Текст книги "Обворожительно жестокий (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
∙ ГЛАВА 11 ∙
Тру
Когда я вхожу в гостиную, Элли стоит у открытой входной двери, скрестив руки на груди. И ухмыляется.
Перед ней толпятся трое курьеров с огромными букетами цветов в руках.
– Проходите, ребята, – приглашает их в квартиру Элли. – Положите их куда сможете.
Парни из службы доставки проходят мимо нее. Я ошиблась в подсчетах: их шестеро.
– Что это? – спрашиваю, сбитая с толку. Я наблюдаю, как они расставляют букеты по всей комнате.
– Доставка для Труви Салливан, – поясняет высокий парень в бейсболке с цветочным логотипом, расставляя букеты тюльпанов на кофейный столик, затем выпрямляется и поворачивается ко мне. – Это вы?
– Да.
Он протягивает мне планшет.
– Подпишите, пожалуйста.
Я беру его и в неверии пробегаю взглядом по комнате.
– Это все для меня?
Он тычет большим пальцем в сторону двери.
– В фургоне еще один груз.
Я ставлю свою подпись на пятой строке, возвращаю планшет курьеру и с удивлением рассматриваю букет роз на длинных стеблях. Лепестки бардовые, настолько темные и бархатистые, что кажутся черными.
– Никогда раньше не видела роз такого цвета.
– Они потрясающие, правда? – улыбается он. – Это гибрид, называется «Черная магия».
Он указывает на букет тюльпанов, который поставил на кофейный столик: великолепные темно-фиолетовые цветы, опять же, очень темные, почти черные.
– А эти тюльпаны называют «Королевой ночи». – Он указывает на композицию из черных калл. – Каллы – «Черная Звезда».
– Кажется, я поняла тему, – тихо бормочу я.
– Но больше всего я люблю ирисы. – Он обводит рукой букет на обеденном столе. Цветы с длинными, изящными стеблями увенчаны экстравагантно взъерошенными лепестками цвета полуночи.
– А эти как называются?
– «Перед штормом». – Я стараюсь не воспринимать это как дурное предзнаменование. – Мы вернемся через минуту с остальным.
И на этой ноте он уходит, насвистывая себе под нос. Остальные парни следуют за ним. Элли отворачивается от двери.
– Я же говорила тебе, что ирландский красавчик – собственник.
– Перестань выглядеть такой самодовольной. Мы не знаем наверняка, что они от него.
Она приподнимает брови.
– Неужели? Ты прячешь еще одного парня? Потому что цветы, черт возьми, точно не от Тая. Ой, погоди... Тут есть карточка.
Она подходит к букету черных «магических» роз и достает маленький золотой конверт. Щелкнув по конверту ногтем большого пальца, достает белую карточку и читает ее вслух.
– «Мне нужно с тобой увидеться. Л.» – Она морщит нос, переворачивает карточку и смотрит на меня. – Здесь только номер телефона.
– Ты выглядишь разочарованной.
– Я очень разочарована. Я-то ждала чего-нибудь пикантного.
Я отнимаю у нее карточку, чтобы изучить самой. Почерк мелкий, под наклоном и четкий. Интересно, Лиам писал сам или это сделала одна из продавщиц магазина? Но я тут же улавливаю слабый запах духов. Подношу карточку к носу, вдыхаю и улыбаюсь.
– Что? – допытывается Элли.
– Скажи мне, чем пахнет. – Я размахиваю карточкой у нее перед носом.
Она моргает, хмурится и шмыгает носом, а затем произносит:
– Тестостероном.
Я не могу удержаться от смеха.
– Значит, это не мое воображение.
– Дай ее мне. – Она выхватывает конверт из моих пальцев, прижимает его к своим ноздрям и глубоко вдыхает, закрыв глаза. Помолчав, она выносит вердикт: – Кажется, мои яичники только что овулировали.
– Если ты засунешь карточку в трусы, я тебя отшлепаю.
Она на мгновение задумывается, но потом возвращает мне карточку.
– У меня есть идея получше.
Не говоря больше ни слова, она разворачивается и исчезает в своей спальне, закрыв за собой дверь. Я слышу хриплый мужской смех, за которым вскоре следует низкий стон.
Очевидно, Тай теперь должен Лиаму.
Курьеры возвращаются через несколько минут и расставляют остальные цветы по всей гостиной и на кухонном столе. Увы, у меня нет сумочки, поэтому я не могу дать ребятам чаевые, пока тот, что в бейсболке, не сообщает мне, что их уже вознаградил клиент, сделавший заказ.
Потом они оставляют меня в покое, давая возможность подумать, сколько же разновидностей черных цветов существует. Кажется, я получила их все.
Я снова смотрю на карточку в своей руке. Затем возвращаюсь в свою спальню, беру телефон Элли с того места, где оставила его на кровати, и набираю номер.
После одного гудка резко отвечают:
– Да?
– Лиам? Это Тру.
Его тон мгновенно смягчается.
– Тру. Я не ожидал, что ты позвонишь так скоро.
– Я только что получила цветы. Они просто потрясающие, спасибо...
– Как ты себя чувствуешь? Хорошо спала? Выпила таблетки? Достаточно пьешь? Ты уже что-нибудь съела?
Я смеюсь, польщенная беспокойством в его голосе.
– Хорошо, да, нет, пока нет, я только что встала. Но обещаю, что как можно скорее выпью много твоей дорогой французской горной воды. – И застенчиво добавляю: – И, может быть, съем фисташковое мороженое. За что отдельное спасибо. Ну, за все остальное тоже спасибо. В этой квартире сейчас больше еды, чем в продуктовом магазине. Ты очень щедр.
Наступает пауза. Когда он снова заговаривает, его голос кажется хриплым:
– Я не могу перестать думать о тебе.
Мои щеки пылают, но мне удается сохранить голос ровным.
– Отлично. Мне бы не хотелось думать, что это безумие было односторонним. – Он начинает что-то говорить, но я обрываю его. – Если ты собираешься сказать что-то вроде: «Было бы лучше, если бы все было именно так», я кладу трубку, так что прекращай.
Еще одна пауза, на этот раз более долгая.
– Хорошо. Я этого не скажу. Хотя, должен признаться, меня беспокоит, что ты сняла слова прямо с моего языка.
– Не нравится быть предсказуемым?
– Не то чтобы мне это не нравилось. Дело в том, что раньше такого никогда не случалось.
– Мне неприятно говорить тебе об этом, волчок, но когда речь заходит об этой конкретной теме, ты становишься чем-то вроде заезженной пластинки.
– Жаль только, что это не приносит пользу, – хмыкает он.
– Как только я решусь, меня уже нельзя будет сдвинуть с места.
– Взял на заметку. Мне нужно увидеть тебя.
Внезапная грубость в его голосе заставляет мое сердце глухо забиться.
– Эм... когда?
– Сейчас. – Его дыхание учащается. – Но, к сожалению, не могу приехать до позднего вечера. Я не знаю точно, когда именно.
– Я никуда не собираюсь. Приходи, когда сможешь.
– Это может случиться поздно. Очень поздно.
– Окей. Оставлю дверь незапертой. – Он тихо стонет. – Что случилось?
– Ты должна сказать мне «нет».
Я хмурюсь и недоверчиво смеюсь.
– Не думаю, что эти слова были произнесены так часто человеком за всю историю человечества.
– Это для твоего же блага. – Его голос становится мрачным. – Потому что я собираюсь спросить тебя о вещах, от которых ты должна отказаться, Тру. Ты должна будешь дать мне пощечину и вышвырнуть из своей квартиры. Будет настолько чертовски эгоистичное и неправильное предложение, что оно должно заставить тебя убежать с криками «Нет, нет, тысячу раз нет».
После мгновения ошеломленного молчания я прочищаю горло.
– Видишь ли, ты только разогрел мой интерес.
– Обещай мне, что ты подумаешь, как следует, – требует он.
Я закрываю лицо рукой и смеюсь.
– Честно говоря, разговора нелепее у меня еще не было.
– Я не шучу. Я хочу, чтобы ты серьезно подумала не только о том, чтобы сказать «нет» тому, что я собираюсь предложить, но и о том, чтобы никогда больше меня не видеть. И чтобы не впускать меня в свою квартиру сегодня вечером. Чтобы повесить трубку прямо сейчас и забыть, что мы когда-либо встречались...
– Лиам.
– Да, девочка?
– Перестань указывать мне, что делать. – Он издает низкий звук раздражения, похожий на рычание животного. – Рычи на меня, сколько влезет, но это просто смешно. Я смогу решить, является ли то, что ты собираешься предложить, эгоистичным, неправильным и достойным пощечины только тогда, когда узнаю, о чем идет речь. Договорились?
Тишина.
Затем раздаются тяжелые шаги. Десяток шагов, пауза, еще десяток, еще одна пауза. Шаги начинаются снова.
– Ты что, расхаживаешь взад-вперед?
– Я продолжаю тебя недооценивать.
– Спасибо. Наверно. Как это связано с твоей ходьбой?
– Я расстроен, – рычит он.
– Потому что…
– Я никогда не ошибаюсь в людях.
Я корчу гримасу.
– Тогда, наверное, прости, что разочаровала?
Еще одно рычание. Низкий, сексуальный, мужской звук недовольства, который я с удовольствием слушала бы на повторе всю оставшуюся жизнь.
– Лиам, послушай. Я ценю, что ты пытаешься защитить меня. Я понимаю, что у тебя ко мне двойственное отношение и ты считаешь, что «мы» – это плохая идея. Чего я не понимаю, так это почему. Если бы ты рассказал мне о сути, исключив бесполезное «я не подхожу тебе», я была бы в гораздо выгодном положении в споре.
– Из тебя выйдет очень хороший адвокат, – бормочет он.
– Спасибо. Как я уже говорила... просто выкладывай все по порядку. Кстати, ты... – Я пытаюсь придумать что-то, что действительно могло бы осложнить наши отношения. – Ты в программе защиты свидетелей?
Его смех низкий и мрачный.
– Хотелось бы.
Я знаю, что он ничего не пояснит, поэтому еду дальше.
– Женат?
– Хах. Нет.
Похоже, он действительно потрясен этой идеей, так что я ему верю.
– Шпион? Наркобарон? Мститель-супергерой?
– У тебя очень живое воображение, девочка, – сухо говорит он.
– Вот что происходит при отсутствии фактов. Воображение запускает механизм, чтобы заполнить вакуум, и внезапно маленькая шишка на черепушке превращается в неоперабельную опухоль, быстро метастазирующую во все жизненно важные органы, и жить остается всего несколько недель.
После паузы он говорит:
– Тебе стоит держаться подальше от интернета.
– Знаю. Однажды до того начиталась медицинских статей, что небольшое подергивание в моей левой руке превратилось в раннюю стадию рассеянного склероза. Так, мы отошли от темы. Чем ты занимаешься, Лиам Блэк?
С минуту он молчит. Я задерживаю дыхание, сжимая телефонную трубку и напряженно вслушиваясь в потрескивающую тишину.
– Я... я занимаюсь очень опасной работой.
Он говорит так тихо, что его почти не слышно. Я не осмеливаюсь произнести ни слова, потому что даже это признание далось ему с трудом, а я хочу, чтобы он продолжал рассказ.
– Моя работа может повлиять на мой дом. Именно поэтому я не ввязываюсь в отношения.
Ничего не могу с собой поделать. Мне нужно больше информации.
– Не ввязываешься...
– У меня должна быть возможность уйти от всего в любой момент, никогда не оглядываясь назад. Это моя жизнь. И я так живу уже очень долго. Мне нельзя привязываться, понимаешь? Любой человек, который стал бы мне близок, превратился бы в...
– Цель?
– Ответственность, – поправляет он. – Ответственность, которую я не могу себе позволить.
Мое сердце колотится о грудную клетку так сильно, что мне нечем дышать.
– Опасная работа... чем именно ты занимаешься?
После напряженной паузы, он мрачно отвечает:
– Контролирую.
Почему это прозвучало так чертовски зловеще, я не понимаю.
– Как правоохранительные органы?
– Да. Почти. Только вне закона. – Он снова выдерживает паузу. – По крайней мере, вне твоих законов.
Я сглатываю. Мой пульс чуть выравнивается, хотя руки продолжают дрожать.
– Окей. Похоже, ты пытаешься сказать, что ты преступник.
– Ты видела, на что я способен.
«Сам дьявол боится этого человека», – вспоминаю слова Бадди в своем разуме, но в отчаянии отмахиваюсь от них.
– Ты сделал то, что сделал, чтобы помочь мне. Преступники не ставят благополучие других людей выше собственного.
– Возможно, у нас разные определения слова «преступник».
– Кто из нас двоих будет адвокатом по уголовным делам, я или ты?
Эта пауза самая длинная на сегодняшний день. Затем, тихо, недоверчиво, Лиам начинает смеяться.
– Ты учишься на адвоката по уголовным делам?
– Только не смейся. Судя по тому, что ты мне рассказываешь, однажды я тебе понадоблюсь.
– Ты нужна мне сейчас, – последовал его резкий, мгновенный ответ. – И вовсе не из-за твоих навыков в зале суда. Именно поэтому вот-вот начнется катастрофа, о которой я все время тебя предупреждаю.
Мы сидим в напряженном молчании некоторое время, пока я не говорю:
– Если ты действительно думаешь, что катастрофе быть, то тебе и следует держаться подальше. Я не знаю всех твоих останавливающих фактов. У меня нет и половины сведений. Я не могу принять обоснованное решение, но ты можешь.
– Да, – бросает он. – И вот уже почти год каждый раз, когда я вижу тебя, говорю себе, что это в последний раз. Поэтому я придумал кое-что, что могло бы стать приемлемым решением для нас обоих. Но ты все равно должна сказать «нет».
Я на мгновение задумываюсь, а потом сдаюсь.
– Окей. Нет. – Похоже, я его удивила. Его молчание дарит мне чувство глубокого удовлетворения. – Ваш ход, мистер Блэк.
Он произносит мое имя, мое полное имя, таким горячим, расстроенным, сексуальным, как ад, гортанным тоном, отчего создается впечатление, будто в этот момент он не хотел ничего больше, чем перекинуть меня через колени и отшлепать по заднице.
Что, будем честны, было бы очень приятным исходом нашего разговора.
– Я собираюсь повесить трубку, потому что я достигла ежедневного предела слушания рычания. Но сегодня вечером моя входная дверь будет открыта. Если ты не придешь, не трудись больше связываться со мной. Я не собираюсь играть в кошки-мышки. У меня нет на это терпения. И если это действительно последний раз, когда мы разговариваем, и я никогда больше тебя не увижу... ты должен знать, что я считаю тебя самым интересным, раздражающим и обворожительным мужчиной, которого я когда-либо встречала. Спасибо тебе за все. До свидания.
Я нажимаю кнопку отбоя и перебрасываю телефон Элли через плечо. Затем сажусь на кровать, кипя от недовольства.
Лиам Блэк. Преступник? Мститель? Наемный убийца? Воин-поэт?
Хороший парень, который делает плохие вещи... или плохой парень, который делает хорошие вещи?
В конце концов, мои размышления ни к чему не приводят, поэтому я одеваюсь и вызываю такси, чтобы отвезти себя на работу.
Мой ноутбук в машине, а я в настроении сделать несколько онлайн-запросов.
∙ ГЛАВА 12 ∙
Тру
Моя машина припаркована на том же месте «У Бадди», где я ее оставила. Когда я захожу внутрь, Лиза стоит за стойкой и наливает кофе клиенту. Подняв на меня взгляд, делает оборот вокруг себя и расплескивает кофе по всему прилавку.
– Тру!
– Знаю, знаю, – сухо бормочу. – Я похожа на боксерскую грушу. Но все выглядит хуже, чем есть на самом деле.
– Что случилось? – Забыв о клиенте, которого явно не порадовал беспорядок, она бросается ко мне, чтобы обнять одной рукой.
Я решаю проявить осмотрительность в свете очевидного страха Бадди, что якобы любые слова могут дойти до Лиама, поэтому пожимаю плечами и говорю:
– Долгая история.
– Тебя кто-то ударил? – тихо спрашивает она.
– Можно сказать и так. Я действительно не хочу вдаваться в подробности. Я зашла забрать свою сумочку и машину.
Она берет меня за руку и ведет в служебное помещение, проходя мимо кухни. Диего еще не заступил на дежурство, так что за грилем стоит пожилой мужчина по имени Тони, который даже не поднимает на нас глаз.
Когда мы с Лизой находим тихий уголок, она поворачивается ко мне и сурово отчитывает:
– Если тебя обижает мужчина, я могу тебе помочь. У меня много знакомых...
– Если человек в гневе поднимет на меня руку, он ее потеряет. Здесь другое.
– Что? Ты что, упала?
– На меня напали. Парочка незнакомых парней.
Ее голубые глаза расширяются.
– О боже мой! Мне так жаль, милая! Ты в порядке?
– Да. Мне просто повезло. – Волк спас мне жизнь. – Честно говоря, я в полном порядке. Я... сбежала от них.
– Где же это произошло?
Я колеблюсь, потому что не хочу ее пугать.
– В переулке за рестораном. Я выносила мусор.
Ее лицо бледнеет.
– Срань господня. Нам об этом никто ничего не говорил! Неужели полиция поймала этих парней?
Боже. Как мне это объяснить?
– Они, гм, занимаются этим.
Вроде не ложь, но и не совсем правда. Поскольку я знаю, что Бадди сказал Карле и Диего, я хочу, чтобы моя история соответствовала. А учитывая то, как он был напуган из-за Лиама, нет ни малейшего шанса, что я упомяну его имя кому-то еще.
Не могу дождаться возможности погуглить его.
– Кто-нибудь может убрать здесь все, пожалуйста? Мне капает на колени! – орет клиент возле стойки.
– Черт, – злится Лиза.
– Возвращайся к работе, – я улыбаюсь ей. – И спасибо за участливость.
Она еще раз обнимает меня, говорит, чтобы я воспользовалась каким-то кремом от синяков и позвонила ей, если мне что-нибудь понадобится, а затем возвращается к стойке.
Я вхожу в комнату отдыха и быстро хватаю свою сумку из шкафчика, а затем иду к двери, что ведет на парковку, дабы избежать дальнейшего разговора с Лизой.
И тут я натыкаюсь на Диего.
Увидев меня, он останавливается как вкопанный. И в неверии раскрывает рот.
Я поднимаю руку и подхожу ближе к нему.
– Я в порядке. Не волнуйся ты так.
Он говорит что-то по-испански, блуждая взглядом по моему лицу. На нем джинсы, черный плащ и ботинки. Его темные волосы причесаны, а лицо выбрито.
Как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, он заключает меня в объятия.
– Chica, – нервно бормочет. – Господи Иисусе, мать твою.
Я стараюсь, чтобы мой голос звучал легко, потому что, хотя я и сказала ему не волноваться, он явно нервничает.
– Приятно сознавать, что я такая страшная.
Он отстраняется. Держа меня за плечи, он снова осматривает меня, насупив брови. Да, он расстроен.
– Мы с Карлой... мы не знали, что, черт возьми, произошло. Только что ты была здесь, а в следующую минуту тебя уже не было. Бадди сказал, что на тебя напали. Ты была в больнице?
– Да. Но сейчас я в полном порядке. Ничего серьезного, только то, что ты видишь.
Я улыбаюсь ему, надеясь избежать предстоящего допроса. Не повезло. Он начинает безжалостно меня допрашивать.
– Так что же случилось? Сколько их было? Ты когда-нибудь видела их раньше? Что сказали врачи? А что делают копы? Когда ты вернешься на работу? – Он останавливается, и голос его становится сдавленным. – И сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то, что я сам не вынес этот долбанный мусор?
Я вздыхаю.
– Здесь нечего прощать. Перестань быть такой королевой драмы. Я в полном порядке, правда. Честно говоря, я уже хочу оставить все это позади.
Он облизывает губы, сглатывает, качает головой, как будто что-то отрицает.
– Мне не следовало отпускать тебя одну так поздно. Не следовало. Я не знаю, о чем, черт возьми, я думал. Я должен был сам...
– Прекрати. – Он закрывает рот и сканирует меня взглядом. – Твоей вины нет, Диего. В мире есть плохие люди, которые делают плохие вещи. Это ни в коем случае не твоя вина, ясно?
Он снова обнимает меня, но на этот раз все по-другому. Нежнее. Он держит меня так, словно не хочет отпускать.
Через пять секунд мне становится не по себе.
Я отстраняюсь, неловко улыбаясь, и заправляю прядь волос за ухо. Он засовывает руки в передние карманы. Какое-то время мы стоим молча, пока он не говорит:
– Я обзвонил все больницы в округе, но везде говорили, что Труви Салливан не зарегистрирована.
– Неужели? Это очень странно. – Я не знаю, что еще сказать.
Он пристально смотрит на меня.
– Да. Я тоже так думал.
– Может быть, им послышалось «Руби», «Труди» или что-то в этом роде?
Он отрицательно качает головой.
– Я отправлял электронные запросы. Тебя не было ни в чьей базе.
Переминаясь с ноги на ногу, я отвожу глаза, стараясь избежать его проницательного взгляда.
– Хм, я почти ничего не помню о том, как туда поступила. Возможно, я назвала свое второе имя.
– Угу. – Пауза. – Значит, этот «добрый самаритянин», как назвал его Бадди, нашел тебя и вызвал скорую. Я хотел бы поблагодарить его. Ты узнала имя этого парня?
– Э-э-э... наверное, его знает полиция. Как я уже сказала, я почти ничего не помню.
Он секунду молчит, а потом заявляет:
– Ты же знаешь, что из тебя дерьмовая врушка, верно?
Я резко поворачиваю голову и встречаю его спокойный взгляд.
– И вовсе я не лгу!
– Всей правды ты тоже не говоришь. – Когда я молчу, он подталкивает меня: – Ну, так что?
– Ладно, знаешь что, Диего? Лови факты! На меня напали в переулке трое головорезов, которые хотели ограбить забегаловку. Меня избили, поэтому и отвезли в больницу. А теперь я вышла из больницы и пытаюсь вернуться к нормальной жизни. Почему ты ко мне пристаешь?
Он делает еще один шаг вперед.
– Потому что я никогда не видел, чтобы Бадди вел себя так странно, как тогда, когда он рассказал мне и Карле, что произошло. Казалось, что вот-вот наложит в штаны или навсегда покинет город. И я могу сказать, что он не был с нами откровенен, так же как и ты сейчас. – Он делает паузу. – Это как-то связано с тем мужиком в черном, который вечно таскался поглазеть на тебя?
Я поджимаю губы и отворачиваюсь.
– Нет.
Я слышу, как он раздраженно фыркает. Затем Диего нежно берет меня за подбородок и поворачивает мое лицо к себе. Чтобы посверлить своим взглядом.
– Я твой друг, chica, – мягко говорит он. – Почему ты мне врешь?
Вот ведь блин.
– Прости, – шепчу я, делаю глубокий вдох и смотрю на свои ботинки. Диего опускает руку с моего лица на плечо. – Просто я не могу... я точно не знаю, как это сделать... – Я тяжело вздыхаю и смотрю на него снизу вверх. – Это очень сложно.
Он некоторое время изучает мое лицо, потом кивает.
– Хорошо, – соглашается он. – Я не буду тебя пытать. Но я хочу, чтобы ты знала, что я здесь ради тебя, окей? Ты можешь поговорить со мной. Я не стану судить.
В моем горле образуется комок. Я безмолвно киваю, моргая, чтобы отогнать влагу, появившуюся в моих глазах.
– Но если я узнаю, что этот puto pendejo обидел тебя, то убью его.
Я в ужасе на него таращусь.
– Диего! Как ты можешь ожидать, что я расскажу тебе что-то после этого?
Его карие глаза вспыхивают гневом.
– Значит, он действительно тебя обидел. На тебя напали никакие не незнакомцы в переулке... это был он.
– Нет, не надо! Перестань придумывать, это был не он!
Он смотрит на меня сощуренными глазами, напрягая желваки.
– Я не вру насчет этого, – раздраженно говорю я. – Он мне помог!
Как только это вылетает из моего рта, мне хочется пнуть себя.
Конечно, Диего цепляется за мои слова, как ищейка.
– Значит, мужик в черном и есть тот самый добрый самаритянин? – Побледнев, он качает головой. – А тебе не приходило в голову, что он мог все это подстроить?
– Это просто смешно. Зачем ему это?
– Чтобы показаться хорошим парнем. Завоевать твое доверие.
– Ты смотришь слишком много криминальных сериалов.
– А ты не знаешь, как далеко может зайти человек ради того, чего он хочет.
Я закрываю глаза, зажимаю переносицу двумя пальцами и бормочу:
– Я просто не могу в это поверить.
– Ты прекрасна, chica.
Удивившись, я открываю глаза и поднимаю глаза на Диего. Он смотрит на меня с мрачной ухмылкой на губах.
– Красивая и милая. Еще умная. И очень смешная. Я уже два года наблюдаю, как парни приходят сюда поглазеть на тебя. Но я никогда не видел, чтобы мужчина смотрел на женщину так, как этот ублюдок смотрит на тебя.
Не хотелось спрашивать, но любопытство берет верх.
– А как он на меня смотрит?
– Как будто умрет, если этого не сделает.
Мое сердце выделывает кульбит. Оно трепещет и хаотично бьется о мою грудную клетку, как испуганная птица.
– Я вернусь на работу через несколько дней, – бросаю, собравшись с мыслями.
– Тру...
– Нет, Диего, – твердо останавливаю его я. – Я ценю твою заботу обо мне, и ценю тебя как друга. Но этот разговор закончен.
Он откидывает голову назад и смотрит на меня из-под опущенных ресниц. Затем кротко улыбается.
– Я услышал тебя.
– Спасибо.
– Но то, что я сказал, остается в силе. Если я узнаю, что этот ублюдок причинил тебе боль, я убью его.
Он протискивается мимо меня и входит в закусочную, позволяя двери захлопнуться за ним.
Я стою, глядя на закрытую дверь, и холодная дрожь пробегает по моей спине.
* * *
Вернувшись в свою квартиру, я бросаю сумочку на столик в прихожей, сбрасываю туфли и иду к холодильнику за бутылкой воды. Из комнаты Элли не слышится никаких голосов, поэтому предполагаю, что они с Таем уже вышли.
Что хорошо, потому что я не в настроении выслушивать их кошачьи вопли.
Разговор с Диего расстроил меня. За все время, что я его знаю, он показал себя улыбчивым, дружелюбным, милым. Беспечным. Но сегодня я увидела в нем другую сторону. Темную сторону.
Я словно увидела другого человека.
Размышляя об этом, я беру воду, ноутбук и направляюсь в свою спальню. Мне не терпится загуглить Лиама, но как только я открываю дверь, эта мысль вылетает в окно.
Потому что он собственной персоной у меня дома.
Прислонившись к комоду в своем красивом черном костюме и галстуке, он спокойно ест фисташковое мороженое из контейнера, глядя на меня горящими темными глазами.
Я резко останавливаюсь и таращусь на него.
Мое сердце сжимается. Желудок ухает в пятки. Я пытаюсь перевести дыхание, но не могу.
– Ты бросила трубку, – задумчиво произносит он, поднося ко рту ложку мороженого. Затем облизывает ее языком, как будто это женское тело. Как будто он уткнулся лицом между девичьих бедер.
Я никогда не видела ничего более греховного.
– Я... Я…
– Никто никогда не делал этого раньше, – продолжает он все тем же задумчивым тоном. Потом сгибает запястье и указывает на меня ложкой. – Кроме тебя.
Сглотнув, мне удается составить законченное предложение.
– Ты это заслужил.
Какое-то мгновение он пристально и напряженно смотрит на меня. Затем медленно ставит контейнер на комод и бросает в него ложку.
И снова обращает свое внимание на меня. Это все равно, что попасть под луч прожектора.
– Подойди сюда.
Его голос спокойный, но глаза дикие, а ноздри раздуваются, как будто он вот-вот начнет рыть землю, как бык.
Меня словно коротнуло током, как будто кто-то только что подключил меня к розетке. Я вся на нервах. Сжимаю крепче бутылку с водой и ноутбук, потому что мои руки начинают дрожать.
Наблюдая за мной, Лиам облизывает губы.
Я чувствую себя так, словно стою на краю очень высокого обрыва.
– Ты говорил, что не сможешь уйти до позднего вечера.
Его глаза блестят, как будто у него начинается лихорадка.
– Подойди. Сюда.
Меня захлестывает волна жара.
Стараясь не задыхаться, я медленно ставлю бутылку с водой и ноутбук на тумбочку рядом с кроватью. Вытерев потные ладони о джинсы, я делаю несколько неуверенных шагов к нему.
Он протягивает мне руку.
Я делаю еще несколько шагов и кладу свою руку в его ладонь. Его пальцы обвиваются вокруг моих. Лиам мягко подталкивает меня вперед, сокращая расстояние между нами.
Затем притягивает меня к себе, обнимая за спину.
Он огромный, горячий и твердый, везде. Я вся горю от его пристального взгляда.
– Скажи мне, чтобы я ушел, – шепчет он сквозь зубы. – Скажи мне, что это конец. Скажи мне, что больше не хочешь меня видеть.
Я поднимаю трясущиеся руки на его грудь, смотрю в глаза и качаю головой.
Он на мгновение смыкает веки, делает глубокий вдох и прерывисто выдыхает. Затем прижимает мою голову к своей груди и касается губами моего лба.
– Последний шанс, девочка.
– Я пока не могу тебя выгнать. Ты даже никогда не целовал меня.
Его хихиканье – низкое рычание под моим ухом.
– Значит, после этого все закончится?
– Будет видно.
Его руки крепче обнимают меня. Я чувствую, что он пытается быть нежным, но с трудом сдерживается.
Я откидываю голову назад, протягиваю руку и касаюсь его лица.
– Поцелуй меня, – шепчу я дрожащим голосом.
Его губы кривятся.
– Такая властная маленькая штучка.
– Пожалуйста!
Услышав это, его глаза темнеют. Улыбка исчезает с его лица. Он скрежещет задними зубами. Затем опускает голову и слегка касается губами моих губ.
Это восхитительно мягкое и нежное чувство, обещание, которое посылает вспышку похоти сквозь меня.
Когда я тихо вздыхаю и наклоняюсь к нему, он отстраняется и молча сверлит меня глазами.
Я прижимаюсь лбом к его груди и разочарованно стону.
– Ты все еще ранена, – бормочет он.
– Вот что я тебе скажу: сейчас пострадает кто-то еще.
Беззвучный смех сотрясает его грудь.
Я обнимаю его широкие плечи и прижимаюсь еще ближе, закрыв глаза. Затем охаю, потому что тело Лиама стало жестким.
– Я не кусаюсь, – ворчу я.
Рука, обнимающая мой затылок, наматывает мои волосы на кулак. Лиам скользит другой ладонью вниз по моей спине, обхватывает мою задницу и притягивает меня ближе. Настолько ближе, что я чувствую, как его эрекция впивается мне в бедро. Он опускает голову и хрипло говорит мне на ухо:
– Но я кусаюсь.
Затем нащупывает языком пульсирующую венку на моей шее и впивается в нее зубами. Это не больно, но точно оставит след. Мне так хорошо, что я стону, как порнозвезда. Я оседаю в его руках, впиваясь пальцами в его плечи, а мои глаза закатываются от наслаждения.
Укус превращается в нежное посасывание.
Его рот – это рай. Я хочу почувствовать на всем своем теле его бархатные губы и жадный горячий язык. Я хочу, чтобы его рот исследовал каждый дюйм моей кожи.
– Лиам. Боже, – шепчу я.
Он вжимается в меня бедрами и сосет еще сильнее.
Мои соски болезненно твердые. На них мне тоже необходим его рот. И его зубы. Мне нужно почувствовать, как его борода царапает мою чувствительную кожу, услышать его низкий, мужской стон удовольствия, исходящий из его легких, когда он будет обнимать меня своими большими грубыми руками и двигаться надо мной, рыча грязные ругательства мне в ухо.
Только представив это, из моего горла вырывается стон желания.
Лиам отстраняется от моей шеи, обхватывает мою челюсть рукой и смотрит на меня горящими глазами. Я и раньше видела его на грани потери самообладания, но сейчас что-то новенькое.
– Двадцать восемь дней, – выпаливает он.
Я растерянно моргаю. Комната кружится, мне не хватает кислорода, а мое сердце молотом стучит в груди. Что он говорит? Принести ему календарь?
– Ч-что?
– Завтра я уезжаю из страны на три недели. Когда я вернусь, то пробуду здесь двадцать восемь дней, пока снова не уеду.
Я смотрю на него, не понимая, что он от меня хочет.
Пока он не добавляет:
– Я хочу, чтобы мы провели вместе эти двадцать восемь дней. Я хочу, чтобы ты жила со мной в моем доме. Все время. Стала моей. Моей полностью, каждую минуту, во всех отношениях. – Он делает паузу, а затем произносит самую шокирующую часть этого предложения: – Потом мы больше никогда не увидимся.
