Текст книги "Школа выживания"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Скрипнув зубами, вынужденно соглашаюсь.

– Так и быть. Пара аттракционов, по одной сахарной вате на брата и вперед.

Под счастливые возгласы стаи Клык с укоризной смотрит на меня. И взгляд его подтверждает то, что я и сама хорошо знаю:

– Дура!

– А кто разрешил собаку заводить?

Он поперхнулся. Видать, мой аргумент сработал.

И мы идем на снижение, опускаясь в страну Мышей.

112

– Диснейленд? – Ари чувствует, что голова его вот-вот взорвется. – Диснейленд? – его замогильный голос срывается на хриплый визг. – Они что, думают, на каникулы приехали? Они от погони спасаются. Ноги уносят. Сама смерть неотступно у них по пятам идет. А они по Железной дороге Большой Громовой горы вздумали разъезжать!

Он с такой силой щелкнул челюстями, что мозги вздрогнули в черепушке.

Пусть теперь сами на себя пеняют.

Теперь-то он им покажет кузькину мать. Все сокрушит. Камня на камне от Главной Улицы США [13]13
  Главная Улица США – название центральной улицы в Диснейленде.


[Закрыть]не оставит!

113

Диснейленд! Ты там, наверное, был дорогой читатель. Думаю, вся Америка там побывала. Потому что вся Америка уж точно была в Диснейленде в тот день, когда мы туда заявились.

Как только открылись ворота, вся огромная толпа – и мы вместе с ней – хлынула на Главную Улицу США. Это было классно. Заявляю авторитетно. Старомодные витрины магазинчиков, мороженица, как в стародавние времена, трамвайные пути посередине улицы, и все выкрашено в яркие, жизнерадостные краски. Всюду чистота и все идеально.

– Вот бы в каждый магазинчик заглянуть, – трещит восхищенная Надж, – я все-все хочу посмотреть.

– Эти люди, что, не работают? – ворчит Клык. – И почему, интересно, дети не в школе?

Я не обращаю на него внимания. Если бы он меня поддержал, фиг бы мы здесь оказались. Так что пусть теперь терпит.

– Времени у нас мало. Надо выбрать самые важные пункты, – говорю я, направляясь к Замку Золушки, – всюду все равно не успеть.

– Голосую за Пиратов Карибского Моря, – первым подал голос Тотал. На нем маленькая сбруя и специальный жилет с надписью «Собака-поводырь. Просим не гладить. Спасибо». Игги мы купили солнечные очки. Так что вдвоем они составляют прекрасно костюмированную пару.

– О-о-о! – хором поют Газ и Ангел и единодушно выбирают Дом на дереве Швейцарской семьи Робинсон.

Надж останавливается, мечтательно созерцая замок:

– Какой… красивый!

– Конечно, красивый. – Внутри у меня все дрожит от напряжения. Народищу – до умопомрачения! Мы на глазах у всех, зажаты со всех сторон – не шелохнуться. Так что я подпрыгиваю, как жареный гусь на сковородке.

Пытаясь вынырнуть из толпы, поворачиваем в Страну Приключений.

– Ура! К Пиратам идем! – кричит Тотал. Жаль, что он не может для полноты картины встать и идти на задних лапах.

Оказаться в темном, мокром замкнутом пространстве, да еще среди людей – для меня сущее наказание. Но, как всегда, я и мой здравый смысл оказываемся в меньшинстве. Тем более что у здравого смысла права голоса нет. Встаем в очередь, которая подходит на диво быстро. И вот мы в лодке. Стараюсь не паниковать. Пошла у младших на поводу – теперь терпи. Но сердце бьется как сумасшедшее, а на лбу проступает холодный пот. Одного взгляда на Клыка достаточно, чтобы понять, – он так же весь на нервах. Только мы двое в этой компании хоть немножко думаем о безопасности.

Пожалуйста, Господи, не допусти, чтобы в мои последние минуты на земле меня запихали в крошечную посудину. Не дай помереть в кромешной темноте среди пиратов, распевающих, как испорченная пластинка.

Да, это будет уж слишком жестоко, – неожиданно язвит Голос.

Пускай язвит. Мне на него наплевать.

114

– Я хочу такой дом на дереве! – рот у Газзи слипся от сахарной ваты, так что совершенно непонятно, как он может сказать что-то членораздельное. – Я имею в виду, для всех нас. Вот было бы клево!

– Точно! – У Ангела все пальцы в мороженом. – А можно, мы еще раз в дом на дереве пойдем?

Протягиваю ей салфетку:

– Посмотрим. Может быть, после ланча.

Откусив от своего мороженого, осуществляю 360-градусный обзор местности. Никаких ирейзеров. А вот поручиться, что мы единственные здесь мутанты, конечно, трудно. Потому что, сами понимаете, это все-таки Диснейленд. Но пока никто ни в кого на наших глазах не превращался.

– Дом на дереве – это нетрудно, – заявляет вдруг Игги. – Мы и сами можем построить. Только надо дерево подходящее повыше найти.

– Ага, мы с тобой точно сможем. – Газман запихивает в рот очередную порцию сахарной ваты. – Надо попробовать.

– Ладно. Так и запишем в список неотложных дел: «построить дом на дереве». Газзи, пожалуйста, постарайся не съесть все сладости в Диснейленде. Нам совершенно не нужно, чтобы тебя тошнило на Горе Всплесков.

Он в ответ только усмехается той беззаботной мальчишеской усмешкой, от которой у меня щемит сердце. Кабы только у него всегда такую улыбку видеть.

– В Страну Первопроходцев – туда, – Клык показывает на указатель.

Еще раз отсканировав толпу, смотрю на карту:

– Тогда сначала – в Страну Первопроходцев, а дальше, похоже, единственно интересное место на площади Свободы – это Дом с Привидениями.

– А я хочу в поместье Микки-Мауса, – просит Ангел.

– Пойдем, туда тоже пойдем. Только это в другой стороне. Мы сначала здесь все посмотрим.

Она посылает мне широкую невинную улыбку, и я стараюсь выкинуть из головы ненужные мысли о правительстве Соединенных Штатов.

Одну за другой Надж бросает в рот сладкую кукурузу:

– Знаете, кто по-настоящему страшный? Вот такой здоровенный бурундук, – она показывает в сторону актера в костюме бурундука. Он расхаживает взад и вперед и размахивает руками перед носом у каждого, кто к нему приблизится.

– Это кто? Чип или Дейл? – интересуется Тотал.

– Понятия не имею. Пока он не превращается в громадного бурундукообразного ирейзера, мне без разницы. Смотрите, смотрите, Гора Всплесков. И очередь небольшая.

– Скажите, пожалуйста, это ваша собака разговаривает?

Поворачиваюсь. Какая-то обгоревшая на солнце пигалица подозрительно уставилась на Тотала.

Я притворно расхохоталась:

– Наша собака? Разговаривает? Эк ты, девочка, напридумывала? А ТВОЯ собака разговаривает? Фантазерка! – и я покровительственно ей улыбаюсь.

– А я думала, разговаривает, – разочарованно бормочет девчонка, продолжая разглядывать Тотала, а я оборачиваюсь к Газману:

– Джейсон, ты опять практикуешь свое чревовещание?

Газ хитро подмигивает и кивает с подобающей скромностью.

– Ой, – она краснеет и смущенно отворачивается.

Представляешь, дорогой читатель, какой грозный взгляд достался от меня Тоталу. На сей раз он даже застеснялся и, поджав губы, виновато улыбнулся.

Краем глаза вижу, что Клык созерцает наши препирательства и накаты и улыбается. И от этого у меня теплеет на сердце.

115

Попались! Наконец-то он их нашел. Ари откусывает мороженое, смакуя треск тонкой шоколадной корочки.

Он проследил, как они пошли на Гору Всплесков, уселся на скамейку у выхода и теперь терпеливо их поджидает. Чтобы их здесь отыскать, пришлось хорошенько потрудиться. Во-первых, здесь не разлетаешься; во вторых, ирейзеров сюда не нагонишь – суету поднимут.

Но теперь-то он до них доберется. Они вот-вот должны выйти. Он уже дал команду шести запасным подразделениям. Все они наготове и ждут его сигнала в пяти минутах от главного входа. Ари улыбается. Солнце светит, погода прекрасная, он ест третье мороженое, и все его мечты скоро сбудутся.

Мимо проходит небольшая группа людей, и Ари пододвинулся на своей скамейке, чтобы лучше видеть выход. Он знает, что люди на него глазеют. На обычного человека он не похож. И от ирейзеров тоже отличается. Не такая безукоризненная модель. Они, когда не оволчиваются, совершенно от людей неотличимы. Не то что он – ему не хватает их человекообразия. Когда на него ни посмотришь, всегда в лице что-то волчье заметно. Свое настоящее человеческое лицо он уже давно позабыл.

– А я знаю, кто ты.

Ари так и подпрыгнул от неожиданности. Он совершенно не заметил, как к нему подсел какой-то пацаненок, и нахмурился, глядя на маленькое открытое личико.

– Что тебе надо? – рыкнул он.

Сейчас мальчонка испугается, сорвется с места и побежит сломя голову. Так, по крайней мере, всегда случается.

Но парнишка только продолжает улыбаться и снова радостно тычет в Ари пальцем:

– А я знаю, кто ты.

Ари оскалил на него зубы, и мальчонка от восторга заерзал на месте:

– Ты Вольверин!

Ари смотрит на него с полным недоумением.

– Ты такой красавец! Ты мой самый-самый любимый герой! Ты самый сильный и самый крутой. Я бы больше всего на свете хотел быть, как ты.

Ари чуть не поперхнулся. Такого ему еще никто не говорил! Всю свою жизнь его все кому не лень за последнее отребье держат. Он бы любил Макс, но ей плевать, жив он или давно подох. Раньше, еще совсем ребенком, он преклонялся перед детьми-птицами. А те его даже не замечали. Просвет наступил, когда они наконец исчезли. Беда только, что вместе с ними исчез и его отец. Ари до сих пор помнит горький привкус во рту, когда он понял, что его собственный папаша предпочел ему этих мутантов. И бросил его, собственного сына, на чужих людей.

Тогда-то они и стали по-всякому его усовершенствовать. Сначала он радовался. Он станет, как ирейзеры, станет одним из них. Но он не стал. Слишком уж он отличался. Все в нем было заплаткой на заплатке. Тех-то ирейзерами с младенчества делали. Или, еще того круче, с зародышей. Вот и получалось, что остальные ирейзеры люди, когда люди, и волки, когда волки. А он, Ари, застрял в своем недооволчьившемся обличье, недочеловек и недоволк. Нигде он своим не был.

– Ты прямо настоящая знаменитость! – продолжает изливать свое восхищение парнишка. – Кому нужны все эти Микки-Маусы и гномы. Я сижу здесь с самим Вольверином.

Ари неуверенно ему улыбнулся. Неважно, что парнишка его с кем-то перепутал – это он, Ари, кажется ему крутым. Это на него, Ари, он хочет быть похожим.

Как же это, оказывается, классно. Приятно до невозможности.

– Ой, чуть не забыл. А можно взять у тебя автограф? – просит мальчишка и роется по карманам в поисках листа бумаги. – Мама хотела, чтобы я у Гуфи автограф взял. Но разве можно тебя с Гуфи сравнить. Вот, придумал, распишись мне на футболке.

Он вытащил черный фломастер и растянул футболку, чтобы удобней было на ней писать.

Ари засомневался.

Парнишка сник:

– Простите, я знаю. Мама всегда говорит, что я как разойдусь, так меня не остановить. Я знаю, вы знаменитость, так, может, я чего лишнего наговорил?

– Нормально все. Надеюсь, твоя мама не будет против, – рыкнул Ари. Он взял фломастер в свою лапищу, подписался «Вольверин» и поставил лихой росчерк.

Его поклонник совершенно обалдел:

– Вот спасибо, мистер. Я никогда эту футболку стирать не буду. Вы самый лучший. Как приеду обратно в школу, всем скажу, что я самого Вольверина встретил и что он мне футболку подписал. Это лучший день моей жизни.

У Ари даже горло разболелось и нос начал подергиваться. Он провел рукой по глазам:

– Никаких проблем. Беги теперь, догоняй родителей.

– Спасибо! Не забуду! Никогда! Навсегда! – Парнишка подпрыгнул, победоносно взвизгнул и дернул вперед.

Ари секунду посидел, откинувшись на спинку скамейки и совершенно ошалев от неожиданно нахлынувших эмоций. И вдруг вскочил. Стая! Макс! Где они? Он прочесывает глазами тощий ручеек последних людей, выходящих из Горы Всплесков. Стая, которую он столько времени вынюхивал-выслеживал, пропала без следа. Ари смотрит на часы. Он трепался с этим шкетом целых шесть минут. И они за это время успели смыться. Пропустил!

Вот чертов шкет!

Тебе следует концентрироваться, Ари. Поставил задачу, не отвлекайся, – говорит ЕГО внутренний Голос. – Держи ухо востро!

Ари встал и уныло поплелся навстречу поджидающим его у ворот Диснейленда командам подкрепления. Конечно, он знает и про «концентрацию», и про «внимание», и про «фокус». А что толку?

Но в глубине души, в самом дальнем ее тайнике, он бережет улыбку и новое, теплое, радостное чувство.

116

– Боже, я до нитки промокла!

Мокрые волосы залепили все лицо, а свитер прилип к телу. Стягиваю его – с него ручьями стекает вода.

– Ништяк! – Газзи на седьмом небе.

– Да уж! Гора Всплесков – один бо-о-о-льшущий всплеск, – отряхивается Надж.

– Омерзительный аттракцион.

Чего Тотал-то ворчит? Он вообще за пазухой у Игги сидел и, считай, сухим из воды вышел.

– Давайте еще разок прокатимся, – предлагает Игги.

Мы уже почти дошли до выхода, когда я его увидела. Ари сидит на скамейке и с ним возбужденно болтает какой-то маленький мальчик. Я замерла на месте. Не успев затормозить, ребята от неожиданности чуть не сбили меня с ног.

– Поворачиваем, мигом! – только и могу выдохнуть я.

– Нет! Нет! Что же это за непруха нам такая… – шепчет Газ. – И почему обязательно сейчас! Почему этому гаду надо вечно нам кайф поломать?

Но я уже толкаю их обратно навстречу выходящей толпе.

– Ребята, извините, – загораживает нам дорогу смотритель, – выход только с этой стороны.

– Пожалуйста, мы нашу цифровую камеру там оставили. Нас мама за нее убьет. Мы только сбегаем ее забрать. Туда и обратно…

Смотритель на секунду задумался. На ту самую секунду, которой я воспользовалась, чтобы протиснуть нас всех мимо него.

– Извините, простите, разрешите пройти…

Вот мы и внутри, но нас уже догоняет голос смотрителя. Стремглав несемся вдоль стены вниз по проходу, перепрыгивая маскирующие его бутафорские камни и пластиковые кусты.

– Сюда! – Клык неожиданно останавливается. Молодец! Дверь в стене хорошо замаскирована, и я ее проскочила. Секунда – и мы скользнули в длинный, тускло освещенный коридор. Остальное – детские игрушки. В два прыжка достигаем запасного выхода. И вот мы уже снаружи, под прикрытием буйно разросшихся рододендронов. Оглядев территорию, мрачно командую:

– Вперед! Взлетаем вот с той бетонной горы.

Три минуты спустя мы уже в воздухе. Летим на заходящее солнце, оставляя Диснейленд позади.

У Надж по щекам текут слезы, а Ангел и Газ, хоть и крепятся, но – по всему видно – тоже чуть не плачут.

– Я… – начинает Газ.

– Что? – я наклоняю одно крыло и подруливаю к нему поближе.

– Мне так хотелось в Дом с Привидениями. Я всегда про него мечтал…

Я вздыхаю:

– Ребята, я все понимаю. – Они насупленно молчат, держат скорость, и на лицах у всех написано горькое разочарование. – Что вы думаете, мне не хотелось на все аттракционы сходить? – а про себя думаю: главным образом за ворота, чтобы увидеть эти мышиные уши в зеркале заднего обзора. Если бы оно у меня, конечно, было.

– Вы же понимаете, что остаться было невозможно. Зато мы сегодня выиграли: один – ноль в пользу стаи.

– Ненавижу этого поганого Ари, – как невидимую боксерскую грушу, Газ молотит перед собой кулаками воздух. – Вечно он все испортит. За что он только нас ненавидит. Мы же не виноваты, что его в ирейзера превратили!

– Не все так просто, мой хороший, – пытаюсь я его успокоить.

– Его отец бросил, – с горечью замечает Игги. Так же, как всех нас родители бросили. Вот его белохалатники и ирейзифицировали. Это втройне опасно. Он теперь как бомба замедленного действия.

– Вот бы узнать, как он нас так легко каждый раз выслеживает? – Ангел попала в самую точку. Еще час назад в Замке Золушки она так светилась от счастья, будто вся соткана из солнечного света. Она еще маленькая – не мудрено, что вся эта маркетинговая мишура ей в радость.

– Ума не приложу, Анджи. Я и сама про это все время думаю.

Внизу под нами расстилается сплошной зеленый лесной ковер. И вдруг его как обрезали. Лес кончился, и за деревьями выросли какие-то огромные нефтеочистительные сооружения. По крайней мере, так я себе всегда нефтеочистительные сооружения представляла.

Где-то неподалеку раздается монотонное жужжание мотора, и перед нами из-за деревьев выскакивает вертолет. Он сначала вроде смотрел носом чуть в сторону, но на самом деле, как любопытный жук, подбирался к нам все ближе и ближе.

– Ребята, давай врассыпную! Направление держим старое. Встречаемся через пятнадцать минут. – Отдав приказания, резко наклоняю крыло и отделяюсь от стаи. Краем глаза замечаю, что стая рассыпалась, и все поодиночке бросились кто куда.

Вертушка зависла в воздухе. У нее на боку красуется надпись: «Новости-14. Флорида». Так что может это и не ирейзеры. Может, и правда новости.

Но они нас засекли. В новости нам тоже попадать не светит. Выгибаю дугой спину, группируюсь и ухожу в пике, устремляясь к земле на скорости двести миль в час. Что означает, что ровно через минуту из пике надо выходить, а не то меня расплющит, как комара о ветровое стекло мира.

Ой! Что-то я, дорогой читатель, загнула с метафорами. Но ты, я думаю, понял, что если по-простому, так я имела в виду «разобьюсь вдребезги».

Когда я наконец посмотрела назад, никакого вертолета не было и в помине. А еще через несколько минут с разных сторон ко мне устремились все увеличивающиеся темные точки. Моя стая!

Клык подлетел первым. Так что у меня есть минута поделиться с ним моей новой идеей: небо для нас закрыто. Пора спускаться с небес на землю.

117

– Черный Рейнджер – Крылу Один. Прием… – тихо говорит Тотал в сжатый кулачок. – Береговая линия свободна. Крыло Один – на посадку. Прием.

– Тотал, я здесь. У нас нет никаких переговорных устройств.

– Нет, но должны быть. Нам больше всего подходят СПУ, самолетные переговорные устройства, – уверенно заявляет Тотал, – у меня такое СПУ точно должно быть. Тогда я…

Я затыкаю ему рот и печально смотрю на горы ржавого металла, древних холодильников и стиральных машин, выпотрошенных автомобильных каркасов. Вокруг нас простирается бескрайняя свалка. Через плечо сигналю своим. Клык, Газзи и Надж сбегаются ко мне и присаживаются на корточки перед рядом полностью раздолбанных холодильников.

Сколько мы могли обнаружить, эти необъятные просторы ржавчины и рухляди охраняет только один полусонный сторож. Такой же древний, как это старье. К тому же он остался далеко позади, в кособокой хибаре-конторе у самых ворот этой гигантской мастерской по разборке автомашин на детали. О свойствах основного здешнего бизнеса я заключила, заметив здоровенный ангар, под навесом которого припаркованы хоть сколько-нибудь пристойные машины.

Ровно это нам и нужно.

– Слушай, последний раз мы сидели в машине, когда… – шепчет Клык мне на ухо.

– Тогда было другое дело, – я раздраженно его перебиваю. – А теперь мы не собираемся красть никаких грузовичков.

– А что мы на этот раз собираемся спереть? – интересуется Игги. – Можно, я попробую порулить?

– Чего заранее-то загадывать. Еще ни коня, ни воза. – Надеюсь, я не слишком резко его обрезала.

– Вон та, – мой палец упирается в низкую, обтекаемой формы спортивную тачку.

У которой, при ближайшем рассмотрении, отсутствует мотор.

И вообще, при ближайшем рассмотрении оказывается, что у всех этих престарелых красавиц отсутствует что-нибудь существенное: то руль, то колеса, то сиденья, то приборная панель. Час поисков – и я от расстройства готова крушить здесь все подряд.

– Что теперь? – Клык присаживается рядом со мной на ржавую газовую плиту. – Общественный транспорт?

Я огорченно молчу.

– Макс? – Надж отводит с лица длинные пряди волос и зовет меня неожиданно тихим и задумчивым голосом. – Я тут хожу и думаю…

– Снова здорово, она, видишь ли, думает… – устало бормочу я себе под нос, но встаю и подхожу к ней поближе.

– Смотри, вон та «Тойота-Эко». Мотор у нее уже есть, только надо новый воздушный фильтр присобачить. Сиденья можно взять от той красной «тойоты», руль от «ниссана», батарею вытащим у этого «кадиллака». Если все это вместе собрать, у нас вполне классная тачка получится. – И она вопросительно смотрит на меня большими карими глазами. – Ты как думаешь, попробуем?

– Вот это да! – Тотал даже присел от восхищения, а я от удивления лишилась дара речи и только мычу что-то нечленораздельное.

– А воздушный фильтр вон там лежит, как новенький, – добавляет Надж последнюю решающую деталь.

Наконец ко мне вернулась способность связать вместе пару слов:

– С каких пор ты про это все знаешь?

– Ой, я машины очень люблю. Давно. Я еще у Джеба всегда читала все его журналы про машины. И картинки смотрела, даже схемы. Помнишь, у него всегда кипы этих журналов были.

– Помню. Короче, похоже, у нас есть план. Ребята, все слышали, что Надж говорила? Что делать, поняли?

Рев нашего мотора кого хочешь из мертвых поднимет. Поэтому, чтобы не разбудить охранника, толкаем нашего «Франкенштейна» через ворота свалки и даже еще пару сотен футов подальше. Только тогда можно наконец спокойно убедиться, сработало ли наше творение.

Вытолкав наш лимузин на почтительное расстояние, Клык садится за руль, а я применяю на практике свой талант заводить мотор без ключа.

Победа! Он, конечно, хрипловат, и тачка поначалу тарахтит и стреляет из выхлопной трубы, как из пушки. Но ведь едет! Едет голубушка!

– Все по местам, – командую я.

Тогда-то мы и обнаружили нашу последнюю проблему.

Маленькая «Тойота-Эко» не рассчитана на шестерых крупногабаритных подростков.

С крыльями.

И с собакой.

– Клоунская какая-то у вас машина, – ворчит Тотал, сидя у меня на коленях на переднем сиденье.

– Что это собака к тебе на колени уселась? – жалобно гундит Газзи, которого – как, правда, и всех остальных, – подбрасывает и трясет на каждом ухабе, – почему ребенка вперед не посадить?

– Потому что собаке здесь много удобней, – Тотал находит наконец светлую сторону в своем существовании.

– Потому что людям на переднем сиденье запрещено сидеть на коленях – это опасно. К тому же полицейский увидит – обязательно остановит. Хотите забрать Тотала к себе назад?

Заднее сиденье единодушно завопило «нет».

У меня бездонное терпение, согласись, дорогой читатель.

– Придется потерпеть, ребята. Надеюсь, недолго. Как найдем подходящее место для ночевки, сразу сделаем привал.

– Собака… Тоже нашли собаку… – ворчит все еще обиженный Тотал.

– Ш-ш-ш! – потрепала я его по загривку.

– Ты что, хочешь сказать, что ты не собака? – спрашивает сзади Газман.

Он устал. Мы все устали. Все голодные. И все немножко прибалдели.

– Хватит вам, – я сердито поднимаю голос. – Сидите спокойно.

Клык смотрит в зеркало заднего вида:

– Кто-нибудь знает песенку про разбитые бутылки?

– Не-е-ет! – кричим мы все в один голос.

118

В ту ночь мы остановились на заброшенной ферме. Спрятали машину в разросшемся кустарнике, а сами забрались спать на высоченные старые деревья, слегка покачивающиеся под ласковым ветерком. Никто на нас не нападал, никто за нами не гнался. Ночь выдалась на редкость удачная.

Наутро мы снова все влезли в нашу крошечную машинку. Слышишь, мой сострадательный читатель, ударение на «крошечную».

– Нам на всех привязных ремней не хватает, – жалуется Газзи с заднего сиденья.

Они там и правда, как селедки в бочке понапиханы.

– Видит Бог, Газзи, вся наша жизнь – сплошная забота о мерах безопасности. – И я, преступно проигнорировав тему привязных ремней, уставилась в карту.

– Я только говорю, – бурчит Газ. – Ой! Клык! Поосторожней нельзя?

На сей раз даже Клык поморщился на ТАКОЕ переключение скоростей. Я прикусила язык, удерживаясь от комментариев и невинно глядя на нашего новоиспеченного водилу. Да-да, хотите верьте – хотите нет, но я проглотила все имеющиеся у меня скептические комментарии по поводу его вождения. Однако я хорошо помню, что именно он отпускал в мой адрес, когда я была за рулем. Это потому, что я хороший человек, чуткий и внимательный. Надеюсь, ты, дорогой читатель, со мной согласен?

– Эй, песья твоя душа, – говорю я Тоталу, – убери свои лапы с болота.

Тотал немного подвинулся, чтобы мне удобнее было читать карту. Клык переключил скорость, и мы с ревом рванулись к нашей следующей цели – головному отделению компании ИТАКС.

Если считать, что Ангел поставила нам точные разведывательные сведения, самое время подумать про ИТАКС, и что именно мне нужно предпринять, чтобы предотвратить катастрофу и спасти от него мир.

Я устала уклоняться от этих вопросов. Я устала их задавать. Я готова найти ответы.

119

Интересно, успел ли ты подумать, мой сметливый читатель, что будет, если какой-нибудь полицейский наряд заприметит несущуюся по шоссе И-95 странную заплатанную «Тойоту-Эко», в которой к тому же иммигрирует в США все население некоей небольшой страны. Вряд ли ты думаешь, что у этого наряда не возникнет желания данную «тойоту» остановить. Молодец. Правильно! Непременно возникнет.

В целом все мы шестеро старательно избегаем любых полицейских нарядов и всяких других правоохранительных органов. Особенно потому, что никогда нельзя гарантировать, что люди в форме не превратятся внезапно в ирейзеров. Умение отличить одних от других – одна из неизбежных трудностей нашей экспериментальной и вечно тестируемой жизни.

– Притормозить? – спрашивает Клык, глядя на полицейскую мигалку позади нас.

– Другого выхода, кажется, нет. – Растирая лоб, стараюсь собрать силы и приготовиться к любому повороту событий. Поворачиваюсь назад к стае:

– Так, мы останавливаемся. Если кто почует неладное, немедленно из машины, на взлет и валите подальше.

Ребята мрачно кивают.

– Я с Игги, – Тотал стремительно перепрыгивает на заднее сиденье.

Клык неловко подруливает к обочине, подняв столб пыли и разметав гравий. Мы переглядываемся, видя, как женщина в полицейской форме выходит из машины и направляется к нам. Отпираем все двери и спружиниваем наизготовку.

Полицейская тетка наклоняется в водительское окно. Широкие поля форменной шляпы скрывают ее лицо.

– Доброе утро, сэр, – голос ее не звучит особенно дружелюбно. – Вы знаете, с какой скоростью вы сейчас ехали?

Клык смотрит на спидометр, стрелка которого не шевелилась с тех пор, как мы вчера загнали нашу тачку на ночевку.

– Не знаю, – честно признается Клык.

– Мои приборы показали 70 миль в час, – она достает блокнот.

Я восторженно присвистнула:

– Вот уж не ожидала, что эта таратайка сможет так быстро бегать.

Клык пихает меня локтем в бок, и я смущенно прикрываю рот ладонью.

– Будьте добры, ваши водительские права, свидетельство на регистрацию машины и страховой полис, – переходит тетка к делу.

Нас припекло. Время взлетать. Но это значит, что мы теряем машинку, что она увидит наши крылья и что, скорее всего, известит по цепочке власти – а какая длинная эта цепочка – одному Богу известно. И все это вместе взятое будет настоящим несчастьем. Как будто все остальные были не настоящие.

– Здравствуйте, – высовывается Ангел с заднего сиденья.

Полицейская смотрит на нее сквозь стекло. И только тогда замечает, сколько народу набилось на заднем сиденье. К тому же до нее вдруг доходит наш возраст. Переводит взгляд на Клыка и понимает, что он еще не дорос до водительских прав.

– А вы местная? – спрашивает Ангел. – Флорида – такой плоский штат. – Она изо всех сил старается привлечь к себе теткино внимание.

– Сэр, выйдите, пожалуйста, из машины, – приказывает полицейская Клыку.

– Уже осень, а здесь все еще очень тепло, – продолжает Ангел, – даже купаться можно.

Тетка снова смотрит на Ангела, но на этот раз что-то мешает ей отвернуться. Посмотреть назад на Ангела я не решаюсь. Передо мной снова встает дилемма Ангела, творящего зло во спасение. Что с этим делать, я не знаю.

На этот раз решаю и рыбку скушать, и радио послушать. То есть дать ей сейчас волю, а потом прочитать нотацию.

– Видите ли, мы торопимся, – вежливо говорит Ангел.

– Вы торопитесь, – повторяет полицейская. Глаза у нее слегка стекленеют, а Ангел продолжает гнуть свое:

– Может быть, вы позволите нам двинуться дальше и … забудете, что нас когда-либо видели.

– Я, пожалуй, могла бы вас отпустить, – соглашается полицейская. У меня по спине бегут мурашки.

– Вы никогда не видели ни нас, ни нашей машины, – настаивает Ангел. – Где-то на дороге возникли проблемы, и вам надо туда, совершенно срочно. Без-от-ла-га-тель-но!

Полицейская смотрит на свою машину:

– Мне пора, – говорит она, – там на дороге проблемы…

– Хорошо, поезжайте, – отпускает ее Ангел. – Спасибо.

И мы уезжаем в собранной из спертых деталей развалюхе, с шестилеткой-гипнотизеркой, подчиняющей себе сознание человека. Я бы не назвала эту ситуацию особенно приятной.

Мы проехали пару миль, и Ангел снова заговорила:

– У меня предложение, ребята. Я думаю, что мне стоит стать командиром. Что вы на это скажете?

– А я тогда буду помощником командира, – соглашается с ней Тотал.

– Ты-то, конечно! – потешается над ним Газзи. – Само внимание и самоотречение… до первого кролика.

– Думай, что говоришь, – огрызнулся на него Тотал.

– Прекратите! Послушай, Андж, спасибо тебе за предложение, но пост командира, права, обязанности и все такое прочее мы, скорее всего, будем пересматривать. Так что ты пока не волнуйся.

– Я подумаю, – Ангел хмурится. Отнюдь не похоже, что я убедила ее на сто процентов.

Что с ней такое происходит?

120

По-моему, я уже рассуждала про то, что машина уступает крыльям. Летать в сто раз быстрее, чем ездить. В воздухе светофоров нет, красного света нет. И, на удивление, мало других летающих мутантов. Но, с другой стороны, машина – хорошее укрытие. И даже известного рода камуфляж.

– Приехали, – объявляет Клык, остановившись перед колоссальными воротами.

– Приехали, – с ним невозможно не согласиться.

После трех часов медленной, но все равно вытряхивающей печенки езды и короткой остановки на ланч мы прибыли к главному зданию компании ИТАКС. Наш всепроникающий инстинкт и неоспоримые дедуктивные способности привели нас в то единственное на земле место, где, возможно, найдутся ответы на наши вопросы.

Под неоспоримыми дедуктивными способностями я понимаю способность читать на шоссе знаки, крупно гласящие «На ИТАКС 398 съезд».

И вот теперь мы созерцаем высокие чугунные ворота и тщательно ухоженный ландшафт за ними.

– Зато никакой колючей проволоки, – резонно замечает Клык.

– И никаких вооруженных охранников, – подхватывает Надж. – И домик у охраны очень мирный и симпатичный.

Но что-то тут ненормально. И это «что-то» запускает у меня в мозгу красную мигалку. Что же это получается, здесь и будет спасен мир? Здесь свершится моя судьба?

И пока я так размышляю, из дверей домика охранников выходит… охранник. В форме, но без пистолета. На нем вообще никакого оружия не видно. По крайней мере, нам.

– Вы приехали на экскурсию? – спрашивает он нас вежливо.

– М-м-м… на экскурсию, – соглашается Клык, крепко сжимая руль.

– К сожалению, последняя ушла в четыре часа, – смотрит на часы благодушный страж. – Но завтра приходите снова. Начало от главного холла, каждый час. Первая экскурсия в десять утра. – И он показывает на одно из самых больших зданий за воротами.

– Спасибо, тогда до завтра, – прощается Клык и переходит на заднюю скорость.