

Хрясь!

Ари врывается в компьютерную лабораторию.

– Тикайте! – орет Клык, набрасываясь на волчонка.

Что здесь забыл этот остолоп? Я жду не убийц-любителей, а профи, запланированную ликвидационную команду ИТАКСа. Где же они? Смотрю на часы, но отвлекаюсь на исключительно занимательное зрелище катающихся по полу и убивающих друг друга мутантов мужского пола.

И тут Газман вопит:

– Пауки!

Из-под двери на него катится черная шевелящаяся лавина членистоногих.

Ари неожиданно оторвался от Клыка, видимо, чтобы исследовать альтернативные съедобные объекты.

– Сюда! – я хватаю тощую руку Ангела и крепко ее держу. Она старается подпихнуть меня к выходу. Куда ей! Я упираюсь, и меня не сдвинуть.

Довольно ухмыляясь, Ари подскакивает к нам и, вонзив клыки Ангелу в руку, выдирает у нее из предплечья кусок мяса. От ее крика лопаются барабанные перепонки.

– Не сме-е-ей! – Клык одним прыжком перемахнул через комнату. Но в последнюю минуту его накрывает неизвестно откуда взявшейся клеткой.

– Крысы! Крысы! – визжит Надж, вскочив на стол. Прыгая от них с одного стола на другой, она все ближе продвигается к двери, но ее осаждает туча пищащих розовохвостых грызунов. Ей некуда ступить, и с десяток крыс уже карабкается вверх по ее джинсам. В конце концов, она останавливается и истошно визжит, закрыв лицо руками.

Теперь все они вопят что есть мочи – сумасшедший дом какой-то. Каждый из них переживает свой самый страшный кошмар. У каждого этот кошмар свой, даже у пса, который забрался под стул и оттуда в ужасе смотрит на миску сухой собачьей еды.

Я все еще прижимаю Ангела к стене. Она, надо сказать, сопротивляется много сильнее, чем я от нее ожидала. И хотя из зияющей на ее предплечье раны хлещет кровь, и мне, и Ари здорово от нее досталось. Одобряю: девчонка – крепкий орешек.

Краем глаза вижу, что Клык в упор уставился на меня. Он явно не верит своим глазам.

– Ребята, ребята, – кричит он, и его низкий голос перекрывает стоящий в комнате вой, – так наяву не бывает. Это нам только кажется. Не бойтесь, это все только сон.

Как бы не так, болван. Держи карман шире.

135

Представь себе, дорогой читатель, я чуяла их запах. Не уверена, то ли это мой новый дар, то ли у них повысилась секреция и они все сильно вспотели. Главное, что теперь я могу их найти. По запаху.

Они проникли в ИТАКС через воздуховод системы кондиционирования. Влезаю туда же и иду по их следу. Не пойму, зачем они там петляли, но я петляю вместе с ними. Наконец чую – они где-то рядом. И не только чую – слышу. В отдалении и только сильно сосредоточившись, я безошибочно различаю их приглушенные голоса. А вот и вентиляционная решетка. Очень кстати. Прямо над компьютерной лабораторией. Почти такой же, как в Институте. Наверное, есть где-то фирма «Интерьерный дизайн для ученых-извращенцев». Надо будет поискать в Желтых страницах.

Приникаю к решетке и всех их вижу. Вижу! Вон Клык, стоит у двери на стреме. Ангел утихомиривает Тотала. Чуть-чуть передвигаюсь в сторону. Поменяла угол зрения – и теперь подо мной Надж. Сидит за компьютером, что-то читает и горько плачет. У меня сжимается сердце. Но тут я вижу ее.

Другую Макс.

– Макс, Макс, смотри, – говорит Надж, поворачиваясь к ней. И в жилах у меня стынет кровь.

Она – точная моя копия. Мне даже видно, как она раздраженно откидывает с лица надоевшие волосы – один в один мой жест.

Новый прилив лютой злобы закипает у меня в груди так, что даже дышать тяжело. Выходит, они, действительно, сделали подставную Макс. Значит, меня в бункер, а ее на мое место. По шкале вероломства от одного до десяти, им за это полагается семнадцать очков.

Я эту подсадную утку, эту волчицу в моей шкуре убью. А стая? Как только они могли не распознать фальшивку! Не может быть, чтобы она была абсолютной моей копией. Но смотрю на нее и не могу не признаться, я и сама бы нас спутала. Будто меня с Надж на фильм засняли, и теперь мне его показывают.

Снова перевожу взгляд на Ангела. Она поднимает глаза кверху – и сквозь решетку смотрит прямо на меня.

Сразу отодвигаюсь – на всякий случай, чтобы Ангел ненароком меня не выдала. И тут меня прошибает холодный пот. Что, если Ангел за самозванку меня примет? Что, если поддельная Макс их в конец задурила?

Что же делать? Где же выход?

Решительно отвинчиваю решетку и в этот момент замечаю своего любимого противника, прямиком направляющегося к компьютерной комнате. Ари. Уж на сей раз его надо прихлопнуть раз и навсегда. Но кого первого? Его или ее. Ее? Но где я и где она? А может, она это я и есть?

136

Весь этот хаос, вопли, крики в самом разгаре. Вдруг, как по команде, все головы поворачиваются на страшный треск. Не верю! Не верю, что старая Макс, я имею в виду Максимум Райд, свалилась на мою голову через вентиляционную дыру в потолке. Как она сюда попала? О ней ведь должны были позаботиться. Может, теперь настала очередь моего кошмара?

Но она здесь. И о-о-очень злая.

– Что же это меня не пригласили? Или почта не работает? – я еще никогда не слышала столько яда ни у кого в голосе. – Но я не возражаю, могу присоединиться экспромтом. Я ваш праздник случайно не испорчу?

Чуть только она появилась, пауки, крысы и клетка – все исчезло, как их и не бывало. Все озираются по сторонам и тупо моргают. Если я говорю «тупо», значит читай «Т-У-П-О!» и умножай на два. Как я про себя чертыхаюсь, даже представить невозможно. Давно пора все голографические виртуальные реальности моих боссов спустить в мусоропровод. Никогда они, на фиг, не работают толком. А я теперь расхлебывай и появление моей очаровательной предшественницы и их «технические неполадки».

– Макс? – Ари смотрит на другую Макс.

– Макс! – Кричит Надж.

– Да, – откликаемся мы обе хором.

Другая Макс смотрит на меня в упор и агрессивно прищуривается:

– Где-то я слыхала, что большей лести, чем подражание, не бывает. – Ну зачем опять столько яда?

– Ты кто? – делаю я круглые глаза. – Самозванка!

– Неправда. – Ангел вперилась в меня своим жутким потусторонним взглядом. Рука у нее по-прежнему кровоточит. – Не она самозванка, а ты!

Вот тебе и пилюля. Точнее, мне. Что она выступает? Много о себе думает. И о своем блохастом чучеле тоже. Но придется пока ей это спустить:

– Ангел, – голос у меня просто мед, сахар и сама искренность, – как же ты можешь меня не узнать? Ты-то меня хорошо знаешь.

– Я хорошо себя знаю. Я Ангел. И собака моя не блохастое чучело. А если есть среди нас чучело – это ты. Только с соломенными мозгами можно было подумать, что ты нас обманешь. Я мысли читать умею, идиотка.

137

У меня подкосились ноги. Что же они мне не сказали…

– Идиотка, – тявкнул пес.

Я остолбенела. Он что, говорящий? Что за фокусы?

Максимум Райд осматривает своих мутантов. Одного за другим их общупывает, обнюхивает, обнимает. Ну, и они ее тоже. Смотрю на нее с ненавистью. Надо же было ей тут появиться и все испортить.

– Короче. Пора разрешить проблему раздвоения личности. – С побелевшим лицом и сжатыми кулаками она поворачивается ко мне и, почитай что, рычит.

– Полностью к тебе присоединяюсь, – рычу в ответ, готовясь к драке. – Руки прочь от моей стаи!

– Отлично, вот вы сами и познакомились. – Мы обе поворачиваемся и видим стоящих в дверях белохалатников.

– Макс, как дела? – выступает вперед Джеб Батчелдер.

Я открыла было рот, но тут замечаю, что он на меня и не смотрит. Его ДРУГАЯ Макс занимает. Это о ней он вечно печется. А меня можно в расход.

Как бы не так! Я такая же Макс. Я Макс и есть. Я лучше нее. В сто раз. Но никому здесь до меня нет дела. Отходы производства.

Постой-ка, постой. Кажется, нечего причитать. Кажется, и обо мне кто-то подумал. Один из ученых уверенно выступает вперед и приказывает мне не терпящим возражений голосом:

– Немедленно разберись со старой моделью. Она дефектная и с ограниченным сроком годности.

Без размышлений кидаюсь на моего двойника. Прямо через стол. Головой вперед.

Другая Макс готова к отпору, но безумная ярость и ревность придают мне сил. Врезавшись ей в живот, припечатываю ее к стенке. Она мгновенно восстанавливает равновесие.

– Согласись, ты не по своей воле в этом цирке участвуешь. – Она понижает голос. – Тебе самой это ни к чему.

– Ошибаешься. Очень даже к чему, – злобно шиплю ей в ответ.

– Эй, Макс, – влезает Газман, – мне надо тебе что-то ска…

– Заткнись! – Я рявкнула на него и снова ринулась на Максимум Райд.

Вцепившись друг в друга мертвой хваткой, мы катаемся по полу, сметая все на своем пути. Джеб и генетики благоразумно вжимаются в стенку. Изловчившись, она хорошенько звезданула меня по голове. От звука собственного крика я зверею еще круче. Ответная серия коротких ударов в живот, и меня воодушевляет вырвавшийся у нее стон.

Наша драка – на равных. Если совсем по-честному, слишком на равных. Кулаком, головой, ногой. Атака – контратака. В поддых, в бок, по шее. Короткая дистанция, пара шагов назад, и мы снова ходим кругами, выжидая удобного момента прыгнуть на противника.

– Двух Макс быть не может, – ненавязчиво напоминает нам Джеб. И тут же ему подпевает Ари:

– Вот-вот. Останется только настоящая.

Ученый с голосом главного начальника складывает руки на груди:

– Посмотрим, Батчелдер, насколько оправданно ваше о ней мнение.

С диким воинственным криком сбиваю Макс с ног.

Она рванула меня за волосы и тут же – головой в нос. Только искры из глаз посыпались. Подожди у меня, подружка! Я всаживаю ей кулаком в бок. Один раз, и – пока она не опомнилась – другой, третий. Хрясь! Клянусь, это у нее трещат ребра. Воистину, волшебные звуки.

– Мне все равно, какая из них выживет. Решайте сами, – небрежно роняет Джеб. – Пусть остается сильнейшая.

138

– Заткнись, гад! – послала его подальше Максимум.

Я выразилась примерно так же, только загнула покруче. Мы обе подпрыгнули от неожиданности и уставились друг на друга. Странно как-то, как в зеркало на себя смотришь.

Но с ней пора кончать. Одна из нас лишняя. И уж точно не я. Снова иду в атаку. Боковой, хук – и она снова валяется на полу. Навалившись на нее всем телом, звезданула ей хорошенько в нос. Я собиралась ей юшку пустить, вот и пустила.

– Думаешь, непобедимая! Думаешь, такая крутая! – шиплю я ей. Она что есть сил подо мной извивается, но куда там – ей не вырваться. Коленями прижимаю ей руки к бокам и хватаю ее за горло.

Исход нашей драки давно предрешен. Я создана выжить и не могу не победить. У меня в генах, в программе моей заложено: все, что слабее меня, – уничтожить. Предназначение у меня такое. Макс о всякой ерунде печется, о стае своей, о родителях их идиотских. Предательство Джеба ее, понимаешь, волнует. И потому она слабее. Такая она нелепая да жалкая, смешно даже.

Я уже готова ее прикончить. Но она вдруг резко выгнулась, сбросила меня – и опять на ногах. Теперь уже мне не устоять под ее напором. Удар под подбородок чудом не снес мне голову. В глазах черно. Не помню, как оказалась на полу. И теперь уже это она меня оседлала и вот-вот задушит. Один ее глаз заплыл, но другой кровожадно горит, лицо и руки в крови. Ее ничто не остановит. Хватаю ее за руки, стараюсь оторвать их от себя – безуспешно.

– Макс, – как в тумане слышу голос Газмана, но нам обеим не до него. – Макс, это важно…

О Боже, кажется, она выигрывает… Мне даже в голову не могло прийти, что такое может случиться. Какой бы сценарий мы на тренировках ни прорабатывали, не было случая, чтобы я не одержала верх. Нельзя было действовать на стереотипах. Я еще пока сопротивляюсь. Стараюсь стряхнуть ее с себя. Но она сильнее.

«Двух Макс быть не может», – голос Джеба доносится откуда-то издалека и как будто витает у меня над головой. Мысли путаются, и ясно только одно:

– Все… Это… конец. Мне конец…

Вдруг шею больше ничего не давит. Макс отпускает меня и отходит в сторону. Задыхаюсь, кашляю, судорожно ловлю ртом воздух, и он со свистом заполняет мне легкие. Я снова вижу свет, но сесть еще не могу.

– Я сильнее, – кричит Максимум ученым. – Я сильнее вас. И поэтому я не собираюсь убивать вам на потеху эту девчонку. Такая низость – не для меня. Только вы на такое способны.

139

– Макс, – голос Джеба звучит удивленно, – я же сказал, что двух Макс быть не может.

На полу, как выкинутая из воды рыба, задыхается и хватает ртом воздух Макс номер два. Еще секунду назад я вплотную видела ее сузившиеся в булавочную головку зрачки. Я готова была ее прикончить – она была на волосок от смерти. Но и этот подопытный кролик выскочит сейчас из лабиринта.

– Так на кой хрен вы тогда двоих сделали, если двух быть не может? Раз сделали, сами и расхлебывайте. Это ваши проблемы.

– Ты не понимаешь, – выступает один из белохалатников, – вашу миссию, ваше великое предназначение может осуществить только одна из вас.

Интересно, он хоть понимает, что порядочные люди не разговаривают так по-идиотски помпезно?

Не спуская глаз с самозванки, отступаю туда, где сбилась в углу моя стая, готовая в зависимости от обстоятельств и драться, и удирать. Но сначала не помешает разъяснить белохалатникам, что к чему.

– Знаете что, похоже, вы всю эту петрушку до конца не додумали. Вы решили, что мы – пешки, вставили нас в свои формулы и считали, что получили ответы. Как бы не так, накося – выкуси.

С ненавистью смотрю на Джеба, на стоящих рядом с ним людей в белых халатах, на Ари. Я по-прежнему на взводе, кровь как текла из носа, так и течет, и мне все еще хочется кому-нибудь хорошенько накостылять.

– А теперь послушайте меня хорошенько и зарубите на носу – мы не тупые пешки. – Я гневно выплевываю на них каждое слово. – Если вы, психи, чего не понимаете, так это то, что я – личность. И она тоже. – Я тыкаю пальцем в поддельную Макс. Стоя на четвереньках, она пытается подняться на ноги. – Она тоже личность, отдельная от вас, независимая от вашей воли. Так же, как и все мы! И мне надоело плясать под вашу дудку. НА-ДО-Е-ЛО! Вы думаете, вы все это устроили во имя человечества? Для спасения мира? Врите себе на здоровье, сколько влезет. Вы просто-напросто психопаты, которым нравится дергать за ниточки ваших марионеток. Идите-ка лучше в цирк работать. Или в кукольный театр.

Я здорово завелась. Со лба течет пот и здорово щиплет разодранную этой шалавой щеку.

Непонятно, с чего вдруг заорала сирена и с лестницы доносятся крики и топот.

Джеб переглядывается со своими белохалатниками. Я ничего не понимаю. Концы с концами у меня не сходятся. Какое они имеют отношение к ИТАКСу?

– Макс, – снова вмешивается Газман.

– Пора срочно сматываться, – оглядываюсь, пытаясь определить пути отступления. И тут вспоминаю. Черт побери! Мы же под землей. Веселенькое дельце!

Джеб и белохалатники пододвинулись поближе к ирейзерам. На защиту их надеются? Поддельная Макс не знает, с кем она и к кому ей прибиться. Мне ее даже жалко.

– Макс, да послушай меня скорее…

– Чего тебе, – обозлилась я наконец на Гази. – Мы в полной ж…, если ты еще не заметил. Что тебе надо?

Он уставился на меня огромными голубыми глазами, совсем такими же, как у Ангела:

– Ложись!

140

В считанные доли секунды бросаюсь на пол. Кувырок – и я распласталась под столом, закрыв голову руками.

Скажу тебе по секрету, дорогой читатель, когда нормальный восьмилетний мальчонка кричит тебе «Ложись!», тебя, скорее всего, ждет струя из водяного пистолета. Но когда Газзи кричит «Ложись!», лучше готовиться к тому, что под тобой разверзнется земля. И меры принимать поскорее соответствующие.

ТРАХ!

Барабанные перепонки чуть не лопнули от мощного взрыва. Мгновенно рот забит пылью, обрывками ковра и еще чем-то мокрым, о чем лучше не думать. Взрывной волной меня швырнуло фута на четыре. Еще один взрыв, поменьше, – и меня накрывает чем-то, свалившимся сверху и отдавившим все печенки. Но едва кончило бухать, пытаюсь подняться на ноги. Надрываясь, разгребаю дебри.

– Где вы? – ору я. Рот и нос тут же забивает пылью, и я захожусь кашлем. Скидываю со спины обломки потолка и стола. Будет чудо, если ребра не сломаны. По мне как будто трактор проехал. Или даже два.

Неловко, и все еще задыхаясь от кашля, поднимаюсь во весь рост и снова кричу.

– Ребята, вы где?!!!

141

В комнате столбом клубится пыль. Картина полного разрушения окрашена в кровавые адские цвета красной лампочкой сигнала тревоги.

Никто не откликается, и я ору, надрывая глотку:

– Немедленно отзовитесь!

Начинаю постепенно ориентироваться в обломках. С первого взгляда ясно, что несколько белохалатников оказались в ненужном месте в неправильное время и теперь здорово изувеченные валяются на полу в бессознательном состоянии. Ари нигде не видно, но из-под обломков торчат чьи-то ботинки. На наши они не похожи.

На другом конце комнаты медленно поднимается на ноги Джеб, весь серый от пыли и с окровавленным подбородком.

– Я здесь! – подает голос Ангел, и у меня появляется искра надежды.

– Цела! – хрипит Надж, закашливается на первом же слове и выползает из-под вдрызг раздолбанного письменного стола.

– Я здесь, – пискнул Тотал из-под перевернутого стула. Поддав ногой под сиденье, вижу, что наш пес из черного стал серым. Только глаза и нос сверкают, как черные стеклянные бусины.

– Позволь мне быть с тобой откровенным, – ворчливо заявляет он, – мне эти беспорядки очень не нравятся.

– Порядок, – раздается тихий, спокойный голос Клыка. Он выбирается из стены, оставляя за собой клыкообразную нишу. Здорово же его, бедолагу, в стенку припечатало!

– Ништяк! – Газзи весело вскакивает на ноги, подпрыгивает и с него сыплются щепки разбомбленной столешницы.

– Десятка. Полновесная десятка, – довольно заявляет Игги, выбираясь из-под предмета, прежнее назначение которого теперь даже определить трудно. – На основании звуковых эффектов – десятка. А реально не мне судить – может, и больше.

С минуту стоит гробовая напряженная тишина. Потом из-под обломков раздается чей-то стон, а снаружи к разбомбленной лаборатории приближаются голоса: выкрикивают команды, клацает оружие, топочут сапоги.

При ближайшем рассмотрении моя стая в целости и сохранности и готова сматываться. К тому же ближайшее рассмотрение выявляет…

…зияющую в стене дыру. Такую огромную, что сюда без труда въедет грузовик. А уж в том, что мы теперь с легкостью вылезем наружу в предрассветную прохладу, нет никаких сомнений.

– Клево! Этот лаз – в самый раз, – неожиданно в рифму говорит Надж.

Я и смеюсь и плачу. В очередной раз победа за стаей. В очередной раз нас загоняли в тупик, в очередной раз наставили нам ловушек и капканов. А мы в очередной раз доказали – наша шестерка непобедима. До чего же я нами горжусь! И до чего же – теперь наконец можно в этом признаться – у меня все болит.

– Молодцы, ребята! На славу сработали, – я уже торопливо подталкиваю наших к пролому, но, подойдя к Газу, благодарно хлопаю его по спине. – И вовремя, и масштабно!

– Макс? – Ангела точно серой мукой обсыпали.

– Да, мое солнышко?

– Нам не пора уходить?

– Пора, пора…

– …покончить с этим навсегда! – весело орем мы все хором.

– Тотал! – я хлопаю в ладоши, и Тотал одним прыжком оказывается у меня на руках. Он уже готов на радостях меня облизать, даже язык высунул. Но увидел мое лицо и передумал.

И вот уже все шестеро – семеро, если посчитать хорошенько, – выскользнули наружу и взмыли в поднебесье.

И небо нам – как песня!