Текст книги "Друг по переписке (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

30

Дорогой Данте,

Я надеюсь, что это письмо застанет тебя в добром здравии. Я сама не очень здорова. Вообще-то, я думаю, что уже перешагнула стадию «нездорова» и очутилась прямиком в Спятилтауне, США, где в настоящее время баллотируюсь на пост мэра.

Ты когда-нибудь чувствовал, что жизнь выходит из-под твоего контроля? Как будто невидимые силы дергают за ниточки, а ты – просто беспомощно танцующая марионетка, которую тянут то в одну, то в другую сторону?

Вот что я чувствую. Беспомощность. Я потерялась посреди шторма.

А еще я чувствую себя жалкой, потому что единственный человек, с которым я могу поговорить о своих проблемах, – это тот, кого я даже никогда не встречала. Который сейчас сидит в тюрьме по неизвестным мне причинам. Который, насколько я знаю, может быть серийным убийцей (Я не искала информацию. Я просто отмечаю факты).

Хотя, наверное, так даже лучше. Я сомневаюсь, что смогла бы рассказать кому-то из своих знакомых, что гадалка по имени Дестини сказала мне, что у меня есть этакий экстрасенсорный багаж, что моя экономка пытается убедить меня, что меня преследуют призраки, и что я серьезно рассматриваю идею проведения спиритического сеанса, потому что ничто «нормальное» больше не имеет смысла. Нормальность вылетела в окно, когда умер мой муж.

А еще… я влюбляюсь.

Такое случалось со мной всего один раз, так что я не большой эксперт в этом вопросе. Все, что я знаю, это то, что я чувствую себя невероятно, когда я с ним, и дерьмово, когда его нет рядом. Мне нравится заставлять его улыбаться, и я ненавижу заставлять его грустить. И в последнем, к сожалению, я, как видно, очень талантлива.

Я совсем запуталась, Данте. Есть ли у тебя какие-нибудь слова мудрости для меня?

Искренне,

Кайла

31

Дорогая Кайла,

Ты спросила, есть ли у меня для тебя слова мудрости. Ответ – есть. Вот они:

Ты не контролируешь шторм, и ты не потерялась в нем. Ты и есть шторм.

Я бы с удовольствием поставил это выражение себе в заслугу, но его автор – писатель Сэм Харрис. Он утверждал, что свобода воли – это иллюзия, и я уверен, ты согласишься, что это совершенно удручающая мысль. Однако, если отбросить суровую философскую составляющую, мне правда нравится думать, что хаос не находится вне тебя. Он всегда внутри каждого из нас, даже если мы воспринимаем это как нечто иное.

Ты – хаос. Ты – шторм. Ты та, кто создает сильные ветры и неспокойные моря, по которым тебе приходится плавать. Ты – источник всего, что происходит.

Другими словами, ты – та, у кого есть сила.

И раз так, то возникает вопрос, что ты собираешься с этим делать?

Сэм Харрис сказал бы мне, что я полностью исказил смысл его выражения и что я не понимаю, о чем говорю, но мы его не слушаем.

Послушай себя, Кайла. Остановись и по-настоящему послушай.

Ты – шторм.

О чем говорят тебе все эти громы и молнии?

Данте

32

Я сердито говорю письму в своей руке:

– Если бы я знала, о чем говорят мне все мои громы и молнии, я бы не просила у тебя совета!

Может быть, Данте отправили в тюрьму за то, что он был преступно раздражающим.

Со вздохом разочарования я швыряю письмо на рабочий стол и мрачно смотрю в окно на дождливый день.

Снова чертов дождь. Как будто погода участвует в каком-то злом заговоре, чтобы свести меня с ума еще больше.

Прошло две недели с тех пор, как я общалась с Эйданом. Каждый проходящий день становится тоскливее и унылее предыдущего. У меня развилась тяжелая бессонница в дополнение ко всем моим другим проблемам, и я до сих пор не нашла психотерапевта.

На днях, когда я посетила здание, где, по словам Эдди, находится кабинет доктора Леттермана, его имени на информационной панели не нашлось.

В любом случае, я не знаю, почему я обратилась за помощью к этому наркоману Эдди. Как видно, у него осталась только одна функционирующая клетка мозга.

Не то чтобы я была в положении, с высоты которого можно судить. Я пью так много вина, что пора покупать акции в компании виноделов.

Услышав звук смеха, я поднимаю голову и смотрю в сторону окна. Снова раздается смех, яркий и игривый, хотя во дворе я никого не вижу. Сгорая от любопытства, я подхожу к окну и выглядываю наружу.

Маленький светловолосый мальчик в красном дождевике бегает по лужайке перед домом.

Я ахаю и бросаюсь к стене, прижимаюсь к ней спиной. Сердце колотится. Адреналин наполняет вены, заставляя меня дрожать.

Если бы кто-нибудь сказал мне до этого момента, что вид веселого малыша сможет вселить в мою душу ужас, я бы рассмеялась ему в лицо. Даже мужчина в плаще не пугает меня так сильно.

Это не призрак. Он слишком счастлив, чтобы быть призраком. Разве Фиона не говорила что-то о том, что духи, запертые в этом измерении, грустят?

В панике я убеждаю себя, что веду себя нелепо, но это не помогает.

Затем мне приходит в голову такая ужасающая мысль, что мое бешено колотящееся сердце замирает.

Это тот ребенок, с которым у меня случился выкидыш?

Неужели меня преследует дух моего умершего сына?

Я знаю, что это не имеет смысла. Мой ребенок еще даже не родился бы, не говоря уже о том, чтобы вырасти. Но что я знаю о призраках? Может быть, они со временем превращаются в человека, которым они были бы, если бы выжили?

Но где они берут одежду? Этот ребенок посетил какой-то потусторонний детский магазин, чтобы выбрать маленький дождевик и желтые ботинки?

Я прикрываю глаза рукой и стону.

– Прекрати, Кайла! Это не призрак! А теперь иди на улицу и найди его мать!

Звук моего голоса пробивается сквозь часть паники, и этого достаточно, чтобы побудить меня к действию. Я расправляю плечи, делаю глубокий вдох и снова поворачиваюсь к окну.

Маленький светловолосый мальчик стоит в нескольких футах от дома и смотрит прямо на меня.

Мы смотрим друг на друга через стекло. Мое сердце вот-вот разорвет грудную клетку. Оно мчится так быстро, что я не могу дышать.

Почему он такой страшный?

Мальчик указывает на меня. Он издает высокий, леденящий кровь вопль, его рот широко открыт, а голубые глаза расширены от ужаса.

Затем он поворачивается и убегает, исчезая из виду.

Я стою как вкопанная, тяжело дыша, пока меня не охватывает гнев. Я кричу в окно:

– На хер и тебя тоже, пацан!

Я тут же прикрываю рот рукой. Я не могу быть леди, которая кричит на детей на своей лужайке. У нас в квартале была такая, когда я росла, и все ее ненавидели.

Я бегу через дом к задней двери, спрыгиваю с крыльца и оглядываю двор. Нет никаких признаков мальчика. Я бегу налево и оглядываю дом сбоку, но его там тоже нет. Я направляюсь в другую сторону, мое дыхание белым облачком расплывается в холодном воздухе.

На другой стороне дома его тоже нет и следа ребенка. Его нет и на переднем дворе. Он не прячется в кустах и не бежит по улице.

Мальчик растворился в воздухе.

Мокрая и дрожащая я стою на подъездной дорожке, чувствуя позади себя чье-то присутствие. Когда я поворачиваюсь, то никого не вижу.

Затем я случайно бросаю взгляд на второй этаж.

В окне моей главной спальни маленький светловолосый мальчик стоит и смотрит на меня сверху вниз.

Призраков не существует. Призраков не существует. Призраков не существует.

Дождь хлещет по моему запрокинутому лицу, когда я кричу:

– Оставайся там!

Он пятится от окна и исчезает из виду.

Скрежеща зубами, я бегу обратно в дом, поднимаюсь по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки за раз, и врываюсь в хозяйскую спальню.

Там пусто.

Я ищу везде, в каждом закоулке дома, но этот маленький сын щелкунчика исчез.

Когда я просматриваю запись с камеры, она не показывает ничего, кроме статики.

Глубоко потрясенная этой встречей, я хожу по дому, одержимо проверяя замки, задергивая шторы и вообще ведя себя настолько параноидально, насколько чувствую. Я предполагаю, что мальчик вошел через заднюю дверь после того, как я прошла через нее, но не могу придумать объяснения тому, как он вышел. Я должна была врезаться прямо в него, когда он бежал вниз по лестнице, но не врезалась.

Он буквально растворился в воздухе.

Я бы позвонила Джейку и попросила его установить больше камер внутри дома, но, учитывая, как плохо прошла наша последняя встреча, я сомневаюсь, что это такая уж хорошая идея.

Поэтому я наливаю себе огромный бокал вина, и принимаю ванну. По шею в пузырьках, я держу дрожащими руками переполненный бокал с вином и пытаюсь точно определить, когда именно я начала сходить с ума.

Потому что я больше не могу сказать, что твердо держусь за реальность. Если я всерьез считаю, что призрак пятилетнего ребенка преследует меня, то я потеряла реальность.

Когда лампочки над туалетным столиком мигают три раза, я подавляю рыдание и глотаю вино. Я тоскую по Эйдану, и боль от этой тоски кажется неизлечимой.

~

Той ночью мне снится, что я тону.

Это такой яркий и ужасающий сон. Я просыпаюсь в поту с криком, застрявшим в горле.

Следующие три ночи мне снится один и тот же сон. К утру субботы я превращаюсь в развалину. Я вообще не могу работать. Каждый маленький скрип в доме пугает меня до чертиков. Запах гари, когда я включаю сушилку, сменяется вонью чего-то гнилого, будто из канализации.

Только в моем нервозном состоянии этот запах кажется мне запахом гниющей плоти.

Я пытаюсь отыскать источник вони, но не могу.

Если я включу телевизор, он сам выключится. Каждый порыв ветра снаружи посылает холодный сквозняк по дому, заставляя занавески шуршать и перешептываться. По крайней мере, я думаю, что они издают этот шепчущий звук, но я слишком напугана, чтобы пойти посмотреть.

Я такая нервная и взвинченная, что кричу от страха, когда муха садится мне на руку.

Я так отчаянно нуждаюсь в контакте с кем-то, что отправляю Эйдану сообщение.

Я скучаю по тебе.

Он так долго не отвечает, что я думаю, что он вообще не ответит. Но затем его сообщение приходит с легким звоном, от которого мое сердце подпрыгивает к горлу.

Я тоже скучаю по тебе.

Вместе с текстом он посылает эмодзи с белым кроликом. По какой-то странной причине это вызывает слезы на моих глазах.

Могу я приехать?

На этот раз его реакция мгновенна.

Ты все еще носишь это кольцо?

Нет.

Ты сняла его прямо перед тем, как ответить мне?

Дерьмо. Почему этот человек должен быть таким невыносимо умным?

Пожалуйста, Эйдан. Мне нужно тебя увидеть. Пожалуйста.

Извини, зайка.

Я смотрю на экран, кусая губы. Похоже, он не очень сожалеет. Может быть, мне нужно подсластить предложение.

Могу я, пожалуйста, прийти… хозяин?

Мой телефон по-прежнему молчит.

Я задаюсь вопросом, не послать ли ему снимок моей попки или груди. Но мысль о том, чтобы сделать кучу фото своего голого тела в надежде найти одно, достаточно хорошее, чтобы соблазнить мужчину и заставить его разрешить мне сбежать к нему, приводит меня в еще большее уныние.

Как я дошла до этого? Что, черт возьми, со мной случилось?

Раздается звонок в дверь, и когда я открываю и обнаруживаю, что на крыльце пусто, я решаю, что единственное логичное, что остается сделать, – это напиться.

Если я схожу с ума, нет никаких причин делать это трезвой.

~

– Кайла? Кайла, дорогая, ты меня слышишь?

Я открываю глаза и вижу Фиону, склонившуюся надо мной с озабоченным выражением лица. Сейчас утро – очевидно, утро понедельника – и я лежу на спине на диване в гостиной с раскалывающей голову болью и привкусом пепла во рту.

– Боже, – говорит она, посмеиваясь. – Ты выглядишь ужасно. Немного выпила на выходных, не так ли, дорогая?

– Это было больше, чем просто немного, – я сажусь. Комната наклоняется, и мой желудок переворачивается вместе с ней. Я прикрываю рот рукой и издаю громкую, неподобающую леди отрыжку.

– Все в порядке?

– О, да, все великолепно. Абсолютно на высшем уровне.

Фиона поджимает губы и бросает на меня неодобрительный взгляд.

– Я должна сказать, что сарказм тебе очень не к лицу.

– Тебе придется дать мне некоторую поблажку. Недавно я поняла, что мой мозг куда-то пропал. Хуже того, я поняла, что его, вероятно, уже довольно давно нет.

– С твоим мозгом все в порядке, моя дорогая. А теперь встань с дивана и возьми себя в руки. Мне не нравится видеть, как ты хандришь.

– Я не хандрю, – бормочу я, зная, что это именно то, что я делаю.

Когда Фиона поворачивается, чтобы уйти, я говорю:

– Можно у тебя попросить совета?

Удивленная, она поворачивается ко мне.

– Конечно. Что случилось?

Я выдыхаю и провожу руками по волосам. Упираюсь локтями в бедра, наклоняюсь и смотрю на ковер, собираясь с мыслями.

– Когда кто-то говорит, что он дает тебе пространство, но ты не хочешь этого, как ты с этим справляешься?

– Ты имеешь в виду, что кто-то закрыл дверь, но ты хочешь, чтобы она открылась?

Я киваю, мне нравится этот образ.

Когда я поднимаю глаза, ее взгляд мягкий и сочувствующий. Фиона мягко говорит:

– Моя дорогая девочка. Постучи в дверь.

Как раз в этот момент раздается звонок в дверь.

Фиона улыбается.

– Или позвони в звонок. Я открою.

Когда она поворачивается и уходит, я кричу ей вслед:

– Там никого не будет!

– Никогда не знаешь наверняка, – говорит она, посмеиваясь, наслаждаясь какой-то только ей понятной шуткой. Она выходит из комнаты. Несколько мгновений спустя она возвращается, качая головой.

– Что ж, ты была права. Там никого не было, – Фиона делает паузу, многозначительно глядя на меня. – Во всяком случае, никого, кого я смогла бы увидеть.

Я стону и опускаю голову на руки.

– Ладно. Ты победила. Мы проведем сеанс.

Снова раздается звонок в дверь. Телевизор включается сам по себе на полную громкость. Из коридора доносится отчетливый хлопок взорвавшейся в светильнике лампочки.

Фиона мрачно говорит:

– Я думаю, что это очень хорошая идея.

33

Дорогой Данте,

Спасибо тебе за совет. Однако я должна сказать, что он был дерьмовый.

«Ты и есть шторм. О чем говорят тебе гром и молния?» Это правда должно было быть полезно? Потому что было не так.

Пожалуйста, прости за грубость, но моя жизнь разваливается на части. Поправка, она уже развалилась на части. Я просто брожу по этим развалинам, поднимая пыль и раня ноги об осколки стекла.

И, кстати, что это была за история с любовью, которая двигала звезды и колеса? Это было чертовски странно. На самом деле, все твои письма были странными. Я все еще не знаю, чего ты хочешь от меня, или почему ты решил, что мы должны быть друзьями по переписке, или как ты вообще нашел меня.

Я уже едва ли понимаю, что реально, а что нет. Я даже не знаю, настоящие ли эти письма. Может быть, я смотрю на стену запертой на замок палаты в психиатрической лечебнице, и все это происходит в моей голове? Во всяком случае, так я чувствую. Я чувствую себя так, словно отпустила веревку, которая привязывала меня к причалу, и теперь я дрейфую одна далеко в море на протекающем плоту, вокруг которого кружат голодные акулы. И ветер усиливается. И начинается дождь.

Я тону, Данте. Я тону.

Что мне действительно сейчас нужно, так это спасательный жилет.

Кайла

34

Фиона сообщает мне, что завтра ночью наступит полнолуние, так что мы сможем провести сеанс тогда. Она говорит, что мне повезло, что мы можем сделать это так быстро.

Я не чувствую, что мне повезло. Я чувствую себя проклятой. Однако я не говорю этого вслух, потому что не хочу искушать судьбу.

Остаток дня и следующий я провожу в состоянии сильного беспокойства, время от времени поглядывая на свою левую руку. Я каждый раз удивляюсь, обнаруживая, что обручальное кольцо все еще на безымянном пальце.

Эйдан был прав, когда догадался, что я сняла его прямо перед тем, как ответить на сообщение. Я не буду лгать ему снова, поэтому мне пришлось проявить творческий подход. Но я снова надела его, когда он мне не ответил, и я до сих пор не могу понять почему.

Хотя я никогда бы не призналась ему в этом, но что-то было не так, когда я сняла это кольцо.

Казалось, что сам дом ахнул в ужасе.

Что, очевидно, является плодом моего воспаленного воображения, но именно такое ощущение и было. В какой-то момент этих последних нескольких месяцев дом превратился в нечто большее, чем просто набор комнат под протекающей крышей. Тут появилось присутствие чего-то, что я могу физически ощутить.

У этого дома есть пульс, и его темное сердце бьется для меня.

Я думаю, он что-то хочет.

Я думаю, что он пытается послать мне сообщение.

Еще одна голубая сойка разбилась об окно моего кабинета. Это показалось мне символичным, поэтому я поискала значение мертвой голубой сойки в интернете. Да, я сейчас в таком отчаянии, что обращаюсь за помощью к интернету. Как бы то ни было, оказывается, что эти птицы имеют связь с духовным миром, и коренные американцы часто считали их посланниками богов. Считается, что встреча с одной из них приносит удачу.

Если только она не мертва, и в этом случае это означает, что вы убегаете от своих проблем.

Если бы только я могла бежать быстрее.

~

– Привет, Кайла. Приятно с тобой познакомиться. Я – Клэр.

Я стою в проеме открытой двери, смотрю на сестру Фионы и думаю, что у меня, должно быть, двоится в глазах. Они выглядят совершенно одинаково, вплоть до ямочек на щеках. Те же короткие седые волосы, те же ярко-голубые глаза, те же крепкие ноги и жизнерадостная улыбка.

Они так похожи, что это жутко. Если бы Фиона однажды заболела и послала Клэр убираться в доме вместо нее, я бы даже не поняла. Единственная разница в том, что у Клэр с собой черная спортивная сумка, а у Фионы – зонтик.

– Я тоже рада с тобой познакомиться. Пожалуйста, входи.

Я отступаю в сторону, чтобы позволить паре войти в прихожую, затем закрываю дверь от ветреного вечера.

– Ты не говорила мне, что у тебя есть близнец, Фиона.

Она опускает мокрый зонтик на подставку рядом с консольным столиком и улыбается.

– Мы не близнецы.

– Вы могли бы одурачить меня.

Клэр гладит ее по волосам.

– Не говори глупости. Я намного красивее, чем она.

Они обмениваются нежным взглядом, затем синхронно снимают одинаковые синие шерстяные пальто. Пока Фиона берет оба пальто и вешает их в шкаф в прихожей, Клэр поворачивается ко мне и с любопытством оглядывает меня с ног до головы.

– Что? – нервно спрашиваю я, гадая, может, у меня пятна на рубашке или шпинат застрял в зубах.

Ее улыбка кажется доброй.

– Фиона так много рассказала мне о тебе, поэтому я уже чувствую себя, словно мы старые друзья.

– О. Ну, честно говоря, мне бы сейчас не помешало несколько друзей. Моя жизнь довольно хаотична.

Она хихикает.

– Не волнуйся, моя дорогая. Ты в хороших руках. Я общаюсь с духами с тех пор, как мне исполнилось четыре года. Так что мы посмотрим, чего она хочет, и быстренько отправим ее прочь.

Отбросив в сторону шок от того, что эта бедная женщина всю свою жизнь вела беседы с мертвыми людьми, я говорю:

– Отлично. За исключением того, что духи, преследующие меня, – мужчины. – Я нервно смеюсь. – Не могу поверить, что я только что сказала это.

– Ах, да, извини меня. Сегодня вечером мне предстоит провести еще два сеанса, и детали путаются.

– Два? – в шоке переспрашиваю я.

Она показывает на потолок.

– Полнолуние для меня – очень напряженное время. И забудь о солнцестояниях и равноденствиях! Эти дни забронированы на год вперед. – Увидев выражение моего лица, она объясняет: – Опытные медиумы пользуются большим спросом. Ты не поверишь, если я скажу тебе, сколько умерших отказывается переходить на Другую Сторону.

Я не знаю, как на это ответить, но чувствую, что это заслуживает вежливого ответа, даже если это безумие.

– Я рада слышать, что бизнес процветает.

Фиона возвращается и спрашивает Клэр:

– Хочешь осмотреть дом, прежде чем мы начнем выяснять, чувствуешь ли ты что-нибудь?

Клэр качает головой.

– В этом нет необходимости. Я уже получаю очень сильную энергию, – она указывает в сторону коридора. – Что находится там?

– Мой кабинет. И моего мужа.

Они с Фионой обмениваются многозначительным взглядом.

– Вам, ребята, не стоит вести себя со мной как телепаты-близнецы. Я и так достаточно напугана. Что это был за взгляд?

Клэр говорит:

– Я не хочу тебя пугать, дорогая, но… – она колеблется, и корчит такое лицо, как будто ей нужно срочно сбегать в туалет.

Господи Иисусе, если ситуация станет еще хуже, я просто заберусь на крышу и спрыгну.

– Продолжай.

– Я думаю, нам следует провести сеанс в кабинете твоего мужа.

От отдаленного раската грома задребезжали окна. Конечно, это произошло прямо сейчас, потому что даже чертова погода хочет, чтобы я сошла с ума.

– Почему?

Они с Фионой снова обмениваются этим странным взглядом.

– Потому что я чувствую, что именно там дух хочет это сделать.

Мы пристально смотрим друг на друга. Некоторое время все молчат. Тогда я говорю:

– Клэр, я собираюсь спросить тебя кое о чем сейчас, и я хочу, чтобы ты была полностью честна со мной.

– Да?

– Это все розыгрыш?

– О, нет, моя дорогая, – говорит она, яростно качая головой. – Уверяю тебя, это очень далеко от розыгрыша.

В качестве еще одного доказательства того, что моя власть над реальностью ослабевает, я на мгновение рассуждаю сама с собой о разнице между «далеко» в буквальном и фигуральном смысле. Потом вздыхаю и сдаюсь.

– Отлично. Мы проведем сеанс в кабинете Майкла. Но если появится Призрак прошедшего Рождества, я за себя не отвечаю. Я тресну его ближайшим тяжелым предметом. Давайте покончим с этим.

Я поворачиваюсь и иду по коридору, прислушиваясь к их шагам позади меня. Интересно, не будет ли нарушением духовного этикета пить вино во время сеанса?

У меня такое чувство, что мне понадобится выпивка, прежде чем это закончится.

Я открываю дверь в кабинет и включаю свет. Пропуская Фиону и Клэр, я замечаю, как холодно в комнате. Тут как в морозильной камере.

Дрожа, я говорю:

– Извините за температуру.

Игнорируя меня, Клэр бродит вокруг, осматривая вещи, пока мы с Фионой наблюдаем. Она ставит свою сумку на стул и указывает на круглый стол рядом с ним.

– Мы можем перенести его в середину комнаты?

– Для чего он нам?

– Круглый стол более подходящий.

Я не утруждаю себя вопросом для чего, потому что мы уже официально прибыли в Безумвилль. Буду вести себя соответственно.

Пока мы с Фионой убираем со стола, Клэр распаковывает свою спортивную сумку. Из нее она достает кусок черной ткани и встряхивает, что-то бормоча над ней. Это, должно быть, заклинания. Она накрывает ей стол, поправляя так, чтобы ткань занимала всю поверхность стола и даже спускалась до пола. Затем возвращается к сумке и достает три белые свечи, которые ставит в центр стола. Следом идет маленькая вазочка с развернутыми шоколадными конфетами, которую она ставит рядом со свечами.

– Для чего нужен шоколад?

– Подношение пищи духу, – отвечает Клэр, как будто это очевидно.

Я не могу удержаться, чтобы не противопоставить этой чепухе немного логики.

– Как он будет есть, если у него нет настоящего рта?

– Да, но дух не знает, что у него нет настоящего рта, не так ли?

Когда я смотрю на Фиону, она пожимает плечами.

– Немного доверия тебе не повредит, дорогая.

Я бормочу:

– Немного каберне мне бы тоже не повредило.

– Не есть и не пить во время сеанса! – проговаривает Клэр, зажигая свечи. Она бросает на меня строгий взгляд поверх оправы очков. – И никаких украшений. Это придется снять, – она дергает подбородком в сторону моего обручального кольца. – Вместе со всеми остальными украшениями. Еще, пожалуйста, выключи все электронные устройства. Фиона, ты приглушишь свет?

Я думала, что Фиона выключит основной верхний свет и оставит лампы включенными. Но она выключает все, погружая комнату в темноту, нарушаемую только колеблющимся сиянием свечей на столе.

Отдаленный раскат грома снова прокатывается по небу, на этот раз громче. Внезапный порыв ветра воет в кронах деревьев снаружи. Дождь барабанит по окнам, скатываясь вниз, как серебристые слезы.

Если Клэр хотела создать жуткую атмосферу, она не смогла бы выбрать для этого лучшую ночь.

– Давайте присядем, – говорит она, кладя на стол блокнот и карандаш.

Я подкатываю офисное кресло Майкла к столу и сажусь. Фиона тащит стул из угла комнаты и занимает свое место слева от меня. Клэр отодвигает стул, снимает с сиденья свою спортивную сумку и ставит ее на пол. Затем устраивается поудобнее и смотрит на меня.

– Дорогая?

– Да?

– Тебе нужно снять свое кольцо.

– О, точно. Извини, – я снимаю кольцо с пальца и засовываю его в задний карман джинсов.

Клэр выглядит недовольной.

– Его не должно быть на твоем теле. Может быть, ты могла бы положить его на стол?

Я не знаю, почему это должно быть так важно, но я не хочу лишать себя возможности узнать, чего хочет призрак, которого не существует и который не преследует меня. Поэтому я достаю из кармана обручальное кольцо и кладу его на стол Майкла.

Прямо рядом со сложенной газетой со статьей о его смерти.

Его лицо смотрит на меня черно-белым из-под этого ужасного заголовка.

«Местный житель уто…».

С трепещущим сердцем я осторожно двигаю кольцо к его фотографии. Затем я подталкиваю его, пока оно не оказывается поверх его лица. Я не знаю почему, но я чувствую, что это правильно. Когда я отступаю, кажется, что один его глаз выглядывает из-за золотого круга, следя за каждым моим движением.

Встревоженная, я возвращаюсь к столу и сажусь на свое место. Вытираю вспотевшие ладони о джинсы и пытаюсь избавиться от нарастающего во мне дурного предчувствия.

– Все положите руки ладонями на стол перед собой, пожалуйста.

Фиона и я следуем инструкциям Клэр. Затем она делает то же самое, глядя на каждого из нас по очереди, ее вид – мрачный, а голос низкий.

– Прежде чем мы начнем, одно предупреждение. Духи непредсказуемы. Что бы ни случилось, сохраняйте самообладание. Сохраняйте молчание. Не разрывайте круг энергии, не вставайте. Я начну с заявления о нашем намерении установить контакт и приглашения духа присоединиться к нам за столом. Если духи примут наше приглашение, вы можете услышать странные звуки, такие как стук или шебуршание. Для начала я задам духам вопросы с ответами «да» или «нет», и если духи окажутся сговорчивыми, я спрошу, чего они хотят. Они могут общаться через меня, используя мою руку, чтобы рисовать в этом блокноте, или мой голос, чтобы говорить непосредственно с вами.

О, черт. Если я стану свидетелем того, как мертвый парень говорит через эту милую старушку, я чокнусь окончательно.

Я сглатываю в страхе, и сильнее прижимаю руки к столешнице, пытаясь заставить их перестать дрожать. Это не работает.

– Когда сеанс закончится и у вас не останется вопросов, я поблагодарю духа за то, что он пришел. Тогда мы сможем включить свет и обсудить, что произошло. Ты готова, Кайла?

Я киваю, хотя совсем не чувствую себя готовой.

– Тогда давайте начнем.

Клэр закрывает глаза. Подняв лицо к потолку, она говорит приглушенным голосом:

– Мы собрались сегодня вечером при полной луне, чтобы получить руководство от мира духов. Мы рады любым духам поблизости, которые захотят присоединиться к нашему кругу. Пожалуйста, дайте знать о своем присутствии.

Следующая безмолвная пауза – самая длинная за все мое существование. Она могла бы длиться всего шестьдесят секунд, но кажется, что это целая жизнь. Мой пульс учащается. Мое дыхание становится прерывистым. Зубы начинают стучать. Я чувствую головокружение, тошноту и невыносимый холод.

Когда ничего не происходит, Клэр повторяет:

– Мы рады любым духам поблизости, которые захотят присоединиться к нашему кругу. Пожалуйста, сообщите о своем присутствии. Вы с нами? Дайте нам знак.

Диплом Майкла из колледжа в рамке соскальзывает со стены и со стуком падает на пол.

Я ахаю. Все волосы на моих руках встают дыбом. Я сижу застывшая, с прямой спиной и широко раскрытыми глазами. Колотящееся сердце – единственная мышца в моем теле, способная двигаться.

– Сохраняй спокойствие, – тихо говорит Клэр, ее глаза все еще закрыты.

Я далека от спокойствия. Спокойной я, возможно, больше никогда не буду. Спокойствие – это для людей, отдыхающих на прекрасном пляже с ногами в песке и дайкири в руке, а не для тех, кому грозит неминуемая опасность получить доказательства того, что их покойный муж тянется к ним из могилы.

Я настолько далека от спокойствия, что вот-вот взорвусь, черт возьми.

Раскат грома заставляет меня подпрыгнуть на стуле. За ним следует треск молнии, которая вспыхивает белым огнем в черном ночном небе. Комната ненадолго освещается театральной яркостью, а затем снова погружается в дезориентирующую темноту, как карнавальный домик развлечений, который доводит до ужаса детей на Хэллоуин.

– Духи, – говорит Клэр, – спасибо, что присоединились к нам. Вас больше, чем один? Пожалуйста, постучите по столу, чтобы ответить. Один раз – если «да» и два раза – если «нет».

Ветер снаружи усиливается. Температура в комнате падает еще на несколько градусов. Дождь барабанит по оконным стеклам со звуком, похожим на град.

И мое сердце. Иисус, боже, мое бедное гребаное сердце кричит о кровавом убийстве, потому что по комнате разносится эхо, безошибочно узнаваемый звук двух громких ударов.

– Значит, только ты один, – бормочет Клэр. – Добро пожаловать, дух. Для нас твое присутствие – большая честь.

Ее голос замедлился, как и дыхание. Похоже, она впадает в какой-то транс.

То, что происходит со мной – полная этому противоположность. Я сейчас обмочусь. Нервы, о существовании которых я и не подозревала, проснулись и начали визжать. Меня может стошнить.

– Майкл? – шепчу я, пока дико оглядываю комнату, и дрожу как осиновый лист. – Майкл, ты здесь?

Ничего не происходит. По столу не стучат. Картины не падают со стен.

Клэр говорит:

– Дух, ты знаешь кого-нибудь из людей в этой комнате?

Удар.

– Ты знал их, когда был жив?

Удар.

– Это я?

Два удара.

– Это Фиона?

Два удара.

– Это Кайла?

Ответный единственный удар настолько силен, что я вздрагиваю и хнычу.

– У тебя есть послание, которое ты хочешь передать ей?

УДАР!

Звук моего затрудненного дыхания даже громче, чем ветер. К этому времени я уже неудержимо дрожу.

Клэр с закрытыми глазами протягивает руку, вслепую ища блокнот на столе рядом. Она хватает его, находит карандаш и шепчет:

– Скажи нам, дух. В чем заключается это послание?

Сжимая карандаш так сильно, что костяшки пальцев побелели, рука Клэр зависает над чистой страницей блокнота.

Фиона сидит напротив меня с закрытыми глазами, положив руки на стол. Я думаю, что если бы я сейчас закрыла глаза, то мгновенно умерла бы от сердечного приступа.

Мне так страшно, что я готова разрыдаться.

– Дух, в чем твое послание?

Секунды превращаются в минуты. Снаружи бушует буря. Мы втроем молча сидим за столом в колеблющемся свете свечей, ожидая ответа, который так и не приходит.

После долгого времени, когда ничего не происходит, Клэр говорит:

– Позволь мне перефразировать вопрос. Дух, чего ты хочешь?

Ее рука, держащая карандаш, напрягается. Затем она дергается и начинает неудержимо дрожать. Я как зачарованная в ужасе наблюдаю, как предплечье Клэр начинает двигаться короткими рывками взад-вперед по бумаге.