355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джеймс Кори » Пепел Вавилона (ЛП) » Текст книги (страница 11)
Пепел Вавилона (ЛП)
  • Текст добавлен: 2 апреля 2019, 22:30

Текст книги "Пепел Вавилона (ЛП)"


Автор книги: Джеймс Кори



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава семнадцатая

Холден

Со своими ста девяносто двумя сантиметрами роста девочка нависала бы над ним, если бы не сидела. Волосы коротко стрижены, вероятно, по нынешней моде среди подростков-астеров. Холден как-то не следил за последними тенденциями. А может, она бунтарь и эта прическа – ее собственное изобретение. В любом случае, это делало ее слегка увеличенную голову не такой заметной. Она сидела на краешке лавки, оглядывая камбуз «Росинанта» с таким видом, будто жалела, что пришла. Пожилая женщина, которую она называла тетей, хмуро подпирала стену. Дуэнья, недовольная всем, что видит.

– Одну секунду, – сказал Холден. Программное обеспечение, присланное Моникой Стюарт, предполагало уровень профессионализма, которым он не обладал, и он как-то умудрился сбить первоначальные настройки. Девочка кивнула и принялась теребить сари. Холден надеялся, что его улыбка вышла успокаивающей. Ну или хотя бы забавной. – Серьезно. Я сейчас...Так, так, так. Готово.

На экране его терминала появилось ее лицо и крошечные кнопки для коррекции цвета, звука и какого-то неведомого ДС/3. Ну, выглядела она хорошо.

– Ладно, – сказал Холден. – Итак, полагаю, все, кто это смотрит, знают, кто я такой. Может быть, ты представишься?

– Алис Каспар, – бесцветным голосом сказала она. Будто какой-то политзаключённый. Да, пока всё шло не так гладко.

– Отлично, – сказал он. – Ладно, где ты живешь?

– На станции Церера. Район Салюторг, – добавила она после неловкой паузы.

– И... э-э-э... чем ты занимаешься?

Она кивнула, потихоньку осваиваясь.

– С тех пор как Церера вышла из-под контроля Земли, моя семья работает в сфере финансовых услуг. Мы конвертируем чеки разных корпораций и государств в сравнимые. Мы мирные люди. Давление внутренних планет на Пояс – это не вина...

– Позволь перебить тебя на секунду, – вмешался Холден.

Алис замолчала, опустив взгляд. Моника как-то умудрялась делать это легко. Теперь Холден начал понимать, что это было результатом многолетней практики, и с наскока у него вряд ли что-то получится. Только времени у него все равно нет, так что он рванул дальше.

– Когда мы встретились... примерно четыре часа назад... ты была с друзьями. В коридоре, помнишь?

Алис смущенно моргнула и посмотрела на тетю. С тех пор как девочка поднялась на борт, она впервые стала похожа на себя.

– Это было потрясающе, – сказал Холден. – В смысле, я шел мимо и увидел вас. И просто обалдел. Можешь рассказать подробнее?

– Про шин-син? – спросила Алис.

– Так вы её называете? Ту штуку со стеклянными шариками?

– Не стеклянными, – сказала Алис. – Резиновыми.

– Да? Ну ладно, – жизнерадостно согласился Холден. Пытаться заразить ее энтузиазмом – всё равно что лить воду на сухую губку. Он просто впитывался и исчезал. Но вдруг Алис хихикнула. Не важно, что скорее над ним, чем вместе с ним. – Ты можешь повторить это? Сейчас?

Она засмеялась, прикрыв рот рукой. На секунду он решил, что на этом всё и закончится. Но потом она порылась в маленькой сумке и вынула четыре ярких прозрачных сферы, чуть больше и мягче, чем камушки, которыми Холден играл в детстве. Алис аккуратно разместила их между пальцами и завела высокий неровный напев, но остановилась и засмеялась, качая головой.

– Я не могу, не могу.

– Пожалуйста, постарайся. Это совершенно потрясающе.

– Это глупо, – возразила она. – Просто детская забава.

– А я... я и есть большой ребенок.

Она взглянула на тетку. Пожилая женщина все так же хмурилась, но в глазах заблестели искорки веселья. Алис собралась, засмеялась, собралась снова и запела. Когда ритм стал устойчивым, она начала мягко хлопать в ладоши, перебрасывая сферы из руки в руку, заставляя их танцевать перед собой. Иногда на синкопированных нотах один из шариков падал ей в ладонь, и она перекидывала его на другую и снова зажимала пальцами. Допев до конца, она остановилась, застенчиво посмотрела на Холдена и покачала головой.

– Лучше вдвоем.

– Как партнеры?

– Дуи.

Она бросила едва заметный взгляд на тетю. Холден обернулся к хмурой дуэнье, с каменным лицом вздернувшей бровь.

– Вы умеете? – спросил он.

Она убийственно-презрительно фыркнула. Алис подвинулась и протянула ей две сферы. Между толстыми пальцами тетки они казались меньше. Женщина вздернула подбородок, и на секунду Холден увидел, какой она была в возрасте Алис.

На этот раз напев был более сложным, ритм одного голоса поддерживал рисунок другого. Они хлопали в такт, и прозрачные цветные сферы танцевали между ними. На синкопированных нотах они перебрасывали сферы друг другу, ловя их костяшками пальцев. К концу обе уже широко улыбались. Тетка подбросила шарики один за одним так быстро, что они все оказались в воздухе одновременно, и поймала их одной рукой. При полной g такой фокус бы не прошел.

Холден захлопал, и пожилая женщина кивнула, принимая аплодисменты с видом королевы.

– Это поразительно. Прекрасно. Как вы этому научились?

Алис недоверчиво покачала головой, глядя на странного землянина и его детские восторги.

– Это же просто шин-син, – сказала она и вдруг побледнела, широко распахнув глаза.

– Мистер Холден, – сказал Фред Джонсон, – вы сможете уделить мне минутку?

– Да-да, конечно, – ответил Джим. – Мы просто... Сейчас, через пару секунд.

– Я буду в рубке. – Фред улыбнулся и кивнул двум женщинам: – Дамы.

Холден закрыл программу, поблагодарил Алис с ее теткой и проводил их в доки. Потом он просмотрел видео – девочка и женщина играют друг с другом голосом и руками, и камушки вьются между ними, будто третий игрок. Все получилось так, как он надеялся. Он сжал видео и отослал на Тихо Монике Стюарт, так же, как и предыдущие.

Он надеялся сделать гораздо больше. Он взял интервью у исследователя-самоучки с Цереры, выучившегося по размещенным в сети руководствам. Джим накачивал старика дрожжевым пивом, пока тот не расслабился настолько, чтобы начать любовно рассуждать о красоте тихоходок. Диетолог с гидропонных ферм согласилась побеседовать с ним лишь при условии, что он позволит рассказать о нехватке воды на Церере, и в итоге оказалась чистейшим голосом горя и страха из всех, что он слышал. Человек, претендовавший на звание самого старого астера на станции, поведал ему длинную и, вероятно, вымышленную историю о первом лицензированном борделе.

И на этом всё. Четыре не особенно длинных интервью. Он надеялся, что Монике хватит материала для работы. Она обещала, что сможет многое исправить редактурой.

В доках было не так оживленно, как он привык. После тесноты и хаоса Луны Церера казалась израненной, все еще нетвердо стоящей на ногах после нанесенных ей ударов. Кары и погрузочные мехи простаивали в ожидании прибытия кораблей с припасами или заказа от какого-нибудь склада на станции, у которого еще оставалось что-то на экспорт.

Холден как-то слышал о перфузионных повреждениях. Когда долго сдавливаемую конечность вновь наполняет кровь, ее напор может порвать сосуды и вызвать кровотечение в ткани. Он помнил, как подумал – до чего же это странно, что нечто жизненно необходимое, нормальное, может причинить вред, просто возвращаясь назад. Вот такой сейчас была Церера, только он не мог сказать, был ли этим восстанавливающимся кровотоком Объединенный флот или должен появиться какой-то другой, чтобы Церера сумела оценить, насколько сильно ранена.

На пути назад он миновал Гора Дрогу и Амоса, занятых поисками короткого замыкания, из-за которого один из вентиляторов в раздевалке работал медленно. Кларисса Мао переговаривалась с ними из инженерного отсека. То, что на полностью укомплектованном корабле у команды появились свободные вахты, оказалось некоторой проблемой. У лифта ему пришлось подождать, пока мимо протиснется Чава Ломбау.

По правде говоря, команда «Росинанта» и теперь оставалась неполной. Виной тому, что корабль казался Холдену перенаселенным, были его привычки, а не конструкция «Роси». С полной командой будет еще теснее и больше похоже на нормальный флот. Холден знал это. Он знал и то, что в определенном смысле иметь больше людей безопаснее. На «Росинанте» дублировались все системы, и в команде предполагалось то же самое. Но так не выходило. Другой механик не мог стать Амосом, а другой пилот Алексом. Люди – не просто функции, их невозможно заменить. И что верно для «Росинанта», верно и в масштабе всего человечества.

Лифт остановился. Фред Джонсон оторвал взгляд от контрольной панели корабля и кивнул. Освещение стояло на минимуме, как любил Алекс, и в отстветах экранов кожа Фреда казалась темнее. Напротив него сидела в наушниках Маура Патель, на ее дисплее пробегали данные диагностики систем связи. Холден плюхнулся в кресло рядом с Фредом и повернулся к нему.

– Звал?

– На пару моментов. Пока что я обоснуюсь на Церере. Авасарала собирается признать меня и.о. губернатора, – ответил Фред. – Я уже всех своих должников обзвонил, всех, у кого есть хоть капля авторитета внутри АВП – собираюсь собрать их всех тут.

– Похоже на приглашение убить тебя.

– Это необходимый риск. Не знаю, останется ли моя команда здесь или вернется на Тихо. Я жду решения Драммер. В любом случае я избавлю тебя от них.

– Это... ну, то есть, ладно. Хотя я уже начал к ним привыкать. Так о чем ты хотел поговорить на самом деле?

Фред коротко кивнул.

– Думаешь, Драпер сможет говорить от имени Марса?

Холден засмеялся.

– В смысле, говорить как посол? Вести переговоры с АВП? Мне почему-то казалось, что это Марсу решать.

– Нам недосуг ждать, когда они соберутся с мыслями. Смит выбыл из игры, на его место села Ричардс, но сформировалась оппозиционная коалиция, желающая поставить расследование в армии на первое место.

– Хочешь сказать, поставить выше, чем ведение войны?

– В том числе. Ричардс и Авасарала работают над этим, но мне нужно марсианское лицо рядом со мной, чтобы держать вместе этот Объединенный флот. Со своим прошлым я смогу представлять лучшую часть Земли перед Поясом. Я занимался этим много лет и заслужил доверие. Но без представителя Марса я не внесу в переговоры ничего нового. Особенно когда на марсианских кораблях летает Вольный флот. Акции Инароса сейчас котируются весьма высоко.

– Серьезно? А он вроде как только что сдал самый крупный порт в Поясе.

Фред пожал плечами:

– Его защитники отлично работают. И все меркнет перед тем, что он сотворил с Землей. Сорренто-Джиллис, Гао, все они. Они недооценивали гнев Пояса. И отчаяние. Люди хотят видеть Инароса героем, и что бы он ни сделал, считают героизмом.

– Даже бегство?

– Он не просто сбежал. Понятия не имею, что у него на уме, но точно не уход от дел. А станция Церера... Сейчас она как белый слон. Даже просто поддерживать работу систем жизнеобеспечения уже будет непросто. Нам нужно объединяться. Физически собирать людей вместе и забросить некоторые части станции. И все сочтут, что это Марс и Земля вышвыривают астеров из собственных домов руками Инароса и его клики.

Холден провел рукой по волосам.

– Да уж, всё здорово запуталось.

– Это политика. Вот поэтому нам нужен АВП. Нас поддерживают в Поясе, но поддержку нужно развивать. У нас есть некоторые плюсы. Они называют себя флотом, но они новички. Ковбои, считающие дисциплину наказанием. Поговаривают, что некоторые уже не согласны с Марко, вероятно, из-за его тактики с Церерой. Никак не пойму, почему Доуз позволил ему убраться со станции, но... ну, в общем, он позволил. И Авасарала держит в руках Землю. Если бы ООН развалилась подобно Марсу, не представляю, что бы мы делали.

– То же самое, – сказал Холден, – Пытались бы найти союзников. Именно то, чем ты собираешься заняться, только с меньшей надеждой на успех.

С хрустом потянувшись всем телом, Фред расслаблено откинулся в кресле. На панели связи мигнули огоньки, сообщая об окончании проверки систем. Патель раскрыла отчет о найденных ошибках. На Холдена и Фреда, расположившихся рядом с ней, она не обращала никакого внимания.

– Вероятно, ты прав. Но я рад, что не стало еще хуже. Пока, по крайней мере.

– А вдруг нам повезет и Инарос как-нибудь помрет без нашего участия?

– Этого мало, – ответил Фред. – Земля сломлена, и длиться это будет поколениями. Марс еще может выдержать, но врата никуда не исчезли. Как не исчезли планеты-колонии. Давление на астеров, ставящее их на грань голодной смерти, по-прежнему присутствует, а их ценность еще уменьшилась. Нет, к былому нам уже не вернуться. Пора двигаться дальше. И здесь снова встает вопрос о Драпер. Ты с ней работал, вот и скажи мне – она справится?

– Сказать честно, лучше всего спросить ее саму. Мы все ее знаем и любим, я бы доверил ей свой корабль, чего не могу сказать о тебе. Если она думает, что справится – то я с ней соглашусь.

– А если она думает, что не справится?

– Тогда спроси Авасаралу.

– Мне уже известно ее мнение. Ну, ладно, спасибо. И... наверное, я пожалею о вопросе, но... Мне нужно знать, чем ты занимался на камбузе с теми двумя женщинами?

Маура Патель шевельнулась. Единственный признак, что она их слышала.

– Снимал их. Эта штука с шариками и хлопками визуально очень интересна, Моника говорила, именно такое и нужно искать. Я записываю интервью, а она помогает редактировать и распространять их.

– И зачем?

– Знаешь, из-за чего все пошло наперекосяк? Мы не видим друг друга как людей. Даже в новостях всегда показывают странности, отклонения. Протесты, бунты, сбой системы. О простой, нормальной жизни люди на Земле и Марсе ничего не слышат.

– И ты... – Фред закрыл глаза и потер переносицу. – Ты снова выпускаешь несанкционированные пресс-релизы? Помнишь, как ты развязал войну таким образом?

– Именно. Я тогда говорил об отклонениях, считая, что именно о них нужно знать людям. Но им нужен весь контекст. Каково переживать первую подростковую любовь на Церере. Или беспокоиться о стареющем отце на Палладе. То, что делает людей людьми, где бы они ни жили.

– Астеры ниспослали на Землю ад, – медленно проговорил Фред, – и в ответ ты пытаешься очеловечить их? За такое многие назовут тебя предателем.

– На Земле я буду делать то же самое, просто сейчас я здесь. Пусть называют, как хотят. Я просто хочу, чтобы людям стало не так легко убивать друг друга.

Фред посмотрел и смахнул выскочившее на экране предупреждение.

– Знаешь, если кто-нибудь другой возник бы с идеей, что нужно влезть в гущу войны, петь песни, держаться за руки и сеять мир во всем мире, я назвал бы это нарциссическим оппортунизмом. Или мегаломанией.

– Но это не кто-нибудь другой, так что все в порядке?

Фред поднял руки. Жест, в равной степени выражавший веселье и отчаяние.

– Мне нужно конфиденциально поговорить с Драпер.

– Я ей передам.

– Я могу обратиться к ней сам. И Холден....

Он обернулся. В полумраке радужка и зрачки Фреда казались одинаково черными. Он выглядел старым. Уставшим. Сосредоточенным.

– Что? – отозвался Холден.

– Переведи слова песни, прежде чем выпускать в эфир. Просто на всякий случай.


Глава восемнадцатая

Филип

Пелла плыла сквозь тьму – центральный узел невидимой сети кораблей, которые обменивались лучами сообщений, сравнивали стратегии и строили планы. Строго говоря, утаить тут ничего не получится. Враг сканирует небесный свод, не спуская глаз с Вольного флота – как и они отслеживают шлейфы двигателей кораблей и Земли, и Марса, да и всех остальных в системе. В космосе миллионы неизменно светящихся точек – звёзд и галактик, простирающихся сквозь пространство и время, чьи потоки фотонов изгибаются от гравитации, фокусируются и смещаются скоростью расширения Вселенной. Мигание двигателя легко пропустить, принять за другой источник света или не заметить за астероидами, покрывающим систему, как пылинки огромный собор.

Неизвестно, сколько их кораблей внутрякам удалось опознать и выследить. Никакой уверенности нет и в том, что их собственные сенсоры наведены на корабли так называемого объединённого флота. Одного масштаба пространства достаточно, чтобы создать неопределённость.

С внутряками понятнее, поскольку к Церере мчалось множество их кораблей. Но кто знает, может быть, где-то в вакууме шныряют яростные охотники? В Вольном флоте у Марко таких полно, по крайней мере, так утверждал Карал. Кораблей, не участвовавших даже в первых атаках, кружащих по собственным орбитам как тёплые астероиды. Кораблей, ждущих своего часа. Может быть, так и есть, хотя до сих пор Филип не слышал такого от отца. А ему нравилось думать, что отец говорит ему всё.

Дни тянулись долго, и проходили впустую. Всё вращалось вокруг главного и единственного вопроса. Ответный удар. Атака, которая покажет, что отступление с Цереры – только тактический шаг, а не демонстрация слабости. Это будет событие, которое яснее, чем всё предыдущее, продемонстрирует, что Вольный флот непобедим. Так говорил Марко, и Филип ему верил. Экипаж обсуждал эту тему всюду – и в камбузе, и в тренажёрке. Станция Тихо стала центром коллаборационистского крыла АВП. Марсу мало досталось при первой атаке, он заслуживает такого же наказания, как и Земля. Луна превратилась в новую базу ООН. Станции Келсо и Рея показали своё истинное лицо, отвергли Вольный флот.

А ещё по всему Поясу оставались шахты, работающие на синдикаты с Земли. Они были лёгкой добычей и не могли защищаться. А можно взять под контроль Ганимед, изымать продовольствие для Пояса. Болтали даже об отправке сил эвакуации через кольцо. Отбирать у колоний то, что нужнее другим. Или поставить платформы над новыми планетами и собирать с них дань. Перевернуть политический строй и посадить этих ублюдков на цепи на дне их колодцев.

Филип на это лишь улыбался и пожимал плечами, делал вид, что знает больше, чем на самом деле.

А потом пришло сообщение.

«Я всегда вас уважала» – так оно начиналось. Мичо Па, глава части флота, отвечающей за изъятия. Филип её помнил, но до сих пор не имел о ней своего мнения. Компетентный лидер, немного известна тем, что когда капитан «Бегемота» лишился рассудка в медленной зоне, заняла его место. Отец ценил её за ненависть к Фреду Джонсону, которого она покинула, а ещё потому, что Па была астеркой и привлекательной женщиной, и достойно выглядела в роли представителя Пояса, разносившего в клочья корабли колонистов и вырывавшего у них сокровища. Но сейчас она смотрела в камеру своего корабля, волосы стянуты на затылке, темные глаза серьёзны. Она не выглядела привлекательно.

«Я всегда уважала вас, сэр. То, что вы сделали, имело решающее значение для независимости Пояса, и я горжусь, что тоже в этом участвовала. Прежде, чем мы уйдём, я хотела бы с предельной точностью пояснить, что моя преданность нашему делу остаётся полной и непоколебимой. По трезвом размышлении и после тщательного обдумывания я поняла, что не согласна с изменениями в планах, касающихся мобилизации ресурсов. Хотя я понимаю стратегическую важность изъятия материальных средств противника, я не могу с чистой совестью отнимать их у граждан Пояса, имеющих неотложные нужды. Вследствие этого я приняла решение продолжать выполнение своих обязательств, как это планировалось изначально.

Технически это неповиновение приказу, однако я очень надеюсь – вспомнив о том, что именно нужды нашего народа привели нас к созданию Вольного флота, вы согласитесь, что это лучший способ движения вперёд».

Она закончила передачу салютом Вольного флота. Тем, что разработал его отец, когда строил всё остальное. Филип опять запустил запись с начала и досматривал до конца, волнуясь из-за пристального взгляда Марко не меньше, чем из-за женщины на экране. Камбуз вокруг них был пуст. Нет, не просто пуст – опустошён. Неизвестно, поступал приказ или нет, только экипаж «Пеллы» очистил пространство, оставив Марко и Филипа вдвоём. Если бы не витавший в воздухе запах карри и пятна кофе на столе, можно было подумать, что они одни на пустом корабле.

Он не знал, сколько раз отец запускал сообщение, как воспринял его, когда смотрел в первый раз, не знал и того, что кроется сейчас за внешним спокойствием. Неуверенность узлом стягивала живот. Демонстрация сообщения явно была проверкой, а Филип не был уверен в том, что ему следует делать.

После того, как Мичо Па во второй раз отсалютовала, Марко расправил плечи – знак того, что чем бы ни была их беседа, они переходят к следующей её части.

– Это бунт, – сказал Филип.

– Согласен, – ответил Марко. Голос звучал холодно и размеренно. – Ты думаешь, что она права?

В горло Филипа рванулось «нет», но там и осталось. Ответ чересчур очевиден. Он попытался представить «да», ощущая пристальное внимание отца как излучаемое тепло. «Да» он тоже отбросил.

– Не важно, – наконец заговорил он. Права она или нет – неважно, к делу не относится. Она подрывает твой авторитет.

Марко потянулся и легонько щёлкнул Филипа по носу, совсем как в то время, когда они были не командующим и лейтенантом, а просто отцом и сыном. Взгляд Марко стал мягче, куда-то сместился. Филип почувствовал внезапный и беспричинный укол тоски.

– Да, – сказал Марко. – Даже если она права – это не так, но допустим – как я могу позволять такое? Это означало бы допустить хаос. Хаос.

Он усмехнулся и покачал головой. Гнев выглядел бы менее пугающим.

В душе Филипа поднимались неуверенность и тревога. Значит, они разбиты? Всё разваливается? Картина будущего, созданная его отцом – города в вакууме, новый процветающий Пояс, свободный от давления Земли и Марса, Вольный флот, владеющий миром – шаталась. Он увидел тень другого возможного будущего – смерть, нищета и войны. Труп Земли, город-призрак Марс и осколки Вольного флота, терзающие друг друга, пока последние из них не исчезнут. Вот что имел в виду Марко, упоминая хаос. Кто-то должен это предотвратить. Филип покачал головой.

– Совсем скоро, – сказал Марко и повторил, так и не закончив мысль: – Скоро.

– Мы справимся? – спросил Филип.

Марко развёл руками.

– Пора прекратить доверять женщинам, – он оттолкнулся ногой от стены, разворачиваясь к выходу. Филип наблюдал, как отец подтянулся, ухватившись за поручень и направился по коридору к своей каюте. Вопросы, на которые он не ответил, незримо плыли за ним.

Оставшись один, Филип вырубил звук и опять запустил сообщение. Он встречался с этой женщиной. Она была рядом, он слышал её голос и не видел в ней предателя. Не видел агента хаоса. Она отдавала честь, а Филип пытался разглядеть в её жесте страх. Или преступный замысел. Что-то большее, чем служебный рапорт, который, как она знала, будет плохо воспринят. Филип ещё раз прокрутил послание. Взгляд её тёмных глаз полон ненависти, а может, ожесточён опасностью. Во всех жестах сквозило презрение, а может, напряжение, как у бойца, готового проиграть матч.

Он понимал – ещё немного, и при желании он разглядит в ней всё, что угодно.

За спиной послышался тихий звук. Ногами вперёд в камбуз ввалилась Сарта, пристегнув лодыжку, закрепилась за ножной поручень на стене, погасила коленями инерцию. В её улыбке читалась та же растерянность, какую чувствовал Филип, и мысль о том, что она догадается, на мгновение разозлила его. От медленно поднимающегося лифта приглушённо донёсся встревоженный голос Карала. Ему отвечал Розенфельд, тоже тихо, слов не разобрать. Значит, узнали, что Марко ушёл. Частная аудиенция завершилась.

Сарта дёрнула подбородком, указывая на экран.

– Вот же дрянь, да?

Вынюхивает, старается узнать то, что Марко не счёл нужным ей рассказать. Или кому-то ещё.

– Он это предвидел, – сказал Филип. Тут он даже не врал. Может, Марко такого и не говорил, но всё-таки это правда. Филипп постучал себя по виску. – Знал, чего стоит ждать. Так что всё даже к лучшему.

Спустя ещё три дня дрейфа Филип понял, что волнуется не только экипаж «Пеллы». Число запросов на соединение, казалось, увеличивалось с каждым часом. Со всех сторон к «Пелле» летели лучи шифрованных сообщений. Ответов Марко дожидалась уже целая очередь. Розенфельд, как член ближнего круга, влезал всюду, где только мог. Дошло до того, что он устроил из командной палубы что-то вроде личного офиса. Этакий теневой штаб в отсутствие Марко – «пока он не вернётся к делу», что бы это ни значило.

Филипу приходилось стараться выглядеть уверенным в себе. Да, у отца есть план. Он успешно вёл их до сих пор, и, без сомнения, поведёт дальше, к победе. Остальные с ним соглашались – или, по крайней мере, делали вид, что согласны, когда он рядом. Он не знал, что они говорят за его спиной. Они вместе сражались. Они разделяли и победы, и долгие часы ожидания, когда сработают их ловушки. Сейчас всё иначе. Ожидание осталось таким же, но неуверенность в том, чего они ждут, заставляла думать, будто это напрасно. Всех, даже его.

Ближе к вечеру третьего дня Розенфельд попросил Филипа присоединиться к нему на командном посту. Старик казался усталым, но выражение его лица, морщинистого и огрубевшего, прочесть было непросто. Розенфельд отключил все экраны. Без горящих дисплеев, создававших иллюзию света и глубины, командный пост сделался ещё теснее. Розенфельд парил за одним из кресел, чуть наклонившись. От этого он выглядел выше и даже слегка угрожающе.

– Итак, Инарос-младший, – начал Розенфельд, – похоже, у нас проблема.

– Не вижу никакой проблемы, – ответил Филип, но усмешка в глазах старика дала ему понять, как неубедительно прозвучали эти слова.

Розенфельд сделал вид, что не слышал.

– Как долго ещё нам тянуть с ответом на... назовём это изменением ситуации? Чем дольше это длится, тем появляется больше сомнений, согласен? Инарос-старший – лицо и голос Вольного флота. Был им с самого начала. Ведь это его дело, верно? Его особый талант. Но, – Розенфельд развёл руками, – но его с нами нет.

– У него есть план, – сказал Филип.

– А у нас есть проблема. Мы больше не можем его ждать. Не отвечать никому. Позволять расползаться слухам. С проблемой следует разобраться сегодня же, а не завтра. Теперь даже из-за самой малой задержки мы можем опоздать навсегда.

– В чём дело? – спросил Филип.

– «Аэндорская волшебница». Возле Паллады. Помнишь про оставленные нами в вакууме закладки с припасами? Капитан эль-Даджайли начал их собирать. Утверждает, что по приказу своего командования, и имеет в виду не нас. Это пятый корабль, перешедший к Па. А тем временем Палач на Церере греет зад в кресле Доуза. Созывает собрание кланов АВП. «Черное небо». Карлос Уокер. Администрация Реи намерена послать делегацию. Вольный флот заявил о себе, когда мы сбросили цепи Земли. Мы сказали, что наша революция завершилась. Что мы победили. А теперь, возможно, и нет.

Филип изо всех сил старался держаться спокойно. Горло жёг гнев, выталкивая челюсть вперёд, словно опухоль. Он толком не знал, на кого злится, но ярость уже стала глубокой и сильной. Должно быть, Розенфельд заметил – его голос изменился, сделался мягче.

– Твой отец великий человек. Великий, не такой, как ты или я. У таких людей другие потребности. Другой ритм жизни. Тем они и отличаются. А про нас они забывают. Тут нужны люди вроде меня. Проследить, чтобы движок не заглох. Чтобы фильтры держали чистыми. Делать нужные и простые вещи, пока великий человек к нам опять не вернётся.

– Да, – ответил Филип. Гнев, подступавший к горлу, ширился, заполняя сознание.

– Ждать – худшее, что мы можем делать, – продолжал Розенфельд. – Лучше направить все корабли не в ту сторону, чем, дрейфовать слишком долго, как мы сейчас. Если потом исправлять это и возвращать назад, люди решат, что баланс сил изменился. Если сейчас задать направление и включить ускорение – будут знать, что у них есть цель.

– Да, – ответил Филип. – Да. Понимаю.

– Пришло время это сказать, и если не он, то придётся мне. Да, за него, но мне. И неплохо было бы, если бы ты меня поддержал. Дал всем знать, что я говорю от его имени, а не как ещё одна Па.

– Вы хотите приказывать Вольному флоту?

– Я хочу, чтобы приказ был отдан, – сказал Розенфельд. – Не имеет значения, кто это сделает. И не слишком важно, какой приказ. Важен просто приказ.

– Кроме него – никто, – сказал Филип. Его голос слегка дрожал. Руки ныли, и он не понимал почему, пока, опустив взгляд, не увидел стиснутые кулаки. – Мой отец создал Вольный флот. Только он отдаёт приказы.

– Значит, он должен отдать приказ, немедленно. А меня он слушать не станет.

– Я поговорю с ним, – ответил Филип.

Розенфельд поднял руку в знак благодарности, прикрыл сморщенные тяжёлые веки.

– Ему повезло, что у него есть ты, – сказал он.

Филип не стал отвечать, просто ухватился за поручень, развернулся и поплыл к горловине корабля, туда, где поднимался и падал вниз лифт, когда кому-нибудь нужно было подняться или спуститься. В голове у него мешались разные чувства. Гнев на Мичо Па. Недоверие к Розенфельду. Вина неясно за что, он не мог дать ей имени. Страх. И даже что-то вроде эйфории отчаяния, как удовольствие, только не слишком приятное. Мимо скользили стены трубы лифта, Филипа неотвратимо сносило вправо. Если получится добраться до палубы экипажа, ни разу не коснувшись стены, тогда всё будет в порядке. Нелепая мысль.

И всё же, когда ни разу не скорректировав путь, он взялся за поручень и выскользнул в коридор, ведущий к каюте Марко, то почувствовал себя чуть полегче. А добравшись до двери отца, обнаружил, что вполне обоснованно. Страх, что отец расстроен предательством – небритый, с остекленевшим взглядом, может, даже рыдает – не имел никакого отношения к человеку, открывшему дверь каюты. Да, круги под глазами чуть темнее обычного. Да, в комнате стоял запах пота и железа. Но улыбка сияла, и взгляд был ясным.

Филип с удивлением гадал, что заставляло его так долго оставаться здесь, взаперти. Но если его и грызла досада – она тут же растаяла от радости при виде отца. Полоска ткани, выглядывающая из одного из шкафов за спиной Марко, говорила о чём-то светлом и женском. Интересно, кто из членов экипажа утешал отца, и долго ли.

Марко слушал отчёт Филипа внимательно и спокойно, кивая во всех важных моментах. Он дал Филипу высказаться – Фред Джонсон, «Аэндорская волшебница», намек на угрозу со стороны Розенфельда забрать бразды правления – и не перебивал. Филип говорил и чувствовал, как уходит страх, исчезает напряжение и угасает тревога. В конце он смахнул слезу – не печали, а облегчения. Марко положил руку Филипу на плечо, мягко обнял, привлёк к себе.

– Мы делаем паузу, когда время отдыхать, и бьём, когда время бить, – сказал Марко.

– Я понимаю, – ответил Филип. – Это только... – он не знал, как закончить мысль, но отец улыбнулся так, будто понял.

Марко жестом приказал системе каюты отправить запрос на соединение с Розенфельдом. Человек с бугристым лицом появился на экране почти немедленно.

– Рад, что ты снова вернулся в ряды живых, Марко.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю