Текст книги "Код лихорадки (ЛП)"
Автор книги: Джеймс Дашнер (Дэшнер)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Джеймс Дэшнер
КОД ЛИХОРАДКИ
Перевод Гавриленко Алексея
ПРОЛОГ
НЬЮТ
В тот день, когда они убили родителей мальчика, шел снег.
Несчастный случай, сказали они позже, но он был там, когда это произошло и знал, что это не правда.
Снег выпал раньше, чем они пришли, как холодное белое предзнаменование, падающее с серого неба.
Он помнил, насколько это было странно. Изнуряющая жара зверствовала в их городе месяцы, которые растянулись на годы, бесконечная череда дней, наполненных потом, болью и голодом. Он и его семья выжили. Обнадеживающее утро сменилось дневным поиском пищи, громкими драками и ужасающими звуками. Затем вечер онемения от долгих жарких дней. Он сидел со своей семьей и смотрел, как свет исчезает с неба, и мир медленно исчезает перед его глазами, задаваясь вопросом, появится ли он снова с рассветом.
Иногда приходили сумасшедшие, равнодушные к дню или ночи. Но его семья не говорила о них. Ни мать, ни отец, ни уж тем более он сам. Казалось, что признание их существования вслух может вызвать их, как заклинание, вызывающее дьяволов. Только Лиззи, которая была на два года моложе, но в два раза храбрее, имела мужество говорить о сумасшедших, как будто она была единственной достаточно умной, чтобы видеть в суевериях чепуху.
И она была всего лишь маленьким ребенком. Мальчик знал, что именно он должен быть храбрым, именно он должен утешать свою маленькую сестренку. Не волнуйся, Лиззи. Подвал плотно запрет; свет выключен. Плохие люди даже не узнают, что мы здесь. Но он всегда терял дар речи. Он крепко обнимал ее, прижимая к себе, как своего личного плюшевого мишку. И каждый раз она похлопывала его по спине. Он любил ее до боли в сердце. Он сжимал ее крепче, молча поклявшись, что никогда не позволит этим сумасшедшим причинить ей боль, и предвкушая, как ее ладонь ударит его промеж лопаток.
Часто они так и засыпали, свернувшись калачиком в углу подвала, на старом матрасе, который отец стащил с лестницы. Мать всегда накрывала их одеялом, несмотря на жару—ее собственный мятеж против вспышки, которая все испортила.
В то утро они проснулись от удивления.
«Дети!»
Это был голос матери. Ему снился какой-то футбольный матч, мяч, летящий по зеленой траве поля, который направлялся к открытым воротам на пустом стадионе.
«Дети! Просыпайтесь! Посмотрите на это!»
Он открыл глаза и увидел, как мать смотрит в небольшое окно, единственное в подвальном помещении. Она убрала доску, которую отец прибил там прошлой ночью, он делал это каждый вечер перед заходом солнца. Мягкий серый свет сиял на лице матери, освещая глаза, полные яркого страха. И улыбка, какой он не видел уже очень давно, осветила ее еще ярче.
«Что происходит?» пробормотал он, поднимаясь на ноги. Лиззи протерла глаза, зевнула и последовала за ним туда, где мама смотрела на дневной свет.
Он мог вспомнить несколько вещей об этом моменте. Когда он выглянул наружу, прищурившись, чтобы глаза привыкли, отец все еще храпел, как зверь. Улица была пуста от сумасшедших, а небо затянули тучи, что в наши дни было редкостью. Он замер, увидев белые хлопья. Они падали из серого неба, кружась и танцуя, бросая вызов гравитации и взлетая, прежде чем снова упасть вниз.
Снег.
Снег.
«Что за чертовщина?» пробормотал он себе под нос фразу, которую он выучил от своего отца.
«Как может идти снег, мамочка?» спросила Лиззи, ее глаза были лишены сна и наполнены радостью, которая щемила его сердце. Он наклонился и потянул ее за косу, надеясь, что она знает, насколько она сделала его несчастную жизнь достойной жизни.
«О, ты знаешь,» ответила мама, «об этом рассказывают люди. Вся метеорологическая система мира разлетается на куски, благодаря вспышкам. Давайте просто насладимся этим, хорошо? Это довольно необычно, вы не находите?»
Лиззи ответила счастливым вздохом.
Он смотрел, гадая, увидит ли когда-нибудь подобное снова. Хлопья парили, в конце концов касаясь тротуара и тая. Снежинки усеяли оконное стекло.
Они стояли так, наблюдая за внешним миром, пока тени не пересекли пространство в верхней части окна. Они исчезли, как только появились. Мальчик вытянул шею, чтобы увидеть, кто или что прошло мимо, но было уже поздно. Через несколько секунд сверху раздался тяжелый стук в дверь. Отец вскочил на ноги еще до того, как звук оборвался, внезапно проснувшись и насторожившись.
«Вы кого-нибудь видели?» спросил папа немного хрипловатым голосом.
Мамино лицо утратило прежнюю радость, сменившись более знакомым выражением беспокойства и тревоги. «Просто тень. Мы отвечаем?»
«Нет,» ответил Папа. «Безусловно нет. Молись, чтобы они ушли, кто бы это ни был.».
«Они могут вломиться,» прошептала Мама. «Я знаю. Они могут подумать, что здесь заброшено, но может быть, здесь осталось немного консервов.»
Папа долго смотрел на нее, его мозг работал, пока тикала тишина. А потом бум, бум, бум. Тяжелые удары в дверь сотрясли весь дом, как будто их посетители принесли с собой таран.
«Оставайся здесь,» осторожно сказал Папа. «Оставайся с детьми»
Мама начала говорить, но остановилась, глядя на дочь и сына сверху вниз, ее приоритеты были очевидны. Она обняла их, как будто ее руки могли защитить их, и мальчик позволил теплу ее тела успокоить его. Он крепко обнял ее, пока папа тихо поднимался по лестнице, пол наверху скрипел, когда он шел к входной двери. Потом наступила тишина.
Воздух стал тяжелым, давящим. Лиззи протянула руку и взяла брата за руку. Наконец он нашел слова утешения и излил их ей.
«Не волнуйся,» прошептал он едва слышно. «Наверное, это просто люди, которые хотят есть. Папа немного поделится, а потом они отправятся в путь. Вот увидишь.» Он сжал ее пальцы со всей любовью, которую он знал, не веря ни одному сказанному им слову.
Затем последовал шум.
Дверь с грохотом распахнулась.
Громкие, злые голоса.
Грохот, затем глухой удар, от которого задрожали половицы.
Тяжелые, ужасные шаги.
А потом незнакомцы загрохотали вниз по лестнице. Двое мужчин, трое, женщина-всего четыре человека. Прибывшие были одеты строго для этого времени и не выглядели ни добрыми, ни угрожающими. Просто торжественно до глубины души.
«Вы игнорировали каждое отправленное нами сообщение,» заявил один из мужчин, осматривая комнату. «Простите, но нам нужна девушка. Элизабет. Мне очень жаль, но у нас нет выбора.»
И вот так мир мальчика оборвался. Мир, уже наполненный таким количеством печальных вещей, что ребенок и сосчитать не может. Незнакомцы приближались, рассекая напряженный воздух. Они потянулись к Лиззи, схватили ее за рубашку, толкнули на маму—безумную, дикую, кричащую– которая вцепилась в свою маленькую девочку. Мальчик бросился вперед и ударил мужчину сзади по плечу. Бесполезно. Комар нападает на слона.
Выражение лица Лиззи внезапно стало безумным. Что-то холодное и твердое раскололось в груди мальчика, куски падали с зазубренными краями, разрывая его. Это было невыносимо. Он издал свой собственный громкий крик и бросился на незваных гостей, дико размахивая руками.
«Довольно!» закричала женщина. Взметнувшаяся в воздухе рука ударила мальчика по лицу, словно укус змеи. Кто-то ударил его мать прямо по голове. Она рухнула. А потом раздался звук, похожий на раскат грома, и близко, и одновременно отовсюду. В ушах у него стоял оглушительный звон. Он привалился спиной к стене и увидел все эти ужасы.
Один из мужчин ранен в ногу.
Его отец стоял в дверях с пистолетом в руке.
Его мама с визгом вскочила с пола и потянулась к женщине, которая вытащила свое собственное оружие.
Папа сделал еще два выстрела. Звон металла и хруст пули, ударившейся о бетон. Промахи, оба.
Мама дергает женщину за плечо.
Женщина выбросила локоть, выстрелила, развернулась и выстрелила еще три раза. В хаосе воздух сгустился, все звуки отступили, время стало чужеродным понятием. Мальчик смотрел, пустота открылась под ним, когда оба его родителя упали. Долгий момент прошел, но никто не пошевелился, ни мама, ни папа. Они никогда не будут двигаться снова.
Все взгляды обратились к двум осиротевшим детям.
«Хватай их обоих, черт возьми,» наконец сказал один из мужчин. «Они могут использовать другого в качестве контрольного субъекта.»
То, как мужчина указал на него, так небрежно, словно наконец остановился на случайной банке супа в кладовой. Он никогда этого не забудет. Он бросился к Лиззи и обнял ее. И незнакомцы забрали их с собой.
ГЛАВА 1
221.11.28 | 09:23
Стивен, Стивен, Стивен. Меня зовут Стивен.
Он повторял это снова и снова в течение последних двух дней —с тех пор, как они забрали его у мамы. Он помнил каждую секунду своего последнего мгновения с ней, каждую слезу, которая текла по ее лицу, каждое слово, ее теплое прикосновение. Он был молод, но понимал, что это к лучшему. Он видел, как его отец впал в полное безумие, он стал опасен, весь в гневе и вони. Он не мог видеть, как это происходит с его мамой.
И все же боль разлуки поглотила его. Океан, который поглотил его, его нескончаемый холод и глубина. Он лежал на кровати в своей маленькой комнате, поджав ноги к груди и зажмурив глаза, свернувшись в клубок, как будто это могло помочь уснуть. Но с тех пор, как его забрали, сон приходил только в припадках, обрывками, полными темных облаков и кричащих зверей. Он сосредоточился.
Стивен, Стивен, Стивен. Меня зовут Стивен.
Он решил, что у него есть две вещи, за которые он должен держаться: его воспоминания и его имя. Конечно, они не могли отнять у него первое, но пытались украсть второе. В течение двух дней они заставляли его принять новое имя: Томас. Он отказался, отчаянно цепляясь за шесть букв, которые выбрала для него его собственная плоть и кровь. Когда люди в белых халатах называли его Томасом, он не отвечал; он делал вид, что не слышит их или думает, что они разговаривают с кем-то другим. Это было нелегко, когда в комнате находились только два человека, что обычно и происходило.
Стивену не было даже пяти лет, но его единственный взгляд на мир был полон тьмы и боли. А потом эти люди забрали его. Они, казалось, были полны решимости сделать так, чтобы он понял, что все может стать только хуже, и каждый урок давался труднее, чем предыдущий.
Его дверь загудела и тут же распахнулась. В комнату вошел мужчина, одетый в зеленый костюм, похожий на пижаму для взрослых. Стивену хотелось сказать ему, что он выглядит нелепо, но после нескольких последних встреч с этими людьми он решил держать свое мнение при себе. Их терпение начало истощаться.
«Томас, пойдем со мной.» сказал мужчина.
Стивен, Стивен, Стивен. Меня зовут Стивен.
Он не пошевелился. Он крепко зажмурился, надеясь, что незнакомец не заметил, как он взглянул на него, когда тот вошел. Каждый раз приходил другой человек. Никто из них не был настроен враждебно, но и никто не был очень любезен. Все они казались далекими, их мысли были где-то далеко, далеко от мальчика, лежащего в постели.
Мужчина заговорил снова, даже не пытаясь скрыть нетерпение в голосе. «Томас, вставай. У меня нет времени на игры. Они изматывают нас, чтобы все наладить, и я слышал, что ты один из последних, кто сопротивляется своему новому имени. Дай мне передохнуть, сынок. Это серьезно то, из-за чего ты хочешь бороться? После того, как мы спасли тебя от того, что там происходит?»
Стивен усилием воли заставил себя не шевелиться, результатом чего стала лишь скованность, которая никак не могла выглядеть как кто-то спит. Он задержал дыхание, пока, наконец, ему не пришлось сделать большой глоток воздуха. Сдавшись, он перевернулся на спину и уставился на незнакомца мертвым взглядом.
«Ты выглядишь глупо» сказал он.
Мужчина попытался скрыть свое удивление, но ему это не удалось. «Прошу прощения?»
Гнев вспыхнул внутри Стивена. «Я сказал, ты выглядишь глупо. Этот нелепый зеленый комбинезон. Я не собираюсь делать то, что вы от меня хотите. И я определенно не надену ничего похожего на те пижамы, которые ты носишь. И не называй меня Томасом. Меня зовут Стивен!»
Все это вырвалось на одном дыхании, и Стивену пришлось сделать еще один большой глоток воздуха, надеясь, что это не испортит ему момент. Пусть он выглядит слабым.
Мужчина рассмеялся, и в его голосе было больше веселья, чем снисхождения. Стивену захотелось швырнуть что-нибудь через всю комнату.
«Они сказали мне, что ты…» мужчина сделал паузу, посмотрел на электронный блокнот, который держал в руке. «…’милый, детское качество’. Наверное, я просто этого не вижу.»
«Это было до того, как мне сказали, что я должен сменить имя,» возразил Стивен. «Имя, которое дали мне мама и папа. То, которое ты забрал у меня.»
«Это был папа, который сошел с ума?» спросил мужчина. «Тот, который чуть не забил твою маму до смерти, он был так болен? Или мама, которая попросила нас забрать тебя? Которой с каждым днем становится все хуже? Те родители?»
Стивен пылал в своей постели, но ничего не говорил.
Его гость в зеленом подошел ближе к кровати и присел на корточки. «Послушай, ты ещё ребенок. И ты явно умный, смышленый. У тебя иммунитет к Вспышке. У тебя есть ещё много дел.»
Стивен услышал предупреждение в голосе мужчины. Что бы ни случилось дальше, ничего хорошего из этого не выйдет.
«Тебе придется смириться с потерей некоторых вещей и подумать о чем-то большем, чем ты сам,» он продолжал «Если мы не найдем лекарство в течение нескольких лет, людям конец. Итак, вот что произойдет, Томас. Ты сейчас встанешь и пойдешь со мной за ту дверь. И я не собираюсь повторять тебе это снова.»
Мужчина подождал секунду, его взгляд был непоколебим; затем он встал и повернулся, чтобы уйти.
Стивен встал. Он последовал за мужчиной к двери.
ГЛАВА 2
221.11.28 | 09:56
Когда они вышли в коридор. Стивен впервые увидел другого ребенка с тех пор, как приехал сюда. Девушка. У нее были каштановые волосы, и она выглядела так, будто была немного старше его. Впрочем, трудно было сказать наверняка; он лишь мельком взглянул на нее, когда женщина проводила ее в соседнюю комнату. Дверь с грохотом захлопнулась как раз в тот момент, когда он и его сопровождающий проходили мимо, и он заметил табличку на передней части ее белой поверхности: 31K.
«Тереза без проблем взяла себе новое имя,» сказал человек в зеленом, когда они шли по длинному тускло освещенному коридору. «Конечно, это может быть потому, что она хотела забыть своё.»
«Какое оно было?» спросил Стивен, его тон приближался к чему-то вроде вежливости. Он искренне хотел это знать. Если девушка действительно так легко сдалась, возможно, он сможет сохранить и ее имя—одолжение потенциальному другу.
«Тебе и так будет нелегко забыть свое собственное,» получил в ответ. «Я бы не хотел обременять тебя еще одним.»
«Я никогда его не забуду,» сказал себе Стивен. Никогда.
Где-то на краю сознания он осознал, что уже немного изменил свою позицию. Вместо того чтобы настаивать на том, чтобы называть себя Стивеном, он просто пообещал не забывать Стивена. Неужели он уже сдался? – Нет! – Он почти выкрикнул это.
«Как тебя зовут?» спросил он, пытаясь отвлечься.
«Рэндалл Спилкер» сказал мужчина, не сбавляя шага. Они свернули за угол и подошли к ряду лифтов. «Когда-то я не был таким придурком, поверь мне. Мир, люди, на которых я работаю» – он жестом указал на пустоту вокруг себя – «все это превратило мое сердце в маленький комочек черного угля. Это очень плохо для тебя.»
Стивен ничего не ответил, так как он задался вопросом, куда они направляются. Они вошли в лифт, когда он звякнул и двери открылись.
Стивен сидел в странном кресле, в его ноги и спину давили различные встроенные инструменты. Беспроводные датчики, каждый размером с ноготь, были прикреплены к его вискам, шее, запястьям, сгибам локтей и груди. Он смотрел, как консоль рядом с ним собирает данные издавая щебечущие и пищащие звуки. Мужчина в пижаме для взрослых сидел в другом кресле, его колени были всего в паре дюймов от коленей Стивена.
«Мне очень жаль, Томас. Обычно мы ждали дольше, прежде чем дело доходило до этого,» сказал Рэндалл. Его голос звучал лучше, чем в коридоре и в комнате Стивена. «Мы дадим тебе еще немного времени, чтобы ты добровольно принял свое новое имя, как это сделала Тереза. Но время, это не та роскошь, которая у нас есть.»
Он поднял крошечный кусочек блестящего серебра, один конец которого был закруглен, а другой заострен на остром, как бритва, конце.
«Не двигайся!» сказал Рэндалл, наклонившись вперед, как будто собирался что-то шепнуть Стивену на ухо. Прежде чем он успел задать вопрос мужчине, Стивен почувствовал острую боль в шее, прямо под подбородком, а затем тревожное ощущение, что что-то впилось ему в горло. Он вскрикнул, но все закончилось так же быстро, как и началось, и он не чувствовал ничего, кроме паники, которая наполнила его грудь.
«Ч-что это было?» он запнулся. Он попытался встать со стула, несмотря на все, что к нему было прилеплено.
Рэндалл толкнул его обратно. Это было легко сделать, когда он был вдвое больше Стивена.
«Это стимулятор боли. Не волнуйся, он растворится и выйдет из твоего организма. В конце концов. К тому времени он тебе, вероятно, уже не понадобится.» он пожал плечами. Что ты можешь сделать? «Но мы всегда можем вставить еще один, если ты сделаешь это необходимым. А теперь успокойся.»
Стивен с трудом перевел дыхание. «Что оно будет делать со мной?»
«Ну, это зависит от... Томаса. Нам предстоит долгий путь, тебе и мне. Всем из нас. Но сегодня, прямо сейчас, в этот момент, мы можем сократить путь. Маленькая тропинка через лес. Все, что тебе нужно сделать, это сказать мне свое имя.»
«Это легко. Стивен.»
Рэндалл опустил голову на руки. «Сделай это» сказал он чуть более усталым шепотом.
До этого момента Стивен не знал боли, кроме царапин и ушибов детства. И вот когда огненная буря разразилась по всему его телу, когда агония разлилась по венам и мышцам, у него не было слов для этого, не было способности понять. Были только крики, которые едва достигали его собственных ушей, прежде чем его разум отключился и спас его.
Стивен пришел в себя, тяжело дыша и обливаясь потом. Он все еще сидел в странном кресле, но в какой-то момент его привязали к нему ремнями из мягкой кожи. Каждый нерв в его теле гудел от затянувшейся боли, причиненной Рэндаллом и имплантированным устройством.
«Что…» хрипло прошептал Стивен. Его горло горело, рассказывая все, что ему нужно было знать о том, как много он кричал за последнее время. «Что?» повторил он, пытаясь мысленно соединить кусочки картины.
«Я пытался сказать тебе, Томас» сказал Рэндалл, возможно, с некоторым сочувствием в голосе. Возможно, сожаление. «У нас нет времени валять дурака. Мне жаль. Но нам придется попробовать это снова. Думаю, теперь ты понимаешь, что это был не блеф. Для всех здесь важно, чтобы ты принял свое новое имя.» мужчина отвел взгляд и долго молчал, уставившись в пол.
«Как ты мог причинить мне боль?» спросил Стивен сквозь пересохшее горло. «Я всего лишь маленький ребенок.» Молодой или нет, но он понимал, как жалко это звучит.
Стивен также знал, что взрослые реагируют на жалость одним из двух способов. Их сердца немного растают, и они отступят. Или чувство вины будет гореть в них, как печь, и они превратятся в камень, чтобы потушить огонь. Рэндалл выбрал последнее, его лицо покраснело, когда он крикнул в ответ.
«Все, что тебе нужно сделать, это принять имя! А теперь-никаких игр. Как тебя зовут?»
Стивен не был глупым – он просто притворился. «Томас. Меня зовут Томас.»
«Я не верю тебе,» ответил Рэндалл, его глаза были полны тьмы. «Снова.»
Стивен открыл рот, чтобы ответить, но Рэндалл разговаривал не с ним. Боль вернулась, сильнее и быстрее. Он едва успел заметить агонию, прежде чем потерял сознание.
«Как тебя зовут?»
Стивен едва мог говорить. «Томас.»
«Я не верю тебе.»
«Нет.» Он захныкал.
Боль больше не была неожиданностью, как и наступившая после нее темнота.
«Как тебя зовут?»
«Томас.»
«Я не хочу, чтобы ты забыл.»
«Нет.» Воскликнул он, дрожа от рыданий.
«Как тебя зовут?»
«Томас.»
«У тебя есть другое имя?»
«Нет. Только Томас.»
«Кто-нибудь когда-нибудь называл тебя иначе?»
«Нет. Только Томасом.»
«Ты когда-нибудь забудешь свое имя? Будешь ли ты когда-нибудь использовать другое?»
«Нет.»
«Хорошо. Тогда я дам тебе последнее напоминание.»
Позже он снова лежал на кровати, свернувшись калачиком. Мир снаружи казался далеким, безмолвным. У него кончились слезы, все тело онемело, остались только неприятные покалывания. Казалось, все его существо погрузилось в сон. Он представил себе Рэндалла напротив себя, вина и гнев смешались в мощную, смертельную форму ярости, которая превратила его лицо в гротескную маску, когда он причинил боль.
Я никогда этого не забуду, сказал он себе. Я никогда, никогда не должен забыть.
И так, мысленно, он повторял знакомую фразу, снова и снова. Хотя он не мог точно сказать, что именно, но что-то изменилось.
Томас, Томас, Томас. Меня зовут Томас.
