Текст книги "Друг по переписке (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

27

Мы лежим, переплетясь, на лесной подстилке, и тяжело дышим, но в остальном молчим. Затем Эйдан стонет и опускает лицо к моей шее, пряча глаза.

Глядя в бесконечно голубое небо, я обнимаю его за плечи, инстинктивно понимая, что на этот раз это он – тот, кто разваливается на части.

– Все в порядке, – шепчу я хрипло и ошеломленно. – Эйдан, все в порядке.

Он издает приглушенный звук боли.

– Ш-ш.

Я нежно целую его в щеку и запускаю пальцы в волосы. Он тяжелый и горячий, дрожит всем телом, и внезапно меня переполняет глубокое чувство покоя.

Или это благоговейный трепет. Или что-то совсем другое. Я не уверена, что для этого есть подходящее слово.

Что бы это ни было, это прекрасно.

Мои губы приближаются к его уху, и я шепчу:

– Мне понравилось. Я наслаждалась каждой секундой. Всем, что ты делал и говорил. Ты меня слышишь? Это то, что мне было нужно. – Он издает прерывистый стон. – Мой прекрасный лев. Ты такой замечательный. Ты – именно то, что мне нужно.

Эйдан поднимает голову и страстно целует меня, постанывая мне в рот.

– Кайла, – говорит он, тяжело дыша, – боже. Блядь. Я сделал тебе больно? Ты в порядке?

Я хихикаю.

– Если не считать нескольких царапин и синяков, я превосходно себя чувствую.

Пристальным взглядом Эйдан скользит по моему лицу в поисках любого признака того, что я лгу. Когда он, кажется, удовлетворен тем, что я честна, сглатывает и облизывает губы.

Говорит, запинаясь:

– Я немного увлекся.

– Да неужели, – отвечаю я с усмешкой. – Божечки-кошечки, какой у тебя секс-словарь. Даже лучше, чем твой обычный.

Через мгновение Эйдан начинает смеяться. Мягко, качая головой, он смеется с облегчением, затем снова целует меня.

– Я ничего не могу с этим поделать. Ты пробуждаешь во мне зверя.

– Естественно! Но сейчас я была бы очень признательна, если бы мы встали. Мне в поясницу впивается камень, и это ужасно больно.

– Черт. Извини.

Эйдан отстраняется, встает, заправляет себя в джинсы и застегивает их. Затем помогает мне встать и бережно счищает землю и листья с моей кожи.

– Ты вся исцарапана, – говорит он приглушенным голосом, морщась, когда отряхивает меня мягкими, как перышко, движениями пальцев. – У тебя колено кровоточит.

Я глубоко и удовлетворенно вздыхаю.

– Вот что происходит, когда заек трахают в лесу. Я уверена, что завтра мне будет чертовски больно. Где моя одежда? Я начинаю мерзнуть.

Эйдан ненадолго покидает меня, чтобы забрать мои ботинки, рубашку, джинсы и свою куртку с того места, где бросил их на землю. Затем он помогает мне одеться в молчаливой сосредоточенности, держа меня осторожно, будто считает, что я могу сломаться.

Его нежность и забота трогают меня. Он такой милый и нежный, полная противоположность моему доминирующему, рычащему зверю, каким был всего несколько минут назад.

Невероятно, сколько разных личностей может вместить одно тело. Мы все ходим с тысячей незнакомцев внутри нас, тихо дремлющих, пока кто-нибудь не разбудит их. Подобно разряду электричества, который оживил монстра Франкенштейна, все, что требуется нашим спящим гигантам, чтобы пробудиться к жизни, – это одна-единственная искра.

Когда я оделась, Эйдан берет меня за руку и молча выводит из леса. Мы выходим на солнечный свет, и смотрим на небо, затем друг на друга.

Что-то этакое есть между нами, невысказанное и глубокое.

Он первым отводит взгляд, сжимая мою руку и улыбаясь.

Эта улыбка могла бы разбить мне сердце.

~

Остаток дня мы проводим в его квартире. Мне требуется еще раз принять душ, чтобы смыть с кожи все остатки листьев и грязи. Потом Эйдан смазывает неоспорином мои порезы и царапины и перевязывает колено.

Он выглядит несчастным, когда делает это, брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию.

Хотя мои травмы незначительны и получены самым чудесным образом, ему ненавистна мысль о том, что мне больно.

Я снова провожу ночь у него. Он будит меня на рассвете и занимается со мной любовью с бессловесной настойчивостью, от которой у меня перехватывает дыхание. Затем Эйдан отправляется в то тихое место в своей голове, куда он уходит, когда ему нужно спрятаться.

Но я не спрашиваю его, что не так. Я не давлю. Я оставила его в покое.

Он не единственный, у кого есть секреты.

~

Когда я прихожу домой, Фиона уже там. Я нахожу ее в кабинете Майкла, что вызывает во мне вспышку раздражения.

– Что ты здесь делаешь?

Держа метелку из перьев, она резко встает из-за его стола и вздрагивает, когда видит меня.

– Кайла!

– Да, это я. Я здесь живу, помнишь?

Она улыбается виноватой улыбкой.

– Прости, дорогая. Я не слышала, как ты вошла. Ты ходишь как кошка.

Чувствуя себя неловко, я медлю на пороге. Я не была в этой комнате с тех пор, как произошел несчастный случай. Дверь была закрыта, и воздух тут спертый. Что-то в этом вызывает у меня чувство клаустрофобии.

– Я не хотела, чтобы в этой комнате убирали. Я думала, что говорила тебе об этом.

– Разве?

– Разве нет?

Она смеется.

– Ну, если ты и говорила, то я не помню.

– Ой. Извини. Честно говоря… я тоже.

Вспоминая, что она сказала на прошлой неделе о возможной причине моих провалов в памяти, я чувствую себя еще более неуютно. Мои щеки пылают, я неловко топчусь на пороге и прочищаю горло.

– Но я бы хотела на время оставить эту комнату в покое. Это просто… – я беспомощно жестикулирую. – Я еще не разбирала его вещи.

Она мягко говорит:

– О, дорогая. Я полностью понимаю. Я начну с кухни.

– Спасибо. И… о том сеансе, о котором мы говорили.

Лицо Фионы светлеет.

– Да, я говорила со своей сестрой! Она говорит, что мы должны провести его в следующее полнолуние, которое будет через три недели. О, и еще она сказала, что ты не должна пользоваться никакими духами и не надевать украшения. Никаких других аксессуаров тоже, особенно мобильных телефонов. Очевидно, они раздражают духов.

Она хихикает.

– Как и все мы. – Мой смех тихий и смущенный. – На самом деле, я думаю, мы должны просто забыть обо всем этом.

Фиона мгновение пристально смотрит на меня, задумчиво теребя пальцами перья на метёлке.

– О?

Ее тон мягок, но, похоже, она требует объяснения. Я застенчиво предоставляю одно из них.

– Я решила, что пойду к психотерапевту.

Она поднимает брови.

– Как психотерапевт может помочь с твоими проблемами с призраками?

Я выдыхаю, качая головой.

– Уже сам факт, что я рассматривала возможность того, что меня преследуют призраки, говорит о необходимости терапии.

Фиона выглядит так, как будто собирается запротестовать, но, должно быть, передумывает, потому что только кивает.

– Хорошо. Если это то, что ты хочешь.

– Да. Спасибо, Фиона.

Она проходит мимо меня, избегая моего взгляда. Когда слышу звук удаляющихся в направлении кухни шагов Фионы, я беспокоюсь, что оскорбила ее. Поворачиваюсь, чтобы пойти за ней, но что-то на столе Майкла привлекает мое внимание, и я разворачиваюсь обратно.

Сложенная газета лежит на записной книжке рядом с тем местом, где Фиона вытирала пыль. Со своего ракурса я не могу прочитать заголовок, но я отчетливо вижу фотографию, которая сопровождает статью.

Это фотография Майкла.

Пульс учащается. У меня пересыхает во рту. Я чувствую себя немного неуверенно, как будто пол накренился. По какой-то странной причине мне вдруг становится страшно.

Я медленно прохожу через комнату и встаю рядом со столом. Я хочу взять газету, но не делаю этого. Я просто стою там и читаю заголовок.

«Местный житель уто…»

Газета сложена так, что с левой стороны видны только часть заголовка и фотография Майкла.

Я уверена, что раньше не видела этой статьи. Я уверена, что не клала эту газету на стол Майкла. В чем я не уверена, так это в том, как она сюда попала.

Это Фиона принесла?

Мой разум начинает лихорадочно работать. Я пытаюсь придумать рациональные объяснения тому, почему она могла принести эту газету в кабинет Майкла, но не могу придумать ни одного. Она знает, что я расстроюсь, увидев это. Я бы списала это на мои провалы в памяти, но знаю, что не была в этом кабинете с момента несчастного случая.

Я знаю это.

Тихий голос в моей голове шепчет: «Может быть, это была не Фиона».

Закрыв лицо руками, я беззвучно повторяю, что призраков не существует. Призраков не существует. Призраков не существует.

Что-то с резким стуком ударяется в окно кабинета.

Я подпрыгиваю, издавая тихий вскрик, а затем замираю с колотящимся сердцем и трясущимися руками, схватив себя за горло.

Ничто не движется. Воздух неподвижен. За окнами небо хмурое, свинцово-серое.

Собравшись с духом, я подхожу к окну и выглядываю наружу, осматривая горизонт. Я не вижу ничего необычного. Двор пуст. Каменистый пляж чист. И уже когда я собираюсь отвернуться, я обнаруживаю источник звука.

На земле под окном лежит безжизненное тело голубой сойки. Ее шея изогнута под неестественным углом. Ее жесткие лапки торчат в разные стороны, когти изогнуты, как клешни. Ее черные глаза невидяще смотрят на меня.

На оконном стекле в том месте, куда она ударилась, виден призрачный контур птичьего тела с распростертыми в полете крыльями.

Борясь с желанием закричать, я поворачиваюсь и выбегаю из комнаты.

Я запираюсь в хозяйской спальне. Затем расхаживаю туда-сюда, заламывая руки и ругая себя за глупость.

В нападениях птиц нет ничего нового. Я знаю, что они воспринимают отражение неба на стекле как само небо, и именно поэтому влетают прямо в окна и ломают свои маленькие шейки. Это ничего не значит.

Только кажется, что это не так.

Происшествие кажется зловещим. Как дурное предзнаменование.

Или, может быть… послание с того света.

Я перестаю расхаживать и замираю посреди комнаты. С бешено бьющимся сердцем я смотрю в потолок и шепчу:

– Майкл?

Ничего не происходит. Тишина тянется до тех пор, пока мои нервы не ломаются от напряжения. Когда где-то внизу хлопает дверь, я чуть не падаю в обморок от ужаса.

Я говорю себе, что это всего лишь Фиона, но не совсем верю в это. Жуткое чувство, что за мной наблюдают, снова охватывает меня, но я одна в комнате.

Или нет?

Внезапно все в комнате становится зловещим.

Тень за тумбочкой. Фарфоровая фигурка клоуна на книжной полке. Плюшевый мишка в моем кресле для чтения, у которого, хотя я никогда раньше этого не осознавала, зубы странно похожи на человеческие.

И вмятина на кровати.

Это пугает больше всего.

Как я делаю почти каждое утро, я застелила постель, когда встала, разгладила покрывала и аккуратно разложила армию маленьких декоративных подушек, над которыми Майкл насмехался, но которые я обожала. Мне нравится, когда кровать выглядит опрятно. Неубранная постель делает все остальное неубранным, так что я внимательно отношусь к этой привычке. Простыни заправлены, подушки разложены, покрывала идеально разглажены.

Но теперь на одной стороне кровати есть отчетливая вмятина. Это сторона, ближайшая к двери, на которой я никогда не сплю.

Сторона Майкла.

Вмятина примерно соответствует размеру и форме тела.

Я прерывисто выдыхаю и подбадриваю себя.

– Успокойся, Кайла. Ты теряешь самообладание. В этом доме нет привидений.

Раздается звонок в дверь. Взяв свою сумочку с комода, я достаю из нее сотовый телефон и смотрю на запись с камеры. Там никого нет. Переднее крыльцо пусто.

Все. С меня, блядь, хватит. Я не позволю глупой электрической неполадке свести меня с ума!

Я быстро просматриваю журнал звонков, чтобы найти номер Эдди, мастера на все руки, затем стою, тяжело дыша, пока он не берет трубку.

– Алло?

– Привет, Эдди. Это Кайла. Помнишь меня? С протекающей крышей и проблемами с электричеством?

– Конечно, я помню! Привет, Кайла! Как дела, подруга?

– Я в порядке, спасибо. Как у тебя дела?

Он смеется низким задыхающимся смехом.

– Сойдет.

Похоже, он под кайфом. Какой сюрприз.

– Это… мило. Так, ладно, я звоню тебе, потому что я бы хотела узнать номер твоего психотерапевта.

– О, конечно! Я просто, э-э… – он на мгновение замолкает, затем говорит: – На самом деле я его не помню.

– Разве его номера нет в твоем мобильном телефоне?

Похоже, он сбит с толку.

– В мобильном телефоне?

Да, совершенно обкуренный. Либо так, либо я была права насчет того, что он живет в коммуне без современных удобств. Этот номер наверняка стационарный. Я вздыхаю.

– Как насчет того, чтобы ты просто назвал мне его имя?

– О, да, да, без проблем. Его зовут Леттерман. Доктор Дэвид Леттерман.

Я хмурюсь.

– Как ведущий ток-шоу?

Еще одна растерянная пауза.

– Кто?

Так что телевизора у него тоже нет. Как бы то ни было, разговор ни к чему не ведет. Время попрощаться.

– Дэвид Леттерман. Поняла. Я позвоню ему. Он в Сиэтле?

– Нет, он прямо на углу Уинслоу и Олимпик, напротив музея искусств. То маленькое здание из красного кирпича с зеленым навесом.

Я хорошо знаю это здание, поэтому благодарю Эдди и еще раз обещаю ему, что дам его номер всем, кому может понадобиться мастер на все руки. Хотя я думаю, что ему бы больше понравилось толкать марихуану. Повесив трубку, я спускаюсь в свой кабинет и гуглю доктора на ноутбуке.

Записи нет. Эдди, наверное, был так накурен, что назвал мне неправильное имя.

Я подумываю перезвонить ему, но решаю, что это безнадежное дело. В следующий раз он, скорее всего, назвал бы мне имя своего дантиста.

Чувствуя себя побежденной, я некоторое время смотрю на экран компьютера. Я знаю, что терапевты в Сиэтле стоят дороже, чем на острове, и мне не нравится идея ездить на пароме туда и обратно в город один или два раза в неделю. Я могла бы попытаться найти кого-нибудь в Бейнбридже, но знаю, что выбор будет невелик.

Затем я рассматриваю возможность того, что доктор Леттерман – единственный психиатр на острове. Или, может быть, он вовсе не психиатр, а доктор вуду, который захочет принести в жертву курицу и прочитать по ее внутренностям, что со мной не так. Это, кажется, немного в духе Эдди.

За исключением того, что Дэвид Леттерман не звучит как имя вуду.

Я начинаю уставать от своей маленькой игры в угадайку, поэтому решаю прокатиться в центр города сегодня днем, после ухода Фионы, и заглянуть в офис Леттермана.

Можно многое сказать по офису специалиста. Если у него хорошая секретарша и кабинет не выглядит так, будто здесь недавно проводились какие-то ритуалы черной магии, я запишусь на прием. В любом случае, мне нужно забрать вещи из химчистки, а химчистка находится всего в квартале оттуда.

Надеюсь, моя одежда все еще там. Я отдавала ее перед несчастным случаем.

Острая боль вонзается в меня где-то за левым глазным яблоком, и я чертыхаюсь.

Как раз то, что мне нужно, – головная боль.

Я ложусь на диван и закрываю глаза. Я, должно быть, засыпаю, потому что, когда я снова открываю глаза, свет изменился. Тени скользят по стенам длинными серыми пальцами. Посмотрев на часы, я с удивлением обнаруживаю, что проспала больше четырех часов.

Когда я выхожу из своего кабинета, в доме тихо. Фиона ушла. Я поднимаюсь наверх и переодеваюсь в свежую рубашку, затем еду в центр города и паркуюсь на обсаженной деревьями улице перед зданием, в котором, по словам Эдди, находится офис Леттермана.

Вылезая из машины, я случайно бросаю взгляд на ресторан через дорогу.

«Портовый дом» – это ресторан морепродуктов с внутренним двориком и видом на воду, где по вечерам в пятницу играет живой джаз. Это популярное место как для туристов, так и для местных жителей. Иногда летом там даже выстраивается очередь, чтобы попасть внутрь.

Но сейчас не лето, и очереди нет. Вход в ресторан как на ладони.

И человек, входящий в парадную дверь, обняв за плечи соблазнительную брюнетку – это мужчина, которого я узнала бы где угодно, даже со спины.

Эйдан.

28

Я замираю. Мое сердце останавливается. Чувствуя себя так, словно меня пнули под дых, я прислоняюсь к дверце машины, чтобы не упасть. В холодном шоке пытаюсь решить, что делать, но тут уж ничего не поделаешь.

У нас с Эйданом нет серьезных отношений. Черт возьми, мы даже не говорили о том, встречается он с другими девушками или нет. Я ничего не знаю о его личной жизни.

– О боже, – говорю я вслух, ужасаясь, – Кайла, ты идиотка!

У него могло быть двадцать других женщин по сменному графику траха, и ни одного презерватива в поле зрения.

Именно так и создаются сожаления на всю жизнь.

Я быстро сажусь обратно в машину и захлопываю дверцу. Застонав, наклоняюсь вперед и кладу лоб на руль. С закрытыми глазами я тихо проклинаю себя, добавляя каждые несколько мгновений приятное сочное проклятие и для Эйдана.

Не то чтобы он этого заслуживал. Не было нарушено ни одного обещания. Эта ужасная боль в моей груди – просто уязвленное эго. Или, может быть, это мое сердце, я не знаю. Что бы это ни было, это больно.

Боже, мне бы очень хотелось ударить молотком по нескольким самым нежным частям его тела.

Когда раздается резкий стук в окно, я подпрыгиваю.

Эйдан стоит, склонившись над окном со стороны водителя и вопросительно глядя на меня.

Черт.

Когда я не двигаюсь, он говорит:

– Так и знал, что это ты. Что делаешь?

К моим щекам приливает жар, я быстро говорю:

– Ничего. Сижу здесь.

После паузы он спрашивает:

– Неподходящее время?

Я знаю, о чем он, и это не о моем надвигающемся срыве.

– Я одна.

– Ладно. Вернемся к другому вопросу, на который ты ответила, но не до конца. Что ты делаешь?

– Я просто… ходила по делам.

Он хмурит брови. Его взгляд становится пронзительным. Я вздыхаю, желая прямо сейчас стать невидимкой, но, к сожалению, этого не происходит.

– Вылезай из машины, Кайла.

Я кривлюсь.

– А я должна?

– Да.

Он отступает назад и скрещивает руки на груди, ожидая.

Я подумываю завести двигатель и рвануть отсюда, но решаю не делать этого. Он наверняка побежит за мной и поймает меня на следующем светофоре. Поэтому я готовлюсь к неприятному разговору и выхожу из машины.

Эйдан берет меня за руку и провожает к тротуару, а затем снова встает напротив, скрестив руки на груди. Он ничего не говорит. Он просто стоит, молча оглядывая меня.

Я говорю:

– Ладно, прекрасно. Я начну. Привет, Эйдан. Как у тебя дела?

Его глаза сужаются. Кроме этого, он никак не реагирует на мой вопрос.

По опыту я знаю, что мы могли бы стоять здесь всю ночь, прежде чем он скажет мне, что у него на уме. Если вообще когда-нибудь скажет. Поэтому я указываю на машину и говорю:

– Я хочу уехать.

– Почему ты так странно себя ведешь?

– Я? Я веду себя странно?

У него такое выражение лица, такой раздраженный взгляд, как будто он всерьез рассматривает возможность перекинуть меня через колено прямо здесь, на тротуаре, и отшлепать. С предупреждением в голосе он спрашивает:

– Что случилось, зайка?

Когда я слышу свое ласковое прозвище, у меня закипает кровь.

Я строго напоминаю себе, что этот мужчина не принадлежит мне, что у нас нет никаких обязательств, что вся эта горячая, невероятная сексуальная химия не создает отношений, но не могу заставить себя поверить в это.

Мне больно, я зла, и мне стыдно, что он застал меня навалившейся на руль, потому что мне больно и я зла.

Но будь я проклята, если признаю это. Может, у меня и не так много чего есть, но у меня все еще есть моя гордость.

Я поднимаю подбородок и спокойно говорю:

– Все в порядке. Я ездила по делам. Приятно тебя видеть.

Его глаза вспыхивают гневом. Эйдан говорит, понизив голос и явно сдерживая себя:

– Три гребаных вранья на одном дыхании. Попробуй еще раз, и на этот раз будь честна.

Жар полыхает на моих щеках. Я смотрю на Эйдана, осознавая, что мои руки дрожат и что мне хотелось бы обвить их вокруг его шеи и сжать очень сильно.

Собрав всю свою волю в кулак, я спрашиваю:

– Как проходит твое свидание, Эйдан?

Он моргает. Издает короткий смешок. Бросает взгляд через плечо в сторону ресторана, затем поворачивается обратно и пронзает меня таким жгучим взглядом, что я делаю шаг назад.

Его глаза сияют, когда он тихо говорит:

– О, зайка. Ты заплатишь за это позже.

Затем Эйдан берет меня за руку и ведет через улицу. Игнорируя мои протесты, он открывает дверь ресторана и ведет меня мимо стойки администратора через главный обеденный зал к столику в глубине.

К столику, за которым сидит брюнетка, с которой он вошел.

Прямо рядом со своим другом Джейком, парнем из охранной компании.

Я мгновенно понимаю, что моя склонность предполагать худшее в человеческой натуре только что извернулась, чтобы укусить меня за задницу.

Остановившись у столика, Эйдан жестом указывает на брюнетку.

– Деб, это Кайла. Кайла, поздоровайся с Деб, – он бросает на меня многозначительный взгляд. – Это жена Джейка.

С пылающим лицом я говорю:

– Конечно, она его жена. Привет, Деб. Приятно с тобой познакомиться.

Мое лицо вспыхивает еще сильнее, когда Деб подпрыгивает на стуле и хлопает в ладоши от возбуждения.

– Кайла! Мы так много о тебе слышали! Так здорово с тобой познакомиться! Присоединяйся к нам, пожалуйста!

– О, нет. Я не хочу прерывать ваш ужин.

– Не глупи. Ты совсем не мешаешь. Мне не терпится узнать тебя получше.

Эйдан держит мое предплечье своей большой рукой, пока унижение окрашивает все мое лицо в красный цвет. Джейк улыбается мне.

– Привет, Кайла.

– Джейк.

– Как дела с системой безопасности?

– Отлично, спасибо.

– Приятно слышать, – он бросает взгляд на Эйдана. – Ты сядешь, или твой мужчина перекинет тебя через плечо и уйдет в лес?

– На самом деле этого никто не знает.

Эйдан сажает меня на стул. Сам берет тот, что рядом со мной. Затем он ставит локти на столешницу и пристально смотрит на мой профиль с напряженностью следователя ФБР.

– Эйдан? – смущенно спрашивает Деб. – Все в порядке?

Он не отвечает, но напряжение в его теле говорит о многом.

Глядя на Деб, я смущенно отвечаю:

– Он злится на меня.

Явно удивленная, она переводит взгляд с меня на него и обратно.

– Почему? Он буквально только что рассказывал нам, какая ты потрясающая, прежде чем вышел на улицу, чтобы ответить на звонок!

Все лучше и лучше. Мне хочется сползти под стол от стыда, но удается натянуто улыбнуться и ответить ей.

– Я сделала кое-что, чего он не оценил.

Они с Джейком удивленно переглядываются, затем снова смотрят на меня, приподняв брови.

Я чувствую себя дурой мирового класса.

С трудом прочистив горло, я признаюсь:

– Я увидела, как он входит сюда, обнимая тебя за плечи, и предположила, что вы вместе.

Она смеется.

– Мы? О, милая, я знаю этого парня со средней школы. Он мне как брат.

Джейк кладет руку на спинку ее стула и посылает жене ленивую улыбку.

– Меня ты тоже знаешь со средней школы. Ты чувствуешь, что я твой брат?

Улыбаясь, она легонько шлепает его по бедру.

– О, помолчи. Ты знаешь, о чем я говорю.

Они обмениваются нежным поцелуем, в то время как Эйдан продолжает прожигать дырки в моей щеке. Затем он наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Ты ревновала.

Я поворачиваю голову. Невозможно не увидеть блеск тепла в его глазах. Этот блеск находится там рядом с разочарованием. Когда я прикусываю внутреннюю сторону щеки, он хихикает и отстраняется.

Смешок вселяет в меня надежду, что мое наказание за нарушение обещания никогда не лгать ему не будет слишком суровым.

Появляется официантка с подносом воды, затем спрашивает, не хотим ли мы выпить или перекусить перед ужином.

Деб говорит:

– Боже, да. Принесите мне разбавленный скотч, пожалуйста. Поменьше воды.

Я уже могу сказать, что мы поладим с этой женщиной.

Я прошу бокал вина, а Джейк и Эйдан заказывают пиво. Когда официантка уходит за нашими напитками, Деб наклоняется над столом, нетерпеливо улыбаясь мне.

– Итак, Кайла. Я так понимаю, ты художник.

– Вообще-то, иллюстратор.

Она морщит лоб.

– Это не одно и то же?

– Я коммерческий художник. В отличие от классического художника.

– Это значит, что ты зарабатываешь деньги, – говорит Джейк со смешком.

– Не так уж много, – уныло отвечаю я. – Но это позволяет оплачивать счета.

– Я так завидую. Во мне нет творческой жилки, – говорит Деб.

Джейк фыркает.

– Не могу согласиться с тобой. Ты придумываешь несколько довольно креативных историй каждый месяц, когда приходит счет по кредитной карте, и тебе приходится долго объяснять, почему ты так много потратила на Amazon.

Она пренебрежительно машет рукой в его сторону.

– Я снова скажу, дорогой: все, что я покупаю, абсолютно необходимо.

– Объясни мне, почему тебе так необходимы шесть пар одинаковых черных леггинсов.

Она возмущенно поворачивается к нему.

– Ты бы предпочел, чтобы я пошла на занятия пилатесом голой?

Он улыбается ей.

– Я бы предпочел, чтобы ты все делала голой.

Она поворачивается ко мне с поджатыми губами.

– Десять лет брака, а он все еще Заяц-Энерджайзер.

Я изо всех стараюсь не подавиться водой, которую только что отпила. Под столом Эйдан сжимает мое бедро. Не оборачиваясь в его сторону, я знаю, что он ухмыляется.

Официантка возвращается с нашими напитками и принимает у всех заказы на еду. Когда она уходит, Джейк, Деб и я болтаем ни о чем конкретном, пока Эйдан молча наблюдает за нами. Его рука все еще лежит на моем бедре – теплое напоминание о том, что мне придется немного поумолять, когда мы вернемся к этой теме. А после, когда я останусь одна, придется серьезно обо всем подумать.

Я сказала Эйдану, что все, чего я хочу, – это узнать его получше. Провести с ним время и посмотреть, к чему это приведет. Это была правда, но была ли это вся правда?

Действительно ли я хочу чего-то большего?

Если быть честной сама с собой… да.

Мысль об этом пугает меня. Я не понимаю, почему я готова с головой окунуться в отношения так скоро после смерти Майкла. Что это говорит о том, какой я человек?

Что это говорит о моем браке?

Это вопросы, ответы на которые я не хочу знать. Но ради нас с Эйданом эти вопросы нужно задать.

– Ты так не думаешь, Кайла?

Я вдруг понимаю, что все ждут, когда я отвечу на вопрос, заданный Деб. Но я была так погружена в свои собственные мысли, что не знаю, о чем меня спросили. Я оглядываю стол, мои щеки горят.

– Прости, что ты спросила?

Деб колеблется. Она опускает взгляд на мою левую руку, лежащую на скатерти. В этот момент я понимаю, что одержимо кручу большим пальцем обручальное кольцо. Я опускаю руку под стол и нервно сглатываю, надеясь, что Эйдан не заметил этого, но знаю, что он, вероятно, все видел.

И почему, черт возьми, я все еще ношу эту чертову штуку? За что я держусь?

Еще больше вопросов без ответов.

Деб мягко отвечает:

– Я просто говорила, что нам, девочкам, нужно держаться вместе.

Очевидно, что это не то, что она имела в виду. Она добра. Вероятно, она дает мне понять, что я неудачница, но она сочувствует мне.

Джейк, с другой стороны, смотрит на меня стальным взглядом. Он не дает мне никаких поблажек. Он поворачивается к Эйдану и спрашивает его, как продвигается строительство дома, – очевидная уловка, чтобы перевести разговор в другое русло.

Они говорят о проекте, пока я сижу и слушаю их, неловко отмалчиваясь и время от времени натянуто улыбаясь в ответ на обеспокоенный взгляд Деб.

Это катастрофа. Я – катастрофа. Я не могу выдержать даже десятиминутный разговор с другими людьми, не выставив себя дурой. Я, вероятно, смутила беднягу Эйдана всеми возможными способами. Сначала предположив, что жена его лучшего друга – его секс-подружка, затем поигрывая своим обручальным кольцом и расстраиваясь из-за своего мужа.

Я не должна находиться здесь.

В момент, когда эта мысль приходит мне в голову, Эйдан кладет руку мне на плечи и сжимает.

Переполненная эмоциями, я сглатываю и смотрю вниз, быстро моргая, чтобы смахнуть слезы.

Деб говорит:

– Мне нужно в дамскую комнату. Кайла, хочешь присоединиться ко мне?

Эта женщина – святая.

Я благодарно киваю, затем встаю и следую за ней, чувствуя взгляд Эйдана на спине.

Как только мы оказываемся в дамской комнате и дверь за нами закрывается, я прислоняюсь к раковине, закрываю лицо руками и тяжело выдыхаю.

Деб кладет руку мне на плечо.

– Не кори себя из-за этого. Он понимает.

Я опускаю руки и беспомощно смотрю на нее.

– Понимает что? Что я идиотка?

Карие глаза Деб такие же добрые, как и все остальное в ней. Она нежно улыбается мне и говорит:

– О, милая. Эйдан тоже прошел через ад. Он знает, что единственный способ пройти через это – продолжать идти, пока не достигнешь другой стороны. Ты доберешься туда. Просто не останавливайся.

Деб поворачивается и запирается в кабинке. Я стою, уставившись на закрытую дверь, пока не раздается звук сливающейся воды, и Деб не появляется снова. Пока Деб моет руки, я говорю:

– Он рассказал тебе все обо мне.

Она достает бумажное полотенце из дозатора на раковине. Вытирая руки, она кивает.

– Не часто Эйдану кто-то нравится, так что тебе придется простить меня за то, что я разволновалась. Мы уже много лет не ходили с ним на двойное свидание.

Она выбрасывает скомканную бумагу в мусорное ведро, затем проходит мимо меня и открывает дверь.

– Давай, подружка. Если мы задержимся, они начнут беспокоиться и пойдут искать нас. И поверь мне, когда я говорю тебе, что нам это не нужно.

– Не нужно, чтобы они беспокоились или начали искать нас?

Она смеется.

– И то, и другое.

Я улыбаюсь, думая, что на самом деле мне очень нравится, когда Эйдан приходит искать меня. Прятки, благодаря ему – моя новая любимая игра.

Когда мы подходим к столу, Эйдан и Джейк резко прекращают разговор. Судя по языку их телодвижений и напряжению в воздухе, мы прервали спор. Мы с Деб занимаем свои места, затем наступает долгое, неловкое молчание, когда никто ничего не говорит и не смотрит друг на друга.

Когда Джейк хмуро смотрит на мою левую руку, у меня возникает чувство, что я знаю, из-за чего был спор.

Он агрессивно говорит:

– Могу я задать тебе вопрос, Кайла?

Эйдан посылает Джейку яростный взгляд и предупреждает:

– Оставь ее в покое.

– Нет, все в порядке, – говорю я. – Давай.

Он кладет предплечья на стол и указывает на Эйдана.

– Этот человек не заслуживает дерьма.

– Джейк, – говорит Эйдан сквозь стиснутые зубы.

– Я согласна, он не заслуживает, – говорю я. – Какой у тебя вопрос?

– Что ты делаешь?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты делаешь с ним, – он делает паузу, чтобы направить пристальный взгляд на мой безымянный палец, – когда ты явно связана с другим мужчиной?

Взбешенный, Эйдан поворачивается ко мне.

– Не отвечай на это, – он поворачивается обратно к Джейку. – Ты, блядь, переходишь черту.

– Он просто беспокоится о тебе, – мягко говорю я.

– За меня не нужно беспокоиться.

Пока Эйдан и Джейк пристально смотрят друг на друга, Деб кладет руку на предплечье Джейка и мягко говорит:

– Милый. Оставь это.

Джейк огрызается:

– Да уж конечно! Он мой лучший друг. Я слишком долго наблюдал, как жизнь обливает его дерьмом, избивает и пинает ногами. И вот, наконец-то после стольких лет дерьма все более или менее хорошо, – он отворачивается от Деб и пронзает меня холодным взглядом. – А потом появилась ты.

Он опускает взгляд на мой палец и обвиняюще смотрит на мое обручальное кольцо.