Текст книги "Искатель. 1961-1991. Выпуск 1"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Жорж Сименон,Виталий Гладкий,Чарльз Вильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА V

Телефонистка ушла, а двое мужчин не двинулись с места. Мегрэ медленно попыхивал трубкой, Лекер молчал, затягиваясь сигаретой. Дым клубами стлался над их головами. Воцарилось долгое молчание. И тот и другой были старыми служаками, матерыми волками уголовного сыска и за долгие годы работы имели дело с самыми разными преступниками.

– Это он звонил… – произнес наконец Лекер.

Мегрэ ответил не сразу. Они реагировали по-разному. Не говоря о методах (слово, не любимое обоими), сам подход к делу был у них разным. С тех пор как была задушена «дама в лиловом», Мегрэ мало заботила личность убийцы. Он как загипнотизированный думал о жертве: как живая, стояла эта женщина у него перед глазами. Казалось, он снова видит ее на желтом стуле перед музыкальным павильоном, ее длинное лицо, мягкую улыбку, маскирующую жесткость взгляда. Ознакомившись с ее домом, узнав детали ее жизни в Ницце и Париже, он добавил к этому образу несколько новых мелких штрихов и оттенков. Душитель же был лишь неясным силуэтом.

– Я все спрашиваю себя, как он узнал, что Франсина Ланж остановилась в отеле де ла Гар… Газеты ведь сообщили только о приезде сестры жертвы, но адреса не указывали.

Мегрэ подумал, что тот человек мог звонить в разные отели с просьбой соединить его с мадемуазель Ланж. Живо представил он себе убийцу, склонившегося над телефонным справочником, над длинным списком отелей. Может быть, он действовал в алфавитном порядке?

– Не могли бы вы позвонить в отель, название которого начинается на букву А или Б? – обратился он к Лекеру.

С загоревшимся взором Лекер схватил трубку:

– Будьте любезны, дайте мне отель «Англетер». Нет, не дирекцию, не отдел регистрации. Мне нужна телефонистка. Алло! Это из уголовного розыска. Не просил ли вас кто-нибудь вчера соединить его с некой Франсиной Ланж? Нет, не жертва, ее сестра. Ах, вот как! Попросите тогда вашу коллегу. Их на коммутаторе двое, – пояснил он Мегрэ. – В отеле 500–600 комнат. Алло! Вы получили вызов? Вас ничего не удивило? Хриплый голос, говорите? Как будто у него… Спасибо!

И, обратясь к Мегрэ, доложил:

– Вчера вечером, в 10 часов. Хриплый голос или скорее как у человека с затрудненным дыханием…

– Вероятно, он здесь лечится. – Мегрэ думал об этом с первого же дня. Наверное, он встретил Элен случайно и последовал за ней, чтобы узнать, где она живет.

Зазвонил телефон. Говорил инспектор, посланный в Лион. Следов мадемуазель Ланж он не обнаружил, но одна служащая почтового отделения вспомнила, что она приезжала дважды и получала до востребования конверты из грубой серой бумаги. Первый раз пакет пролежал целую неделю, второй раз только что прибыл.

– Даты известны?

– Да.

Задумавшись и попыхивая трубкой, Мегрэ наблюдал за работой коллеги.

– Алло! «Лионский кредит»? Вы составили перечень вкладов, о котором я просил? Можете сказать, не принят ли вклад тотчас же после 13 января прошлого года и 22 февраля текущего года? Жду…

Это не потребовало много времени.

– 15 января взнос в 8 тысяч франков, 23 февраля этого года – 5 тысяч франков.

– Средняя сумма вклада 5 тысяч франков?

– Да, исключения редки. Счет у меня перед глазами. А вот пять лет назад вижу вклад в 25 тысяч франков по кредиту на банковском счете. Это единственная значительная сумма.

– Всегда в банкнотах?

– Всегда.

– Какова общая сумма вклада на сегодняшний день?

– 452 тысячи 650 франков.

Лекер повторил эти цифры Мегрэ.

– Она была богата, – пробормотал он. – И, однако, сдавала комнаты во время сезона.

С удивлением услышал он ответ комиссара:

– Он очень богат…

– Верно. По-видимому, все эти деньги из одного источника. Человек в состоянии вносить ежемесячно по пять тысяч франков, а при случае и более значительные суммы…

– Значит, этот человек не знал, что она владелица дома в Виши, маленького беленького дома с бледно-зелеными ставнями во Французском квартале. После каждой посылки адрес менялся. Быть может, деньги вносили и в определенные даты, а забирала она их несколькими днями позже нарочно, чтобы быть уверенной, что за почтовым отделением не следят?

– Тот, кто звонил, безусловно, человек богатый, во всяком случае весьма состоятельный. Разговаривая с Франсиной, он не указал точного места встречи. А просил лишь задержаться в Виши на несколько дней и ждать вызова.

– Вероятно, он женат и здесь с женой, а может, и с детьми и временем своим не располагает…

Лекер, в свою очередь, получал удовольствие, следя за работой мысли Мегрэ. Разве только мысли? Теперь комиссар уже пытался постичь личность этого человека, слиться с ним целиком, врасти в него полностью, проникнуть в его психологию.

– На улице Бурбонне он не нашел того, что искал. А Элен Ланж молчала. Если б она заговорила, быть может, была бы жива? Он хотел ее напугать, чтоб добиться сведений, в которых нуждался…

– Каких сведений добивался он от Элен Ланж и почему она так упорно отказывалась говорить? Вошел ли убийца в дом до нее, взломав нехитрый замок и обыскав содержимое ящиков до ее возвращения? А может, наоборот, догнал ее, когда она возвращалась домой?

– Почему вы так хитро усмехаетесь?

– Все думаю об одной дурацкой детали: прежде чем добраться до отеля де ла Гар, убийца должен был, если он действовал в алфавитном порядке, звонить не менее тридцати раз. Это вам ничего не говорит? – Мегрэ набил новую трубку, он размышлял: «Вся полиция на ногах. Его разыскивают. А он должен бесконечно повторять имя женщины, то же имя, что и у жертвы… Все вызовы проходят по местному коммутатору. К тому же рядом жена (вполне правдоподобное предположение). Звонить из кафе, бара опасно, могут услышать…» – На вашем месте, Лекер, я поставил бы людей последить за городскими телефонными кабинами.

– Но ему же удалось добраться до Франсины по телефону!

– Он должен ее вызвать еще раз.

– Но ее же нет в Виши.

– Он этого не знает.

В Париже Мегрэ виделся с женой трижды в день, как и большинство мужей, утром, в полдень и вечером. Прийти позавтракать удавалось не всегда, так что он мог без ее ведома делать в остальное время дня что угодно. Но здесь, в Виши? Они фактически все двадцать четыре часа проводили вместе, и он был не единственным в таком положении.

– Не было у него возможности задерживаться долго в кабине, – вздохнул Мегрэ.

Не один раз, вероятно, спускался он вниз под предлогом покупки сигарет или желания поразмяться, пока жена одевалась. Если жена тоже лечится, как и он, ходит на гидротерапию, например, то и это дает ему время. Он представлял себе этого человека, пользующегося любым предлогом, лгущего и изворачивающегося, как мальчишка. Человек сильный, солидный, богатый, пытающийся здесь, в Виши, полечить свою астму.

– Вас не удивляет, что сестра внезапно уехала? Франсина Ланж денежки любила. Бог знает через что только пришлось ей пройти, когда она жила в Париже, чтобы их добыть. Она владелица процветающего предприятия, наследница сестры, но разве такая женщина способна пренебречь значительной суммой денег?

– Не полиции ли она опасается? Непохоже, если только не решила удрать за границу,

– Нет, она вернулась в Ла-Рошель. Полиция может допросить ее там точно так же, как и здесь. Сейчас она все еще катит по дороге, а молодежь завистливыми взглядами провожает красную открытую машину!

– Но почему она так поглядывала на вас сегодня утром?

– Думаю, что понимаю. – Мегрэ улыбнулся не без замешательства. – Газетчики создали мне репутацию исповедника, что ли. Она как будто колебалась, довериться ли мне, решиться ли спросить совета, а потом подумала: «Нет, себе дороже».

Лекер нахмурился:

– Почему?

– Человек пытался получить сведения от Злен Ланж, и сведения эти столь важны, что он потерял власть над собой. Он явился на улицу Бурбонне безоружным, у него не было намерения убить ее, а ушел он с пустыми руками, ни с чем.

– Он думает, что сестра располагает теми же сведениями?

– Определенно. Иначе зачем с таким трудом и риском узнавать, в каком отеле она остановилась, зачем звонить и соблазнять крупной суммой?

– Франсина знает, чего он добивается?

– Возможно, – пробормотал Мегрэ, глядя на часы.

– Да, пожалуй. Она так испугалась, что смылась втихомолку, не сказав нам об этом ни слова!

– Мне нужно встретить жену, – сказал Мегрэ и подумал: «Этот крепкий широкоплечий субъект вынужден был пускаться на всякие ребяческие уловки, чтобы иметь возможность лишний раз позвонить из городской телефонной будки. Кто знает, может быть, во время длительных ежедневных прогулок мы не раз сталкивались с этой парой? Может, стояли бок о бок с ними у источника, когда пили воду…» – Не забудьте о телефонных кабинах…

– Мне потребовалось бы столько же людей, сколько у вас в Париже.

– Мне всегда их не хватало. Когда вы позвоните в Ла-Рошель?

– В шесть часов, перед отъездом в Клермон-Ферран. Я должен увидеться там с судебным следователем. Эта история с ограблением не дает ему покоя.

Мадам Мегрэ ждала на скамейке. Он запаздывал, но она ее упрекнула мужа, отметив, что у него совсем иной вид, чем утром. Такое выражение лица ей было знакомо: задумчивое и нахмуренное в одно и то же время.

– Куда пойдем?

– Походим!..

Как и в прежние дни, как и та, другая, пара. Жена ни о чем не догадывается, она идет рядом с мужем, не подозревая, что тот дрожит при виде любого полисмена в форме. Он убийца Бежать он не может, не навлекая подозрения, и вынужден вести прежний образ жизни. Остановился он, вероятно, в одном из роскошных отелей. Мегрэ это не касается, но если б он был на месте Лекера…

– Лекер – превосходный работник, – пробормотал он, что означало: «Наверняка он об этом подумал». Не так уж много пансионеров там, чтобы… Но ему самому не терпелось докопаться до истины.

Для Мегрэ убийца Элен Ланж уже не был более некой смутной тенью. Мало-помалу его образ начинал приобретать индивидуальные черты. Преступник жил здесь, в городе, гулял вдоль улиц, по которым с таким постоянством ходил ежедневно Мегрэ, проделывал почти те же движения, что и он, смотрел те же зрелища, видел те же парусники, велосипеды, желтые стулья в парке и ту же толпу, движущуюся в медленном и однообразном ритме.

Мегрэ представил рядом с ним довольно еще молодую женщину, жалующуюся, возможно, на боль в ногах. О чем беседовали они, прогуливаясь? О чем говорили между собой все эти пары? Он убил Элен Ланж, его разыскивали. Одно слово, один жест, малейшая неосторожность, и он арестован! Конец жизни, полнейший крах! Его имя на первых страницах газет, состояние близких под угрозой, друзья потрясены! Тюремная камера вместо уютных апартаментов.

– И все же он продолжает…

– Продолжает что?

– Добиваться истины.

– О ком ты говоришь?

– Ты знаешь, о ком я говорю. Он звонил Франсине Ланж. Хотел с ней встретиться.

– Его могут поймать?

– Если бы она вовремя предупредила Лекера, можно было бы организовать засаду. Это и сейчас возможно. Стоит поместить в 406-й номер женщину примерно тех же лет, и когда он позвонит…

Мегрэ остановился посреди аллеи, ругнувшись и сжав кулаки, в невольной ярости:

– Чего, собственно, добивается он, черт подери, пускаясь на такой риск?!

* * *

Мужской голос ответил:

– Алло! Кого вам нужно?

– Я хотел бы поговорить с мадемуазель Франсиной Ланж. – Кто ее спрашивает?

– Дивизионный комиссар Лекер.

– Минутку.

Meгрэ сидел напротив Лекера в пустом бюро, придерживая около уха отводную трубку.

– Алло! Вы не могли бы позвонить завтра утром?

– Нет.

– Через полчаса?

– Через полчаса я уже буду в дороге.

– Но мы только что приехали. Франсина… я хочу сказать, мадемуазель Ланж в ванне.

– Попросите ее от моего имени выйти.

Лекер подмигнул парижскому коллеге, потом снова послышался голос Люсьена Романеля, ее любовника:

– Сейчас подойдет.

– Алло! – Голос казался более отдаленным, чем у ее приятеля.

– Мадемуазель Ланж, сегодня утром вы мне заявили, что остаетесь на два—три дня в Виши…

– Да, у меня было такое намерение. Потом я передумала.

– Могу спросить почему?

– Я могу вам ответить, что передумала. Это мое право, не так ли?

– Так же, как и мое запастись опросным листом и заставить вас говорить

– Какая разница, в Виши я или в Ла-Рошели?

– Для меня большая, и очень. Повторяю вопрос; что заставило вас изменить свое намерение?

– Я испугалась.

– Чего?

– Вы это прекрасно знаете Сегодня утром я убеждала себя, что он не осмелится…

– Говорите яснее, пожалуйста Страх? Отчего? Испугались чего?

– Человека, задушившего сестру. Уж если он прикончил ее, то способен взяться и за меня!

– По какой причине?

– Не знаю…

– Вы с ним знакомы?

– Нет.

– Имеете ли вы хоть малейшее представление о том, кто это может быть?

– Нет.

– Однако в полдень, сообщив мне о намерении продлить ваше пребывание в Виши, вы тут же впопыхах покинули отель.

– Я испугалась.

– Лжете… Точнее, имеете особую причину бояться.

– Я вам сказала: он убил сестру. Он мог бы и меня…

– За что?

– Не знаю.

– И вам неизвестна причина убийства сестры?

– Знала бы, сказала.

– Почему в таком случае вы не рассказали о телефонном звонке?

Он живо представил ее себе в купальном халате, с мокрыми волосами, в комнате, где стоят раскрытые чемоданы. Имеется ли у них отводная трубка? Если нет, значит, Романель стоит перед ней, бросая вопрошающие взоры.

– Каком звонке?

– Том самом, вчера вечером в вашем отеле.

– Не понимаю, о чем вы?

– Нужно ли напомнить вам слова вашего собеседника? Не советовал ли он вам остаться на два-три дня в Виши? Не сказал ли, что вы могли бы получить крупную сумму денег?

– Я и не слушала.

– Почему?

– Приняла за шутку. А у вас не такое впечатление?

– Нет.

Это «нет» прозвучало весьма сухо, затем последовало угрожающее молчание. Женщина на другом конце провода растерялась, пришла в замешательство и подыскивала слова.

– Повторяю, я приняла это за фарс…

– И часто вам устраивают такого рода фарсы?

– Ну, не такого рода.

– Не этот ли телефонный разговор напугал вас настолько, что заставил срочно покинуть Виши?

– На меня это сильно подействовало.

– Что именно?

– Знать, что убийца все еще в городе. Какая женщина не испугается при мысли, что душитель бродит по улицам?

– Отели, однако, не опустели. Слышали вы когда-нибудь этот голос?

– Не думаю.

– Голос особенный, своеобразный.

– Не заметила. Была слишком удивлена.

– Только что вы говорили о дурной шутке, розыгрыше.

– Я устала, еще позавчера я была на Балеарских островах и с тех пор почти не спала…

– Это не причина для лжи.

– Я не привыкла к допросам, тем более по телефону! меня буквально вытащили из ванны.

– Если хотите, через час вам нанесет официальный визит мой коллега в Ла-Рошели, и все вами сказанное будет должным образом запротоколировано.

– Но я же отвечаю.

Глаза Мегрэ лучились смехом. Лекер показывал образец работы. Может быть, Мегрэ иначе взялся бы за дело, но результат был бы тот же.

– Вы знали, что полиция разыскивает убийцу. Не могли вы не понимать, что малейшее указание могло быть ценным для нас.

– Ну да.

– Так вот, вполне возможно, что ваш собеседник как раз и есть тот самый убийца. Вы об этом подумали, мало того, были уверены, поэтому и испугались. Однако вы производите впечатление женщины далеко не робкого десятка…

– Я подумала об этом, но не была уверена.

– Любой на вашем месте позвонил бы и поставил нас в известность. Почему вы этого не сделали?

– Я только что потеряла сестру, единственного родного человека, и только сегодня ее похоронили…

– Отвечайте на вопрос!

– Вы могли бы меня задержать…

– И какие такие срочные дела призывают вас в Ла-Рошель? Ведь вы предполагали остаться на Балеарах еще несколько дней.

– Меня угнетала атмосфера. Одна мысль о том, что этот человек…

– А может быть, скорее мысль, что из-за этого звонка мы могли бы задать вам несколько вопросов?

– Вы могли бы меня использовать как приманку. Если бы он меня вызвал, назначил встречу, вы бы меня послали и…

– И?

– Ничего… Я боялась…

– Почему задушили вашу сестру?

– Откуда мне знать?

– Кто-то встретил ее после долгих лет, последовал за ней и вошел к ней?

– Я думала, она застала его, когда он грабил…

– Не так вы наивны. Он хотел задать ей вопрос, важный вопрос.

– Какой?

– Это именно то, что я стремлюсь выяснить. Ваша сестра получила большое наследство, мадемуазель Ланж…

– От кого?

– Об этом-то я вас и спрашиваю…

– Мы обе получили наследство от матери, но она не была богата. Лавочка в Марсильи трех су не стоила, да несколько тысяч франков в сберегательной кассе…

– Ее любовник был богат?

– Какой любовник?

– Тот, который приходил к ней в квартиру на улице Нотр-Дам де-Лоретт…

– Я не в курсе.

– Вы встречали его когда-нибудь?

– Нет…

– Не разъединяйте! Нам, как видно, еще долго придется… Алло!

– Я слушаю.

– Ваша сестра была машинисткой, вы маникюршей.

– Я стала косметичкой.

– Допустим… Две девочки из Марсильи, родители состояния не имели. Вы обе уехали в Париж.

– И что в этом исключительного?

– Вы утверждаете, что ничего не знаете о делах и поступках сестры. Даже не могли сказать, где она работала.

– Прежде всего между нами была большая разница в годах, и потом мы никогда не ладили между собой с детства…

– Я не закончил. Вышло так, что вскоре вы совсем молодой стали во главе парикмахерской в Ла-Рошели, она должна была стоить недешево.

– Часть денег я выплатила по годовому заемному обязательству и по векселям.

– Возможно. Позднее мы выясним этот пункт. Сестра ваша некоторым образом отошла от вашего круга. Сначала она прожила несколько лет в Ницце. Вы ездили к ней?

– Нет.

– Знали ее адрес?

– Она прислала мне три или четыре открытки.

– За пять лет?

– Нам нечего было сказать друг другу.

– А когда она переселилась в Виши?

– Она мне не говорила.

– Не написала, что переселилась в этот город и купила там дом?

– Я узнала об этом от друзей.

– Каких друзей?

– Уж и не помню. Люди, встретившие ее в Виши.

– Они с ней говорили?

– Возможно. Ах, вы меня путаете… Лекер, довольный собой, подмигнул Мегрэ.

– Были вы в «Лионском кредите»?

– Какой кредит?

– Банк в Виши.

– Нет.

– И не полюбопытствовали узнать, какую сумму вы наследуете?

– Этим займется мой нотариус в Виши. Я в этих делах не разбираюсь.

– Однако человек вы деловой. Знаете, какая сумма на счету вашей сестры?

Последовало молчание.

– Я вас слушаю.

– Не могу вам ответить.

– Почему?

– Потому что не знаю.

– Тогда вы удивитесь, узнав, что сумма приближается к полумиллиону франков.

– Так много? – произнесла она спокойным тоном.

– Это много для скромной машинистки, отправившейся однажды из Марсильи и проработавшей в Париже всего десять лет.

– Она не делилась со мной признаниями.

– Подумайте, прежде чем отвечать. У нас имеются возможности проверить ваши слова. Когда вы обосновались в Ла-Рошели, первые взносы сделала ваша сестра.

Снова молчание… По телефону оно кажется более внушительным, чем когда собеседник находится у вас перед глазами.

– Вам нужно подумать?

– Она одолжила мне немного денег.

– Сколько?

– Это надо спросить у моего нотариуса.

– Ваша сестра жила в это время в Ницце?

– Возможно… Да.

– Значит, вы поддерживали с ней отношения, а не только обменивались почтовыми открытками?

– Мне пришлось туда поехать.

– Минуту назад вы утверждали обратное

– Ах, я путаюсь в ваших вопросах. Вы меня сбиваете.

– Однако они совершенно ясны, не в пример вашим ответам.

– Это все?

– Нет еще. Настоятельно советую вам не обрывать разговор, в противном случае я буду вынужден прибегнуть к малоприятным мерам. На сей раз мне нужен ясный ответ: да или нет! В запродажном акте купленного вами предприятия чья подпись фигурирует: ваша или вашей сестры? Иначе говоря, кто подлинный владелец? Вы или ваша сестра?

– Мы обе.

– Значит, вы были компаньонами и хотите меня уверить, что не имели с сестрой никакого контакта?..

– Это дела семейные и никого не касаются.

– Но не тогда, когда налицо преступление.

– При чем тут это?! Здесь нет никакой связи.

– Если вы так полагаете, почему же вы впопыхах, как угорелая, покинули Виши?!

– Вы намерены задавать мне еще и другие вопросы?

Мегрэ кивнул головой, схватил карандаш и написал несколько слов на бумаге.

– Минутку! Не бросайте трубку! У вас был ребенок, не правда ли?

– Я вам об этом говорила.

– Родили вы в Париже?

– Нет.

– Почему?

На записке Мегрэ было написано: «Где она родила? Где записан ребенок?»

– Не хотела, чтобы знали.

– Куда вы отправились?

– В Бургонь.

– В какое место точно?

– Мениль де Мон.

– Это поселок?

– Скорее деревушка.

– Там был врач?

– В то время нет.

– И вы выбрали для родов глухое захолустье, без врача? – А как рожали наши матери?

– Сами выбрали это место? Вы там раньше бывали?

– Нет, я выбирала по дорожной карте.

– Отправились туда одна?

– Как же вы допрашиваете обвиняемых, если так терзаете ни в чем не повинных людей?..

– Я вас спросил, вы поехали туда одна?

– Нет.

– Это уже лучше. Вы видите, что проще говорить правду, чем хитрить. Кто вас сопровождал?

– Моя сестра.

– Это было в то время, когда вы обе жили в Париже, по вашим словам, встречались лишь случайно. И вы уверяете меня, что даже не знали, где она работала.

– Меня это не касалось.

– Вы не любили друг друга, не имели почти никакой связи между собой, и вдруг она бросает работу, чтобы следовать за вами в глухую деревушку в Бургони?

Она молчала, не зная, что ответить.

– Сколько времени вы там оставались?

– Месяц.

– В гостинице?

– На постоялом дворе.

– Принимала акушерка?

– Не уверена, что это была акушерка, но она принимала у всех беременных женщин в том краю.

– Как ее зовут?

– Ей было тогда лет 65, она, наверное, давно умерла.

– Не помните имя?

– Мадам Радеш.

– Вы записали ребенка в мэрии?

– Ну конечно…

– Сами?

– Я была в постели. Сестра пошла туда с хозяином нашей харчевни, он же и был свидетелем.

– Видели вы потом запись в мэрии?

– С чего бы я туда пошла?

– Есть у вас копия метрического свидетельства о рождении ребенка?

– Столько времени прошло с тех пор…

– Куда вы потом направились?

– Послушайте, если вы намерены допрашивать меня часами, приезжайте сюда! Я больше не могу!

Лекер невозмутимо спросил:

– Куда вы отвезли ребенка?

– В Сент-Андре. Сент-Андре дю Лавион, в Вогезах.

– В машине?

– Тогда у меня еще не было машины.

– А у сестры?

– Она никогда не водила.

– Она сопровождала вас?

– Да! Да! Да! А теперь можете думать все, что вам угодно. Я больше не могу! Понимаете, не могу! Хватит!

И она швырнула трубку.