Текст книги "Школа выживания"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

37

– Там над магазинами есть какие-нибудь жилые квартиры? – спрашивает Игги. Все, что он при этом думает, ясно написано у него на лице.

– Нет, – вздыхаю я. Иггин зашифрованный адрес оказался магазином китайских и корейских продуктов в длинной веренице дешевых лавчонок.

– А напротив что? На другой стороне?

– Продажа подержанных автомобилей.

– Это я, ребята, виноват. – Клык понуро опустил голову. – Я думал, я сломал этот код. Но, по всему видать, только воду замутил.

Надж на это совсем разволновалась:

– Ты, Клык, с ума сошел! При чем тут «виноват»? Во-первых, никто ничего другого не придумал, а, во-вторых, если ты ошибся, значит, нам нечего огорчаться, что родителей наших в трущобы занесло, и надо не отчаиваться, а продолжать искать дальше.

По-моему, она не просто утешает Клыка, а действительно, верит в то, что говорит.

– Да пошли вы все к черту! – неожиданно разорался Игги и изо всех сил саданул кулаком в телефонный столб. Сморщился от боли, а я увидела его содранные до крови костяшки пальцев.

– Игги, успокойся, не надо…

– Чего «не надо»-то? С какой стати мне успокаиваться? В могиле я вам успокоюсь. А сейчас мое спокойствие большого значения не имеет. А имеет значение только то, что мы перекати-полем живем. Без места своего, без корней! Я так больше не могу! Мне ответы нужны, определенность хоть какая-нибудь. – Он то кричит, размахивая руками, то, поддавая ногой поребрик, меряет шагами мостовую. – Вечно за нами погоня, вечно мы бежим от кого-то!

Голос у него прерывается и дрожит. Он окончательно распсиховался. Нашего Игги, Игги, который никогда не жалуется, никогда не плачет, абсолютно не узнать. И вся стая оторопело застыла в шоке, не в силах оторвать от него глаз.

Я подхожу и пытаюсь его обнять, но он резко меня отталкивает.

– Игги, нам всем ответы нужны. Нам всем тяжело от нашей неопределенности. То, что мы вместе, – единственное наше спасение, определенность и утешение. И я тебе обещаю, клянусь тебе, мы не перестанем искать твоих родителей.

– Это вы вместе, а я один. У вас все по-другому. Вам не понять. – Он больше не кричит. Но чем тише его голос, тем яснее слышны в нем неизбывная горечь и боль. – Я сам над своей слепотой смеюсь, мы все на эту тему шутим. Но это же не шутка. Я слепой. Как мы в каком новом месте окажемся, мне снова на все натыкаться, с поводырем всюду ходить. Мне каждый раз в каждом новом месте заново страшно! Понимаете вы это или нет?! Вам что! Потерялись, оглянулись, посмотрели направо-налево и выбрались. А я в своей вечной темноте – потерялся, так уж раз и навсегда!

Да что же это происходит! Никогда никому не признавался Игги в ЭТИХ своих страхах.

– Мы за тебя всегда-всегда смотреть будем. Считай, что мы – твои глаза. – Газмана не остановить в его детском наивном порыве. – Если мы с тобой, тебе глаза не нужны.

– А где гарантия, что мы навечно вместе? А что будет, если вас убьют? Кретин ты, Газ, полный кретин. – Каждое слово все громче и громче, и вот он уже снова кричит. – Мне нужно видеть. Мне нельзя не видеть! Я помню, как был зрячим. Знаю, что это такое. А теперь я слепой навсегда! И если в один прекрасный день я вас потеряю, то я потеряю… и себя тоже.

Гнев и отчаяние искажают его лицо. Он наклоняется, поднимает кусок асфальта и, размахнувшись, запускает им в витрину. Стекло разбивается вдребезги. И тут же взревела сирена сигнализации.

– Ребята, врассыпную! – командует Клык.

Ангел, Надж и Газман поднимаются в воздух. Тотал прыгает ко мне в куртку, и я наглухо застегиваю молнию.

– Игги, за мной!

Услышав его упрямое «нет», останавливаюсь на полном ходу.

– Спятил, что ли? Сирена!

– Сам знаю, что сирена. Я слепой, а не глухой. Мне плевать! Пусть меня повяжут, загребут, куда надо. Нас… мне на это с высокого дерева.

И, к моему ужасу, он садится на поребрик. Полицейские машины, между тем, завывают уже в соседнем квартале.

– Игги, бежим, поздно будет! – торопит Клык.

– Беги не беги, все равно… – и он уронил голову в колени.

Перебрасываю Тотала Клыку. Пес визжит, а я отдаю приказ:

– Клык, немедленно домой и уведи ребят.

Он взлетает, но я вижу, что стая, отлетев футов на сто, зависла в воздухе. Сирены все ближе.

Наклоняюсь к Игги:

– Послушай, Игги. Я все понимаю. Понимаю, как ты сегодняшним провалом расстроен. Мне самой хреново от того, что ты слепой. Я помню тебя зрячим, и мне не представить, что значит перестать видеть. Мне плохо от того, что мы мутанты, а не нормальные люди. Мне плохо от того, что у нас нет родителей. Мне плохо от того, что за нами вечно охотятся ирейзеры и что мы живем в вечной опасности. От того, что всякое г… хочет нас уничтожить.

Но если ты решил, что я дам тебе разнюниться и сдаться, тебе придется хорошенько подумать. Да, ты слепой мутант-урод. Но ты МОЙ слепой мутант-урод. И ты сейчас немедленно полетишь со мной, со всеми вместе. Сейчас же. Потому что иначе я буду пороть тебя по твоей тощей заднице. С этого момента и до середины следующей недели.

Игги поднял голову. Отблески мигалок напоминают мне, что времени на убеждения у меня больше нет.

– Игги, ты нужен мне. Я люблю тебя. Вы все мне нужны, все до единого. Если даже одного из вас рядом нет, мне не жизнь. А теперь поднимайся, пока я тебя не убила собственными руками.

Он поднимается на ноги:

– Ну, коли так…

Хватаю его за руку, мы стремглав несемся на задворки магазинов и, взяв разбег на стоянке, взмываем в ночное небо. Уже с высоты видим, как к китайско-корейской лавчонке подкатили две полицейские тачки.

Развернувшись, летим к дому Анны. И всю дорогу я слежу, чтобы на каждом взмахе мое крыло касалось крыла Игги.

– Мы – твоя семья, – говорю я ему. – Мы твоя семья навсегда!

– Я знаю, – откликается он и утирает рукавом слепые глаза.

– Что вы отстаете, давайте быстрее, – пищит у меня из-за пазухи Тотал.

38

– Это что? – спрашиваю я, не подумав. – Я имею в виду, пахнет вкусно, выглядит здорово. Я села за стол и подставила ей свою тарелку. – Это брокколи?

Анна накладывает мне какую-то тушеную бурду. В ней можно отыскать горошек, что-то похожее на морковку и коричневые куски, отдаленно напоминающие мясо. Беру вилку и делаю вежливую физиономию.

– Спасибо.

– Вижу-вижу, меня не обманешь, – она хитро смотрит на меня. – По крайней мере, тут на целую армию хватит. Я учусь, правда.

– Вкусно, вкусно, – уверяю я ее, теперь уже с набитым ртом. – Пальчики оближешь.

Клык передал Игги тарелку и постучал по столу рядом с его вилкой. Иг безошибочно ее находит и принимается есть. С прошлой ночи я все время за ним присматриваю. Но он вроде вошел в норму. По крайней мере, ничего не взорвал и ничего не поджег.

Тарелки у всех уже чистые. По второму разу. Мы слишком часто голодали, так что нам теперь не до разносолов.

В довершение картинки американской домашней идиллии Анна приносит яблочный пирог.

– Ужасно люблю яблочные пироги, – радуется Надж.

– Что, только один? – Газзи явно мысленно уже его разделил и явно сильно обеспокоен.

Анна приносит второй пирог:

– Я же говорю, что я понятливая и учусь быстро.

– Йесс! – Газзи предвкушает вторую порцию.

– Ребята, мне надо с вами поговорить. – Анна раздает пирог и переходит на серьезный тон. – Устроим семейный совет.

Стираю с лица всякое выражение. О какой-такой семье она заговорила?

– Вы все отлично здесь адаптировались. Много лучше, чем я думала. И мне с вами тоже очень хорошо. Я даже представить себе не могла, что мне с вами так здорово будет.

У меня возникают нехорошие подозрения. «Только вздумай сейчас сказать, что ты нас хочешь усыновить. Только не это», – думаю я. Ума не приложу, что я буду делать, если это произойдет.

– По-моему, мы готовы сделать следующий шаг, – продолжает Анна и оглядывает нас через стол.

Только не это, только не это. Пожалуйста, не надо!

– Я записала вас в школу.

– Что-о-о?

Клык расхохотался:

– Думаешь, мы туда будем ходить?

– Я не шучу. Здесь рядом отличная школа. Дорога в школу и из школы относительно безопасная. Познакомитесь со своими ровесниками, друзей найдете. К тому же, признайте, на сегодняшний день ваше образование оставляет желать много лучшего.

«Или просто отсутствует», – добавляю про себя я.

– Школа! – не верит своим ушам Надж. – Ты имеешь в виду нормальную школу?

– Вот это да, а с кем я днем гулять буду? – недовольно подает из-под стола голос Тотал.

– Начинаете в понедельник, – коротко бросает Анна. – Завтра принесу вам школьную форму.

Теперь еще и форму…

39

Не говоря ни слова, встаю из-за стола и хлопаю дверью. Подпрыгнув со ступенек крыльца, отрываюсь от земли. Пара сильных взмахов – и я в поднебесье. Хлопаю крыльями и чувствую, как потоки воздуха шлифуют мои перья. Аннин дом, Аннин фруктовый сад, ее амбар – все Аннино остается далеко внизу.

Набрав высоту, даю полную волю моему гневу и моей обиде. Глубоко вдохнув, пытаюсь вспомнить, как это у меня получилось вчера ночью развить такую сумасшедшую скорость. Вдруг понимаю, что способность эта ко мне вернулась. Вернее, никуда не исчезла. Лечу, а крылья сами знают, что им делать.

Посмотрим-посмотрим, как быстро я могу отсюда смотаться, – мстительно думаю я про себя, прибавляя обороты.

Бежать от проблем, Макс, – все равно, что прятать голову под крыло. Никогда не помогает, – резонирует у меня в голове мой внутренний Голос.

Хватит ему брюзжать. Его увещевания мне что мертвому припарка. Зато летать здорово помогает.

Когда я вернулась, Клык ждал меня у открытого окна. Залпом выпиваю протянутый им стакан воды.

– Где это ты болталась столько времени? В Ботсвану летала?

Я криво ему усмехаюсь:

– Ненадолго. Только поздороваться, туда и обратно.

– А скорость? Какую, ты думаешь, развила?

– Больше двухсот. Двести двадцать – двести сорок.

Он кивает.

– А здесь? Порядок? – и я направляюсь в свою комнату, скидывая на ходу ботинки. В доме темно и тихо. На часах час тридцать.

– Полный порядок. Запихал Газзи в ванну. Тотал сам случайно плюхнулся. Ангел была в своем репертуаре. Заставила Надж одну книгу отложить и приняться за другую. За что ей от меня здорово досталось.

– Выходит, у тебя все под контролем.

– Выходит. Стараемся…

Сажусь на кровать и не знаю, что ему сказать.

Клык присаживается рядом:

– Ты что, хочешь вот так все время и жить, вперед и вперед, ни к чему не возвращаясь, от всего отказываясь?

– Да, – едва слышно выдыхаю я.

– Макс, Анна тебя никогда не заменит. – Черные глубокие глаза Клыка, кажется, видят меня насквозь.

Я пожимаю плечами и боюсь посмотреть ему прямо в лицо.

– Анна – всего-навсего короткое пристанище. – У меня такое впечатление, что он в последнее время стал со мной откровеннее и свободнее. – Все наши это знают и понимают. Здесь мы можем отдохнуть, есть, спать нормально. И спокойно планировать наши следующие шаги. Ребята устали от вечных погонь. Они устали спать на бетонной скамейке туннеля подземки. Им хорошо от того, что они могут спать каждый день в одной и той же постели. И не только им. Мне тоже. И, признайся себе, – тебе тоже от этого хорошо.

Анна ко всем нам хорошо относится. И ребята к ней тоже. На нашу долю давно не перепадало никакой расслабухи. Дай всем порезвиться, Макс. А если не порезвиться, так, по крайней мере, расслабиться. Когда ребята смогут без этого обойтись, уже поздно будет. Значит, они уже так заморочены, что их ничто не спасет.

– Я знаю…

– Но, поверь мне, они прекрасно знают, кто им из огня каштаны таскает. Они прекрасно знают, кто их кормит и поит, кто их одевает и спасает от ночных кошмаров. Мы все помним, что если Джеб и вытащил нас из клетки, то только благодаря тебе мы живем на свободе.

Часть 3
Назад в школу (среднюю общеобразовательную)

40

У тебя, мой многоопытный читатель, есть, наверное, такие одноклассники: заранее предвкушают первый день школы. Форму нагладят за неделю, развесят. Портфельчик, пенальчик новенькие на видном месте разложат. Ты, конечно, встречал таких идиотов.

– А как насчет прогулять? – задумчиво предлагает Игги, разбивая нам яичницу.

Кладу в тостер несколько кусков хлеба и возражаю:

– Что-то я подозреваю, что там у них с этим делом строго. Сразу Анне позвонят.

Надж входит на кухню и причитает:

– Я похожа на Барби-приготовишку. – Но, взглянув на меня в моей новенькой с иголочки школьной форме, меняет песню: – Нет, это ты похожа на Барби-приготовишку, а я на ее подружку.

И хихикает в ответ на состроенную мной мстительную мину.

Форма каким-то таинственным образом сшита так, чтобы можно было вытащить и раскинуть крылья. Но это незаметно, потому что сейчас они плотно уложены вдоль спины. Короче, все мы выглядим, как олимпийская команда пловцов.

Ангел появляется, ужасно хорошенькая в своей плиссированной юбочке и белой рубашке. Но на нее что ни надень, она все равно будет хорошенькой. Кладет себе на тарелку яичницу с беконом, достает из тостера кусок хлеба и усаживается за стол завтракать.

Тотал прыгает на стул, устраивается поплотнее на стуле и выглядит почти как обычная собака.

– Ангел! – я протягиваю ей чашку кофе и понижаю голос. – Никаких фокусов с учителями, ты меня слышишь?

Она смотрит на меня невинными глазами:

– Понятно, – говорит она и заталкивает в рот кусок бекона, а я выжидательно продолжаю сверлить ее строгим взглядом. – Только в крайнем случае, если ситуация безвыходная.

– Ангел, прошу тебя… – Я присаживаюсь на корточки, заглядывая ей в лицо. – Понимаешь, мы ничем не должны отличаться. Главное, быть как все. О'кей?.. И вообще, это всех касается. – Поднимаюсь во весь рост, теперь уже обращаясь ко всей стае. – Для людей установлены правила, значит, будем играть по правилам. Слейтесь с толпой. Чтобы комар носа не подточил.

С разной степенью энтузиазма, но более или менее со мной все согласны.

– Боже мой, все уже встали! – Анна широко распахивает дверь на кухню.

Обозревает, как мы дружно уплетаем приготовленную Игги еду и виновато улыбается:

– Моим замороженным картофельным оладушкам ваши деликатесы сто очков вперед дадут. Спасибо за завтрак, Джеф. Ой, Джеф, я забыла тебе сказать, что ты и Ник будете в одном классе. Тебе так будет легче привыкнуть.

Игги краснеет.

– А Тоталу в школу можно? – спрашивает Ангел.

Анна подходит поправить ее воротничок и коротко отвечает:

– Нет!

Она подходит к буфету и достает чашку.

– Не волнуйся, я не буду скучать. Погоняю уток или что-нибудь в этом роде, – шепчет Тотал Ангелу в самое ухо, и она ласково треплет его по спине.

– Эта школьная форма такая противная! – решается Надж, но толку от ее слабого протеста никакого.

– Сочувствую. Но, к счастью, вы будете в окружении целого моря таких же «противных» форм.

Она поворачивается к Ангелу и хмурится:

– Ариель, кто тебе кофе пить разрешил?

Ангел прихлебывает кофе из большой кружки:

– Подготовка к первому школьному дню. Мне необходим энергетический заряд.

Тотал тем временем уже просверлил меня своими маленькими черными глазками. Если ему что-то надо, спасения от него никакого. Лучше сразу сдаться. Вздыхая, встаю и наливаю ему в миску кофе с молоком и двумя ложками сахара.

Анна с безнадежным видом смотрит на все это безобразие и явно решает до поры до времени сконцентрироваться на битве за школу. А кофе на сей раз спускает на тормозах:

– О'кей, – она ставит чашку в раковину. – Я подгоню машину к подъезду, а вы пока выходите. И не забудьте надеть куртки – сегодня прохладно.

41

Поездка в школу была короткой. Все молчали. Примерно так я представляю себе обстановочку в катафалке.

Анна подрулила к школе. Здание построено из светлого песчаника. По стенам вьется плющ. А еще у них точно работает садовник с синдромом навязчивых состояний. И они дали ему полную волю до умопомрачения стричь кусты, деревья и каждую травину, чистить и вылизывать территорию. Оглядевшись вокруг, понимаю, что это здание мы видели сверху, с воздуха. Но только думали, что это какой-то большой богатый частный дом.

Анна тормозит там, где все родители выкидывают из машин своих отпрысков.

– Вас ждут. Все бумаги заполнены. – Она оборачивается к нам, тихо сидящим на заднем сиденье. Живот у меня от страха совсем скрутило, и я до боли вжимаю в спину крылья.

– Я все понимаю. Не бойтесь. Все будет хорошо. Постарайтесь, попробуйте. А вечером, как придете из школы, у меня для вас будет сюрприз. Все помните, как домой возвращаться?

«Вот дурацкий вопрос. Через Бермуды, как же еще?» – думаю я про себя.

– Пешком минут десять. Дойдете?

Мы вылезаем из машины. Переведя дух, смотрю, как в огромные двойные двери школы, точно овцы на заклание, плетутся дети и подростки самого разного возраста.

– Вперед, – я беру за руки Надж и Ангела и сливаюсь с толпой.

42

– Прием! Стая обнаружена, – говорит Ари в маленький микрофон, прикрепленный к его воротнику. Он наводит цейсовский бинокль, но ненавистные мутанты уже вошли в здание и скрылись из виду.

Пора переключиться на термальный сенсор, одну из его любимых игрушек. Он надел прибор на голову и вставил линзы. Внутри школа сияет красным цветом. Это теплые человеческие тела заполнили помещение.

– Вот и они, – шесть оранжево-желтых силуэтов четко выделяются на красном фоне. Ари усмехается. Температура у человеко-птицы выше нормальной человеческой, выше, чем у ирейзеров. Термальный сенсор их без труда обнаруживает.

– Хочешь посмотреть? – Ари протягивает прибор сидящей рядом с ним девице. Она надевает его, выправляет волосы из-под закрепляющих ремней, и кудри рассыпаются у нее по плечам.

– Клево! А ты видел их форму? Кошмар! Я ни за что такую не надену. Ты думаешь, мне тоже надо будет ее носить?

– Может быть, не знаю. Ну, что ты об этих уродах думаешь? – нетерпеливо спрашивает Ари, глядя, как она продолжает наблюдение.

Девица пожимает плечами:

– Они ничего не подозревают. Конечно, это только начало. Надо подождать.

Злобная усмешка обнажает Арины волчьи клыки:

– Начало конца.

Они оба хохочут, и смех их отдается гулким эхом в лесной тишине.

– Ага, – говорит Макс-2, отправляя в рот пластик жвачки. – Теперь-то все станет ВДВОЙНЕ интересней.

43

Запаха хлорки я не почувствовала. Это обнадеживает. Внутри все здесь тоже выглядит совсем не так, как в Школе, бывшей когда-то нашей тюрьмой.

– Тебя зовут Зефир, правильно? – неуверенно улыбается нам наглухо запечатанная в твидовый костюм учительского вида женщина. И представляется:

– Меня зовут мисс Квелбар.

– Зефир – это я, – откликается Газзи.

Она расплывается широкой улыбкой и протягивает ему руку:

– Тогда пойдем со мной. Я твоя классная руководительница.

Легонько подталкиваю Газа, и он уходит вслед за учительницей. Он знает, что делать: запоминать все возможные пути побега, прикидывать количество людей в помещениях, внимательно следить за тем, как эти люди выглядят, насколько они крупные и здоровые и представляют ли они какую-нибудь угрозу (а именно, не похожи ли они на ирейзеров). Если он получает сигнал, он должен быть готов не больше чем за четыре секунды выпрыгнуть из любого окна.

– По крайней мере, он больше не Капитан Террор.

– Ага, Зефир – существенное изменение к лучшему, – бормочет Клык мне в ответ.

– Ник? И Джеф? Я миссис Читем. Рада приветствовать вас в нашей школе. Пойдемте со мной, я покажу вам ваш класс, – жизнерадостно чирикает следующая училка.

Я дважды похлопала Игги по спине, мол, вперед, не паникуй. Но смотреть, как они с Клыком уходят по коридору, мне тяжело.

Потом новые учителя пришли и увели Ангела и Надж, и я осталась одна. Стою и изо всех сил стараюсь преодолеть инстинктивное желание свалить отсюда поскорее.

Учителя выглядят нормально. Вернее, как обычные учителя. Ни один не похож на ирейзера – слишком старые. Ирейзеры едва до пяти лет доживают, так что если они не в волчьем, а в человечьем обличье, то похожи скорее на двадцатилетних журнальных моделей.

– Макс, давай знакомиться. Мисс Сегердал. Ты будешь в моем классе.

Она выглядит вполне приемлемо. Похоже, даже безвредная. А на остальное плевать. Пушка у нее под юбкой все равно не поместится.

Мне удается выдавить из себя улыбку, и она улыбается мне в ответ.

Наш первый школьный день начался.

44

– Кто-нибудь знает название этой территории?

Ангел поднимает руку. Ей кажется, что настало время проявить свои познания.

– Пожалуйста, Ариель.

– Это Юкатан. Часть Мексики.

– Очень хорошо. А что ты знаешь про Юкатан? – спрашивает мисс Соловски.

– Там есть популярный курорт Канкун. Руины индейского племени майя. И он близко к Белизу. Порты Юкатана – ближайшие к Америке. Поэтому оттуда удобно переправлять наркотики из Южной Америки в Луизиану, Техас и Флориду.

Учительница усиленно моргает. Открывает и снова закрывает рот.

– Да, да, конечно, – она неуверенно подтверждает сказанное Ангелом и отступает к большой карте мира, развернутой поверх доски. Потом откашливается:

– Давайте поговорим о руинах племени майя.

– Тиффани.

– Тиффани? Я думала, тебя зовут Кристал.

– Ага, Тиффани-Кристал, – пальцем в воздухе Надж рисует дефис.

– На прошлом уроке мы работали над правописанием иностранных слов. – Учительница показывает на список слов на доске. – Сегодня начнем с короткой проверочной работы на эти слова. Не беспокойтесь, это не контрольная.

– Хорошо, – соглашается Надж, размахивая в воздухе поднятой рукой. – Только я вообще с правописанием не в ладах.

– Ты знаешь, где словари лежат?

Клык смотрит на обратившуюся к нему девочку:

– Чего?

– Все наши справочные материалы вот здесь. В расписании стоит свободное время для самостоятельных занятий. Всегда можно сделать домашнюю работу. Если тебе нужно что-то посмотреть, компьютеры и энциклопедии вот здесь.

– О'кей, спасибо.

– Пожалуйста. – Девочка вздохнула и подошла к Клыку поближе. Она ниже его ростом, у нее длинные рыжие волосы и зеленые глаза. И нос в веснушках.

– Меня зовут Лиза. А ты Ник? Правильно?

«Интересно, что ей от меня надо?»

– Ага.

– Хорошо, что тебя записали в наш класс.

Она придвинулась еще ближе и кокетливо улыбнулась. Клыка окутал запах лавандового мыла.

– Почему?

– Почему бы ты думал?

– Смотри, я сейчас полечу!

Газман с интересом смотрит вверх. Какой-то болван из его класса, расставив руки, как крылья, с трудом балансирует на верхней перекладине металлической гимнастической конструкции.

«Надеюсь, у него не только руки, – думает Газман. – Может быть, у него крылья тоже есть. В конце концов, может быть, мы не единственные крылатые существа на свете. Откуда мне знать».

– Прыгай, – говорит он, прикрывая ладонью глаза от солнца. – Посмотрим, как ты летаешь!

Парнишка явно не ожидал такого поворота, но потом упрямо выставил вперед подбородок. Слегка присев, он подумал, решился и прыгнул.

О каком полете он трепался?! Пацан мгновенно рухнул на землю, как мешок с картошкой. Вслед за коротким молчанием раздался оглушительный вой.

– Рука! Я сломал руку! – гундит летающий тюфяк.

К ним на всех парах уже несется дежурный по игровой площадке учитель. Хватает пострадавшего в охапку и тащит его в медицинский кабинет. А Газзи ходит по площадке и собирает камни побольше. На случай, если понадобится оружие.

– Зачем ты это сделал? – раздается у него за спиной воинственный голос.

Газзи оборачивается:

– Чего?

Над ним наклонился большой сердитый мальчишка из старшего класса:

– Слушай меня, шкет. Ты что, совсем с дуба рухнул? Не видел что ли, что он свалится? Если кто-то говорит, что он будет летать или какую-нибудь подобную чушь, надо сказать, «слезай, разобьешься», а не «давай посмотрим, как ты летаешь».

Газ обиделся:

– Я не нарочно. Я не знал.

Парень смотрит на него, как будто Газ из психушки удрал:

– С луны ты свалился, что ли?

– Ни с какой не с луны. Я просто не знал.

Скорчив презрительную рожу, пацан уходит, а Газзи слышит, как он бормочет про себя: «Не знал он. Так я ему и поверил, недоносок несчастный».

Газман сощурился и намертво сжал кулаки.

– Ты где мелирование делала?

Я поворачиваюсь и вижу маленькую тощую улыбающуюся мне девочку. Подвигаю поднос вперед.

– В Вашингтон ездила?

Ничего не понимаю. О чем это она? Опять какой-то код? Что же это за наказание мне такое, что вечно мне непонятно, о чем люди со мной разговаривают.

Девочка смеется и кладет себе на поднос зеленое яблоко.

– Я имею в виду твои светлые пряди. Где ты волосы высветляла? В Вашингтоне в салоне где-нибудь? Классно! Тебе идет!

Светлые пряди? Я про них и забыла.

– Не-е, на солнце, наверное, выгорели.

– Счастливая, само собой редко так хорошо получается. Ой, смотри, сегодня банановый пудинг дают! Вкусный, очень рекомендую.

– Спасибо, – и я из вежливости взяла порцию.

– Меня зовут Джей Джей. – Девочку, кажется, ничего не смущает, и ей хочется познакомиться, а у меня от волнения вспотели ладони. – Джей Джей – это сокращенно от Дженнифер Джой. О чем, интересно, мои родители думали, когда меня так называли? А тебя как зовут?

– Меня – Макс.

– Макс – клевое имя, – говорит Джей Джей. – Мне нравится. Спортивное, необычное, изысканное.

– Вот именно, это все я, спортивная, необычная, изысканная, – подмигиваю я, и она звонко смеется.

– Смотри, вон там есть два места, – и она показывает на свободный столик. – Иначе придется сидеть с Чари и ее компанией. – Она понижает голос. – Смотри, будь с Чари поосторожней. Лучше вообще с ней не связываться.

Ланч длился уже полчаса, и до меня наконец дошло, что мы все это время разговариваем и она до сих пор не убежала от меня в испуге. У меня появилась подружка. Вторая за все четырнадцать лет моей жизни.

Похоже, жизнь начинает мне улыбаться?

45

– Назовите столицу Парагвая? – спрашивает учительница.

Асунцион. Населен главным образом индейцами гуарани. Открыт европейцами в 1518 году. Парагвай – внутриконтинентальная страна в Южной Америке. Население – шесть с небольшим миллионов.

Я поднимаю руку:

– Асунцион. Открыт европейцами в 1518 году. Населен, главным образом, индейцами гуарани.

– Совершенно правильно. Отлично. Сегодня дома, пожалуйста, прочтите главу о Парагвае в учебниках, а сейчас достаньте тетради для заданий по естественным наукам.

Как старательная отличница, аккуратно кладу на парту тетрадь для заданий. Какие еще сюрпризы преподнесет мне Голос? Пока что он отлично справляется со всеми предметами, которые учат в девятом классе. Очень удобно. Наконец от него какой-то прок появился.

Только было я принимаюсь за изучение скелета лягушки, раздается стук в дверь. Поговорив с кем-то шепотом у двери, учительница подходит ко мне. Что? Уже? Начинается какая-то канитель?

– Макс, тебя просят подойти в канцелярию. – Она ободряюще мне улыбается, но на меня это почему-то не действует.

Медленно поднимаюсь и иду на выход. Что там случилось? Зачем я им понадобилась? Кто сейчас повернется ко мне, оскалив ирейзерову пасть? Сердце бьется все чаще и чаще, а пальцы нервно теребят подол юбки.

Что я, дура, распсиховалась? Наверное, просто бумаги наши не в порядке. Какая-нибудь безобидная ерунда. Вот и все.

– Сюда, пожалуйста. – Секретарша открывает дверь маленькой приемной. На стульях сидят Игги и Газман, понуро на меня смотрят и слабо пытаются изобразить улыбку.

– Что, уже попались? – шепчу я им.

– Вас просит к себе директор, – и секретарша открывает следующую дверь.

46

Золотая табличка на просторном столе гласит: «Директор школы, Мистер Вильям Пруит». Не похоже, чтобы Вильям Пруит был особенно рад нас видеть. Это мягко сказано. На самом деле, по всему видать, что он сейчас лопнет от злости. Лицо красное от ярости. Губы толстые, мокрые, ярко-розовые. Редкие клочки волос стоят дыбом на блестящей лысой голове. Короче, ужасно мерзкая рожа. По-моему, любой его с первого взгляда возненавидит. По крайней мере, я уже возненавидела.

У меня к тому же возникло нехорошее предчувствие, что его внешность находится в полной гармонии с таким же мерзким нутром. Внутренняя сирена тревоги заорала мне в уши на полную мощность.

– Ты Максин Райд? – от его снобского британского акцента волосы у меня на затылке встают дыбом.

– Можно просто Макс, – отвечаю, с трудом удерживаясь от желания скрестить на груди руки и нахамить.

– А это твои братья, Джеф и …, – он заглядывает в бумаги, – и Зефир?

– Да.

– Твои братья подорвали в мужском туалете на втором этаже вонючую бомбу. – Директор сел в кресло и, переплетя толстые пальцы, уставился на меня своими холодными черными поросячьими глазками.

Я моргаю, стараясь не смотреть на Игги и Газмана, и отвечаю ему со всем спокойствием, на которое я только способна:

– Это невозможно. Мы только сегодня начали здесь учиться. Им просто-напросто негде было за такое короткое время достать материалы для такой бомбы…

– Достали. Я всех этих варваров знаю. Они что хочешь достанут. Из-под земли выкопают!

– Они хорошие, послушные мальчики, – я добавляю в голос проникновенности. – Всякие шалости не в их натуре.

– Они говорят, они этого не делали. А я утверждаю – лгут. Бесстыдно лгут.

Ему надо подстричь его кучковатые брови. Ой, и из носу волосы торчат… Брррр!

Изображаю на лице искреннее негодование:

– Мои братья никогда не врут!

Конечно, все мы по необходимости можем такой лапши на уши навесить – только держись. Но не признаваться же ему сразу во всех наших смертных грехах.

– Все дети лгут! – ощерился мистер Пруит. – Все дети рождаются с врожденным умением врать. Пока не попадут к нам в руки, они бесчестные, невоспитанные, ни к чему не пригодные создания.

В результате этой тирады его выбор профессии поставлен мной под серьезные сомнения. Хорошенькую школу выбрала для нас Анна.

Гордо поднимаю подбородок:

– К моим братьям это не относится. Наши родители миссионеры. Они Божье дело делают. В нашей семье грех врать.

Это на мгновение остановило красноречие мистера Пруита, а я поздравила себя с удачно придуманной историей нашего происхождения.

– А что, кто-нибудь видел, как они бомбу взрывали?

– Что вообще такое вонючая бомба? – вставляет Газман, глядя на директора широко раскрытыми невинными глазами.

– Вот видите, – подхватываю я, – они даже не знают, что это такое.

Маленькие глазки директора сузились еще больше, а голос сочится ядом:

– Вы меня не обманете. Я знаю, что это сделали твои братья. А ты их защищаешь. И я знаю, что это последний раз, что вы в моей школе выходите сухими из воды. Вы меня поняли?

В целом нет, но пора спускать на тормозах.

– Да, – коротко отвечаю я и подаю Газу знак вставать. Услышав заключительную тираду Пруита, Игги сам направляется к двери.

– Спасибо, – вежливо прощаюсь я, и мы выскальзываем за дверь.

Мы прокрались в холл, и я развожу мальчишек по классам.

– Мы еще с вами об этом поговорим, – обещаю я им не предвещающим ничего хорошего шепотом.

Проводив Игги, понимаю, что у меня страшно разболелась голова. Но, похоже, не от чипа, не от внедрения постороннего Голоса, не от того, что меня замучили белохалатники, а от нормальных человеческих неприятностей.