355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джеймс Хедли Чейз » Искатель. 1961-1991. Выпуск 1 » Текст книги (страница 17)
Искатель. 1961-1991. Выпуск 1
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 18:10

Текст книги "Искатель. 1961-1991. Выпуск 1"


Автор книги: Джеймс Хедли Чейз


Соавторы: Жорж Сименон,Виталий Гладкий,Чарльз Вильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Бог ты мой! – воскликнул я. – Кажется, все сходится! Так вот зачем он ездил во Флориду! И всегда один, без жены.

– Во Флориде Джордж вполне мог встретиться с Фрэнс, ну и, конечно… – Лицо Барбары исказила гримаса отвращения. – Знаете, не очень-то приятно говорить о подобном!

– Мне тоже. Но ничего не поделаешь, приходится. Итак, наш адвокат там с нею познакомился. А потом прихватил с собой, решив удобства ради пристроить любовницу поближе к дому. Затем провернул комбинацию с магазином модной одежды. Ему ведь было отлично известно, что там имеется и квартирка, и пустующее помещеньице… Значит, целых два месяца…

Я не стал продолжать. Объяснения все равно шились белыми нитками.

– Что остановились? – удивилась Барбара. – Продолжайте!

– Опять тупик, Барбара! Что бы там любовники ни вытворяли, во всем нет и намека на мотивы преступления! Посудите сами. Предположим, Робертс разнюхал что-нибудь о проделках Фрэнс, – ну, узнал, кто прекрасная леди на самом деле, – и моя жена платила ему за молчание. Затем Фрэнс выходит за меня замуж. Допустим, ее разыскивает полиция, скажем, за присвоение денег или мошенничество. Я бы, конечно, выбранил ее как следует, может быть, развелся. Но что в таком случае можно инкриминировать Джорджу, даже выплыви его комбинация с магазином?! Тертый калач, опытный юрист, он никогда не позволит поймать себя на предоставлении убежища беглой преступнице! О, мистер Клемен двадцать раз все продумает… И заявил бы с чистой совестью, что знать не знал о преступлениях Фрэнс! А утверждай миссис обратное, кто ей поверит? Слово Джорджа Клемена в Карфагене весомее речей тысячи граждан города. Конечно, любой скандал совсем не в его интересах. Но при уме Джорджа и его опыте адвоката он бы трезво оценил опасность.

– Согласна, – кивнула Барбара. – Тут кроется что-то еще. Мы не до всего докопались.

– Вот потому ваш покорный слуга и продолжает настаивать, что Джордж ее не убивал! Не верю! Слишком ничтожное число минут прошло между моим телефонным звонком к нему и его появлением в конторе шерифа.

– Можно проверить! – деловито предложила Барбара. – Чем теперь и займемся. Но сначала давайте-ка еще раз проверим гипотезу с Делеваном. Мне все время кажется, что анонимный звонок как-то связан с нашим делом. Считайте предположение женской интуицией, но, на мой взгляд, ненависть Дорис к Фрэнс – вовсе неспроста. Сначала мне казалось, будто Дорис считает вас убийцей Робертса и возлагает вину за преступление на Фрэнс. Возможно, она и сейчас не отказалась от своей версии. Но думаю, совсем не это ее обозлило. Не очень-то Дорис за него и держалась. Надо копать глубже. Вот от Делевана, судя по слухам, наша истеричка была просто без ума!

Барбара закурила и продолжала:

– Я навела кое-какие справки, не слишком, конечно, демонстрируя свой интерес к пикантному делу, и мне известно все, что установлено в связи с убийством Делевана. По правде говоря, очень мало. Скэнлон наряду с другими расспрашивал и Дорис, но милашка сказала лишь, что в тот день не встречалась с Делеваном. Точнее, свидание намечалось, но парень не пришел.

Какое-то смутное воспоминание вдруг прорезалось в моем мозгу. Я попытался удержать его, но оно исчезло. И наверное, пробурчал какую-то фразу, поскольку Барбара, прервав свой рассказ, спросила:

– Что?

– Извините, – промямлил я в ответ. – Просто попытался кое-что припомнить. Продолжайте.

– Возможно, Дорис солгала насчет несостоявшегося свидания с Делеваном. Но Скэнлон сделал вид, будто полностью ей верит. Дорис вроде бы даже звонила Делевану после того, как убедилась, что он не появился в условленном местечке. Они договорились встретиться в девять вечера после закрытия магазина. Во всяком случае, мать Делевана подтвердила ее слова, сообщив, что Дорис дважды звонила Делевану домой в тот вечер. Вот, собственно говоря, и все. Полиции, впрочем, известно, где находился Делеван до половины двенадцатого: оказывается, с двумя приятелями, Кенни Доулингом и Чаком Маккинстри, катался в машине по городу и накачивался пивом. Скэнлону оба парня сказали потом, что Делеван расстался с ними на Клебурн-стрит, около кафе Фуллера. Как раз в половине двенадцатого. Он заявил собутыльникам, что есть необходимость срочно уладить какое-то важное дело, а потому, дескать, ему некогда с ними, пьянчугами, время терять. Те решили – речь идет о свидании с девушкой. Делеван любил похвастаться своими амурными победами. Друзья даже спросили его, как зовут красотку, но ответа не дождались. С той минуты они его больше не видели. Скэнлон продержал молодых любителей пображничать у себя в конторе часов шесть, не меньше. А когда наконец отпустил, вид у парней был не ахти какой: шериф их буквально выпотрошил. Но ни тот, ни другой не могли сказать ничего определенного, видимо, и впрямь не знали, куда отправился Делеван и зачем. Но они оказались последними, кто видел его живым. По всей вероятности, Делевана убили в течение следующего получаса. И неизвестно где.

– Видит бог, нам ничего больше не остается, как попытаться узнать у Дорис, что та скрывает от нас. Поехали?

– Хорошо. Но сначала займемся хронометрированием.

Я опять забрался в машину, сел на корточки между сиденьями и вооружился маленьким электрическим фонариком, который Барбара достала из своей сумочки. Скоро вернулись в город. Машина повернула налево, проехала несколько сотен метров, свернула вправо и затормозила.

– Мы находимся сейчас на Стюарт-стрит, – взволнованно объявила Барбара.

Стюарт-стрит – первая улица, проходящая около дома, где жил Клемен.

– Стоим на Клебурн-стрит, в ста метрах от перекрестка. Время, которое потребуется на это расстояние, как раз равно тому, что понадобилось Джорджу на вывод автомобиля из гаража. Вы готовы?

Я прикрыл фонарик ладонью и осветил циферблат часов.

– Начали!

Барбара тронула машину с места и повернула вправо к перекрестку. Навстречу проехал автомобиль. Я пригнулся как можно ниже. Барбара опять повернула, теперь налево. Выехали на площадь Монтроз. Машина шла не спеша. Немного спустя повернула направо, потом еще раз налево.

– Я сделала круг, чтобы сзади подъехать к вашему дому, – пояснила Барбара. На сей раз голос ее звучал спокойно. – Не думаю, что адвокат оставил бы машину у всех на виду.

Очень даже вероятно, что так оно и было. Перед моим домом, через улицу, стоят еще два многооконных особняка, оттуда его легко могли бы увидеть.

– Машину припаркую прямо под окнами, – сказала Барбара и въехала на тротуар. – Сколько прошло времени?

Я не поверил своим глазам.

– Одна минута тридцать две секунды. Итого две минуты.

– А скорость не превышала и пятидесяти миль в час! – торжествовала Барбара. – Но хорошо, проверим вторую часть.

Едва Барбара отъехала от дома, я снова засек время. Окрест стояла тишина. Даже на Клебурн-стрит не слышалось шума моторов. Навстречу всего раз попался какой-то «фордик».

Остановились.

– Сколько? – нетерпеливо повернулась ко мне Барбара. – Подъехали прямо ко Дворцу правосудия…

Я взглянул на часы.

– Одна минута тридцать две секунды. Итого две минуты сорок четыре секунды.

– Именно то, чего и следовало ожидать! – ликовала Барбара. – Видите, у него в распоряжении имелось по меньшей мере семь минут. Ладно, отнимем две: допустим, столько понадобилось, чтобы выйти из машины, войти в дом, а затем вернуться назад. На остальное времени у адвоката хватило с лихвой…

Итак, Джордж! Ведь ни в какие диалоги, дискуссии с Фрэнс вступать ему нужды не было. Он приехал с единственной целью – убить. Хладнокровное, заранее обдуманное убийство. Фрэнс позвонила, затем спокойно впустила любовника в дом, а едва отвернулась, тот схватил каминные щипцы и… Узнает ли кто когда, зачем Клемен совершил убийство?

Мы двинулись в обратный путь. Вернее, к следующему объекту нашего внимания. У перекрестка высилось многоквартирное здание, обращенное входом в нашу сторону. Я взглянул на часы – без пяти минут три.

– Дорис уже, наверное, вернулась.

– Да, но нам неизвестно, где находится Малхоленд. Тот мог подняться к ней. Если через полчаса они не появятся – вернусь к себе домой и позвоню, узнаю, тут ли наша красавица.

С четверть часа молча наблюдали за темной пустынной улицей и светлым пятном на перекрестке; никто не появлялся.

Ночь казалась бесконечно долгой, но я с тоской спрашивал себя, что станет со мной, когда она в конце концов пройдет. Буду ли я жив? Окажусь ли в тюрьме? Вряд ли. Тот, кто заинтересован в моей гибели, не станет зря рисковать и постарается прикончить, стоит только мне нос высунуть…

У Дорис было назначено свидание с Делеваном, а тот не пришел. Девица пыталась связаться с ним, звонила ему. Два раза. Может быть, просто от ярости при мысли, что милый ее надул, или зачем-либо еще? Может быть, ей не терпелось сообщить что-то срочное? Но тут мне пришлось отвлечься от своих мыслей. Какая-то автомашина повернула на Тейлор-стрит.

– Пригнитесь! – прошептал я.

Мы легли на сиденья. Машина приблизилась и проехала мимо. Пересекла перекресток и остановилась у тротуара напротив входа в многоквартирный дом. Грузный, высокий мужчина выбрался из машины, обошел ее спереди и открыл дверцу. Дрожь пробежала у меня по спине, заставила напрячься. Малхоленд!

Тот помог Дорис выйти, и они, взявшись за руки, направились к дому. Я пристально глядел им вслед, спрашивая себя, последует ли Малхоленд за девицей? Но полицейский остался у входа. На мгновение оба силуэта слились, потом Дорис исчезла, а Малхоленд вернулся и сел в машину. Какое-то время ехал по Тейлор-стрит, а у первого перекрестка свернул.

– Подождем минут пять – вдруг вернется! – прошептала Барбара. – И запомните: вам ни в коем случае нельзя ее пугать больше, чем необходимо. Если Дорис перепугается, начнет кричать. Я высажу вас у входа, а сама останусь рядом, через дом-другой.

Выждали несколько минут. Вокруг спокойно и тихо. Пора отправляться, пока решимость совсем не покинула меня. Тихо открыл дверцу и выскользнул из машины.

– Желаю удачи! – услышал вслед голос Барбары.

Преодолел тротуар и прижался к стене дома у входной двери. Та, разумеется, была заперта и открывалась автоматически по сигналу изнутри. Наугад нажал сразу на несколько кнопок и стал ждать; мускулы вмиг словно бы одеревенели. Наконец дверь, скрипя, открылась. Тихо прикрыл ее за собой и бегом помчался вверх по лестнице, застеленной на несколько пролетов старой, потертой ковровой дорожкой.

Быстро сориентировавшись в коридоре второго этажа, отыскал дверь Дорис – слева, вторая по счету. Резко надавил на кнопку звонка и крепко взялся за ручку. Какое-то время по ту сторону стояла тишина. Мне в голову пришло, что если вдруг дверь у нее снабжена цепочкой, то я пропал.

– Кто там? – спросила Дорис.

Я пробормотал что-то невнятное, рассчитывая на ее любопытство. Ручка медленно повернулась.

Увидя меня, Дорис икнула и в ужасе открыла рот, собираясь, видимо, закричать. Но я бросился на нее и ладонью накрыл лицо. Ударом ноги захлопнул дверь и потащил девушку в комнату, где рядом со старомодной кроватью стояло вытертое кожаное кресло. На столике горела небольшая лампа под розовым абажуром.

«Пока что везет, вот и шума удалось избежать; но не будет же вести бесконечно!» Меня одолевали сомнения.

Комнатка Дорис, очень маленькая, оказалась настолько нашпигована мебелью, что заниматься борьбой здесь нам просто было негде. Я мягко усадил Дорис в кресло, продолжая зажимать ей рот ладонью. Желая облегчить ее участь, пообещал:

– Не бойтесь, плохого ничего не сделаю. Утихомирьтесь – и тут же будете отпущены.

Дорис перестала сопротивляться и дрыгать ногами. Выбеленные перекисью волосы упали ей на лицо, а карие глаза, обычно тусклые и невыразительные, сверкали страхом и злобой.

– Что вы собираетесь со мной делать?

– Задать несколько вопросов, только и всего. Но на сей раз жду точных и правдивых ответов, не то шею сверну! Из-за тебя, дрянь, я попал в жуткое положение, так что давай помогай выкручиваться! Что за мужчина ходил к Фрэнс, когда ты у нее работала?

– Не знаю!

– Сама же говорила, что кто-то ходил?!

Она старательно прятала от меня глаза.

– Я, наверное, просто ошиблась.

– Ничего ты не ошиблась, давай-ка выкладывай все начистоту! Только тебе одной удалось вызнать про него, так что не стесняйся, говори! Ты видела его?

– Нет.

– Ты заходила на квартиру Фрэнс?

– Только раз или два. Вместе с ней.

– А мужской одежды там не заметила? Окурки? Трубку?

Дорис отрицательно завертела головой.

– Понятно. Мы тогда с Фрэнс начали встречаться и часто бывали вместе. Все уже считали нас женихом и невестой. Стало быть, если ты и заметила какие-либо следы мужчины у нее на квартире, то решила, что это я. Так?!

– О боже! Ну конечно, так, наверное, и было…

– Хорошо, допустим. Но когда ты мне позвонила и сказала, что у Фрэнс был кто-то еще, кроме Робертса, то не меня же ты имела в виду, так? Может быть, узнала, что у нее ночевал какой-то мужчина, когда меня не было в городе или когда я наверняка сидел у себя дома, а? Припомни, пожалуйста!

Дорис заколебалась.

– Послушайте… Наверное, я ошибаюсь, но…

– Нет, ты не ошибаешься. Ты абсолютно права, и скажу тебе почему. Я ведь все знаю! Твой парень, как его, Делеван, он же был сильный, здоровый лоб! Настоящий мужчина!

– Ничего я об этом деле не знаю!..

– ….Достаточно сильный, чтобы какая-то бабенка в пятьдесят пять килограммов веса могла его прикончить, а затем затащить в машину и выбросить на помойку. Ты не находишь?

– Я же сказала, что ничего не знаю.

– Возможно. Но держу пари, тебе наверняка известно, куда он в тот вечер собирался пойти, не так ли?

Взгляд ее устремился на дверь, потом обежал всю комнату, словно в поисках выхода.

– Я… Я его в тот вечер даже не видела! Справьтесь в полиции, если хотите, или спросите его мать…

Разбросанные части мозаики-головоломки складывались теперь в ясную картинку. Звено, которого мне так недоставало, наконец нашлось. Все встало на свои места. Я презрительно усмехнулся.

– О`кэй, я тебе верю! Ты ему дважды звонила. Так?

– Да. Он мне назначил свидание. Обещал встретиться после закрытия магазина, но не пришел, обманул!

– Значит, твоего дружка убили именно в тот вечер, когда он не пришел на свидание?

– Что вы хотите сказать?

– Видишь ли, дело в том, что у меня тоже намечалось свидание, с Фрэнс. Помнишь?

– Нет. Чего ради я должна помнить о чьих-то свиданиях?

Дорис пыталась храбриться, но по-прежнему избегала моего взгляда.

– Нет, ты прекрасно помнишь. Тогда, в пятницу, после обеда, ты сидела в магазине. А я зашел и пригласил Фрэнс на бал в субботу вечером в Кантри-клуб в Разерфорде.

– Может, так оно и было. Откуда мне знать?

– Ты говорила Делевану, что нас с Фрэнс в субботу вечером не будет дома?

– Столько времени прошло! Я не помню…

– Ты ему об этом говорила?

– Не помню! Разве я записываю все, что говорю?!

– А я утверждаю: ты ему об этом сказала!

– Утверждайте, что хотите! Вы только и думаете, что о своей бесценной персоне да собственных свиданиях! А мне-то до вас какое дело? Даже если бы и помнила, какое это имеет значение?

– Не знаю, – ответил я. – На сей вопрос тебе скорее смог бы ответить Скэнлон. Однако займемся делами посерьезней. Когда в субботу вечером в день убийства Делевана я зашел предупредить Фрэнс, что вынужден срочно уехать и мы не сможем сходить на бал, ты тоже еще сидела в магазине, не так ли? Ты утверждаешь, что в тот вечер не виделась с Делеваном. И сама же минуту назад сказала о попытке дважды до него дозвониться. Стало быть, тебе срочно требовалось сообщить ему нечто важное. Чрезвычайно важное! Так что же?

Дорис не отвечала.

– Тебе не удалось связаться с Делеваном, – продолжал я. – Значит, он не знал, что в субботу вечером Фрэнс вместо того, чтобы отправиться со мной на бал, осталась дома. А на следующее утро его нашли на городской свалке с расколотой башкой. Ты знала, что он намеревался в тот вечер пошарить в магазине?

– Джуниор не хотел совсем…

– Ты утверждаешь, будто Джуниор не хотел! Да он уже отсидел срок за кражу со взломом! Но на сей раз у него нашлась верная подруга, которая обеспечила его ключом от магазина! Или твой дружок опять воспользовался фомкой?

По выражению ее лица все стало понятно, но Дорис еще пыталась отпираться.

– Просто не знаю, о чем вы? Выдумки какие-то…

– Фрэнс не могла прикончить твоего сообщника, вот почему ты и решила, что Фрэнс проводила вечер с каким-то мужчиной! Ты знаешь, кто он?!

– Нет! И вы все равно ничего не сможете доказать! Сплошные выдумки! Никакая я не сообщница! – истошно завопила Дорис. В мгновение ока она вдруг вскочила, захлопнула за собою дверь ванной и защелкнула ее на задвижку.

Мне ничего не оставалось, как броситься вон из комнаты. В коридоре еще стояла предутренняя дремота. Но когда я скатился по лестнице на первый этаж, удача изменила. Какой-то мужчина выскочил в вестибюль, другой высунул голову в коридор. Они, конечно, тут же меня узнали и заголосили как оглашенные. Задержать, впрочем, не пытались, им я представлялся опасным психом, который прикончил уже двоих и запросто мог перерезать горло еще полдюжине. Тот, что оказался в вестибюле, даже отступил в сторону, открывая дорогу. Но я тоже подался влево, чтобы не столкнуться с ним, и врезался в беднягу, словно пушечное ядро. Мы оба свалились на мраморный пол.

Захлопали двери, послышались голоса, и какая-то баба стала визжать, словно сирена при налете бомбардировщиков:

– Полиция! Зовите полицию! На помощь!

В тот самый момент, когда мне удалось наконец выпутаться из чужого халата и вскочить на ноги, сзади набросился какой-то тип посмелей и попытался заломить руки за спину. Пришлось ему врезать, тот упал. Я с размаху наскочил на дверь, забыв, что та открывается вовнутрь, и двинул ее плечом. Стекло разлетелось на куски, осколки с жалобным звоном усеяли пол вестибюля. Дернув дверь на себя, наконец скатился по ступеням вниз. Когда бегом пересекал мостовую, то заметил слева от себя, довольно далеко, машину Барбары, трогающуюся с места. Я сделал ей отчаянный знак рукой, мол, уезжай прочь, и бросился к Вестбюри-стрит. Минуту спустя, обернувшись, через плечо заметил, что автомобиль следует за мной и намерен свернуть на Вестбюри-стрит. Я нырнул в кусты живой изгороди и лег на землю. Машина проехала мимо. Моля небо о том, чтобы Барбара успела покинуть квартал до прибытия полиции, стал потихоньку прикидывать свои шансы на спасение. У перекрестка машина свернула направо. На улице перед зданием, откуда меня только что вынесло, уже собралась толпа. Кругом кричали, там и сям стали вспыхивать окна соседних домов, кто-то бился в истерике, но с места толпа не двигалась.

Я вскочил, бегом пересек двор, куда меня занесла нелегкая. На пути возникла невысокая кирпичная стена. Перелез через нее и помчался по какому-то пустырю, потом очутился на соседней улице. Поблизости уже не было ни души. Но вдали выли сирены полицейских машин. Первая из них пересекла Тейлор-стрит. Я устремился в сторону центральной улицы.

О возвращении назад, в контору, не могло быть речи, даже если бы это вдруг и удалось осуществить. Полицейские, конечно, перевернут там все вверх дном. Но буквально в двух шагах – квартира Робертса, надо лишь добраться до конца переулка, пересечь одну улицу и успеть завернуть за угол.

…Дверь слева вела на лестницу, выходившую на второй этаж, правая – через кухню – позволяла попасть в квартиру Робертса. Отдышавшись немного, я вскочил на ноги и бросился вперед, выставив плечо. С третьего удара дверная щеколда поддалась, и дверь с грохотом распахнулась. Вбежав вовнутрь, закрылся, чиркнул зажигалкой. Только тут заметил, что вся рука в крови, и та вовсю капает на линолеум. Кровь сочилась из глубокого пореза на тыльной стороне левого запястья.

«Значит, поранился еще у Дорис, – лихорадочно забегала мысль. – А, спасаясь бегством, оставил за собой кровавый след, который любой мальчишка обнаружит без труда. Влип. Укрыться больше негде…»

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Ощупью я направился в ванную комнату. Окон в ней, конечно, не имелось, следовательно, можно без опасений зажечь свет. Промыл пораненную руку. Порез начало сильно щипать. В пылу схватки с истеричной дурой я даже не почувствовал боли. В настенной аптечке нашелся бинт, так что с перевязкой все обошлось без хлопот. Однако кровь тут же промочила повязку и вновь стала капать на пол. Пришлось туго перевязать кисть полотенцем.

В квартире покойного тускло блестели стекла двух окон. Одно из них, в жилой комнате, выходило на Монтроз-стрит, другое, на кухне, – в переулок. Заперев дверь в кухню, я снял с постели в жилой комнате одеяло и завесил им окно. Зажег верхний свет. Чтобы обыскать все помещение, много времени не понадобилось. У стены, рядом с дверью, ведущей в торговый зал, стоял допотопный комод. Напротив – полированный секретер. Параллельно окну в нише располагалась кровать, рядом высился стенной шкаф.

Начать решил с ящиков комода. Тщательно все осмотрев, убедился, что меня опередили. Предшественник постарался аккуратно положить все на место, но действовал весьма непрофессионально.

Если даже и допустить, что у Робертса имелись какие-то материалы, касающиеся личности Фрэнс и ее прошлого, то теперь, без всяких сомнений, искать их здесь совершенно бесполезно. Неведомый тип имел в распоряжении по крайней мере две ночи. И проникнуть в квартиру к Робертсу ему не составляло никакого труда. Ключ можно было забрать у Робертса после убийства. Никто ведь не удосужился сменить замок. Тут припомнилось, что Скэнлон и Эрни разыскивали сведения о ближайших родственниках Робертса. Может быть, они и шарили?

Пришел черед заняться секретером. В нем на самом виду лежало с десяток писем, оставленных после прочтения прямо в конвертах. Два из них, со штемпелем Хьюстона, были, видимо, те самые, помогшие Скэнлону обнаружить адрес брата Робертса. Остальные, написанные от руки на бумаге разных цветов, были от женщин с обратным адресом Гальвестона. Пробежав некоторые из них, я пришел к выводу, что для написания их скорее бы подошла не надушенная бумага, а в лучшем случае асбест, с таким жаром изъяснялись корреспондентки. И все листочки содержали один и тот же страстный призыв: почему, дорогой, ты больше мне не пишешь?! Робертс, судя по письмам, придерживался железного принципа: с глаз долой – из сердца вон. Не рассчитывая обнаружить в амурной переписке покойника каких-либо улик, проливающих свет на причины его убийства, я пробегал глазами абзац-другой и брался за следующее послание. Последнее из писем, с адресом Лос-Анджелеса и датированное ноябрем прошлого года, я поначалу даже вовсе отбросил. Но вдруг внимание привлекло в последней строке слово «вырезки»…

Вырезки?

Пришлось прочитать письмо с самого начала.

«…Ты свинья, ты даже не сообщил мне, получил ли ты вырезки, которые просил у меня этим летом! А лишь вспомню, как я старалась и с каким риском для себя, чтобы раскопать тебе все это дело, так просто злость берет, какой ты подонок, других слов у меня для тебя больше нет! Таким, как ты, одно название – д-е-р-ь-м-о! Дерьмо собачье! Архивариус чуть было не поймал меня, когда я вырезала материалы из старой подшивки. Ты бы мог хоть написать мне, пригодились ли они тебе и зачем. Просто не знаю, что и делать! То ли послать тебя ко всем чертям, то ли взбеситься от ревности. Вот уж штучка эта красотка, ну и вкус же у тебя! Фу, какая мерзость! Ответь мне немедленно, негодяй, и расскажи все подробно, не то…»

Отбросив письмо, я принялся лихорадочно перерывать весь секретер. Никаких вырезок, разумеется, не обнаружилось, равно как и других писем со штампом Лос-Анджелеса. Пришлось вновь приняться за комод. На этот раз тщательно просмотрел каждую рубашку, каждую пару носков, все бумаги. Ничего! Сорвав с кровати простыни, подверг изучению матрас. Обшарил карманы всех костюмов в стенном шкафу, прощупал швы. И пришел в уныние, убедившись, что улики, которые искал, когда-то действительно находились в этой квартире. Может быть, даже вчера. Не исключено, впрочем, что они и сейчас еще здесь. Но где?

Я продолжал безнадежные поиски. Исследовал стенки всех чемоданов, прощупал подкладку, содрал пленку со шкафа, отогнул ленты на шляпах, отодвинул от стены комод и секретер, перевернул кресла и проверил подушки, сунул нос в сливной бачок, пошарил под ванной. Затем просмотрел стволы двух охотничьих ружей и порылся в резиновых сапогах. Наконец, проверил, не поднимался ли линолеум пола кухни. Ничего. Если у Робертса имелись какие-либо вырезки из газет, касающиеся Фрэнс, значит, их взял Джордж.

Вернувшись в жилую комнату, в изнеможении бросился на кровать. Поиски заняли у меня почти два часа, было уже половина шестого. По Монтроз-стрит опять пронеслась автомашина и, повернув на Клебурн-стрит, взвизгнула тормозами. Я вообразил, как полицейские прочесывают весь город, просвечивают фарами и фонарями подъезды, скверы, перекрывают все ходы и выходы.

Приподняв голову, я уставился в потолок. Прямо надо мной на следующем этаже размещалась контора Джорджа. Протянув руку к телефону на секретере, набрал номер и слушал, как наверху раздаются телефонные звонки. Пожав плечами, положил трубку на место. Потом позвонил Барбаре. Пожалуй, стоит напомнить о себе. Она наверняка уже вернулась домой. Моя хранительница отозвалась немедленно:

– Да?

– Это я.

– Ох! Слава богу! Чуть с ума не сошла от страха! Где вы находитесь?

– У Робертса на кровати. Послушайте… Полиция должна обнаружить мой чемодан в конторе. Строго придерживайтесь версии: вы абсолютно ничего не знали о моем возвращении в Карфаген.

– Оставим это, – перебила Барбара. – Что вы узнали у Дорис?

Вкратце я обрисовал ей ситуацию. И заключил:

– Значит, истеричка не хочет признаться, но ей известно, что Делеван в тот вечер собирался ограбить магазин. Ей не удалось с ним увидеться или связаться по телефону и предупредить, что у меня изменились планы и Фрэнс остается дома. А парень по-прежнему думал, что квартира и магазин пусты и субботняя выручка полностью в его распоряжении. Только ему не повезло: дома их оказалось двое, и вторым, я теперь в этом ни минуты не сомневаюсь, был мой дружище Джордж. Только что проверил: из квартиры Робертса прекрасно слышно, как звонит телефон в конторе Клемена. Трудно лучше устроиться с любовницей в таком маленьком городке, как наш, да еще женатому человеку! Мне кажется, ему частенько приходилось допоздна задерживаться на работе…

– Да, причем обычно он оставался один. Мне доводилось замечать, когда, допустим, возвращалась вечерами из кино, что свет в окнах его кабинета еще горел. И адвокат никогда не просил меня задержаться поработать вместе с ним. Я считала, он упорно трудится над речами по делам своих подзащитных.

– Прекрасно устроился, мерзавец! Если кому-либо в голову пришло бы вдруг его проверить и позвонить – женушке Флерель, например, – ему достаточно было через кухню выйти на лестницу, подняться наверх и снять трубку. Конгениально! Но, видимо, в тот вечер, когда их застал Делеван, Джордж потерял голову. Не думаю, что ему хотелось прикончить парня. Просто его застигли врасплох, и он чересчур сильно ударил воришку чем пришлось. Остальное – дело техники. Убрать труп из помещения труда не представляло. Подогнали машину со стороны переулка к задней двери, только и всего. Нет сомнений: Джордж не развода боялся и не просто скандала…

– А бедняга Робертс об этом мог и не знать, – предположила Барбара.

Я усмехнулся. Невозможно испытывать жалость к шантажисту, и все же Робертс вызывал непонятное чувство жалости. У него был прекрасно отлаженный рэкет, он безо всяких хлопот и забот регулярно тянул с Фрэнс понемногу деньжат. А тут, очевидно, вознамерился сорвать крупный куш за убийство Делевана, не подозревая, чьих рук это дело. Стал угрожать Фрэнс.

– Просто чудо, что Робертс продержался так долго. Делеван – вот истинная причина его гибели. Точнее, его полная неосведомленность об отношениях между Джорджем и Фрэнс.

Но интересно, чем ее шантажировал Робертс до убийства Делевана. Видно, Фрэнс совершила нечто противозаконное еще до переезда в Карфаген.

– Как вы думаете, откуда Робертсу об этом стало известно?

Я рассказал Барбаре о письме девицы из Лос-Анджелеса, в котором шла речь о газетных вырезках.

– Квартиру всю обшарил, каждый сантиметр. Никаких вырезок нет. Не исключено, что Робертс хранил их где-то в другом месте. Или же Джорджу удалось найти их раньше меня. Кстати, а ведь газетные вырезки могли подтверждать только то, что Робертсу уже было известно. И вот тут маленькая несообразность. Фрэнс приехала из Флориды, Робертс – из Техаса, а вырезки делались из калифорнийских газет в другом конце Америки. Полагаю, что какой-нибудь сыщик в Хьюстоне или в Майами мог бы обнаружить что-нибудь полезное для нас, да только сейчас не до этого. Мы по-прежнему ужасно далеки от цели. А потому примите мою самую искреннюю благодарность за помощь и поддержку. И поставим точку. Не вижу больше смысла сопротивляться.

– Но почему бы вам не рассказать Скэнлону все, что нам стало известно?

– Я не в состоянии ничего доказать. Все ведь сплошь наши с вами домыслы. Кроме того, чего ради Джордж убил Фрэнс? Мы не обнаружили никакого мотива преступления.

– Мотив? Он ее просто ненавидел!

– Возможно, но где доказательства? К тому же Джордж отлично сведущ в юриспруденции и слишком хитер, чтобы где-то подставиться.

– Ну, промах им допущен, и нам об этом известно. Я имею в виду убийство Робертса – дробь ведь оказалась другого калибра.

– Совсем незначительный промах. Попробуйте на его основе инкриминировать Джорджу умышленное убийство. Фантастика! К тому же с минуты на минуту полиция будет здесь.

– Им никогда в голову не придет искать вас у Робертса!

Пришлось рассказать о кровавых следах.

– Как только рассветет, они обнаружат капли крови на асфальте и наверняка догадаются, где искать «психа».

– Может быть, мне заехать за вами? Уверена, сумею сделать все незаметно.

– Выбросьте из головы эту мысль! Они уже оцепили город, не исключено, что на дорогах устроены заставы и проверяется каждый путник. Прорваться нереально. Еще раз спасибо, Барбара, за все.

Я повесил трубку, не дав ей возразить мне что-либо. Затем тяжело опустился на кровать и тупо уставился на окровавленное полотенце на руке. Под окном послышались шаги, потом по улице пронеслась автомашина. Где-то раздался громкий крик. Порылся в карманах в поисках сигареты. Обнаружил лишь пустую пачку. Скомкав, зашвырнул ее в угол. Черт побери, даже сигареты – недолгое счастье Джона Варрена – и те кончились!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю