Текст книги "Обворожительно жестокий (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

∙ ГЛАВА 28 ∙

Лиам

Увидев на экране мобильного имя Деклана, у меня чуть ли не случается сердечный приступ.

Я отвечаю мгновенно.

– Что она сказала? – гаркаю я.

– Спроси, чего она не сказала! – раздражается Деклан. – Она никак не затыкалась. Я словно имел дело с душевнобольной. Или банши. Она кричала как резанная всю дорогу!

Представив ее расстроенной, сердитой и обиженной из-за меня, я стону.

– И она меня ударила! – он смеется, наполовину возмущенный, наполовину восхищенный. – Сильно! У нее, блядь, тяжелая рука!

Когда я снова начинаю стонать, Деклан кисло добавляет:

– О, прекрати вести себя как телка. Тру хоть и чертовски зла, но все равно любит тебя.

Я чуть не роняю трубку. А потом мое сердце ухает в пятки. Трясущейся рукой я сжимаю телефонную трубку и хрипло спрашиваю:

– Она это сказала?

– Ага. Хотя в этом не было необходимости. Женщина так закипает только из-за мужчины, которого любит.

У меня подкашиваются колени. Я опускаюсь в ближайшее кресло, откидываю голову и закрываю глаза.

Она любит меня.

Она сказала Деклану, что любит меня.

Если бы я умер в этот момент, то умер бы счастливым человеком.

– Ты все еще на проводе, Ромео?

– Я тут.

– Каков наш следующий шаг?

Я открываю глаза, поднимаю голову и смотрю на агентов ФБР, которые наблюдают за мной с другого конца комнаты.

– Скоро дам тебе знать, – бросив это, я отключаюсь.

∙ ГЛАВА 29 ∙

Тру

Этой ночью я не смыкаю глаз. Я хожу кругами по спальне так долго, что у меня начинает кружиться голова. Мне плохо, я взбешена, обижена, сбита с толку, разъярена, пристыжена и снова взбешена.

Я уже упоминала, что вне себя от ярости?

Я зла настолько, что, кажется, могу стать матерью дьявола.

Я хочу разбить каждый предмет мебели, что находится в поле моего зрения.

Договоренности нужны были ему. Именно он разработал схему моего переезда к нему. И дабы это все реализовать, он меня похитил!

И именно он послал свою «правую руку» скинуть меня с глаз долой за три дня до окончания нашей договорённости.

Почему он не повел себя как джентльмен и не справился сам? Разумеется, я бы всплакнула на глазах и чуть эмоционально себя бы повела, но определенно не стала бы умолять…

Ладно, я бы умоляла. Я пристрастилась к его волшебному члену.

К тому же – что ужасно, трагично и глупо – я в него влюблена. Так что, без упрашиваний бы не обошлось.

Но это не оправдание для того, чтобы перекладывать ответственность за избавление от своей добровольной пленницы на мужчину, чьи манеры позволяют выпускать сигаретный дым в лицо леди.

Надеюсь, от моей пощечины у него остался ужасный синяк.

А если я когда-нибудь увижу Лиама Блэка на улице, он пожалеет об этом.

– Кого ты обманываешь? – шепчу своему заплаканному отражению.

Мое потрепанное «я» смотрит на меня из зеркала над туалетным столиком. Мы оба знаем, что увидь я Лиама на улице, я бы бросилась к его ногам, как сумасшедшая фанатка, вопя, чтобы он забрал меня обратно.

Неужели это и есть любовь?

Полный кошмар.

* * *

Рано утром четверо громил в черных костюмах появляются у моей двери со всеми моими вещами, упакованными в картонные коробки. Не говоря ни слова, они бросают коробки на ступеньку и поворачиваются, чтобы уйти.

– О, нет! – я кричу им вслед.

Самый большой (его зовут Киран, я помню) разворачивается ко мне и приподнимает бровь.

Я отступаю в сторону от двери и тычу большим пальцем через плечо.

– Несите обратно.

– В смысле? – с сильным ирландским акцентом спрашивает мужлан.

– Полагаю, это вы собрали мои вещи и отвезли их к Лиаму несколько недель назад?

Бегая глазами, головорезы друг на друга таращатся.

– Так и думала. – Я отступаю в сторону и показываю в сторону своей спальни. – Вы знаете, где что лежало.

Киран смеется. Когда его высокомерие никак меня не трогает, он свирепо смотрит на меня.

Я скрещиваю руки на груди и смотрю в ответ.

Через час моя одежда, туалетные принадлежности и книги вернулись на свои законные места в моей спальне. Киран и кучка бандитов молча выходят, при этом они явно недоумевают, что только что произошло.

Стоя в дверях квартиры и глядя им вслед, Элли говорит:

– Знаешь выражение «товарищи по несчастью»?

– Ну?

– Мы с Тайлером снова расстались. Так что, по крайней мере, тебе не придется страдать в одиночестве. Моя несчастная задница составит тебе компанию.

Я валюсь на пол гостиной и пялюсь в потолок из-за тоски по мужчине, которого никогда больше не увижу.

– Что на этот раз?

Она тяжело вздыхает, закрывает входную дверь и бредет на кухню.

– Он сказал, что я его «душила». – Она мрачно хмыкает. – Судя по всему, девушка, с которой он встречался за моей спиной, не мешала ему наслаждаться жизнью.

– Дерьмово. Ты в порядке?

– Жить буду. Последние несколько дней я злилась. Это всегда помогает.

Ну а я в свою очередь поделилась с ней короткой версией бессердечия Лиама. Будучи хорошей подругой, она на него повозмущалась. Я чувствую себя немного виноватой, что не могу собраться с силами и отплатить ей тем же, посетовав на плохое обращение Тайлера. Хотя, судя по перепадам моего настроения за последние несколько часов, позже я разобью зеркало или сброшу вазу с балкона, после чего мы будем злиться вместе.

Элли достает что-то из морозилки и садится рядом со мной, скрестив ноги.

– Будешь фисташковое мороженое? – спрашивает она. – Там еще много осталось. Мы, наверное, будем есть эту дрянь вечно.

Я смотрю на протянутый мне контейнер и ложку и снова заливаюсь слезами.

Она принимает это за «нет» и начинает есть, время от времени успокаивающе похлопывая меня по плечу.

* * *

Несчастная и убитая горем, я прячусь в квартире три дня. Я никуда не выхожу. Никому не звоню (только Лиаму, потому что ничего не могу поделать с собой, но его телефон выключен).

Вот же жестокий, отвратительный, трусливый, лживый, никчемный ублюдок, притворяющийся, что у него есть сердце.

Но я скучаю по нему всеми фибрами моей души.

Теперь я понимаю, как с виду адекватные люди внезапно слетают с катушек. Человеческое тело просто не способно держать в себе столько эмоций.

На четвертый день я решаю, что сыта собой по горло. У меня все еще разбито сердце, но ничегонеделание и литье слез еще никому не помогали. Мне просто нужно это пережить.

Вряд ли в моем нынешнем душевном состоянии я справлюсь с этим сразу, но всегда есть новая попытка.

Главное, случайно не влюбиться в другого опасного незнакомца и снова не разрушить свою жизнь.

Я созваниваюсь с Бадди, чтобы сообщить, что возвращаюсь на работу.

– Конечно, дорогая, – печально отвечает тот, словно у него нет выбора. По странной причине это делает меня невероятно счастливой.

Когда я приезжаю в закусочную, первым делом я вижу Карлу. Крутанувшись на месте, она мгновенно забывает о клиенте, у которого принимала заказ, и бросается через весь ресторан, чтобы схватить меня в безумные объятия.

– Господи Иисусе, ты выглядишь как контейнер, из которого уже год не выбрасывали мусор! Как я рада тебя видеть! Я так волновалась! Все хорошо? А то ты выглядишь, будто не все хорошо. Ты похожа на смерть и, боже! – она взвизгивает. – Поверить не могу, что ты связалась с мафиози!

Когда она, наконец, замолкает, чтобы перевести дыхание, я отстраняюсь от нее, чувствую себя тысячелетней старухой.

– Спасибо, что сообщила всему ресторану о моих романтических связях. Я тоже рада тебя видеть и благодарна за столь вдохновляющие слова касательно моей внешности. И да, у меня все хорошо. – Дедуле, что открыто нас подслушивает, я говорю: – Не ваше дело, сэр!

Он пожимает плечами и ворчит:

– Вообще-то, я тут сидел.

– Пошли в подсобку, – предлагаю Карле.

Мы с Карлой, которая засыпает меня вопросами и просит прощение за то, что не позвонила мне после ужина, проходим через зал. Я оказалась права – Дейв был всему виной.

Чертовы властные мужчины. Необходимо создать группу поддержки для женщин, переживших отношения с альфа-самцами. Нас таких, наверное, наберется миллион по всему миру, лелеющих разбитые надежды, сердца и утробы.

На кухне у гриля стоит Диего, переворачивая гамбургеры. По какой-то причине он явно не удивлен моему визиту.

– Ты вернулась! – он сверкает белыми зубами.

– Есть такое.

Я неловко мнусь на месте в своей униформе, вспоминая, как уверенно себя чувствовала в одной только рубашке Лиама.

– Я бы тебя обнял, но я грязный. – Диего переворачивает пирожок, отчего брызги жира летят на его белый фартук. – Как ты?

– Лучше всех, – вру я. – Ты?

Он пожимает плечом.

– Так же.

Как-то подозрительно беспечно он ведет себя для того, кто угрожал убийством в нашу последнюю встречу. С другой стороны, если бы за каждый перепад его настроения мне платили, то я была бы очень богатой. Поэтому я отбрасываю эту мысль и продолжаю свой путь в комнату отдыха. Карла льнет ко мне, как обезьянка к матери.

Закрыв за нами дверь, я падаю на ближайший пластиковый стул и морщусь от боли. Я и забыла, насколько они неудобны.

Карла пододвигает еще один стул, садится так близко, что наши колени соприкасаются, и берет меня за руки, как будто собирается меня исповедовать.

– Девочка, – протягивает она, вздыхая. – Лиам Блэк?

Она ждет с широко раскрытыми глазами, когда я начну говорить.

– Не произноси это дурацкое имя, – цежу я. – Я его ненавижу.

– О, да, верю, – сухо отвечает она. – Твое заплаканное лицо кричит о ненависти.

Я шмыгаю носом, стараясь не поддаться слезам, что застилают глаза. Стараясь не рассказывать полную историю и не разрыдаться.

– Что Дэйв тебе о нем рассказывал?

– Только то, что он самый крупный и крутой мафиози на Восточном побережье, и что мне запрещено как-то с тобой контактировать, пока ты связана с ним. Ясное дело, я не скажу Дейву, что ты вернулась на работу.

– Не стоит лгать мужу ради меня.

– Это не ради тебя, глупышка, а ради меня. Мне нравится эта работа. Кроме того, незнание не причинит ему вреда. – Она сжимает мои руки. – Но если Дейв зайдет в твою смену, даже если это случится через год, давай сделаем вид, что это твой первый день после возвращения.

– Ох уж эта запутанная паутина лжи, которую мы плетем, – уныло бормочу я.

Карла усмехается.

– Прекрати уже. Институт брака строится на чистой лжи и отрицании. Если бы мужья и жены все время говорили друг другу правду, вся система взорвалась бы к чертям. Расскажи лучше, что случилось после твоего выпускного ужина.

Я глубоко вдыхаю, затем, закрыв глаза, выдыхаю. И рассказываю ей все, что произошло с той ночи, ничего не упуская.

Под конец своего рассказа я морально истощена, но избавившись от всего этого, чувствую облегчение. Только посмотрите на меня – я занимаюсь этими «девчачьими штучками». Элли будет мной гордиться.

Но тут мне приходит в голову нечто странное.

В вечер моего праздничного ужина я понятия не имела, что тот ресторан принадлежал Лиаму. Карла и Дейв уехали раньше нас с Диего, и с тех пор я с ней не разговаривала. Значит…

– Как ты узнала, что я была с Лиамом?

Карла украдкой бросает взгляд через плечо и понижает голос.

– Диего мне сказал.

Я хмурюсь, пытаясь вспомнить, что говорила Диего о моей ситуации с Лиамом во время нашего телефонного разговора.

– Так ты теперь его девушка или что-то в этом роде?

– Слушай, я позвонила, чтобы сообщить тебе, что со мной все в порядке, и узнать, как у тебя дела.

Этот разговор по телефону был уже после ужина, но я ничего такого не рассказывала Диего. А после этого мы вообще не общались.

Но еще более странно, что первым делом Карла заохала, что я жила с гангстером.

Жила, в прошедшем времени.

– Как давно Диего сказал тебе об этом?

Карла на мгновение задумывается.

– Не знаю. Несколько дней назад...

Мое сердце начинает биться быстрее. Я сажусь ровнее.

– Можно поточнее? Это очень важно.

– Хм... – Она смотрит в потолок, хмурится, потом произносит: – Пять. Именно в тот день у меня начались месячные, а Диего снова начал винить себя за ту ночь, когда заставил тебя вынести мусор.

Пять дней назад я все еще жила с Лиамом.

Пять дней назад он выбежал из кухни после телефонного звонка... Вернувшись, он был сам не свой.

Пять дней назад я видела его в последний раз.

Диего еще тогда знал, что Лиам собирается меня бросить.

С колотящимся сердцем я вскакиваю на ноги, выбегаю из комнаты отдыха на кухню и останавливаюсь рядом с грилем.

– Ты с ним разговаривал, верно?

Диего замирает с решеткой для гриля, которую очищал. Он колеблется, потом невинно спрашивает:

– С кем?

Мои щеки начинают гореть. Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать.

– Давай вот без этого. Ты знаешь о ком я. Что ты сказал? Что он сказал? Рассказывай немедленно, или я... я вызову полицию!

Угроза вырвалась совершенно неожиданно и спонтанно. Вдобавок бессмысленно, потому что у меня нет причин натравливать на Диего копов, кроме той, что он преступно бесит меня. Но его реакция настолько внезапная и ярая, что я впадаю в ступор.

Он резко разворачивается ко мне и сердито кричит:

– Ты не докажешь, что это я подложил бомбу! Нет никаких доказательств!

Я стою с открытым ртом и смотрю, как Диего медленно осознает, что я ничего не знала о бомбе... до сих пор.

Парень бросает щетку поверх решетки и поворачивается ко мне спиной, пробубнив себе под нос «блядь».

Мое лицо наливается кровью, я в ужасе шепчу:

– Ты пытался взорвать людей?

Он упирает руки в бока и тяжело выдыхает, все еще стоя спиной.

– Не людей. Его.

Мои руки тянутся к горлу. Я не контролирую их, они сами подлетают к шее. Я отступаю на несколько шагов. Мне хочется убежать, но ноги меня не слушаются, поэтому я стою там, беспомощно дрожа, как осиновый лист.

– Но почему?

Какое-то время Диего молчит, потом поворачивается ко мне лицом, на котором читается жестокость. Он неожиданно выглядит старше своих лет. Постаревший, уставший и совсем не похожий на моего знакомого.

– Не задавай мне глупых вопросов, Тру. Ты знаешь почему. И я не жалею о том, что сделал. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что мне это не удалось.

Диего пытался убить Лиама.

Мое сердце больше не выдержит этого дерьма.

Резко становится дурно. Я провожу рукой по лицу. Мое горло – пустыня. Пошатываясь, подхожу к холодильнику в углу, где хранят лимонад и лед, беру стакан и наливаю себе холодного чаю. Делаю большой глоток, затем поворачиваюсь и прислоняюсь к стойке, чтобы не упасть.

Карла выходит из комнаты отдыха и смотрит на нас с Диего, стоящих друг напротив друга в напряженном молчании, затем торопливо проходит в зал, оставляя нас одних.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, меня опережает Диего.

– Он попросил меня присмотреть за тобой.

Туц, туц, туц... мое сердце стучит, прежде чем остановиться.

– Что?

– Он сказал, что покинет тебя навсегда, и попросил меня присмотреть за тобой.

Покинет навсегда? Что это значит?

На мой вопрос отвечает Карла, которая, с ошарашенным видом, вбегает на кухню.

– Эм, Тру? Ты наверняка захочешь это увидеть.

– Что увидеть? Что происходит?

Она указывает в сторону столовой, где в углу под потолком висит телевизор, транслирующий последние новости.

– Лиам Блэк арестован.

Стакан с чаем выскальзывает из моей руки и разлетается на полу, как бомба.

∙ ГЛАВА 30 ∙

Тру

Репортер – невероятно жизнерадостная, миловидная блондинка с ослепительной улыбкой, что подошла бы для рекламы виниров, и маниакальным блеском в голубых глазах.

– Главная новость дня заводит нас в тайный мир организованной преступности. Лиам Блэк, один из самых известных бостонских мафиози, был взят под стражу федеральными агентами. Прямо сейчас мы узнали из ошеломляющего заявления ФБР, что долгое уголовное расследование по делу мистера Блэка дало достаточно доказательств, чтобы получить ордер на его арест. Обвинения включают в себя шантаж, вымогательство и убийство. Если обвиняемый будет признан виновным по всем пунктам, ему грозит пожизненное заключение.

На экране появляется фотография Лиама в наручниках, которого ведут в правительственное здание шесть вооруженных офицеров в форме.

Он выглядит спокойным. Голова гордо поднята, плечи расправлены: он выше и сильнее окружающих, несмотря на наручники.

Легкий крик ужаса срывается с моих губ. Кажется, меня сейчас стошнит.

«Он сказал, что покинет тебя навсегда, и попросил меня присмотреть за тобой».

Он знал.

Каким-то образом Лиам узнал, что его арестуют.

О боже! Тот телефонный звонок! Вот и причина его странного поведения в наше последнее утро. Ему позвонили, чтобы предупредить.

– В настоящее время мистер Блэк находится под стражей без возможности выхода под залог до предъявления ему обвинения, – продолжает репортер. – Источники сообщают, что он отказался сотрудничать с властями. Из-за его предполагаемой связи с несколькими международными преступными синдикатами, а также степени и серьезности обвинений, содержание обвиняемого представляет собой высокий риск с точки зрения безопасности, поэтому место его нахождения скрывается. Мы будем держать вас в курсе по мере развития событий. Шон, передаю слово тебе.

На экране появляется еще один диктор с ухмылкой – на этот раз мужчина с волосами цвета крема для обуви и оранжевой кожей. Он начинает говорить, но я ничего не слышу.

Лиама арестовали. Он может провести остаток своей жизни в тюрьме. Еще одного дорогого мне человека посадят за решетку.

И то, что произошло с моим братом Майклом, вполне может случиться и с Лиамом.

Я должна выбраться отсюда.

Бежать.

Для начала я лечу обратно в комнату отдыха за сумочкой, которую оставила на полу рядом со стулом во время болтовни с Карлой. Затем несусь к запасному выходу к своей машине. Отпираю дверцу дрожащими пальцами, дважды роняя ключи. Наконец забираюсь внутрь, захлопываю дверь и завожу мотор.

Выезжая со стоянки, я вижу в зеркале заднего вида Диего, который стоит у открытой задней двери. Я сворачиваю за угол, и он исчезает из поля моего зрения.

Я не помню, как добралась до своей квартиры. Так как у меня не хватает терпения дожидаться лифта, я перепрыгиваю через три лестничных ступеньки. Мое сердце колотится, а ноги горят, когда я врываюсь в свою квартиру.

Не представляю, что буду делать дальше (кроме потребления большого количества алкоголя).

На диване в гостиной Элли читает журнал и удивленно поднимает на меня глаза.

– Эй. Разве ты не ушла только что на работу? – В ответ я лишь издаю сдавленный звук, и Элли пожимает плечами. – Как бы то ни было, хорошо, что ты вернулась пораньше. Лиам ждет тебя в твоей комнате.

Каждая клеточка моего тела пронзительно вскрикивает. Каждый мускул сжимается. Но не руки – они расслабляются, и моя сумочка со стуком падает на пол.

Я стою, широко раскрыв глаза и тяжело дыша, пытаясь решить, правильно ли я ее расслышала или мой мозг, наконец, изжил себя.

Она вздыхает и садится.

– Знаю, знаю. Тебе не нравится, как он порвал с тобой, и я должна была принять твою сторону, бла-бла-бла, но в этом парне что-то есть, Тру! Я не могу ему отказать! Он так вежливо попросил разрешения подождать тебя в твоей комнате, что я просто не смогла ему отказать!

Из открытой входной двери позади меня прохладный воздух обдувает мою горящую кожу.

– Ты видела новости? – удается прохрипеть мне.

Элли хмурится.

– Нет. А что? Что-то случилось в «У Бадди»? – Ее голос становится громче от гнева. – Тот тип, что напал на тебя, вернулся?

Она не знает, что Лиама арестовали. Но он арестован.

Так какого черта он ждет меня в моей комнате?

Как будто издалека я слышу собственный голос:

– Никто на меня не нападал. Ты уверена, что это Лиам?

Она корчит рожицу.

– Я что, слепая? Конечно, я уверена. Мои трусики вспыхнули в ту же секунду, как я открыла дверь и увидела его.

Вашу мать. Должно быть, он сбежал из тюрьмы. Он сбежал из тюрьмы и приехал сюда, чтобы спрятаться. И, конечно, я помогу ему всем, чем смогу.

Прощай моя юридическая карьера.

Пытаясь успокоить свое трепещущее сердце, прижимаю к груди ладони, и с дрожащими, как желе, ногами, медленно ползу через гостиную к двери своей спальни.

– Ладно, сейчас ты меня пугаешь, – кричит мне в след Элли.

– Я в порядке, – хрипло отвечаю я. – Просто... у меня... мигрень.

У двери я замираю: держусь за ручку и делаю глубокие вдохи, набираясь смелости. Оказавшись внутри, быстро закрываю за собой дверь.

Он стоит у моего стола.

В идеально сшитом черном костюме от Armani – в чем же еще? – и красивых черных кожаных туфлях. Стоит ко мне спиной. Те же широкие и сильные плечи. В его руках книга, и темная голова склонена к страницам.

Не оборачиваясь, он размышляет:

– Он всегда любил Пруста, чего мне не понять. Сборище сентиментальных хлюпиков. Хотя, слюнтяем был, слюнтяем и остался. – Звучный и гортанный, с урчанием, похожим на мурлыканье, ирландский акцент звучит точно так же, как у Лиама.

Как и выглядит его лицо, когда он наконец-то оборачивается.

Такие же глаза, тот же прекрасный темный цвет, та же проницательность.

Вообще, все такое же. Даже татуировки на костяшках левой руки и одна, выглядывающая из-под воротника белой рубашки.

Но это не он.

Это не Лиам.

Сходство настолько велико, что другой не заметил бы разницы, но я провела с Лиамом последние несколько недель: спала, ела и мечтала с ним, испытывала один невероятный оргазм за оргазмом, разделяли смех и моменты тишины, я улавливала его запах, смотрела, как менялись выражение его глаз и тембр голоса. Все это отпечаталось в моей памяти, моем сердце и каждом уголке моей души.

Я бы узнала его где угодно.

И это не он.

У меня подкашиваются колени. Сильно дрожа, я опускаюсь на край кровати и смотрю на этого знакомого незнакомца, вспоминая ночь, когда я проснулась и услышала, как Лиам в своем кабинете разговаривает по телефону.

– С кем ты разговаривал?

– С братом.

Не-Лиам вскидывает брови.

– Что, никаких объятий?

– Он не говорил, что вы близнецы.

Брат Лиама разочарованно поджимает губы.

– Если мы собираемся стать семьей, девочка, я ожидаю, что ты поприветствуешь меня объятиями.

Я на мгновение закрываю глаза, стараясь не свалиться с кровати на пол.

– Давай только без нервного срыва, Тру. Еще какое-то время ты нужна мне в здравом уме. Потерять сознание от шока сможешь в самолете.

Я открываю глаза и таращусь на него. Он такой высокий, внушительный, деловой, но я вижу, что он пытается скривить свои полные губы в ухмылке. Придурок наслаждается собой.

– Самолет?

Он подходит ко мне, опускается на одно колено и берет меня за подбородок своей большой шершавой ладонью. Мужчина настолько большой, что стоя на коленях, наши глаза находятся на одном уровне.

– У меня вопрос, – с горящими глазами спрашивает он.

Мой мозг не работает. Как и мой рот. Мне удается лишь слабо проворчать:

– Э... э-э-э?

– Если бы ты могла поехать куда угодно, куда бы ты отправилась?

Я снова закрываю глаза, потому что комната начала вращаться.

Он отпускает мой подбородок и встает. Следующее, что я чувствую, – легкое постукивание по переносице. Когда я снова открываю глаза, он смотрит на меня сверху вниз, протягивая белый конверт, которым и стучал.

– Билет и паспорт на имя Руби Даймонд. Точнее, миссис Руби Даймонд. – Он делает паузу. – К твоему сведению, я понятия не имел, что у брата совсем нет воображения, когда речь заходит о фальшивых личностях. Будь я на его месте, назвал бы тебя Персникити Макфинити, ну, как-то так.

Я забираю у него конверт и прижимаю бумагу к груди, где бьется мое сердце.

– Руби Даймонд... так звали героиню Долли Партон во «Вряд ли это ангел», рождественском фильме девяносто шестого года. Его сняли специально для телевидения.

– Оу. Общая шуточка. Как мило. – Кажется, он хочет закатить глаза, но сдерживается. – Рейс отправляется через полчаса из частного терминала аэропорта. Я уже вызвал тебе такси.

Словно по команде, внизу сигналит машина.

– Как ты узнал, что я вернусь сюда? Я только что ушла с работы.

– Я все знаю. – Когда я глупо на него пялюсь, он улыбается. – Я шпион. Это входит в мои должностные обязанности.

Он шпион.

ШПИОН?

ЧТО, ВО ИМЯ ВСЕГО СВЯТОГО, ПРОИСХОДИТ?

Он мягко берет меня за локоть и помогает подняться. Убирает прядь волос с моего лба, заправляет ее за ухо и говорит:

– Лиам все продумал. Тебе всего-то нужно затащить свою хорошенькую задницу в самолет и прилететь.

Я в замешательстве.

– Я собираюсь стать адвокатом, – выпаливаю первое, что приходит на ум. – Здесь. В Бостоне. Через несколько недель я получу сертификат.

Забавно, но полагаю, я и так его получу. Не каждый день незнакомый брат-близнец твоего любовника-мафиози под стражей появляется с новыми документами для тебя.

– Или, может быть, ты станешь адвокатом в Аргентине, девочка.

Воздух покидает мои легкие. Широко раскрыв глаза, я смотрю на конверт в своих руках.

– Аргентина?

– Ну а что? Там это может сработать. В общем, мне пора. Было очень приятно с тобой познакомиться. – Его голос становится суровым. – Разумеется, нет нужды тебе говорить, чтобы ты никому не сообщала, куда направляешься, и что видела меня.

– Само собой.

Вау. Я ответила почти нормальным тоном.

Мужчина неторопливо подходит к двери спальни, поворачивает ручку и открывает дверь.

– Подожди! – кричу, прежде чем он уходит.

Брат Лиама замирает и оглядывается через плечо.

У меня есть миллион вопросов, но мой мозг – это крендель. Все, что приходит мне в голову, это:

– Как тебя зовут?

Он улыбается. Опасной, таинственной и дикой улыбкой, которая отлично бы смотрелась на волке.

– Киллиан. Скоро мы снова увидимся. Счастливого пути, Тру.

С глубоким чувством потрясения я осознаю, что на этот раз в его голосе не было и следа ирландского акцента.

Подмигнув, он уходит.

За окном моей спальни снова раздается сигнал автомобиля. Меня ждет такси.

Словно меня обдали кипятком, я перехожу от состояния заторможенности к движению со скоростью миллион миль в час. Я не утруждаю себя сменой рабочей формы, просто забегаю в гардероб, срываю пальто с вешалки и натягиваю его. Затем врываюсь в гостиную, сжимая конверт так, словно от этого зависит моя жизнь.

Возможно, так оно и есть.

Элли все еще сидит на диване со своим журналом. Не поднимая глаз, она говорит:

– Правильно, подруга. Ты пойдешь за этим великолепным мужчиной и притащишь его задницу обратно. Никто не уйдет от Труви Салливан, самой экстраординарной сучки.

Я хватаю ее и быстро крепко обнимаю.

– Люблю тебя, Эллибелли.

Поразившись моими словами, она смотрит на меня широко распахнутыми карими глазами.

– Я тоже тебя люблю.

Я разворачиваюсь и бегу к входной двери.

– Если вы, ребята, – бросает Элли мне вслед, – готовы к сексу втроем, то я в деле!