Текст книги "И волком я бреду во снах... (СИ)"

Автор книги: Джей Ракса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Не то, что бы я подозревал ее в чем то. Нет. Да и каким-либо ядом питье не пахло, скорее наоборот меня просто таки тянуло сделать глоток. И я не стал расстраивать эльфийку недоверием. А отправившись проверять на ночь посты, прихлебывал на ходу восхитительный напиток.

Не то что бы я опьянел, этого с оборотнями вообще не происходит, но тело мое наполнилось приятной эйфорией, а по жилам будто бы побежал огонь давно уже не волновавший меня. Я словно бы сбросил с плеч не один десяток лет. Так что расположение духа было просто прекрасное, вот только родичи, которых я обходил на постах, напряженно принюхивались и провожали меня удивленными взглядами. Однако значения этому не придал никакого.

Впрочем, удивится, мне все же пришлось. Вернувшись в свою комнату, что бы завалиться спать я к большому своему удивлению обнаружил, что кровать моя застелена простынею, в изголовье лежит подушка, а посередине, поджав под себя ноги, сидит закутавшаяся в плащ Ракса. На лице ее было поразительное отрешенно-целеустремленное выражение. Меня конечно нельзя назвать великим оратором, но тут дара речи лишился вовсе. Вот только когда я, молча, приблизился к постели, соображая, что тут лучше сказать, мне в нос ударил резкий, но до невозможности искушающий запах. Источником его было тело темной леди сокрытое под плащом. И тут же одним неуловимо изящным и гибким движением она поднялась на ноги, а черная материя, соскользнувшая с плеч, открыла во всей красе белоснежную наготу ее кожи.

Я замер в неподвижности, но аромат, исходивший от Раксы, и щекотавший мои ноздри буквально сводил с ума. Повинуясь безотчетному импульсу, прикоснулся к ее груди. Лишь самым краем сознания я отметил, как победоносная улыбка скользнула по губам эльфийки, когда она запустила свои пальцы в мою шерсть – и прикосновение это словно бы обожгло меня. Но какой, же щемящее-сладкой была эта "боль" – и я более ничего не желал в тот момент как обладать ею. Целиком и полностью. Мой мир сократился до размеров этой комнаты, и центом этого мира была она – темная, эльф. Но это уже было не важно.

Я порывисто обнял ее, иступлено прижав к себе и только сейчас сообразив, что грудь мою защищает портупея с метательными ножами и кинжалами, а на поясе болтается меч. Поспешно освободившись от очень мешавшего сейчас оружия и прочей одежды, поспешил вернуться к Раксе, призывно взиравшей на меня.

Снова заключив хрупкое тело в своих объятьях, провел кончиком языка по ее шее, и вкус нежной кожи, пьянящий сильнее, чем вино был мне наградой. И насколько необычным, настолько же вожделенным было ощущение, что дарила моим загрубевшим рукам шелковистая нежность ее рук, груди, груди, живота. И так я гладил ее и не мог, да и не хотел остановиться.

Не хотела этого и она. Теребя пальцами мою шерсть, то и дело с силой вонзая ногти в кожу. И да, словно бы точно знала, где это особенно приятно. А когда, раздвинув дыханием волосы на шее, она до крови укусила меня яркая вспышка наслаждения, подобная сотне молний озарила все мое существо. Ох, как же сладко заструился тот самый телесный яд темных по моим жилам. Она, похоже, точно знала, что это совсем не опасно для меня, а только еще больше распалит мою страсть. Так и вышло.

Взор мой то и дело застилало наслаждение, но все же иногда я замечал на ее лице странную смесь холодного расчета, нетерпения и предвкушения и лишь в тот миг, когда овладел ею, понял, что мужчины до меня Ракса не знала. Впрочем, это не удивительно по меркам эльфов она была еще практически дитя, но мысль эта в голове моей долго не задержалась. Огонь страсти, полыхавший в крови, вытеснил из сознания все прочие мысли и образы кроме возбуждающего запаха ласкавшего мое обоняние, шелковистой прохлады ее кожи под моими пальцами, да иступленного выражения прекрасного лица перед моими глазами. И не существовало более для нее ни целей, ни средств их достижения – ни что больше не имело значения, был только зов плоти, и ему эльфийка отдалась без остатка.

Придаваясь любовными утехами, мы не замечали течения времени, лишь сменявшие в рамке окна друг друга созвездия молчаливо свидетельствовали, что прошло много часов. Не раз я приводил ее и поднимался сам к вершине наслаждения, но желание, бушевавшее в нашей крови, было не утолимо. И снова мы дарили ласки, стараясь отдать другому больше чем получал сам. И лишь в предрассветном сумраке Ракса в изнеможении задремала на моей груди.

Какой же хрупкой и беззащитной была она в этот миг. Холод зимней ночи уже пробрался в комнату, и эльфийка плотнее прильнула ко мне. Старясь не тревожить ее сон, подобрал валявшейся на полу плащ, и укрыл изящные изгибы молодого и сильного тела. Но как, же мне хотелось смотреть на мраморное великолепие ее тела.

Впрочем, не вся ее кожа имела столь безупречную белизну. В нескольких местах (на спине, сверху между лопаток, на левом предплечье и внизу живота) были черные рисунки – сложные орнаменты, в которые с потрясающим мастерством были вписаны явно эльфийские буквы. Но прочесть их я не мог, похоже, это была тайнопись.

Я долго рассматривал изящное сплетение линий, которое было на руке. Мне и раньше случалось видеть рисунки на теле, но только у гномов, да и у них такое украшательство себя было редкостью. Но до такой точности и выветренности формы, которая украшала кожу Раксы, гномьим загогулинам было далеко. Неожиданно я пришел к пониманию, что такие же черные рисунки были у всех темных эльфов. По крайней мере, у тех, что не могли уже воспрепятствовать такому изучения их тел. Не то что бы мы нарочно рассматривали их нагишом, но через разрывы одежды несколько раз замечал нечто подобное.

Эта мысль заставила меня внимательнее присмотреться, и я вдруг понял, что уже видел именно такие буквы темных. Словно яркая вспышка из памяти вынырнул образ – на одной из стен того магического помещения в подвале дворца, строго посередине на камне были вырезаны эти символы, явно по какой-то системе – одни линии шли слева направо, другие сверху вниз. В образованные же квадратики, вписаны неизвестные мне буквы. Причем те, что были на Раксе, располагались в самом низу таблицы и похоже были вырезаны, совсем недавно – в отличие от самых верхних линий, сильно уже потертых, эти значки время, совсем не тронуло.

С этими мыслями я, наконец, смежил глаза. И как же давно мне не было так хорошо и спокойно. Я был счастлив!

37.

Сообщать родичам об изменившемся статусе Раксы не было необходимости. Кроме того что мы постоянно обмениваемся мыслями, так еще и запах... Запах безошибочно свидетельствовал всякому оборотню – темная леди отныне моя жена.

Впрочем, отношение к Раксе не особо изменилось. Все родичи и так уважали ее – она вкусно готовила еду и хорошо лечила раны, да и вообще умела доказать свою полезность, при этом не обидев заносчивостью. Их, конечно, немного удивило произошедшее, но как бы то ни было, а боевые товарищи за меня были рады. "Ну, эльф, так эльф. Хоть так, негоже великому воину одному вековать" – думали они, поскольку обсуждать семейные дела вслух, у нас было не принято. Так что мои старые соратники из самых благих побуждений взяли на себя некоторые мои обязанности.

Я потому-то так спокойно заснул в объятьях Раксы на исходе той ночи, что Харг мне мысленно доложил – "Спи спокойно вожак, на постах все в порядке". И в последующие ночи, когда ненасытная юность не желала отпускать меня, проверить часовых шел один из стариков.

Хотя надо признать и я не хотел оставлять ее ни на миг – все существо мое тянулось к этой почти забытой радости. Во мне горел огонь, совсем как в молодости. И я был почти уверен, что виной тому было пряное питье, которое для меня стала готовить Ракса. Ведь даже после нескольких глотков тело наливалось дюжей силой, и эту силу было куда потратить.

Но более всего страсть мою распалял неотразимый аромат, исходивший от темной леди. Хоть я и обнаружил практически сразу маленький бутылек, который старательно прятала эльфийка – в нем и были те самые духи, что приводили меня в исступление. Но говорить ей не стал – это было уже не важно, да и самому нравилось.

Но столь безмятежное счастье продлилось не долго – у стен Нагарата встали темные. Пусть на штурм они и не шли, но ведь и требований князю никаких не выдвигали. Они просто были тут. Однако это было вполне достаточно для того чтобы в сердца людей поселился страх, самый мерзкий и выедающий душу – страх неизвестности. И каждый из них искал в окружающем даже малые приметы, способные дать хоть каплю уверенности в завтрашнем дне. Поэтому я каждую ночь, к явному неудовольствию Раксы, снова стал обходить посты, но теперь делал это не только внутри дворца. Не скрываясь, я проходил по городу и поднимался на стены – часовые не спали, я чувствовал, как ждет каждый постовой, что я пройду мимо и тихо скажу: – "Все в порядке". Они верили моим словам: – "Оборотни не могут ошибаться, зверь чует грядущее" – думали они, и это вселяло хоть толику уверенности в их сердца, измученные неопределенностью.

Ведь если первые пару дней, когда войска темных, во всей своей ужасающей мощи маршировали по дороге мимо городских стен, люди и прибывали в лихорадочной возбужденности – они были готовы биться до смерти. То минуло пять-семь дней и почти все воны князя превратились из отчаянных храбрецов, готовых плечом к плечу ринуться на врага, в людей угрюмых и мрачных – каждый теперь был погружен в свои не веселые мысли. Даже столь любимое всеми занятие как попойки, более не сопровождались пением, разухабистой похвальбой и дружескими шутками. Драки, и те сошли на нет. Солдаты и офицеры пили в тягостном молчании, и каждый старался залить в себя достаточно для того чтобы провалиться в спасительное беспамятство. Поскольку уж в чем, а вине и пиве недостатка не было. Бочки с хмельным содержимым, запасенным на всю военную компанию, не стали отправлять обратно в Мавен – смысл возить туда-сюда. Так что заглушить тоску-печаль было чем.

А вот с провиантом дела обстояли куда хуже. Да, пред самой осадой, из вотчины князя большой обоз с продуктами, конечно, пришел и даже лишние рты – раненные и часть обозников (Лаон и повара своего отослал) были отправлены домой, но как бы то ни было, а припасов явно не доставало для долгой осады. В этой связи каждый паек урезали на треть, будь то офицер, солдат или обозник. А также пустили под нож самых слабых лошадей – не стоило попусту тратить фураж, да и войску нужно было мясо.

Все эти треволнения самым пагубным образом сказались на здоровье князя. Его стали мучить сильные желудочные боли. Так что даже вином заглушить мрачные мысли Лаон не мог. Впрочем, надо отдать Раксе должное, телесные страдания человеческого правителя она достаточно быстро облегчила. Он безропотно ел те жидкие похлебки и каши, что эльфийка для него готовила (пусть и без молока, взять то его было негде), и еще сведущая в лекарстве темная давала князю разные отвары и снадобья. Князь даже с каким-то нетерпением ожидал каждого вечера, ведь тогда он получал кружку макового отвара. Похоже, что возможность уйти от тягостных мыслей, погрузившись в сон без сновидений, все больше прельщала его.

А в один из дней Ракса попросила проводить ее, вручив мне при этом большущую переметную сумку, еще одну, но меньшую, взяла сама. Целью нашей, оказался тот самый закоулок у городской стены, куда она уже однажды (а может и не раз) наведывалась. Там в большом подвальном помещении, заставленном, полками и стеллажами был склад. С порога же мне в нос ударил сильный запах несчетного разнообразия пряных трав и минералов – я даже несколько раз чихнул. На полках покоились связки растений, бутыли и ящики. Эльфийка, заметив, как я недовольно морщу нос, стала быстро складывать по нашим сумкам то, что хранилось на полках и стеллажах. А словно бы для того чтобы развлечь меня беседой, завела не относящийся к делу разговор:

– Рэм, видишь какие древние стены?

Я утвердительно рыкнул, и она продолжила:

– Нагарат стоит две тысячи лет, и две тысячи лет мой род правит здесь! Мастерство же наших подданных известно всему миру! И даже в тех землях, о которых ни один оборотень и слыхом не слыхивал!

– Ну? – не определенно произнес я. Во мне шевельнулось любопытство, на что это темная леди так явно намекает.

– Ты любишь золото, Рем? – глядя мне прямо в глаза, спросила Ракса, но я промолчал. Не дождавшись ответа, она сделала шаг к стене и, проведя по ней рукой, с вызовом продолжила, – Или ты правда, думаешь, что в столь славном и древнем городе было так мало сокровищ?

– Не продолжай! – грубо оборвал я ее речи, – Мне не нужно знать этого! И князю не вздумай говорить!

От моего окрика она замерла на месте, а в душе ее всколыхнулся безотчетный страх. Пожалуй, следовало объяснить причину такой реакции и то, что намек мне понятен, так что я продолжил уже спокойнее:

– Забрать это золото с собой будет все равно не возможно, но алчность многих людей приводила к погибели. Для нас же золото не самоцель – это только средство, что позволит клану с десяток лет не знать голода ни при каких обстоятельствах. И что бы ты ни хотела взять в том тайнике, пусть вместе с золотом там и остается. Оно не стоит наших жизней.

Эльфийка двинулась ко мне, бросив еще один короткий взгляд на, казалось бы, монолитную стену. Далее она наполняла сумки, не проронив ни слова и, похоже, это занятие успокоило ее – исчезли даже малейшие признаки напряжения, да и мысли потекли по другому руслу – она снова что-то обдумывала. Знать бы, во что мне выльются эти размышления?

Хотя в нашем сближении были и полюсы, кроме очевидных моментов. Я многое узнал о темных – как бы в будущем не сложились обстоятельства, а такого опасного врага следовало знать получше.

Когда я спросил, почему это ее "родня" так спокойно встала лагерем на месте стана светлых, но сами светлые даже и не подумали занять Нагарат? Ракса хмыкнув, и в привычной манере отвернулась, гася улыбку, а серьезно посмотрев мне в глаза, произнесла:

– Место удобное, подготовленное уже. Зачем искать другое? И какая разница, что там жили светлые, сейчас же их нет!

– Но светлые. Они ведь в Нагарат не пошли? – не унимался я.

– Светлые больно часто стали делать глупости из эстетических соображений, – с не доброй улыбкой ядовито процедила она, а устремив взгляд в никуда, с пренебрежением прибавила: – Лучше бы разнообразием родовых линий озаботились, а то, видишь ли, "чистота крови"...

Этого я уже не понял, но похоже на мое понимание она и не рассчитывала.

В другой раз, обнимая ее после любовных утех, я решился-таки задать давно мучавший меня вопрос:

– Как так случилось, что ты одна во всем городе выжила?

Тело ее мгновенно напряглось, а блаженное до этого момента выражения лица, застыло бесстрастной маской. Резко высвободившись из моих объятий эльфийка села, а еще мгновение спустя поднялась и, скрестив руки на груди, подошла к окну. Она долго смотрела в темноту. Я не торопил. Не поворачиваясь, Ракса напряглась всем телом и, передернув плечами, наконец, ответила:

– Я поддалась слабости. Мне стало жаль расставаться с жизнью. Я видела так мало! – голос звучал отрешено, каждая фраза падала как камень, а последние слова девушка будто выплюнула, столько в них было горечи и злости.

Вдруг плечи опустились, и она оперлась о подоконник, словно силы покинули ее. Я хотел было броситься и подхватить, но темная заговорила вновь, вот только мне показалось, что она говорит о неодушевленном предмете:

– Да, что еще взять с неудачной попытки. Проблемный материал, – прибавила она, глубоко вздохнув, так как будто слова эти все объясняли.

Вот только понять я ничего не мог и после долгой паузы, вероятно сообразив, что произнесенная ей фраза для меня пустой звук Ракса, полным горечи голосом пояснила:

– Мое рождение было ошибкой. Но родителям и даже Совету Крови стало очевидно это не сразу. Однако время на обучения уже было затрачено... – продолжать она не смогла.

Поднявшись с постели, я подошел и обнял за плечи – какой же хрупкой и беззащитной была эльфийка в этот момент. Ну а от моего прикосновения ее тело стала бить мелкая дрожь, и подкосились ноги. Подхватив на руки, отнес Раксу на наше ложе (я сдвинул обе кровати вместе) и заставил сделать из моей фляжки несколько глотков того пряного вина что последние несколько дней она готовила для меня. Хоть в глубине души и шевельнулось сомнение – пойдет ли ей на пользу этот напиток. Похоже, что вреда точно не принес – дрожь утихла и девушка расслабилась. Так что я лег рядом и прижал к себе почти заледеневшее тело, и она прильнула ко мне.

Не знаю, что было тому причиной – магический напиток или желание молодой души доказать что выжила она не зря, но кожа ее вскоре потеплела и темная одарив меня призывным взглядом запечатлела на шее сладостный укус. Я был не против.

38.

Вереницей тянулись безрадостные дни, и люди, столь близко наблюдавшие темных, пребывали во все более мрачном расположении духа. Да и запасы таяли с каждым днем, знали об этом все. И понятно, что знание это тоже не прибавляло уверенности в завтрашнем дне.

Что бы хоть чем то порадовать осажденных, родичи мои, да и я сам регулярно делали вылазки за городские стены. Для нас стало негласным правилом по возвращении принести хоть какую-то добычу. Чаще всего это был кабан или олень, но случалось и лошадь темных (лишившаяся седока), были тем приварком, что вносили мои воины в общий котел.

Так минули те две недели, что отвел князь для возвращения гонцам, которых посылал к своему сюзерену. По приказу Лаона на башне выставили постоянный пост, и кто-то из солдат день и ночь неотрывно наблюдал за тем местом, где должны были подать сигнал по возвращении посланцы.

Но проходило время – солнце свершало неизменный свой путь, но благословенный дым не поднимался над лесом – сигнала не было. И день ото дня все возрастало беспокойство человеческого правителя, да и всего войска тоже. Ведь ни что так не подрывает боевой дух, как полная неизвестность. Она одна способна победить даже самое сильное войско.

Еще семь раз солнце пересекло небосвод, но ожидания оказались бесплодны. Отряд так и не появился.

Хотя оставалась еще призрачная надежда, что гонцов просто перехватили на обратном пути. Так что князь обратился с просьбой послать и кого-нибудь из моих на разведку, а если будет возможность доставить-таки королю весть об осаде Нагарата.

По моему разумению это должен был быть сильный и опытный воин, но главное, чтобы он мог сохранять хладнокровие в любой ситуации – так что мой выбор пал на Харга. Мой старый боевой товарищ и соратник обладал всеми необходимыми качествами. Не раз он выходил победителем из не равных сражений, если не силой так хитростью. Но самое главное что, ни какой азарт и предвкушение сватки не могли заставить старого Харга выдать себя. Осторожность его, могла сравниться разве что, с его смелостью.

Сборы были не долгие – оружие, да рюкзак с самым необходимым. Там был небольшой запас провизии, а еще лечебные мази и ветошь для перевязки – этим снабдила Ракса. И в предрассветных сумерках, когда ни мы, ни темные видеть толком не можем (но у нас есть нос), родич покинул город, через потайной ход указанный эльфийкой. Я проводил его до переправы через реку, где была застава темных. На всякий случай.

Сам же под прикрытием леса поднялся по склону горы к укрепленному замку. К тому, что раньше защищал исполинскую плотину, разрушенную нами. В нем снова был большой гарнизон. Впрочем, некоторое количество темных оставалось в этой крепости на протяжении всего времени нашего пребывания здесь. Еще мне удалось заметить, что на уступах скалы нас самой дорогой эльфы устанавливают огнеметные машины, снятые, по всей видимости, со стен горного замка. То, что машины были там, я знал доподлинно, светлые проверили это на собственной шкуре, когда попытались взять эту крепость штурмом. Не повторять эту глупость у них ума хватило, так что небольшой отряд темных, может быть сотня, оказались заперты там. И мы, и солдаты князя несколько раз перехватывали лазутчиков, но рассчитывать на, то что ни кто не прошел было не разумно.

С первыми лучами рассвета я углубился в лес, где еще совсем недавно мы охотились с князем. Впрочем, сейчас я не столь придирчиво выбирал дичь – мясо и ладно. И после недолгих поисков завалил копьем достаточно крупного кабанчика. Быстренько выпотрошив его, я утолил голод. А найдя подходящее место схоронился вместе с добычей до вчера. Не имело смысла лишний раз рисковать, пытаясь вернуться в город засветло. Зимние дни коротки, да и отдых мне не мешал, поскольку выспаться ночами давно уже не удавалось.

Возвращение, да еще не с пустыми руками было встречено с воодушевлением. Лаон заметно повеселел, а старшие офицеры при всякой возможности так и курсировали мимо кухни, то и дело, пытаясь заглянуть туда, пока Ракса была занята приготовлением ужина. Не густая, но наваристая похлебка на свежем мясе была приятным разнообразием унылому и достаточно скудному их рациону. Темная постаралась на славу бульон, обильно сдобренный специями, быстро притупляя чувство голода, давал долгую сытость.

Так что вылазки для разведки и охоты стали частыми – раз в два-три дня. Но как бы то ни было, а с определенным риском это было сопряжено. Часто родичи мои приносили не только дичь, но и свежие раны от эльфийского оружия на своих телах. Однажды это был отравленный клинок, но надо отдать должное лекарскому искусству и знаниям Раксы – будучи хорошо знакомой с природой того яда, которым соплеменники ее обычно смазывают лезвие, противоядие для Вага нашлось быстро.

Мы-то были при деле, да и положение, на мой взгляд, пока не было критическим, но вот людей зрелище темных под стенами удручало с каждым днем все больше. И дней этих было много – лишь на исходе третьей недели вернулся Харг.

Заметно исхудавший он был несколько раз не глубоко ранен. И даже до того как родич мне мысленно передал все подробности путешествия, я уже понимал что было оно тяжелым и опасным. А увидев все, его глазами удостоверился, что самые худшие мои подозрения оказались верными.

Я видел со стороны себя и как мы расстались у переправы. А дальше он крадучись направился вглубь земель темных, избегая дорог – лесные тропы были надежнее. Хотя как бы то ни было, а выходить к проезжей части все же приходилось. Но следы говорили мало, вернее слишком много – слишком много было следов темных, а, то, что оставили на земле светлые, можно было лишь едва различить. Однако вскоре стали попадаться явные свидетельства недавних стычек и, очень похоже, что победителями из них выходили не светлые. Тут и там встречались пепелища или свежие могильники, а вокруг пусть единично, но все, же были, детали амуниции и оружие. Вот только темным это все не принадлежало. Тот, кто победил в первую очередь заботится о своих, а там уж как получится.

Но это все были эльфы – князя, меня, а значит и Харга, сейчас интересовали только люди. Так что родич продвигался дальше на север, вслед за дорогой забирая все больше забирая к востоку. И путь этот все чаще пересекал обширные безлесные пространства, которые до войны были плодородными полями, богатыми садами и виноградниками. Жили здесь люди, подданные темных лордов, потому что каждый раз над этими угодьями обязательно возвышался замок или даже город подобный Нагарату. Но деревни и хутора пришли в запустение, а подходить к ближе к каменным укреплениям, мой старый товарищ не стал. Это было опасно и бессмысленно.

Наконец Харг нашел то, что искал. Более или менее.

На обширном поле, или вернее луговине, полого спускавшейся от гряды холмов, по которой шла дорога к небольшой, почти заболоченной речушке, виднелись явные следы грандиозного сражения. Тщательно все, обследовав, родич понял, что темные бились здесь с людьми и светлыми. Тут и там в неприметных ложбинках и низинах попадались трупы уже объеденные дикие животные – не особенно старались победители оказать последние почести противнику. Да конечно тела все же в массе своей погребли или сожгли, но это скорее для того что бы ни допустить распространения заразы. Ведь с приходом тепла такое количество разлагающейся плоти может послужить отличным рассадником всяких болезней. Об этом знали даже мы – оборотни, что уж говорить о темных. Однако неубранных покойников было предостаточно, что бы судить о численности армий вступивших здесь в противоборство.

Все это явственно свидетельствовало, что и месяца еще не минуло, как войско людей и светлых потерпело здесь сокрушительно поражение. На земле были явственно видны отпечатки ног, копыт, колес. А на брошенных телах были рубленные и колотые раны, проломлены черепа, иногда виднелись торчащие стрелы. Да и разнообразных доспехов и оружия попадалось много. Менее всего, похоже, темных заинтересовала амуниция людей.

Но требовались неопровержимые доказательства, резонно предположив, что одних слов может быть мало Харг устремился на поиски того, что точно послужит подтверждением его слов. Ничего из железа тащить родичу не хотелось, и он стал разыскивать более подходящий артефакт. Глубоко в густых лесных зарослях, что ограничивали луговину с правой стороны, он нашел то, что искал. Это был мертвый знаменосец войск короля, он лежал придавленный трупом лошади, из его груди, так же как и из бочины животного торчали стрелы темных эльфов. Было, похоже, что пронзенного насквозь человека, обезумевшая от боли коняга вынесла с поля боя. Но эльфы не промахиваются и вскоре от потери крови лошадь пала, придавив собой бездыханное тело своего седока. Заморачиваться с погребением родич не стал, рыть мерзлую землю пустая трата времени, да и лесным хищникам будет, чем поживиться. Он только сорвал с древка, закрепленного за спиной бедняги, королевское знамя. Это свидетельство поражения людей было бесспорным, ведь у победителей всегда достанет времени найти и собрать знамена и достойно похоронить знаменосца.

Так что, утолив голод кониной, Харг пустился в обратный путь.

Но как не осторожен был родич, удача все, же изменила ему и на патруль темных он таки напоролся. Даже для сильного и опытного оборотня пеший отряд из полутора десятка эльфов представлял серьезную угрозу, так, не без потерь, отбив первую яростную атаку, соплеменник мой пустился бежать. Хотя из нанесенных ран (глубоких и не очень) и капала кровь, но выследить по этому следу Харга, к счастью, не удалось. Не умели эльфы так хорошо идти по следу, а едва оторвавшись от погони, родич мой наскоро перевязал раны, что бы даже алые капли на лежавшем кое-где снегу не могли указать направление.

После этого инцидента Харг предпочитал передвигаться только ночью, что еще больше задержало его возвращение. А представ пред князем, он вручил человеку окровавленное королевское знамя со словами:

– Помощи не будет, Ваш король не придет! Войско его рассеяно, да и жив ли он сам мне не известно.

Сжимая побелевшими пальцами эту тряпицу – символ былого величия людей, Лаон поднял на меня беспомощный взгляд и еле слышно спросил:

– Что делать то будем, Рем?

– Будем пробиваться! – коротко ответил я.

39.

Хоть родич мой и пришел с рассветом, но часовые быстро разнесли эту весть по всему городу. Так что к полудню Нагарат гудел, как растревоженный улей – все хотели знать какие вести он принес.

Князя же перспектива сообщить своим воинам, что помощи не будет, явно его не радовала. И что бы скрыть свою полнейшую растерянность, Лаон поднялся на башню. Я последовал за ним. Много ступенек вело на самый верх, и мы долго шли в тягостном молчании.

В голове мой постепенно родился план, хотя у этого плана и был существенный недостаток. Я отлично представлял, как можно будет вывести из окружения моих родичей, Раксу и князя, но вот спасти все войско было совершенно не реально. И как сообщить об этом человеческому правителю не знал.

Только мы вышли на верхнюю площадку, Лаон опередил меня:

– Я не оставлю своих людей! – порывисто сказал он, затруднив тем самым положение еще больше.

– Тогда самым разумным будет отдать приказ, что бы всем выдали по большой чарке вина, – молвил я, указав на солдата, наблюдавшего через телескоп за округой.

– Ты прав, – ответил Лаон мне, а вояку отправил с этим распоряжением к своим офицерам.

Когда же его шаги стихли на лестнице, грустно посетовал:

– Пусть хотя бы еще сегодня у них будет надежда!

– Тогда надо думать, но делать это лучше будет уже завтра. Утром следует собрать военный совет! И пусть каждый выскажет свое мнение.

– Да так лучше, – тихо сказал князь, и сегодня мы к этой теме более не возвращались.

И как бы ни было холодно (злой зимний ветер яростно трепал нашу одежду) на башне проторчали до самого заката. Я показал человеку, как управляться с телескопом и Лаон с пристрастием рассматривал все и вся. Немало времени он уделил изучению лагеря темных, но куда больший интерес вызвали огнеметные машины, установленные над дорогой у переправы.

Спустившиеся сумерки заставили нас вернуться в жилую часть дворца. Князь изрядно продрог, но заметил это только сейчас. К счастью нас уже ожидал горячий ужин, пусть и не слишком сытный, но с большим количеством сдобренного специями вина. Пряные травы хорошо притупляли голод, и Ракса давно уже раздала их в достаточном количестве всем кашеварам. Не мучимые голодом люди были куда спокойнее, и это позволяло сохранить хоть какую-то дисциплину.

А заметив, в каком состоянии, прибывает Лаон темная выдала ему двойную порцию успокоительного питья еще за ужином и он, сопровождаемый Вагом отправился спать в наудивление благодушном расположении духа, сражу же после трапезы. А тому из своих старых соратников – Рору, что был самым немногословным (даже по меркам оборотня) доверил ночью обходить посты. На приветствие он ответить, конечно, мог, но вот пытаться допытываться у него какие вести принес родич, было дело бесполезное. Этот лишнего он не сболтнет.

По той причине что мы оборотни отличаемся, скажем прямо, весьма сомнительным достоинством – врать не умеем, а расстраивать людей раньше времени совсем не хотелось, я сразу же после ужина направился в спальню. Ракса неотступно следовала за мной. А выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Так и вышло. Как только закрылась дверь, я подвергся очень обстоятельному допросу – что видел Харг и какие новости принес. Увиливать не стал да, в общем, и не собирался и обрисовал ситуацию на чистоту.

После чего эльфийка с горящими глазами сообщила, что у нее есть план и со словами: – "Сейчас я тебе все расскажу, Рэм" полезла в глубины шкафа. Оттуда лавиной посыпались разного рода свитки в футлярах и без них. Наконец Ракса победоносно вытащила большую и старую карту. Раскатав ее на кровати, на которую лечь я еще не успел, она принялась рассказывать с горячностью не свойственной эльфам подробности своего плана: