Текст книги "Ухо к земле. Миссия в Венецию. Удар новичка"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Миссия в Венецию
(переводчик: Г. Сергеев[2]2
  Определен по первоисточнику: Дж.Чейз. Собр.соч.в 6 т., т. 3., СП «Алтани» («Altani»), Мн., 1993.


[Закрыть])
(Дон Миклем – 1)

1

Мариан Ригби, высокая брюнетка, одетая в серый костюм и красный берет, быстро шла по выложенной брусчаткой улице Арпер Брук Мьюз. По обеим сторонам этой улицы расположились гаражи, в которых стояли «роллс-ройсы», «бентли» и «даймлеры», чьи владельцы жили поблизости. Рядом с гаражами находились квартирки шоферов, которые тратили массу времени на то, чтобы мыть, чистить и полировать свои чада.

В конце улицы, прямо в тени американского посольства, располагался дом в два этажа. Его белые стены, зеленые ставни и разноцветные цветочные горшочки в окнах привлекали внимание прохожих. Этот дом принадлежал богатому американцу Дону Миклему, чье имя постоянно появлялось на страницах газет в разделе светской хроники. Мариан Ригби была личной секретаршей Дона Миклема.

Этим утром она пришла раньше обычного: Дон Миклем уезжал сегодня в Венецию. Там у него был дворец, и Дон хотел отдохнуть немного, катаясь на гондоле и слушая чудесные песни, которыми все еще славится Венеция.

Пока Мариан стояла перед дверью дома двадцать пять «а» и разыскивала в кармане ключ, шофер, мывший забрызганный грязью «роллс-ройс», оставил свое занятие и приложил два пальца к фуражке.

– Доброе утро, мисс Ригби, – сказал он, осклабясь.

– Доброе утро, Гарри, – ответила Мариан и слегка улыбнулась в ответ, но шоферу показалось, что ее улыбка осветила всю улицу. Мариан нравилась ему. Они виделись каждое утро, и каждый раз он старался переброситься с ней хоть парой слов.

Наконец девушка нашла ключ и исчезла в доме. Шофер глубоко вздохнул.

«Повезло же этому Миклему, что у него работает такая классная девчонка, – думал шофер, снова принимаясь за свое дело. – Если пораскинуть мозгами, этот янки, должно быть, родился под счастливой звездой. Говорят, после смерти папаши ему досталась чертова уйма денег, дворец в Венеции да еще роскошные апартаменты в Нью-Йорке. Этот милый домик в Лондоне, кстати, тоже не так уж плох... – Гарри направил струю из шланга на капот «роллс-ройса», и его мысли приняли другое направление. – Если бы все американцы были такими, как этот Дон, можно было бы не заботиться, как жить дальше. Он замечательный парень! Всегда имеет в запасе приветливое словечко, когда проходит мимо, и не задирает нос. А эта девчонка, его секретарша, думает только о себе. Правда, мистеру Миклему не надо тревожиться о том, чтобы заработать себе на жизнь, но и праздников у него тоже никогда не бывает. В половине шестого он уже выезжает куда-то. Пойди поищи другого такого, кто спал бы так мало. И правда! Если бы я жил так, как он, то уже через неделю отдал бы концы. – Шофер распрямился и взглянул на дом. – А его знакомые! Все – известные люди. Только вчера вечером был министр внутренних дел и американский посол. В предыдущий вечер – герцог, как там его... А, неважно». – Гарри любил читать в газетах светскую хронику, и лица этих людей были знакомы ему по фотографиям.

Вода из шланга била прямо на асфальт, а шофер пытался представить себя владельцем пяти миллионов фунтов. Конечно, первым делом он взял бы себе на службу эту куколку Мариан Ригби... Но, поразмыслив как следует, Гарри решил, что его жизнь тоже не так уж плоха, кроме того, забот у него гораздо меньше, а крошка, с которой он заговорил вчера вечером в кино, ничуть не хуже этой гордячки Мариан.

* * *

Мариан Ригби сняла берет, посмотрелась в зеркало и стремительно вошла в кабинет Дона Миклема.

Кабинетом служила большая, но уютная комната со множеством книг, глубоких кресел, великолепных ламп, бухарским ковром и громадным столом из красного дерева, на котором стояли пишущая машинка и магнитофон.

Дон Миклем удобно устроился в одном из кресел. Он держал на коленях письмо, которое нетерпеливо пробегал глазами. Его волевое загорелое лицо засияло, когда Мариан вошла в кабинет.

Дон Миклем был высокий – добрых метр девяносто – брюнет с фигурой боксера тяжелого веса. Тонкий шрам в виде буквы «Z» на правой щеке и тонкие черные усики придавали ему устрашающий вид. Одет он был в темно-коричневый пуловер и несколько яркие, на взгляд Мариан, брюки для верховой езды.

На маленьком столике рядом с креслом поднос с чашечкой из-под кофе, стаканом недопитого апельсинового сока и остатками тостов. Видно было, что Дон Миклем только позавтракал.

– Вы уже здесь? – улыбнулся он и, сложив недочитанное письмо, бросил его на стол, после чего взял сигарету, зажег ее и благосклонно посмотрел на секретаршу. – Вы хорошеете с каждым днем. Это новый костюм?

– Я уже надевала его вчера и позавчера, – ответила Мариан, после чего подошла к столу и привычными движениями принялась сортировать письма. – Ваш самолет отбывает в двенадцать. У нас только два с половиной часа, а дел невпроворот.

– Моя дорогая девочка, – сказал Дон. – Этот факт мне хорошо известен. Не успел я вернуться с прогулки, Черри уже начал издеваться надо мной. Когда-нибудь он сведет меня с ума. Не знаю почему, но каждый раз, когда я уезжаю вы и Черри создаете атмосферу путаницы и паники. Можно подумать, что опаздывать на самолет – мое хобби! Два с половиной часа! За это время Наполеон побеждал в очередной кампании.

– Но вы не Наполеон, – сказала Мариан сухо. – Это уже стало дурной традицией: перед вашим отъездом всегда происходит что-нибудь неожиданное, и приходится все откладывать. Но я твердо решила, что сегодня во что бы то ни стало вы будете на аэродроме за десять минут до посадки.

Дон застонал:

– Боже, какое счастье, что я целый месяц пробуду в Венеции. Я никуда не стану спешить, а весь этот месяц проваляюсь в постели. Во всем этом лишь один минус – я должен взять с собой Черри. К сожалению, без него мне не обойтись. А он, конечно же, не даст мне отдохнуть как следует. Его педантизм становится иногда просто невыносимым!

– Дон Миклем искоса взглянул на секретаршу: она как раз вскрывала очередной конверт. – Что вы станете делать, пока меня не будет?

– Я прежде всего хорошенько отдохну, – ответила Мариан. – Последние два месяца были для меня несколько утомительны.

– Да, это верно, вы были слишком загружены работой, – сказал Дон Миклем и с трудом подавил зевоту. – Я приму душ и переоденусь. Потом мы поработаем над письмами. Кроме этого, кажется, нет ничего срочного?

– Вы очень хорошо знаете, что работы еще достаточно, – ответила Мариан терпеливо. – Вы должны еще сделать четыре звонка. Помимо этого, вы собирались дать этой мисс Герберт обещанное рекомендательное письмо к мистеру Але-велину.

– Она недолго будет называться «эта мисс Герберт», – усмехнулся Дон. – Она очень миленькая девочка.

– Она не имеет никакого представления о радио, – презрительно сказала Мариан.

– У нее восхитительные ноги. Старый Алевелин будет в восторге. Кроме того, он тоже мало смыслит в радио. Они составят хорошую пару.

– Леди Стенхоп напоминает, что ее сын тоже будет в Венеции. Она надеется, что вы увидитесь, – сказала Мариан несколько раздраженно и оторвала взгляд от только что распечатанного письма.

– Она должна знать, что, если я его увижу первым, он едва ли найдет случай поговорить со мной. Напомните, пожалуйста, Черри, что для этого молодого человека меня нет дома, когда бы он ни заявился. Я не желаю с ним встречаться. А теперь я все же пойду переодеться. – Он встал. – Вы ведь надеетесь, что мы будем еще работать.

– Мы должны, мне кажется, – ответила Мариан.

Через десять минут Дон Миклем возвратился одетый в серый костюм, за ним тенью следовал Черри – его управляющий, слуга, мажордом и прочее, и прочее, един во многих лицах.

Черри имел весьма почтенный вид. В его облике сквозила прохладная сдержанность архиепископа. Это был высокий полный человек с лицом интенсивного розового цвета и основательным двойным подбородком, который трясся, когда его обладатель бывал раздражен. Это был слуга старой закваски. С тех пор как двадцатилетним пареньком поступил на службу к герцогу Уолсингему, он знал, что правильно, а что нет, и не колебался в случае необходимости высказать свое мнение. Черри никогда не оставил бы службу у герцога, но что же оставалось делать после того, как хозяин позволил черни за плату осматривать свой родовой замок, объясняя это слишком высокими налогами, которые ему было не осилить. Вид шатающихся по замку людей и бумаги от бутербродов, остающейся после таких посещений на подстриженных газонах, – это было слишком для Черри. Он упаковал свои вещи и заявил о том, что увольняется. Как работник он котировался очень высоко. Многие из знакомых Дона Миклема пытались его переманить, но безуспешно. Это не значило, что Черри всегда одобрял поведение хозяина. Совсем нет. Но даже герцог не мог предложить таких разнообразных поездок и таких неожиданных событий и, наконец, таких удобств, которые давала ему служба у Дона. Сегодня Черри вместе с хозяином должен был ехать в Венецию, в конце месяца – в Нью-Йорк, и к рождеству они снова вернутся в Лондон. А в январе Дон Миклем возьмет его в Ниццу. Черри любил поездки за границу. Кроме того, ему казалось, что вдали от него хозяин делался совершенно беспомощным. А миллионы Дона придавали Черри уверенности в себе.

– Мариан, дайте Черри билеты и паспорта, – сказал Дон Миклем, усаживаясь в кресло. – Пусть он едет в аэропорт и улаживает формальности. Будем экономить время, – добавил он, лукаво взглянув на секретаршу. – Вы видите, дорогая, насколько я предусмотрителен.

Мариан подала Черри бумаги, которые тот с готовностью принял.

– Кто это, интересно? – спросил вдруг Дон, поднимаясь из кресла и подходя к окну.

К дому подъехало такси, из которого вышла молодая женщина. Пока она расплачивалась, Дон успел ее рассмотреть.

– Из пригорода, среднего достатка, чем-то озабочена... очень мила, но чем-то озабочена, – пробормотал он и, отвернувшись от окна, улыбнулся Мариан, которая не ответила на его улыбку. – Как я разбираюсь в людях?! Или вы полагаете, что ее бледное личико – следствие болезни?

– Это меня совершенно не интересует, – отрезала Мариан. – Прочитайте же наконец это письмо.

– Она идет сюда, – в задумчивости проговорил Дон. – Хотелось бы знать, что ей нужно?

– Черри, мистер Миклем занят, – поспешно сказала Мариан. – Скажите леди, что он сейчас уезжает и до декабря не вернется.

– Хорошо, – отозвался с одобрением Черри, который все еще стоял с билетами в руках. Он направился к двери.

– Черри, – остановил его Дон. – Прежде чем ее отошлете, узнайте, кто она и чего хочет, – это было сказано тоном, исключающим всякие возражения.

Мариан и Черри обменялись быстрыми взглядами, после чего слуга вышел из комнаты.

– Займемся мы, наконец, письмами? – спросила Мариан. – До самолета совсем немного времени, и если...

– Ладно, ладно, – быстро согласился Дон и неохотно взял письмо.

Однако он продолжал исподтишка наблюдать за тем, как незнакомка подошла к двери и позвонила. Потом быстро пробежал текст глазами.

– Дайте Терри ответ, что я конечно же привезу ему этот светильник, раз обещал. А что касается миссис Стенхоп... Сообщите этой милой даме, что я постараюсь встретиться с ее Флорином. Что же касается твердого обещания поужинать с ним... Боюсь, это невозможно. На эти четыре письма дайте вежливый индифферентный ответ, а на просьбу миссис ван Райн – категорическое «нет». На следующие три, пожалуй, – «да».

В дверь осторожно постучали, и вошел Черри:

– Эта молодая дама – миссис Трегарт. Она хотела бы поговорить с вами по неотложному делу.

– Трегарт? – Дон Миклем нахмурился. – Это имя я уже слышал. Мариан, вы его не помните?

– Нет, – ответила Мариан уверенно. – Вы должны идти. Прибыл Гарри с машиной.

Дон Миклем выглянул в окно. Его громадный черный «бентли» подъезжал к дому.

– Гарри всегда спешит, – сказал он недовольно.

– Что мне сказать миссис Трегарт, сэр?

– Подождите. Трегарт... В войну я знал одного Трегарта.

– Дон прошелся по кабинету. – Это был отличный парень. Может быть, миссис Трегарт – его жена?

Мариан и Черри снова переглянулись.

– Вряд ли, – сказала Мариан. – Трегарт не такое уж редкое имя. Она, вероятно, будет просить вас одолжить ей денег.

– Трегарт, – повторил Дон рассеянно. – Может быть... И все же, я думаю, ее следует принять.

Он прошел через комнату, открыл дверь и вышел в холл.

Мариан яростно швырнула письма на стол.

– Черт побери! – закричала она. – Теперь уж он точно опоздает.

– Конечно, мисс, – согласно кивнул Черри, и его розовый подбородок затрясся.

Хильда Трегарт стояла у окна, кода Дон Миклем вышел из кабинета. Она быстро повернулась к нему и сделала несколько неуверенных шагов навстречу:

– Не знаю, как вас благодарить, мистер Миклем. Мне сказали, что вы очень заняты...

– Ничего, – улыбнулся Миклем. – Джон Трегарт – ваш муж?

– Вы его еще помните?

– Конечно. Правда, я встречался с Джоном всего один раз, когда его забрасывали в Рим. Люди, которые тоща пересекали границу, должны были обладать большим мужеством, и ваш муж не был исключением... Рад с вами познакомиться. Прошу в кабинет.

Они прошли в кабинет, где уже никого не было.

– Садитесь, прошу вас.

Посетительница опустилась в кресло.

– Он рассказывал мне о вас, – проговорила она глухим голосом. – Он говорил, что вы были лучшим из всех пилотов, с которыми ему приходилось летать.

– Это радует меня, – отвечал Дон, не переставая размышлять, почему эта женщина так бледна.

– Вас что-то беспокоит, миссис Трегарт? Какие-то неприятности, не так ли? Как дела у Джона?

– Да. Неприятности, – голос ее сорвался, она быстро раскрыла сумочку и принялась искать носовой платок. – Я не должна была вас беспокоить, но совершенно случайно узнала, что вы улетаете в Венецию, и поэтому не могла не прийти.

– Успокойтесь, пожалуйста, – попросил Дон Миклем довольно неуверенно. – Вы можете рассчитывать на мою помощь.

Миссис Трегарт с трудом овладела собой, вытерла платком уголки глаз и тяжело вздохнула:

– Джон исчез, мистер Миклем. Месяц назад он отправился в Вену, и больше я о нем ничего не слышала. Он исчез. Я места себе не нахожу.

– Исчез? Вы известили полицию?

– Там не захотели мне помочь, – тихо отозвалась Хильда. – Я ничего не понимаю. Такое возмутительное равнодушие. Я была в Министерстве иностранных дел. Там даже не стали со мной разговаривать. Я понимаю, таких случаев, наверное, немало... Но отнестись так бесчеловечно! – Она сжала руки. – Но это еще не все. Я хотела поехать в Вену сама, чтобы искать Джона. Для этого мне нужно было продлить паспорт, в Министерстве иностранных дел обещали помочь, но время идет, а паспорт мне так и не возвратили. Они говорят, что он потерялся. Возможно ли это?! И кроме того, – она понизила голос, – кроме того, за мной следят?

«Не сумасшедшая ли она?» – подумал Дон, и женщина словно услышала его.

– Я не сумасшедшая, – сказала она почти спокойно, – но у меня такое чувство, что я скоро сойду с ума. – Она снова раскрыла свою сумочку и достала оттуда какую-то бумагу и фотографию. – Может быть, вы не верите, что я жена Джона? Взгляните, прошу вас.

Дон Миклем быстро взглянул на свидетельство о браке, а затем на фото. Да, это был Трегарт. Дон узнал этого невысокого парня с мощным подбородком и твердым взглядом. Такие лица не забываются. На снимке он стоял рядом с женой и держал ее руки в своих.

– Да, – сказал Дон и отдал Хильде Трегарт ее бумаги, – это действительно он. – Потом он посмотрел на часы: без десяти минут одиннадцать. В двенадцать ему нужно быть на аэродроме, но он понял вдруг, что миссис Трегарт интересует его больше, чем самолет. Будут еще самолеты, не сегодня, так завтра. Он не мог не выслушать историю этой женщины.

– Почему вы думаете, что я могу быть вам полезен, миссис Трегарт?

– Я не знаю, сможете ли вы нам помочь, но Джон верит в это, – ответила она и вынула из кармана цветную открытку. – Вот что я получила вчера.

Это была фотография моста Вздохов в Венеции. Типичная почтовая открытка для туристов. Дон Миклем перевернул ее, внимательно рассмотрел почтовую марку и по штемпелю определил, что открытка была послана из Венеции три дня назад. Карточка адресовалась мистеру Алеку Говарду, 133, Вест-Брук Драйв. Мелким аккуратным почерком там было написано: «Здесь очень жарко. Невозможно вернуться обратно, как планировалось. Передайте привет Дону Миклему. С. О. Совилл». Дон Миклем смущенно посмотрел на женщину:

– Но эта открытка не от вашего мужа и адресована не вам...

– Это почерк Джона, – сказала Хильда дрожащим голосом. – Совилл – девичья фамилия его матери. Алек Говард – компаньон Джона. Он узнал его почерк и передал открытку мне. Прочитайте, пожалуйста, текст еще раз, мистер Миклем. Разве вы не видите тайного смысла этих слов? В старой Венеции на мост Вздохов приходят люди, потерявшие друг друга, поэтому он прислал эту карточку. И подписал в конце – «СОС». Теперь вы видите? Он зовет вас на помощь!

Дон перевел дыхание. Он, не отрываясь, смотрел на открытку, и тягостное предчувствие заполняло его душу. Ему показалось на секунду, что вокруг черная бездна, он сжимает штурвал своего самолета, а откуда-то сверху, с невыносимым ревом, пикирует вражеский истребитель.

– Миссис Трегарт, то, что вы рассказали сейчас, очень важно, и я хочу услышать этот рассказ с самого начала. Вы должны рассказать все, не упуская мелочей, которые, может быть, кажутся вам незначительными. Но сейчас я оставлю вас на минутку. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения.

Он вышел в холл и чуть не столкнулся с Черри, который выносил вещи.

– Я еду в аэропорт, сэр, – сказал Черри и бросил на хозяина взгляд, полный оскорбительного достоинства, – до отлета остался ровно час.

В холл вошла Мариан.

– Мистер Миклем, прошу вас... – начала она.

– Возьмите все вещи и отнесите назад, – приказал Дон Черри. – Сегодня мы не летим. Мариан, отмените полет. Случилось нечто, в чем я должен разобраться. Закажите билеты на завтра.

Он резко повернулся и вошел в кабинет.

Мариан всплеснула руками.

– Еще один такой день... – она вдруг остановилась, поняв, что подает Черри дурной пример, и продолжала уже совсем другим тоном: – Скажите, пожалуйста, Гарри, что машина уже не нужна.

– Да, мисс, – сказал Черри таким голосом, словно его кто-то душил.

Мариан вышла на улицу, громко захлопнув за собой дверь. Черри стоял некоторое время неподвижно, тупо рассматривая багаж, потом оглянулся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, и злобно пнул ногой ближайший чемодан.

2.

Дон Миклем удобно устроился в кресле, закурил сигарету и одобряюще кивнул миссис Трегарт.

– Итак, я вас слушаю. Еще раз прошу вас – говорите как можно подробней. Дело в том, что я почти ничего не знаю о Джоне. Мне известно лишь, что во время войны он был десантником. Последний раз я его видел перед тем, как он выпрыгнул из моей машины за линией фронта, над Римом, чтобы организовать там группу сопротивления. Но подробностей нам не сообщали.

– Я тоже почти ничего не знаю, – сказала она задумчиво. – Он много пережил, но почти ничего не рассказывал. Не любил говорить о войне. Я думаю, он хотел забыть. После войны он еще год оставался в Италии, потом вернулся домой. Его отец владел небольшой стекольной фабрикой, и Джон вступил в дело. Потом, когда отец умер, владельцем стал Джон. С той поры он ежегодно проводит за границей около трех месяцев: осматривает там крупные стекольные фабрики и знакомится с постановкой дела. Он всегда путешествует один, хотя мне очень хотелось ездить с ним. Вот и в этом году он уехал в Вену. Это было первого августа, как раз пять недель назад. Шестого августа я получила от него письмо, в котором он сообщил, что добрался благополучно и остановился в той самой гостинице, где жил раньше. Больше я не получала известий.

– В письме не проскальзывало, что у него какие-нибудь неприятности?

Миссис Трегарт пожала плечами:

– Нет. Это было самое обыкновенное письмо. Он, казалось, был счастлив и спокоен. Писал, что много работает. Думал около месяца пробыть в Вене, а потом отправиться в Париж. Когда он перестал писать, я была удивлена, но почти не беспокоилась. Я решила, что просто он занят, и написала ему сама. Мое второе письмо в Вену возвратилось с пометкой: «выехал, адрес неизвестен». И вот тогда мне стало не по себе. Я написала в Париж, в ту гостиницу, где он любил останавливаться, но письмо вернулось и оттуда с такой же надписью. Наконец, я позвонила в гостиницу и узнала, что Джон не снимал номер и его вообще не ожидают. Тогда мне пришла мысль ехать в Вену, чтобы заняться поисками, но я слишком давно не была за границей, и нужно было продлить паспорт. И вот теперь мне его не возвращают, да еще говорят, что он куда-то пропал. Чиновник министерства был очень сух ко мне, и, я думаю, это не случайно. Не знаю, что и делать. Понимаете, мистер Миклем, мы, Джон и я, очень любим друг друга. И он всегда писал мне, когда уезжал, потому-то я и подумала, что с ним произошло что-то ужасное. Я обратилась в полицию...

– В местную полицию или Скотланд-Ярд?

– Конечно, в местную. Дело в том, что Джон хорошо знаком с одним из инспекторов. Джон – член хэмпдокского крикетного клуба, а инспектор тоже играет там. Они, можно сказать, дружат. Я несколько раз видела их вместе, и инспектор даже здоровался со мной. Словом, этот инспектор обещал навести справки. – Ее руки нервно вздрогнули. – Он был так любезен, и, когда я ушла, мне сразу стало легче. Я надеялась, что он поможет мне, но... Два дня не было никаких известий, и я снова пошла к нему. Сержант сказал мне, что инспектора нет, но я не поверила. Я чувствовала, что все изменилось с того дня, когда я приходила впервые. На этот раз они обращались со мной как с чужим человеком. Сержант был прямо-таки груб и заявил, что никакой информации у него нет и что, если они что-то узнают, меня позовут.

Дон задумчиво посмотрел на погасшую сигарету и потер подбородок:

– Когда все это было?

– Четыре дня назад. На следующее утро я позвонила инспектору, но он не захотел со мной говорить. Мне ответил сержант. Он сказал, что я не должна постоянно беспокоить полицию и что у них есть чем заниматься. Когда они что-нибудь узнают, то позвонят мне. Это было ужасно! – Она отвернулась, чтобы скрыть слезы, и продолжала дрожащим голосом: – Я поняла, что они просто ничего не хотят расследовать, и пошла в Скотланд-Ярд. А что мне еще оставаясь?

– У вас есть какие-нибудь знакомые или друзья, которые могли бы помочь в этом деле? – спросил Дон сочувственно.

– Я не могла обратиться к друзьям, – сказала она тихо. – Мне казалось, что это наше с Джоном личное дело. Я говорила с представителем специального отдела. Он сказал мне, что дело ему известно и что расследование проводится. И я бы поверила, но почему он был так холоден со мной? Мне показалось даже, что он едва сдерживает раздражение. Я спросила его прямо: может, Джон имел какие-то неприятности с властями? Но это было все равно, что разговаривать со стеной. Он ответил, что пока ничего не может мне сказать, но, как только что-нибудь узнает, даст ответ. Я поняла, что и здесь не смогу ничего узнать. Боже мой! Я чуть не сошла с ума. Куда мне было идти? Я пошла в Министерство иностранных дел. Там со мной сначала вообще не хотели разговаривать, потом все же появился чиновник, который сказал, что это дело полиции и министерство ничего не может сделать.

Я была в отчаянии, уже не владела собой и устроила сцену. Я закричала, что если ничего не добьюсь, то пойду в «Дейли газетт» и расскажу всю эту историю репортерам.

– Очень хорошо, – сказал Дон Миклем, пораженный мужеством этой молодой женщины. – Что же ответили на вашу угрозу?

– Это подействовало, как взрыв бомбы. Чиновник сразу же захотел разговаривать со мной, и через некоторое время я была приглашена в бюро сэра Роберта Грехэма. Я говорила с его личным секретарем, он был со мной грубо откровенен. Он сказал, чтобы я ни в коем случае не обращалась в газету, а если это сделаю, то буду потом жалеть. Он мне почти угрожал! Сказал, что, если в прессе появится что-нибудь о Джоне, это плохо обернется, и велел мне идти домой и ждать, потому что сейчас продолжать расследование опасно, и я должна набраться терпения. Я была так напугана, что решила больше никуда не обращаться. Часами я бесцельно бродила по улицам и спрашивала себя, что же еще можно сделать? А потом заметила, что за мной следят. Я чувствовала чей-то взгляд, но, когда оборачивалась, – за спиной никого не было. Тогда я села в такси и в боковое зеркало увидела, что какая-то черная машина поехала следом. Вот ее номер. Я записала, – она достала из сумочки клочок бумаги и подала его Дону: – Вот. Как вы думаете, можно узнать, чья это машина?

– Думаю, да, – сказал Дон и спрятал записку в карман. – Во всяком случае, я постараюсь что-то сделать. И что же было потом?

– Я вышла из такси, спустилась в метро, но все время чувствовала, что кто-то идет за мной. Но кто? Я оборачивалась, но вокруг было много народу, и никто не смотрел на меня. Тогда я достала зеркальце и сделала вид, что вынимаю из глаза соринку. Тот человек не ожидал от меня такой хитрости, и я успела рассмотреть его. Он выглядел, как настоящий сыщик, и делал вид, что читает газету, но стоило мне спрятать зеркальце и сделать несколько шагов, как спиной я почувствовала, что он снова идет за мной. Самое отвратительное было в том, что он почти не скрывал, что шпионит за мной. Я очень испугалась и постаралась поскорей добраться домой, а там меня уже ждал мистер Говард, компаньон Джона. Он принес вот эту самую открытку. Не знаю, что она должна означать. Мистеру Говарду я ничего не сказала. Он не такой человек, которому можно очень уж доверять. Он хороший коммерсант, но и только. Я сказала, что Джон, наверное, просто хотел над ним подшутить. Мистер Говард, кажется, обиделся и ответил, что это не очень-то остроумная шутка, а потом спросил, что слышно о Джоне. Кажется, он не поверил, когда я сказала, что Джон прямо-таки засыпал меня письмами и что у него все в порядке. А вчера вечером я прочитала в газете, что вы уезжаете в Венецию, и подумала: а вдруг вы сможете что-то узнать? Конечно, я не имею права просить вас об этом, но это не я, это Джон молит вас о помощи. – Она снова сжала руки, борясь с волнением. – Я должна, должна знать все, мистер Миклем.

– Да, конечно, – спокойно ответил Дон. – Это вполне естественное желание. Я заинтересовался этим делом и постараюсь помочь. Еще один вопрос, миссис Трегарт. Есть ли у вас хоть какое-нибудь, пусть самое нелепое, объяснение, почему ваш муж мог исчезнуть?

Она взглянула удивленно:

– Нет. Конечно, нет.

– И никаких подозрений?

– Нет.

– Простите мне этот вопрос, но вы уверены, что ваш муж не уехал с другой женщиной?

Ее черные глаза гневно сверкнули:

– Я знаю, что он никогда этого не сделает! Джон не такой. Мы живем друг для друга. Он никогда не обманывал меня.

– Хорошо, – сказал Миклем, закуривая новую сигарету. – А нет ли у вас оснований считать, что ваш муж работает на МИ-5? Грубо говоря, не думаете ли вы, что он, когда бывает в поездках, выступает в роли агента или шпиона?

– Я не знаю, – ответила она в отчаянии. – Он никогда не соглашался взять меня с собой. А теперь все эти люди ведут себя так странно. Когда шпион попадается, тогда, я читала в романах, власти той страны, на которую он работает, умывают руки, не так ли?

Дон пожал плечами.

– Вероятно, так и бывает, особенно если верить романам, – он ободряюще улыбнулся. – А теперь отправляйтесь-ка домой и постарайтесь успокоиться. Предоставьте все мне. Я всегда уважал вашего мужа и сделаю все, чтобы его разыскать. Дело в том, что я очень хорошо знаком с сэром Робертом Грехэмом, о котором вы говорили, и, конечно же, его навещу. Ну, а если он мне ничего не сможет или не захочет сказать, тогда я пойду к старшему суперинтенданту Диксу из специального отдела. Он – мой хороший друг. Сегодня вечером я уже буду что-то знать. Дайте мне свой телефон и адрес, я зайду к вам или, в крайнем случае, позвоню.

Внезапно Хильда закрыла лицо руками и расплакалась.

Дон Миклем встал и положил руки ей на плечи:

– Постарайтесь не сдаваться. Я согласен, что все выглядит плохо, хуже некуда, но, если что-то от меня зависит, все изменится к лучшему. Это я обещаю вам.

– Простите меня, – сказала она слабым голосом и вытерла глаза платком. – Я не знаю, как вас благодарить. Последние дни были так ужасны. По теперь я успокоилась. Да, я почти спокойна.

– Поезжайте домой и отдохните. Я не заставлю вас ждать слишком долго. – Дон улыбнулся, и Хильда с усилием улыбнулась ему в ответ. – Теперь вы не одна.

Когда женщина вышла, Дон Миклем некоторое время бессмысленно смотрел перед собой. Каждому ясно, что Трегарт попал в нехорошую историю. И надо быть очень осторожным, чтобы не вляпаться туда же.

Он наморщил лоб, закурил очередную сигарету и велел Черри подать машину.

* * *

Сэр Роберт Грехэм в скрипучих туфлях осторожно двигался через темный холл спортивного клуба прямо к своему любимому креслу, которое поджидало его в лоджии.

Сэр Роберт был крупным и неуклюжим человеком. Желтоватое лицо с белыми висячими усами, глубоко сидящие умные глаза, кустистые брови и впалые щеки, домашняя куртка и стоячий воротничок делали его весьма выразительной личностью. Он напоминал, пожалуй, доброго старого дедушку, которого должны обожать многочисленные внуки, а карманы его куртки, казалось, должны быть наполнены сластями. «Добрый дедушка» осторожно опустился в кресло, вытянул длинные тощие ноги и позвал кельнера.

Кельнер поставил на маленький столик перед креслом рюмку портвейна.

В противоположном углу холла Дон Миклем терпеливо ожидал, пока сэр Роберт устроится поудобнее. «Добрый дедушка» хорошо пообедал, и Дон надеялся, что теперь он окажется в благодушном настроении.

Дождавшись, когда сэр Роберт сделает глоток вина, Дон поднялся из кресла и направился к нему:

– Позвольте составить вам компанию?

Сэр Роберт поднял глаза и улыбнулся.

– Всегда рад видеть вас, друг мой. Присаживайтесь, прошу вас, – и он придвинул Дону кресло. – Признаться, я думал, вы уже в Венеции.

– Если все будет в порядке, утром я буду там.

– Конечно, летите? А я, должен признаться, чувствую себя в самолете очень неуверенно. Я летал только однажды, и мне не понравилось. Все думают, что экономят время, а на самом деле рискуют жизнью.

Дон Миклем достал из кармана портсигар и протянул его старику:

– Попробуйте мои сигареты. Надеюсь, они придутся вам по вкусу.

Тонкие желтые пальцы взяли сигарету и поднесли к аристократическому, с горбинкой носу.

– Вы молоды, но понимаете толк в хороших сигаретах. Хотите портвейна?

– Благодарю, нет, – Миклем закурил сигарету и направил густое облако дыма к потолку. – Как ваши дела?