Текст книги "14 недель (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15

Тиг

Я знал, что она этого не понимает.

Она поселилась здесь, осознавала она это или нет. Ее вещи были повсюду в моей квартире. Ее одежда была в моем шкафу, ее блокноты для набросков на моем журнальном столике, ее любимые блюда в моих шкафах. У меня на столе стоял даже огромный кастрюльный горшок, потому что для работающего профессионала не иметь его было, блядь, неприемлемо.

Первые два или три дня она работала день и ночь, пытаясь уладить все неувязки, которые могла найти Кэсси. Были бесконечные звонки, поездки в хозяйственный магазин и списки, которые она скрупулезно вычеркивала. Это было в равной степени впечатляюще и расстраивающе. Впечатляет, потому что я увидел Кензи в полном рабочем режиме, а это дерьмо было неустанным, энергичным, старательным, упорным и уверенным. На мой взгляд, нет ничего сексуальнее, чем женщина в своей зоне, делающая свое дело, увлеченная чем-то. Но это расстраивало, потому что ей не нужно было делать все эти вещи, потому что эта ее предательница бывшая подруга не должна была дышать свободно, чтобы испортить ее жизнь больше, чем она уже сделала.

Кэсси и Санти бросили свою квартиру, срок аренды которой истекал в том же месяце. После них ничего не осталось, ни адреса пересылки, ни смены адреса в документах DMV. Они были призраками.

А поскольку я знал о Кас и Санти достаточно, чтобы понять, что они не были гениями, я решил, что им помогли исчезнуть. Эта помощь должна была быть той же самой, которая позволила им провернуть фальшивое похищение и выкуп без следа.

Если он знал, где они, то мне нужно было найти его и выудить из него эту информацию любым способом.

Кенз не понимала этого.

Да я и не ожидал от нее этого.

Думаю, все сводилось к защите и гордости. Мне нужно было знать, что я могу позаботиться о своей женщине, что она всегда может спать спокойно, что ничто не сможет ее тронуть. А поскольку я был тем, кем был, и занимался тем, чем занимался, у меня было много влияния в городе, чтобы все знали, что она моя женщина, и что даже если ей взъерошат ее чертовы волосы или испортят ее хорошие туфли, моя задница будет темнеть у их двери. Так что я знал, что она была хороша девяносто девять процентов времени, даже когда меня не было рядом с ней.

Но этот один процент, одно возможное непредвиденное обстоятельство, когда ее жадная подруга может создать еще больше проблем, не давало мне покоя по ночам.

Думал ли я, что она или ее парень хотели причинить Кензи физический вред? Нет. Но у них была возможность испортить ее магазин, который был ее сердцем и душой. Это было почти так же плохо.

Поэтому с этим нужно было разобраться.

– Мне нужно знать что-нибудь об этом Джошуа?

– Кроме того факта, что он высокомерный мудак? – спросила Алекс.

– Да, Ал, кроме этого.

– Он фантастический лжец, жадный засранец, и он думает, что ничто не может его тронуть.

– И никаких реальных навыков? Никакого обучения?

На это она поджала губы.

– Это означало бы портить его красивые туфли.

– Понятно, – согласился я, когда мы, наконец, свернули в Чикаго.

Его официальные документы вели в маленькую квартирку над винным погребом, которая определенно не была его резиденцией, о чем свидетельствовал тот факт, что внутри не было ничего, кроме письменного стола и мусорной корзины. Которая была пуста, потому что он был умным человеком.

– Ладно, Ал, ты знаешь его лучше всех; где он может быть?

– Ну, я ничего не знаю о Чикаго, но, скорее всего, он в каком-нибудь претенциозном хипстерском кафе, пользуется бесплатным вай-фай, пристает к девушкам и делает вид, что он гораздо важнее, чем есть на самом деле.

– Ну, это сужает круг поиска до… всех кафе в городе. Но давайте предположим, что оно находится либо в этом районе, либо в том, где он работает, – предложила Джени.

Так что следующие два часа мы провели в кофейнях и на улице.

– Подожди, – сказала Алекс, хлопнув меня рукой по груди, когда мы обогнули последнюю кофейню на одной конкретной улице, которая находилась как в районе его фальшивой квартиры, так и на границе территории его босса. – Это он, – сказала она, кивнув подбородком в сторону дальнего угла, где за одним из столов из восстановленного дерева сидел парень и что-то нажимал на огромном ноутбуке с полувыпитым холодным кофе, сотовым и записной книжкой.

Он был симпатичным парнем, у которого через бровь шел шрам, рассекающий верхнее веко и останавливающийся прямо над скулой. Насколько я понял, он получил это в подвале дома Лекса Кита, который взорвала Джени. У него были ярко-зеленые глаза и классически красивое строение костей. И одет он был в костюм. В середине дня, когда он вовсе не был бизнесменом. К столу была прислонена трость.

– Хорошо, давайте… – начал я, но Алекс, будучи Алекс, уже двигалась к нему.

Джени пожала плечами и пошла следом, оставив меня идти или стоять как идиот на тротуаре. И тогда мы все разом навалились на него, так быстро, что он даже не заметил нашего приближения. Джени и Алекс прижались к нему с каждой стороны, а я переместился на другую сторону, перекрыв все шансы на побег.

Он поднял голову, брови сошлись вместе, он был в замешательстве. Его глаза сначала нашли меня, прежде чем он повернулся к Джени.

– Я же говорила тебе, что нога у тебя хреновая, – сказала она ему, одарив его сахарной улыбкой.

Затем его лицо опустилось, вероятно, от ужаса, наполнившего его организм, потому что он, без сомнения, узнал, кто такая Джени, после того как столкнулся с ней той ночью, после того как она спасла ему жизнь. Джени, она же Джейсторм, она же одна из самых плохих сучек во всех Соединенных Штатах. Инструктор по крав-мага. Изготовитель бомб. Любимая дочь Хейлсторма. Байкерская старушка.

Он глубоко вздохнул, когда его голова медленно повернулась влево, чтобы увидеть Алекс.

– Джош! – сказала она, фальшиво улыбаясь, используя имя, которое, как она знала, он ненавидел. – Давно не виделись! Хотя, на мой вкус, не так уж и долго.

– Алекс, – сказал он, нахмурив брови. – Что ты здесь делаешь?

– Итак, ты ведь знаешь, что такое Навесинк Бэнк? Конечно, знаешь, – поспешно продолжила она, махнув рукой, чтобы удержать его внимание, пока Джени брала его телефон и начинала работать над ним. – Это одно большое скопление преступной деятельности. И все мы, преступники, знаем друг друга. Это значит, что мой мужчина – лучший друг этого парня по имени Пейн. У Пейна, ну, есть младшая сестра. Знаешь, как ее зовут?

– Я предполагаю, что ты собираешься мне сказать, – сказал он, пытаясь казаться скучающим, но потерпев неудачу.

– Кензи, – сказала она, улыбка стала лукавой, когда она увидела, как его осенило. – И у Кензи была эта эгоистичная, лживая сука в качестве делового партнера и лучшей подруги, которая внезапно пропала, а затем была фальшиво убита на камеру.

– Сумасшедшее дерьмо, – проворчал Джошуа, на секунду скосив глаза в мою сторону.

– О, не обращай на него внимания. Он просто бывший контрактный убийца и нынешний частный детектив. О, и парень Кензи.

– Слушай, я не знаю, что ты думаешь…

– Видишь ли, Джош. Вот в чем разница между тобой и мной. Когда я только начинала, ты был, наверное, лучшим из всех, кого я знала. Может быть, одним из лучших. И из-за этого ты относился ко мне как к дерьму. Но проблема в том, что когда ты становишься лучшим, ты не думаешь, что тебе нужно продолжать развиваться, продолжать учиться. Что, в конечном счете, означает, что кто-то превзойдет тебя. В данном случае, я. Ты облажался, Джош. Позволил своей гордости взять верх над тем, что в остальном было идеальной работой. Абсолютно безупречной. Мы ни хрена не смогли отследить. Я имею в виду Tor, анонимный сайт загрузки, фальшивые адреса электронной почты, общественный вай-фай, биткоины. Прекрасно, правда, поздравляю с этим.

– И все же ты здесь.

– Ты, бл*ть, подписал код! – обвинила она, насмехаясь и проводя рукой по своим каштановым волосам длиной до плеч. – Как это по-любительски? Я имею в виду, на любой другой работе, хорошо. Но работа в «Навесинк Бэнк»? Когда я, Джени, Эл и Барретт живем там, и все, вероятно, привлечены к делу. Это было совершенно неосторожно.

– Ты хорошо выросла, если нашла это, – сказал он, наклонив голову в сторону, выглядя достаточно впечатленным.

– Я всегда была хороша. Сейчас я просто на высоте.

– И что теперь? – спросил Джошуа, впервые оглядевшись вокруг и обнаружив, что Джени копается в его телефоне. – Как ты…

– Ты используешь свою подпись в темной сети в качестве пароля, – сказала Джени, не поднимая глаз. – Идиот, – добавила она, прокручивая что-то.

Не найдя у них ответов, его взгляд упал на меня.

– Ты сдашь этих говнюков на видео. Я не хочу слышать, что ты не знаешь, где они. У такого умника, как ты, есть такие подробности.

– Так ты собираешься добиться их ареста? Серьезно? – спросил он, повернувшись к Алекс, затем к Джени. – Не думай, что я не знаю, каким незаконным дерьмом вы, ребята, занимаетесь. Эл… Джейсторм… да ладно, бл*ть. Ты собираешься их посадить?

– Они ранили моего друга, – сказала Алекс. – И поскольку я не убиваю людей, а Брейкер не поднимет руку на женщину, следующий лучший вариант – посадить их за решетку. Почему бы тебе не спросить то, что ты действительно хочешь знать?

Его подбородок слегка приподнялся. И я увидел ту самоуверенность, о которой говорила Алекс.

– Отлично. Что вы планируете со мной делать?

Алекс посмотрела на меня, ища ответы. Казалось, она тоже их нашла.

– Сдать тебя тоже. Это дело в конечном итоге прошло через полицию. Они тоже не в восторге от цыплят с отрубленной головой.

– Значит, этот громила не свернет мне шею, если я пойду с тобой? – спросил он, махнув на меня рукой.

Он не беспокоился о том, что его доставят в полицию. Что имело смысл. Я прекрасно знал, что произойдет, когда мы его сдадим. Он был слишком опытен, чтобы сидеть в камере. Копы всегда искали талантливых компьютерщиков. Они бы взяли его, перевербовали, заставили работать на них. Конечно, ему бы это ничуть не понравилось. Он не производил впечатление человека, которому нравится работать с другими, не говоря уже о том, чтобы ежедневно выполнять приказы в каком-то дерьме с девяти до пяти.

Но это было лучше, чем смерть.

И, как я полагал, в конце концов, он все равно выкрутится.

Но я старался, насколько это было возможно, делать все по правилам. Я не убивал, если только это не было самообороной. Я хотел разобраться с ситуацией, ради Кенз, ради нашего будущего, но я хотел сделать это законно.

– Я имею в виду, я бы не стала его злить, – пожала плечами Алекс. – Но если ты будешь держать рот на замке отсюда и до участка полиции, ты сможешь сохранить все свои придатки.

С этим Алекс взяла ноутбук, Джени – телефон, а я обнял его за плечи, когда он взял свою трость и отправился с нами.

Это была долгая, мать ее, дорога обратно в Джерси, Алекс и Джошуа подкалывали друг друга, очевидно, имея много истории и много обид. Была долгая, часовая, затянувшаяся ссора из-за какого-то парня, которого они оба когда-то знали. Суть ее заключалась в том, что Джошуа его убил. И это было настоящей причиной ненависти Алекс к нему.

Когда мы остановились перед полицейским участком, я еще никогда в жизни не был так счастлив, передавать им преступника вместе с его электроникой, которая уличала его во всем этом, и адресами Кэсси и Санти. У них, по глупости, даже не хватило мозгов проскочить через всю страну. Нет, они заперлись в каком-то месте в Бруклине, чтобы Кэсс могла работать над своей актерской карьерой, а Санти мог попытаться пробиться в мафию.

Они не пытались жить на широкую ногу. Они пытались устроить жизнь так, чтобы у них были свои мечты, какими бы странными они ни казались в случае Санти.

Печально было то, что для этого им не нужно было перегибать палку с Кензи. Черт, с ее уровнем лояльности, Кенз могла бы дать ей деньги, чтобы начать все сначала, если бы она попросила. Она была женщиной, которая понимала важность мечты и цели. Она также чувствовала себя в большом долгу перед Кас за то, что та помогла ей поставить «Лакс» на ноги.

Но они выбрали свой жизненный путь, испортив жизнь хорошим людям, людям, которые их любили.

За это они не получат шанса сделать это. По крайней мере, от пяти до пятнадцати лет, в зависимости от того, насколько они не понравятся присяжным.

Кэсси, ну, она получила бы меньше. Она была хорошей актрисой, и у нее не было проблем с тем, чтобы надувать людей. Она бросала Санти под автобус и получала пять лет, а на третий вышла с хорошим поведением.

Три года, и мне пришлось бы снова начать наблюдать за ней, чтобы убедиться, что ее поступки верны и правильны.

Но за три года многое может измениться.

Поэтому я не собирался беспокоиться об этом до тех пор, пока это не произойдет.

Я собирался вернуться домой и наконец-то насладиться своей женщиной, когда между нами больше ничего не будет.

Эпилог

Кензи

1 неделю спустя

Наконец-то мы собирались провести время с моей семьей. Для большинства людей знакомство с семьей спустя всего пару недель казалось неожиданным. Но я не была большинством людей. Моя семья была важна для меня. Если вы хотели меня, то должны были поладить и с ними, дело закрыто. Это было то, что Тиг просто понимал, не спрашивая, не делая тонких (или не слишком тонких) намеков.

На самом деле, он был более настойчив в том, чтобы сойтись с ними, чем я.

Это было мило. Он хотел произвести на них хорошее впечатление.

И это было воскресенье.

Воскресенье означало обед у моей матери.

Это была традиция.

Энзо даже приезжал ради этого из города.

В прошлом я приводила к маминому столу в общей сложности двух мужчин. Для меня это было воплощением серьезности. Стол моей матери был священным. Он предназначался для любимых людей – семьи и очень близких друзей. Это было не то место, куда ты приводил кого-то, с кем только что трахался, или кого-то, в ком ты не был уверен.

То, что я привела Тига, было моим способом сказать моей семье, что я уверена в нем, что я строю с ним планы, что он тот, о ком я хочу, чтобы они тоже заботились.

– Кенз, – сказал Тиг, голос был терпеливым, но в то же время расстроенным.

Он сидел на краю кровати, полностью одетый, уже большую часть двадцати минут, пока я возилась со своим нарядом.

– Эй, не ерничай. Ты знал, что я очень требовательна, когда связывался со мной.

– Не могу с этим не согласиться, дорогая, но это твоя семья. Я не думаю, что им есть дело до того, что на тебе надето.

– Это тонкий баланс гардероба, – настаивала я, обуваясь в танкетки вместо шпилек. – Я хочу выглядеть как обычно потрясающе, но я буду бегать по кухне, поэтому мне должно быть удобно. И если Алекс будет помогать на кухне, – в одежде, которая не является сверхгорючей.

Тиг на это рассмеялся; было общеизвестно, что у Алекс нет никаких кулинарных навыков. Как и у девушки Пейна, Элси. Но они все равно собирались на кухне, пока мужчины ворчали друг на друга. И если они собирались быть на кухне, я собиралась заставить их работать.

– Ты можешь надеть одно из этих платьев-мешков и все равно будешь сексуальной. Ты хороша. Пойдем.

– Ты просто боишься, что они будут сердиться на тебя, если мы опоздаем, – обвинила я, влезая в более свободную юбку. – Не волнуйся. Они знают меня достаточно давно, чтобы понять, что я всегда виновата в том, что прихожу с опозданием. Это, – сказала я, жестом указывая на свой наряд – струящуюся фиолетовую юбку, танкетки и белый топ, – требует времени.

– А у тебя было…, – сказал он, посмотрев на часы, – час и пятнадцать минут.

– Я все еще думаю, может быть… – начала я, поворачиваясь обратно к его шкафу, в котором уже было больше моей одежды, чем его собственной.

Но тут его руки легли поперек моей живота, притягивая меня обратно к его твердой груди.

– Ты выглядишь прекрасно. И если ты не побрызгаешься духами и не поднимешь свою задницу к двери, я перекину тебя через плечо и понесу в эту гребаную машину.

Поскольку он не мог видеть, мои губы изогнулись до боли в щеках, и мне это понравилось больше, чем я могла бы объяснить.

Я действительно была готова.

Но я никогда не отступала первой.

– Просто позволь мне поменять свое…

Остаток моего предложения оборвался, когда меня повернули, подняли и взвалили на его плечо. Воздух вырвался из меня при ударе, но как только он вернулся, я издала долгий, благодарный смех.

Тиг не любил пустых угроз, это уж точно.

Одна из его огромных рук крепко скрестилась на середине моих бедер, прижав меня к нему, когда он начал двигаться. Он остановился у комода. Сначала я не могла понять, почему, пока не почувствовала запах моих духов.

– Ты только что побрызгал мне спину? – Я засмеялась, пытаясь слегка приподняться.

– Ага, – согласился он, схватил мой клатч с кровати и вышел из спальни.

Он не опустил меня на пол; он нес меня всю дорогу до машины, махая рукой нескольким людям, идущим по улице, которые либо смеялись, либо свистели над этим зрелищем.

– Мы все еще опаздываем на пять минут, – сказала я, устраиваясь на своем сиденье.

– Держу пари, что пять минут – это рекорд для тебя, – сказал он, ухмыляясь, когда захлопывал мою дверь.

Он не ошибся. Обычно это были хорошие пятнадцать минут. При этом они уже давно начали врать мне о реальном времени, когда они хотят меня видеть, так что технически я никогда не опаздывала.

Через три минуты мы подъехали к маминому дому. Это был один из домов в новом комплексе одинаковых домов с идеальными, мизерными лужайками и всевозможными правилами относительно того, какие украшения разрешается иметь. Моя мама, долгое время жившая в квартире, не могла смириться с мыслью о жизни в доме на одну семью. Она говорила, что нервничает из-за того, что никто не услышит ее, если она закричит. Таунхаус стал решением этой проблемы. И Пейна это устраивало, потому что ее соседом был парень по имени Кэш, вице-президент местной компании MC, человек, которого Пейн уважал и которому доверял. Он знал, что тот присмотрит за нашей мамой. Хотя она бы и вздрогнула от мысли, что кому-то вообще нужно присматривать за ней.

Дом не был огромным, хотя и превосходил все наши тесные детские квартиры. Во время воскресных обедов здесь было очень тесно, особенно когда наш маленький круг расширялся, раскрывая свои объятия для приема новых людей.

Бывали времена, когда здесь были только мама, я, мои тети, бабушка, Риз, Пейн и Энзо. Потом, позже, к ним присоединились Брейкер и Шутер. Когда Брейкер и Шутер завели себе женщин – Алекс и Амелию – мы обустроили места и для них.

В конце концов, мы переросли ее место. Когда у всех появились дети.

Но мы все полагали, что к тому времени у кого-то другого будет достаточно большое место, чтобы все могли разместиться с комфортом. Даже если бы мы просто переехали в старую квартиру Пейна за его тату-салоном, превратив ее в одну огромную столовую, поскольку он жил с Элси в мини-таунхаусе, который, я была уверена, стоил полмиллиона долларов.

– Кенз, – голос Тига выдернул меня из моих мыслей, заставив подпрыгнуть и понять, что он не только вышел, не заметив меня, но и открыл мою дверь.

– Извини, я отключилась, – сказала я, взяв его за руку и позволив ему помочь мне спуститься.

Мы пошли к подъездной дорожке, где стояли Брейкер и Алекс. Брейкер был почти таким же высоким, как Тиг, но светловолосым и бородатым, со светлыми глазами. Его рука обхватывала поясницу Алекс. – Алекс попросила, чтобы я заменил ее на кухне на этой неделе, – сказал он, когда мы подошли.

Я рассмеялась.

– И украсть возможность для меня поворчать на нее по поводу ее кулинарных способностей? – спросила я, выглядя насмешливой. – Думаю, нет.

– Прости, куколка, я старался, – сказал он ей, сжимая ее руку.

– Когда-нибудь, – сказала Алекс, покачав головой, – тебе понадобится компьютерная работа, и я буду рядом, чтобы придираться к тебе по поводу всего того, что ты не умеешь делать.

– Звучит как хорошее время. О, привет, Эльза, – позвала я, когда она подошла, безупречно одетая в пыльно-розовые льняные брюки и рубашку с узором из роз, которая должна была казаться слишком старой для нее, но не выглядела так. Во многом это было связано с тем, что она была не от мира сего красива со своими светлыми волосами, идеальной укладкой, мягкими чертами лица и большими светлыми глазами. Она и мой татуированный брат выглядели странно вместе, но были одной из моих любимых пар. Они были взрывными вместе.

– Почему бы нам не сделать это блюдом? – сказала Элси, остановившись рядом с нами.

– То есть вы можете купить что-то в магазине, а потом положить это на одну из ваших тарелок и назвать это своим собственным блюдом? – спросила я, ухмыляясь.

– Ну, конечно, – согласилась она с улыбкой, когда Пейн подошел к ней сзади. – Где Шут и Эми? Мы припарковались позади них.

Затем, как будто его позвали, Шутер, он же Джонни, вышел через парадную дверь и спустился по лестнице.

Так что, возможно, я была влюблена в Шута, когда была младше, но не испытывала к нему братских чувств. Он был хорош собой в стиле 1950-х годов, со своими зачесанными назад волосами, тонким и острым лицом, узкими брюками и уверенной походкой. Он постоянно носил криперы, которые почему-то не нарушали мои особые стандарты стиля. Хотя, возможно, в основном это было связано с тем, что стоило ему открыть рот, как вам становилось наплевать, что у него на ногах.

Шутер источал очерование так, как я никогда не видела раньше и была уверена, что никогда больше не увижу. Большую часть своей жизни он был дамским угодником до мозга костей. Не бабник, не игрок, не какой-то подонок, который хочет тебя поиметь. Он был дамским угодником. Он просто любил женщин. И они любили его в ответ, независимо от того, насколько короткое время они с ним проводили.

Он нашел и поселился с Амелией еще до того, как Пейн и Элси сошлись, разбив миллион сердец на восточном побережье и в Алабаме, откуда он был родом.

Как только он оказался на расстоянии нескольких футов, он остановился и широко раскинул руки.

– Ангелы… – пригласил он.

И, когда Джонни Уокер Аллен раскрывал свои объятия и манил вас, не имело значения, считаете ли вы его братом или нет, вы летели к нему.

И я полетела.

Как и Элси с Алекс, мы все четверо в огромном сэндвиче с Джонни, наслаждались каждой секундой.

– Где Эми? – спросила Элси, когда мы все разошлись, чтобы нас забрали наши мужчины, которых ничуть не беспокоила наша открытая привязанность к их другу.

Он откинулся на пятки, засунув руки в задние карманы.

– Ну, она заставила нас прийти на полчаса раньше, чтобы она могла начать работу. Знаете… потому что…

– Кензи – безжалостный кулинарный диктатор, и будет проще, если они все начнут без нее? – уточнила Алекс, одарив меня улыбкой.

– Я думаю, она использовала другие слова, хотя смысл был тот же. Не слушай их, Кей-Кей; я нахожу твой дух очаровательным.

– Да, конечно, находишь, – сказала Алекс, покачав головой. – А гвозди на меловой доске ты тоже считаешь очаровательными?

И это, в двух словах, было то, что значит появиться и стать частью нашей маленькой сумасшедшей семьи. Все по очереди придирались друг к другу. Никто не был в безопасности, потому что у каждого была своя история, о которой знали все остальные. Даже Тиг становился главной мишенью, как только они узнавали его достаточно хорошо.

– Энзо придет? – спросила Элси, у которой с ним была тесная связь почти с самого начала.

– Да, он, очевидно, приведет с собой ту цыпочку Аспен, – сказал нам Пейн, когда мы вошли внутрь. – Они ввязались в дело по уши и решили, что обоим будет полезно выбраться из города на день-другой.

– Я тебе сказала или ты мне? – спросила я, подняв бровь на Тига, который не выглядел ни капли убежденным, когда я сказала ему, что Энзо и Аспен в конечном итоге будут вместе.

– Это ничего не значит, – сказал он, покачав головой, когда мы вошли внутрь.

– Вот увидишь, – предупредила я его, покачав головой и оставив его наедине с парнями, пока я тащила за собой на кухню, неохотно идущую Элси и шатающуюся Алекс.

– Я говорила тебе, что он хороший человек, – сказала моя мама в качестве приветствия, помахав мне сердцевиной салата ромэн.

– Да, говорила, – согласилась я.

– Он успокоил твою бурю, – добавила она.

И, в общем, она была права.

Но поскольку я знала, что если сыграю ей на руку, то дискуссия на эту тему будет бесконечной, а еда не будет приготовлена, я быстро сменила тему.

– Тиг не думает, что Энзо и Эспен – это «что-то».

– Он что, сумасшедший? – спросила моя мама, качая головой. – Он приводит ее к моему столу.

– Именно это я и сказала! – настаивала я.

Как показала ночь, я была права в двух моментах: Энзо и Аспен определенно были вместе, и моя семья любила и принимала Тига с распростертыми объятиями.

– Я же говорила тебе, – сказала я, когда мы улеглись в постель после жесткого и грубого, а затем медленного и сладкого секса, пока у нас обоих не затекли конечности, и не участилось сердцебиение.

– Да, говорила, – согласился он, проводя пальцами по моему позвоночнику.

– На следующей неделе ты начнешь готовиться за два часа до нашего отъезда. И мы не будем опаздывать.

Мы опоздали.

Но не потому, что я слишком долго готовилась, а потому, что ему настолько понравился мой наряд, что ему пришлось сорвать его с меня и трахнуть на лестничной площадке, прежде чем мы, наконец, добрались туда… с рекордным получасовым опозданием.

Тиг

6 месяцев спустя

Все прошло практически так, как я и предполагал. Суд, то есть. Это была долгая пара недель подготовки к тому, чтобы он, наконец, состоялся, подготовка наших историй, чтобы никто из нас не был замешан в незаконной деятельности из-за нашего участия в нем, а затем подготовка обвинения. Это был не первый мой суд. Соера. Или Брока. Но для Кензи, Джейни, Алекс, и Баррета это было так. Поэтому мы потратили дополнительное время на то, чтобы подготовить их к любому развитию событий.

В случае Кензи это было еще сложнее, потому что большая часть ее души не хотела больше смотреть на свою бывшую лучшую подругу. Но это было неизбежно, и поэтому пришлось много говорить, слушать ее разглагольствования и бредни, а когда все остальное не помогло, трахать ее до тех пор, пока она не забыла об этом.

В общем, все прошло так, как я и предупреждал.

Адвокат Кэсси обыграла милый, здоровый образ девушки из соседнего двора, надев на нее сарафан светлых тонов, и что-то сделала с ее глазами, чтобы они казались еще больше и ласковее, чем обычно.

В суде она показала свою лучшую актерскую игру, без труда бросив своего парня под автобус со слезными показаниями о том, как он издевался над ней и принуждал ее к этому, фактически используя фальшивый фильм как доказательство его насилия из-за всех синяков, которые были на ней.

Они дали ей пять лет с условно-досрочным освобождением через три. Она должна была выйти на свободу до того, как станет слишком старой, чтобы продолжать стремиться к своей мечте о звездной славе, и с настоящим скандалом и душещипательной историей за спиной, чтобы действительно продать ее.

Но когда ее уводили, она обернулась, и ее взгляд упал прямо на Кензи. Я почувствовал, как все ее тело напряглось позади меня, и потянулся, чтобы положить руку ей на бедро, зная, как она все еще расстроена из-за предательства, независимо от того, как сильно она хотела сказать, что все уже позади.

– Кензи, я… – начала она, крокодильи слезы наполнили ее глаза.

К счастью, моя девочка была слишком умна, чтобы купиться на эту чушь.

– Даже не пытайся оправдываться, Кэсс, – сказала Кенз, удивив меня тем, насколько сильным был ее голос. – Ты ничего не сможешь сказать, чтобы загладить вину за такое предательство. Надеюсь, в тюрьме твои волосы станут сухими и ломкими.

А это для таких девушек, как Кенз и Кэсс, было равносильно надежде, что их отпилят в душе.

Как бы это ни было неуместно, я не мог бороться с этим, я откинул голову назад и рассмеялся прямо там, в переполненном зале суда.

– Чего бы это ни стоило, – сказала Кэсс, глаза сразу же прояснились, показывая, какой мошенницей она была, – я же говорила тебе рискнуть с ним.

С этими словами ее увели.

Кенз долго молчала, все ее тело было выпрямлено, она сосредоточилась на двери, за которой скрылась ее старая подруга, чтобы быть переведенной для отбывания наказания.

– Поговори со мной. – Моя рука поднялась и погладила ее волосы за ухом, пальцы прошлись по шее и легли на плечо.

– Насколько все это было притворным? – спросила она, ее голос был едва выше шепота, когда она снова прислонилась ко мне. – Думаю, это то, что я не могу забыть. Не может быть, чтобы все это было понарошку, не все эти годы. Сколько было настоящего, кто был просто другом, а сколько было тем, кто планировал меня поиметь?

Я обнял ее, наклонившись, чтобы прижаться губами к ее голове.

– Дорогая, скорее всего, это вопрос, на который у тебя никогда не будет ответов. Тебе просто нужно добраться до места, где они тебе не понадобятся.

Ее выдох был медленным, казалось, что с ним уходит большая часть напряжения.

– Да, – согласилась она, кивая. – Когда-нибудь, да?

– Да, дорогая, когда-нибудь.

– Только не сегодня. Сегодня будет много стервозности.

На это я улыбнулся.

– Да, ничего другого я и не ожидал.

Кензи

1,5 года спустя

– Ты ведешь себя неразумно, – настаивала Риз, в ее тоне смешались раздражение, покорность и легкое расстройство.

В целом, Риз не была слишком эмоциональной. Или, может быть, правильнее было бы сказать, что она не казалась такой уж эмоциональной, потому что я всегда был тем, кто переходил от нуля к ста.

Но в этом случае она не сдавалась.

Мы сидели в люксе, который был закрыт на день, чего я никогда не делала, но это был особый случай, и он полностью соответствовал этому случаю.

У нас была примерка платья.

Для моей свадьбы.

Мне все еще было странно даже думать об этом: моя свадьба. Я выходила замуж. Я собиралась пойти к алтарю в самом шикарном свадебном платье, которое когда-либо было создано, произнести клятву, принять кольцо и провести остаток жизни с мужчиной, который, как я думала, был не в моем вкусе, но оказался самым удивительным человеком, которого я когда-либо встречала.

Воистину.

Не было никого, кто хотя бы приблизился.

Он позволил мне быть собой. И он делал это без колебаний, недовольства или придирок. Он ценил мой дух, восхищался моим стремлением и заботился о том, чтобы не проходило и дня, чтобы я не чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.

И он хотел на мне жениться. Об этом свидетельствовал сверкающий, притягивающий свет, потрясающий бриллиант квадратной огранки на безымянном пальце моей левой руки. Он подарил мне его пять месяцев назад, на нашу годовщину.

После долгого, продолжительного плача, во время которого я заставила его поклясться, что он никогда никому не расскажет о нем под угрозой кастрации очень тупым кухонным ножом, я спросила, не выбрал ли он этот день, чтобы не помнить о двух годовщинах.