Текст книги "И волком я бреду во снах... (СИ)"

Автор книги: Джей Ракса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Понаблюдав несколько минут, я отправился по своим делам – следовало проверить и подготовить наше секретное оружие. Путь мой лежал во дворец, где в заветном сундуке и лежали наши мортирки. По ходу же приметил, что и те офицеры, которым предстоит идти в бой против легионов темных, тоже получили склянки с волшебным напитком. Почти всех своих родичей нашел в библиотеке и там они разбирали по седельным сумкам личные вещи и прочие ценности из сундука. Харг, Мав и Рор раздавали то, что принадлежало им – передряга предстоит не шуточная, и рассчитывать, что все выйдут живыми из боя не стоило.

Покончив с этим скорбным занятием, мы принялись снаряжать огнестрельные трубки и распределять имеющиеся к ним боеприпасы. Еще много лет назад столкнувшись с горючим составом светлых, мы поняли, какая это смертоносная штука, но сделать такой, же не могли. До поры до времени. Черный порошок темных горел не хуже, хоть вонял безбожно, да и дымил нещадно. Но это пустяки. Если этот порошок плотно набить в небольшие кожаные мешочки вперемешку с камнями, а сверху еще и сыромятной кожей обмотать, то через несколько мгновений после возгорания неведомая сила с яркой вспышкой и оглушающим грохотом разрывала этот мешочек. Расталкивая всех, кто был рядом и разбрасывая вокруг те самые камушки с невероятной силой, раня окружающих.

Впрочем, даже самый сильный из нас не мог очень уж далеко забросить такой мешочек. Но однажды один такой взорвался в узком жерле пробуренного гномами шурфа и мы поняли, что достаточно сделать трубку подходящего размера, чтобы оружие это поражало противника на много десятков шагов. Выдолбленные стволы деревьев служили не долго, а вот листовой металл, скрученный в трубку, плотно виток к витку обмотанную проволокой и заглушенную с одного конца выдерживал множество выстрелов. Каждый из нас четверых стариков снарядил по две такие трубки и приторочил их к портупее, а дополнительные снаряды разложили в поясные сумки.

Ну что ж, к сражению мы были готовы!

Раздав зелье людям, эльфийка нашла меня и протянула полотняную котомку, в которой что-то позвякивало со словами:

– Вот, выпей перед выходом сам и друзьям своим дай! Пусть ваши шансы будут повыше, – это оказались четыре больших бутылочки, наполненные до краев.

– Хорошо, – согласился я, – Дополнительный шанс никогда не повредит!

С наступлением самых густых сумерек Ракса снова принялась за дело, так еще и лекаря с помощником привлекла. Вот только не знаю, чего здесь было больше лекарства или колдовства. Эльфийка перебросилась несколькими словами, со старшим офицером, идущим вместе с князем и тот громогласно отдал команду всем воинам, одетым в черное выстроится в шеренгу, причем самые опытные солдаты и офицеры были замыкающими. А темная леди с помощниками забрались на невысокий помост, и к каждому из них стали подходить по очереди солдаты и офицеры, которым в глаза капали какое-то снадобье, сопровождая это словами "На свет не смотри". К моему и не только моему удивлению через некоторое время люди стали вполне сносно видеть в сгустившейся темноте. Одним из последних волшебные капли получил Лаон и, похоже, князь был не слишком доволен таким положением вещей. Впрочем, дочь эльфийского лорда нашла, чем его задобрить:

– Полноте Ваша Светлость. И последние станут первыми. Так было надо – вещество действует только несколько часов, и те, кто пойдут в голове колонны, будут иметь запас по времени.

– Преклоняюсь пред вашей мудростью, леди! – с поклоном восхищенно произнес человеческий правитель, снимая свою шапку, в ответ эльфийка одарила его томной улыбкой и с невероятным изяществом склонила голову. Да уж в придворных играх она знала толк.

Ночь полностью вступила в свои права, затопив непроглядной темнотой улицы Нагарата и, лишь редкие факела горели на пути от дворцовой площади к воротам. Приближался назначенный час, люди, из атакующего отряда разобрав сосуды с зажигательной смесью и факела, выстроились шеренгами вдоль главной улицы. То же самое сделал и я с моими бывалыми соратниками. Впрочем, свое место в авангарде колонны, состоящем из тяжело бронированных пехотинцев и старших офицеров, мы еще не заняли. Второй отряд, разбившись на группы по тридцать-пятьдесят всадников, рассредоточился на ближайших к воротам улицах. Лошади в темноте недовольно храпели.

Что ж, самое время простится! И отозвавшись на мой мысленный призыв из темноты улицы, что вела вправо вдоль городской стены от мощной арки, вышли наши молодые родичи. Последней была Ракса, я заметил, что шагала она необычной для эльфа походкой – как-то сгорбившись, низко опустив голову, словно бы непомерная тяжесть давила ей на плечи. А вот соплеменники мои наоборот были очень возбуждены. Все "говорило" об этом – вздыбленная шерсть и нервно мотыляющиеся хвосты, то и дело поджимаемые уши и прищелкивающие зубы, и даже просто дыхание сопровождалось печальным подскулом или огорченным рыком. Я отчетливо почувствовал в своих мыслях искреннюю любовь и полнейшую преданность, дружеское участие и родственную поддержку. И каждый из молодых и не очень воинов постарался выразить все это через самые крепкие объятья. Рит даже в несдержанном порыве лизнул в лицо Мава, двоюродный дядя как-никак.

Все это время эльфийка стояла поодаль, не вмешиваясь, но наконец подошла и она. Несколько долгих, бесконечно долгих мгновения в неподвижности Ракса рассматривала землю у наших ног. Я ждал. Хоть мне и недолго довелось знать высокородную леди, но понемногу уже начал понимать ее – раскрывать нараспашку душу, выставляя напоказ чувства, в племени темных было не принято. И торопить не имело смысла – если сможет, скажет сама. Хотя родичей моих такая холодность явно поразила, ведь женщинам нашего народа не свойственно было скрывать или тянуть с выражением своих мыслей и чувств. Странным было для них что жена, провожающая мужа в последний бой, просто стоит в молчании, не делая даже попыток заключить супруга в объятья. И наконец, похоже, поддавшись этому мысленному давлению, эльфийка сделала еще один шаг и крепко обхватила меня руками, уткнувшись своим лицом в мою шею. И снова не услышав ни звука, я лишь ощутил горячую влагу ее слез. Время как будто замерло, и мы стояли в неподвижности, отрешившись от всего мира...

Но тянуть дальше было уже нельзя, я шкурой чувствовал, как мало-помалу начинают раскручиваться события, а "буря" перемен вот-вот накроет нас. И словно бы по команде земли коснулись первые снежинки.

– Пора, – чуть слышно произнес я.

– Пора, – эхом отозвалась она, – Пусть надежды почти нет, но буду ждать, – сказала Ракса только одними губами, подарив мне долгий взгляд. И обернувшись столь резко, что плащ обвил ее ноги, темная почти бегом удалилась за моими родичами туда, где была ее лошадь.

– Пора, – уже во весь голос, даже с подрыком обратился я к бывшему рядом Димару и демонстративно залил в себя волшебный напиток.

Старый вояка, даром, что родовитый дворянин посмотрел на меня по-дружески, и криво ухмыльнувшись, вытянул из-за пояса бутылек. Офицер обернулся к стоящим за ним войскам и, зажав эту склянку в поднятой над головой руке, прокричал:

– Победа или смерть! – он тоже опрокинул колдовское зелье себе в рот.

По рядам прокатилось: "Победа или смерть!" и пустые бутылочки полетели в разные стороны, со звоном падая на мостовую или ударяясь о каменные стены, разбивались вдребезги.

Напиток действительно был волшебный – в моей крови забурлила жажда битвы, в душе вспыхнул огонь неудержимой ярости. Я почувствовал, как силы мои утроились и, вдвое быстрее стала реакция. Права была Ракса, молодость будто вернулась ко мне. Да и на людей колдовство это действовало не хуже – все, все они рвались в бой.

– Открыть ворота! Факельщикам занять свои места! – был мой приказ.

Незамедлительно ворота распахнулись настежь, и четверо часовых, скрывавшихся до сей поры в караулках выскочили на дамбу и встали с зажженными факелами по обеим сторонам от дороги.

– Вперед, – скомандовали мы с Димаром в один голос.

С каждой секундой возрастал гул от топота ног, когда каждая следующая шеренга приходила в движение. Миновав через арку толщу городской стены, я поджег свой факел, то же сделал и Димар, шедший справа от меня и родичи, шагавшие следом. Несколько минут и по дамбе неспешно, но неуклонно "ползла" огненная змея, становясь все длиннее. Редкие снежинки, кружащиеся в воздухе, уже скрадывали обзор, да и свет факелов, надо сказать, мешал ночному зрению, так что я пока не мог рассмотреть нашу первую цель – заставу у развилки дорог, там где река покидала долину. Когда же миновав большую часть пути, проложенного по гребню земляной насыпи, мне удалось увидеть неясные очертания этих укреплений, я обернулся. Последний человек с факелом в руках уже достаточно удалился от ворот и их черный, распахнутый зев вел в беспросветно темный город. Нагарат выглядел совершенно пустым.

Как не напрягал я слух, но все что я смог расслышать это были несколько коротких и четких приказов, отданных достаточно громким, но вполне будничным голосом – эльфы на заставе приготовились отразить наше возможное нападение. Не тут-то было, этого в мои планы не входило. Ночью не сильно-то постреляешь из лука, и даже эльфы при всем их мастерстве не были столь самонадеянны, чтобы попусту тратить стрелы. Так что, приблизившись на достаточно близкое расстояние, я кивнул Димару и мы в две глотки, заорав: "Поджигай!" запалили фитили на сосудах с зажигательной смесью. Крепко держа за веревки, что есть силы, раскрутили эти посудины над головой и запустили их в сторону укреплений занятых темными, следом полетели еще и факела (ведь у каждого из нас их была цела связка). Над моей головой и шлемом старшего командира пронесся еще с десяток факелов и таких вот рукотворных "звезд". При падении керамические стенки раскалывались, и липкая черная масса намертво приклеивалась ко всему, чего касалась, тут же вспыхивая жарким пламенем. Первым занялся частокол огораживающий заставу, заставив темных отступить вглубь своего укрепления. Но и там им не было спасения. Каждый следующий в шеренге ряд человеческих воинов, тоже бросали факелы и горящие сосуды, теперь же они падали внутри ограды заливая все морем огня. И как бы ни были дисциплинированны эльфийские воины, даже их охватила паника. Теперь уж командиры исступленно кричали, силясь, навести порядок. Впрочем, безрезультатно. Ворота заставы, наконец, распахнулись и не многие уцелевшие побежали в сторону основного лагеря. На этом огненный дождь закончился (зачем же попусту боеприпасы тратить), а убегающим в след летел наш победный крик.

Но это было только пол дела. Действительно большая драка была еще впереди.

На опушке редколесья, напрочь перегораживая дорогу, ведущую к Тракту, уже выстроилась тяжелая пехота темных, укрывшись за массивными щитами и выставив длинны копья наперевес. Мне удалось насчитать порядка тридцати рядов – это было уже серьезно. Но не всегда сильный противник, достаточный повод для отступления и что бы прогнать эти мысли, а главное подзадорить людей я задрал голову к небу и исступленно завыл. Родичи, а за ними и люди подхватили этот боевой клич.

Однако самое главное это было сигналом, по которому из Нагарата в полной темноте выдвинулся меньший, но куда более важный для меня отряд. Снегопад еще немного усилился, так что рассмотреть город было почти невозможно. И как ответ на мое беспокойство от Вара пришла предельно четкая мысль: "Порядок, вожак! Идем нормально. Лошадей пустили быстрым шагом. Вот-вот минуем дамбу, а там уже скорости можно будет прибавить". Это меня успокоило, я пожелал им легкой дороги и, выкинув все лишнее из головы, снова завыл, предвкушая ни с чем несравнимую радость битвы.

С воплями, криками и улюлюканьем мы вплотную приблизились к первым рядам темных. И снова, но теперь уже не сговариваясь, мы с Димаром скомандовали во все горло: "Поджигай!". Но эльфы стояли твердо. Даже когда в гущу их рядов полетели факелы, стали падать и разбиваться горящие сосуды, а горящая смола, стекая со щитов, поджигала их одежду и тела, паники не было. Лишь ряды чуть разошлись, давая возможность воинам объятым пламенем, спрыгнуть или скатится с обрыва в долину. Однако их ряды тут же смыкались, а место выбывшего занимал кто-нибудь из резерва, укрывшегося в лесу.

Но и мы отступать были не намерены. И разделившись на две колонны по четверо. Люди, из первых рядов бросив в противника полыхающие снаряды, тут же отступали, назад занимая место, в арьергарде своей колонны давая возможность следующим за ними прицелится и бросить поточнее. Конечно, где-то в глубине души я надеялся на то, что темные под нашим натиском отступят, а еще лучше побегут. Но надежда эта была призрачная. Эльфы лишь немного сдали позиции, хотя численность их нам удалось проредить изрядно – треть, если не больше в бой вернуться так и не смогли.

Хотя и лес и даже земля вокруг уже полыхали, но темные стояли твердо, а вот у нас подходил к концу запас сосудов с горючей жидкостью. Посему, по команде офицеров отряд начал перегруппировываться в клин и пришла наша с родичами очередь удивить эльфов еще раз. Заняв места в первом ряду на самом острие, мы одновременно подожгли фитили взрывчатых мешочков снаряженных уже в трубки и, направив их в сторону противника, глухими концами посильнее воткнули в землю. Несколько мгновений спустя оглушительный грохот сотряс зимнюю ночь. Трубка как раненый зверь с бешеной силой дернулась в моих руках (и удержать ее в этот момент было самым сложным), но стоящие посредине первого ряда темные упали замертво. Даже щиты не помогли. Не давая противнику, опомнится, мы с родичами снова зарядили и снова выстрелили. И воины в следующем ряду тоже пали. Зарядов хватило еще на два залпа – чем расширили и углубили пробоину в этой казавшейся монолитной защите.

Но все уловки были исчерпаны и, оставалась только рукопашная. Я выхвалил из-за спины свой топор и снова возвестил боевой клич. Родичи, а затем и люди присоединись ко мне. Наше войско ринулось в атаку.

Длинные копья были уж бесполезны, и эльфы побросали их, тоже достав мечи из ножен. Я бок обок со своими соратниками, которых знал всю жизнь и теми которых узнал совсем недавно, прорубался сквозь монолитные ряды темных. Как же слаженно они двигались – веками оттачивая свое мастерство, эльфы грозной силой. Лишь изредка и краем глазом я озирался вокруг, с досадой замечая, как часто мертвыми падают люди. На родичах моих и мне самом была уже не одна кровоточащая рана. Но зелье Раксы делало свое дело, пусть даже и все израненные, но люди продолжали ожесточенно биться, да в собственных руках силы не убывало. Я продолжал упорно идти, вперед разя противника налево и направо.

В пылу схватки не чувствуешь как течет время, но судя по тому что ряды эльфов все-таки распались, а самая гуща сражения переместилась в лес за Трактом прошел не один час. Мне пришлось оставить топор, он накрепко застрял в доспехах зарубленного мной темного, не осталось ни одного метального ножа, сломался один из кинжалов, да и лезвие меча уже было все в зазубринах. Десятки порезов, глубоких и не очень покрывали практически все тело, однако сильнее всего досаждала глубокая рана на ноге, нанесенная длинным эльфийским копьем. Похоже что волшебный напиток больше не действовал – не было уже того молодого проворства, да и махать клинком становилось все тяжелее. Мало, совсем мало нас было. Из нас в живых остались только я и Харг, да и людей – с полсотни, не больше. Однако прорваться нам удалось.

В предрассветной мгле меж деревьев тяжело и устало двигались мы в сторону гор. Эльфы шли следом. Долгие годы, если не века выучки давали о себе знать. Отряд преследователей не рассыпался по лесной чаще, а целеустремленно и неуклонно догонял людей, до крайности вымотанных битвой. Некоторые, кто был ранен особенно тяжело, уже начали отставать. Да и я сам идти дальше уже не мог – раненная нога, то и дело подводила меня, заставляя все чаще оступаться.

– Бегите, кто может, Харг вас выведет! – прокричал я, а обращаясь к родичу, и вложив в слова свои еще и неоспоримый мысленный посыл, скорее прорычал, чем сказал, – Уводи людей. Мы прикроем.

Все, теперь можно остановиться и все кто не мог уже идти дальше, сделали это тоже. Родич мой горестно заскулил с неизбывной тоской – бросать меня он не хотел, но, то был последний приказ и ослушаться его старый товарищ мой не мог. Людей он повел.

Подле меня осталось человек двадцать, кто не мог бежать, да и просто идти мешали полученные раны. Сплотив ряды мы готовились подороже продать свои жизни, прихватив на тот свет побольше темных. Из-за пригорка показались эльфы и тут все смешалось – лязг оружия, крики и стоны умирающих слились в единую какофонию. Песнь смерти!

В какой-то момент почувствовал, что от потери крови сознание мое, то и дело отключается. Прекрасно понимая, что вот-вот рухну на землю в беспамятстве на растерзание безжалостного противника, я из последних сил нанес смертельный удар тому, кто был передо мной и, обхватив руками, меч отпрыгнул в сторону в глубокий снег под ближайшую валежину. Самым краешком рассудка накинул "маску" и провалился в благостную темноту.

43.

Громкое, пронзительное «Каррр» коснулось моих ушей, заставив открыть глаза. Не делая никаких движений, я прислушался – звенящую тишину лишь изредка нарушали хлопанье крыльев и недовольное карканье. Чуть повернув голову, повел носом. Запах опасности не нес – похоже, бой кончился. И кончился уже давно. Сквозь спутанные корни моего убежища виднелось голубое небо и проглядывало высоко поднявшееся над горизонтом солнце. Кроме того еще и снега намело изрядно – похоже что с тех пор как мы пошли на прорыв минуло не менее полутора суток.

Подросший сугроб, скрывший меня, окончательно услужливо припорошил все мое тело. И хоть снежное одеяло помогло обескровленным членам сохранить тепло, пошевелиться оказалось не простым делом. Руки, ноги в первый миг показались мне деревянными, и слушаться никак не желали. Через ноющую боль, превозмогая сопротивление парализованных мышц, сумел приподняться. И на четвереньках выбрался из под скрывавших меня корней вывороченного дерева. Попытка встать во весь рост, чуть было снова не лишила меня чувств. Острая боль молний пронзила ногу, как только я оперся на нее. Дело было худо. Однако внимательно осмотрев поврежденную конечность, пришел к выводу, что все не так критично – спазм окоченевших мышц схлопнул сосуд и кровотечение остановилось, кость была цела, хоть и сухожилие практически полностью рассечено. Продолжив осмотр, выяснил, что и другие раны затянулись корочкой запекшейся крови. Что ж дальнейшее обескровливание мне не грозит и это давало надежду. Вот только идти придется на четырех, вернее на трех – поджав больную ногу, я побрел в сторону гор, походя, осматривая поле боя.

Вчерашняя метель потрудилась на славу, похоронив под белым покрывалом тела убитых. Лишь бугорки тут и там выдавали их присутствие, а вороны, старательно раскапывавшие снег на этих пригорках безошибочно свидетельствовали – мертвец здесь. Впрочем, пищей стервятникам служили только трупы людей, моих недавних соратников – своих павших эльфы унесли.

Миновав последние следы недавнего побоища, я наткнулся, наконец, на след, оставленный моим родичем. И хоть сугробы здорово мешали моему продвижению к намеченной цели, сбить с пути снежная толща меня не могла. Я не тратил время на то чтобы осмотреться по сторонам – встать, сориентироваться и разобрать дорогу был все равно не в силах, а только упорно брел ведомый знакомым с детства запахом. Ведь точно знал, что родич мой направится в наши владения самой кротчайшей дорогой.

След Харга вместе с десятками других (человеческих) почти не петляя через лес, вывел меня к подножию скальной гряды, что была отрогом того же горного массива и гномьи копи – теперешнее прибежище моего народа. Вот только напрямик идти было нельзя, ведь то место где я сейчас находился и наш дом, разделяли каменные громадины, взметнувшиеся почти до небес. Однако преодолев гряду, у подножия которой стоял сейчас и, перевалив на ту сторону можно было почти без опаски выйти к пещерам и коридорам, прорубленным в теле горы, что вели прямиком домой. Именно этим путем мы и пользовались, что бы зайти светлым в тыл, когда много лет назад вели с ними войну.

Взглянув на заснеженные склоны, я собрался с силами и побрел, опустив нос низко к земле. Не слишком-то старался родич, выбирать дорогу, впрочем, и напролом не пер. Раненая нога то и дело давала о себе знать, острой болью пронизывая мой мозг, стоило только неудачно переместить вес, преодолевая ямы и расщелины или задеть ее, протискиваясь между валунами.

Однако хуже всего было то, что силы предательски таили. Итак, не быстрый поначалу темп моего продвижения сейчас замедлился чуть ли ни вдвое. Я стал терять сознание. Мне не чем было утолить голод и, ослабленный большой кровопотерей организм то и дело искал спасение в благостной тьме беспамятства. Но позволить себе этой роскоши я не мог. И превозмогая бессилие и усталость, упорно поднимался и продолжал свой путь, как только сознание возвращалось ко мне.

Так я преодолел подъем. Вершина горной гряды, словно пила нескончаемыми зубцами, припорошенными снегом, понемногу ползла ввысь, силясь подняться на недосягаемую высоту каменного великана, ослепительно сверкающего сейчас в лучах заходящего солнца.

Прикинув, что отдохнуть, будет не лишним, осмотрелся вокруг в поисках подходящего места. Чуть справа от меня виднелся каменный уступ – ни дать, ни взять кресло. И преодолев пару десятков метров, с достаточным комфортом взгромоздился на него. Откинувшись на гранитную спинку, окинул взглядом, лежащий у ног ландшафт. Тут же по телу разлилась приятная истома, натруженные мышцы, получив, наконец, долгожданную передышку сладко заныли. Но как бы, ни был вожделенин миг отдыха, я с предельно отчетливостью понял, что двинуться снова сил уже не будет.

Это был конец.

Из самой глубины моего сердца вдруг поднялась ярость, но и она была не способна заставить шевелиться измученные мускулы. Бесплодная вспышка эта лишь горечью опалила мою душу и, воздев голову к уже темнеющему небу, я завыл. Оплакивая уже не себя, но, то что не доведется держать на руках рожденное Раксой дитя, что не видать мне его первых шагов, и то как подросший потомок мой принесет с охоты свою первую добычу.

Блеснув последним лучом, солнце склонилось за далекий горизонт, и теперь лишь бесчисленные звезды лили дрожащий свет с холодного неба. Не имея никаких преград, здесь на вершине беспрепятственно гулял ветер. Облизывая меня своим ледяным языком, он уносил последние капли тепла. В какой-то момент мне вдруг причудилось, что не в объятьях бездушной стихии, отнимающей жизнь, прибываю я, а любимая моя вновь одаривает прохладой своего тела. Все реже билось мое сердце, и не в силах более сопротивляться убаюкивающему пению зимы я закрыл глаза.

Но тьма накрыла меня лишь на мгновение. Ослепительно белый свет, которому не откуда было взяться, поманил к себе. Сопротивляться не было смысла. Оставив бездыханное тело на вершине горы, мой дух воспарил в небеса. Страданья ушли, и боли не стало, лишь беспредельное чистое ликование наполняло все мое существо. И не было ни границ, ни расстояний что бы ни мог преодолеть я. И преодолел.

Я коснулся разума каждого родича, далекого и близкого. И тех, что хоронились в сердце горы, и тех, что шли горными тропами, и тех, что верхом подходили уже к человеческому городу. Мысли каждого были доступны мне и с каждым я попрощался. И вознося в след моему духу прощальную песню, завыл каждый оборотень.

Но и это было не все. Даже душа моей суженой, темного эльфа раскрылась навстречу и впустила меня. Мириадами звезд переливалась пространство ее сознания и когда драгоценные огоньки эти сияющим хороводом окружили ту искорку, которой был я, довелось мне увидеть все то о чем так сожалел. И даже больше.

Словно бы сквозь дрожащую гладь воды узрел картины далекого будущего. От немыслимого союза нашего – волк и эльф, слыхано ли такое, зародилось новое племя. Но не волками и не эльфами были они, а чем то иным. Большим чем каждый из народов наших по отдельности. Унаследовали потомки и воинскую доблесть, не знающую страха смерти, и верность роду, не ведающую предательства, и открытое сердце, способное любить без оглядки. Пусть смешавшись еще и с людьми краток, стал срок их жизни, но владели они великой страной. Не желали чужих земель, за свои же стояли насмерть.

Все глубже и глубже заглядывал я в этот светлый омут, так что дрожащие белые воды сомкнулись надо мной, отрезав жизнь мою ставшую уже прошлым. Все дальше и дальше летел я на этот свет, наполнявший меня и стиравший из памяти не нужную уже череду событий, что были жизнью оборотня по имени Рэм...

Эпилог.

Лучи утреннего солнца, которые не сдерживала сегодня преграда плотной портьеры, неспешно ползли по стене, с каждой минутой приближаясь к изголовью кровати. И вот свет коснулся моего лица, так и, норовя пробиться под закрытые веки. Я дернул одеяло и, накрывшись им с головой, еще на несколько мгновений погрузился в желанную темноту. Однако уловка была пустой – будильник предательски трезвонил, возвещая наступление нового дня. Делать нечего, придется вставать.

Выбравшись из кровати, глянул в окно – чудесное утро, обещало стать замечательным днем. И с этой мыслю, что-то тихо мыча себе под нос, я отправился в ванну. Струи душа окончательно прогнали дремоту, мысли побежали резвей, выстраивая планы на день. Оставалось только соскрести щетину, дабы придать лицу совсем цивильный вид.

Вставив в станок новое лезвие, я внимательно окинул себя в зеркале. И на какой-то миг вдруг показалось, что с отражением моим, творятся странные вещи. По ту сторону стекла был вроде я, но как-то не совсем. Поскольку времени, придаваться раздумьям не было, быстренько намылит лицо. После этого непонятки с отражением усилились еще больше. Но вот разбираться, что да как сейчас я точно не собирался. И выбросив все постороннее из головы, сосредоточился на бритье.

Я делал это тысячи раз, да и жаловаться на не твердую руку тоже не приходилось, но идти, как надо совершенно новое лезвие упорно не желало. И вскоре отметившись острой болью на правой щеке, красовался глубокий порез. От неожиданности даже станок выронил. В след за ним с моего лица сорвалась большая капля крови. Я заворожено наблюдал, как алая линия стремительно удлинятся по белому фаянсу раковины.

И то, как кровь, Моя кровь стекала по белоснежной поверхности, взбудоражило течение мыслей окончательно. От раны распространятся сладковато тягучий запах, он щекотал мое обоняние, искушал, призывал к действиям. Вперившись, в свое отражение и, не ведая, что творю, провел рукой по лицу, размазывая кровь – пальцы окрасились красным. И повинуясь только инстинктам, я облизал их.

Мир вокруг закружился, вспыхнул и рассыпался.

Я вспомнил. Вспомнил все.

Это не было сном, просто сном, что дарит нам наша фантазия. Нет.

Это было воспоминание. Я БЫЛ ВОЛКОМ!!!

Декабрь 2017.