Текст книги "Код лихорадки (ЛП)"
Автор книги: Джеймс Дашнер (Дэшнер)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
ГЛАВА 3
222.02.28 | 09:36
«Пожалуйста, не двигайся.»
Доктор не был злым, но и добрым тоже. Он был добрым лишь отчасти, он был терпеливым, он был профессионалом. Также можно забыть: среднего возраста, среднего роста, среднего телосложения, короткие темные волосы. Томас закрыл глаза и почувствовал, как игла вошла в вену, после быстрого укола боли. Было забавно, как он боялся этого каждую неделю, но потом это продолжалось меньше секунды, за которым последовал холод в его теле.
«Видишь, сейчас?» доктор сказал. «Это не больно.»
Томас покачал головой, но не сказал ни слова. После инцидента с Рэндаллом ему было трудно говорить. Ему было трудно спать, есть и почти все остальное тоже. Только в последние дни он начал понемногу приходить в себя. Всякий раз, когда в его сознании всплывало воспоминание о его настоящем имени, он отталкивал его, не желая больше проходить через эту пытку. Томас работал просто отлично. Это должно было сработать.
Кровь, такая темная, что казалась почти черной, скользнула по узкой трубочке из его руки в пузырек. Он не знал, на что они его проверяли, но это был всего лишь один из многих, многих тычков и толчков—некоторые ежедневно, некоторые еженедельно.
Доктор остановился и запечатал флакон. «Ну ладно, значит, с анализом крови покончено.» Он вытащил иглу. «А теперь давай погрузим тебя в сканирующую машину и еще раз взглянем на твой мозг.»
Томас замер, тревога просачивалась внутрь, сжимая его грудь. Беспокойство всегда возникало, когда они упоминали его мозг.
«Ну-ну,» упрекнул его доктор, заметив, как напряглось тело Томаса. «Мы делаем это каждую неделю. Это просто рутина, не о чем беспокоиться. Нам нужно регулярно делать снимки вашей мозговой деятельности. Хорошо?»
Томас кивнул, на мгновение зажмурившись. Ему хотелось плакать. Он втянул в себя воздух и поборол желание.
Он встал и последовал за доктором в другую комнату, где стояла огромная машина, похожая на гигантского слона, в центре которой находилась трубчатая камера с выдвинутой вперед плоской кроватью, ожидающей, когда его введут внутрь.
«Поднимись».
Томас проделывал это уже в четвертый или пятый раз, и бороться с этим было бессмысленно. Он вскочил на кровать и лег на спину, глядя на яркий свет на потолке.
«Помни,» сказал доктор, «не беспокойся об этом стуке. Это нормально. Все это часть игры.»
Послышался щелчок, затем заскрежетали механизмы, и кровать Томаса скользнула в зияющую трубу.
Томас сидел за столом в одиночестве. Перед ним, рядом с письменной доской, стоял его учитель мистер Гланвилл – грубоватый седовласый человек с редкими волосами. Если не считать его бровей. Они были пушистыми настолько, что выглядели так, будто они захватили каждый фолликул из остальной части его тела. Шел уже второй час после обеда, и Томас отдал бы по меньшей мере три пальца на ногах, чтобы лечь прямо на пол и вздремнуть. Хотя бы на пять минут.
«Ты помнишь, о чем мы говорили вчера?» спросил его Мистер Глэнвилл.
Томас кивнул. «П.В.И.В..»
«Да, именно так. И что это означает?»
«Попытка Восстановления Информации О Вспышках.»
Учитель улыбнулся с явным удовлетворением. «Очень хорошо. Сейчас.» Он снова повернулся к доске и написал буквы К.П.В. «К…П…В…. Это обозначает Коалиция по Последствиям Вспышек, которая была прямым результатом ПВИВ. Как только они получат известия от как можно большего числа стран, соберут представителей и так далее, они смогут начать разбираться с впечатляющей катастрофой, вызванной вспышками солнца. Пока ПВИВ выясняли все последствия солнечных вспышек и их влияние, КПВ попытался исправить положение. Я тебе не надоел, сынок?»
Томас резко выпрямился, совершенно не осознавая, что его голова опустилась. Возможно, он даже задремал на мгновение.
«Простите,» сказал он, потирая глаза. «Простите, ПВИВ, КПВ, понял.»
«Послушай, сынок,» сказал мистер Гланвилл. Он сделал несколько шагов, сокращая расстояние между ними. «Я уверен, что ты находишь другие предметы более интересными. Наука, математика, физическая подготовка.» Он наклонился и посмотрел прямо в глаза Томасу. «Но ты должен понять свою историю. Что привело нас сюда, почему мы в таком беспорядке. Ты никогда не поймешь, куда идешь, пока не поймешь, откуда пришел.»
«Да, сэр,» – кратко ответил Томас.
Мистер Глэнвилл выпрямился, глядя себе под нос. Он искал на лице Томаса хоть малейший намек на сарказм. «Хорошо. Знай свое прошлое. Вернемся к КПВ, там есть о чем поговорить.»
Когда учитель вернулся к доске, Томас изо всех сил ущипнул себя, надеясь, что это не даст ему уснуть.
«Тебе нужно, чтобы я еще раз все повторил?»
Томас посмотрел на Мисс Дентон. У нее были темные волосы и темная кожа, и она была прекрасна. Добрые глаза. Умные глаза. Вероятно, она была самым умным человеком, которого Томас встречал до сих пор, о чем свидетельствовали головоломки, которые она постоянно ставила перед ним на уроках критического мышления.
«Кажется, я понял,» сказал он.
«Тогда повтори мне это еще раз. Запомни—»
Он прервал ее, процитировав то, что она говорила тысячу раз. «Нужно знать проблему лучше, чем решение, иначе решение становится проблемой». Он был абсолютно уверен, что это ничего не значит.
«Очень хорошо!» сказала она с насмешливо преувеличенной похвалой, как будто была шокирована тем, что он запомнил ее слова. «Тогда продолжайте и повторите задачу. Визуализируйте это в своем уме.»
«На вокзале есть человек, который потерял билет. Вместе с ним на платформе стоят сто двадцать шесть человек. Есть девять отдельных трасс, пять идут на юг, четыре идут на север. В течение следующих сорока пяти минут прибудут и отправятся двадцать четыре поезда. За это время на станцию войдут еще восемьдесят пять человек. Когда поезд прибывает, в него садятся по меньшей мере семь человек, но не более двадцати двух. Кроме того, с каждым прибытием, по крайней мере десять пассажиров высаживаются, но не более восемнадцати…»
Это продолжалось еще пять минут. Деталь за деталью. Запоминание параметров было достаточно сложной задачей—он не мог поверить, что она действительно ожидала от него решения этой глупой проблемы.
«…сколько людей осталось стоять на платформе?» он закончил.
«Очень хорошо,» сказала Мисс Дентон. «Думаю, в третий раз все дело в обаянии. Вы получили каждую деталь, что является первым шагом к поиску любого решения. Теперь вы можете решить эту проблему?»
Томас закрыл глаза и принялся перебирать цифры. В этом классе все решалось в голове – ни приборов, ни письменности. Это напрягало его разум, как ничто другое, и он действительно любил это.
Он открыл глаза. «Семьдесят восемь.»
«Неправильно.»
Он подождал пару минут, потом попробовал снова. «Восемьдесят один.»
«Неправильно.» Он вздрогнул от разочарования.
Потребовалось еще несколько попыток, но в конце концов он понял, что ответом может быть вовсе не число. «Я не знаю, сел ли человек, потерявший билет, в поезд или нет. Или если кто-то путешествовал с ним, и если да, то сколько.»
Мисс Дентон улыбнулась.
«Теперь мы кое-чего достигли.»
ГЛАВА 4
223.12.25 | 10:00
В течение двух лет, прошедших с тех пор, как они украли имя Томаса, он был очень занят. Занятия и тесты заполняли его дни-математика, естественные науки, химия, критическое мышление, и больше умственных и физических проблем, чем он мог себе представить. У него были учителя, его изучали ученые всех мастей, но он больше никогда не видел Рэндалла и не слышал о нем ни единого упоминания. Томас не был уверен, что это значит. Неужели работа этого человека была завершена, а потом его отпустили? Может, он заболел-подхватил Вспышку? Оставил ли он службу смотрителей Томаса, испытывая вину за то, что так поступил с мальчиком, едва начавшим ходить в школу?
Томас был так же рад забыть Рэндалла навсегда, хотя все еще не мог избавиться от приступа паники, когда человек в зеленой форме сворачивал за угол. И всегда, на какое-то мгновение, ему казалось, что это Рэндалл.
Два года. Два года анализов крови, психической диагностики и постоянного наблюдения, класс за классом и головоломки. Так много головоломок. Но никакой реальной информации.
До текущего момент. Он надеялся на это.
Томас проснулся, чувствуя себя хорошо после отличного ночного сна. Вскоре после того, как он оделся и поел, женщина, которую он никогда не видел прежде, нарушила его обычный график. Его вызывали на «очень важную встречу». Томас не стал спрашивать какие-либо подробности. Ему было уже лет семь или около того, он был достаточно взрослым, чтобы не соглашаться со всем, что хотели от него взрослые, но после двух лет общения с этими людьми он понял, что никогда не получит никаких ответов. Он также понял, что есть и другие способы узнать что-то, если он будет терпелив и будет использовать свои глаза и уши.
Томас прожил в этом заведении так долго, что почти забыл, как выглядит внешний мир. Все, что он знал, – это белые стены, картины, мимо которых он проходил в коридорах, различные мониторы, на которых мигала информация в лабораториях, флуоресцентные лампы, мягкое серое постельное белье, белый кафель в спальне и ванной. И за все это время он общался только со взрослыми—ни разу, даже во время короткой случайной встречи, он не смог поговорить с кем-то, кто приближался к его возрасту.
Он знал, что был там не единственным ребенком. Время от времени он мельком видел девушку, которая спала в соседней комнате. Всегда только на секунду или две, их глаза встречаются, как только его или ее дверь закрывается. Для него табличка на двери стала синонимом ее имени-Тереза. Ему отчаянно хотелось поговорить с ней.
Его жизнь была полна неизмеримой скуки, а небольшое свободное время было заполнено старыми фильмами и книгами. Много книг. Это было единственное, что они позволяли ему свободно читать. Огромная коллекция, к которой они предоставили ему доступ, была спасательным кругом, который, вероятно, спас его от безумия. Последний месяц или около того он был под впечатлением от Марио Ди Санзы, наслаждаясь каждой страницей классики, все это происходило в мире, который он едва понимал, но любил воображать.
«Это здесь,» сказал его проводник, когда они вошли в небольшой вестибюль, у дверей которого стояли двое мужчин-охранников с оружием. Тон женщины навел его на мысль о компьютерной симуляции. «Канцлер Андерсон сейчас подойдет.» Она резко развернулась и, не встречаясь с ним взглядом, оставила его с мужчинами.
Томас оглядел своих новых спутников. Они оба были одеты в официальную черную форму поверх выпуклых доспехов, и их оружие было огромным. В них было что-то непохожее на тех охранников, к которым он привык. На груди у них большими буквами было написано слово ПОРОК. Томас никогда раньше такого не видел.
«Что это значит?» спросил он, указывая на слово. Но единственным ответом ему было быстрое подмигивание и едва заметная улыбка, а затем жесткий взгляд. Два жестких взгляда. После столь длительного общения только со взрослыми Томас стал намного смелее, иногда даже смелее в своих словах, но было ясно, что эти двое не собираются разговаривать, поэтому он сел на стул рядом с дверью.
ПОРОК. Он задумался над этим словом. Это должно быть… что? Зачем кому-то, охраннику, печатать такое слово на своей официальной форме? Это повергло Томаса в растерянность.
Звук открывающейся за спиной двери прервал ход его мыслей. Томас обернулся и увидел мужчину средних лет с темными седеющими волосами и мешками цвета грозовых туч под усталыми карими глазами. Что-то в нем заставляло Томаса думать, что он был моложе того, как он выглядел.
«Вы, должно быть, Томас,» сказал мужчина, стараясь, чтобы его голос звучал бодро, но безуспешно. «Я Кевин Андерсон, канцлер этого прекрасного учреждения». Он улыбнулся, но его глаза остались темными.
Томас встал, чувствуя себя неловко. «Э-э, приятно познакомиться.» Он не знал, что еще сказать этому человеку. Хотя последние пару лет к нему в основном относились хорошо, однако видения Рэндалла преследовали его, но в его сердце было одиночество. Он действительно не знал, что делает, стоя здесь или почему он встречался с этим человеком сейчас.
«Проходите в мой кабинет,» сказал канцлер. Сделав шаг в сторону, он вытянул руку перед собой, словно открывая приз. «Займи одно из мест перед моим столом. Нам есть о чем поговорить.»
Томас опустил глаза и вошел в кабинет канцлера, в глубине души ожидая, что этот человек причинит ему боль. Он направился прямо к ближайшему стулу и сел, прежде чем быстро оглядеться. Он сидел перед большим столом, похожим на деревянный, но определенно был изготовлен из другого материала, с несколькими фоторамками, разбросанными вдоль его переднего края, фотографии в них смотрели в сторону от Томаса. Ему отчаянно хотелось увидеть, какие части жизни мистера Андерсона промелькнули в этот момент. Кроме нескольких устройств, стульев и рабочего места, встроенного в стол, комната была почти пуста.
Канцлер влетел в комнату и занял свое место по другую сторону стола. Он несколько раз прикоснулся к экрану рабочей станции, затем как показалось, удовлетворенный чем-то, он откинулся на спинку стула, сцепив пальцы под подбородком. Долгое молчание заполнило комнату, пока мужчина изучал Томаса, заставляя его чувствовать себя еще более неловко.
«Ты знаешь, что сегодня?» наконец спросил канцлер Андерсон.
Все утро Томас старался не думать об этом, и от этого воспоминания о единственном хорошем Рождестве, которое он знал, стали еще более живыми. Это наполнило его грустью, такой острой, что каждый вдох причинял боль, словно острый камень лежал у него на груди.
«Сейчас начало праздничной недели,» ответил Томас, надеясь скрыть, как ему грустно. На долю секунды ему показалось, что он чувствует запах сосны и пряный вкус сидра на языке.
«Совершенно верно,» сказал канцлер, скрестив руки на груди, словно гордясь ответом. «И сегодняшний день самый лучший из всех, верно? Религиозен ты или нет, но все так или иначе празднуют Рождество. И, давай посмотрим правде в глаза, кто был религиозным последние десять лет? Во всяком случае, кроме Апокалипсиса.»
Мужчина на мгновение замолчал, уставившись в пространство. Томас понятия не имел, к чему он клонит, кроме как к тому, чтобы угнетать беднягу, сидящего перед ним.
Внезапно Андерсон снова ожил, наклонившись вперед и сложив руки перед собой. «Рождество, Томас. Семья. Еда. Тепло. И подарки! Мы не можем забыть о подарках! Какой самый лучший подарок ты получал в рождественское утро?»
Томасу пришлось отвернуться, стараясь смотреть в нужную сторону, чтобы слезы не потекли по его щекам. Он отказался отвечать на такой подлый вопрос, был ли он задуман таким или нет.
«Однажды,» продолжал Андерсон, «Когда я был немного моложе тебя, я получил велосипед. Блестящий и зеленый. Огни с дерева сверкали в новой краске. Магия, Томас. Это чистая магия. Ничто подобное не может повториться до конца твоей жизни, особенно когда ты становишься таким капризным стариком, как я.»
Томас пришел в себя и посмотрел на канцлера, стараясь вложить в его взгляд как можно больше ярости. «Мои родители, вероятно, мертвы. И да, я действительно получил велосипед, но мне пришлось оставить его, когда ты забрал меня. У меня никогда не будет другого Рождества, благодаря Вспышке. Почему мы говорим об этом? Почему ты пытаешься напомнить мне об этом?» Поток гневных слов заставил его почувствовать себя лучше.
Лицо Андерсона побледнело, все следы счастливых рождественских воспоминаний стерлись начисто. Он положил руки на стол, и на его глаза упала тень.
«Вот именно, Томас,» сказал он. «Именно это я и делаю. Так что ты поймешь, насколько важно, чтобы мы сделали все возможное, чтобы сделать ПОРОК успешным. Найти лекарство от этой болезни, чего бы это ни стоило. Неважно… какой ценой.»
Он откинулся на спинку стула, повернулся на четверть оборота и уставился на стену.
«Я хочу, чтобы Рождество вернулось.»
ГЛАВА 5
223.12.25 | 10:52
Молчание, затянувшееся с того момента, было таким долгим и неловким, что Томас не раз задумывался, не пора ли ему встать и уйти. В какой—то момент он даже забеспокоился, что, возможно, канцлер Андерсон умер, что он сидит, застыв от смерти, с открытыми остекленевшими глазами.
Но грудь мужчины вздымалась и опускалась с каждым его вздохом, пока он сидел, уставившись на стену.
Томасу стало жаль его. И он больше не мог выносить эту тишину.
«Я тоже хочу его вернуть,» сказал Томас. Это было просто и это было правдой—и, как он знал, невозможно.
Казалось, канцлер забыл, что Томас сидит здесь. Он резко обернулся на голос мальчика. «Я… мне очень жаль,» пробормотал он, снова поворачиваясь лицом к столу. «Что ты сказал?»
«Что я тоже хочу, чтобы все стало снова нормальным,» ответил Томас. «Так было еще до того, как я появился на свет. Но я не думаю, что все станет как раньше, не так ли?»
«Но это возможно, Томас.» Свет каким-то образом проник в глаза этого человека. «Я знаю, что мир в ужасном состоянии, но если мы найдем лекарство...Погода со временем нормализуется, она уже начинает. Шизы сами могут умереть; все наши симуляции говорят нам, что они уничтожат друг друга. Многие из нас все ещё здоровы, они смогут восстановить наш мир, если мы только сможем гарантировать, что они не подхватят эту проклятую болезнь.»
Он уставился на Томаса, как будто тот должен был знать, что сказать дальше. Но он этого не сделал.
«Ты знаешь, как называется наше… заведение, Томас?» спросил канцлер.
Томас пожал плечами. «Ну, несколько минут назад вы сказали ПОРОК, и у тех охранников это было написано на форме. Это действительно название этого места?»
Канцлер Андерсон кивнул. «Некоторым это не понравилось, но в этом действительно есть смысл. Это объясняет, что именно мы здесь делаем.»
«Любой ценой,» сказал Томас, повторяя слова канцлера, чтобы убедиться, что он понял, что подразумевается под этим, хотя и не был в этом уверен.
«Любой ценой.» Мужчина кивнул. «Совершенно верно.» Теперь его глаза блестели. «ПОРОК расшифровывается как Программа Оперативного Реагирования Общемировая Катастрофа (Расшифровка в издательском переводе, дословный перевод: Мировая Катастрофа, Департамент Экспериментов Зоны Поражения). Мы хотим, чтобы наше имя напоминало людям о том, зачем мы существуем, что мы планируем сделать и как мы намерены это сделать.» Он помолчал, словно что-то обдумывая. «Честно говоря, я думаю, что мир в конце концов исправится. Наша цель-спасти человечество. Иначе какой в этом смысл?»
Канцлер Андерсон внимательно наблюдал за Томасом, ожидая его ответа, но голова Томаса слишком сильно болела, чтобы понять хотя бы половину того, что он сказал. И он был действительно напуган Зоной Поражения. Что бы это могло значить? Это казалось даже хуже, чем слово «катастрофа», произнесенное вначале.
Он всегда думал, что при первой же возможности задаст этим людям миллион вопросов. И вот он здесь, с еще большим количеством вопросов. Но в какой-то момент они перестали иметь значение. Он устал, был зол и растерян—все, чего он хотел, это вернуться в свою комнату и побыть одному.
«В ближайшие несколько лет мы будем очень заняты,» продолжал канцлер Андерсон. «Мы привезли сюда нескольких выживших молодых людей—таких же, как ты, и наконец решили, что готовы приступить к работе. Выполняй все больше и больше тестов, чтобы увидеть, кто из наших суб—кто из наших учеников поднимется на вершину. Прими мой совет, когда я скажу, ты сделаешь все возможное. Быть невосприимчивым к Вспышке это не мало, но для успеха здесь потребуется нечто большее, чем простая биология. У нас есть такие великолепные сооружения, биомеханические лаборатории, чтобы строить… чтобы создавать чудеса жизни. И все это в конечном счете приведет к составлению карты зоны поражения. Мы определим различия, которые вызывают иммунитет, а затем разработаем лекарство. Я в этом уверен.»
Он замолчал, его лицо светилось от возбуждения. Томас сидел неподвижно, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Андерсон начинал немного пугаться.
Канцлер, казалось, понял, что увлекся, и вздохнул. «Ну что ж, пожалуй, на сегодня достаточно бодрых речей. Ты становишься старше, Томас, и делаешь это лучше, чем кто-либо из участников программы тестирования. Мы очень высокого мнения о тебе, и я почувствовал, что пришло время встретиться с тобой лицом к лицу. Ожидай гораздо большего в будущем, большей свободы и большей роли, которую ты будешь играть здесь, в ПОРОКе. Тебе это нравится?»
Томас кивнул, прежде чем смог остановиться. Потому что, ну, это действительно звучало хорошо. Иногда ему казалось, что он живет в тюрьме, и он хотел выбраться оттуда. Все просто и ясно. Может быть, перед ним только что была проложена тропинка.
«Можно мне задать еще один вопрос?» сказал он, не в силах выкинуть из головы это ужасное… Зона поражения.
«Конечно»
«Что значит… Зона поражения?»
Андерсон даже улыбнулся в ответ. «Ах, мне очень жаль. Я думал, что ты знаешь. Это то, что мы называем мозгом – место, где Вспышка наносит наибольший ущерб. Там, где она в конце концов, ну заканчивает жизнь тех, кто заражен. И это то, с чем мы боремся. Я думаю, ты мог бы сказать, что это поле битвы для нас здесь, в ПОРОКе. Зона поражения.
Томас был далек от понимания, но почему-то это объяснение заставило его почувствовать себя лучше.
«Значит, мы договорились?» Спросил канцлер Андерсон. «Ты готов сыграть свою роль в тех важных делах, которые мы здесь делаем?»
Томас кивнул.
Канцлер пару раз постучал пальцем по столу. «Отлично. Тогда возвращайся в свою комнату и отдохни. Впереди большие времена.»
Томас почувствовал легкий прилив возбуждения, за которым тут же последовал стыд, которого он даже не понимал.
Томас ничего не мог с собой поделать после того, как та же самая дама проводила его обратно в комнату. Как раз перед тем, как она закрыла дверь, он просунул руку в щель, чтобы остановить ее.
«Э-э, извините,» быстро сказал он, «но могу я задать вам один вопрос?»
На её лице промелькнуло сомнение. «Это, наверное, не очень хорошая идея. Это… все это… это контролируемая среда. Мне жаль.»
Ее лицо покраснело.
«Но…» Томас искал правильные слова, правильный вопрос. «Этот парень… канцлер Андерсон, он говорил что-то о грядущих великих временах. Много ли таких, как я? Неужели все они дети? Смогу ли я наконец встретиться с некоторыми из них?» Он ненавидел то, на что смел надеяться. «Например, девушка рядом со мной… Тереза… я действительно смогу встретиться с ней?»
Женщина вздохнула с искренней жалостью в глазах. Она кивнула. «Есть много других, но сейчас важно то, что ты отлично справляешься с тестированием, и встреча с другими не слишком далека. Я знаю, тебе одиноко. Мне очень жаль. Но, может быть это тебе поможет, все находятся в одной лодке. Впрочем, скоро все наладится. Я обещаю.» Она начала закрывать дверь, но Томас снова остановил ее.
«Как долго?» спросил он, смущенный тем, как отчаянно прозвучал его голос. «Сколько еще я буду один?»
«Просто…» она вздохнула. «Как я сказала, не слишком далека. Может быть, год»
Томасу пришлось отдернуть руку, прежде чем она захлопнула дверь. Он подбежал и рухнул на кровать, пытаясь сдержать слезы.
Год.
