Текст книги "Гнев Тиамат (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 3: Алекс

Бобби и Наоми опять взялись за старое.

Когда Алекс вернулся, они спокойно болтали, но он точно мог сказать, что пока его не было, тут шел жаркий спор. Наоми опустила голову и позволила волосам упасть на глаза, как всегда делала, когда ее что-то расстраивало. Лицо Бобби потемнело больше обычного, разгоряченное возбуждением или гневом. Алекс делил с Наоми один маленький корабль десятилетиями, с Бобби лишь немногим меньше. Едва ли они могли хоть что-то утаить друг от друга.

Немного задевало, что они пытаются от него скрываться, потому как это значило, что и ему придется скрывать, что он понял.

– Я все, – сказал Алекс.

Бобби кивнула и постучала пальцами по столу. Наоми чуть улыбнулась сквозь завесу волос.

Алекс об заклад мог биться, что спорили они все о том же, о чем и всегда, с самого Фрихолда. Безопаснее всего будет притвориться, что все в порядке. Разумный человек не полезет в драку двух зверей, а в спор между Наоми Нагатой и Бобби Драпер не сунется и полный тупица. Ни за что, если хочет остаться при штатном комплекте пальцев. Метафорически выражаясь, конечно.

– Ну… – начал Алекс. Пауза затянулась, молчание стало неловким.

– Ага, – ответила Наоми. – Мне еще кучу всего надо переделать, прежде чем лезть обратно в ящик.

Бобби кивнула, хотела что-то сказать, но передумала. Не успели они и глазом моргнуть, как она пролетела расстояние до Наоми и подхватила ее на свои ручищи. Обе были примерно одинакового роста, но Бобби весила кило на сорок больше. Выглядело это, будто белый медведь схватил вешалку. Но драться они явно не собирались, потому что обе плакали и хлопали друг дружку по спинам.

– Как же все-таки я рада тебя видеть, – сказала Бобби, и обняв Наоми покрепче, приподняла ее над палубой.

– Я скучаю, – ответила Наоми, – по вам обоим. Так, что и сказать не могу.

«По вам обоим» прозвучало как приглашение, и Алекс шагнул вперед и обхватил их обеих руками. И через миг уже плакал с ними. Чуть погодя, поняв, что все в порядке, они разошлись. Бобби вытерла глаза салфеткой, а Наоми не обращала внимания на ручьи из своих глаз. Она улыбалась. Алекс подумал, что видит на ее лице, наверное, первую настоящую улыбку с тех пор, как Холдена увезли на Лаконию. Его пронзила мысль о том, как же теперь одинока жизнь Наоми, которая прячется в грузовом контейнере и путешествует с корабля на корабль, со станции на станцию. И пусть этот выбор они сделали все вместе, он чувствовал укол вины за то, что оставил ее вот так. Но Бобби нуждалась в пилоте, а Наоми, в ее роли тайного дипломата – не нуждалась. Не нуждалась и не хотела.

– Когда мы снова свидимся? – спросила Бобби.

– Хотела бы я знать, – ответила Наоми. – Вы, ребята, надолго в Солнечной?

– Не ко мне вопрос, – пожала плечами Бобби.

Сейчас дело обстояло именно так, а даже если бы и нет, ответ не изменился бы. Никогда ведь не скажешь, кто может тебя слышать, и даже здесь, на станции Транспортного Союза, в задней комнате бара для сторонников АВП, привычка к конспирации брала своё.

В тот же миг терминал Алекса зажужжал. Началась подготовка к перемещению «Шторма» с нынешнего корабля на новый. Наоми не единственная жила в рискованной игре в наперстки.

– Босс, надо идти смотреть за переносом, – сказал он Бобби.

– Я с тобой, – ответила она, сгребла Наоми в охапку, горячо обняла напоследок. – Береги себя, старпом.

– Только этим и занимаюсь, – сказала Наоми с улыбкой.

Чувствовалась какая-то неправильность в том, что они оставляют ее здесь. Ну, как и всегда.

* * *

Алекс никогда не признался бы в этом вслух, но «Грозовой Шторм» пугал его до чертиков. «Росинант» был как первая любовь. «Роси» напоминал инструмент, растущий вместе с рукой, для которой предназначен – удобный, знакомый, безопасный. И даже будучи грозным боевым кораблем, он всё равно оставался домом. Правильным местом. Алекс жутко по нему скучал.

Ходить на «Шторме» было всё равно что жить внутри чужеродной твари, которая притворилась прирученным скоростным кораблем, а к нему потом кто-то прикрутил чертову уйму огневой мощи. Если полет на «Роси» напоминал сотрудничество, а корабль служил воле пилота, то полет на «Шторме» ощущался как попытка договориться с опасным зверем. Каждый раз, садясь в кресло пилота, Алекс боялся, что его что-нибудь укусит.

Бобби осмотрела корабль от носа до кормы со своим техником и тот заверил ее, что в строении корабля нет ничего опасного для команды. Алекс остался при своем мнении. Порой в управлении случались моменты, когда корабль, казалось, не реагировал на команды; казалось, он осмысливал их и соглашался, но чертово решение принимал сам. Единственным человеком, чьим ушам он все это доверил, стал его второй пилот, Каспар Асоа.

– Ну, в общем, ага, управление чуток тупит, но вряд ли это значит, что корабль сопротивляется, – сказал Каспар, с подозрением косясь на Алекса. Тот эту тему больше не поднимал.

Но Алекс пилотировал космические корабли долгие годы, и знал то, что знал. «Шторм» явно состоял из чего-то еще, кроме металла, углерода и этого непонятного кристаллического дерьма. Даже если больше никто этого не видел.

Но черт, какой же всё-таки это был великолепный корабль.

Алекс стоял у маленького обзорного окна и смотрел, как «Шторм» осторожно двигается из открытого ангара в их старом транспортном корабле в такой же на новом. Два массивных транспортника прикрывали движение «Шторма», а в гигантском объеме центрального хаба транзитной станции терялись и они сами. Все делалось намеренно, чтобы перекрыть обзор всем известным телескопам и радарным станциям правительства. Все, что могла узнать Лаконианская империя – два тяжелых транспортных судна пришвартовались в одном месте, скинули или подобрали какой-то груз, и пошли каждый своим путем. То, что в это время ворованный лаконианский корабль переехал из одного в другой, никак не отразится ни в официальных записях, ни в лентах новостей. А «Шторм» с командой смогут свободно жить и сражаться ещё день. Если никто ничего не проглядел.

Сверкающие металло-кристаллические обводы корабля казалось, светят собственным светом даже в тени каньона, созданного грузовиками и станцией. Ослепительно белые выхлопы перегретого газа вспыхивали и исчезали, когда срабатывали маневровые двигатели. Каспар за штурвалом с отработанной легкостью мягко подталкивал лаконианский эсминец к открытому выходу с грузовой палубы старого корабля ко входу в новый. Они множество раз играли в эту игру, и оба пилота уже стали экспертами в перемещениях корабля в ограниченных пространствах.

Как бывший военный, Алекс всегда удивлялся, как им на самом деле удается сохранять конспирацию. Они тайком пролезли через врата на имперском корабле, скрытом во чреве корабля Транспортного Союза. Напрямую задействовали по крайней мере десятки, а то и сотни людей. И каким-то образом им сходило это с рук.

Почти для всех теорий заговора бритвой Оккама служит тот аргумент, что люди крайне дерьмово хранят тайны, и эта дерьмовость растет по экспоненте с увеличением числа посвященных. Но с помощью друзей в Транспортном Союзе, бывших членов АВП, они месяцами вели скрытую разведку и пока не попались. Это много говорило о том, какие из астеров за последний век или два получились повстанцы. Скрытый бунт против значительно превосходящей военной силы вшит в их ДНК. Двадцать лет Алекс служил в марсианском флоте, потом бился со Свободным Флотом, и за это время ему приходилось охотиться на самые радикальные астерские группировки. И часто неискоренимая тяга астеров к хитростям и партизанской войне просто выносила ему мозг. А теперь благодаря ей он оставался жив.

Как понять, есть здесь ирония или нет. Это забавно? Может быть.

«Шторм» завершил фиксацию в новом судне – неуклюжем грузовике в форме толстой пули под названием «Маятник». Его двери скользнули на место, закрылись, и Алекс почувствовал, как от этого по палубе пробежала легкая дрожь. Пара этих дверей была больше, чем эсминец, а весила столько же.

Алекс вытащил терминал и вызвал канал Бобби.

– Детка в люльке. Можем выдвигаться, только скажи.

– Принято, – ответила Бобби и вырубила канал

Она проводила заключительную подготовку со своей командой. Цепочка шептунов Сабы не сообщила им, в чем заключается миссия в Солнечной системе, но Бобби тренировала свое войско в таком соответствии с основными принципами, что конкретная задача любой миссии превращалась в очередное дерьмо, которое надо убрать. Поначалу Алекс скептически смотрел, как Бобби сгребает в кучу старую гвардию АВП, наряжает их в лаконианскую силовую броню и на полном серьезе говорит, что собирается сделать из них ударную команду для тайных операций. Но черт ее подери, если у нее не вышло именно это. Они провели три операции со стопроцентным успехом и нулевым процентом потерь. Оказалось, что какой бы грозной ни была сержант Дрейпер, она становилась еще ужасней, когда получала возможность подготовить собственную резервную копию.

И как-то случилось, что это стало нормальным. Они могли играть в три карты с грузовыми кораблями и «Штормом», пока Саба, Наоми и остальное подполье выбирали для них цели миссий. И не сказать, когда именно это пришло. Только теперь он снова, как несколько жизней назад в МВКФ, работал водителем автобуса. Каждый новый день приносил риск раскрытия, плена, смерти. На каждой операции Бобби и ее команда оправлялись в мясорубку лаконианского доминиона. К каждому своему успеху они шли по лезвию бритвы. Если бы Алексу было двадцать и он не ведал о том, что смертен, он, наверное, полюбил бы эту жизнь.

Он отвернулся от обзорного окна и взял сумку с вещами. Как только он двинулся, заверещал его терминал.

– Зафиксирован и деактивирован, – сказал Каспар.

– Видел. Изящно. Сержант тренирует бойцов, я направляюсь к ней. Корабль пока твой.

– Принял.

Коридоры транзитной станции были построены экономно и функционально. Гладкие керамические стены и пол, достаточно мягкий, чтобы у постояльцев не болели ноги на трети g, которую давало вращение жилых колец. Алекс протащился по одному из коридоров с полкилометра, и остановился у двери с надписью «ХРАНИЛИЩЕ 348-001».

Седеющий астер – короткая военная стрижка и неподвижные серые глаза почти того же цвета, что и волосы – приоткрыл дверь изнутри, оглядел коридор вокруг Алекса. Пока астер смотрел в коридор, Алекс смотрел на тяжелый черный пистолет в астерской руке. Астер был из головорезов Бобби, его звали Такеши Оба.

– Все чисто, – сказал Алекс с улыбкой, и Оба, хмыкнув, пустил его внутрь.

За дверью оказалась пустая комната метров пять на десять с таким же простым керамическим покрытием на стенах, как и в коридоре. Команда стояла вольно, обратив лица к говорящей с ними Бобби. Она мельком кивнула вошедшему Алексу, но говорить не прекратила.

– Не заблуждайтесь, – говорила она, – Солнечная система – самый опасный плацдарм из всех, где нам приходилось действовать. Уровень его угрозы для тайных операций нашего направления уступает только Лаконии. Практически на каждом камне, на каждом куске льда, если он больше военного транспорта, здесь построена станция, телескоп или радар. Глаза повсюду.

По группе пробежал ропот, и Алекс не очень понял, недовольство это или согласие.

– И еще, – продолжила Бобби. – Флот коалиции Земля-Марс полностью подчинен Лаконии. И это означает, что относительно небольшое количество лаконианских кораблей – единственный фактор, благодаря которому мы успешно действовали до сего момента – здесь нам не поможет. И что еще хуже, лаконианцы повесили на орбиту вокруг Земли дредноут «Сердце Бури». В первую очередь для того, чтобы держать в узде внутренние планеты, но если он обнаружит нас, мало нам не покажется. Встречу с кораблем класса «магнетар» «Шторм» не переживет. Такие дела.

– Что насчет цели? – спросила Джиллиан Хьюстон, дочь губернатора Фрихолда Пейна Хьюстона, которая одной из первых пришла на службу к Бобби.

Высокая, стройная блондинка с крепким телосложением урожденной землянки и постоянной морщинкой над переносицей. За то время, которое они проработали вместе, Хьюстон стала неофициальным заместителем Бобби. Алекса это беспокоило. Джиллиан была злой как змея. Когда он сказал об этом Бобби, та ответила: тогда надо просто следить, чтобы у нее не кончались мыши. Он так и не понял, что это значило.

– Ничего. Детки с верхнего этажа держат карты под столом, – сказала Бобби. – Мне начинает казаться, что мы узнаем задание после того, как его выполним.

– Превосходно, – ответила Джиллиан.

– «Шторм» застегнут на все пуговицы, и мы с «Маятником» идем в сторону Солнца через тридцать часов, – сказала Бобби. – Наслаждайтесь гостеприимством «Гаража», но смотрите, чтобы все уладили свои дела и были на корабле через двадцать четыре часа, иначе обнаружите мой ботинок в весьма неудобной для ваших задниц позиции.

По толпе прошелестели добродушные смешки.

– Разойдись.

Через пару секунд хаоса Бобби, Джиллиан и Алекс остались в комнате только втроем. Бобби все в том же летном костюме, в каком встречалась с Наоми, а Джиллиан – в черном комбинезоне, принятом в команде вместо неофициальной униформы. И с большим пистолетом в кобуре. Алекс ни разу не видел Джиллиан без него. На Фрихолде оружие было таким же обязательным предметом одежды, как штаны.

– Мне не нравится, что от Сабы приходят одни отговорки, – сказала Джиллиан. – Такое ощущение, что он, сука, импровизирует.

– Может быть множество обоснованных причин, по которым детали миссии до сих пор формируются, – ответила Бобби.

Ее голос звучал мягко, но решительно. В смысле, я понимаю твое беспокойство, но выполнять задачу все равно придется.

– Это наверняка Каллисто, – продолжила Джиллиан, словно не слыша предупреждения в тоне Бобби. – Единственное место, которое чего-то стоит, и при этом находится достаточно далеко от того корабля, чтобы стать реальной целью.

Бобби подошла к ней на полшага и выпрямилась, еще больше увеличив разницу в размерах между ними двумя. Джиллиан замолчала, но даже не шелохнулась. Злая как змея, подумал Алекс, и с огромными медными яйцами.

– Размышления такого рода контрпродуктивны. И, честно говоря, опасны, – сказала Бобби. – Держи их при себе. Иди выпей стакан-другой-пятый. Устрой драку в кабаке, если надо. Но это все выбрось из головы, а завтра возвращайся на «Шторм». К тому времени мы будем знать больше.

– Свободна.

Джиллиан вроде бы наконец уловила посыл. Она с легкой насмешкой козырнула Бобби и вышла из комнаты.

Алекс открыл было рот, но Бобби ткнула пальцем в его сторону.

– Ни хера не говори.

– Принято, – ответил он. –Целый день на станции, и делать нечего. Жалко, Наоми не с нами. Можно было бы заняться еще чем-то, кроме поедания этих ее комков.

– У нее тоже есть миссия, – сказала Бобби. Ее губы крепко сжались и побелели.

– Ну так что, – сказал Алекс, – ты расскажешь, что там между вами происходило, или придется тебя бить?

Застигнутая врасплох, Бобби разразилась лающим смехом, на что и надеялся Алекс. Так мог угрожать небоскребу чихуахуа, и Алекс заулыбался в знак того, что пошутил.

Бобби вздохнула.

– Она все еще думает, что нужно найти мирный выход. В этом мы не сошлись. Годы прошли, дерьмо осталось то же.

– Она потеряла очень много, – сказал Алекс, – и боится потерять все.

Бобби схватила руку Алекса и тепло сжала.

– Что я и пытаюсь до нее донести, друг мой. В битве вроде этой, если ты не готов потерять все, чтобы победить, ты все потеряешь, проиграв.

Переведено: M0nt

Глава 4: Тереза

– Кто знает, как они себя называли? – полковник Илич улегся на спину на траву и сунул руки под лысую голову. – И называли ли как-нибудь вообще. Может, у них и языка-то не было.

Тереза знала полковника Илича всю жизнь. Он был такой же частью вселенной, как звезды или вода. Еще один спокойный, рассудительный человек в ее заполненной спокойными, рассудительными людьми жизни. Выделяло его лишь одно – он не боялся ее.

Он немного поерзал, потянулся.

– Некоторые зовут их «протомолекулой», а ведь она всего лишь инструмент. Все равно что называть людей отвертками. «Создатели протомолекулы» уже лучше, но больно громоздко. «Исходный организм», «союз чужих», «архитекторы». Все это примерно одно и то же.

– А как называешь их ты? – спросила Тереза.

Он хмыкнул:

– Я зову их «римлянами». Великая империя древности, возвысилась, а затем угасла, но оставила после себя дороги.

Интересная мысль. Тереза несколько секунд крутила ее в голове, словно пробуя на вкус. Аналогия ей понравилась, но не столько точностью, сколько выразительностью. За что, собственно, аналогии и любят. Еще пару мгновений она погружалась в эту кроличью нору, пытаясь понять, что же в ней такого, что делало ее такой занимательной, и решила, что спросит мнения у Тимоти. Его взгляды всегда удивляли. Вот почему он нравился ей. Он боялся ее не больше, чем полковник Илич, но уважение Илича несло в себе оттенок преклонения перед ее отцом, и это… не то чтобы обесценивало, но все-таки… Немного не то. Тимоти же принадлежал только ей.

Кажется, молчание затягивалось. Илич ждал, что она скажет, но не говорить же о Тимоти? Она свернула на другую тему.

– Так значит, они построили все это?

– Не все, нет. Врата, строительные платформы, ремонтные дроны. Артефакты, да. Но живые системы в других мирах появились сами. Стабильные репликаторы не так редки, как мы привыкли думать. Немного воды, немного углерода, устойчивый поток энергии от солнечного света или термального источника? Добавь пару-тройку миллионов лет и, как правило, что-нибудь да зародится.

– Или нет, и тогда «римлянам» не с чем работать.

– Тысяча триста семьдесят три раза – только то, о чем мы знаем, – сказал Илич. – Это много.

Колонизированные миры, включая Солнечную систему, в сеть врат попали потому, что в них зародилась подходящая для «римлян» жизнь. Несколько сот звездных систем на миллиарды галактик. Для старого Илича больше одного – уже чудо. Тереза же росла не в такой одинокой вселенной, в которой вырос Илич. Взрастившая ее вселенная тоже одинока, но совсем иначе, даже сравнивать смешно.

Она прикрыла глаза и повернулась лицом к солнцу. Ощущение света и тепла на коже было приятным. Сквозь зажмуренные веки проникал яркий луч, полыхал красным. Ядерный синтез пропитывал кровь.

Она улыбнулась.

Тереза Анжелика Мария Бланкита Ли вай Дуарте знала, что она не обычный ребенок, так же, как знала, что свет, отраженный от ровной поверхности, поляризуется. Не особенно полезный научный факт. Она была единственной дочерью Высокого консула Уинстона Дуарте, что само по себе означало, что детство ее было странным.

Всю свою жизнь прожила она в Государственном Здании Лаконии, покидая его лишь изредка и всегда тайно. Еще когда она была совсем крошкой, к ней в качестве друзей и одноклассников стали приводить других детей. Как правило, отпрысков самых привилегированных семей империи, но иногда и нет, ведь отец хотел, чтобы вокруг нее были разные люди. Чтобы она жила обычной жизнью. Обычной жизнью нормального четырнадцатилетнего ребенка. И вроде так и было, но поскольку другой жизни, кроме своей, она не знала, то сложно было судить, насколько это получалось.

Почему-то казалось, что окружают ее не настоящие друзья, скорее, хорошие приятели. Лучше остальных к ней относились Мюриел Коупер и Шан Эллисон, по крайней мере, они почти не выделяли ее среди других школьников.

А потом, был еще Коннор Вейгель, который ходил в ее класс почти так же давно, как она. Он занимал особое место в ее сердце, и она сама не хотела знать, почему.

Если она одинока – а она полагала, что да, – то ей не с чем сравнивать. Окажись весь мир красным, никто об этом не узнает. Быть везде – такой же хороший способ стать невидимкой, как и исчезнуть отовсюду. Контраст придает вещам форму. Яркость создается темнотой. Полнота пустотой. Одиночество определяется чем-то, что зовется не-одиночеством. Все познается в сравнении.

Интересно, с жизнью и смертью так же? Или, говоря иначе, с жизнью и не-жизнью?

– Что их погубило? – спросила она, открывая глаза. Все вокруг казалось синим. – Я про твоих «римлян».

– Что ж, поиск ответа – наш следующий шаг, верно? – сказал полковник Илич. – Выяснить, что это, и разработать противостоящую стратегию. Но что бы ни было, мы знаем, оно все еще там. Мы видели, как оно реагирует на наши действия.

– Ты про «Бурю», – сказала Тереза. Она помнила тот брифинг. Когда адмирал Трехо впервые применил в обычном пространстве главное орудие корабля класса «магнетар», что-то произошло – всех людей в солнечной системе на несколько минут выбило из сознания, а в самом корабле осталось какое-то визуальное искажение, запертое в его системе координат. Вот почему Джеймс Холден пришел во дворец, и именно его поступок поразил ее тогда больше всего.

– Точно. – Илич перекатился на живот и приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на нее. Уставился прямо в глаза, давая понять, что скажет что-то важное. – Это самая главная угроза нашей безопасности. «Римляне» погибли либо от столкновения с природной силой, к которой оказались не готовы, либо их убил враг. Это мы и собираемся выяснить первым делом.

– Как? – спросила она.

– Как убили «римлян», мы не знаем. И все еще не понимаем, можно ли нас сравнивать.

– Нет. Я имею в виду, как мы узнаем, враг это или природная сила?

Полковник Илич кивнул, давая понять, что это хороший вопрос. Он достал ручной терминал, что-то выстукал на нем и вывел на экран таблицу.

==================================

| ТЕРЕЗА СОТРУДНИЧАЕТ | ДЖЕЙСОН СОТРУДНИЧАЕТ

==================================

ДЖЕЙСОН ПРЕДАЕТ | Т3, ДЖ3 | Т4, ДЖ0

==================================

ТЕРЕЗА ПРЕДАЕТ | T0, ДЖ4 | T2, ДЖ2

==================================

– Дилемма заключенного, – сказала Тереза.

– Помнишь, как это работает?

– Не сговариваясь заранее, мы решаем или сотрудничать, или предавать. Если оба игрока решают сотрудничать, то зарабатывают по три очка. Если только один из нас будет сотрудничать, он не получит очков, зато предатель получит четыре. Если оба предаем, то получаем по два очка. Проблема в том, что вне зависимости от твоего выбора, мне выгоднее предавать. Я получу четыре против трех, если ты сотрудничаешь, или два против ничего, если ты предаешь. Поэтому я должна предавать. Но поскольку из тех же соображений действуешь и ты, ты тоже всегда должен предавать. А значит, в итоге оба заработаем меньше очков, чем если бы сотрудничали.

– И как это исправить?

– Никак. Все равно что заявить, что это ложное утверждение. Это же логическая дыра, – сказала Тереза. – Разве нет?

– Нет, если играешь больше одного раза, – ответил полковник Илич. – Если игра идет снова, снова и снова очень долгое время. Второй игрок раз за разом предает, ты предаешь в ответ. Но, в конце концов, вы начнете сотрудничать. Это называется «око за око». Есть хороший анализ теории игр на эту тему, могу дать почитать, если хочешь, но, по-моему, он тебе без надобности.

Тереза кивнула, но осторожно. В голове звенело, как всегда бывало, когда внутри неосознанно зрела какая-то мысль. Обычно из таких раздумий вскоре рождалось что-то интересное. Ей нравилось это ощущение.

– Представь, что Крыска еще щенок, и ты ее дрессируешь, – говорил Илич. – Если она описает ковер, ты ее отругаешь. Но не станешь же ты ругать ее вечно. Только тогда, когда она нашкодила, а потом снова играешь с ней, гладишь, в общем, обращаешься нормально. Она предала, затем ты предала, а затем вы снова сотрудничаете.

– Пока она не поймет, что это и есть лучшая стратегия, – сказала Тереза.

– И изменит свое поведение. Самый простой и действенный способ переговоров с тем, с кем невозможно поговорить. Но что ты станешь делать, если имеешь дело с приливом? Накажешь волны за то, что они намочили ковер?

Тереза нахмурилась.

– Вот-вот, – усмехнулся Илич, как будто она произнесла это вслух. – Ругаться на прибой бессмысленно. Ему плевать. Он ничему не научится. А главное, не изменит своего поведения. Твой отец собрался играть в «око за око» с силой, убившей «римлян». И посмотрим, поменяет ли она поведение. Если нет, примем гипотезу, что «римляне» убиты природной силой, такой как гравитация, создающая приливы, или скорость света. Тогда изучим ее и найдем способ одолеть. Но если поменяет...

– Мы будем знать, что она живая.

– Вот в чем разница между исследованием и переговорами, – ткнул в нее пальцем полковник Ильич. Она почувствовала прилив удовольствия, как всегда бывало, когда получалось справиться с запутанной задачей, но что-то не давало ей покоя.

– Но она убила «римлян».

– Война – тоже в некотором роде переговоры, – сказал он.

* * *

Комнаты Терезы находились в северном крыле Государственного Здания, там же, где отцовские. Это был единственный ее дом, другого она не знала. Спальня, построенная с учетом требований военной безопасности, отдельная ванная и бывшая игровая комната, которая теперь, после небольших косметических преобразований, стала кабинетом. Как только она дала понять, что готова содрать со стен убранство из мультяшных динозавров и щенков, тут же явился оформитель, помог выбрать дизайн и цветовую палитру. Ее уголок в Государственном Здании не отличался роскошью или простором, но все здесь было сделано для нее и под нее. Маленький личный пузырь автономии.

Она решила, что кабинет будет выглядеть как научная лаборатория. Высокий стол, за которым работают стоя, вдоль него стулья на длинных ножках, если захочется присесть. Вся восточная стена представляла собой экран, где проигрывались анимированные модели математических и геометрических доказательств, когда ей надоедали новости и развлекательные каналы. Не то чтобы она хорошо разбиралась в математике, но она считала ее прикольной. Доказательства теорем требовали известной элегантности, что говорило об уме. Ей нравилось думать, что она умна.

Еще у нее была длинная кушетка, на которой удобно вытянуться во весь рост и еще оставалось место для Крыски, ее лабрадора, любившего сворачиваться калачиком у нее в ногах. И окно с настоящим стеклом, выходящее в церемониальный сад. Бывали дни, когда не было занятий с полковником Иличем или в классе, и она устраивалась с Крыской на кушетке и часами читала книги или смотрела фильмы. У нее был доступ ко всему, что не запрещала цензура – отец весьма либерален в отношении литературы и кино, – и она запоем поглощала истории о девушках, коротавших одиночество в замках, храмах или дворцах. Для такого специфического жанра их оказалось немало.

Сейчас ее увлекла десятичасовая марсианская лента под названием «Пятый тоннель», созданная давно, еще до открытия врат. Героиня – двенадцати лет, моложе Терезы, но была старше, когда Тереза впервые посмотрела фильм, – отыскала под городом Иннис Дип тайный тоннель и добралась до подземной общины эльфов и фей, которые ждали помощи, чтобы вернуться в свое измерение.

Выглядело все это дико экзотично. Мысль о девочке, проведшей под землей всю жизнь, захватила ее, она даже затянула окно одеялом, воображая, будто тьма создается грунтом Марса. Когда же отец рассказал, что многое из этого правда, что город Иннис Дип существует в действительности и что марсианские дети живут в тоннелях и подземных городах, она была ошеломлена.

Она в очередной раз пересматривала картину, когда пришел отец. Как раз дошло до сцены, где девочка, чье имя так и осталось неназванным, бежала по мрачному тоннелю, а за ней гналась злая фея Пинслип, и тут кто-то постучал в дверь. Тереза только начала вставать, чтобы ответить, как дверь распахнулась. Только отец открывал дверь, остальные ждали, когда откроет она.

За последние годы лечение изменило его, но и она поменялась, взрослея. Это не казалось странным. В белках его глаз появились мерцающие блики, словно капельки масла в воде, и кутикулы ногтей у него потемнели, но и все. В главном он был все тем же.

– Я помешал? – спросил он как всегда. Наполовину в шутку – чему он мог помешать? – но только наполовину. Ответь она «да», и он бы ушел.

Пинслип настигла безымянную девочку, и та вскрикнула. Тереза остановила просмотр, преследователь и жертва замерли. Крыска фыркнула и стукнула хвостом по кушетке, когда отец почесал ее за ушами.

– Через два часа у меня брифинг, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты присутствовала.

Тереза почувствовала легкий укол беспокойства. После фильма она планировала выйти и навестить Тимоти. Неужели они узнали, что она покидает территорию без разрешения…

– Я в чем-то провинилась?

Отец моргнул, затем рассмеялся. Крыска сунулась мордой ему в ладонь, требуя внимания. Он снова почесал ей уши.

– Нет, вовсе нет. Адмирал Уэйт сделает доклад о планах расширения Комплекса Бара Гаон. Активного участия от тебя никто не ждет, но мне хотелось бы, чтобы ты послушала. А после обсудим.

Тереза кивнула. Придется пойти, раз ему так хочется, но как же это скучно. И странно. Взгляд отца на мгновение стал рассеянным, как иногда бывало, он тряхнул головой, словно в попытке ее прояснить. Подался вперед и оперся о подлокотник кушетки, но так и замер – не вставая, но вроде и не сидя. Крыску он дважды крепко хлопнул по боку, давая понять, что время игр закончились. Пес вздохнул и опустил голову на подушку.

– Тебя что-то беспокоит, – заметил отец.

– Ты все чаще просишь приходить туда, – сказала она. – Я что-то делаю не так?

Он тепло засмеялся, и она немного расслабилась.

– В твои годы я уже старался поступить в университет. Ты как я. Быстро учишься, и нам с тобой надо иди в ногу. Я все больше привлекаю тебя, ведь ты становишься старше и понимаешь то, чего не понимала, пока была ребенком. Полковник Илич говорит, учишься ты полным ходом. Даже с опережением графика.

Его слова польстили, но и смутили тоже. Отец вздохнул.

– Заботиться о людях – тяжкий труд, – сказал он. – Отчасти потому, что мы столкнулись с чем-то неизведанным и опасным. Желал бы я, чтобы это было не так, но не в моих силах это изменить. А отчасти потому, что работать приходится с людьми же.

– А люди – ужасно, ужасно непредсказуемые обезьяны, – сказала Тереза.

– Да, мы такие, – ответил отец. – Наш горизонт все время где-то рядом. И я такой. Но я пытаюсь исправиться.

У него был уставший голос. Тереза подалась к нему ближе, а Крыска решила, будто она ищет, кого бы погладить, и зашебуршилась, жарко дохнула в лицо. Пришлось мягко отпихнуть ее назад.

– Почему расширение Комплекса Бара Гаон так важно? – спросила Тереза.

– Все важно. Все, – ответил отец. – Проект не должен пострадать, если рушится какая-то его часть. Например, я. Вот почему я прошу тебя чаще приходить на брифинги.