Текст книги "Друг по переписке (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Внезапно ее рука замирает. Она прижимает карандаш к бумаге и пишет слово одним быстрым росчерком от начала до конца. Слово состоит из крупных печатных букв, заглавных, так глубоко нацарапанных на бумаге, что в некоторых местах она рвется до следующей страницы.
МЕСТЬ
Внезапный сквозняк задувает горящие свечи. Что-то холодное касается моей щеки, как призрачный ветер.
Или призрачные пальцы.
Я кричу во всю глотку и выбегаю из комнаты.
35
Фиона и Клэр находят меня на кухне. Я скорчилась на полу в углу, прислонившись спиной к шкафам и подтянув колени к подбородку.
Оглядевшись, Клэр спрашивает:
– Зачем ты открыла все шкафы и ящики?
– Они были открыты, когда я пришла сюда, – мой смех звучит расстроено. – Местный призрак думает, что это весело – делать такие вещи.
Сестры смотрят друг на друга, потом на меня. Клэр мягко предлагает:
– Почему бы нам всем не сесть за стол и не поболтать?
– Поболтать – это здорово. Как и экзорцизм. В моем доме чертов призрак!
Фиона говорит:
– Да, но посмотри на это с другой стороны. По крайней мере, он только один.
Я стону и опускаю лоб на колени.
– Ну-ну, моя дорогая, не отчаивайся. На самом деле это довольно хорошая новость.
– Напомни мне, где в этой абсолютно сверхъестественной катастрофе можно найти хорошие новости?
Она радостно говорит:
– Теперь мы знаем, чего хочет дух!
Я поднимаю глаза и недоверчиво смотрю на нее.
– Судя по всему, дух хочет совершить убийство. И поскольку я – единственный человек, который здесь живет, я думаю, что я и есть главный кандидат.
– Дух разгневан, но я почувствовала, что гнев направлен не на тебя, – говорит Клэр, придвигая стул к кухонному столу. Она садится, поправляя волосы и разглаживая рукой перед блузки. Она выглядит измученной.
Быть одержимым мертвецом, должно быть, действительно выбивает из колеи.
– Но он знает меня. Что это значит?
– Ты – владелец этого дома. Ты живешь здесь с ним. Конечно, он знает тебя.
Я снова прихожу в ужас.
– О боже. Оно наблюдало за мной, когда я была в душе?
Фиона говорит:
– Я думаю, ты упускаешь из виду общую картину, дорогая.
Раздраженная, я требовательно спрашиваю:
– О чем ты?
Она придвигает стул рядом с сестрой и садится. Сложив руки на коленях и глядя на меня с добротой в глазах, произносит:
– Если ты сможешь помочь духу получить то, что он хочет, он уйдет.
Я бросаю взгляд на Клэр, которая кивает.
– Ты хочешь сказать, что хочешь, чтобы я стала соучастником убийства?
– Дух ничего не сказал об убийстве. Там говорилось о мести, которая может принимать самые разные формы.
Я снова утыкаюсь лбом в колени и говорю несчастным голосом:
– Я не могу поверить, что это происходит.
Всегда практичная Фиона говорит:
– Нам нужно снова связаться с духом.
Я поднимаю голову:
– Я ни за что не соглашусь на еще один сеанс!
Клэр пожимает плечами.
– Поступай как знаешь.
Отчаиваясь все больше, я снова требовательно спрашиваю:
– Так это все? У нас больше нет вариантов? Разве ты не можешь просто сжечь немного шалфея или еще чего-нибудь, чтобы это исчезло?
Клэр смеется надо мной, как над глупой девочкой.
– О, моя дорогая, это миф. Дух – это не надоедливое насекомое, от которого можно избавиться небольшим количеством ароматного дыма.
– Отлично. Значит, мне придется продать дом, если я снова захочу жить спокойно?
– Если только дело не в тебе.
– Что ты имеешь в виду?
– Возможно, дух преследует тебя. В этом случае не имеет значения, где ты живешь. Он всегда найдет тебя.
Я смотрю на Клэр с открытым ртом. Она снова пожимает плечами, как будто только что сообщила еще не самую плохую новость.
Затем осознание поражает меня.
– Боже мой! Может быть, это кто-то из моих родителей. О боже, я никогда не думала об этом!
Клэр и Фиона обмениваются еще одним из своих странных взглядов. Чувствуя необходимость защититься, я говорю:
– Когда я спросила, был ли это Майкл, дух не ответил. Значит, по логике вещей, это был не он. Верно?
В паузе Клэр есть что-то странное, как будто она тщательно подбирает слова.
– Мы не можем ничего предполагать. Как давно умерли твои родители?
– Много лет назад. Они оба.
– Тогда это не они.
– Откуда ты знаешь?
– С тобой бы связались раньше. Духи не могут перейти на Другую Сторону, а затем вернуться в это измерение. Как только они поднимаются за Пределы, путь обратно для них закрыт. Единственные духи, которые могут вступить в контакт, находятся в лимбе11. А теперь садись за стол, не сиди на полу. У меня сводит ноги от одного твоего вида.
Хотя мои ноги дрожат, мне удается встать. Я присоединяюсь к ним, сажусь напротив Фионы и кладу локти на стол. Я опускаю голову на руки и вздыхаю.
Через мгновение Клэр мягко говорит:
– Кайла, пожалуйста, посмотри на меня.
Я поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом.
– Я хочу помочь тебе. Мы обе хотим.
Она бросает взгляд на Фиону, которая кивает.
– Итак, если ты не хочешь проводить еще один сеанс, вот мое предложение о том, что тебе следует сделать.
Когда она делает паузу, я говорю:
– Слушаю.
– Изучи историю этого дома. Выясни, кто жил здесь до тебя. Возможно, ты найдешь ключ к разгадке личности этого призрака. Если это не кто-то, кого ты знаешь, то это кто-то, кто жил здесь раньше.
– В этом есть смысл. Только ты забываешь, что во время сеанса дух сказал, что знал меня, пока был жив.
Она пренебрежительно машет рукой в воздухе.
– Я бы не стала воспринимать это буквально. Обычно духи сбиты с толку.
Я смотрю на нее, и она объясняет сама.
– Призраки немного похожи на людей с психическими расстройствами. Они не могут отличить иллюзию от реальности. Когда душа оказывается здесь в ловушке, ей нужен проводник – духовный проводник, если хочешь, – чтобы помочь привести ее к свету.
– Подожди. Теперь ты хочешь, чтобы я была проводником для призрака?
Она приподнимает бровь.
– Ты предпочитаешь, чтобы тебя преследовали всю оставшуюся жизнь?
Я смотрю на Фиону в поисках помощи.
Она только пожимает плечами.
– Либо так, либо мы возвращаемся в кабинет и пробуем еще раз.
– Ни за что. Оно коснулось меня, – я содрогаюсь от отвращения. – Боже, как я теперь должна спать здесь, зная, что вокруг бродит чертов призрак?
– Он бродит вокруг уже довольно долгое время, дорогая.
– Ты думаешь, от этого мне станет лучше?
Она хихикает.
– Ну, он пока не приставал к тебе, если это то, о чем ты беспокоишься.
В ужасе я таращусь на нее.
– Пока?
– Никто ни к кому не пристает! – раздраженно перебивает Клэр. – Дух не хочет заняться с тобой сексом, он хочет, чтобы ты помогла ему отомстить.
– Кому? За что?
– Проведи небольшое исследование и выясни.
Я свирепо смотрю на нее. Она говорит:
– Или мы прямо сейчас вернемся в тот кабинет и покончим с этим делом, – она смотрит на свои часы. – В любом случае, я уже отстаю от графика. Что ты решила?
– Если у меня есть выбор, я никогда больше не войду в эту комнату.
– Ну, тогда это все. Если ты передумаешь, позвони мне.
Она встает. Фиона встает вместе с ней. Я не могу позволить им уйти, не поблагодарив их, поэтому я встаю и следую за Клэр в прихожую, пока Фиона достает их пальто из шкафа в прихожей.
Спортивная сумка Клэр с принадлежностями для сеансов уже стоит рядом с дверью, упакованная и готовая к выходу. Должно быть, они собрали вещи, пока я лежала на кухонном полу в раздрае.
Когда Фиона возвращается, я говорю:
– Спасибо, что уделила мне время, Клэр. Я ценю это.
– Мне очень приятно, дорогая.
– И тебе спасибо, Фиона.
– Будь здорова, Кайла. Увидимся в следующий понедельник.
– Верно. Если только до этого меня не убьет мстительный дух.
Она улыбается мне, что никоим образом не помогает. Я открываю им дверь. Клэр собирается переступить порог, но резко останавливается.
Мы с Фионой следим за ее растерянным взглядом.
На коврике у двери лежит ярко-оранжевый неопреновый жилет с четырьмя черными ремешками, пришитыми поперек груди. На концах ремешков болтаются пластиковые пряжки. В свете лампочки на крыльце светоотражающие нашивки на плечах жилета ослепительны.
Фиона говорит:
– Что это, черт возьми, такое?
– Спасательный жилет, – шепчу я, снова начиная дрожать.
Явно сбитая с толку Клэр спрашивает:
– Что он делает на твоем крыльце?
– Я попросила об этом своего друга по переписке.
Они смотрят на меня и повторяют в унисон:
– Друга по переписке?
– Да, – хватаясь за дверной косяк для поддержки, я смеюсь, задыхаясь.
Фиона спрашивает:
– Почему ты смеешься?
– Потому что я думаю, что поняла, кто преследует меня.
~
Десять минут спустя мы втроем снова сидим за кухонным столом и просматриваем письма Данте, которые я достала из ящика с нижним бельем наверху. Клэр позвонила двум другим своим клиентам, чтобы они отменили встречу, потому что мой случай преследования стал слишком пикантным, чтобы она могла от него отказаться.
Очевидно, не каждый день призрак присылает письма и спасательный жилет из загробного мира.
– Замечательно, – говорит Клэр, склонившись над столом и внимательно вглядываясь в одно из первых писем, которые я получила. Осторожно, чтобы не коснуться бумаги, она указывает на правый нижний угол. – Похоже, это кровь.
– Я тоже так думала. Но как может призрак истекать кровью?
– Он не может, – она поднимает на меня взгляд. – Но это может быть кровь другого человека.
– Или не человека, – вставляет Фиона. – Возможно, животного.
Я морщусь.
– Это отвратительно. Какого черта ему посылать письмо, измазанное кровью животного?
Клэр говорит:
– Может быть, это подсказка.
Мы втроем смотрим на пятно цвета ржавчины. Снаружи шторм продолжает сотрясать дом. Сейчас идет такой сильный дождь, что он больше похож даже не на град, а на непрерывный шквал выстрелов на крыше. Ветер воет, как стая голодных волков.
Клэр берет письмо за уголок и переворачивает его, снова аккуратно кладя на место.
– «Я буду ждать вечно, если придется», – читает она вслух. – Это, должно быть, относится к мести, которую он ищет. Этот призрак ждет, когда ты поможешь ему отомстить.
– Но есть вся эта прочая чушь о его чувствах, – говорит Фиона, указывая на другое письмо. – Что бы это могло значить?
– Может быть, он влюблен в меня. Я довольно симпатичная. – Фиона и Клэр смотрят на меня с одинаковым выражением сомнения. – Это была шутка, ребят. Господи.
– Это все серьезно, – неодобрительно говорит Клэр. – Если мы не сможем помочь этому духу перейти на Другую Сторону, мы будем виноваты, что он навсегда застрянет в лимбе. Давайте отнесемся к этой ситуации с уважением, которого он заслуживает.
Я не могу поверить, что медиум, носящий ортопедическую обувь, делает мне выговор за неправильное отношение к моим собственным призракам, но это происходит.
– Ты права. Извини, – я изучаю письма, разложенные на столе между нами, и стопку конвертов в стороне. – Почему на всех них почтовый штемпель из тюрьмы? Ты думаешь, это тоже ключ к разгадке?
– Более вероятно, что дух считает, что он заключен в тюрьму. Образно говоря, так оно и есть.
– Хорошо, следующий вопрос: как, черт возьми, призрак может пользоваться ручкой?
– Духи могут проявлять свою энергию самыми разными способами, – говорит Клэр. – Использование ручек является одним из них, но еще они могут управлять электрическими устройствами, такими как телефоны и компьютеры.
– Или дверные звонки, – напоминает мне Фиона.
– Точно, – соглашается Клэр. – Они удивительно искусны в управлении своим окружением. Если они достаточно сильны, они могут даже влиять на погоду.
Я слушаю, как снаружи ревет буря, и спрашиваю себя, имеет ли Данте к этому какое-то отношение.
– Но если он может контролировать энергию и предметы, почему бы ему самому не пойти и не отомстить? Зачем ему нужна я? Разве он не мог просто уронить пианино на голову своего врага?
– Ну, во-первых, он может не вспомнить, кто его враг.
Когда я удивленно смотрю на нее, Клэр говорит:
– Быть запертым в лимбе ужасно сбивает с толку. На самом деле, этот твой призрак, скорее всего, даже не знает, что он мертв.
– Я уже говорила ей об этом, – говорит Фиона.
– Значит, я нужна ему, чтобы помочь вспомнить, – я снова смотрю на буквы. – Напомни мне, почему я не могу просто сказать ему, что он мертв?
– Это только еще больше подтолкнет его к отрицанию, – отвечает Клэр, – Ты можешь полностью оттолкнуть призрака от реальности. Если бы кто-то сказал тебе, что ты мертва, какой была бы твоя реакция?
Я фыркаю.
– Я бы сказала, «конечно, приятель, а ты – наследственный сорт помидоров»12.
– Именно. Мы должны мягко склонить его к правде. Он должен прийти к этому сам. Как если бы вы обучали ребенка читать. Сначала идет алфавит. Затем – короткие, легкие слова. Кошка. Собака. Дерево. Затем дети складывают слова в простые предложения, пока, в конце концов, не учатся понимать Шекспира. Понимание – это многоступенчатый процесс. Это не происходит сразу.
– Но как он вообще застрял в лимбе? Почему душа просто не уходит, куда ей положено, когда тело умирает?
– Обычно души так и делают. Но иногда они теряют направление. Плотная реальность третьего измерения в сочетании с гравитацией нашей планеты делает вещи довольно сложными для вневременного существа. Добавьте к этому эмоциональный стресс из-за любого незаконченного дела, и вы получите очень растерянный и капризный потерянный дух.
Я тяжело выдыхаю и бормочу:
– Призраки, однако, требовательные создания.
Фиона хихикает, как будто это было особенно проницательно.
– Это правда.
Откинувшись на спинку стула, я скрещиваю руки на груди и снова изучаю буквы, одновременно прокручивая все в голове.
– Итак, подводя итог, что мне нужно сделать, так это убедить духа признать, что его больше нет в живых и что ему нужно перейти на Другую Сторону.
– Именно так, – говорит Клэр, сияя.
– Как именно я должна это сделать, если я не могу сказать ему, что он мертв?
Они с Фионой обмениваются многозначительным взглядом, затем она мягко говорит:
– Если ты дашь людям свет, они найдут свой путь.
Раздраженная ее двусмысленностью, я кисло говорю:
– Конечно. Я просто время от времени начну кричать «Иди к свету!» в потолок, как насчет этого?
– Доверяй своим инстинктам, – успокаивающе говорит Фиона. – Ты что-нибудь придумаешь. Ты уже наполовину выиграла битву, просто узнав, кто он.
– Но я ничего о нем не знаю! У меня есть только его имя!
Я указываю на его подпись на одном из писем, на знакомые каракули.
Данте.
Фиона и Клэр снова смотрят друг на друга в своем странном телепатическом молчании близнецов.
Я решительно говорю:
– Клянусь Богом, если вы, ребята, не прекратите это делать, я что-нибудь сломаю.
– Почему бы тебе не начать с изучения его имени? – предлагает Фиона.
Через мгновение я неохотно признаю:
– Это неплохая идея. Я подумывала, что стоит позвонить моему другу-детективу, чтобы получить кое-какую информацию о Данте, – я тихо смеюсь. – Но это было до того, как я узнала, что он – призрак.
Клэр повторяет:
– Друг-детектив?
– Человек из полицейского управления, который допрашивал меня после несчастного случая с Майклом.
Верхний свет мерцает. Мы все смотрим в потолок. Низкое электрическое жужжание наполняет комнату, затем свет гаснет. Он снова включаются в течение нескольких секунд.
Клэр бормочет:
– Да. Так ты определенно движешься в правильном направлении.
Я наклоняюсь и шепчу:
– Он что, просто летает вокруг и подслушивает нас? Это так жутко!
– Кайла, сосредоточься.
– Серьезно, зачем нам вообще понадобился спиритический сеанс, если этот призрак может слышать каждое наше слово?
Пристально глядя на меня, Фиона размышляет:
– Он кажется довольно вездесущим, не так ли?
– Именно это я и имею в виду!
Клэр, прищурившись, смотрит в потолок. Я почти вижу, как крутятся шестеренки в ее голове. Прежде чем я успеваю спросить ее, о чем она думает, она громко говорит:
– Дух, ты все еще с нами?
Дальше по коридору дверь захлопывается с такой силой, что покачиваются открытые кухонные шкафы.
Я подпрыгиваю и ахаю.
Фиона бормочет:
– О боже.
Клэр хватает Фиону за руку и настойчиво говорит:
– Я думаю, мы близки.
– Близки к чему? – спрашиваю я, смущенная и встревоженная.
Клэр приказывает:
– Кайла, позвони этому детективу.
– Что, сейчас? Уже больше восьми часов!
– Может быть, он работает допоздна. Если нет, оставь ему сообщение. У тебя есть ноутбук, который я могу одолжить?
– Ну, да, он в моем кабинете. Но…
Не дожидаясь, пока я закончу мысль, Клэр вскакивает и выбегает из кухни.
Глядя ей вслед, я говорю:
– Фиона, что происходит?
Она спокойно отвечает:
– Я полагаю, Клэр думает, что мы находимся на пороге прорыва.
– Прорыва?
– В помощи духу.
Я с опаской смотрю на потолок и верхние лампы, которые теперь непрерывно мигают. Через мгновение возвращается Клэр, неся мой ноутбук. Она ставит его на стол передо мной.
– О, – говорит она, вытаскивая что-то из кармана своего кардигана. – Это лежало на крышке компьютера. Я подумала, что это может быть важно.
Она кладет предмет на стол.
Это никель «Буффало», монета Майкла 1937 года выпуска. Та, которую я нашла под деревом, где мужчина в сером плаще стоял и смотрел на меня. Та самая, которую я потом нашла на приборной панели своей машины возле дома Эйдана.
Та, которую я оставила надежно спрятанной в ящике стола.
У меня перехватывает дыхание. Мое сердце начинает бешено колотиться. Свирепый порыв ветра заставляет кухонные окна дребезжать. Затем с потолка падает маленький металлический предмет, который со звоном приземляется на стол рядом с монетой. Он вращается мгновение, прежде чем застыть, свет отражается от его закругленного края.
Это мое обручальное кольцо.
36
Я смотрю широко раскрытыми глазами на монету и кольцо, мой пульс учащается, в груди застрял крик. Я знаю: здесь есть что-то чрезвычайно важное, что я упускаю.
Когда я поднимаю взгляд на Клэр, она спокойно говорит:
– Позвони детективу.
Я шепчу:
– Как мое кольцо провалилось сквозь потолок?
– Позвони детективу, Кайла. У нас не так много времени.
– Что ты имеешь в виду? Что происходит?
Снаружи шторм набирает силу. Дождь хлещет по окнам и крыше. Гремит гром и потрескивает молния. Кажется, что сам дом находится в центре торнадо и вот-вот оторвется прямо от земли и улетит в космос.
Из другого кармана Клэр достает мой мобильный телефон. Должно быть, она взяла его с моего стола. Она протягивает его мне, настаивая:
– Позвони!
В панике я выхватываю телефон у нее из рук. Пройдя через кухню, я роюсь в открытом ящике рядом с плитой, где храню всякий хлам. Я нахожу визитную карточку детектива и дрожащими пальцами набираю его номер.
Отвечает женщина, ее тон резкий:
– Полиция Сиэтла, чем я могу вам помочь?
– Детектива Романа Питерса, пожалуйста.
Наступает пауза, затем она спрашивает:
– Вы его друг, мэм?
Какой странный вопрос.
– Что? Нет, нет, он помог мне некоторое время назад. Мой муж попал в аварию, и он опросил меня и дал мне свою визитку. Я бы хотела поговорить с ним, пожалуйста. Это срочно.
Я поднимаю взгляд и вижу Клэр и Фиону, стоящих у кухонного стола, подбадривающих меня улыбками и кивками.
Женщина на другом конце провода говорит:
– Извините, но это невозможно.
– Почему?
– Детектива Питерса нет.
Я нахожусь в таком возбужденном состоянии, что не понимаю, что она имеет в виду.
– Нет? Вы имеете в виду, что его перевели в другой отдел?
– Нет, мэм. Он умер. Внезапная остановка сердца. Я переведу вас на дополнительный номер его заместителя, детектива Брауна. Пожалуйста, подождите.
Я слышу щелчок и короткую тишину. Затем воспроизводится запись мужского голоса, инструктирующего меня оставить свой номер.
Я кладу трубку, чувствуя странное оцепенение.
– Ну, и что они сказали? – спрашивает Фиона.
– Он мертв. Детектив Питерс мертв. Он умер от сердечного приступа.
– Когда?
– Она не сказала. Какая разница?
Нетерпеливо качая головой, Клэр открывает ноутбук и нажимает кнопку включения. Потом запускает интернет-браузер и начинает печатать.
– Что ты делаешь?
– Ищу офис окружного регистратора. Мы можем проверить информацию о собственности по этому адресу, чтобы узнать, кому принадлежал дом до тебя, – она щелкает по экрану в течение минуты, затем вводит что-то в строку поиска. Затем она отступает, нахмурившись.
– Что?
– Этот дом был зарегистрирован на чье-то другое имя?
– Нет. Должны быть указаны Майкл и Кайла Рис. – Я подхожу ближе и заглядываю через ее плечо на экран. – Кто, черт возьми, такие Сэнди и Дэвид Уэйнрайт? Здесь написано, что они купили этот дом в январе!
Где-то наверху хлопает еще одна дверь. Я слышу звук бегущих ног, затем детский смех.
У меня перехватывает дыхание.
Глядя вверх, я говорю:
– Подожди. Маленький мальчик. Мы забываем о нем. Если Данте – призрак в этом доме… кто этот ребенок? А как насчет мужчины в плаще и шляпе? Как он вписывается во все это?
Когда я оглядываюсь на Клэр и Фиону, на их лицах одинаковое выражение печали, наряду с другой эмоцией, которую я видела раньше. Я видела ее на лице Дестини, экстрасенса, которую я посетила и которая пожелала мне счастливого пути, когда я уходила. Это выражение ни с чем не спутаешь.
Это жалость.
Нервничая, я требовательно спрашиваю:
– Почему вы, ребята, так на меня смотрите?
Клэр мягко говорит:
– Все в порядке, Кайла. Не бойся. Тебе нечего бояться, моя дорогая.
– Что это должно означать?
– Дай мне телефон, дорогая.
– Зачем?
– Я собираюсь снова позвонить в полицейский участок.
– Зачем?
– Я думаю, есть кое-что, что ты должна знать.
– Например, что?
– Дай мне телефон.
Меня охватывает непреодолимое чувство неправильности. Я отступаю на шаг. Моя кровь превращается в лед. Все волосы у меня на руках встают дыбом, я задыхаюсь.
Снаружи бушует гроза.
Клэр берет телефон из моей негнущейся руки и нажимает несколько кнопок. Когда знакомый женский голос заполняет комнату, я понимаю, что она нажала на повторный набор, а затем переключила звук на динамик.
– Полиция Сиэтла, чем я могу вам помочь?
– Да, добрый вечер, мэм. Не могли бы вы сказать мне, пожалуйста, когда умер детектив Питерс?
Наступает пауза.
Клэр объясняет:
– Моя подруга говорила с вами минуту назад и была так удивлена новостями, что забыла спросить. Она хотела бы послать цветы на похороны, если они еще не состоялись.
– О. Понимаю. Что ж, боюсь, для цветов уже слишком поздно. Прошло шесть месяцев с тех пор, как он скончался, почти с точностью до дня.
Клэр благодарит ее и отключается. Затем она и Фиона стоят, уставившись на меня с ужасной жалостью в глазах, и ждут.
Как будто издалека я слышу свой собственный голос.
– Это невозможно. Она ошибается. Он опрашивал меня после несчастного случая. Это было всего два месяца назад. Он сидел со мной на причале и опрашивал меня!
Клэр печально говорит:
– Я не сомневаюсь, что так и было.
Мои руки начинают дрожать. Мне трудно сделать полный вдох. Я отступаю еще на шаг. Глядя на нее в поисках помощи, я говорю:
– Фиона?
Она мягко говорит:
– Ты должна понять, дорогая, что очень немногие люди могут общаться с духами.
Мой голос взвивается:
– О чем ты? При чем тут все это?
Она продолжает тем же спокойным, успокаивающим тоном, не обращая внимания на мою панику:
– О медиумах, конечно. О части экстрасенсов тоже, хотя большинство из них – мошенники. Еще на это способны шизофреники, по причинам, которые мы на самом деле не понимаем, хотя, вероятно, это как-то связано с измененной химией их мозга.
Клэр добавляет:
– И кошки тоже.
– Да, это верно. Кошки тоже могут видеть призраков. – Она делает паузу. – Как и некоторые одаренные дети.
Звук детского смеха, доносящийся сверху, заставляет мое сердце учащенно биться.
И оно замирает на месте, когда Клэр говорит:
– И другие призраки тоже могут. Хотя они и не признают друг друга.
Я перевожу взгляд с одной женщины на другую.
– Прости, что?
Одна из лампочек в светильнике над головой взрывается. Сразу за этим – еще одна, наполняя комнату резким треском бьющегося стекла и едким запахом сгоревшей проводки. Холодный порыв ветра свистит в дымоходе с пронзительным воем, который звучит устрашающе, как крик банши.
Строка из последнего письма Данте вспыхивает у меня в голове:
Ты и есть шторм. Ты – источник всего, что происходит.
Затем я вспоминаю кое-что, что Фиона сказала мне в тот день, когда она вошла и включила сигнализацию:
«Дух – это проявляющая себя энергия, сродни электрической буре, набирающей силу до тех пор, пока она не разрядит молнию. Когда дух расстроен, эта эмоция – эта энергия – преобразуется в физический результат. Отсюда твои открытые ящики в шкафу».
И еще одна вещь, которую я только сейчас начала понимать:
«Я бы сказала, что дух, который живет в этом доме, чертовски разъярен».
То, как она посмотрела на меня, когда сказала это, было почти так, как будто…
Как будто она говорила обо мне.
Как армия пауков, холодный ужас ползет по моей коже. Я хрипло шепчу:
– Нет.
Фиона тихо говорит:
– Да, моя дорогая. Боюсь, что так.
С силой взрыва бомбы в моей голове одновременно взрываются сотни разных воспоминаний.
Как была потрясена Фиона, когда увидела меня на следующий день после похорон Майкла. Как она спросила таким странным тоном: «Так ты останешься в доме?»
Как все в группе поддержки игнорировали Мэдисон, женщину, чей ребенок был похищен много лет назад. Как она сидела одна в кругу, как будто была невидима для всех, кроме меня.
Как у Эдди, мастера по дому, который одевался как хиппи, не оказалось мобильного телефона, и как он думал, что Дэвид Леттерман всего лишь психотерапевт. И как я не смогла его отыскать.
Как из всех кровельщиков, которым я звонила, не перезвонил ни один.
Как камера слежения зафиксировала только статические помехи, когда я вышла во двор.
Как печально сказала Дестини-экстрасенс: «Я буду молиться за тебя».
Как, когда я позвонила в звонок, ее мать открыла дверь, огляделась, а затем закрыла ее, как будто там никого не было.
Смерть. Влюбленные. Перевернутый Маг, указывающий на то, что мне нужно избавиться от своих иллюзий.
Лежащая прямо Десятка Мечей, которая намекала на глубокие раны, болезненный конец…
Предательство.
Слова Фионы: «Реальность – это просто то, во что мы верим. Каждый из нас создает свою собственную правду, даже призраки».
Как когда Клэр впервые пришла сегодня вечером, она назвала духа, с которым вступила в контакт, «она», прежде чем исправиться.
Дрожа так сильно, что я едва могу стоять, я шепчу:
– Если ты дашь людям свет, они найдут свой путь.
Когда я встречаюсь взглядом с Фионой, ее глаза блестят от слез.
Я всхлипываю, затем прикрываю рот рукой, чтобы заглушить звук. Затем я выхватываю телефон у Клэр, бегу обратно к ящику для мусора и вытаскиваю вещи, лихорадочно выбрасывая оттуда ручки, заметки, меню еды на заказ и батарейки, пока не нахожу то, что ищу.
Визитная карточка Эдди.
Я не замечала этого раньше, но карточка хрупкая и пожелтела от времени, чернила местами отслаиваются. Она выглядит так, как будто была напечатана десятилетия назад.
Что, вероятно, так и было.
Под звуки бушующей снаружи бури, почти оглушающей меня, я набираю его номер.
Телефон звонит дважды, прежде чем мужчина берет трубку.
– Мастера по дому, сила трех поколений. Чем я могу вам помочь?
Сжимая телефон дрожащими руками, я спрашиваю:
– Можно, пожалуйста, Эдди к телефону?
Его короткое молчание кажется удивленным.
– Э-э, нет. Это Марк. Чем я могу вам помочь?
– Пожалуйста, мне очень, очень нужно поговорить с Эдди. Вы можете дать ему трубку? Он где-то поблизости?
После очередной паузы мужчина на другом конце провода говорит:
– Это шутка или типа того?
Я кричу:
– Просто дайте ему трубку!
Он тяжело вздыхает.
– Послушайте, леди. Обычно я не беру трубку так поздно, но дела идут плохо последнее время, так что я это сделал. Вы заставили меня пожалеть об этом. Желаю вам спокойной ночи.
– Пожалуйста! – я умоляю в отчаянии. – Я должна поговорить с Эдди! Я должна поговорить с ним прямо сейчас!
– Да, ну, это будет довольно сложно, леди, – огрызается он, – потому что мой дедушка умер в 1974 году.
Весь воздух покидает мои легкие. Рыдание застревает у меня в горле. Еще две лампочки на потолке взрываются с хлопком.
– Кайла.
Когда я в панике оборачиваюсь, Фиона протягивает мне один из конвертов Данте.
– Прочти имя на обратном адресе, – мягко говорит она.
Тяжело дыша, я выхватываю конверт у нее из рук.
– Данте Алигьери! – кричу я, тряся головой. – Его зовут Данте Алигьери! Ну и что?
– Нет, просто смотри на это… смотри.
Когда я возвращаю свой взгляд в верхний левый угол конверта, все буквы в обратном адресе теперь движутся, меняясь местами и медленно перестраиваясь во что-то другое.
Я быстро моргаю, пытаясь прояснить зрение. Это не помогает. Буквы перемещаются вбок, накладываясь друг на друга, а затем выстраиваются в линию, образуя другое имя.
Имя, которое пробивает дыру прямо в моем сердце.
Эйдан Лирайт.
Данте Алигьери – это анаграмма Эйдана Лирайта13.
В моем сознании вспыхивает образ цитаты Торо в рамке на стене гостиной Дестини: «Важно не то, на что ты смотришь, важно то, что ты видишь».
Я была слепа. Я отказывалась признать правду.
Я смотрела на все, но вообще ничего не видела.
Слезы текут по моему лицу, я роняю конверт и выбегаю из кухни. Я врываюсь в дверь кабинета Майкла и, рыдая, падаю на его стол.
Я хватаю газету с фотографией Майкла на первой странице. Дрожащими руками я разворачиваю ее до конца: «Местный житель уто…». Когда я вижу остальную часть заголовка, которая была скрыта сгибом, мое сердце перестает биться.
Полный заголовок звучит так: «Местный житель утопил жену».
С другой стороны газеты на меня смотрит моя фотография.
Я вижу себя стоящей у могилы Майкла в день похорон, слышащей, как женщина всхлипывает, произнося мое имя, и с ощущением земли, уходящей у меня из-под ног, понимаю, что имя на надгробии принадлежало не моему мужу.
На нем было мое.
Все это возвращается в мое сознание очень быстро. Запертая железная дверь распахивается, и внутрь вливается ледяной черный океан воспоминаний.
Я кричу.
Окна разлетаются на миллион острых, как бритва, сверкающих осколков стекла, которые мгновенно засасывает шторм и уносит в дождливую ночь. Яростный вихрь вырывает газету у меня из рук и швыряет ее в безумный полет по комнате, разрывая на куски.
Фиона и Клэр стоят в дверях кабинета. Маленькая босоногая фигурка в синей пижаме в ужасе прячется за ними, выглядывая из-за ног Фионы.
Это тот маленький светловолосый мальчик, которого я все время видела на лужайке.
Мальчик, который взглянул на меня всего один раз и закричал от чистого ужаса.
Мальчик, который живет здесь со своими родителями, Сэнди и Дэвидом Уэйнрайтами, которые купили этот дом через месяц после того, как мой муж убил меня.
Майкл не умер.
Эйдан умер.
Майкл убил его.
Прямо перед тем, как он убил меня.
