Текст книги "Гнев Тиамат (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Это что за херня? – спросил Алекс.

– Там приложен отчет.

Алекс смахнул экран, и изображение сменилось на статью о теории использования антиматерии в высокоэнергетических реакторах. И даже после этого у Алекса ушла минута, чтобы понять, что это значит.

– Нет, – сказал он.

– Да, – ответила Бобби. – Рини уверена на девяносто девять процентов. Она осматривала их, проводила исследования. За всю историю науки мы сумели произвести лишь следовые количества антиматерии, но никогда ее не применяли. А теперь вот это. Лаконианцы додумались, как ее производить и хранить. Ставлю недельное жалование, что производство у них на тех же строительных платформах, откуда вышли и «Шторм», и «Буря», и эти шары шли на пополнение припасов линкора. Когда он стреляет из своей большой пушки, он, должно быть, сжигает антиматерию как сумасшедший.

– Лакония – трудная цель, но если ты права и мы сможем найти способ сковырнуть эти платформы…

– Да, лишить их источника пополнения припасов было бы отлично, – сказала Бобби, – но это просто тактическая победа. Это цель для меня. Не для тебя или Наоми.

– А у меня есть своя цель?

– Если мы уничтожим лаконианские платформы, Дуарте и его адмиралы поймут, что это значит. А вот друзья Кита в университете? Это их мы должны вдохновлять, это они должны видеть то, что мы делаем. Мы должны своими действиями показать всем, что Лакония не такая уж непобедимая. Тогда у нас будет шанс увидеть новое поколение в наших рядах.

– Ты хочешь сбросить шары на Лаконию? – в ужасе спросил Алекс.

Они, без сомнения, враги, но идея с убийством полной людей планеты выглядела жутко. Даже на войне есть границы, которые никто не смеет пересекать.

– Если мы начнем напропалую бомбить гражданских, станем хуже врагов.

Алекса окатило облегчение. Он все еще дерется за хороших парней.

– Ну ладно, хорошо. Не думал, что ты…

– Я хочу уничтожить «Бурю», – сказала Бобби. – Мы покажем Земле, Марсу, всему Поясу и всем колониям за вратами, что лаконианские линкоры не непобедимы. Покажем, что мы можем их одолеть. Создадим новое поколение, готовое сражаться, чтобы зажечь самый, мать его, большой сигнальный огонь из всех, какие только видела человеческая раса

– Бобби, – сказал Алекс.

Что-то в ее глазах пугало побольше ее кулаков. Он не привык видеть в ней такую страсть. Весь страх, все отчаяние вдруг превратились во что-то граничащее с фанатизмом.

– Это безумие.

– Мы облажались и играли, чтобы не проиграть. Я собираюсь начать игру до победного.

– Нет.

Бобби уставилась на него, на долю сантиметра выдвинув челюсть вперед. Каждая его клетка говорила, что надо отступить, за исключением одной маленькой частички мозга, убежденной, что проявление слабости приведет на путь к катастрофе.

– Ты не станешь, – сказал Алекс. – Тебя гложет то, что мы держали победу в руках и упустили. А потом Джиллиан подсыпала соли, потому что ее произошедшее тоже убило и потому что вот такая она сволота. А теперь мы нашли вот это, – он поднял терминал со статьей об антиматерии, – и тебе показалось, что вселенная дает тебе путь восполнить утрату. Но если честно, ты готова рискнуть всем ради попытки вернуть то, что потеряла. Это и для покера дерьмовая стратегия, а уж для битвы и того хуже.

– Пошел ты на хер, Алекс. Я живу этим.

– И у тебя действительно хорошо получается. И ты умная. А я – всего-навсего прославленный водитель автобуса, который везет тебя куда тебе нужно, чтобы ты могла убивать там людей. Но именно здесь ты не права, причем и сама это знаешь.

– Я не это имела в виду.

– Ты хочешь большой символичной победы, – сказал Алекс. – Когда это считалось умным ходом?

Тень сомнения наконец промелькнула в глазах Бобби. Она скрестила руки, но смотрела в сторону, не на Алекса. Он наклонился вперед.

– Ты в отчаянии. И чувствуешь себя в ловушке. А когда ты в отчаянии и в ловушке, ты отвечаешь ударом на удар. Но дай мне увести нас отсюда. Мы доставим эти адские шарики Сабе. И да, он может отправить нас обратно, и мы сумеем остановить «Бурю». Или может сделать еще что-то. Но давай наберем побольше голосов, чтобы взвесить этот план, прежде чем стрелять со всей дури. Идет?

– Ты думаешь, что это безнадёжная битва. Вот все, что ты сказал.

– Так и есть, – признался Алекс. – Но я уже дважды разведен. И сам не стал бы принимать свои слова за святую истину. Я могу быть неправ в куче вещей. Да, твои лучшие бойцы такие же старые и тертые, как ты и я. Но у нас есть и молодежь вроде Каспара. Не так много, как хотелось бы. Не так много, как надо бы. Но есть. Я и мысли не допускаю, что можно просто сбросить их со счетов. Давай свалим из Солнечной системы. Пусть большие умы пережуют новую информацию, а мы посмотрим, что они придумают – это и будет правильная стратегия.

Бобби медленно, глубоко вдохнула, выпустила воздух сквозь зубы.

– Когда нужно рвать когти? Если мы бежим?

– Есть немного времени.

– Ладно. Я подумаю.

– Хорошо, – сказал Алекс и поднялся, собираясь оставить комнату в ее распоряжении.

– Алекс.

– Сержант?

– Не пойми меня неправильно.

– Да?

– Если ты правда не веришь, что мы можем победить, тебе стоит подумать: если я пойду, ты со мной или нет?

Переведено: M0nt

Глава 18: Наоми

Наоми не впервой было вливаться в новый экипаж. И период неопределенности наступал даже при самых благоприятных обстоятельствах. Нужно время, чтобы найти или создать место в клубке связей, вражды и личных привязанностей, коим является команда корабля. Время изоляции среди толпы.

Появление на «Бикаджи Каме» не сильно отличалось от других случаев. Странность в том, что это произошло в середине рейса, без остановок на станциях или контактов с другими кораблями. Целью было скрыть её личность от Лаконии, но атмосфера маленького городка на корабле оказалась разрушительной для секретов. И пусть командный состав подчеркнуто не замечал её существования, все знали, кто она такая.

Её присутствие создавало трудности Транспортному Союзу, угрожало экипажу, но и события интересней не случалось за все долгие недели перехода. Бродя по коридорам или получая паёк в интендантской, она ловила на себе внимание, проявлявшееся в том, что люди старались не смотреть ей в глаза, а её появление прекращало разговоры.

На подходе к Оберону ей предстояло на время исчезнуть, в надежде, что факт таинственного возникновения утонет в слухах и мифах. Вроде: «Летал я последний год на одном корабле, а тут обыск, и вдруг в команде объявляется сама Наоми Нагата. И летела с нами весь рейс». Достаточно невероятно, чтобы этому не придали значения. Или чтобы это стало проблемой. В любом случае, надо будет связаться с Сабой и изучить варианты. Преимущество секретности подполья в том, что один инцидент не мог разрушить всё сразу. А недостаток, что она не видела полной картины. Даже будучи одним из ведущих стратегов Сабы, она знала только то, что он считал нужным сообщить. А возможно, – и вполне вероятно, – Саба сам предпочитал оставаться в неведении насчет некоторых операций.

Обширная интендантская столовая могла вместить до пятидесяти человек, но Наоми старалась приходить в часы, когда каждая из трёх корабельных смен находилась в середине рабочего цикла или спала. Здесь стояли прикрученные к полу столы, которыми в невесомости всё равно никто не пользовался, и раздатчики – старые серые машины, сцеживавшие питательное тесто сквозь один из восьми ароматизаторов сразу в одноразовые груши. Даже на худшем из рудовозов в Поясе и то было приятнее. Пытаясь сделать место приветливей, кто-то разрисовал стены яркими ромашками жёлтого, розового и голубого оттенков. Как ни странно, это отчасти помогло. Наоми ела кашу с ароматом желтого карри, зацепившись ногами за стенные поручни. А следом её ждал кофе, в тысячу раз лучше каши.

В глубине комнаты болталась троица техников жизнеобеспечения, обсуждая проблемы очистки воды. Она с трудом поборола искушение вступить в беседу. Слыша нормальный человеческий разговор, не включавший её, Наоми чувствовала себя голодающей, уловившей запах свежей еды, но неспособной попробовать её на вкус. Она не представляла, как сильно скучала по людям, пока не оказалась среди них. Увидеть, как в столовую вплывает Эмма, оказалось сущим облегчением.

За время отшельничества Наоми выяснила, что Эмма носила фамилию Панкара, прежде чем стать Зомороди по рабочему контракту с четырьмя другими людьми. На Европе в Солнечной системе, и на Сарасвати, одной из трёх обитаемых планет системы Тридеви, у неё жили братья и сёстры. До присоединения к Транспортному Союзу она работала в частной охране. У неё был кальян, способный функционировать при ускорениях до пяти g и в невесомости. И она всегда с радостью общалась с Наоми, отчего её компания ценилась дороже золота. Эмма притормозила у раздатчиков, взяла грушу чего-то неизвестного, и подплыла, чтобы остановиться рядом и принять ту же ориентацию в пространстве.

– Порядок? – спросила Наоми.

Эмма покачала открытой ладонью в жесте неопределенного ответа – более-менее.

– Капитан Бёрнхем не желает со мной говорить, а Чак – затыкаться.

– Навешала я на тебя проблем, – посетовала Наоми.

– Я их сама на себя навешала, – ответила Эмма, взламывая мембрану на своей груше. – Ты просто появилась, когда они рванули.

– Справедливо, – согласилась Наоми.

Поразительно, насколько приятно общаться без световой задержки. Даже если разговоры самые простые. Особенно если простые.

– Чак, похоже, порядочный человек. Он в подполье?

Эмма усмехнулась.

– Не годится он. Слишком нервный. Единственная причина, по которой он ещё не обдолбался эйфориками – он верит, что никто ничего не доложит комиссару на транзитной станции. У половины людей на корабле есть тайны, которые они хотели бы скрыть от пристального внимания, а другой половине с ними ещё работать.

– Как-то это шатко.

– А так и есть, – подтвердила Эмма. – Но мы используем то, что имеем. Кроме того, вся наша борьба на этом держится, разве нет?

– С чего ты взяла?

Эмма долго и сосредоточенно тянула из груши, потом пожала плечами и проглотила.

– На первом корабле, на который я попала после того, как ушла из Пинкуотера, старпом втюрилась в одного из механиков. Оба были почти детьми. Гормонов больше, чем крови. У компании запрет на нерабочие связи, но что с таким поделаешь? Старпом начала механика доставать. Через корабельную систему следила, кто где находится, в смену и на отдыхе. А механику не понравилось. Ну и сцепились они однажды посреди медотсека – крик, ор. Старпом расплакалась. Заперлась в каюте и не выходила два дня. И хороший старпом была, да и механик стоящий. Но обоих уволили. Потому что правила.

– Так ты видишь смысл подполья? – с искренней улыбкой спросила Наоми. – Борьба союза за свободу любовных драм?

– Легко создавать правила, – ответила Эмма. – Строить системы с совершенной логикой и строгостью. Всё, что требуется, – забыть о сострадании, да? А потом поместить туда человека, а если он ничего не всосал, то сам и виноват. А правила ни при чём. Только всё мало-мальски стоящее мы делаем с людьми. С дурными, глупыми, лживыми, необязательными людьми. Лаконианцы опять совершают ту же ошибку, что и всегда. Правила хороши, и отлично бы работали, будь мы каким другим видом.

– Такие слова я слышала от другого человека.

– Я за это умру, – сказала Эмма. – Умру за право людей облажаться, и всё равно рассчитывать на милосердие. Ты здесь не за этим?

Теперь Наоми видела другую женщину. Сжатые от гнева челюсти и боль в голосе. Интересно, не Эмма ли тот старпом. Хотя какое это имело значение?

– Каждого привели сюда собственные причины, – ответила она. – Не важно какие, важно, что мы здесь.

– Твоя правда, – согласилась Эмма.

Наоми рассмеялась, тяжело и горько.

– А вообще, слишком много времени я извела на людей, угрожавших пристрелить меня, если я не подчинюсь их правилам. Эту чашу я испила до дна.

– Пусть никогда не наполнится, – ответила Эмма.

Влетевший в столовую плосколицый человек с офицерскими нашивками скользнул по ним незаинтересованным взглядом, но узнав, уставился снова. Техники жизнеобеспечения посмотрели на него, на Наоми, и подались к выходу, по дороге побросав груши в переработчик. Офицер подлетел к раздатчику, заказал какой-то напиток – кофе, чай или мате – и больше не оглядываясь, покинул помещение. Но воздух, казалось, стал холодней от его неодобрения.

– Тебе всего хватает? – спросила Эмма, словно и не заметив этой пантомимы.

Однако в вопросе скрывался больший смысл, чем донесли слова.

– У меня всё хорошо, – ответила Наоми. – По крайней мере, до порта, а там...

– Мы переправим тебя в безопасное место. Но вот дальше...

Дальше она всё ещё останется преступницей, беглянкой. Мышью в поисках безопасной дыры. Вот что дальше.

– Я знаю. Может быть, Саба придумает для меня план.

– Подержу за тебя кулачки. А если что понадобится до тех пор, лучше обратись ко мне, а не к Чаку.

Эмма высосала из груши остатки пасты, причмокнула губами, и направилась к двери. Наоми задержалась в интендантской ещё на пару минут. Забирая в каюту грушу с чаем, она чувствовала себя виноватой, но лишь самую малость.

«Бикаджи Кама» – массивный корабль шестиста метров в длину и такой ширины, чтобы глядя на схему назвать его «приземистым». Несколько десятилетий назад его построили как паром, способный разом перевезти в какой-то из отдалённых миров достаточно людей и припасов для создания колонии. Вместе со зданиями, переработчиками, почвой, реакторами, топливом. Всем необходимым человечеству, чтобы пустить корни в недружественной инопланетной экосфере, исключая разве что моду и инструкции по охмурению механиков. Залы окрашены в казённый зеленый цвет, где уступов и поручней человек не касался неделями. Корабль ревниво берёг воду, вместо испаряющих линий рассеивая тепло пассивными радиаторами, отчего внутри сохранялась температура выше, чем нравилось Наоми.

Каютка была совсем крошечная. Меньше и контейнера, и некоторых кладовок на «Роси». Гель в дешёвом амортизаторе пованивал, а ширины кушетки не хватало, чтобы раскинуть руки. У астеров такой дизайн назывался «чувство локтя», потому что стоило руке соскользнуть за край амортизатора во сне, внезапное торможение легко выламывало её. Один из предыдущих постояльцев изобразил на антиударном покрытии жестокую перестрелку между двумя группами схематичных человечков, раскрасив круги на месте голов у одной группы, и оставив головы других блёклыми и пустыми. Наоми пристегнулась, и вошла в корабельную систему с фальшивого аккаунта, выданного Чаком, собираясь поработать.

Забавно, но с нынешним доступом она получала больше информации, чем из пассивных каналов, на которые полагалась раньше. Она старалась не злоупотреблять, и не поднимать больше красных флажков сверх уже поднятых. Её интересовали лаконианские комиссары и изменения в правилах надзора, а данные могло предоставить зеркало информационной базы Союза. К тому же эту же информацию могли искать, – и искали, – многие на «Каме». Отличался только её взгляд на результат.

Она ошиблась, сочтя отправку комиссара специфичной акцией именно для Солнечной системы. Они все ошиблись. Ещё один отправился на Оберон, и это в корне меняло расклад. Теперь, когда она знала, куда смотреть, рисунок складывался сам. Транзит грузовиков задерживался в «Медине», или их придерживали. Проверки прошли на всех судах, где системы жизнеобеспечения работали на предположительно максимальной нагрузке.

Пока это лишь догадка. Все источники открытые. Но если бы огромная волна лаконианских бюрократов тихо распространялась по всем колониальным мирам, без фанфар и лишней помпы создавая новый уровень инфраструктуры, это выглядело бы именно так. Один комиссар – частный случай. Два – в Солнечной системе и на Обероне, – угроза. Тайно установленный чиновничий аппарат присмотра за транзитными станциями, – эскалация. И если Лакония, продолжая тенденцию, усадит своих офицеров на корабли, конец их игре в напёрстки.

Она листала данные, выискивая упущения. Места, где её интерпретация могла оказаться неверной, или выводы могли измениться. Тянулась к призрачной надежде, словно пациент, сжимающий руку врача с вопросом «Но ведь стадия не терминальная, правда?»

Эмма приняла её вызов почти мгновенно.

– Нужно отправить сообщение, – сказала Наоми.

– Куда? – голос Эммы доносился поверх бессвязного бормотания других голосов.

– Наверх, – ответила Наоми. – Хочешь, чтобы я назвала имя?

После короткого молчания, Эмма спросила:

– Найдешь дорогу к командной палубе?

– Встретимся там, – ответила Наоми и сбросила соединение.

Когда мысли Наоми занимались отвлечёнными вопросами, она перемещалась быстрей. Словно тело, освобожденное от обдумывания положения, ориентировалось в ритмах корабля автоматически. Палубы плыли мимо, а она пыталась составить сообщение, которое прояснит ситуацию Сабе, одновременно запутав её для любого, кто перехватит лазерный луч в системе, или на ретрансляторах, которые перешлют его через помеху врат.

Голос Эммы она услышала на подходе к командной палубе. Резкий и грубый, как визг циркулярной пилы. Наоми поднялась на палубу и ухватилась за поручень, чтобы остановиться. Эмма зависла возле станции связи, скрестив руки и выпятив челюсть. Её оппонент, мужчина с сединой в бороде, которая была подлиннее, чем коротко стриженные волосы, отвел взгляд лишь на мгновение, чтобы взглянуть на Наоми и узнать её, а затем снова с отвращением уставился на Эмму. Судя по форме – капитан Бёрнхем. Техник связи съёжился между ними, словно мышь, оказавшаяся в центре кошачьей драки.

– Раньше моим ответом было «нет», – воскликнул Бёрнхем, выпятив подбородок в сторону Наоми. – А теперь, когда на моей палубе эта, мой ответ – хуй вам!

– Это ничто, – напирала Эмма. – Пятиминутная связь, луч к «Медине». Никто глазом не моргнёт, обычное дело.

– Это чересчур, – Он повернулся к Наоми. – И ничего не говори, ты. Я знаю и кто ты, и откуда, и я уже оказал тебе безоговорочное гостеприимство, со всей, бля, добротой родной бабушки.

– Вам есть что скрывать не меньше чем ей, – не унималась Эмма. – Всем известно о запечатанных каютах.

Техник связи вжался в амортизатор, словно пытаясь утонуть в геле и раствориться в нём. Наоми обратилась к капитану «Бикаджи Камы» со всем спокойствием и достоинством, которое сумела призвать:

– Я осознаю риск, которому подвергает вас и команду моё присуствие. И ценю то, что вам пришлось на него пойти. И я предпочла бы другой путь, если бы он только был. Но его нет. Вы вообще не должны были узнать о моем присутствии, если бы всё прошло, как задумано. Но вы узнали. А теперь мне нужно пять минут связи через ваш лазерный канал.

Бёрнхем поднял руки ладонями к ней. Хватит.

– Мэм, я не из подполья, хотя оттуда многие из моих людей. Я соображаю, когда нужно заткнуться и думать о своих делах. И не передам вас комиссару, но не путайте это с верностью. Я вытаскиваю из-под молотков свою жопу, и мне начинает казаться, что запереть вас в каюте и заварить дверь было бы лучшим вариантом, чем тот, который я выбрал.

– Это важно, – сказала Наоми.

– Корабль мой. И я говорю – нет.

Его взгляд затвердел, но в глазах плескалось столько же страха, сколько и злости. Наоми секунду прислушалась к себе. Давить дальше, или отступить? Эмма вздохнула, а борода капитана встопорщилась, когда его челюсть сжалась ещё крепче.

– Я понимаю, – На долю секунды Наоми встретилась глазами с Эммой, и они отплыли к переборке. Пока они ныряли в шахту лифта, Эмма тихо материлась.

– Прости за него, – сказала Эмма. – Козлина.

– Я заяц на его корабле, и из-за меня он рискует оказаться на лаконианском допросе. Требовать исполнения моих приказов действительно перебор. Я найду другой путь.

– Если хочешь, я помогу распаковать несколько твоих торпед. – Эмма почти извинялась.

– Я бы предпочла лазерный канал. Время может оказаться важным фактором. Но Эмма, в следующий раз будь поосторожней.

– Он и в следующий раз не передумает, – ответила Эмма. – Я летаю с ним достаточно долго, и вижу когда он упёрся. Он губами так делает, что... В покер я его легко обыграю.

– Я о другом. Ты ему сказала про пять минут разговора с «Мединой».

– Они всё равно узнали бы, куда отправляется сообщение, – не поняла Эмма. – Должны были узнать.

– Зато я не знала, что Саба сейчас на «Медине», а теперь знаю. И если меня поймают, это скомпрометирует его.

Эмма плотно сжала губы.

– Извини. Я думала, что... Прости.

– Мы ему сообщим. Уверена, что у него есть куда переместиться, на такой случай.

Эмма кивнула, выругавшись под нос. Даже раздумывая над способами доступа к коммуникатору, Наоми выкроила минутку для сочувствия к ней.

Терминал Эммы звякнул одновременно с её собственным. Ещё один звонок донёсся из коридора. Общекорабельная трансляция. Если не больше. Наоми открыла уведомление.

ВСЕМ КОРАБЛЯМ СОЮЗА: ВЫСШИЙ ПРИОРИТЕТ. ДВИЖЕНИЕ ЧЕРЕЗ ВРАТА ЗАКРЫТО ПО ПРИКАЗУ ВОЕННОГО КОМАНДОВАНИЯ ЛАКОНИИ. ПЕРЕХОД ЛЮБЫХ КОРАБЛЕЙ ЗАПРЕЩЁН ДО ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ. ТРАНЗИТ ПРИОСТАНОВЛЕН. КОРАБЛЯМ НА ПОДХОДЕ: НЕМЕДЛЕННО ОТОЙТИ ЗА ЛИНИЮ В 0.8 АЕ.

Эмма сосредоточенно перебирала данные, быстро переключаясь с одного интерфейса на другой, погрузившись в свой терминал, и не замечая, что дрейфует. Наоми схватила её за локоть и притянула к переборке.

– Что происходит? – спросила Наоми.

– Я не знаю, – покачала головой Эмма. – Но точно что-то большое.

Переведено: Kee